Текст книги "Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца"

Автор книги: Елена Ларина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

ОХ, КАЗИНО, КАЗИНО, КАЗИНО…

Швейцар на входе приветливо кивнул Михаилу и распахнул перед нами массивную дверь. Просторная лестница, устланная нарядным красным ковром, вела в казино. Оттуда доносилась негромкая классическая музыка и приглушенный гул голосов. Я уже сто раз успела пожалеть, что заварила всю эту кашу. Маша заварила кашу, вертелось в голове. Такие штучки обожал Таланов – придумывать рифмы к моему имени: Машка-милашка, Машка-неваляшка, Машка-черепашка…

Раевский был бледен. Видимо, он понял, что попал в переплет. Мы входили в зал. Я сжала Мишину руку, чтобы хоть как-то ободрить его. Мгновенно откуда-то сбоку вынырнул одетый с иголочки мужчина. Он широко улыбался и вопросительно на нас смотрел.

– Это пиар-менеджер, обычный работник игорного дома, – приглушенно сказал Раевский. – Его обязанности – встречать и провожать гостей, предлагать им игры и так далее. С вашего позволения, я проведу для дамы небольшую экскурсию по казино, она здесь впервые, – обратился Раевский к менеджеру.

Тот милостиво кивнул. Народу было много, из-за плотного кольца людей столов почти не было видно. Я искала глазами Маринку, но безуспешно. Играть я совершенно не хотела – во-первых, я не знаю правил, во-вторых, все вокруг казалось таким чопорным и необычным… Люди у столов вели себя так, будто были причастны к некоей высшей тайне – тайне игры. Некоторые мужчины оборачивались на нас.

Бармен за стойкой окинул меня быстрым взглядом и подмигнул. Раевский делал заказ. Какой-то юный прожигатель жизни, крутанувшись на высоком табурете, откровенно рассматривал меня с головы до ног. Раньше я смущалась от подобных оценивающих взглядов, а теперь почти привыкла. Главное, как говорит Аришка, «сделать морду кирпичом и получать удовольствие», и в чем-то она права. Я знала, что выгляжу шикарно в моем наряде – красном, с квадратным, довольно глубоким, вырезом, длинном платье и лакированных лодочках на шпильках. Волосы я забрала наверх, чтобы не мешались, тяжелое ожерелье из горного хрусталя приятно волновало шею.

– Мэри, ты прелестно выглядишь сегодня, – шепнул, придвинувшись ко мне, Раевский довольно уверенным тоном и обнял за талию.

Передо мной оказался запотевший бокал с золотистым пузырящимся напитком. Я мысленно усмехнулась, представив Отелло-Таланова, наблюдающего за тем, как реагируют на меня мужчины. Да он бы меня в таком платье из дома бы и не выпустил, дверь бы запер, а ключ проглотил, как крокодил солнце!

А на букет, который с утра уже красовался в огромной вазе, Раевский вообще внимания не обратил. Я даже немножко расстроилась, совсем без ревности – как-то скучно и пресно. Уже и объяснения заготовила, сочинила некую фантастическую историю, а он ничего не спросил. Только неопределенно усмехнулся, и все.

Я сделала большой глоток ледяного шампанского, словно льдинки защипали горло. Исподтишка наблюдала за спутником. Раевский явно чувствовал себя лучше, от его обычной неловкости не осталось и следа.

– Ты бывал здесь раньше? – с невинным видом спросила я.

Отпираться было глупо, Раевский понял это.

– Да, пару раз… Пойдем, я покажу тебе самое интересное.

Мы медленно шли вдоль столов. Незнакомые слова, негромкие голоса, все это было необычно и непроизвольно внушало какой-то трепет.

– Комплит…

– Делайте ваши ставки, господа… Ставок больше нет…

– Черва…

– Раунд…

Вокруг круглого стола, покрытого темным зеленым сукном, стояло человек десять. В самой середине сверкала притягивающая внимание красно-черная рулетка – небольшой вращающийся круг, шарик летел, бежал, крутился и – попадал в ячейку. Мы подошли поближе. Я чувствовала, как напрягся Раевский, скулы на его лице едва заметно подергивались. Мне стало немножко жаль его, но отступать было поздно.

– Делайте ваши ставки, господа, делайте ваши ставки…

– Миш, давай попробуем? Научи меня!

– Смотри, игрок может делать ставку на различные параметры выигрышного номера, например, будет он красным или черным, чет или нечет, – глухим голосом рассказывал Раевский.

Я слушала вполуха – все равно ничего не запомню.

Бесстрастное лицо крупье над красным жилетом и черной бабочкой – в тон рулетке – не выражало ровным счетом ничего. Быстрые пальцы с ловкостью фокусника мелькали в воздухе так, что за ними сложно было уследить, казались единым целым то с фишками, то с костяным шариком. Шарик носился по кругу, ударяясь и смешно подскакивая. Наблюдать за ним и вправду было забавно. А лица-то какие все важные, многозначительные, напыщенные! Мне вдруг стало смешно. Как маленькие, честное слово, нашли себе развлечение, так хоть бы держались попроще.

– А я могу просто поставить на какое-нибудь число?

– Конечно, можешь, будешь ставить?

– Буду!

– Я пойду поменяю чипсы, – Миша быстро отошел к кассе.

– Зеро! – тем временем провозгласил крупье и сгреб к себе фишки черной лопаточкой.

Солидная дама в глухом черном платье напротив сверкнула глазами. Поджав губы, она стянула со стола прямоугольную сумочку и направилась к выходу. Проиграла! И почти полный бокал вина оставила на столе. Но дама так хорошо держала спину и была так стильно одета, что я решила ее не жалеть. Такая не пропадет.

Вернулся Раевский, держа в руках кучу веселеньких кругляшков. Это, наверное, и есть чипсы, и напомнили они мне детское лото; когда я была маленькой, мы с папой любили это занятие. Только на тех были зайчики и кошечки, а эти – обозначали числа.

– Миш, а что значит – зеро? – видимо, слишком громко спросила, стоящий рядом мужчина с ястребиным носом неодобрительно на меня покосился.

– Зеро – когда весь выигрыш достается казино, просто цифра «ноль» – объяснял Раевский. – Ты можешь выбрать любое число от ноля до тридцати шести, и если шарик упадет в ячейку с твоим числом, ты получишь выигрыш своей ставки, умноженный в тридцать пять раз!

– Ничего себе! И часто такое бывает?

– Бывает, – пожал плечами мой спутник.

Все эти числа, ставки – ерунда на постном масле, а меня насторожило другое. Я всмотрелась в Мишу внимательнее. Сейчас он совсем не был похож на себя обычного – слегка взъерошенного, близоруко улыбающегося милого аспиранта. Вся фигура его как-то подтянулась, взгляд был напряжен. Вот тебе, бабушка, и тихий омут… Раевский был, как гончая, почуявшая добычу. А может, и ничего, что у него такое хобби? Подумаешь, кто-то на футбол ходит, кто-то на рыбалку, каждый по-своему отдыхает! И ему даже идет весь этот антураж! Мне он таким гораздо больше нравится. Лучше в казино ходить, чем пить, например, водку… И вообще, как любит повторять Аришка, при хорошей женщине и мужчина может стать человеком.

– Нет, на зеро я ставить не буду, – заявила я. – Ставлю на… черную каракатицу!

– Мэри, здесь нельзя так шутить, – тихо и внятно произнес Михаил.

Так – будто с маленькой девочкой – Миша никогда со мной не разговаривал. Невольно я представила Раевского в постели, так он меня поразил, но мгновенно устыдилась своих порочных мыслей.

– Мэри, пойми, если мы сидим за игровым столом, надо соблюдать определенные правила, – тоном «дважды два – четыре» продолжал объяснять Раевский.

– Извините, – я недовольно надула губки. – Я-то думала, мы сюда развлекаться пришли…

– Мы и развлекаемся. Будешь ставить сама или тебе помочь?

– Буду!

– Выбирай цвет.

– Красный.

– Чет или нечет?..

Началась игра. Непроницаемая маска крупье, «ставок больше нет», шарик летит, и все продолжается снова. Я не переставала удивляться серьезным сосредоточенным физиономиям стоящих вокруг.

Задумавшись, я и не заметила, что крупье придвигает к нам чипсы. Быстрый отточенный кивок в нашу сторону, сухое: «Поздравляю», – и шарик уже летит снова.

– Миш, мы что, выиграли?

– Не мы, а ты, – в голосе Раевского улавливалось непривычное недовольство.

Раевский напоминал сейчас медленно, но верно закипающий вулкан. Он с трудом сдерживался, и что-то внутри него бурлило, плавилось и рвалось наружу.

– Ну хорошо, я.

За какие-то пятнадцать минут я выиграла, проиграла, снова выиграла, и снова проиграла. Вся эта затея вдруг начала меня утомлять, стало скучно. В конце концов, на сегодняшний вечер у именинницы запланированы еще некоторые дела! Я еще глотнула шампанского и осмелела. Каков он в постели, этот таинственный мужчина, который привлекал меня сильнее и сильнее? Внезапно я развеселилась.

– Миш, вот сейчас выиграю, и все, и пойдем, хорошо? – произнесла я томно.

Раевский промолчал.

Я поставила все, что было – на «14», мой день рождения. Шарик вновь пустился но кругу. Спиной я ощущала токи напряжения, исходящие от Раевского. Краем глаза наблюдала за его руками: с ними творилось нечто невообразимое. Костлявые пальцы сплетались, похрустывали, складывались, терлись друг о друга, выстраиваясь в причудливые комбинации. Прямо хищник на охоте! Расскажу потом Романовой – не поверит, что человек может так меняться, вот прямо как в сказке про гадкого утенка.

В этот раз шарик вертелся особенно долго и – вот это да! – приземлился прямохонько в цифру «14»! Крупье вновь кивнул, и рядом со той оказалась огромная куча чипсов. Классный у меня день рождения!

– Вот и хорошо, давай, подставляй руки, забираем это чудо и уходим!

Я сгребла чипсы и осторожно сползла со стула – выигрыш нужно поменять на наличные.

– Мэри, иди пока, погуляй, я сыграю пару раз. – Раевский и не думал идти в кассу.

Проскользнув мимо меня, он занял место за столом. Что-то в его тоне мне совсем не понравилось. Мишка, Мишка, где твоя улыбка? Рядом со мной находился абсолютно незнакомый, чужой человек. Тыква стала каретой, мыши – прекрасными слугами, лохмотья превратились в роскошное золоченое платье… Права была Маринка, тысячу раз права.

– Погоди! – Раевский схватил мою руку. – На красное или черное?

Мороз по коже пробежал от того, как напряженно, как пронзительно Раевский смотрел на меня. Его била крупная дрожь, но он не замечал этого. Пальцы Раевского автоматическими привычными выверенными движениями складывали фишки в столбики одинаковой высоты. Я видела, что его уже не остановить.

– На красное!

Может быть, я хотя бы принесу ему удачу?

– Крошка, ты сегодня занята?

Самоуверенный парень, что глазел на меня в баре, перегородил мне дорогу, поигрывая массивным брелоком. Я бросила на него такой взгляд, что он отодвинулся в сторону и испарился. Надеюсь, к его юношеским комплексам сегодня добавится еще один, зло подумала я.

В дамской комнате я присела на мягкий розовый пуфик и задумалась. Мало в городе ресторанов? Сейчас бы сидели в каком-нибудь милом местечке, Раевский держал бы меня за руку и говорил всякие приятные вещи.

Так уже было со мной один раз. Мужчина напротив меня улыбался обворожительной улыбкой, и я от счастья не всегда понимала, что он мне говорил… Кстати, этот мужчина сегодня утром опять прислал мне традиционно роскошный букет. Я закрыла глаза.

Девушка в красном длинном платье медленно идет по залу. Мужчины восхищенно оборачиваются и смотрят ей вслед. Женщины ревниво косятся. Легкий шлейф духов плывет следом, девушка в красном платье мягко улыбается своим мыслям. Грациозно подходит она к одному из столов. Кто же этот счастливец, кого одарит девушка своим волшебным взором?

Мужчина, подле которого останавливается девушка в красном, поворачивает голову и смотра на девушку взглядом, полным любви, преданности и немого обожания. За столом недовольно шумят – надо продолжать игру! – но мужчина не удостаивает никого объяснениями. Не отрываясь от девушки, он встает и, взяв ее тонкую чувственную руку, благоговейно подносит к губам. Зал замирает. Мужчина быстрым движением обнимает девушку за талию, привлекает к себе и пылко целует в губы. Она в восторге закрывает глаза. Последнее, что она видит, это озорная черная прядь, упавшая ее избраннику на лоб, и знакомый лукавый взгляд из-под длинных ресниц…

Я открыла глаза. На меня с опаской посматривала какая-то женщина.

– Вам нехорошо?

– Нет-нет, спасибо, просто немного устала, – я выдавила из себя подобие улыбки и поднялась.

Машинально подкрасила губы и подрумянилась. В животе неожиданно заурчало. Я вспомнила, что сегодня почти ничего не ела. От шампанского слегка кружилась голова.

Тот, от кого принесли букет, скорее всего ведет некую недоступную моему пониманию игру. Разобраться в ней я сама не могу, посему – надо просто выкинуть его из головы и использовать то, что имеется в наличии. А что у нас имеется в наличии, какие козыри на руках? Непредсказуемый экономист с бешеным взглядом у игрового стола – кто он? Самоуверенный валет, вальяжный король или надежный, как скала, туз? Может, еще не все потеряно?

В зале прибавилось народу, гул усилился.

– Делайте ваши ставки, господа… делайте…

– Некорректная ставка…

– Больше максимума…

Превозмогая подкатывающуюся дурноту, я медленно подходила к рулетке. Маринку искать бесполезно, она мне ничем помочь все равно не сможет, тем более она на работе. От дыма, сгустившегося над игровым полем, слезились глаза.

– Миша…

Раевский не шелохнулся. Все места за рулеткой были заняты, и я в растерянности топталась у него за спиной.

– Миша…

– Спасибо, ставок больше нет…

Сосед справа, немолодой уже мужчина с белыми висками, тронул Раевского за рукав:

– Милейший, вас дожидаются.

Раевский судорожно дернулся на стуле. Взгляд его выражал безумие. Несколько секунд он молча смотрел на меня и – не узнавал. Мне стало страшно.

– Мишенька, пойдем домой.

– Домой?! Ты соображаешь, что говоришь?! – седой сосед Раевского вздрогнул от его крика.

Карточный домик призрачных надежд, построенный на зыбком песке, рухнул. Я попятилась назад, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. За столом замолчали, все повернули головы в нашу сторону. Я поймала на себе несколько сочувствующих взглядов. Сегодня, в день моего рождения…

– Иди куда хочешь, только меня не трогай! – рявкнул Раевский и повернулся к столу.

Игра продолжилась.

СУДЬБЫ И НАСЕКОМЫЕ

– Раз-два-три, раз-два-три… Не отвлекаться! Смотреть на меня! И – раз-два-три…

Свою новую душевную рану я зализывала в спортзале. Времени свободного у меня теперь было – навалом, и иной раз я посещала сразу два занятия подряд. Поначалу жутко болели все мышцы – с непривычки, но я помнила, что этот неприятный момент нужно перетерпеть. Недели через две движения стали увереннее, спина распрямилась и подбородок как-то сам смотрел кверху. Традиционные релаксации в ванной я отменила – валяться просто так в воде было скучно и на ум лезли всякие грустности. То ли дело в зале – машешь в увлекающем ритме руками-ногами, прыгаешь, скачешь, и рядом с тобой такие же сумасшедшие: раз-два-три, раз-два-три… И к тому же плюшки и прочие вкусные вещи можно безбоязненно есть – хоть какая-то радость в жизни.

Летняя сессия была сдана на одни пятерки. Даже на экзамене по бухучету Клара Пушистик поставила мне «отлично». Наверное, мне удалось совместить две вещи: четкое знание бухгалтерских проводок и супернесчастный внешний вид. Бухучет был первым в сессии, и готовиться к нему я стала практически сразу после злополучного дня рождения. Помню, сижу на кухне, ночь, в голове уже начинает мешаться от дебетов-кредитов, я вспоминаю Мишины отчаянные глаза и дикий звериный взгляд и – начинаю учить по новой. Проводки я выучила со злости так, что они мне снились, а выглядела я тогда действительно неважно – переживала.

Раевский, конечно, звонил, и умолял, и объяснял, и даже рыдал в трубку. Встречаться с ним пока не хотелось – зачем? Маринке я потом как следует выплакалась, и она рассказала, что игроманы – люди больные и обижаться на них бесполезно.

Маринка выглядела солидно, стала более уверенной и уже не такой нескладной и угловатой. На работе уставала жутко, но была довольна – деньги платили очень и очень приличные, а Маринка копила на квартиру – собиралась поскорее расстаться с родителями.

– Ты представляешь, на работе устаю, как лошадь, а домой прихожу – отец варежку открывает и давай за свое…

Маринкины родители категорически не одобряли профессию дочери, непонятно почему считая ее безнравственной и неприличной. Пролетарский Роман Роменыч в рваных тапках никак не мог поверить, что казино, как и любому другому заведению в нашем городе, могут требоваться не проститутки, а квалифицированные работники. Маринка запиралась в своей комнате и там мечтала о светлых денечках, когда она сможет жить-поживать в своей собственной квартире.

И я с головой окунулась в мир спорта. Моя бывшая тренересса искренне обрадовалась, увидев прежнюю воспитанницу, пожурила за длительное отсутствие и вновь пообещала «сделать из меня человека».

Как-то, выходя из раздевалки и совершенно не представляя, чем занять себя вечером – Аришка уехала в очередной отпуск с Гиром и девочками, Маринка опять работала как каторжная, – я вдруг нос к носу столкнулась с Адой Ковальской. В первый момент даже не узнала, так сильно она переменилась.

Когда-то очень давно мы вместе ходили в музыкальную школу: я по классу фортепиано, она – скрипки. Ада тогда подавала большие надежды: все говорили, что у нее идеальный слух, что она очень талантливая. На городских музыкальных конкурсах она побеждала неоднократно и даже заняла второе место на всероссийском. Юное дарование с длинным носом и двумя тоненькими косичками – такой она мне запомнилась.

Теперь же передо мной стояла элегантно, с иголочки одетая молодая женщина. Модные сапожки блестят лаковой кожей, прическа каре уложена идеально, как будто только что из салона, макияж на высшем уровне. При всем при этом красивой я бы Аду не назвала, зато слово «шикарная» было здесь вполне уместно. Ухоженная, уверенная в себе женщина. Мне захотелось уйти, но мы уже узнали друг друга. Придется улыбаться и произносить какие-то слова.

– Ада, ты? Сильно изменилась! Тебя прямо не узнать!

– Привет-привет! Как поживаешь?

Я замялась. Никак не научусь на подобные вопросы малознакомых людей отвечать: «Лучше всех!»

– Как твоя музыкальная карьера? – я решила перевести разговор в другое русло.

– Ах, да ну ее, разве на музыке деньги заработаешь?

– Ты же подавала большие надежды…

– Ой, не смеши! Разве пиццикато да стаккато можно на жизнь заработать? Я ведь после школы, грешным делом, даже в Консерваторию подалась. Проучилась пару месяцев, пообтерлась, поосмотрелась, с людьми разными пообщалась, и все быстренько поняла: в наше время становиться музыкантом – нужно или фанатом быть или происходить из музыкальной семьи со связями и традициями. Кто в нашей стране станет в никому не известную скрипачку вкладывать миллионы в надежде, что завтра она покорит мир? – Ада оказалась еще разговорчивее, чем я думала. – Ты, милочка, сначала расстарайся, вначале его покори, а потом мы в тебя вложимся, и то не факт, что не будет у нас других, более молодых и перспективных. Здесь, подружка, нужен богатенький родитель и покровитель. У меня же такового в наличии нет, а красавицей я никогда не была: бедная евреечка с облезлыми косицами – кто на такую позарится?

– Ну не скажи! – невольно возразила я. – Ты такая эффектная…

– Это сейчас. Потому что я сама себя сделала. «Мы не можем ждать милости от природы» – эту цитатку я запомнила с детства. Только денег у меня тогда не было, чтобы на себя можно было их тратить.

– А теперь, значит, есть?

– Есть! – с гордостью провозгласила Ада. – Главное – места знать! Наша контора – то самое место, которое при определенных надобностях ищут и рыбы, и акулы.

– А где ты работаешь, если не секрет? – пустая болтовня начала меня сильно донимать, но Ада не торопилась сворачивать разговор.

– В компании «Айс-Парадайс». Это огромный холдинг, включающий…

Вот тебе и раз! В груди что-то екнуло, дыхание перехватило. Я уже не слушала Аду. Она продолжала распевать дифирамбы своей конторе, а я впала в какой-то ступор. Что же это за человек такой, мой первый мужчина, что при одном названии его фирмы я теряю голову! Я терялась в мыслях, что бы такое спросить у Ады про Степана Она не может не быть с ним знакома… Жуткая мысль поразила меня: Ада такая сексапильная, а что если?.. Вдруг у них со Степаном был роман? Глядя на нее, я бы этому нисколько не удивилась. Как это выяснить, не представлялось возможным. Вернее, есть один способ…

Ада стукнула ладошкой по лбу, два изящных серебряных браслетика на тонком запястье музыкально звякнули:

– Слушай! Гениальная идея! Я вспомнила, у нас секретарша в декрет уходит и место – вакантно! Меня как раз просили озадачиться новой сотрудницей.

Я хлопала глазами. В голове завертелась фраза какого то философа про то, что случайность – это вызванная логикой предшествующих событий закономерность. А может, просто судьба?

Сотни – нет, тысячи раз я давала себе слово перестать думать о Степане. Молодая бабочка обожгла свои нежные крылышки и снова туда же – на огонь! Сознание раздвоилось, как тогда, на Канарах. «Это не твой мужчина, он забыл тебя давным-давно и даже не узнает при встрече» – гундела первая, разумная половинка. «Как не мой, а чей же?» – возражала вторая, неблагоразумная и рвущаяся в бой. «Но он причастен к папиной болезни!» – «А это еще надо доказать, вот я и разберусь!»

На секунду я очутилась в маскарадном шумном зале, среди грохота музыки и света прожекторов. Степан в окружении девиц, пестрые перья, пушистое манто и мое отчаяние.

– …Ты ведь нигде не работаешь? Ау! Где ты? – Ада театрально щелкала пальцами перед моими глазами, браслетики звенели и перестукивались.

Я с превеликим усилием спустилась с небес на землю.

– Ты где-нибудь работаешь? – терпеливо спросила Ада.

– Нет… А как же университет? – растерялась я.

Если я не использую этот шанс и не расставлю всех точек над «i», это останется со мной всю мою жизнь, вертелось в голове.

– А что университет – переводись на вечерний, так многие делают, – беспечно сказала Ада.

…Той ночью мне удалось заснуть только под утро.

«Роскошная рубиново-изумрудная бабочка порхала над океаном. Под порывами грубого ветра бархатистые крылышки бабочки трепетали и истончались. Позади осталась манящая зелень земли, нега лугов и благоухание полей, знакомые звуки и запахи, но бабочка летела к солнцу.

Грозные стаи птиц с шумом рассекали небесное пространство, и бабочка в ужасе шарахалась в сторону, но летела дальше, к желтому яркому шару, парящему в далекой выси. Проливался тропический дождь, и летел холодный снег, и завывающая вьюга закручивала безликие потоки воздуха, но бабочка не сдавалась. Свет и тепло ждали ее вверху, и она рвалась туда всем своим хрупким, бестелесным существом. Желтый шар манил, звал, обещал, давал надежду, и она летела…»

Решение было принято.