Текст книги "Не было бы счастья"
Автор книги: Елена Лагутина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Во-вторых, они успели обнаружить удивительную общность взглядов и вкусов. Забавно, что начался разговор с названия ресторанчика. Лариса сказала, что это великолепный пример того, как популярность названия на много лет переживает популярность самой книги. После чего выяснилось, что оба они еще в нежном возрасте пытались осилить «Аэлиту» и обоим это не удалось. Разговор свернул на фантастику, и оказалось, что такая же неудача постигла их обоих и с «Туманностью Андромеды». А вот «Трудно быть богом» у обоих прошла на одном дыхании. Такое единство в оценке литературных произведений заслуживало длительного обсуждения.
В-третьих, оказалось, что оба они совершенно не торопятся домой, и вообще, грех не воспользоваться такой прекрасной погодой и не погулять. Лариса предложила пройтись по набережной, благо она совсем недалеко, Ярослав с восторгом согласился.
Романтическая прогулка затянулась. Все вокруг было прекрасно: и тусклый свет редких фонарей, и покрытые ледяной шугой лужи, и неразличимая в темноте Волга…
– Я никак не пойму, лед уже тронулся? – Лариса перегнулась через парапет, вглядываясь вниз. – По моему, пора, конец марта все-таки.
– Давай ты не будешь сейчас это проверять. – Ярослав довольно бесцеремонно потянул ее назад. – Лучше завтра еще раз сюда придем.
– Завтра? – Она подняла голову, но они стояли слишком далеко от фонаря, и разглядеть выражение ее лица было невозможно. – Нет, завтра ничего не выйдет С утра у меня ученики, а потом занятия в колледже. Вторая смена, я заканчиваю без десяти семь.
– Ты много работаешь.
Лариса только пожала плечами и двинулась дальше. Метров сто они прошли молча, потом Ярослав заме гид задумчиво:
– Когда я был маленьким, то говорил не «ледоход», а «ледолом». И мы с отцом каждую весну обязательно ходили смотреть на ледолом.
– Извини, мне не хотелось бы быть бестактной, но ты несколько раз упоминал отца и ни слова не сказал о маме… Или это запретная тема?
– Нет, почему? Просто мама умерла, когда мне и двух лет не исполнилось. Это не запретная тема, но я ее совсем не помню, так что сама понимаешь…
– Извини. – Лариса сочувственно дотронулась до его руки.
– Все нормально, – начал было Ярослав, но охнул, почувствовав прикосновение ледяных пальцев. – Да ты же совсем замерзла! Побежали в машину.
В машине немного посидели с включенным мотором, отогревались.
– А мои родители в Чите. – Ларисе показалось, что после своих нахальных вопросов она обязана хоть немного рассказать о себе.
– Ты разве из Забайкалья? – удивился он.
– Нет, конечно, я здешняя, коренная. Просто папа у меня военный, его лет десять назад в Читу перевели. Я как раз школу заканчивала, так что меня не стали с места срывать. Тем более не одну оставили, тетка за мной присматривала, мамина сестра. Она тоже преподавателем английского была, в университете работала. Умерла три года назад. Собственно, это тетя Нина из меня «англичанку» и сделала. И вообще… у нее своих детей не было, так что я для нее была… даже не знаю, как сказать. Не все так родных дочерей любят, как она меня любила. Правда, иногда это было даже неудобно. – Лариса тихонько засмеялась. – Все девчонки гуляют до полуночи, а у меня в десять вечерняя поверка! А уж когда я замуж собралась… – Она резко замолчала.
– Жених ей не понравился? – спросил Ярослав. Черт, что за глупость! Какое ему дело, нравился давно умершей тетке Ларисы человек, с которым она уже год как развелась, или нет? И вообще, ему что, больше не о чем говорить с женщиной, как о ее бывшем муже?
– Наоборот, – немного помолчав, ответила Лариса, – она была от него в восторге. А родители мои так в Чите и прижились. Жаль только, что мы видимся теперь очень редко. За десять лет всего четыре раза. Два раза я к ним ездила, и два раза они сюда приезжали – на мою свадьбу и на похороны тети Нины.
– А им твой муж понравился? – Да что это с ним такое? Никогда вроде не замечал за собой склонности к мазохизму! И ей этот разговор неприятен, она тему меняет, а он, дурак, опять ей про мужа! – Впрочем, что я пристаю с идиотскими вопросами, не отвечай…
– Да нет, почему? У отца не поймешь, он очень ровно ко всем относится, а мама… она у меня своеобразная женщина. Выводы делает исходя из мелочей. Не то чтобы Сергей ей вовсе не понравился, но она меня предупредила, что он, когда из подъезда выходит, дверь не придерживает.
– Да? – Ярослав судорожно попытался вспомнить, как у него с этими дверями. Вроде придерживает? Или нет? – И… что?
– Как тебе сказать… У нее за этим следовала довольно длинная цепочка рассуждений. Что человек, который позволяет себе так хлопать дверью в подъезде, небрежно относится к окружающим его людям, следовательно, и для близких не станет делать исключения… В общем, ни мой развод, ни его форма не явились для нее неожиданностью.
– Гм… – Он откашлялся. – Слабое утешение.
– Лучше, чем никакого. – Она улыбнулась. – Ладно, это все было давно. Расскажи лучше, чем ты сейчас занимаешься? Статья ведь тебе по работе нужна была, я правильно поняла?
– Да. Это я для одной дамы сейчас проект делаю.
Он подробно рассказал про Дранову и про ее коттедж, потом они еще немного поболтали о разных пустяках. Оба понимали, что пора по домам, и обоим очень не хотелось расставаться. Ярослав быстро перебрал в уме несколько вариантов продолжения вечера и от всех с сожалением вынужден был отказаться. Заночевать у Ларисы сегодня явно не удастся, не тот тип. Наконец она тихонько вздохнула:
– Завтра рабочий день…
– Да. А во сколько приходят первые ученики?
– В девять.
– И до двух у тебя проходит пять групп?
– Четыре. Мне же надо отдохнуть и собраться в колледж.
– Все равно ты слишком много работаешь, – недовольно сказал Ярослав.
Лариса молча пожала плечами и уставилась в окно. Он вздохнул и тронулся с места.
Дорога обратно оказалась короткой, слишком короткой. Надо было сообразить раньше и поехать, например, через Заводской район. А так не прошло и пятнадцати минут, как машина остановилась у подъезда.
Они еще посидели, обмениваясь дежурными любезностями и выражая друг другу благодарность за прекрасно проведенный вечер. Наконец Лариса, прервав себя на полуслове, расхохоталась:
– Нет, действительно мне давно пора домой, – и открыла дверцу.
Ярослав торопливо выбрался из машины:
– Я провожу.
– Куда? – Она развеселилась еще больше. – По лестнице на третий этаж? У нас старый приличный дом, бандиты и грабители здесь не водятся!
Не вступая в спор, он вошел в подъезд рядом с ней. На третьем этаже они остановились. Рассчитывать на то, что его пригласят сейчас выпить чашечку кофе, было наивно, но Ярослав все-таки задержался на несколько секунд, давая ей такую возможность. Разумеется. Лариса этим не воспользовалась.
– Всего хорошего, было очень…
– Ларочка, а давай завтра вечером в кино пойдем, – перебил он.
– Куда? – Изумление было искренним.
– В кино. В этот новый зал, – он широко улыбнулся, – как мой отец выражается, «с долбаным сурраундом»?
– Боже! – Лариса прислонилась к стене, не сводя с него огромных глаз. – Я даже не помню, когда последний раз была в кино. Лет пять прошло, не меньше!
– О! Значит, тем более пора сходить! Мне заехать за тобой в колледж?
– Нет-нет! Лучше сюда, домой. В половине восьмого я буду готова.
– Прекрасно. – Вообще-то после этого полагалось бы поцеловать женщину, хотя бы в щечку, но с Ларисой это было явно преждевременно.
Ярослав попрощался, церемонно пожав протянутую руку, и удалился, как только она вставила ключ в замок.
Отец был занят. Горой лежали на столе документы, а он конался в них, сортируя и раскладывая на несколько стопок.
– Ты ужинал? – спросил Ярослав.
– Да, пельмени себе сварил. – Герман Александрович и не подумал отвлечься от своего занятия. – Кстати, тебе Оля звонила.
– Да? – Сообщение не вызвало особого интереса. – Она что-то хотела?
– Трудно сказать, ты же знаешь, как она разговаривает. Я понял только, что она откуда-то вернулась и надеется, что тебя это обрадует.
– Я в экстазе, – буркнул Ярослав.
Вялотекущий роман с Оленькой Легостаевой продолжался уже почти три года. Двадцатитрехлетняя красавица Оленька вроде училась в университете, на каком-то хитром факультете, готовящем специалистов по организации туристических поездок. Факультет был коммерческий, но единственную дочку директора небольшого кирпичного завода, находящегося в недалеком райцентре, это не смущало. Папочка купил ей квартиру в городе, оплачивал обучение, питание и развлечения.
Они познакомились в компании, куда она пришла с парнем, а Ярослав один. Ушли они вместе. Оленька очень быстро решила, что Ярослав именно тот единственный мужчина, за которого она может и, главное, хочет выйти замуж. Когда единственный мужчина, ознакомившись с ее планами на будущее, не только не проявил энтузиазма, но и категорически отказался воплощать в жизнь ее девичьи мечты, Оленька, хотя и была немного разочарована, с Ярославом расставаться не спешила. Она спокойно рассудила, что мужик еще не нагулялся, нужно просто подождать, не устраивая ему истерик из-за коротких и бурных романов на стороне, встречать его всегда спокойно, быть милой и хозяйственной… никуда он, в конце концов, не денется. А уж когда его удастся затащить в загс, тогда она со Славочкой рассчитается! По струночке ходить будет! Еще отольются кошке мышкины слезы.
Ярослава настоящее положение вещей в целом устраивало. Жениться он на Оленьке, разумеется, не собирался ни при каких обстоятельствах и честно ей про это сказал еще три года назад. И если красивая женщина не возражала против необременительных, ни к чему не обязывающих отношений, почему его это должно было смущать?
Впрочем, иногда она была склонна проявлять некоторую назойливость. Точнее говоря, это случалось каждый раз, когда Ярослав увлекался другой женщиной. Все остальное время Оленька его вовсе не раздражала, скорее, забавляла.
Собственно, и сейчас злиться на нее вовсе не было причины. Она улетала на неделю с группой студенток в Грецию – это входило в курс обучения как практические занятия – и, естественно, вернувшись, сразу же позвонила. Вот только встречаться с ней сейчас Ярославу совершенно не хотелось.
– Поздно уже. Я завтра ей перезвоню, – решил он.
Герман Александрович поднял голову от бумаг. Насколько он был в курсе взаимоотношений этой парочки, звонок Ярослава, а еще лучше, его личное появление в квартире Оленьки никогда не могли быть «поздно». Но, посмотрев на хмурую физиономию сына, решил оставить комментарии при себе.
Три девочки оживленно болтали, обсуждая парадоксальные взгляды Бернарда Шоу (к этому занятию им было задано прочитать в оригинале пьесу «Ученик дьявола»), а Лариса внимательно слушала, изредка поправляя построение фразы или подсказывая нужное слово. Звонок в дверь раздался настолько неожиданно, что она вздрогнула.
– Продолжайте, – кивнула она ученицам и вышла в коридор.
Странно, неужели это Ярослав? Вчера, когда они возвращались из кино, она ему ясно объяснила, что до семи у нее ученики. В конце концов, это безобразие, он что, собирается через день срывать ей занятия! Лариса резко распахнула дверь и ахнула. Перед ней был огромный, роскошный, просто невообразимый букет ослепительно белых роз! Вместо сердитого «Я же предупредила, что занята в это время!» из ее горла вырвался только невнятный писк.
– Привет, Ларочка! Я не помешал? – раздался жизнерадостный мужской голос.
Она с трудом оторвала взгляд от цветов, подняла голову… Боже, только этого не хватало! Над букетом сияла улыбкой физиономия Георгия. Щебет девчонок за ее спиной смолк. Лариса оглянулась – разумеется, вся троица с открытыми ртами таращилась на неожиданного гостя. Ее сурово нахмуренные брови не произвели никакого впечатления, их просто никто не заметил. С ужасом Лариса вспомнила, что именно эти трое были вчера свидетелями явления Ярослава, и тоже с розами! Правда, он принес хотя и отменного качества, но только три цветочка, а тут, наверное, десятка полтора, не меньше. Господи, о чем она думает, надо же взять букет…
– Спасибо, конечно, но извини, я сейчас занята… у меня урок.
– А ты не можешь сегодня распустить этих юных леди по домам пораньше? Поговорить хотелось бы. – Георгий подмигнул девчонкам.
Они глупо захихикали. Лариса закусила губу.
– Нет.
– Ну, тогда я подожду, пока ты закончишь – Он уже снимал куртку.
– А… да, конечно. Ты посидишь на кухне, ничего? – А что делать, квартира двухкомнатная, не в спальню же его приглашать! А если оставить здесь, в гостиной, то занятие можно сразу прекращать. Девчонок и так не меньше десяти минут в себя приводить придется.
– О чем речь, солнышко! Я пока чайник поставлю… Добрый день, барышни! – Георгий слегка поклонился, проходя через комнату. Девочки нестройно ответили тонкими голосами, а Лариса закатила глаза к небу.
Зашла следом за ним на кухню, положила цветы на стол, достала из буфета вазу.
– Поставь, пожалуйста, пока в воду, а мне надо заниматься…
– Сейчас все сделаю. Иди работай и не волнуйся, времени у меня навалом.
– Дивно! – пробормотала Лариса, возвращаясь к ученицам. Оглядела их строго, не менее строго сказала по-английски: – Девочки, перестали хихикать и сосредоточились!
Естественно, от занятия никакого толка не было. Девчонки честно пытались продолжить разговор на литературную тему, но мысли об эффектном мужчине с огромным букетом, которого спрятали от них на кухне, делали эти попытки бесполезными.
Уже провожая их, Лариса со вздохом подумала, что надо было предложить ученицам сменить тему и вместо Шоу обсудить появление Георгия и впечатление, которое он на них произвел. Интересно, смогли бы они найти достаточно английских слов для такой беседы? А между прочим, если готовить девчонок так, чтобы они могли свободно общаться с носителями языка, то надо и эту тему включить в план занятий. Нс Георгия, конечно, а знакомых мальчиков. По крайней мере можно поспорить, что об этом они со своими английскими сверстницами будут говорить чаще, чем о классиках английской драматургии…
Цветы стояли в вазе, на столе красовались сахарница, вазочка с печеньем и две чашки, а Георгий шуровал в буфете.
– Где у тебя заварка? – обернулся он, когда Лариса вошла на кухню.
Она встала на цыпочки и, протянув руку над его плечом, достала коробочку «Пиквика».
– Пакетиковый? – Георгий сморщился. – Еще небось и фруктовый.
– Апельсиновый. – Похоже, что в этой ситуации возможны только две линии поведения: взбеситься и разораться или спокойно забавляться. Лариса предпочла забавляться. – Так уж вышло, что мне нравится именно этот сорт.
– Ну ничего, – он забрал коробочку у нее из рук и поставил обратно в буфет, – я в следующий раз куплю, своего принесу. А кофе у тебя есть?
– Георгий, – ласково сказала она, – если ты хочешь со мной поговорить, у тебя ровно десять минут. Потом явится следующая группа.
– Ну это мы тоже прекратим, – насупился он. – Женщина должна быть всегда свободна. Насчет денег не беспокойся, обеспечить тебя я вполне в состоянии.
– Ты что, хочешь сказать… – Черт, опять она начинает краснеть! Что за глупость, можно подумать она впервые с таким жлобом дело имеет!
– Да что ты стесняешься, Ларочка! Дело-то житейское. Ты женщина свободная, симпатичная, даже удивляюсь, как это еще никто на тебя лапу не положил. Я тоже мужчина в самом соку, о чем тут думать?
– Понятно. Вы привлекательны я чертовски привлекателен, так чего время зря терять? Приходите вечером к сараю, не пожалеете.
– Вот именно! – Георгий расхохотался и хлопнул ее по плечу. Лариса дернулась, но он, похоже, не умел замечать такие мелочи. – Веселая ты баба Ларка, за это я тебя и люблю!
– Подожди, я не поняла один момент. А что скажет Валюшка? Ее это устраивает?
– А при чем здесь Валюшка? – Удивление Георгия было до наивности искренним. – Откуда она вообще узнает-то? Ты, главное, Люське ничего не говори, у нее не язык, а помело, и все будет нормально. А если и узнает, тебя это все равно не коснется…
– Вон, – тихо сказала Лариса. Разговаривать с этим бабуином, рассказывать ему что-то о женщинах и их чувствах было бесполезно.
– Что, уже ученики твои идут? Ларка, да гони ты их, зачем тебе вообще работать? Я же сказал, обеспечу.
– Вон! – сказала Лариса громче. – Убирайся. Чтобы я даже рожу твою поганую не видела.
– Что?
Его физиономия выражала такое безграничное изумление, что Ларисе стало смешно. Но она без всякого труда сдержала улыбку, побоявшись, что иначе он примет ее слова за шутку.
– Ты что, меня гонишь, что ли?
– Если ты считаешь, что мне надо быть более убедительной… – Хорошо, кухня маленькая: она со своего места свободно дотянулась до висящего на сушилке половика, – то в каком-то старом фильме я видела… – Она взмахнула половником, и Георгий отшатнулся:
– Ты что, с ума сошла? Так бы сразу и сказала, что есть уже кто-то, зачем руки-то сразу распускать?
– Пошел вон!
– Да ухожу, чего мне тут… – Он попятился в коридор, не глядя снял куртку с вешалки. – И перестань ты этой железякой размахивать!
– Она не заряжена, – успокоила его Лариса.
Георгий дико посмотрел на нее, нашарил замок и, даже не пытаясь надеть куртку, выскочил на площадку.
– Привет Валюшке! – крикнула ему вслед Лариса и захлопнула дверь.
Ярослав явился точно в семь. Веселый, оживленный и замерзший, поцеловал ей ручку, сунул шоколадку. С орехами, наверное, у Володьки спросил, какой шоколад она любит. Или у Людмилы. Тут же, почти с порога, начал жаловаться:
– Какой у тебя график неудобный, все до семи и до семи. Никуда попасть невозможно, кроме ресторана, конечно. А просто пойти погулять, так сегодня холод собачий. Я хотел билеты в цирк взять, но с твоей работой мы все равно только на второе отделение успеть можем. А если хочешь, пошли на второе. Ходили же аристократы в оперу только на одну арию, чем мы хуже? Там канатоходцы какие-то знаменитые, они в Монако свой цирковой Гран-при взяли…
– Да уж, вот только цирка мне сейчас не хватает, – проворчала она и пошла на кухню. – Намек насчет холода я поняла, сейчас чайник поставлю.
– Ларочка, ты чудо! – искренне восхитился он и тут же уставился на вазу с розами, которую она так и оставила на кухне. – Красивые цветы, – сказал нейтрально и поискал глазами другой букетик, скромненький такой, три розочки. Не нашел.
– Есть хочешь? – спросила Лариса. – У меня, конечно, ничего особенного: борщ, гречневая каша, картошку могу пожарить или яичницу… – Она наконец заметила его напряженный вид, немного удивилась. Он что, ревнует, что ли? Забавная ситуация. И все равно не хочется говорить, что цветы, которые подарил он, стоят в спальне.
Она взяла вазу в руки, небрежно придержала покачнувшийся букет, поискала взглядом, куда бы его убрать.
– Мешает… – Получилось немного раздраженно, но это и к лучшему. – Притащил тут один тип, и не нравятся мне такие здоровые букеты, и выбрасывать вроде жалко. – Посмотрела на него и не удержалась, все-таки добавила: – Твои розы у меня в другой комнате стоят.
Ярослав заметно повеселел:
– Завтра уже не жалко будет, они завянут.
– Ты откуда знаешь?
– Это же входит в сферу моих профессиональных интересов, – пожал он плечами. – Конечно, флористика не основная моя специальность, но все равно с цветами дело иметь приходится. Этот сорт очень хорош в саду, на кусте, но в вазе он стоит день, от силы два. Нестойкий.
– А те? – Лариса махнула рукой в сторону спальни. Спросила из чистого любопытства.
– Они специально для украшения помещений. За недели я ручаюсь. А если будешь воду менять и стебли очищать, то месяц, а то и больше.
– И не завянут, не осыплются? – ахнула она. – Tак бывает?
– Бывает, – улыбнулся Ярослав. – Слушай, ты про борщ спрашивала. Если это не слишком большое нахальство с моей стороны, то… я сегодня целый день по заказчикам носился с утра маковой росинки во рту не было.
Лариса, в старых джинсах и свитере, сидела у окна и ждала, когда во двор въедет синий Наташкин «жигуль». Погода в последние мартовские выходные была чудесная, и показавшаяся сначала бредовой идея с поездкой на дачу оказалась на самом деле вовсе не плохой. Ярославу, правда, не понравилось, что она собирается уехать на уик-энд. Он несколько раз подъезжал с предложениями и отвезти ее на Наташкину дачу, и забрать оттуда. Намекал даже, что не против принять участие в мероприятии. А когда она ответила твердым отказом, он… нет, он не обиделся, и нельзя даже сказать, что расстроился, нет. Просто ему было неприятно. Хотя, с другой стороны, какое ему дело, где и с кем она проводит выходные? И почему, собственно, она должна переживать, если ему что-то там неприятно? Она целиком и полностью свободная женщина, куда хочет, туда и… О, Наташка приехала!
Лариса быстро влезла в сапоги, набросила куртку, схватила приготовленные кошелки с продуктами и спустилась вниз.
– Сумки пихаем в багажник, – приветствовала ее Наталья. – У тебя там ничего не потечет?
Лариса заверила ее, что все упаковано абсолютно герметично и, как бы ни швыряло машину на дорогах, ни рыба, ни водка, ни прочие продукты не пострадают. После этого заехали за Люськой. Очень довольный Володя вынес ее сумки, заново переставил все в багажнике, весело ругая «бестолковых баб», которые даже вещи не могут правильно сломать. Потом поцеловал жену и стоял, махая вслед рукой, пока «жигуленок» не выехал со двора. Лариса с Наташей молча переглянулись, а Люся, развалившись на заднем сиденье, блаженно вздохнула:
– Ну наконец-то! Ой девочки, до чего меня этот быт достал, вы не поверите! Хоть немного расслабимся… Наташа, а у тебя там посуда есть, или с собой везем?
– Есть немного, но я с собой всяких одноразовых плошек прихватила. Там же мыть сейчас невозможно – вода ледяная, а греть каждый раз – замучаемся.
– Оч-чень разумный подход, – одобрила Люська и тут же задумалась: – А почему это мы дома так не делаем? У меня тоже вон ползимы горячей воды не было. Какого черта, вернемся, первым делом пойду на базар и куплю упаковку одноразовых тарелок. Это же красота – поел и выкинул, никакого мытья!
Собираясь, Лариса немного побаивалась, что отдых начнется с того, что придется отмывать и приводить в порядок домик, но когда они приехали, с радостью убедилась, что ошибалась. Хотя Наташа зимой на даче и не жила, но наезжала туда достаточно часто, три-четыре раза в месяц, так что помещение было вполне жилым. Дрова были приготовлены, печка в порядке, так что не прошло и часа после их приезда, как подруги, сбросив куртки, уже накрывали на стол.
Сначала выпили за очередную Натальину книгу. Она вытащила из своей сумки два экземпляра, кинула Людмиле с Ларисой:
– Получите. Уже подписанные.
– Спасибо. – Люська довольно равнодушно повертела свою книжку в руках, даже не заглянув в нее, отложила в сторону.
– Ты бы хоть из вежливости полистала, – укорила ее Лариса. – Интересно же, про что там.
– Ей неинтересно, – засмеялась Наташа, – она еще в рукописи все прочла.
– Да ты что? Люська? Я думала, она давно буквы забыла, а тут такие новости!
– Нахалка, – проворчала Людмила. – Если я плохо разбираюсь в твоих обожаемых англичанах, так уже и читать разучилась? Ты нам лучше расскажи…
– Нет! Сегодня у нас что? Презентация! Вот и говорим только о Наташке и ее книгах! О литературе! А на твои бестактные вопросы я отвечать отказываюсь.
– Да ладно, ладно, мне-то что? Я могу и о литературе…
Разумеется, она не могла ни о литературе и ни о чем бы то ни было другом тоже. Разговор, вилявший в сторону после каждой рюмки, все равно регулярно сворачивал на взаимоотношения Ларисы с Ярославом. Наталья в этой ситуации поддерживала Людмилу. Сама она с объектом столь жгучего интереса не была знакома, но, изучив групповую фотографию, которую специально для этого прихватила Люська (Ярослав там сидел за столом в большой компании и говорил что-то, повернувшись к своей соседке, необъятных размеров тетке), солидно покивала головой и вынесла решение:
– Очень неординарная личность. Чувствуется интеллект.
– Писательница, – с отвращением сказала Лариса.
– Ага, – развеселилась Наташка. – Инженер человеческих душ! И, как специалист в этой области, заявляю, что все у вас получится!
– Смотри, за базар ответишь, – прыснула Люська.
– Ты лучше про Сашку расскажи, как он? – в очередной раз попробовала сменить тему разговора Лариса. – Не женился еще?
Сашка, младший Натальин брат, отличался нежным сердцем и потрясающей робостью в отношениях с прекрасным полом. Люська объясняла такие неожиданные в современном молодом человеке качества его принадлежностью к славному племени музыкантов.
Много лет назад учителя из ближайшей музыкальной школы, проверявшие всех окрестных первоклассников, обнаружили у Сашки почти абсолютный слух и фантастическую музыкальность. В тот же день судьба пацана была решена. Впрочем, нельзя сказать, что он особенно протестовал. Каким-то образом Наташин брат сумел не возненавидеть регулярные занятия, легко, можно сказать, с блеском окончил музыкальную школу по классу скрипки, потом училище и так же легко поступил в консерваторию. Несмотря на способности и несомненное исполнительское мастерство, ни на один серьезный конкурс он так и не пробился. Зато у Сашки обнаружился несомненный педагогический талант.
Окончание консерватории совпало по времени с очередной его катастрофической влюбленностью. Девушке-виолончелистке в своих чувствах он признаться так и не решился, с молчаливой тоской наблюдая, как она встречается сразу с двумя парнями. Один был с музыковедческого отделения, а другой – с вокального, обладатель роскошного баритона. То, что в результате она совершенно неожиданно для всех вышла замуж за молоденького лейтенанта – выпускника артиллерийского училища и уехала с ним, а оба соперника остались с носом, Сашку вовсе не утешило. Он отказался от всех предложений, не стал искать себе место в каком-нибудь приличном оркестре, а уехал в районный центр Александровск, где жила их с Наташкой бабушка, и пошел работать в центральную музыкальную школу, куда его звали начиная с того самого года, как Сашка сам окончил музыкальную школу. Вскоре юные скрипачи из Александровска начали появляться на областных конкурсах, а потом и занимать места. Один мальчишка-выпускник уехал поступать в музыкальное училище в Москву, и поступил всем на удивление… В начале Следующего года директор школы уходила на пенсию, и никто не сомневался в том, кто будет ее преемником. Кроме того, он окончательно перестал сожалеть о потерянной навеки виолончелистке и вздыхал теперь по поводу молоденькой учительницы фортепиано из их школы.
Наталья, разумеется, с удовольствием начала выкладывать последние новости из жизни любимого братика, но тут возмутилась Люська:
– Слушай, я Сашку тоже люблю, и мне про него интересно, но он сейчас далеко, а Лариска рядом! Он только еще вздыхает, а у Лариски… – Она подозрительно уставилась на подругу, помахала пальцем в воздухе. – Нет, ты мне все-таки скажи, вы уже целовались?
– Иди к черту, – спокойно ответила та.
– Значит, нет, – искренне огорчилась Людмила – Ларка, ну что ты тянешь, что мужика мучаешь? Он же тебе нравится?
– Все правильно, – заспорила с ней Наталья. – Нравится – этого мало, это еще не любовь. Умри, но не давай поцелуя без любви! – вдруг взвизгнула она.
– Ты чего? – Люська от неожиданности шарахнулась в сторону, едва не свалившись с короткого диванчика.
– Чего-чего, классику знать надо, а не только дурацкие любовные книжонки читать. Роман Николая Гавриловича Чернышевского, «Что делать?» называется.
– Подумаешь, «Что делать?». А то я в любви и в поцелуях без твоего Николая Гавриловича не разберусь. Ларка, а ты читала?
– Да. Но если честно, то без большого удовольствия. На любителя вещь, – призналась Лариса.
– Вот видишь. – Люська сердито посмотрела на Наташу. – И с какого такого перепугу, спрашивается, мне эту инструкцию читать? Что делать! Что такое мужики, и как с ними бороться!
– Зачем с ними бороться? Нет, девочки, я сколько раз уже такое видела, в этой борьбе победителей не бывает, – погрустнела Наташа.
– А как же тогда? Пусть все будет, как он хочет? – резко выпрямилась Люда, глаза ее зло блеснули.
– Пусть. Почему бы и нет?
– Положим, это зависит еще и от того, что именно он хочет, – подала голос Лариса.
– Точно! Вон этот, захотел и ушел, это что, правильно?
– А ты считаешь, Лариске надо было за него бороться? Как? На коленях перед ним ползать? Или пойти к той бабе и глаза ей выцарапать? Нс давать развод? Связать и держать в квартире, не выпуская?
– Связать – это заманчивая мысль… да еще утюжок включенный на живот…
– Лариска, откуда в тебе столько садизма? – с восторгом спросила Люда.
– Да это уже не садизм. Это так, остаточные явления. Знала бы ты, о чем я год назад мечтала!
Первого апреля, поздно вечером, Ярослав сидел за столом и мрачно рассматривал очередной рисунок – голова смеющейся Ларисы в профиль. Сегодня впервые не он повел ее куда-то, а она. Пригласила на университетский первоапрельский вечер. Можно сказать, первый совместный выход в круг ее знакомых. Большая победа, почти прорыв. Он вздохнул, вытащил из ящика остальные рисунки, разложил на столе в художественном беспорядке. Лариса задумчивая, Лариса улыбающаяся, Лариса с нахмуренными бровями, Лариса удивленная, в фас, в профиль, вполоборота, Лариса, Лариса…
Услышал шаркающие из-за спадающих с ног тапочек шаги отца, но не стал убирать рисунки. В конце концов, он имеет право знать, с кем проводит время его сын. Герман Александрович остановился за его спиной, некоторое время молча разглядывал портреты, потом спросил:
– Можно?
Ярослав молча кивнул. Отец осторожно, по одному, брал рисунки, разглядывал их внимательно, потом складывал в аккуратную стопку. Закончив, промычал что-то невнятное.
– Что ты сказал? – Ярослав сам удивился своему совершенно неожиданному горячему желанию узнать мнение отца о Ларисе. Точнее, не мнение, нет. Ему нужно было только одно – чтобы отец восхитился ею.
– Имя ей идет. Это ведь Лариса, я не ошибся?
– Лариса. Я не понял, понравилась она тебе?
Герман Александрович, не глядя на него, подровнял края стопки рисунков, пожал плечами:
– Красивая.
– Папа, я же не об этом, – тихо сказал Ярослав.
– Славик! – Отец все-таки посмотрел ему в глаза. – Она очень милая, но я хочу… Это опасная женщина.
– Лариса?! – Ярослав был потрясен. Что такое увидел отец в его рисунках, что кроткую, беззащитную, наивную Ларису назвал опасной? – Ты не разобрался, она совершенно… другая.
– Мальчик мой, ты перепутал понятия. Вы почему-то привыкли считать опасными женщин вроде твоей Оленьки. Это ерунда, поверь мне. Они пустышки, о которых забывают через несколько секунд. Да ты уже забыт ее, она вон опять звонила, искала тебя. А вот такие, как Лариса, они способны заполнить жизнь мужика целиком и превратить ее в ад тоже способны. Это очень опасная женщина – Герман Александрович махнул рукой, повернулся и, слегка сгорбившись, зашаркал обратно в свою комнату.
