Текст книги "Не было бы счастья"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Ярослав кивнул. Это он очень хорошо понимал, именно такой гарантии он и добивался.
– Ну вот. А когда оказалось, что он это воспринимал гораздо проще… Я так поняла, что мужчины вообще смотрят на это немного по-другому. Вон у Володьки и штамп есть, и Люську он любит, но это ему совершенно не мешает…
– Не надо про Володьку, – перебил Ярослав – Мы сейчас говорим о нас. Только о нас двоих.
– Хорошо, пусть будет о нас, – послушно согласилась Лариса. – Проблема в том, что жизнь меня ничему не научила. Наверное, это мое добропорядочное провинциальное воспитание виновато. Домострой, семейные ценности да будут они един дух и едина плоть и все такое… В общем я не могу относиться к этому по-другому.
Не вынимая ложечку из чашки, она сделала несколько больших глотков, посмотрела на Ярослава. Он молчал, ждал продолжения.
– Понимаешь, сейчас у нас с тобой все прекрасно, мы счастливы, но сколько это может продлиться?
– Всю жизнь? – предположил он.
– Это было бы чудесно. А если нет? Представь, что ты встретишь другую женщину и полюбишь ее… Подожди, не перебивай меня! Это не будет ни изменой, ни предательством, просто новый поворот судьбы. Потому что сейчас мы с тобой свободны. Да, каждый день рядом с тобой для меня счастье, но мы ничем не связаны! И если появится другая, если такое все же случится, я сумею справиться. Мне будет плохо, больно, я буду реветь ночи напролет, но я выдержу. И все равно ты для меня останешься самым дорогим и близким! А если мы поженимся, я знаю, у меня так не получится. Муж для меня это гораздо больше чем любовник, он не имеет права меня бросить. И вот тогда, если появится другая… Слава, я одна знаю, чего мне стоило выкарабкаться тогда, в первый раз. Сделать это еще раз у меня просто не хватит сил.
– Ларочка, пойми, нет в мире других женщин! Ты одна, единственная. – Ярослав сказал это с такой стой, что она смутилась. – Я никогда тебя не брошу, просто физически не смогу. Я не выживу без тебя! Ты не веришь?
– Верю. Но… я не могу рисковать.
– Так. – Он зажмурился и глубоко вздохнул. «Слова, которые рвались с языка, лучше придержать. А то опять ляпнешь что-нибудь, как тогда, в «Малахитовой шкатулке», и бегай ищи ее полночи. Черт, попался бы в руки сейчас этот гад, первый ее муженек, удавил бы не задумываясь, честное слово!»
– Ты сердишься? – испуганно спросила Лариса.
– Нет. Да. – Он открыл глаза. – Сержусь, но не на тебя.
– А на кого?
– На себя. На жизнь. На твоего первого мужа.
– Да не вспоминай ты про него совсем, – дернула плечиком Лариса, – нет его и не надо!
– И рад бы, да не получается, – усмехнулся Ярослав. – Ладно, главное я понял, что ты хотела мне сказать, и, знаешь, все не так плохо. Ты любишь меня и веришь мне, два очка в мою пользу. Хотелось бы, конечно, чтобы ты поняла, я действительно хочу, как ты сказала, быть больше чем любовником, я хочу быть твоим мужем…
– Но зачем? Что тебя может не устраивать сейчас? Я не понимаю.
– Отсутствие гарантий. Ты ведь тоже можешь встретить другого мужчину.
– Другого мужчину? – Лариса смотрела так озадаченно, что он улыбнулся.
– Вот именно. Тот вариант, которого ты боишься, но с точностью до наоборот. Ты встречаешь другого мужчину и бросаешь меня.
– С ума сошел? Как тебе вообще такая глупость в голову могла прийти?
– А вот если бы ты была моей женой, мне бы глупости в голову не лезли. Потому что я бы знал, других мужиков для тебя не существует.
– Да их и так не существует! Ты что, не веришь мне?
– Верю, конечно. – Ярослав встал. На тесной кухне не надо было даже двух шагов делать, сразу оказался рядом с ней. Положил руки ей на плечи и, глядя сверху, закончил с улыбкой. – Но все равно боюсь.
– Ой, Славка! – Лариса, наклонив голову набок, прижала щекой его ладонь. – Я, наверное, выгляжу круглой дурой, да?
– Ага, – легко согласился он – Клиническая картина. Медицина бессильна абсолютно Ладно, допивай свой кофе, и пошли домой, отец, наверное, волнуется уже.
Герман Александрович не просто волновался, он был в панике. Оказывается, пока их не было, звонил Одиноков. Он сообщил, что Карманова нашли, он скрывался у старого приятеля. Причем, судя по всему, именно этот приятель сидел за рулем синего «Москвича». Это была, так сказать, хорошая новость.
А плохая заключалась в том, что когда группа захвата ввалилась в частный дом, где, согласно наводке, находились преступники, оказалось, что Карманов, кроме пистолета, успел разжиться где-то израильским автоматом «узи» («Недешевая игрушка!» – присвистнул Ярослав), которым, не задумываясь, и воспользовался. Полоснув очередью по показавшимся в дверях фигурам в камуфляже и только чудом никого не зацепив, Карманов выскочил в окно, метнулся в кусты сирени, продрался сквозь них на соседний участок, перемахнул через забор и исчез в голубой дали.
Так что в данный момент вооруженный автоматом Карманов находился на свободе, и неизвестно, какие мысли бродили у него в голове. Одинокое категорически потребовал, чтобы Козыревы и Лариса немедленно спрятались, а лучше всего, вообще уехали из города.
Спорить никто не стал. Лариса тут же стада по телефону пристраивать немногочисленных оставшихся учеников, а Ярослав с отцом прикидывали, куда можно уехать.
– Взять билеты на поезд до Владивостока, – предложил Герман Александрович. – Неделя туда, неделя обратно За полмесяца поймают они его, я думаю?
– Две недели на колесах! – Ярослава передернуло. – И потом, даже если мы займем целое купе, сколько там места? Нет уж, я предпочитаю что-нибудь попросторнее.
– Например?
– Например, можно в какой-нибудь незаконченный коттедж попроситься, из тех, над которыми я работаю.
– Надо в пустой, вдруг этот урод все-таки явится со своим автоматом. Не дай Бог, пальнет в кого постороннего.
– Можно к Наташке на дачу, – отвлеклась от телефона Лариса. – Они там все равно раз в сто лет бывают, домик пустой стоит.
– А если Карманов явится и этот домик разнесет? – спросил Ярослав.
– Отстроишь ей новый по собственному проекту, и всех дел.
Немного посовещавшись, решили, что мысль действительно неплохая. Ярослав позвонил Одинокову, и тот согласился.
Наталья, естественно, возражать не стала, про возможный ущерб строениям сказала, махнув рукой:
– А, хоть бы там и совсем все разнесли. Мы его и не продаем только потому, что за него ничего не дают.
– Игорь возражать не будет? – для приличия поинтересовался Ярослав.
– Не будет, он в командировке. И потом, ему на это все… в общем, не будет.
Поскольку Одиноков запретил потенциальным жертвам высовываться из дома, кроме как под охраной, а охрану он мог предоставить только на то время, которое было необходимо, чтобы доставить их на дачу, к сборам привлекли, кроме Наташки, и Людмилу с Володей. Надо было съездить к Ларисе домой и привезти оттуда кое-какие вещи, надо было купить продуктов, чтобы хватило как минимум на неделю, и запасные батарейки для приемника. Наташка вспомнила, что тот газовый баллон, который стоит на даче, уже почти пустой, а сменный она забыла заправить, так что надо еще срочно съездить на заправочную станцию. Хлопот хватило всем.
Володя некоторое время думал о чем-то, морщился, как от зубной боли, потом заговорил:
– Мне только не нравится, что вы там одни будете сидеть, без охраны. Придет злой дяденька с автоматом, и что тогда?
– Не пугай меня, а? – устало попросила Лариса. – Сказано же, нет у милиции ни людей, ни денег.
– У милиции, ладно, нет, а у тебя, Славка, есть?
– Ты это о чем? – уставился на него Ярослав.
– Я спрашиваю: можешь ты заплатить за профессиональную охрану?
– Откуда я знаю? Смотря сколько они берут. А что, ты можешь это организовать?
– Могу попробовать. В прошлом году познакомился с одним мужичком, владельцем охранного агентства. Он у нас кое-какие хитрые приборчики заказывал. Вроде доволен остался, предлагал помощь при необходимости.
– А как называется агентство? – с любопытством спросил Герман Александрович.
– «Орел», что ли, или «Беркут», в общем, птичка какая-то. У меня его визитка дома лежит, посмотреть надо.
– Попробовать поговорить с ним в любом случае стоит, – рассудил Ярослав. – Володька, дуй домой, свяжись с этим мужиком. Может, он сможет прямо сейчас подъехать?
– Только на скидки не рассчитывай, мы его тогда ошкурили по полной программе, – предупредил Володя уже в дверях.
– Да черт с ними, со скидками! Если он сотню долларов в день берет, то они мне и не нужны, а если тысячу, тут, извини, никакие скидки не помогут.
Володя обернулся на удивление быстро. Не прошло и часа, как он вернулся с невысоким плотным человеком лет пятидесяти.
– Андрей Васильевич, глава сыскного агентства «Грифон», – отрекомендовался он и поздоровался за руку со всеми присутствующими. Потом обернулся к Ярославу: – Что ж, давайте обсудим ваши проблемы и возможности их решения.
Когда мужчины удалились на кухню, Наталья покачала головой:
– Володька в своем репертуаре. Тоже мне, нашел птичку – грифон!
– Но крылья-то у него есть, – заступилась за мужа Людмила, – и клюв тоже. Пусть будет птичка, тебе что, жалко?
Наташа не ответила, только внимательно посмотрела на нее и пожала плечами.
– А чего они на кухню забились? – спросила Лариса, не обращавшая внимания на разговор подруг. – Они что, считают, что нас это не касается?
– Обыкновенный мужской шовинизм. – Наташа без всякого интереса глянула на прикрытую кухонную дверь, из-за которой раздавалось негромкое жужжание голосов. – Примут решение, тогда поставят нас в известность.
– Интересно, до чего они там договорятся?
– Что бы они там ни решили, а ехать вам все равно надо, так что хватит сложа руки сидеть! – раскомандовалась вдруг Люська. – Давайте собираться.
Пока женщины распихивали по рюкзакам и сумкам продукты и одежду, мужчины продолжали разговаривать. Очевидно, соглашение было достигнуто, потому что через некоторое время в дверь позвонили, и Ярослав впустил двух здоровенных парней в камуфляже. Они стянули с коротко стриженных голов пятнистые кепочки, представились Сашей и Витей и тоже протопали на кухню.
– Интересно, каких вызвали? – удивилась Наташа, глядя на телефон. – Из кухни никто не выходил, мы гоже не звонили. Может, у них кодовые сигналы какие-нибудь? Занавеску там отдернуть или свет включить-выключить?
– Сбросить двенадцать утюгов с подоконника, – коротко хохотнула Люська. – Наташка, ты со своими писательскими заморочками по-простому думать уже не можешь. Сотовый на что нужен, по-твоему?
Совещание продолжилось. Еще через полчаса приехал Одинокое.
– Чувствую себя как подруга подпольщика, – вздохнула Лариса, проводив милиционера к остальным. – У них там тайное собрание, а мы следим, чтобы царская охранка их не застукала.
Наконец дверь в кухню открылась. Первым вышел Герман Александрович.
– Ну что, девочки, готовы? – спросил он, потирая руки. – Поехали?
– В мою «девятку» все не влезут. – Слегка побледневшая Наталья быстро пересчитала заполнившую комнату компанию и добавила упавшим голосом: – Десять человек. И еще вещи…
– У нас «Газель», – успокоил ее представитель охранного агентства, кажется, тот, что назвался Сашей, – поместимся.
– Тогда что ж… – Наташа пожала плечами и встала – Тогда поехали.
На даче, разгрузив «Газель» и побросав все мешки и сумки посреди комнаты, все отправились знакомиться с территорией.
– На рекогонсцировку – важно заявил Володька.
– Рекогносцировку, – тихо поправила Наталья.
– Это не принципиально, – отмахнулся он.
Вообще-то показать окрестности попросили профессионалы – Одиноков с Андреем Васильевичем (Саша с Витей молчаливо при этом присутствовали). Но Ярослав с Володей и Герман Александрович, разумеется, увязались за ними. Лариса, начавшая было разбирать сумки, немедленно решила, что глупо заниматься этим одной, пока остальные гуляют на свежем воздухе, и присоединилась к компании Впрочем, ненадолго. Она восторженно замерла у одного из немногих действительно ухоженных на этом участке мест – у грядки с темно-синими, необыкновенно рано распустившимися в этом году ирисами.
– Наташка, какая прелесть! Можно, срежу несколько цветочков?
– Да ради Бога, – откликнулась хозяйка, – садовые ножницы в коридоре, на гвоздике висят.
– А во что поставить есть?
– Там на полке банки пустые стоят, а воду в пластиковом баке на кухне возьми. – И пояснила уже для всех: – В нем мы воду для всяких хозяйственных нужд держим. А за питьевой надо к скважине идти, это дальше по улице. Мы в этом случае обычно через заднюю калитку выходим, сейчас я покажу.
Она повела мужчин между довольно беспорядочно стоящими кустами крыжовника к зарослям низкорослой вишни.
– М-да, калиточка… – вздохнул Андрей Васильевич, разглядывая хилую рамочку с несколькими поперечными дощечками.
– Мы ее на палочку запираем, – извиняющимся тоном сказала Наташа. – Все равно вишня так разрослась, что с улицы, если не знаешь, калитку не найдешь. А потом, если кто захочет на участок попасть, так его и забор не остановит, так ведь?
– М-да, заборчик… – снова вздохнул Андрей Васильевич.
Сетка рабица, по которой сантиметров на десять от земли уже поднялось какое-то вьющееся растение – не то фасоль, не то просто вьюнок, – не могла явиться серьезным препятствием для человека, желающего понаблюдать за тем, что происходит на участке. Тем более не остановила бы она и вооруженного Карманова, вздумай он сюда заявиться.
– А я, между прочим, и не говорила, что у меня тут неприступная крепость, – немного обиженно сказала Наталья. – Я так поняла, что главное сейчас – им всем из города убраться?
– Разумеется. – Одиноков широко улыбнулся и, сделав шаг, загородил от нее кислую физиономию хозяина «Грифона». – Наталья… э-э… простите?
– Да просто Наташа, – махнула рукой она.
– Так вот, Наташа, вы совершенно правы, преступникам никакой забор не помеха…
– Просто хотелось бы иметь перед глазами что-нибудь поубедительнее, – вынырнул из-за его спины Андрей Васильевич.
– Ага, бетонную стену высотой в три метра и с колючей проволокой поверху, – съязвила Наташа.
– А по проволоке ток, – подсказал Ярослав.
– Битое стекло еще хорошо в бетон вмазать, – внес свою лепту Герман Александрович.
– И вышки с часовыми по периметру, – мечтательно закатил глаза Андрей Васильевич, ничем не показывая, что заметил хоть каплю сарказма в высказанных предложениях. – А что, нормальный дачный домик, мечта садовода, можно сказать.
– Про овчарок забыли, – добавил Одиноков. – Ладно, поскольку ничего этого нет в наличии, будем рассчитывать, что Карманов, так сказать, потеряет след. Он будет искать Ярослава Германовича в городе, а мы тем временем тоже будем работать. Надеюсь, что сумеем произвести арест в самые ближайшие дни.
Вернулась довольная Лариса, сообщила радостно:
– Ирисы просто обалденные, прямо махровые! Наташка, где ты такой сорт нашла, по пять – семь бутонов на одном стебле! А банки у тебя стоят только майонезные и семисотграммовые, в жизни я так коротко цветы не обрезала! Слушай, а что они так воняют? Пришлось окно открыть, иначе с ними невозможно в одной комнате находиться.
– А, я забыла тебе сказать, запах у них действительно… Открытое окно не поможет. Ладно, потом разберешься, а сейчас пошли дальше. – Она демонстративно строго посмотрела на Андрея Васильевича и улыбнулась Одинокову: – Какие у вас еще есть вопросы?
Вся компания еще некоторое время бродила, слушая объяснения Наташи, на каком участке соседи живут постоянно, а куда наезжают только по выходным, где есть собаки, часто ли по поселку бродят посторонние и тому подобное.
Когда уже почти стемнело, Одиноков и Андрей Васильевич согласно решили, что место в целом хорошее, Саша с Витей вполне справятся, и, проверив, что сотовые телефоны у остающихся в полном порядке, наконец позволили Наташе увезти их в город. Витя загнал оставшуюся «Газель» на участок, и они с Сашей умудрились накрыть ее чехлом таким образом, что машина напоминала теперь большую навозную кучу, прикрытую брезентом. Ярослав с Ларисой, от помощи которых охранники отказались, с большим интересом наблюдали за их действиями.
Герман Александрович, ворча что-то про легкий ужин, зашел в дом. Через минуту он появился в дверях и странным голосом позвал:
– Славик! Иди сюда, я думаю тебе будет интересно.
– Что такое? – Ярослав заторопился к отцу.
Заходил он в комнату, когда только приехали, – заносил вещи – и ничего особенно интересного не заметил. Мыши, что ли, из щелей повылезали? Ярослав взглянул на Ларису, которая шла рядом, держа его за руку. Интересно, она мышей боится? Вот сейчас и узнаем.
Он прошел вслед за отцом через небольшой коридорчик и остановился на пороге комнаты.
– А?! – с заметной гордостью спросил Герман Александрович.
– Да, круто! Я бы так не сумел, пожалуй…
Единственная комната, большая и довольно скудно обставленная, показалась Ярославу просторной, когда он был здесь в прошлый раз. Овальный, когда-то полированный, а теперь облезлый стол у окна, три односпальные кровати, небрежно убранные, разложенная раскладушка, на которой горкой лежало несколько сложенных одеял без пододеяльников, мягкий, с грязным сиденьем, стул, две деревянные, крашенные темно-синей краской табуретки и фантастических размеров сундук – вот и вся меблировка. Естественно, свободного места при этом оставалось более чем достаточно. Такой эта комната Ярославу запомнилась, но сейчас…
Лариса успела разобрать одну из сумок с продуктами, завалив стол пакетами с макаронами, рисом, гречкой и горохом. Геометрический центр комнаты отмечали на полу рюкзаки Саши и Вити, рядом лежала их большая сумка. Свою одежду Лариса вытряхнула на одну из кроватей, причем какие-то кофточки успели переползти и занять еще и стул. На второй кровати лежал большой пластиковый пакет, из которого торчали длинные спицы и выкатилось несколько клубков. Чемодан, который собрал для себя аккуратный Герман Александрович, занял стратегически важное положение, перегораживая подходы к столу. Чуть в стороне скромно стояла сумка Ярослава. Его же кейс, с теми материалами, которые он после недолгого раздумья все-таки решил захватить с собой, важно занял последнюю свободную кровать. Сумка с хлебом, печеньем и конфетами стояла, опираясь на ножку одной из табуреток, а вторая, набитая консервами, опрокинулась, и жестяные банки раскатились по полу, занимая оставшееся свободное место. И над всем этим бедламом, поставленные, чтобы быть повыше, на пачку быстрорастворимого сахара-рафинада, в стеклянной банке с криво налепленной этикеткой «Икра кабачковая» и заполняя, несмотря на открытое окно, комнату нестерпимой вонью, парили темно-синие прекрасные ирисы.
– А что такое? – пропихнула Ярослава вперед и тоже вошла Лариса. – Ну… я немножко не до конца вещи разобрала, но все пошли с Наташей…
– Ларка, да если я нарисую картину… Нет, не смогу, это же нужно быть гениальным художником! Черт, даже жалко убираться, разрушать такую композицию.
– Это ты так издеваешься? – с подозрением спросила Лариса и, бочком протиснувшись мимо него, начала собирать консервные банки с пола.
– Что ты! Я действительно в восторге. – Он присоединился к ней. – Тебе тоже надо попробовать силы в дизайне, способности у тебя есть, я гарантирую.
– Ларочка, – Герман Александрович добрался до своего чемодана и запихнул его под ту кровать, где лежал кейс Ярослава, – а нам обязательно жить в одной комнате с этими цветочками? Я, честно говоря, не очень уверен…
– Вот это вонища!
Все обернулись. В дверях, зажимая носы, стояли охранники.
– Мужчины! – горько вздохнула Лариса. – Нет у вас никакого чувства прекрасного. Ну попахивает немножко… да ладно, ладно, я же и не спорю. Сейчас унесу на улицу.
Порядок в комнате пять пар рук навели довольно быстро. Вопрос, каким образом поделить четыре спальных места на пятерых взрослых людей, разрешили Саша с Витей, объяснив, что им хватит одной раскладушки на двоих.
– Нам все равно дежурить, вполглаза спать, – пояснил более разговорчивый Саша.
Ярослав, повздыхав, отказался от мысли сдвинуть две койки вместе. Полученная таким образом двуспальная кровать все равно не имела практического смысла в единственной комнате, при том что на расстоянии вытянутой руки будет спать отец. Да и дремлющие «вполглаза» охранники не добавляли ему энтузиазма.
Лариса, достав из сундука постельное белье, двинулась было к раскладушке, но Витя молча отобрал у нее простыни и наволочки и сам занялся устройством постели.
– Вы же в армии не служили, – добродушно объяснил немного ошарашенной женщине улыбающийся Саша, – вы не сможете правильно сделать.
Как ни хотелось Ларисе обидеться на такое нахальство, увидев результат Витиной работы, она вынуждена была признать, что «правильно» у нее действительно не получилось бы. Свое мнение, что вся эта идеальная четкость не имеет смысла, поскольку будет безнадежно смята не более чем через полчаса, Лариса мудро оставила при себе.
Герман Александрович, пока бродили с Наташей по участку, заручился ее разрешением рвать все, что ему понравится, так что чай он заварил уже с добавлением смородинового листа, мяты и еще каких-то пахучих травок. К чаю он наделал бутербродов с сыром и колбасой, заявив, что для ужина этого будет достаточно.
Когда все наелись, Саша с Витей коротко посовещались в уголке (Ларисе показалось, что они просто посчитались детской считалкой «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…»), после чего Саша взял шезлонг и вышел на улицу, а Витя, за тридцать секунд раздевшись и аккуратно сложив свою одежду стопочкой на табурет, поставленный в изголовье раскладушки, нырнул под одеяло, сказал в пространство густым басом: «Спокойной ночи» – и захрапел.
Потянулись невыносимо долгие дни. Саше с Витей было еще хорошо, они работали – наблюдали за всеми проходящими мимо забора дачниками, не замышляют ли те что-либо недоброе, шастали по очереди по кустам, вплотную подходящим к участку, вели по какому-то сложному графику ночные дежурства. Однажды шуганули с соседнего участка бомжей, польстившихся на прибитый к стенке сарая алюминиевый умывальник и дырявый цинковый тазик, чем заслужили благодарность соседки и здоровенный пучок укропа, до которого Витя оказался большим охотником. По крайней мере Натальины хилые посадки этой травки он незаметно для себя сжевал в первые же два дня.
Герман Александрович взял на себя обязанности повара, изредка привлекая себе в помощницы Ларису, в основной для составления дневного меню. В свободное от кухонных дел время он с неторопливой тщательностью приводил в порядок десяток коротких грядок цветущей клубники, обнаруженных в густых зарослях травы.
Лариса с упорством маньяка вязала огромное, очень сложного рисунка, пестрое покрывало. В сад она выходила только затем, чтобы поискать распустившиеся цветы или сорвать и пожевать крохотные, только завязавшиеся ягодки смородины и крыжовника. Ярослав, каждый раз когда заставал ее за этим занятием, сердился и кричал, пугая дизентерией и расстройством желудка. Лариса не спорила, уходила обратно в домик, но через некоторое время повторяла вылазку. Сцена «изгнание из сада» повторялась по нескольку раз в день, являясь едва ли не единственным развлечением для всех остальных.
А Ярослав тихо зверел. Работать он почему-то не мог. Таращился на чистый лист бумаги, безуспешно силясь выжать из себя хоть одну завалящую мыслишку, разглядывал привезенные с собой наброски, абсолютно не понимая, что, собственно, имел в виду, когда проводил эти линии. Попробовал копать, но мешала боль в не зажившем еще плече. Пристроился работать культиватором одной рукой и в два дня уничтожил сорняки на всей территории. Теперь он занимался тем, что маленькой тяпочкой рыхлил землю вокруг кустарников.
– Послушай, Славик, нам надо поговорить.
Ярослав бросил тяпку на землю и обернулся, вопросительно глядя на отца. Герман Александрович смотрел на него хмуро.
– Что-то случилось, папа?
– Нет. И я не вижу никаких признаков того, что хоть что-нибудь может случиться. Мне это не нравится.
– А? Ты о чем? Извини, но я последнее время плохо соображать стал…
– Это я заметил, – ядовито вставил Герман Александрович.
– …так что не говори со мной загадками, – машинально закончил Ярослав и уставился на отца в недоумении: – Ты что имеешь в виду?
– Я имею в виду, что ты… Славик, я понимаю, ты давно уже взрослый мужчина, и понимаю, что меня все это не касается, и вообще я никакого права…
– А-а, ты о Ларисе.
Он снял бейсболку, вытер ею мокрое лицо и снова натянул на голову. Наклонился, вытащил из-под соседнего куста пластиковую бутылку, сделал несколько глотков теплой воды, протянул отцу:
– Пить хочешь?
– Не хочу! Слушай, ты вообще собираешься когда-нибудь остепениться? В конце концов, в твоем возрасте хватит уже порхать по разным девицам. Ладно, пока вокруг тебя были все эти ниночки и оленьки, я молчал, но Лариса – это же совсем другое дело!
– Да, Лариса – это совсем другое дело, – ровным голосом согласился Ярослав. – Ты себе даже не представляешь, до какой степени другое.
– Я-то представляю, а вот ты! Пока еще тебе удается удерживать ее рядом, но сколько это продлится, ты хоть раз задумался? Ведь рано или поздно твое плечо заживет окончательно, Карманова поймают, и у нее просто не будет причин оставаться с нами! И что тогда? Ты знаешь?
Ярослав молчал, наклонив голову, водил грязным пальцем по горлышку бутылки.
– А я знаю! Она соберет это свое дурацкое вязанье и уйдет! И что мы тогда будем делать? – Герман Александрович перевел дыхание и ткнул сына пальцем в грудь: – Ты! Неужели ты не видишь, не понимаешь, что Лариса – это… Ну что мне, самому предложение ей делать? Так она же за меня не пойдет. Эх, был бы я хоть на двадцать лет моложе, только ты ее и видел бы!
– Значит, мне хоть в этом повезло, – слабо улыбнулся Ярослав. – Пап, все немного не так. Я уже раз десять делал ей предложение.
– Ты… то есть ты…
– Да-да, я. И в шутку, и по полной форме, с выражением чувств, предлагал руку и сердце, просил стать моей женой даже на колени один раз становился.
– Ну, слава Богу, – облегченно выдохнул Герман Александрович, – я всегда знал, что ты у меня вовсе не такой болван, каким стараешься выглядеть. Значит, все в порядке… Подожди! Как это десять раз? Десять раз делал предложение, и что?
– И ничего. Она мне отказала.
– Лариса?
– А кто ж еще?
– Все десять раз?
– Ага.
– Но мне казалось, что она… А ты ее правильно понял?
– Папа! Прямой и четкий отказ трудно понять неправильно.
– Тогда я не понимаю, – жалобно сказал Герман Александрович. – Может, ты как-нибудь не так это делал?
– Ну уж как сумел. Раньше, сам знаешь, мне не приходилось тренироваться.
– Нет, не понимаю! Ты в кои-то веки… И что, я должен поверить, что мой сын не может уговорить женщину выйти за него замуж?
– Увы. Боюсь, что придется.
– Но ты… подожди, она что, отказывает, и все? Она же должна была как-то объяснить?
– Ой, папа, объяснений у нее – вагон и маленькая тележка! И свобода ей нравится и независимость, и вообще она решила больше замуж не ходить… Понимаешь, первый муж ее бросил…
– Придурок.
– Не то слово. А у нее отношение к браку в результате полуденного в детстве воспитания слишком серьезное.
– Отношение к браку не может быть стишком серьезным.
– Это ты так считаешь. А Лариса теперь считает, что поскольку мужчина может оказаться способным на такую подлость, то лучше ему больше не давать возможности это повторить.
Герман Александрович потряс головой и посмотрел на сына:
– Ну-ка еще раз скажи, а то я не понял.
– Я сам с первого раза не понял. В общем, грубо говоря, так: если я муж, то она мне доверяет безоговорочно, и поэтому если я ее брошу, это для нее будет удар, которого она не перенесет. А если я не муж, она никаких прав на меня не имеет и об этом постоянно помнит. Поэтому я могу ее бросить, и она хотя будет сильно переживать, но упрекать меня не будет, а будет жить дальше.
– Бред какой-то. Ты разве собираешься ее бросать?
– Исключено. Я собираюсь на ней жениться, прожить с ней долго и счастливо всю жизнь и умереть в один и тот же день.
– А ты ей про это говорил?
– Говорил, конечно. А она твердит одно – что один раз уже попробовала выйти замуж и результат ее разочаровал.
– Так ты бы ей сказал…
– Пап, я с ней эти беседы больше месяца веду, в разных вариантах! И рано или поздно, но я своего добьюсь!
– Лучше рано. Я еще на внуков хочу посмотреть.
– Ну, знаешь, папа! Не вздумай Ларисе это сказать!
– А что? Нормальное желание пожилого человека. – Герман Александрович погрустнел. – А девочке, похоже, досталось. Хотел бы я посмотреть на этого ее первого мужа.
– А я бы не только посмотреть хотел, – проворчал Ярослав. – Я бы его…
Не договорив, он поднял тяпку и снова занялся обработкой земли вокруг куста.
К концу недели Ярославу пришла в голову великолепная идея, которой он тут же поделился со всеми заинтересованными лицами во время обеда.
– Это старо как мир – ловля на живца! Саша, Витя, оговариваем с вашими ребятами место засады, и я еду в город, – оживленно объяснял он. – Там я болтаюсь по улицам, по своим обычным маршрутам, пока Карманов меня не засечет. Как только он садится мне на хвост, я веду его к самой засаде, там его хватают, и проблема решена! А? По-моему, просто и эффективно, должно сработать, как вы думаете?
Герман Александрович посмотрел на нею с отвращением и не снизошел до внятного ответа. Донеслось только бормотание:
– Чем ерундой заниматься, думал бы лучше, как… – Дальнейшие слова разобрать было невозможно.
Охранники переглянулись. Витя пожал плечами и сосредоточился на борще. Саша неуверенно улыбнулся:
– Вообще-то с технической точки зрения, конечно… С другой стороны… – Он тоже пожал плечами.
– Да нет никакой другой стороны, – спокойно заявила Лариса. – Если ты поедешь в город и Карманов тебя увидит, то ни к какой засаде он за тобой, моя радость, не попрется. Пристрелит тебя там же, на улице, и пойдет праздновать. Если уж ловить на живца, то наживкой должна быть я.
– Еще чего?!
– С ума сошла?!
Голоса отца и сына прозвучали одновременно. Саша с Витей как по команде положили ложки и уставились на нее.
– А кто же? Ты, Славик, как я уже сказала, отпадаешь. Ты не наживка, ты жертва. Герман Александрович? Не факт, что Карманов про него помнит или узнает его. А меня он с тобой видел, и не раз. Увидев меня, он будет стопроцентно уверен, что я приведу его к тебе. Так что план вполне реальный, я действительно могу его в засаду приволочь.
– Перестань, – позеленел Ярослав. – И с самого начала план был идиотский.
– Как скажешь, начальник! – с довольной улыбкой отсалютовала Лариса.
Приехала Наташа, подвезла продукты. Восхитилась состоянием участка:
