Текст книги "Путь к себе"

Автор книги: Елена Купцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– А если они захотят спать с тобой, что тогда?

– Какой вопрос!

По тону его восклицания она не поняла, возмущается ли он такому предположению или удивляется ее наивности.

– Вопрос как вопрос. – Она небрежно пожала плечами. – Мы же оба взрослые люди. Впрочем, если не хочешь, можешь не отвечать.

– Это тоже может быть работа.

– Логично. Работа – это все, что приносит деньги, не так ли?

В голове уже вертелись варианты заголовка будущей статьи. «Исповедь болгарского жиголо». «Болгарский жиголо. Его собственная история». Тут она вспомнила Игоря и подумала, что в «Лосе» ее статья вряд ли теперь появится. Ну, ничего, решила она, подавляя в себе угрызения совести, найдутся другие желающие ее напечатать. Такой-то материал! Например. «Птюч». В самый раз для «Птюча».

– А почему ты выбрал именно это занятие?

Она осторожно выбирала слова, чтобы он не обиделся и не замкнулся в себе.

– Я не умею другое, только танцевать. Учиться дорого и скучно. Женщины меня любят. Сейчас сезон. Много туристы. Заработаю на целый год.

– И давно ты этим занимаешься?

– Два лета.

– А зимой? Здесь, наверное, нет никого.

– Зимой можно ехать в Пампурово. Горный курорт Снег, лыжи и женщины. Много женщин.

А он действительно находка для богатой скучающей дамы. Молодой смуглый красавец на фоне снегов. Сказка!

– Почему ты сегодня подошел ко мне?

– Ты красивая, – просто ответил он. – Красивая я грустная. Но сейчас уже просто красивая.

Он подмигнул ей. Лика улыбнулась ему в ответ. А ведь он прав, во всяком случае, в том, что касается грусти.

Ликa лениво потянулась и открыла глаза. В дверь стучали, тихо, но настойчиво. За окном уже вовсю полыхаю утро. Накануне ночью она забыла задернуть занавески и теперь даже в глазах защипало от ослепительного солнечного света. Свежий ветер с моря по-хозяйски гулял по комнате, разгоняя остатки сна.

Вставать не хотелось, но стук все не смолкал. Придется все-таки выбраться из объятий одеяла и посмотреть, кто там и что ему нужно.

С недовольной гримаской Лика спустила ноги на пол и, нашарив на стуле футболку, накинула ее на себя. Торопливо проведя руками по волосам, она подбежала к двери.

– Кто там?

– Лика, это Зак, – услышала она знакомый вкрадчивый голос. – Все равно я вас уже разбудил, так что открывайте.

Неугомонный Винни Пух, подумала Лика, поворачивая ключ в замке. Он стоял перед ней. нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Вот оно, воплощение лени, – проворчал он, входя. – Все уважающие себя люди давно уже греют на солнце свои бледные тела, а она, видите ли, спать изволит.

– Изволю, – безапелляционно заявила Лика. – Я, между прочим, здесь на отдыхе.

– Вот так и проспите все самое интересное.

– Что именно?

– Потрясающее морское путешествие. Два часа на белоснежном катамаране, чудесный городок Несебр, античные развалины, обед в ресторанчике на самом берегу, свежие мидии и белое вино. Поторопитесь, билеты уже заказаны.

– Не припомню, чтобы я собиралась ехать с вами.

– А вы и не собирались, вы просто едете. Через двадцать минут жду вас внизу.

От него веяло энергией такой силы, что когда он вышел, о комнате будто потемнело. Лика заторопилась в душ.

Все было именно так, как он и обещал. Белый корабль с удобными креслами на верхней палубе. Крепчайший ароматный кофе и крошечные канапе, которые жадно хватали на лету ненасытные чайки. Они широко разевали желтые клювы и оглашали море гортанными, хриплыми криками.

– Ярчайший пример жизненной закваски, – заметил Зак, отправляя в рот очередное канапе и указывая на дерущихся чаек. – Никакой жалости к слабым и немощным. Всепобеждающий инстинкт выживания. Волк Ларсен порадовался бы, глядя них.

– Насколько я помню, он плохо кончил.

– Каприз автора. Джек Лондон, как и многие другие писатели, к сожалению, грешил склонностью к морализированню. В жизни все иначе.

– К счастью, далеко не всегда, иначе род человеческий давно бы уже прекратился. Человеку нужно гораздо больше времени, чем чайке, чтобы произвести на свет и вырастить своего детеныша.

– Мысль интересная, но спорная. А как ваш вчерашний поклонник? – неожиданно спросил он. – Я вернулся в бар ровно через полчаса, как и обещал, и застал только ваши следы на песке.

– Следы на песке, – фыркнула Лика. – Как поэтично! Вы романтик, Зак, а не психолог.

– Одно другому не мешает.

– Ну, нет. Человек, который занимается тем, что расчленяет человеческие мозги, не может быть романтиком.

– Фи, какой натурализм. – Зак протестующе затряс головой. – Попахивает анатомическим театром.

– Это еще не доказывает, что я не права.

– Ладно-ладно, – миролюбиво сказал Зак. – Не будем спорить, хотя в мире куда больше исключений, чем правил. В этом прелесть моей профессии. Так как же наш красавец?

– Он очень развлек меня вчера, – призналась Лика.

Глаза Зака торжествующе блеснули.

– Он оказался профессиональным танцором и платным любовником.

Изумленный свист был ей ответом.

– Но вам не пришлось платить?

Лика возмущенно посмотрела на него. Каков нахал!

– Пошутил-пошутил. – Он вскинул руки, как бы защищаясь от возможной пощечины. – Согласен, что неудачно. Чего только не случается в этой жизни, однако! Такой великолепный экземпляр – и вот ведь!

– Не понимаю, чего вы возмущаетесь? – поддела его Лика. – Еще одна человеческий типаж о вашу копилку. Кстати, он очень мил, – добавила она, вспомнив, как заботлив был с ней Крас, как галантен.

…Он проводил ее до двери, пожелал спокойной ночи и немного смущенно спросил, не согласится ли она как-нибудь еще раз провести с ним вечер.

– Охотно, Крас. Мне очень понравилось танцевать с тобой и… разговаривать тоже.

Она запнулась самую чуточку, но он тут же цепко посмотрел на нее, ища в ее словах насмешку или скрытый смысл. Она твердо выдержала его взгляд.

– Не знаю только, когда это будет, – проговорил он с усилием. – Завтра…

– Я знаю. Пусть это будет неожиданно.

– Сюрприз?

– Сюрприз.

Вспоминая сейчас его просветлевшее лицо, она невольно улыбнулась. Как, в сущности, мало нужно человеку! Немного понимания, немного тепла и интереса. Хотя ее-то интерес был чисто профессиональным. Или…

– А вот и Несебр, – прервал Зак ход ее мыслей. – Скоро начнем швартоваться.

Лика посмотрела из-под руки на берег. Уютное скопление низеньких домов под веселыми черепичными крышами, старинные камни и цветы, цветы, цветы.

Они бродили по узким извилистым улочкам, мощенным камнями, затерявшись среди многоголосой толпы, заходили в тесные старые церкви и лавочки, словом, вели себя как заправские туристы.

Зак купил у старой женщины со сморщенным, потемневшим от солнца и времени лицом серебристо-серого мягкого ежика и торжественно вручил Лике. Черные блестящие бусинки глаз смотрели внимательно и лукаво. Зак уверил, что это его вылитый двойник.

– Будете вспоминать меня в матушке Москве.

– Вот вы скоро уедете, Зак. И что же я буду без вас делать?

– Скучать, – уверенно заявил он. – Но в этом тоже есть сдоя прелесть.

Они сидели под зонтиком на террасе маленького ресто ранчика в ожидании обещанных мидии. Солнце жарила вовсю, но свежий бриз с моря делал жару не такой изнуряющей.

– Вы невероятный жизнелюбец. Зак.

– Точно. Люблю жизнь во всех ее проявлениях, даже не совсем приятных. Я ведь тоже буду скучать. Мне нравится смотреть на вас, говорить с вами. Как-то так вышло. Знаю, что буду скучать, и заранее радуюсь этим своим ощущениям. Они обогащают душу.

– Я очень рада, что встретила вас. Вы многому меня научили.

– Чему, например?

– Воспринимать жизнь как она есть, с открытым забралом, а не прятаться от нее. Я всегда это умела, но вдруг разучилась. Тут-то и появились вы.

– Значит, он больше не является вам в оконном стекле?

– Нет. – Лика качнула газовой. – Нет. Он живой человек, а не призрак. И если эта боль останется во мне, я научусь любить ее.

– Это мудро.

– А знаете, я хотела бы остаться здесь подольше, в этом городке, где верхние этажи выдаются над нижними, чтобы защитить их обитателей от солнца, где пестрые ковры свисают с балконов и повсюду пахнет кофе и пряностями. Он напоминает Южную Италию или Грецию.

– Верно. Кого здесь только не было! И греки, и римляне, и турки. Приходили и уходили, оставляя каждый свой след. Я бы тоже здесь задержался, но уж слишком много туристов. Эти, правда, тоже уйдут через пару месяцев. Конец сентября здесь самое благословенное время. Еще тепло, а лишних никого нет.

– Вот тогда я и приеду.

– A что, это мысль! – воскликнул Зак. – Дадите мне знать, и я приеду тоже. Встретимся на будущий год в Несебре.

– В конце сентября.

– Только тогда.

– Решено.

– А теперь выкладывайте, зачем вы меня искали.

Пауза. Удинленныи взгляд.

– Я вас искала? Разве?

– Искали-искали, душенька. В Варне, у собора. Дело в том, что я – Матадор.

Она исчезла так внезапно, что он не успел ничего понять. Помчался за ней почти, в чем был, в костюме, натянутом на голое тело. Картина та еще. Дмитрий Холмогоров, заместитель генерального директора телеканала «Седьмое небо», несется по гостинице «Олимпик-Пента» почти в исподнем. Слава Богу, что поблизости не было коллег-журналистов, а то первые полосы газет были бы ему обеспечены. С соответствующими фотографиями.

Карьера его взлетела стремительно, как ракета в ночное небо. Старина Фрейд сказал бы, что он сублимировал свое либидо в бурную деятельность, которая не замедлила принести свои плоды. Шутка ли, в двадцать восемь лет стать заместителем директора третьего в России частного телеканала. Родители я друзья гордились им. не задумываясь толком, в чем причина его взлета. А причина была одна. Лика.

Она существовала где-то параллельно его жизни. Он следил за ней со стороны, как бы вскользь, между делом, поскольку привык думать, что она навсегда для него потеряна.

А раз так, нечего и суетиться, тешить себя ненужными иллюзиями. Два раза в одну и ту же воду, как известно, не войти.

Короткий опыт супружеской жизни был ужасен и вызвал в нем стойкое неприятие брачных уз в любых формах и проявлениях. После того, как Вика надула его с ребенком и таким образом женила на себе, он перестал доверять женщинам и вообще рассматривал их не иначе, как партнеров по сексу. Сценарий был прост, как правда, как передовица газеты «Гудок». Знакомство, легкая прелюдия, постель. Трам-бам, мерси, мадам. Это устраивало еще и потому, что не затрагивало души, не бередило эмоций. Можно было ни о чем не заботиться, кроме наличия качественного презерватива, обязательно качественного, другие рвутся.

Вику он уже лет пять не видел и не хотел. До сих пор осталось чувство, будто с ним обошлись как с дешевкой, с полным идиотом, телком с кольцом в носу. Первое время он прямо-таки отдраивал себя под душем жесткой мочалкой, только что кожу не сдирал. Не оставляло ощущение, что его вываляли в липком дерьме.

Спасибо Вике. Вышел он из всего этого свежим, чистым, закаленным, с новой непробиваемой, бегемотной шкурой. Идеальный плейбой, глазки с ироническим прищуром, легкая улыбочка на губах. Гибкий и скользкий, как угорь, не ухватить.

Но ничто на земле не проходит бесследно. На этот долбаный прием в «Олимпик-Пенте» он пришел не случайно. Знал, что она там будет. Подумал, что не прошибаем. Решил показаться во всей красе, пощеголять новообретенной независимостью и….. – сгорел. Броня превратилась в воск.

То, что произошло потом, вообще не поддавалось ни описанию, ни осмыслению. Чудо узнавания, восторг, смерч. Прижимая ее к себе, проникая в самые глубины ее тела, он чувствовал, что возрождается вновь. Все прежние подружки представлялись теперь как удобные резервуары для слива перестоявшейся спермы, не более. А тут другое, сродни волшебству.

И она чувствовала то же. Сама сказала ему об этом. Они были друг для друга как раскрытая книга сказок, читать не перечитать.

А наутро она исчезла, не попрощавшись, не объяснив ничего. Он сбежал вниз взмыленный, с мокрыми после душа волосами, сплошь покрытый любопытными, недоумевающими взглядами, и увидел отъезжающее от обочины такси.

Но на этот раз он так легко не сдастся. То, что произошло между ними в эту ночь, дорогого стоит. Они уже слишком взрослые люди, чтобы играть в такие глупые игры.

Телефон зазвонил резко и неприятно, разорвав тишину полутемного кабинета. Игорь пошевелился в кресле, протянул было руку, но наткнулся на стакан и передумал отвечать. Пусть звонит. Ему сейчас не до разговоров.

Коньяк терпкой горечью разлился по языку. Первоклассное пойло. Враз снимает все проблемы и согревает изболевшуюся душу. Не совсем, конечно, а на время. Завтра будет еще поганее и омерзительнее, но это завтра. А сегодня можно расслабиться, отстраненно, с безопасной дистанции обозреть свою жизнь и даже посмеяться. Правда, смех выходит натужный, ну да ладно. Хоть какой.

«Лика, Лика, красавица моя, лисичка». Вильнула хвостом – и след простыл. А ведь неплохо все складывалось. Ему уже казалось вот-вот. Поймал свою жар-птицу. А она возьми да упорхни.

Никогда еще он не чувствовал себя таким идиотом. Исчезла неизвестно куда, неизвестно с кем и оставила его объясняться с гостями. Чего он только там не плел, вспомнить противно. Но это еще полбеды. Главное, ее больше нет с ним. Ушла, ничего не объяснив, по-английски. Леди, так ее и разэтак.

А телефон все звонил и звонил. И кому это так пpиспичило? А может, это Лика звонит из Болгарии? Одумалась и хочет извиниться и все объяснить. Нет, не похоже, у междугородний звонок другой. Или приехала?

– П-Платонов.

– Добрый вечер. Я разыскиваю Елену Орлову. Лику. Звонил ей домой. Никто не отвечает. Вы не поможете мне?

Фига с два помогу. Голос был незнакомый, но Игорь почему-то сразу понял, что это он, тот самый человек, с которым ушла Лика. Черт его знает, почему он так уверен. Значит. Лика и его послала, если звонит сюда. «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел». Круто.

– Она в Болгарии. Поехала отдохнуть перед свадьбой.

– Простите, не понял.

«Где уж тебе понять, – усмехнулся про себя Игорь. – Я и сам ни черта не понимаю».

– У нас свадьба назначена на двадцатое июня. У Лики и у меня. А с кем имею честь?

– Извините, не знал. До свидания.

Отрывистые гудки в трубке. Игорь налил себе еще коньяку. Ничего, пусть и этот помучается. Не ему же одному.

– Дело в том, что я – Матадор.

Лика смотрела на него как громом пораженная, не веря споим ушам. Это же Зак, милый, умный, забавный Зак. Такое знакомое лицо. Нет, чужое. Что-то в нем переменилось.

Глаза подернулись ледком, да затвердели губы.

– Что так смотрите? Не похож? – Он криво усмехнулся. – А ведь это именно меня вы искали в Варне. Милчо все передал. Бесценный человек. Так зачем вы меня искали? Хотели предложить свои услуги?

Лику как ледяной водой окатило. Она мгновенно пришла в себя.

– Куда уж мне! Старовата буду. Второй сорт.

– Не скажите. – Он окинул ее придирчивым взглядом. – Есть охотники и на вашего брата, вернее, сестру. Опять же натуральная блондинка. У нас на юге это в цене. Так как, устроить вам «гастроли»?

– Благодарю. Я иначе зарабатываю деньги.

– Деньги здесь зарабатываю я, – сухо перебил ее Зак. – А у вас бы получилось. Крас от вас в восторге.

– Крас? – Ему снова удалось удивить ее. – Так он тоже в деле?

– Естественно. Незаменимый эксперт… кхм… как это сказать… по выявлению природных качеств товара.

Лику передернуло.

– Как вы можете так говорить о живых людях?!

– Вы что сюда приехали мне мораль читать? – поморщился Зак. – Глупые телки, которые только для одного и годятся. Умные сюда не поедут.

– Можно подумать, что у них есть выбор.

– Выбор всегда есть, – философски заметил Зак. – Никто их сюда на веревке не тянет. Сами едут, голубушка, сами. Слышали бы вы, как они самозабвенно в аэропорту на паспортном контроле про свой возраст врут. Песня. Всех нынче на легкие деньги потянуло.

– Но вы же им сулите золотые горы?

– А кто заставляет во все верить? Никто. Кто хочет обмануться, всегда обманется. Они ведь как считают, покажут свои смазливые, мордашки, пару раз задом вильнут, и им тут же отвалят кучу баксов. А деньги просто так не платят.

– Куда вы отправляете девушек?

– В основном в Турцию и на Кипр. Еще в Грецию, в Египет. Там на славяночек спрос большой. Так что не жалуюсь. Крас занимается сортировкой… Я его называю сексперт. Энтузиаст своего дела. Они все через него проходят, за исключением разве что девственниц. Но это в наши дни большая редкость. И куда только катится современная молодежь. Никаких моральных устоев. Прискорбно, прискорбно.

Он с комичной озабоченностью покачал головой. Еще и ерничает. Поразительное хладнокровие. И цинизм.

– К вам попадают только русские?

– Нет, что вы. Украинки, польки, чешки, латышки, эстонки. Словом, весь Варшавский Договор. Налицо повальная эпидемия. Одна болезнь на всех, и лекарства пока еще не выдумали. Так что за свой карман я спокоен. А главное, все чисто. Девушки подписывают контракт. Профессии разные: официантки, танцовщицы, стриптизерши, массажистки.

– Куда попадают девушки после вас?

– Кто куда. В бордели, в стриптиз-бары, в частные гаремы. Меня это уже не касается.

– И вам ни разу не стало жаль никого из этих несчастных, ни paзy не захотелось ничего изменить?

– Милочка, это бизнес. Здесь нет места жалости. Иначе прогоришь.

– А что с ними происходит потом?

– Это вопрос не ко мне. Теоретически по истечении срока «контракта» они свободны, а практически… Новые хозяева, естественно, заинтересованы в том, чтобы задержать у себя девиц как можно дольше. Обкатанные кадры всегда выгоднее. Многие привыкают.

– Вы так откровенны. – Лика уже не таясь, строчила ручкой на салфетке. – Не боитесь?

– Чего? Огласки? – Зак небрежно махнул рукой. – Мне нечего бояться. Многие представители власти у меня тусуются. Основной инстинкт, так сказать. Имею солидный компромат. Так что все схвачено.

– Так-таки и все?

– Абсолютно. И я спокоен. Вы ведь не из праздного любопытства меня расспрашиваете, верно? Небось, статеечку тиснете у себя в Москве?

– Вы не против?

– А что мне протестовать? У меня есть все основания полагать, что все здесь сказанное не выйдет за стены этого заведения. – Лика иронично вздернула брови, как бы говоря: «И не надейся, дорогой», – но Зак невозмутимо продолжай. – Да и в Москве у нашей конторы такие люди в доле, что шансов у вас никаких. Не последние шишки в МВД прокуратуре, таможенной службе и кое-где еще.

– Можете назвать имена?

– Могу и назвать, да что зря сотрясать воздух. Типы не ниже замминистра. Денежки все любят, деточка, и давно с удовольствием усвоили истину, что они не пахнут.

Тяжелая сталь его взгляда буравила насквозь. Перед ней сидел совсем другой человек, циничный и страшный. Такой не остановится ни перед чем. Лика вдруг кожей почувствовав пустоту вокруг себя и бегло огляделась. Странно, на террасе ресторана они были совсем одни, если не считать двух дюжих парней с характерными бритыми затылками, которые маячили у выхода. У Лики неприятно похолодело под ложечкой. И когда это они успели выпроводить всех посетителей? Как она могла этого не заметить? Дура, дура! Так влипнуть?

– У тебя с самого начала небыло никаких шансов, детка. – Зак лениво ухмыльнулся. – С того самого момента, как ты произнесла имя Милчо у собора в Варне.

– Что вы собираетесь делать? – спросила Лика, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе.

Он с издевкой обратился к ней па ты, и это означало новый поворот в их отношениях:

– Легче всего было бы попросить Краса устроить тебе вчера ночное купание после всех ваших забав. – Тут Лика вспомнила упоительный танец длинных чутких пальцев на своем горле и собственные чумовые мысли о сладостной смерти от оргазма и удушья (Агата Литовская может торжествовать?). – А можно прогуляться с тобой до парапета.

Зак легко тронул ее за локоть. Повинуясь, Лика встала и подошла вслед за ним к парапету над морем. Посмотрела вниз и отшатнулась. Внизу зияла бездна метров тридцати глубиной, вокруг острых, как бритва, скал, шипела, разбиваясь, вода.

Ресторанчик оказался прилепленным к крутому склону горы, как ласточкино гнездо. Лика смотрела вниз и уже видела свое распластанное, искореженное тело там, на камнях. Большого воображения не надо, чтобы понять, что никто даже не увидит ее полет, а если и увидит, разбираться все равно не будут.

– Ну что, пойдем? Или как?

– Пойдем. Есть смысл спрашивать куда?

– Умная девочка. – Зак даже крякнул от удовольствия – Ни разу не видел такой умной телки, ей-богу. Даже жалко отдавать.

– O-отдавать? Что вы задумали?

– Неужели у тебя есть хоть тень сомнения, что после того, что ты слышала и видела, ты никогда не вернешься домой? Выбрось из головы сразу, чтобы долго не мучиться. Кончать тебя жалко, такой отличный материал. Крас сказал, ты заводишься с пол-оборота, от комплексов не страдаешь, так что вполне может статься, что сделаешь новую карьеру. Я в тебя верю, блондиночка моя, и для начала предложу своему главному клиенту, а там – как пойдет.

Лика пыталась вникнуть в смысл сказанного, но звуки его голоса доносились до нее как сквозь толстое стекло. Медленно, мучительно медленно осознавала она, что на самом деле с ней произошло. Похоже, она влетела с разгону в самое сердце осиного гнезда, не продумав заранее возможных последствий, страховок и путей отступления. Раньше чем через неделю никто не будет ее искать. Про то, что она уехала в Несебр с Заком, и подавно никому не известно. Она просто исчезнет с концами в каком-нибудь турецком борделе, где никто никому не задает никаких вопросов, и никто никого не слушает, где нет ни прав, ни паспортов, ни прошлого, ни будущего.

«Нет-нет, не может быть, – стучало у нее в висках. – Это происходит не со мной». Сейчас Зак щелкнет невидимым выключателем, глаза его снова станут добрыми и смешливыми, и он объявит ей, что все это дурная шутка. Посмеется над тем, как провел ее, и они отправятся на катамаран, чтобы плыть обратно в Варну. Ну, конечно же, именно так и будет.

Но одного взгляда на парней в дверях ей хватили, чтобы понять – всё правда, и надежд никаких нет. Гориллы расступились, пропуская их, и слаженно сомкнулись у нее за спиной. Ресторан как вымер, никто не попался навстречу. На улице у обочины стояла, сверкая пухлыми черными боками, новенькая «БМВ». При виде ее у Лики мелко-мелко, жалко-жалко затряслись колени. Не машина, а катафалк. Сядешь в него – и никогда уже не вернешься в мир живых. Она пошатнулась и упала бы, но ее поддержал один из охранников. Лика устремила на него взгляд, исполненный такой горячей мольбы, что растопила бы и камень, но ответный взгляд был холодно безразличным и абсолютно спокойным. Так смотрят на нечто, недостойное внимания.

«Этот будет похлеще, чем Фельтон, – мелькнуло в мозгу у Лики. – Тот хотя бы ненавидел миледи. Какие-никакие, а чувства. А тут стена». Улица тоже была пуста. Зак все предусмотрел и заранее позаботился, чтобы не было никаких лишних свидетелей. Он даже лишил ее возможности красиво и дорого продать свою свободу – тут кричи, не кричи, все равно никто не услышит.

В машине ее зажали на заднем сиденье две гориллы. Зак сел впереди, щелкнул пальцами, и ей мигом завязали глаза платком.

– Расслабься, детка, ехать нам долго, – услышала Лика голос Зака. – Подремли пока, чтобы иметь товарный вид. Это я тебе как друг советую.

На губах у Лики уже закипели насмешливые, презрительные, уничтожающие слова, но так и не произносились, лопнули, как мыльные пузыри. Какой смысл злить врага, если он полный хозяин положения. Уж лучше попробовать разговорить его, авось что-нибудь и выскочит полезное. Не затем же она на свет родилась, чтобы закончить свои дни в вонючем притоне, развлекая портовую шушеру. «Ого! – воскликнула про себя Лика. – А я, кажется, барахтаюсь, как та лягушка из притчи, которая сбила-таки из молока кусочек масла, да и выпрыгнула из кувшина на волю». Сейчас надо расслабиться и сосредоточиться, сместить точку сборки, как учил Карлоса Кастанеду дон Хуан.

Лика откинулась на сиденье и велела своему телу расслабиться, медленно, от пяток до макушки. По телу поползло знакомое тепло, перед широко закрытыми глазами засияло синее-синее небо, бескрайнее, безоблачное, царство безбрежной свободы. Лика пошире расправила крылья и полетела. Она чувствовала плавные мощные движения крыльев за спиной, взмывала к ослепительному солнечному диску, срывалась вниз и опять взмывала. Ветер пел в ушах, и все тело наполнялось силой и светом. Она уже могла посылать эту силу и этот свет в любую клеточку своего тела, во все чакры, пробуждая дремлющую энергию.

Она совершенно потеряла счет времени, парила где-то между своим сияющим небом и машиной, плавно покачивающейся на ухабах дороги. Зак говорил с охранниками по-болгарски. И странное дело – если раньше она не понимала почти ни слова, то постепенно смысл их разговора становился все понятнее Лике. То ли от того, что ухо привыкло, то ли от того, что захлестнувшая ее новая, бьющая через край энергия открыла какие-то доселе закрытые каналы восприятия. Лика сильно и глубоко дышала, поэтому они, наверное, подумали, что она уснула.

Говорили о каком-то Георгии Столарове. Судя по всему, местный авторитет. Они называли его Дон (опять Марио Пьюзо, ну, никакой фантазии у ребят!). Едут они в Варну, у Дона там недалеко вилла. Лику заинтересовало упоминание о некоей Тиминушке, которую они еще называли Виолеттой. Она – дочь Дона, и к тому же русская. Объявилась недавно, как снег на голову свалилась, и Дона как подменили. Зака особенно веселила перспектива превращения Дона в образцового папашу. Все к тому идет, сокрушался ок. Ловкая, надо сказать, девица эта Тиминушка, папашу выбрала, что надо, миллионер. А он губищи раскатал, разнюнился, все ей готов отдать. И даже анализа крови на отцовство не сделал.

– А как же его девки? У него же целый гарем.

– Об том и речь! Такого клиента можем потерять. Он ведь такое грахалово у себя устраивал, закачаешься! По три-четыре телки зараз. А там еще Атанас, этот громила…

Лика слушала и поражалась своему спокойствию. Мозг четко, без нажима и паники фиксировал информацию, анализировал и раскидывал по полочкам то, что может пригодиться. Она пробормотала что-то сонное и свернулась калачиком на сиденье.

– Эй, Зак, она, кажется, просыпается.

Лика выпрямилась и поднесла руки к лицу.

– Где я? Что такое?

– Просыпайся, киска. – Голос Зака был нежным и заботливым, прямо отец родной. – Скоро уже приедем и снимем с тебя этот намордник.

– Я долго спала?

– Часа два. Умница моя. Теперь у тебя будет свежий цвет лица. Дону понравится, а старому Заку перепадет еще деньжат. На врачей, на безбедную старость.

– Ну, тебе еще рано об этом думать, – заметила Лика. – Ты еще долго будешь радовать донов и прочих любителей молодого альковного мяса.

– Фи, зачем же так грубо! Женская красота должна быть доступна, как и всякая другая. Как говорил ваш писатель Достоевский: «Красота спасет мир».

– Так вот, значит, какую ты мне миссию определил, – усмехнулась Лика. – Мир спасать. Лестно.

– Что-то ты уж больно весела, – подозрительно заметил Зак. – Как на вечеринку едешь.

– Основной инстинкт. Каждая женщина в глубине души мечтает хоть недолго побыть шлюхой.

– Ну-ну.

– Скажи, Зак, где вы набираете свой контингент?

– Тебе зачем?

– Разговор поддержать.

– Ну если только… В основном в модельных агентствах и около них. Ты не поверишь, девочки сами рвутся в бой. Верят любой чуши – о фотосессиях в Италии, о модельных конкурсах на Ривьере и о том, что нужно, но пути остановиться на недельку-другую в Болгарии, чтобы подзагореть я подготовиться в похожих условиях.

– «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад», – пробормотала Лика.

– Сами, все сами, – с готовностью подхватил Зак. – Насилия почти не приходится применять. Хоть и паскудно звучит, но возникает такое ощущение, словно все почти без исключения люди, идущие в манекенщицы или фотомодели, подсознательно готовы проституировать на своей внешности. Причем заметь, это касается как женщин, так и мужчин. Очевидно, они априори рассматривают свое лицо и тело как способ зарабатывания денег, чем больше, тем лучше. А отсюда до реальной проституции даже не шаг, полшага, который большинство легко делает.

– Какой глубокий анализ! Впечатляет.

– Результат длительных наблюдений.

И главное, он прав, как ни противно это признавать, подумала Лика. Достаточно посмотреть хоть один конкурс красоты, чтобы попять это. Напоминает конкурс породистых собак, которых водят по кругу, демонстрируя их стати. Цель одна – чтобы тебя купили, и желательно подороже.

Счет времени был окончательно потерян. Когда завязаны глаза, быстро теряешь ориентацию в пространстве и воображение вкупе со слуховыми ощущениями начинает формировать иную реальность, без цвета и объема, но с обостренным восприятием запахов и звуков. По меняющемуся звуковому фону Лика поняла, что они въехали в какой-то город. Может быть, Варна? Сердце екнуло в груди. Здесь расположено Генконсульство России. Где-то совсем недалеко находятся ее сограждане, которые могли бы ей помочь, но она бессильна и не может дать им знатно себе.

А чуть подальше, в Москве, ее ждут мама и друзья, которые ее любят. По московским улицам колесит Митя, которого любит она (что толку самой себе лгать? Любит!). Игорь, наверное, сейчас подписывает в печать последний номер «Лося» и ни сном, ни духом о том, что ее, Лику, сейчас везут продавать местному авторитету. Она попыталась представить себе реакцию всех этих людей на ее исчезновение. Эх, все они в конечном итоге смирятся и забудут ее или по крайнем мере отодвинут в какой-нибудь отдаленный, пыльный утолок памяти. Все, кроме мамы. Значит, и ради того, чтобы ее не ранить, стоит побороться за свою свободу.

И еще… Митя… Лика вдруг с обжигающей остротой вспомнила ночь, которую они провели вместе в номере отеля, и свой поспешный побег. Как же суетливы и глупы мы бываем! Ведь останься она, волшебство можно было бы немного продлить. Такое счастье стоит того, чтобы лелеять каждую секунду. В конце концов, они уже взрослые люди и могли бы принять разумное решение. Да если бы она осталось, а то утро с Митей, она вообще бы ни в какую Болгарию не улетела. Игра судьбы и глупая поспешность!

Машина просигналила, наверное, у ворот и, проехав еще немного, остановилась. Лику ввели по ступенькам в какой-то лом, повели на второй этаж (лестница поскрипывала под ногами) и наконец, сдернули повязку. Она машинально зажмурила глаза, но парящий в комнате полумрак за плотно задернутыми тяжелыми портьерами был вполне комфортен для ее отвыкших от света глаз.

Лика огляделась. Небольшая комната, отделанная в наивном простеньком деревенском стиле. Светленькие обои в цветочек, икебана из сушеных цветов и колосьев на полу. Большая кровать под пушистым розовым покрывалом – достойная арена для сексуальных боев. Зеркальное трюмо, заваленное разнообразной косметикой. Вот, пожалуй, и все. Да, еще дверь, за которой угадывалось кафельное великолепие ванной. Господи, неужели это и есть ее пристанище?