Текст книги "Не было бы счастья"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Ой, точно, – вспомнила Лариса, – часа два назад. Спрашивал, не забегала ли ты ко мне.
– И что ты ответила?
– Что не забегала. Тебя же тогда еще не было.
– Вот и правильно. Вот и дальше так отвечай.
– Люська! – Лариса плюхнулась на диван. – Какая сволочь тебе сказала?
– В жизни не поверишь! Сама его пассия! – Людмила покачала головой и криво усмехнулась: – Очередная. Явилась змея, представляешь, в мой дом пришла! Через порог переступила, и ноги у нее не отнялись! А я, дура, еще сама ей дверь открыла, нет бы на цепочку запереться! Главное, я как раз борщ варила, морковку резала, так с ножом в руке и пошла открывать… Как я ее этим ножом не саданула?
– Люсенька… – Лариса погладила ее по плечу.
– Специально, наверное, караулила, когда я дома одна останусь, – продолжала говорить Людмила, словно не замечая ее. – А гут Володька по каким-то своим делам усвистал, пацанов я еще вчера к матери отвезла на выходные… она и заявилась, курица крашеная. И начинает мне объяснять, что мой муж, понимаешь, Ларка, мой Володька, ее любит! А со мной живет исключительно из жалости, по причине моих многочисленных болезней…
– Подожди, чьих болезней?
– Моих. Этот гад белобрысый ей расписал, что я страдаю двумя дюжинами хворей одновременно, от поноса до рака!
– О Господи!
– Вот именно, о Господи! Ну я ей, естественно, вежливо так говорю, проходите, дескать, на кухню, а то у меня там борщ кипит. Эта корова нервно на ножичек у меня в руке косится и дрожащим голоском уточнять начинает: «А зачем, собственно?» Ну, я ей разъясняю. «Вы, – говорю, – какого черта вообще сюда приперлись? Радостью со мной поделиться, сообщить мне о вашей великой любви и смыться? По принципу: «плюнул – и в кусты»? Или у вас какие-то идеи есть по поводу нашего дальнейшего существования? Втроем?»
– Люська!
– А что, Люська? Должна же я была это насекомое как следует изучить? Она, конечно, сразу задергалась, ручонками сучить начала, причитать… «Вы, – говорит, – как благородная женщина, должны его отпустить и не препятствовать его счастью!» Я у нее, естественно, спрашиваю: с какого такого перепугу она решила, что я благородная женщина? И почему я должна верить ей на слово, что именно с ней у моего Володьки образуется именно то немыслимое счастье, про которое она мне тут заливает? «Вы же, – говорю, – понимаете, что я несу за него известную ответственность? И не могу отдать его просто так, в совершенно незнакомые чужие руки!»
– Люська, как ты могла? Вот так спокойно сидеть…
– Я не сидела, я продолжала борщ варить.
– Тем более! Варить борщ, разговаривать с ней, шутить еще?!
– Сама удивляюсь. Наверное, за эти годы хорошо подготовилась морально. В общем-то я понимала, что рано или поздно… ну, должно же было это когда-нибудь произойти, правда?
– Так ты что, – Лариса смотрела на подругу почти с ужасом, – ты что, все про него и про его девиц знала?
– Нет, разумеется! Если бы я хоть что-нибудь узнала, мне пришлось бы принимать какое-то решение, а я этого совершенно не хотела. Поэтому я очень старательно ничего не знала. По-моему, у меня это совсем неплохо получалось?
– Бесподобно, – растерянно согласилась Лариса. – Я была уверена, что ты ни о чем не подозреваешь.
– Ларка, – обреченно вздохнула Люся, – как ты себе это представляешь? Жить с мужиком и не подозревать, что он крутит кучу романов?
– Для меня в свое время это проблемы не составило. – Лариса сказала это и сама удивилась. Господи, как давно это было, и как ее это теперь совершенно не волнует!
– Ой, Ларочка! – Люська явно почувствовала себя виноватой. – Ну разве можно сравнивать! Твой подонок ведь всегда был такой образцово-показательный, он кою угодно вокруг пальца обвел бы!
– Ладно-ладно, я понимаю. Ты лучше скажи, чем ваша дипломатическая беседа кончилась?
– А чем она могла кончиться? Я сказала, что приняла информацию к сведению, подбросила и ей кое-что для размышления. – Люся хихикнула. – Сказала, что если она собирается выйти замуж за Володьку, пусть имеет в виду, что он идет в наборе с детьми.
– Как это?
– Все элементарно! Если я настолько больна, что не могу быть женой, то какая я, на фиг, мамаша? Может, помру через неделю в жутких мучениях, что же детям, круглыми сиротами оставаться? Пусть сразу с отцом живут, привыкают… Эх, она и обалдела! Представляешь, вот только что девица, и тут же – бац! Замужняя мадам с двумя детьми. Демографический взрыв, блин!
– А если выживешь? – подавилась смехом Лариса.
– Тем более! Тогда мне свою жизнь надо будет устраивать. А как я на свидание пойду, если у меня двое малолеток за юбку цепляются? Нет уж, он свое семейное счастье нашел, а мне теперь о себе надо подумать. В общем, проводила я ее, позвонила матери, чтобы вернула к вечеру детей законному папаше, он, дескать, по ним соскучился, и обратно забирать запретила, как бы он ни уговаривал. Доварила борщ и смылась из дому. Зонтик вот только не догадалась взять.
– Где же тебя полдня носило?
– Так, – Людмила неопределенно повертела рукой, – гуляла. Сколько лет ты эту водку открытой держала, не берет совершенно! Сижу трезвая как сволочь! Давай сюда коньяк, зажму нос и буду пить.
– Завтра голова будет раскалываться, – предупредила Лариса, доставая бутылку «Белого аиста» и подавая подруге.
– Об этом я завтра буду беспокоиться, – отмахнулась та. – А сейчас мне нужно срочно провести местную анестезию. – Она налила примерно треть стакана, посмотрела внимательно на чайного цвета жидкость, сказала неопределенно: – Ладно, посмотрим, – и одним невероятно большим глотком даже не выпила, а как-то всосала в себя коньяк. Зажмурившись, передернулась от отвращения. – Ну что за дрянь такая вонючая!
– Люся, а как она выглядит? – робко спросила Лариса. – Молодая?
– На вид лет двадцать, не больше. А как выглядит… я разве не описала?
– Ты назвала ее коровой и курицей. И еще насекомым.
– Вот такая она и есть, – утвердительно кивнула Люська, слишком резко кивнув головой. Коньяк, похоже, в отличие от водки начал действовать сразу. – Так именно она и выглядит, насекомая помесь коровы с курицей. Коза фанерная! Ларка, я понимаю, тебе, конечно, тоже тогда досталось, но такого унижения… Представляешь, эта тварь в моем доме объясняет мне, как они с моим мужем… – Она снова нервно плеснула коньяка в стакан и одним махом опрокинула в рот.
– Дай мне тоже, – потянулась за стаканом и бутылкой Лариса. – Господи, да что же эти мужики с нами делают!
– Что хотят! – наконец расплакалась Люська. – Давить их надо, сволочей, как клопов, правильно амазонки делали и еще эти… не помню кто, но правильные бабы! А мы как дуры все семью спасаем, ну и пожалуйста, нравится вам, так хлебайте полной ложкой! Черт, – она зашарила по карманам халата, – дай платок какой-нибудь или салфетку…
Лариса достала из ящика серванта мужской, в крупную голубую клетку, платок. Люська высморкалась, сунула его в карман, снова всхлипнула.
– Что-то голова кружится. – Голос у нее был жалкий. – Я прилягу тут ненадолго, можно?
– Пойдем лучше в спальню, там тебе удобнее будет.
Лариса помогла ей подняться с дивана и добраться до кровати – Люську уже развезло по-настоящему, и сама она вряд ли дошла бы. Уложила прямо в халате в постель, укрыла одеялом.
– И имей в виду, – не открывая глаз, сказала Люська, – если этот кобель узнает, что я из-за него плакала, я тебе никогда не прощу!
– Хорошо, что предупредила, – проворчала Лариса, – а то я как раз собиралась бежать сейчас к нему, рассказывать.
Она вернулась в гостиную. Коньяк убрала обратно в бар, пустую бутылку из-под водки выкинула, стакан помыла. Навела порядок. Взглянула на часы – надо же, почти два часа они тут с Люськой… Скоро и Ярослав придет. Такая же скотина, как и Володька, пусть только явится, она ему все выскажет! Лариса старательно начала припоминать обиды, нанесенные ей Ярославом, но почему-то ничего не получилось. Ну просто идеально вел он себя с ней, сплошная забота и нежность. Очень подозрительно. Впрочем, они, слава Богу, не женаты, так что, если он найдет себе такую же красотку, как эта Володькина мымра, она возражать не станет. Флаг в руку, скатертью дорога, и пшел вон! Она самым прекрасным образом без него обойдется, и пусть даже не надеется… Лариса смахнула слезинку. Жалко было себя, жалко было Люську, жалко было всех женщин в мире!
Коротко звякнул звонок. Ярослав. Вот ведь какой, ключ есть, а он все равно всегда звонит. Может, не открывать? Или все-таки впустить? Ладно, раз уж пришел…
– Ну и дождина! – Ярослав встряхнул мокрой головой, брызги разлетелись во все стороны. – От машины до подъезда – насквозь промок. Если так будет продолжаться, смоет в Волгу наш городишко! – Он наклонился поцеловать Ларису и тут же замер, тревожно глядя на нее: – Что-то случилось?
– Со мной ничего, – хмуро ответила она. – Люська.
– А-а. – По тону было ясно, что он в курсе событий. – Она у нас?
Ярослав никак не выделил это «у нас», спросил просто, уточняя географическое местоположение Люськи, но Лариса вздрогнула. Что значит – «у нас», у кого это – «у нас»? Почему он ведет себя так, словно они – семья, какое он имеет на это право? Да абсолютно никакого! Она поджала губы и молча пошла на кухню.
– Лариса! – окликнул Ярослав.
– В спальне. – Она говорила, не оборачиваясь к нему. – Спит.
– С ней все в порядке?
– Пьяная вдребезги, ну и муж ее бросил, а в остальном – все хорошо.
– Да не бросал он ее, и в мыслях не было, – поморщился Ярослав. – Он сам не знал, как от этой идиотки избавиться.
– Пу извини, мне сложно ориентироваться в его проблемах, я немного по-другому устроена… Но похоже, по крайней мере от одной идиотки он избавится.
– Черт! Что, никакой надежды?
– А я знаю? Она пришла ко мне мокрая как мышь, рассказала о явлении этой большой Володькиной любви, выдула всю водку, какая была, запила ее коньяком и вырубилась.
– Бр-р-р. – Ярослава передернуло. – А больше ничего не говорила?
– Сказала, что в жизни ее никто так не унижал. И что детей оставляет Володьке с новой женой, а сама займется устройством своей жизни.
– А, ну это еще ничего, – почему-то успокоился Ярослав. – Может, и обойдется. Ты Володьке звонила?
– Это зачем еще?
– Как зачем? Мужик там с ума сходит, не знает, куда бежать, где искать! Да и бежать никуда не может, теща без всяких объяснений пацанов привезла и бросила ему, он из дому выйти не может, не тащить же детей неизвестно куда в такую погоду. Сидит на телефоне, всех обзвонил уже! Подожди… – Он с подозрением посмотрел на Ларису. – Тебе ведь он в первую очередь звонил, ты что соврала ему?
– Ничего подобного, – с достоинством ответила она. – Володя звонил около четырех, а Люська явилась только в шесть. Так что, когда я с ним разговаривала, я действительно понятия не имела, где она.
– А потом? Когда она пришла?
– Да знаешь, – дернула плечом Лариса, – как-то не возникло желания.
– Ох, бабы! До чего ж вы… – Ярослав не договорил, вышел из кухни. Лариса слышала, как он снял телефонную трубку и через несколько секунд заговорил: – Володя? Да, я. Да, у нас. – Снова резануло это «у нас». – Нет. Все в порядке. Не думаю. – И с сильным сомнением в голосе. – Завтра, может быть. Нет, меня не будет. Спит. Откуда я знаю, посмотрим. Нет, она с тобой разговаривать не хочет А-а ладно, сейчас спрошу. Лара, выглянь на секундочку!
– Н-ну? – Мрачная Лариса показалась в дверях.
– Он говорит, пацаны голодные, есть просят. Что ему делать?
– На плите борщ стоит.
– У нас? – оторопел Ярослав.
– У них, – уничтожающе взглянула она. – Люська сварила, перед тем как уйти.
– А! Слышь, Володька, там у вас борщ на плите стоит! – И после небольшого перерыва (очевидно, Володя бегал на кухню): – Нашел? Ну и хорошо. Ладно, забегу. Посмотрим, сейчас ничего не могу сказать. Угу, до завтра.
Он положил трубку, посмотрел на Ларису, улыбнулся немного напряженно:
– А меня покормишь?
– Разве ты останешься? – вопросом на вопрос ответила она. – Я думала, ты сегодня к себе домой пойдешь.
Кажется, она подсознательно подчеркнула «к себе». Ярослав резко встал, шагнул вперед, положил руки ей на плечи, слегка встряхнул.
– Эй, – сказал он, стараясь поймать ее ускользающий взгляд, – Ларка, ты все перепутала! Это я, Ярослав, а вовсе не Володька! И не надо меня наказывать за его грехи.
Лариса подняла голову, он смотрел с такой нежностью… Она всхлипнула и уткнулась ему в шею. «Господи, что эти мужики с нами делают!»
– Все равно тебе ночевать негде, – через некоторое время пробормотала она. – Люська кровать заняла.
– А вот эта штука, диван называется, она же раскладывается?
– Ты что? – Она попробовала освободиться из его объятий, но Ярослав не отпустил ее. – Люська же нас увидит?
– И что она такого особенного может увидеть? Что мы вместе спим? Так она именно этого и хотела с самого начала. Пусть порадуется на плоды трудов своих.
Порадоваться на плоды своих трудов Люське не удалось – когда она выползла на следующий день из спальни, было за полдень. Диван давно был сложен, а Ярослав умчался к Драновой. Работы там близились к завершению, Ларисе Васильевне не терпелось въехать в новый дом, и она посулила работавшей там бригаде премию за срочность. Ребята восприняли это с энтузиазмом, отменили выходные и вкалывали от зари до зари. Ярослав, естественно, находился там же.
Так что когда Люська, все в том же халате, помятая, держась за голову, шагнула в гостиную, она обнаружила там только Ларису, сидевшую на диване с какой-то толстой книгой.
– Я-а сна-ча-ла у-мо-юсь, – очень медленно, нараспев сказала Люська и плавно двинулась в сторону ванной. Лариса молча проводила ее сочувственным взглядом и пошла наливать воду в чайник.
Не ограничившись умыванием, Люська приняла контрастный душ, но лучше от этого не стало. Так что на кухню она вошла, по-прежнему старательно контролируя положение головы.
– Кофе? – спросила Лариса.
– Пожалуй, – слабо прошелестело в ответ. – И аспирина таблетку. Нашего, российского.
– Сейчас. – Лариса открыла аптечку, привинченную сбоку к навесному шкафчику, достала таблетки и неуверенно посмотрела на страдающую подругу: – Только как же ты, аспирин на голодный желудок? Может, я тебе яишенку поджарю быстренько? Или макароны с мясом разогрею?
Люську передернуло.
– Не надо кофе, – с отвращением сказала она и плавно покинула кухню.
Часа через два, подлечившись рюмкой коньяку и пакетом кефира, за которым Лариса специально сбегала в соседний магазин, а также осилив чашку кофе с несколькими сухими печеньицами, Людмила почувствовала себя почти человеком.
– Так было хорошо, – с тоской вздохнула она. – Полная отключка, и никаких проблем. А теперь хочешь не хочешь, а никуда не денешься от извечного российского вопроса «Что делать?». Володька звонил вчера еще раз?
– Не успел. Ярослав ему первый позвонил, сказал, что ты у нас.
– Мужская солидарность, чтоб их… Как он там?
– Как я поняла, ошарашен и пришиблен. В отчаянии. И поскольку твоя мамаша свято выполняет твои распоряжения, с двумя голодными мальцами на руках.
– А почему голодными?
– Потому что посмотреть, нет ли в доме чего съедобного, ему в голову не пришло. Если бы он один дома был, я бы промолчала, но ради пацанов намекнула, чтобы он заглянул в кастрюлю на плите. Так что не беспокойся. Впрочем, может, они уже все съели и опять сидят голодные?
– Не, там кастрюля пятилитровая. Еще и на вечер хватит… Ларка, как же мне быть теперь, а?
– Не знаю, – твердо сказала Лариса. – И даже не спрашивай у меня. Вот Наташка приедет, она умная, она тебе скажет.
– А ты что, ей звонила?
– Ей Володька вчера звонил, когда тебя искал, она из него все и вытянула.
– Я смотрю, пока я вчера гуляла, по всему городу такой трезвон стоял!
– Он еще и сегодня стоял. Твоя мама звонила, хотела с тобой пообщаться, задать пару вопросов. Ты же ей вчера не объяснила ничего, отдала приказание и повесила трубку. Потом Наташка, сказала, что часа в два приедет, велела тебя не выпускать. Вот и ответит на все твои «извечные русские вопросы».
Наташка приехала даже не в два, а в половине второго. На ходу сбросив в коридоре босоножки, влетела в комнату, внимательно осмотрела Люську, съежившуюся на диване, рявкнула:
– А ну вставай! Умыться, одеться, причесаться, накраситься, быстро! А то сидишь как мухомор под елкой!
– Она умывалась, – робко вступилась Лариса.
– Еще раз умоется, не облезет!
Сдержанная, самая тихая и скромная из подруг, Наталья бушевала крайне редко, но если уж выходила из себя, то все жались по стеночкам и приказы ее выполняли беспрекословно. Люська мелкой трусцой побежала в ванную, а Лариса торопливо вытряхивала на тумбочку под большим зеркалом свою косметичку.
– Щипцы! – протянула к ней руку Наташа.
Через пятнадцать минут Люська, уже не в халате, а в своих собственных юбке и блузке, которые Лариса с утра успела погладить, старательно красилась. Наталья вовсю работала над ее волосами расческой и щипцами, а Лариса сортировала косметику.
– Сорок пятый тон тебе сейчас не пойдет, – убрала она в сторону фигурный тюбик помады, – я ею пользуюсь, только когда малиновый свитер надеваю. Вот, или одиннадцатый, или двадцать седьмой, хорошо будет.
– Ничего подобного, – непреклонно заявила Наташа. – Одиннадцатый слишком бледный, а двадцать седьмой слишком естественный. Помнишь, у тебя алого цвета помада была?
– Алая очень резко будет, нехорошо.
– Щечки подрумянит, и ничего не резко. Зато личико сразу оживится.
Люська послушно красила губы, румянила щеки, накладывала тени на веки и тушь на ресницы, терпела, когда щипцы цеплялись за волосы.
Наконец Наташа сделала шаг в сторону и скрестила на груди руки:
– Встань, покрутись. А что, пожалуй, неплохо. На конкурс «Мисс Вселенная» тебя, пожалуй, не возьмут, но на улицу выпускать уже можно, рядовые граждане шарахаться не будут. Как настроение?
– Знаешь, немного лучше, – неуверенно улыбнулась Люся. – Спасибо, девочки.
– Переходим ко второму этапу, – отмахнулась Наталья. – Что ты теперь собираешься делать?
– Я… я не знаю.
– Она рассчитывала, что ты ей посоветуешь, – влезла Лариса, сгребая обратно в косметичку тюбики и коробочки.
– Ща я тебе посоветую! – невнятно пригрозила Наталья. – Своей головой думать будешь.
– Но я не могу сейчас ничего решать!
– А я разве сказала решать? Я сказала думать? Или ты разницы уже не чувствуешь? Лариска, если ты хочешь, чтобы я тебя от этого сокровища избавила, ставь чайник. У меня в сумке пакет со слойками, удивительно вкусные.
– А что значит, что ты меня избавишь? – спросила Лариса, доставая слойки.
– Значит, что, уходя, я заберу ее с собой. Вы со Славой почти что молодожены, вам в квартире осколки чужой семьи ни к чему. Наверняка чуть не поссорились вчера…
– С ним поссоришься, – проворчала Лариса.
– А у меня сейчас свободно, – не обращая на нее внимания, продолжала Наташа, – Игорь опять в командировке…
– Да что он у тебя, дома совсем не живет? – ахнула Люська.
– Почему – совсем? Недели полторы за месяц набегает. Так что, радость моя, ты мне как раз ко двору.
Пока пили чай со слойками, разговор, естественно, вертелся вокруг Люськиных проблем.
– Ты пойми, что ни я, ни Лариска ничего умного посоветовать тебе не можем, – втолковывала ей Наташа. – Тебе жить, значит, тебе и решать. Ты, главное, продумай все последствия. Основных вариантов два: ты его прощаешь и возвращаешься, или ты его не прощаешь и уходишь, так?
– Так. – Люська немного побледнела.
– Допустим, ты не прощаешь. Значит, следующим этапом будет развод, дележка квартиры и детей. Допустим, все: и квартира, и дети – остается тебе – эта ерунда, что ты отдашь мальчишек Володьке, годится для анекдота, но всерьез рассматривать такую возможность я отказываюсь. Значит, так, он, при всех своих недостатках, мужик порядочный, так что с квартирой вещами и алиментами, я думаю, проблем у тебя не возникнет. Одним словом, положение не самое худшее: с детьми он общаться не прекратит, значит, и денежное довольствие будет поступать регулярно, да еще наверняка с дополнительными выплатами по мерс необходимости…
– Наташка, как ты можешь? – простонала Люська. Теперь ее бледность не мог скрыть даже слой косметики.
– Я всего лишь рассматриваю последствия вашего развода, причем пока всего лишь первичные. Впрочем, можем перейти к другому варианту. Допустим, ты простила и вернулась. Тут и начинается ветвление: он все осознал, а ты все забыла, и вы счастливы; он все осознал, но ты не смогла забыть и непрерывно напоминаешь ему об этом, бередя рану и начиная постепенно его ненавидеть; он все осознал, но через некоторое время его натура берет верх, а ты искренне все простила и забыла. Ну, тут уж как повезет. Если ты ничего не будешь знать, все будет в порядке, а вот если он снова засветится… Нет, сейчас твои действия предсказать невозможно. И наконец, такой сценарий – он начинает все сначала, при том что ты ничего не простила и не забыла. Ну, это будет в результате просто более скандальный и нервный первый вариант – развод.
– Лариса, скажи ей, пусть она перестанет!
– Нет, Люсенька, ты ее слушай, она, как ни странно, права. Я только одного не понимаю, Наташка, почему ты год назад со мной такую же работу не провела?
– Потому что ты и без меня прекрасно справлялась. А в таких ситуациях помогать тому, кто в помощи не нуждается, – это хуже, чем мешать.
– И на все у нее ответ есть, пис-сательница, – злобно сказала Люська. – Убивать таких писателей в младенчестве, чтоб людям душу не травили.
– Кстати, – снова невозмутимо повернулась к ней Наталья, – ты не должна забывать еще и про фактор времени. Через год ты будешь воспринимать сегодняшние события совсем иначе. Ты помнишь, как Лариска выглядела во время развода. А сейчас? Лара, вот скажи, если бы Сергей тогда пришел к тебе и попросил прошения, ты бы простила?
– Н-нет, наверное, – медленно сказала Лариса. – Но разводиться бы, пожалуй, не стала.
– А если бы он пришел сейчас?
– Простила бы. Жалко, что ли, если человек переживает. А вот жить с ним, – она усмехнулась, – это уж извините! Действительно забавно получается.
– Ой, девочки, какие вы обе умные, аж тошно. – Люська, кажется, немного обиделась. – Мне что теперь, год ждать в подвешенном состоянии, чтобы решить, возвращаться домой или нет? Наташка, ты учти, я этот год у тебя жить буду!
– Да не о том речь. – Лариса засмеялась. – Просто я говорю, что если бы Сергей сейчас позвонил в дверь…
Короткий звонок, прервавший ее, произвел потрясающее впечатление на подруг. Наташа дернулась и плеснула чай себе на юбку, а Люська вскрикнула и перекрестилась.
– Да вы что? Это Ярослав пришел, его звонок. – Лариса пошла к дверям.
– Наташенька, поехали к тебе, – попросила Люська, – ну их, этих счастливых влюбленных! Только слойки давай с собой заберем, действительно вкусные, обалденно, а им и так хорошо…
Вовремя вернувшаяся на кухню Лариса успела отнять у них две слойки для Ярослава.
– Балуешь ты его, – упрекнула Наталья, снова запихивая пакет в сумку.
После чего дамы, обменявшись с Ярославом парой дежурных фраз, удалились. Уже в дверях Наташа обернулась и подмигнула ему. Он неуверенно улыбнулся в ответ и повернулся к Ларисе:
– Чего это они? Я помешал?
– Да нет, они как раз уходить собирались, просто ты пришел немного… неожиданно. – Лариса уже поняла, что всякое упоминание о первом браке нервирует Ярослава. Это было довольно странно, не думал же он в самом деле, что она продолжает любить бывшего мужа, но… в общем, теперь она избегала этой темы. – Слава, знаешь что? Ты извини меня за вчерашнее… Это на меня история с Люськой так сильно подействовала, вот я и психанула. Вела себя как мегера…
– Ларочка! – Ярослав обнял ее.
Вчера, когда она смотрела на него взглядом Женщины-оскорбленной-существованием-в-этом-прекрасном-мире-такой-мерзости-как-мужчины, он был растерян, расстроен и взбешен одновременно. Володька со своими проблемами в личной жизни ненароком подстроил ему грандиозную подлянку.
Именно на вчерашний вечер Ярослав наметил решающее объяснение с Ларисой. Он ведь до сих пор совершенно неправильно говорил с ней. На предложение, сделанное на ходу, между делом или недостаточно четко сформулированное, естественно, она отвечает: «Нет». Но если обставить все правильно и сказать что-нибудь выверенное веками – «прошу вашей руки» или «предлагаю руку и сердце»… В конце концов, у нее нет никаких уважительных причин, чтобы отказать ему. Заказал столик в ресторане, не в «Малахитовой шкатулке», нет! Там у Ларисы могли возникнуть неприятные ассоциации. В том самом маленьком ресторанчике, где они впервые вместе ужинали, в «Аэлите». Стишки кое-какие подучил к случаю, в кармане коробочка с обручальным колечком… все как в сериалах. И точно, как в сериалах, схлопотал от судьбы по морде. Весь в надеждах прилетел к любимой женщине, а тут такое! Какие предложения руки и сердца, спасибо, хоть из постели не выставили.
Но сегодня, кажется, все получается само собой. Погода прекрасная (в отличие от вчерашней), подружки ушли вместе со своими проблемами, настроение у Ларисы подходящее, колечко по-прежнему в кармане, столик в ресторане… ну, столик найдем, не такая уж это проблема. А если и не найдем, романтическое предложение в парке, под сенью дубов…
– Ларочка, а пошли развеемся? Поужинаем где-нибудь, погуляем, что нам дома сидеть?
– Для ужина рановато еще.
– Ну так пообедаем. А если ты скажешь, что для обеда уже поздно, то можем назвать это полдником.
– И закажем себе по стакану молока и по прянику. Грандиозно! – Она чмокнула его в щеку и побежала к шкафу. – А что мне надеть? Что-нибудь попроще или, наоборот, чтобы все упали?
– Во всех ты, душечка… – пробормотал он, любуясь ею.
– Ладно-ладно, подхалим. – Она сняла с вешалки длинный желтый сарафан с крупными цветами, показала ему: – Сойдет?
– Ты затмишь всех женщин в округе, о прекраснейшая! – поклонился он, прижав руки к груди.
Лариса показала ему язык и убежала в спальню переодеваться.
Ярослав нервничал. Он непрерывно думал о предстоящем разговоре с Ларисой и машину вел автоматически. Поэтому, наверное, и не обратил внимания на маячивший всю дорогу в зеркалах заднего вида синий «Москвич», тот самый, что мозолил ему глаза ежедневно пару недель назад.
Остановившись на стоянке, Ярослав быстро выпрыгнул из машины, обежал ее и с поклоном распахнул дверцу. Лариса, с благовоспитанностью настоящей леди дожидавшаяся этого, оперлась на его протянутую руку и грациозно выскользнула из машины.
Они неторопливо направились к дверям ресторана, весело болтая и совершенно не замечая ни проехавший чуть дальше по улице и остановившийся напротив ресторана «Москвич», ни вышедшего из него человека. Мало ли в городе машин и прохожих! Человек, держа руки в карманах легкой серой ветровки, сделала несколько шагов навстречу.
– Козырев, – окликнул он негромко, – узнаешь меня, Козырев?
Ярослав замер и несколько секунд вглядывался в худое морщинистое лицо. Беззвучно шевельнул губами, ругнувшись про себя. Надо же было быть таким идиотом! Да он просто обязан был сразу понять, кем был тот мужик в зеленой куртке, как бы он ни изменился за эти годы!
А Лариса улыбнулась незнакомцу, решив, что это один из старых приятелей Ярослава, которого тот давно не видел, и сейчас ее представят. Но мужчины пристально смотрели друг на друга, не обращая на нее никакого внимания. Только мускулы руки, на которую она опиралась, заметно напряглись.
– Да. – Ярослав метнул взгляд в сторону синей машины, прижавшейся к тротуару. – Да, теперь узнаю.
– Дожили, значит, мы с тобой оба до радостного дня, повстречались. А Колька на зоне помер. Не повезло ему. Значит, я теперь за двоих буду.
– Зачем ты следил за мной?
– Надо же было разобраться, что к чему. Может, напугать немного. Ты ведь напугался?
– Нет, я не понял, что это ты. К сожалению.
– Угу, мне тоже жаль. С другой стороны, если напугался – не гулял бы с барышнями по проспекту, а прятался бы. Лишнее мне беспокойство.
– Что тебе надо?
– А я тебе это еще десять лет назад сказал, помнишь? «Вернусь и убью!» Вот я и вернулся, Козырев. – Губы его растянулись в ухмылке, глаза зажглись жестокой радостью, а правая рука… правая рука вынырнула из кармана, и в ней был зажат пистолет.
Лариса ахнула и тут же полетела на асфальт. А Ярослав, толкнув ее, прыгнул прямо на человека с пистолетом. Тот торопливо шагнул назад, попытался прицелиться, но Ярослав вцепился ему в руку, свалил его с ног. Грохнул выстрел, второй… Дверца синего «Москвича» распахнулась, завелся мотор. Мужчина стряхнул с себя Ярослава, вскочил и в два прыжка был около машины. Не останавливаясь, нырнул в нее, и «Москвич» сорвался с места. А Ярослав неподвижно лежал на тротуаре.
Лариса не могла потом вспомнить, как она оказалась рядом с ним – вот только что она лежит, оглушенная, чуть в стороне, а вот уже сидит, пытаясь удержать его голову на своих коленях!
– Слава! Славочка! – Слезы текут по лицу. Она комкает на нем рубашку, пытается зажать рану ладонью, а кровь все не останавливается! Ну почему она не знает, что нужно делать, не может перевязать его!
Ярослав открыл глаза:
– Черт! Тебя не зацепило?
– Да со мной все… Слава, тебя ранили!
– Я заметил, – слабо улыбнулся он.
Подбежали какие-то люди, пытаются отодвинуть ее в сторону… А, это «скорая помощь»… Действительно, все в белых халатах… кладут его на носилки, какая-то тетка быстро обматывает широким белым бинтом прямо поверх рубашки. «Что? Да, конечно, я с ним». Сначала в «скорую» грузят носилки, потом забирается она. Устраивается рядом, прямо на полу, взяв его за руку. Какой он бледный! И сознание, кажется, потерял. Лариса с ужасом сжимает безвольную ладонь, дергает за рукав ту самую тетку, что бинтовала Ярослава. Тетка недовольно ворчит, вынимает из кармана трубочку с какими-то мелкими розовыми таблетками, вытряхивает пару, протягивает Ларисе. Она глотает, просто чтобы не спорить, продолжает объяснять, что спасать надо вовсе не ее! Тетка смотрит на нее с жалостью, говорит совершенно спокойно:
– Да не волнуйтесь вы так! Пара пуль в плече, ничего жизненно важного даже близко нет. Крови многовато потерял, но тоже ничего страшного. Приедем – подольем. Все с вашим мужем будет в порядке.
«С мужем? Господи, да какая разница, пусть будет муж!» Машина подпрыгивает на ухабах, Ярослав стонет.
– Господи, – зажмурившись, шепчет Лариса, – Господи, спаси его! Господи, спаси!
Больница огромная, то ли новый корпус построили, то ли недавно отремонтировали, просторные, светлые коридоры, высокие потолки. Лариса бежит следом за каталкой, на которой везут Ярослава, он все еще без сознания. Какая-то девушка в голубых брюках и рубахе, с марлевой маской на лице останавливает ее у стеклянных дверей.
