Текст книги "Проводница"
Автор книги: Елена Ласкарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Елена Ласкарева
Проводница
Часть первая
Глава 1
– Развели бардак! Шагу нельзя ступить’ – Ксения в сердцах пнула ногой разбросанных по ковру пластиковых солдатиков. – Убери немедленно! Не то все в помойку полетит!
Восьмилетний Антон быстро глянул на бабку исподлобья и шмыгнул носом. Он выхватил у нее из-под ног игрушечный танк и потянулся за генералом в красном мундире. Но бабка опередила его.
Шварк! И генерал сплющился под ее тапкой, рассыпался в груду разноцветных крошек А Ксения еще и впечатала его в ковер, повертела ногой, приговаривая:
– Вот так! Вот! Понял!
– Мама! – заорал Антон.
Голос у него сорвался, и крик тут же перешел в рыдания.
Ольга влетела в комнату, схватила сына в охапку и прижала к груди.
– Дура! Психичка! – крикнула она матери. – Тебя в дурдом сдать пора!
– Ага! Давай! Сдай мать в психушку! – злорадно подхватила та. Она давно искала повод, чтобы начать скандал. – Ты только и ждешь смерти моей, чтоб квартирой моей завладеть!
– С какой это радости твоей?! – привычно завелась Ольга.
– Я ее получала!
– Я тоже здесь прописана!
– Ну и что? Это я тебя, шалаву, из милости прописала! А приватизация-то на мое имя! – торжествующе провозгласила Ксения.
– Да подавись ты своей квартирой! – огрызнулась Ольга.
– А ты рот-то не открывай! А не то вылетишь пробкой отсюдова! Хоть бы совесть имела! Кто тебя, дубину такую, вырастил?!
– Государство! – зло бросила Ольга.
Ксения ехидно засмеялась:
– Ну и катись к своему государству! Живи с ним! Больно ты ему нужна! Что ж ты к матери-то прикатила, как хвост прищемили?! Что ж ты мне на шею села, нервы мотать?!
– Да уйду я, уйду! – рявкнула Ольга. – Вот накоплю на квартиру, куплю малосемейку и уйду! Чуть-чуть потерпи!
– Ага, вали кулем! – крикнула Ксения. – И щенка своего с собой бери! Сама нагуляла, сама и воспитывай! А то все норовишь матери подбросить! Кукушка!
Ольга обняла сына, крепко прижала к себе и горько выдохнула:
– Никто тебе не нужен… Ни дочь, ни внук… Сдохнешь одна, как собака…
– Не сдохну! – сварливо пообещала Ксения. – Я тебя еще переживу. Не мечтай!
Антон притих, зажмурил глаза и громко сопел, уткнувшись Ольге в подмышку. Ксения посмотрела на него и рявкнула на Ольгу:
– Ну, что расселась?! Иди жрать готовь! Первый час уже, а мы не завтракали! Голодом мать уморить хочешь?!
– Тебя уморишь, – буркнула Ольга – Шизофреничка!
Однако поднялась и пошла на кухню А Ксения рывком притянула к себе внука.
– Не плачь, Антошенька, – зашептала она – Не плачь, мой сладенький… Это из-за матери твоей. дуры чертовой, баба тебя обидела. Генерала тебе раздавила, да? А пускай он у нас будет погибшим смертью храбрых… Как будто его бомбой разорвало Давай?
– Он на мине подорвался, – шмыгнул носом Антон.
– Ну да. На немецкой.
– Ты что, ба?! – округлил глаза внук Мы с немцами не воюем.
– Ну, на чеченской, да, да, – вздохнула Ксения. – На чеченской. А я поеду на Ростов, куплю тебе еще набор солдатиков. Или индейцев. Хочешь? Я там в «Детском мире» видела Красивые, перья на голове…
– Дорогие? – тоскливо уточнил Антон.
– Дорогие, – кивнула Ксения.
Он переглотнул и мужественно решил:
– Тогда не надо. Мамка на Москву поедет, там на рынке китайские дешевые.
Завтрак припозднился, потому начали с борща, потом картошка с салатом из помидоров. Если хмуро, молча, уставившись каждый в свою тарелку. Ольга достала из холодильника бутылку пива.
– О! С утра пораньше! – не удержалась Ксения. – Так и сопьешься…
– Будешь? – буркнула Ольга.
Ксения достала второй стакан и поставила на стол.
– Да уж, наливай. Упарилась я с вами.
Ольга залпом выпила свой стакан и спросила:
– Тебе когда в рейс?
– Десятого.
– А я девятого вечером вернусь.
– Ну и что? – прищурилась Ксения.
– Посидишь с Антоном?
– Вот! Так я и знала! – торжествующе заявила Ксения. – Думаешь, пивом меня подкупить? Понадобилась мать-то… Я же психичка! Как же ты на меня ребенка оставишь?
– Да не надо! – вспылила Ольга. – Я с теткой Тамарой договорюсь. Только тебе самой перед соседями не стыдно?! Все ведь знают, что ты дома, а мальчишка по чужим людям ночует.
– Надо было в лагерь его отправить, – ворчала Ксения. – Предлагали же тебе путевку, что ж не взяла?
– А платить за нее Пушкин будет? У меня каждая копейка на счету. Мне же надо твою жилплощадь освободить…
– Ага, а пацан все лето в городе пылью дышит!
– Вот и купила бы ему путевку сама, раз такая сердобольная! – бросила Ольга.
– А мне тоже деньги не лишние! Мне еще надо свою одинокую старость обеспечить! – ухмыльнулась Ксения.
– Ты поел? – рявкнула на Антона Ольга. – Сколько можно рассусоливать?!
Она рывком принялась собирать со стола тарелки.
– Ты мне посуду не бей, не тобой куплена! – не удержалась Ксения.
– А, пошла ты!
– Сама пошла!
Антон тихо выскользнул из-за стола и под шумок направился к двери.
– Мам, я на улицу…
– Да, хорошо, – рассеянно отозвалась Ольга. – Я сейчас тоже с тобой.
– А ты куда? – поинтересовалась Ксения.
– К тетке Тамаре. Мне скоро уже идти состав принимать, надо же Корешка пристроить.
Мать взяла из пачки сигарету и закурила.
– Не ходи, – буркнула она. – Я с Антоном останусь.
– Спасибо, уважила… – согнулась в дурашливом поклоне Ольга. – Мы уж как-нибудь сами обойдемся. А то еще и мальчишке нервы истреплешь.
– Не истреплю, – возразила Ксения. – Мы с Антоном всегда мирно живем. Правда, маленький?
– Ну! – кивком подтвердил он.
Ольга вздохнула и устало посмотрела на сына – Ты хочешь остаться с бабушкой, Корешок? – Можно! – крикнул он и скрылся за дверью – И прекрати звать сына собачьей кличкой! – повысила голос Ксения. – У него имя есть.
– Его и во дворе так зовут, – оправдывалась Ольга. – От фамилии. Коренев, значит. Корешок.
Ольга Коренева не могла усидеть на месте. Сколько она себя помнила, всегда ее тянуло куда-то, хотелось уехать из маленького провинциального городка, где все друг друга знают, как облупленных, посмотреть мир, да и себя показать. Таких, как она. в народе называют «перекати поле», сорняк, колючий куст, не имеющий корней, который ветер гонит куда глаза глядят. И фамилия ее, Коренева, словно в насмешку, подчеркивала эту ее неприкаянность.
С детства Оля росла в интернате. Мать Ксения работала проводницей, растила ее одна и только изредка брала домой на каникулы, подкапливая отгулы. После интерната она вернулась домой, но тут же затосковала от провинциальной однообразности и отправилась на Север, на строительство нефтепровода. Ей говорили, что там платят просто сказочные бабки.
На деле все оказалось проще: холодный барак, тяжелая работа от зари до зари, а получка почти целиком уходила на спиртное и дорогущие фрукты, без которых выросшая на юге Ольга не могла. Никакой романтики севера она не почувствовала, и через полгода ей стало скучно и там, но в это время у нее как раз закрутился роман с Геркой, в результате которого в положенный срок на свет появился ее Корешок.
Корешок и стал причиной того, что Ольге пришлось вернуться к матери. А куда с грудным ребенком в холодном бараке? Да и Герка, когда пузико у Ольги округлилось, как-то сразу к ней охладел и рванул дальше по просторам нашей Родины.
Ольга хорошо помнила, как появилась на родном пороге с Антошкой на руках, подергала запертую дверь и пошла к соседке тетке Тамаре.
– А Ксения в рейсе, – всплеснула руками та. – А разве ты ее предупреждала, что приедешь, Олечка?
– Я телеграмму давала, – Ольга проглотила комок обиды. – Еще три дня назад.
– Ой! – замахала руками тетка Тамара. – А Ксения уже две недели с оборота катается!
– А когда обратно? – Ольга судорожно прикидывала в уме, хватит ли у нее денег на гостиницу.
– В отдел кадров зайду завтра и узнаю, – зацепилась тетка Тамара. – А ты раздевайся, располагайся пока у меня. Это кто у тебя, сынок или дочка?
– Сын. Антон.
Тетка Тамара быстро раскрыла ватное одеяло, распеленала младенца и умильно причмокнула губами:
– Ох, какой лапусенька! Какой хорошенький! На Ксеню похож!
– На меня он похож, – обиделась Ольга.
– Да нет же! Губки бабкины, и носик тоже. Вылитый! – заключила соседка.
Ольга не могла понять, почему ее так покоробило, что ребенок похож на бабку. Она привыкла всем говорить, что сынок ее копия, потому что Геркиного в нем не было ничего. Даже обидно… Так бы хоть на сына смотрела и его вспоминала… А может, и к лучшему, что не похож. С глаз долой – из сердца вон.
Ксения явилась из поездки через неделю. Усталая, хмурая. Глянула мельком на Ольгу, словно вчера расстались, и уставилась на Антошку.
– А это еще кто? Откуда подарок?
– От верблюда, – буркнула Ольга.
Тетка Тамара смекнула, что назревает семейный скандал, и благоразумно вышла на кухню.
– Верблюжонок, значит, – с усмешкой уточнила мать. – А ты – верблюдиха? Или верблядиха?
Ольга дернулась, как от удара, подхватила сына на руки.
– Ну-ну, – Ксения решительно отстранила ее – Дай хоть в рожу гляну. Какого роду-племени? В нашу породу или нет? Может, от черного какого нагуляла?
– В вашу, в вашу, – выглянула с кухни Тамара. – Губы точно твои!
– Сама вижу, – оборвала ее Ксения – Ну-ка, иди к бабке, внучок Как там тебя по батюшке? Или по матушке?
– Антон Коренев, – сухо уточнила Ольга.
– Значит, по матушке, – кивнула Ксения – А что же наш Коренев полные штаны навалил и молчит?
– Я сейчас поменяю, – Ольга сняла с батареи ползунки.
– Дай сюда, – отобрала их Ксения. – Я сама Свое говно…
И с тех пор Ксения проводила в ломе странную политику «разделяй и властвуй». С Антошкой она то сюсюкала, то была как злобная мегера, причем смена масок проходила мгновенно, без предупреждения и видимого повода. Ольгу мать почему-то сразу записала в злейшие враги.
Наверное, злилась и вымещала на ней досаду за свои несбывшиеся мечты, за не оправданные Ольгой надежды. Вот, растила дочку одна, думала, в люди выбьется, мать ею гордиться станет… А она, шалапута никчемная, учиться не стала, нагуляла ребенка и явилась мать позорить. Так еще сидела бы тише воды ниже травы, знала свое место, стеснялась… А она, словно нарочно, всем соседям раззвонила про свою жизнь на Севере, про Герку этого беспутного, который с ней побаловался и бросил, да про то, как спирт на морозе пили. Ну что за славу себе создает, дуреха?!
От бесконечных попреков Ольга и года не выдержала – отправилась дальше счастья искать. Устроилась в Моздоке на фабрику, получила общежитие, Антошку в ясли отдала. Только обжилась, а тут – на тебе! Мирный захолустный Моздок превратился в прифронтовую зону, рядом с фабрикой развернули полевой госпиталь, стало неспокойно и страшно… Пришлось срочно возвращаться обратно к матери, от греха подальше. Ксения пристроила ее проводницей, Антошку отдали в сад на пятидневку, а в выходные, если обе были в поездках, его брала тетка Тамара. Вот ведь соседка, чужая вроде, а лучше родной бабки…
Проблемы начались, когда Антошке пришла пора в школу идти. В городке не было ни одного интерната, Ольге дали направление в районный., закрытого типа, по злой иронии судьбы тот самый, где и она сама провела свое детство…
Антошка бузил, рыдал, требовал, чтоб его вернули домой, и ни на какие доводы и обещания не реагировал. Кое-как промучились год, и теперь Ольге надо было срочно что-то решать. А что решать, если бабка о том, чтобы выйти на пенсию, и слышать не хочет? Не самой же работу бросать… Безотказная тетка Тамара за последний год сильно сдала, следить за шустрым подросшим, подвижным мальчишкой ей было уже в тягость. Да и в школу Антошку пришлось бы водить через железнодорожные пути, потому что их двор был последним жилым островком, уцелевшим на полосе отчуждения между вагоноремонтным депо и бригадным домом.
Рельсы начинались прямо за калиткой, трава у забора была покрыта слоем мазута, а вся жизнь его обитателей проходила под круглосуточный, нескончаемый перестук вагонных колес, лязганье сцепок да зычные переклички машинистов.
Когда-то давно, в раннем детстве, Ольга видела старый черно-белый фильм, из которого запомнила узкоглазого мальчика. Он бегал по трамвайным путям и бормотал себе под нос бесконечное:
– До-де-ска-ден… до-де-ска-ден… – подражая перестуку колес, и это было гораздо точнее по ритму чем наше: «тук-тук-тук».
– До-де-ска-ден… – часто шептала Ольга перед сном, вслушиваясь в монотонное постукивание под днищем вагона. – До-де-ска-ден… Под-стук-ко-лес…
Глава 2
Скорый поезд с названием южною юрода на зеленых запыленных боках вагонов мчался вдоль редких селений на косогорах, одиноких домишек обходчиков, мимо мальчишек с велосипедами на переездах, мимо разрозненной мозаики чужой, тоскливой, обрывочной жизни.
Ольга смотрела в окно. Спать хотелось ужасно, так что пейзаж за окном сливался в серую дымку, подергивался пеленой, а под полуопущенными ресницами начинало щипать. Сегодня за ночь на ее дежурство выпало пять посадок, так что к утру она уже вымоталась, а впереди через полчаса еще крупная узловая станция. Последняя. И все, можно будет будить Лидку и сдавать дежурство.
Лидка дрыхла в соседнем служебном купе с двумя расположенными одна над другой полками, а Ольга, чтоб не мешать напарнице, сидела в проводницкой и гоняла чаи. Ночи уже становились холодными. Всего лишь август, а выслуживает совсем по-осеннему…
Лидка любила поспать, потому Ольга и уступала ей эту первую, самую трудную ночь, когда, едва отправившись с ночного вокзала, поезд начинает тормозить на частых маленьких стоянках, собирая толпы отдыхающих, спешащих вернуться из отпуска.
К Тоннельной подходят автобусы из Дивногорска, к Разгульной – из окрестных санаториев… И толпы людей с детьми, рюкзаками и чемоданами мечутся вдоль состава, стараясь за две минуты найти свой вагон, впихнуть в него багаж и погрузиться самим.
А Ольга исправно открывает двери, опускает подножку, поднимает повыше фонарь, вглядываясь в билеты и паспорта. Она поеживается в одном кителе от ночной прохлады и привычно ругает Лидку. Опять канючила, зараза, опять сумела уговорить махнуться дежурствами…
Но за эту свою жертву Ольга получит мзду по приезде в Москву. За бессонную ночь Лидка отпустит Ольгу прошвырнуться, а сама в одиночестве будет считать белье, заливать воду, загружать брикеты с углем и мыть вагон. В общем, каждому свое. Хочешь спать ночью – вкалывай днем по полной программе.
Серенькое утро еще не прогрелось на солнце. Замелькали за окном решетчатые опоры моста через Кубань – значит, вот-вот уже Невинномысск.
Ольга взяла флажок, застегнула форменный китель и глянула в зеркало. Черт, через всю щеку красный вдавленный рубец от оконной рамы… Все же прикорнула и сама не заметила как… Она потерла щеку, ополоснула лицо холодной водой и крепко растерла казенным вафельным полотенцем.
Вот так-то лучше. Сразу и взгляд стал осмысленнее, и глаза заблестели. Ольга туго закрутила вокруг головы жгут из роскошных каштановых волос и приладила на них пилоточку с кокардой, кокетливо, чуть набекрень.
В Невинномысске в вагон сели двое, на два последних места, парень и девушка. Оба красивые, загорелые, чернявые. Парень легко нес два чемодана, а девушка – пакеты, из которых соблазнительно выглядывали горлышки пивных бутылок и торчал хвост копченого толстолобика. Ольга даже слюну проглотила, так захотелось пивка с рыбкой… Чтоб перебить аппетит, она нашарила в кармане сигареты и быстро закурила. Потом спрыгнула на платформу и немного прошлась вдоль состава. Стоять здесь долго, пятнадцать минут, можно даже дойти до ларька с мороженым.
– Оль! – окликнула ее из соседнего вагона баба Таня. – Купи мне газетку с кроссвордом!
– Лады! – отозвалась Ольга.
Баба Таня лениво зевнула и посмотрела ей вслед. Вопреки своему прозвищу была она крепкой высокой девахой с широкими бедрами, и было бабе Тане всего-навсего тридцать пять. Но уже год она действительно была бабкой, поскольку семнадидтилетняя дочка Ленка, которую Таня сама тоже родила в семнадцать, преподнесла ей внучку. Внучку все принимали за бабы-Танину дочку, а дочь за сестру, чем Таня очень гордилась.
Ольга быстрым шагом направилась к оживленному пятачку на платформе, где теснились газетный киоск, палатка с мороженым и газировкой и штабеля ящиков с пивом. Все местного производства, и потому Ольга равнодушно скользнула по ним взглядом Не вдохновляет. В ресторан загрузили питерскую «Балтику», Сашка обещал оставить для своих пару ящиков. Газеты тоже были местные, зато Ольга углядела несколько брошюрок с кроссвордами и купила каждой по два экземпляра.
В их бригаде все помешались на кроссвордах и сканвордах, просто мания какая-то. Ну а что еще делать, когда вагон убран, чай подан, а до очередной станции еще несколько часов? С напарницей уже обо всем по десять раз переговорено, пейзаж за окном знаком до боли в скулах, спать неохота. Вот и остается уткнуться в спасительный кроссворд и немного размять мозги.
Парнишка с легкой спортивной сумкой через плечо тронул Ольгу за локоть.
– Вы с этого поезда? – быстро спросил он. – Ни Москву? Какой вагон?
– Не так скоро, – усмехнулась Ольга, уже поняв что к ней клеится «зайчик». – Тебе куда?
– Подбрось до Армавира. Позарез надо.
– Сто, – согласно кивнула Ольга. Парень очень удивился.
– В кассе, кажется, по шестьдесят…
– Ага, – мило улыбнулась Ольга. – Тогда пойди купи в кассе.
– Нет билетов, – досадливо бросил парень.
– Вот и я о том же, – пожала плечами Ольга – А в условиях дефицита растут и цены. О рыночной экономике слыхал?
– Девяносто, – буркнул парень. – Честно, больше нет.
– О’кей. Иди к пятому вагону и жди меня.
Она проводила парня взглядом и ухмыльнулась про себя. Такие худюшие, с поджатой попкой с кулачок как раз в Лидкином вкусе. Лидка даром что пышнотелая, а мужичков любит втрое себя тоньше.
Ольга отдала бабе Тане кроссворды, мигнула парню, чтоб поднимался в вагон, а сама еще постояла на платформе, посматривая по сторонам. Кажется, никто не заметил ее маневра.
Парень сунул ей в тамбуре смятые десятки, и Ольга провела его в служебное купе. Скинула с верхней полки тюки с постелями, застелила матрас одеялом.
– Ложись, поспи, только тихо. Я тебя перед Армавиром разбужу.
Лидка спала внизу, выпростав из-под простыни толстую голую коленку. Одеяло сползло на пол, рыжие кудряшки разметались по подушке.
– Спящая Даная, – фыркнул парень.
Он скинул кроссовки, легко подтянулся на руках и уютно свернулся калачиком, сунув сумку под голову вместо подушки.
Лидка открыла один глаз, ткнула пальцем вверх и одними губами спросила:
– Сколько?
Ольга растопырила девять пальцев. Подруга удовлетворенно кивнула в ответ и опять заснула.
Незадолго до Армавира, когда Лидка уже приняла дежурство, а Ольга едва успела забыться легким, неглубоким сном, из соседнего вагона примчалась баба Таня.
– Девки, «зайцы» есть? Олька вроде в Невинномысске одного подсадила.
– Контролеры?
– В третьем вагоне. Сейчас к нам пойдут, а я вас предупредить…
Баба Таня метнулась обратно, а Лидка с неслыханной для своей полноты легкостью влетела в служебное купе.
– Олька! Вставай! Надо «зайца» прятать'
– Так ему ж сейчас выходить.
– Мне выходить, – свесился сверху парень.
– Да тихо ты!
Лидка вдруг вскочила на нижнюю полку, притиснула парня к самой стенке, а сверху принялась заваливать его тюками с бельем. Ольга тоже подхватилась, от порции адреналинчика даже сон разом прошел Она скатала свой матрас и тоже взгромоздила ею на безбилетника.
– Эй, полегче! – возмутился «заяц» – Мне все же дышать надо.
– Не надо! – хором ответили Ольга с Лидкой – Замри и не дыши!
Когда два дядьки с хмурыми невыспавшимися рожами явились в их вагон, обе напарницы мирно пили чай в проводницкой, голова к голове склонившись над кроссвордом.
– Город на острове Кипр? – задумчиво вопрошала Лидка.
– Сколько букв?
– Семь. «К» предпоследняя.
– Ларнака.
– Точно! Подходит! А вот малая планета, всего две буквы… Может, опечатка?
– Ио? – спросила Ольга.
– Ио… – вписала Лидка. – Но тогда чилийскии диктатор не Пиночет.
– Как не Пиночет? Покажи! – Ольга повернула к себе кроссворд и возмущенно схватила ручку – Сама ты «Пеночет»! Двоечница!
– Отвлекитесь на минутку, – буркнул один из контролеров. – Сколько пассажиров в вагоне?
– Тридцать шесть, – Ольга с готовностью подала планшетку с ячейками. – Двое до Ростова, остальные до Москвы. Можете купе проверить.
– «Зайцы» есть? – подозрительно глянул на нее пожилой контролер с лысиной во всю макушку.
– Упаси боже! – честными глазами уставилась на него Ольга и даже ладошку к груди приложила для убедительности. – У нас же купейный, все на своих местах, можете убедиться.
– А в туалете?
– Лидка, проводи товарища, – усмехнулась Ольга.
Лидка громыхнула толстенькой болванкой вагонного ключа и велела басом:
– Пройдемте.
Она открыла ближний туалет, дала контролеру возможность убедиться, что там пусто, заперла вновь и вразвалочку направилась в дальний конец вагона. Ольга тем временем развлекала второго проверяющего. Она улыбнулась ему самой застенчивой улыбкой и робко предложила:
– Может, чайку? Вы, верно, с раннего утра на ногах?
– Точно, – кивнул он, не поддержав беседу. – А в служебном купе есть кто?
– А кому же там быть? – «удивилась» Ольга. – Мы же с Лидкой обе здесь.
– Это я вижу, – раздраженно бросил инспектор. – Может, везете с собой кого?
– А кого мне везти? – с намеком сказала она. – Я не замужем…
Контролер словно не заметил ее кокетливого взгляда.
– Подробности вашей личной жизни меня не касаются, – сухо отозвался он и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
– Правда, сына хотела взять с собой, Москву показать… У него как раз каникулы, – продолжала как ни в чем не бывало заговаривать ему зубы Ольга. – Да бабушка согласилась с ним посидеть, так что в другой раз возьму.
– Не забудьте оформить проезд.
– Ну, это само собой… – Ольга остановилась перед дверью купе и подергала ручку – Ой, а ключ-то у Лидки! Подождать придется.
– У вас один ключ? – удивился контролер.
– Понимаете, Лидка такая растеряша, Ольга мило улыбнулась и развела руками – Поэтому мы пользуемся одним, а второй держим в сумке про запас.
– Вот и откройте запасным. – начал терять терпение контролер.
– Как? – округлила глаза Ольга. – Я ж вам говорю: он в сумке лежит. А сумка в служебном купе под подушкой. А купе заперто. Понятно теперь?
– Понятно.
Контролер уже сделал шаг в сторону от служебного купе, как вдруг за запертой дверью что-то громыхнуло, и послышалось отчетливое чихание.
– Ап-чхи! – тут же громко воскликнула Ольга и с грохотом привалилась к двери купе, словно на ногах не удержалась. – Ох! Ап-чхи! Надо же, где-то прохватило… У нас тут такие сквозняки…
Контролер шагнул к двери и требовательно протянул руку.
– Ключ!
– Я ж говорю: нету! – разозлилась Ольга.
Что там этот кретин делает? Ему ж сказали лежать тихо. Не дай бог, вылез из-под матрасов. Сейчас откроют дверь, он и предстанет перед контролерами во всей своей заячьей красе…
А Лидка в это время пыталась запереть туалет перед самым носом рвущегося туда пассажира.
– Санитарная зона, понимаешь? – пыталась втолковать она ему. – Потерпи, через двадцать минут открою.
Но тот был пьян и ее доводам не внимал.
– А если я не могу терпеть?! – нарывался на скандал он. – Не имеешь права над людьми измываться' Это ограничение… э… ущемление прав личности на свободу… э… отправлений! Слышь, пусти, а?
– Не имею права. Видишь, контролер рядом стоит, – пыталась втолковать ему Лидка.
В другое время она бы, конечно, открыла страждущему вожделенный сортир в обмен на пятирублевую монетку. По твердой таксе, как в солидном платном туалете. Но сейчас рядом строго хмурился вредный дядька.
– А контролер что, не человек? Он не отливает? – набычился пьяный.
Он покачался взад-вперед, порылся в карманах, извлек смятую десятку и принялся совать ее контролеру.
– Немедленно уберите деньги! – взвизгнул он и зло глянул на Лидку.
Та развела руками, а пьяный приноровился и ткнул десятку в кармашек кителя. Контролер брезгливо извлек ее двумя пальцами и потряс ею в воздухе.
– Подкуп должностного лица! При свидетелях! – угрожающе сказал он. – Вы знаете, что за это положено?!
– Какой же это подкуп? – удивился пьяный. – Это плата за обслуживание. Но если ты такой неподкупный, то я, так и быть, в тамбур пойду. На сцепке отолью.
И он действительно рванул дверь и исчез в переходе между вагонами.
– Лучше бы мы ему открыли, – укоризненным баском заметила Лидка. – Вы теперь, что ли, сцепку мыть будете?
– Безобразие! – контролер залился густой краской. – Надо вызвать милицию! Сообщите начальнику поезда.
– За что милицию? – изумилась Лидка. – Если человеку невтерпеж… Это же правда издевательство. И он сам имеет право на нас в суд подать.
Ольга и второй контролер приблизились к ним, привлеченные шумной разборкой Ольга была рада, что удалось невзначай отвести его от служебного купе. Но тут как назло за окном замелькали пригороды, поезд замедлил ход, проплыл мимо длинной платформы и остановился перед небольшим аккуратным вокзалом, на котором крупными буквами было написано: Армавир. Конечный пункт назначения их «зайчика».
Проснувшиеся пассажиры, завидев станцию по тянулись к выходу, и Ольга поспешила открыть дверь и опустить подножку. Коридор заполнился людьми сразу стало шумно, тесно, и контролеров вместе с Лидкой оттеснили к нерабочему тамбуру.
Толстая баба с лотком мороженого наперевес зычно крикнула с платформы:
– Пломбир сливочный! В вафельных стаканчиках! Эскимо шоколадное!
Ольга оглянулась и быстро кивнула торговке, заходи, мол, в вагон. Та обрадовалась, тяжело подтянулась на подножку и протиснулась в узкий проход, загорланила на всю Ивановскую:
– Пломбир! Кому холодненького?!
Вслед за мороженщицей к Ольге подскочили продавец сувениров, глухонемой разносчик газет и тетка с семечками в газетных кулечках. Ольга посторонилась, и они повторили маневр.
Тут же захлопали двери купе, в коридоре образовалась плотная пробка. Кто покупал мороженое, кто семечки, продавцы отсчитывали сдачу, рядом толпились страждущие из соседних купе, а на них напирали те, кто хотел выйти на платформу подышать.
Ольге только того и надо было. Она незаметно юркнула в вагон, быстро открыла ключом служебку и выпустила несчастного «зайца».
– Быстро, – одними губами шепнула она.
Тот не заставил себя долго упрашивать, подхватил сумку, скользнул в тамбур. Когда Ольга вышла следом и глянула на платформу, парень уже смешался с толпой рядом со зданием вокзала.
