Текст книги "Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца"

Автор книги: Елена Ларина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

ЛЕД И ПЛАМЯ

– Здравствуйте, компания «Айс-Парадайс». Да-да, подождите, пожалуйста, секунду… Соединяю…

– Компания «Айс-Парадайс», здравствуйте. Простите, кого? Вынуждена вас огорчить, но Наум Иванович в данный момент находится в командировке…

– Здравствуйте, компания «Айс-Парадайс»…

Как хочется кофе! Симпатичная новенькая кофеварка призывно поблескивала в дальнем углу на столике. Рядышком примостился чайный фарфоровый сервиз, громоздящийся аккуратно сложенной стопкой – блюдца снизу, чашки в кружок, одна в другой – сверху. Осторожно вытащив одну, я огляделась в поисках сахара. А, можно и без него обойтись, лишь бы никто…

– Компания «Айс-Парадайс». К сожалению, он на совещании. Нет, не могу вам сказать… Перезвоните, пожалуйста, позже. До свидания…

И такая дребедень – целый день, целый день! Ну уж нет, имею я право на чашечку за три часа непрерывной работы! Вот опять!

– Вы не туда попали, это не детский сад, всего хорошего…

Кофемолка бесстыдно громко зафурчала, по комнате пошел ароматный запах. Хорошо хоть, что чашку успела подставить. И снова звонок.

– Компания «Айс-Парадайс». Одну минуту… – я сверилась со списком. – Да, Степан Борисович на месте, соединяю.

Я тихонько опустила трубку на рычаг и, не спуская глаз с телефона, медленно двинулась к столику. «Не звони, миленький, ну пожалуйста…» Еще шаг – и заветная чашечка с дымящимся кофе у меня в руках. Теперь обратный путь – и я за столом, и пока никто не звонит – какое счастье! Я представила, что все звонящие вдруг так же, как и я, неожиданно поняли, что заработались и если сейчас же не сделают хотя бы глоток чудесного бодрящего напитка, тут же умрут на месте. Нет, не умрут, конечно, а просто… свалятся под стол. Я улыбнулась. Придет же в голову такое. Но похоже, где-то наверху вняли моим мольбам и удастся выпить кофе, пусть и без сахара, зато в тишине и покое.

Вот уже четыре месяца как я работала в агентстве недвижимости, входящем в солидный холдинг «Айс-Парадайс». Передо мной на столе стояло три телефона, из них два городских и один – местный, настольный календарь с репродукцией памятника поэту на площади Искусств, бумага для записей и прочая рабочая мелочь. Отдельно в сторонке красовалась подробная инструкция, переданная предшественницей Валентиной, которою мне разрешено было пользоваться как шпаргалкой. Инструкция содержала информацию о том, с кем и в каких случаях соединять (или не соединять) и как общаться с незваными посетителями типа журналистов, спонсороискателей и разных других персонажей, приходящих «по личному делу».

– А если позвонит клиент?

– Ты переключаешь на менеджерский отдел, и все! – радостно улыбаясь, говорила Валечка, ласково оглаживая огромный живот. Похоже, что до работы Валечке последнее время было мало дела.

Кроме того, мне предоставлялся постоянно обновляющийся список лиц и организаций, с которыми стоит соединять или не соединять мое начальство. Каждому из директоров периодически приходилось от кого-нибудь скрываться, уезжая «в бессрочную командировку» или проводя дни и ночи на бесконечном «совещании».

Самый длинный черный список всегда приносили от финансового директора, Наума Ивановича Обрезкина. Его рекорд мог побить только «главный». Чтобы услышать в своей трубке голос президента петербургского филиала «Айс-Парадайс», соискателю «царской милости» следовало сначала подробно объяснить мне, кто он и по какому делу. Я тут же сверялась с перечнем запрещенных имен. Если соискатель оказывался там – то шефа в офисе не было: «Вы знаете, я буду вынуждена вас огорчить, Степан Борисович уехал на важную встречу и сегодня вряд ли вернется. И вообще у него в последнее время очень насыщенный график, так что застать его очень трудно».

…Зазвонил местный телефон. Сосчитав до десяти, я отставила кофе, выдохнула и сняла трубку.

– Дорогая, – мягко, со знакомой хрипотцой пропела трубка. – Ты очень сейчас загружена?

Я снова выдержала паузу.

– Очень.

– Мне бы так хотелось прогуляться с тобой на ланч, – ласково продолжала трубка. – Заменись кем-нибудь, и давай сходим. Куда бы ты хотела? Здесь рядом есть чудное место, «Русский самовар» называется.

При упоминании о еде под ложечкой предательски засосало, и я зажмурилась. Зимой хочется есть гораздо сильнее, и от малюсенькой порции кофе аппетит только распаляется. В этом «Самоваре», если он русский, наверняка в меню есть борщ. Я представила дымящуюся тарелку, нет, глиняный горшочек с запеченной лепешкой вместо крышки, и через лепешку пробивается бесподобный запах свежесваренных овощей, мясной косточки и чеснока. Про лепешку мне рассказывала Аришка, и я давно мечтала увидеть воочию, что же это такое. Я вспомнила, что на завтрак у меня сегодня был маленький бутербродик с сыром, и сам завтрак остался, по-моему, в прошлой жизни…

– Извините, Степан Борисович, но телефоны просто разрываются сегодня, а заменить меня абсолютно некому. Большое спасибо за приглашение. Извините, у меня городской, – и отключилась.

Никакого городского звонка, разумеется, не было. Похоже, все в городе действительно решили устроить небольшой отдых. Я с наслаждением потянулась в кресле, наслаждаясь одиночеством и маленькой передышкой. Красота! Ничего, голод – не тетка, в лес не убежит.

Когда-то и я думала, что работа секретарши – это ни к чему не обязывающая болтовня по телефону плюс пару раз в день – кофе начальнику, Пока сама не оказалась на этой должности и не прочувствовала все нюансы данной профессии на собственной шкуре.

Через секретарские руки проходит большая часть документов, в силу чего находящиеся на этой должности в курсе практически всех деловых контактов руководства. За пару месяцев работы можно узнать практически всю подноготную компании – от котировок в негласных рейтингах до фактического финансового положения. При определенных условиях именно секретарша становится правой рукой шефа, и именно ей делегируют право подписывать от его имени бумаги и ставить печать.

Существует и другая сторона медали, другая составляющая секретарской работы, о которой стоит упомянуть. Если секретарша молода и красива, а начальники – почти сплошь мужчины, ей приходится постоянно маневрировать, придумывая иногда прямо на ходу политически верные ходы, поскольку необходимость с блеском выходить из самых щекотливых ситуаций – ее прямая обязанность. Сохранить честь и достоинство, ни с кем не поссорившись и не нажив себе врагов, – это целая наука, которой, к сожалению, в моем Финэке не учат. Но особая пикантность моего положения позволяла мне занимать эксклюзивное положение, не опасаясь домогательств со стороны мужского пола компании. Но эксклюзивность эта была двойственной, потому что я балансировала на грани.

Я вытащила из сумочки помаду и подошла к зеркалу. Оттуда на меня взглянула совершенно незнакомая и… довольно привлекательная девушка. Два месяца прошло, а я все не привыкну к новому имиджу!

В далеком замечательном детстве эталоном красоты для меня являлась принцесса из иностранного мультфильма «Мария-Мирабелла»: у нее были огромные, всегда широко распахнутые голубые глазищи с ресницами в пол-лица и короткие черные волосы, «как у мальчика».

И теперь эта самая принцесса – вполне живая и сексапильно одетая – торчала в зеркале на стене секретарского кабинета в агентстве «Айс-Парадайс».

Открылась дверь, и исполнительный директор холдинга «Айс-Парадайс» появился на пороге. И вправду соскучился, вот что значит притворяться стервой!

– Привет, дорогая! – знакомая обворожительная улыбка, спортивный разворот плеч, костюм с иголочки – Степан Борисович Полозов собственной персоной. – Вижу-вижу, как ты занята…

Степан попытался поцеловать меня, но я ловко выскользнула из его рук и, обогнув стол, поместилась на свое рабочее место.

– Мэри, скоро должен приехать… мой начальник, и скорее всего сегодня я допоздна буду занят, а вот завтра…

Я округлила глаза:

– Степан Борисович, вы не шутите? Ваш начальник?

– Дорогая, тебе прекрасно известно, что я лишь исполнительный директор холдинга, – с некоторой долей раздражения сказал Степан и крутанул перстень.

– Да-да, что-то припоминаю… А как его зовут?

– Беседовский Дмит…

– Па-аа-звольте, а это что за ангел здесь сидит?

Дверь открылась так стремительно, будто ее открывали ногой.

Бас вновь прибывшего заполнил пространство в комнате и как-то сразу давал понять, что его обладатель – Главный. В нем всего было чересчур: слишком много он производил шума, был излишне крупным, вульгарность била через край…

Какое-то шестое чувство направило меня в ту минуту, и я улыбнулась большому забавному человеку, напоминающему бурого медведя, тепло и искренне, насколько могла. В нем было что-то очень приятное и располагающее, несмотря на то что темные внимательные глаза как будто буравили насквозь. Как ни странно, его полнота не производила отталкивающего впечатления.

От этого человека пахло деньгами. Я никогда раньше не понимала этого выражения, а вот сейчас господин Беседовский олицетворял его собой в полной мере. Он был уверен в себе настолько, что даже мог позволить себе надеть галстук с огромным пятном посередине. Или он посадил его за ланчем? Да нет, рановато вроде… Пятно очень подходило к общему облику Беседовского и вместе с галстуком радостно переливалось всеми цветами радуги.

– Этот ангел, Дмитрий Александрович, наша новая секретарша, Мэри Блинчикова, – Степан с трудом сдержал злобу и натянуто обнажил десны.

– А умеешь, Степан Борисович, персонал набирать, ничего не скажешь! Я, собственно, тебя ищу, – воскликнул Большой Босс, обращаясь к Полозову.

Удивительно изящно и быстро для своего веса он оказался рядом и, завладев моей рукой, шутливо поцеловал.

– Буду счастлив видеть вас снова! – и поклонился.

Я настолько растерялась, что не нашла ничего более умного, как снова улыбнуться. Пусть думает, что я немая.

Степан наградил меня бешеным испепеляющим взглядом и вышел следом за Боссом. От дверного хлопка фарфоровые чашечки на столике жалобно звякнули.

…Когда стало ясно, что в агентство меня берут, со специальным визитом ко мне заявилась Романова. С недавних пор она была в курсе всех моих перипетий с Полозовым.

– И ты до сих пор мне ничего не рассказала? – риторически спрашивала Аришка, возмущенно тряся белокурыми локонами. – Тоже мне, подруга называется…

Я с удивлением обнаружила, что Романова права и свежий взгляд со стороны мне совершенно не помешает. К тому же выговорившись, я словно сбросила груз, который носила на сердце столько времени; на душе стало свободнее. Ну и наконец, не зря говорят: одна голова – хорошо, а две – лучше!

Подруга горела искренним желанием мне помочь.

– Значит так, Мэри, – чуть ли не с порога начала Аришка. – Наша задача – поменять твою внешность, причем кардинально!

– Что-что поменять? – переспросила я в недоумении.

Безапелляционным тоном подруга продолжала:

– Я уже все продумала, а ты, главное, – не спорь. Лучше, чем я, тебе никто не посоветует, ты уж поверь! Вот ответь – чем любят мужчины?

Я покраснела.

– Перестань задавать свои дурацкие вопросы!

– Ой, какие мы нежные! Ах да, забыла, ты же у нас утонченная натура, руками не трогать, интимных тем не затрагивать! Только сейчас, голубушка, не угадала. Мужчины любят, – Аришка весело рассмеялась, – глазами! Понимаешь, глазами!

– Ну и что? Чем тебя не устраивает моя внешность?

– Мэри, у тебя внешность на пять баллов, не волнуйся, но чтобы привлечь мужчину, женщине нужно меняться. Ну устроены они так, просто поверь мне сейчас, и сама потом убедишься!

– А… что мы будем менять?

– Не бойся, обойдемся без пластической операции, – снова развеселилась Аришка.

– А что тогда?

– Во-первых, стрижка…

Я охнула. Мои волосы всегда были предметом гордости, неизменным атрибутом уверенности в себе. Я никогда не пользовалась красителями, и их рыжеватый оттенок, как я надеялась, придавал некий шарм моей особе.

Когда мы валялись в постели, Сашка любил закапываться в них, перебирать, частенько даже сам расчесывал. Иногда волосы запутывались, доставляя тем самым массу раздражения, но Сашка долго терпеливо работал гребнем и наводил красоту.

– Но, Ариша…

– Во-вторых, цвет.

Не слушая моих жалобных стенаний, подруга порылась в сумочке и выудила прямоугольную коробочку с потрясающей брюнеткой на картинке. Аришка торжественно водрузила коробочку на трюмо.

– Это – основное.

– А что второстепенное? – смиренно вопросила я.

– Гардероб, естественно! Ну а насчет того, как изменить тебя внутри, тут особый разговор нужен, – подруга взглянула на меня с сомнением. – Твои телячьи нежности чтобы… А-а, – она махнула рукой, – об этом после, а сейчас – за дело! Мы тебя покрасим, а потом – сразу в парикмахерскую, я тебя записала.

Аришкин напор немного смущал меня, но подсознательно я чувствовала, что подруга где-то права. Меняется моя жизнь – я иду на совершенно новую работу и буду общаться с абсолютно незнакомыми людьми. Можно и поэкспериментировать! Мужчины любят глазами… Может, она и права.

Я уже приблизительно догадалась, какого эффекта в целом хотела добиться Аришка. Я перестаю быть спокойной ласковой душкой и превращаюсь… превращаюсь… в женщину-вамп! Мне передалось романовское воодушевление, и я с энтузиазмом помчалась в ванную, где подруга вовсю колдовала над краской. Посмотрим, многоуважаемый Степан Борисович, кто кого!

Ужасная мысль посетила меня, и я жалобно захныкала.

– Что еще? – Аришка грозно уперла руки с закатанными по локоть рукавами в бока.

– Но ведь, Ариш, с короткими черными волосами я уже не буду похожа на… Уже никто не скажет…

– Ах вот оно что! Да, ты перестанешь наконец быть похожей на эту чертову куклу, и слава богу! Меня всегда это поражало в тебе – а с чего ты вообще взяла, что должна быть на кого-то похожа?

– Но она была такая красивая! – я чуть не плакала.

– Мэри, а ты – будешь еще красивее, – блестя кукольными глазами, проникновенно сказала Аришка. – Она – Мэрилин Монро, а ты – Мэри Блинчикова! И знаешь, в чем еще твое преимущество?

– В чем? – подруга умела убеждать.

– В том, дурочка, что ее жизнь прошла, а твоя – только начинается!..

– …Ой!

– Вау! – завопила Аришка и, откинув журнал, подскочила на месте, когда я выплыла в холл парикмахерской.

Я волей-неволей улыбнулась. Иногда непосредственность подружки била через край, хорошо еще, что никого нет поблизости. Без длинных волос я чувствовала себя крайне непривычно, как будто до этого все время носила на голове корону, а теперь сняла. Ощущение было необычное, но… приятное. Словно с волосами, лежащими на полу в парикмахерской, остались мои сомнения, моя неуверенность в себе. И – моя прошлая жизнь.

– Давай спор, вот сейчас же, – возбужденно тараторила Аришка. – Если он тебя такую увидит и не клюнет – с меня бутылка дорогого красного вина.

В этом была вся Романова – ее не интересовало, люблю я красное вино или нет, главное – что его обожала она. На мои естественные эмоции и переживания по поводу перемены внешности ей, по большому счету, было наплевать. Главное для нее – постоянный драйв, действие, смена героев и декораций.

– Хорошо. А если клюнет? – на всякий случай уточнила я.

– Ну, если клюнет, ты, подруга, мне по гроб жизни будешь обязана! Но сойдет и бутылка…

– …Дорогого красного вина, – закончила я. – Идет, – мы шутливо ударили по рукам.

По дороге домой Аришка затащила меня в модный магазин одежды и буквально силой заставила купить темно-серый костюм-двойку. В примерочной она скакала рядом и без устали повторяла, что Мэрилин Монро разрыдалась бы от злости и зависти, если б увидела, как я выгляжу.

Костюм был в самом деле очень красивым и стильным – вырез глубокий, но не совсем, на грани дозволенного, юбка чуть выше колен выгодно подчеркивала мою аппетитно округлившуюся нижнюю часть. Правда, стоил он столько… И за стрижку в дорогущем салоне я заплатила изрядную сумму.

– Мэри, у тебя не хватает? – глядя на мою сомневающуюся физиономию, суетилась Аришка. – Я добавлю, у меня этого добра, как в Бразилии Педров…

В чем Аришку никогда нельзя было упрекнуть, так это в скупости. Если у нее водились деньги, она расшвыривала их направо и налево, не считая и не «экономя на пустяках», как она сама выражалась.

– Скажите, эта вещь будто сшита на нее, верно?

Молоденькая продавщица с готовностью закивала:

– Ваша подруга совершенно права, вам очень идет и этот цвет, и фасон. Вы в нем похожи на… – она нахмурила белоснежный лоб. – На голливудскую звезду из…

– Она ни на кого не похожа! – встряла Романова.

– Я только хотела… только то, что ваша подруга очень кра…

– Да, и ни на кого не похожа! Она сама по себе! – продолжала распаляться Аришка. – Мы берем, – и, схватив костюм, и рванула к кассе.

– Не обращайте внимания, – на ходу шепнула я растерянной продавщице. – Она вообще-то добрая.

Папа учил меня не одалживать денег, тем более у друзей, но с Аришкой спорить было бесполезно. К тому же она так искренне переживала, так хотела, чтобы серый в почти незаметную полосочку костюм стал моим, что я сдалась.

– Отдам с первой зарплаты, – сказала я, расплачиваясь у кассы.

Перед входом в метро у Аришки зазвонил мобильный. Прохожие в испуге шарахнулись.

– Да-да-да, кисунчик, сейчас еду, лечу! Не справляются без меня, – хвастливо объяснила подруга, заталкивая обратно в сумочку громоздкое устройство с толстой резиновой антенной. – Да, чуть не забыла. Перестань душиться этими противными «Шанель № 5», вот тебе! Для меня они все равно тяжеловаты, а тебе должно понравиться! – и она сунула мне в сумочку флакон.

Разговоры о духах были Аришкиным коньком. Она могла часами разглагольствовать, когда, где и почему надо использовать именно этот, а не другой парфюм. Свою неиссякаемую коллекцию духов Аришка постоянно пополняла, не забывая при этом избавляться от надоевших запахов. «Шанель № 5» Романова возненавидела тогда, когда узнала, что этот запах был любимым у Мэрилин Монро, и периодически читала мне нотации.

Неугомонная подружка умчалась к своему мистеру Гиру, взяв с меня клятвенное обещание отзвониться и доложить о первой встрече «с противником» и произведенном впечатлении.

А порассказать действительно было о чем.

СБЫЧА МЕЧТ

«Клены выкрасили город колдовским каким-то цветом, это скоро, это скоро бабье лето, бабье лето…»

Каждый день я вставала в восемь, принимала прохладный душ, приводила себя в полную боевую готовность и чинно шла на работу. Все-таки Аришка – гений! Короткая стрижка – суперудобная вещь, и волосы в глаза не лезут, и шампуня меньше, да и расчесываться почти не нужно. И костюм выбрала классный – во-первых, он идеально на мне сидел, а во-вторых, практически не мялся. Накануне требовалось только приготовить чистую блузку, а утром промокнуть лицо холодной водой, подкрасить губы и влезть в любимые лодочки.

На улице и в метро я ловила на себе восхищенные мужские взгляды и с благодарностью думала о тренерессе по шейпингу. Безумно приятно было каждой клеточкой чувствовать себя подтянутой и стройной.

Новые Аришкины духи мне действительно очень подошли – во всяком случае от меня никто не шарахался. Духи назывались «Аллюр» и только-только входили в моду. Запах был сладкий, интригующий и эротичный. Он придавал уверенности, и толкал на что-то, и чем-то манил, и даже что-то обещал.

Место моей службы располагалось непосредственно в том же супернавороченном здании из бетона-стекла-металла, что и весь холдинг «Айс-Парадайс». Я уже не робела, когда высоченная дверь офиса как по команде разъезжалась передо мной, охранник на входе приветливо кивал, и я спокойно шагала внутрь. Шикарная обстановка уже не поражала воображение, а привычно ласкала и ублажала.

Тот день сохранился в моей памяти до сих пор. На лестнице столкнулась с Маринкиным отцом – в вечных рваных тапках и трениках. Он схватился рукой за сердце.

– Ромен… Роман Роменович, что случилось?

Тот закривлялся-заулыбался:

– Дорогая соседка, ну нельзя же так шикарно выглядеть! А я вот, – он потряс кипой газет и счетов мне вслед, – за почтой, за почтой ходил…

Был понедельник – день тяжелый, говорят, но погода стояла прекрасная, бабье лето, тепло и солнечно – красота! На вечернем занятия в университете еще не начинались, и я наслаждалась относительной свободой.

Я работала в фирме третью неделю, но еще не встречала Степана – он был в отъезде. Работа мне, пожалуй, даже нравилась – я с детства люблю все раскладывать по полочкам и вазочкам, примерно то же самое требовалось и здесь. Моя предшественница, хохотушка Валечка, в силу своего положения пустила все дела на самотек, и мне пришлось изрядно попотеть, чтобы сперва разобраться в бумажном водовороте, а затем привести документацию в божеский вид. А в принципе обо всем помнить, держать стол и бумаги в порядке и быть со всеми любезной – в общем-то не такая уж трудная задача. К тому же работать я начала в сентябре, во время бархатного курортного сезона – многие находились в разъездах и звонков было еще немного.

На входе дежурил Петька Муханов. Охранники менялись каждые четыре дня, и каково же было мое удивление, когда в одно прекрасное утро я узнала в суровом здоровенном детине на входе брата Ваньки Муханова! Мы были знакомы тысячу лет. Петька на правах старшего брата частенько забирал Ваньку из детсада, и мы с подружками, захлебываясь от восторга, кричали из песочницы: «Петька-Петька-петушок, золотой гребешок!» Петька был на несколько лет старше и уже успел многое – например, побывать в армии и жениться. Муханов весело мне улыбнулся:

– Отлично выглядишь!

– Спасибо! Заходи, пирогом угощу!

Вчера я навещала родителей в Грибном и навезла оттуда кучу всякой всячины – мама силой впихнула. Как было хорошо за городом, как там легко и вольготно дышалось!

За лето с папиной легкой руки на грядках вырос целый урожай: и картошка, и морковка, и свекла. Он радовался, как ребенок, и не подпускал маму к земле. Мама неодобрительно ворчала, но слушалась.

Известие о переводе на вечерний и поступлении на работу родители восприняли без особого восторга и энтузиазма, но, как и всегда, своего мнения не высказывали и с советами не приставали. Между собой, правда, они шушукались и переглядывались, скорее всего, догадываясь о каких-то переменах в моей жизни, но молчали, как партизаны.

– Доченька, приезжай к нам почаще, – попросила мама, засовывая мне в сумку огромный кабачок. – Ты совсем одна там…

– Хорошо, мамуля, – я чмокнула ее в щечку. – Но вы не волнуйтесь, я уже взрослая!

Муханов, похожий на Илью Муромца с каменным лицом, а на самом деле – простой добрейший парень, весельчак и балагур, надежно стоял на боевом посту.

– Непременно зайду, жди! Слушай, Мэри, – Петюня наклонился ко мне, – а знаешь, кому на свете тяжелее всего?

– Кому, Петенька?

– Моли! Сама подумай: зимой в футболках, летом – в шубах!

Мы расхохотались.

– Кстати, сегодня начальство приезжает… – бросил вдогонку Петька.

– Начальство? – Я так и застыла в дверях.

– Ну да, я вот и предупреждаю, мало ли что!

– У нас все дела в порядке, мы начальства не боимся! – На меня внезапно напало неудержимое веселье.

Муханов удивленно поглядел вслед, но я уже шла к лестнице. Я была готова встретить начальство во всеоружии, и мое отражение в зеркале в причудливой раме бодро и уверенно мне подмигнуло.

Дел в тот день оказалось невпроворот, и радость «ожидания чуда» постепенно начала отползать на задний план, сменяясь рутинными заботами и проблемами. Да еще главный менеджер из отдела загородного строительства, Павел Кузьмич, субъект лет тридцати пяти с вечно слезящимися глазками и хлюпающим носом, отчудил номер: пришел в самый разгар звонков, уселся на стул и стал вести какие-то длинные туманные разговоры. Я долго не могла понять, к чему он ведет, пока он, краснея и задыхаясь, не выдавил из себя приглашение сегодня с ним отужинать. Ну вот, началось, мрачно подумала я, это как раз то, о чем предупреждала меня Ада: все представители мужской части населения уверены, что секретарши – это такие безотказные существа, которые затем и устраиваются на эту должность, чтобы ходить с ними, то есть с мужиками, в рестораны и прочие места со всеми, как говорится, вытекающими последствиями.

С Адой мы работали на разных этажах, к тому же на месте она, в отличие от меня, не сидела, а постоянно моталась на объекты. Так что пересекались очень редко, только пару раз столкнулись в кафе за кофе. По ее ответам на мои тщательно продуманные завуалированные вопросы я убедилась, что с Полозовым у Ады ничего не было.

Погруженная в себя, я в который раз за день медленно шла вверх по лестнице. Клиент настолько спешил, что не захотел даже подняться в контору, пришлось спускаться за документами самой.

Раньше я была уверена, что такие сцены происходят лишь в фильмах и книгах: героиня томно поднимается по лестнице, герой с мрачным выражением на челе спускается, оба рассеянно думают о чем-то своем и – гром и молния! – они сталкиваются и стоят, не в силах пошевелиться, от нахлынувшей бури чувств, сковавшей их члены. Но – никто не поверит – именно так все и случилось…

Маленький пухленький и голенький мальчик с крылышками уже замучился ждать. Людей было много, все сновали-бежали-торопилисъ по разным, лишь им одним известным делам, но нужный человек не шел. Ну где же он, в самом деле? Когда ангелочек совсем отчаялся, одна из дверей распахнулась и тот, кого так долго ждал небесный посланец, почти бегом бросился к лестнице. Вокруг подобострастно зашептали, закивали, почтительно заулыбались, но шаловливому херувиму было решительно наплевать на какие-либо табели о рангах. Он поднял свой миниатюрный лук, неторопливо прицелился и…

Исполнительный директор холдинга «Айс-Парадайс» смотрел на меня, как на одну-единственную в мире, желанную и прекрасную. Наверное, все без исключения женщины в мире мечтают о хотя бы одном таком взгляде в их жизни. Так смотрел Марк Антоний на Клеопатру, Круз на Иден, Трубадур на Принцессу и, наверное, Петрарка на Лауру. Степан Борисович Полозов смотрел на меня и не мог оторваться, и это было потрясающе.

– Здравствуй… те. Мэри?

– Здравствуйте, – да, как мы с Романовой учили, и уверенный взгляд из-под прикрытых идеальными ресницами век, и суперспокойный тон: – А мы с вами уже встречались?

– Мэри?

Интересно, что подруга подразумевала, когда говорила о «дорогой» бутылке вина? У нее теперь свои мерки, а вино, похоже, покупать придется! Получилось! Да, получилось! Ай да Романова, ай да… Лед тронулся, господа присяжные заседатели, лед тронулся!

Внутри у меня все пело и плясало, и кружилось, и ликовало. Но спокойствие, только спокойствие! Прогнуться в пояснице и смотреть ровно.

С невозмутимостью в голосе я повторила:

– Я Мэри, правильно. А вы, извините… – и еще шире и невиннее распахнула глаза.

Вид у него и впрямь был дурацкий – эдакая смесь недоумения, растерянности и восхищения:

– Степан Борисович Полозов.

Он совершенно смешался, и люди вокруг снуют, и все глазеют, и уже предвкушают новую сплетню, но мы, как и положено в добротных голливудских фильмах, стоим и неотрывно пялимся друг на друга. Вернее, это он – с красными пятнами на щеках и капельками пота на лбу – пялится, я же – как кремень, спокойно-ироничная – недоуменно поглядываю.

Я поражалась самой себе. Сердце не выпрыгивало из груди, волна удушья не подкатывала к горлу. И даже не покраснела!

Эта уверенность удивила и даже испугала меня. Неужели Мэри Блинчикова смогла так быстро превратиться из наивной дурочки в настоящую Снежную Королеву, ледяную и неприступную? Мне было фантастически приятно, но взгляд Степана лишь тешил мое самолюбие. Он давал власть, дарил уверенность, но сердце окутала странная глухая пустота.

…Нежданно-негаданно вспомнилась бабуля. Как-то зимой – я еще училась в школе – я торчала дома, валяясь на диване и жадно поглощая «Анну Каренину». На улице стоял жуткий мороз, а в квартире было так тепло и уютно. Узнаваемый звонок межгорода разрезал тишину, и я подбежала к телефону.

– Да?

– Машенька, радость моя! – прорывался через треск на линии родной старенький голос.

– Бабуля!

Бабуля звонила нам очень редко, когда выбиралась к знакомым в Углич. Она говорила так тихо, что показалась мне тогда совершенно потерявшейся и беспомощной. У нее случилось горе: погибла китайская роза. Услышав это, я ахнула: сколько я себя помнила, роза была бабулиной гордостью и любимицей. Это было абсолютно уникальное растение: вопреки законам природы оно цвело даже зимой!

Топя печь, бабуля забыла вовремя закрыть заслонку, и черный угарный газ заполнил весь маленький домик. Бабуля жутко перепугалась и настежь пооткрывала окна, впопыхах забыв о теплолюбивом цветке.

– Бабуля, ты так не расстраивайся, пожалуйста, – глотая слезы, лепетала я. – Мы тебе летом новую привезем…

– Хорошо, Машенька, – грустно отвечала бабушка. – Я вот думаю: может, розочка-то моя просто притомилась, устала от жизни…

…Через три месяца бабуля умерла.

Может и я, не выдержав долгой томительной неопределенности, устала ждать своего героя, и чувства любви и страсти умерли во мне? Судьба-злодейка сыграла со мной злую шутку: теперь я знала, что он – мой, но кроме удовлетворения, ничего не чувствовала.

…Наконец некая спасительная мысль все-таки залетела к Полозову в голову, и, порывшись в карманах, он вынул визитку и торопливо сунул мне:

– Я… Если вы… У меня сейчас встреча, и если…

– Я думаю, что ваши координаты мне не понадобятся, так как я работаю здесь и вашу фамилию помню. Она стоит первой в списке. Было очень приятно познакомиться.

Я уверена, что сама Катрин Денев, моя любимая актриса, позавидовала бы тому, как небрежно и элегантно я присела в легком книксене, повернулась на носочках и не торопясь пошла наверх. Так хотелось еще раз посмотреть на стушевавшегося Степана, но я вспомнила про жену Лота, которая оглянулась на пылающий огнем город, и справилась. У меня все получилось великолепно, дубль был первый и последний. Я собой вполне гордилась. Из меня получается отличная стерва.

…Именно это слово – «стерва» – я произнесла, когда тренировала под Аришкиным руководством презрительно-снисходительный взгляд.

– Да, конечно, ты поняла, Мэри, наконец– то! – от избытка чувств подруга подпрыгнула на месте и захлопала в ладошки. – Это то, что надо! Этакая современная Настасья… Ты знаешь, как там ее?

– …Филлиповна?

– Да, Настасья Филипповна, настоящая стерва была!

– А ты откуда знаешь? Неужели читала? – искренне удивилась я.

– Заставили… – помрачнела подружка. – Знаешь, какой мне Леха ликбез устраивает…

Романова не понимала, какой прок от книг, и, если можно было отвертеться, не брала их в руки. Сомневаюсь, что она смогла осилить «Идиота». Вдруг вспомнился Сашка, он так же ненавидел литературу. Что-то он теперь поделывает?.. Что бы он сказал, если бы увидел меня сейчас? Наверное, назвал бы «дурындой». Я вздохнула.