Текст книги "Нф 100. Золотой Стриж (СИ)"

Автор книги: Елена Крымова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Глава 13

– Если есть деньги на такое количество пойла, то, вполне возможно, у него ещё кое-что осталось, – Сайнар оглянулся. Бармен очень не любил, когда его посетителей пытались грабить. Бурк за подобные штучки лишился двух передних зубов, и то только потому, что на первый раз его пощадили. Лишаться зубов не хотелось, но деньги требовались срочно, а бармен как раз направился в противоположный угол, где за столиком начался разговор на повышенных тонах, плавно переходящий в мордобой.

Мальчишка поспешил воспользоваться подвернувшейся счастливой возможностью, лихорадочно соображая по дороге, есть ли в балахоне спящего карманы, а если нет, то где могут лежать деньги. На счастье воришки, карманы не только были, но и соблазнительно оттопыривались. Тонкая рука легко скользнула внутрь и, нащупав ком смятой бумаги, осторожно потянула его вверх. Вот-вот деньги выскользнут из кармана простофили. Сайнар перестал даже дышать, чтобы ненароком не потревожить сон похрапывающего человека. И тут костлявые пальцы сомкнулись вокруг ладони воришки. Спящий даже не пошевелился. Но чем больше Сайнар пытался вырвать руку, тем сильнее сжималась хватка, пока он не прекратил свои бесплодные и достаточно болезненные попытки. Сердце в груди громко стукнуло и опустилось в район ног. Старинное выражение "душа ушла в пятки" стало как никогда понятно.

– Проблемы? – глухой голос бармена вывел мальчишку из оцепенения. Два громадных кулака опустились на стол.

– Нет, – голос, доносившийся из-под капюшона балахона, чем-то напоминал шелест. – Приготовь как всегда и положи еды, – тип, так и продолжающий держать за руку вора, не отличался многословием.

– Человеческой еды? – уточнил бармен и, увидев кивок, поспешил на кухню. Толстая официантка вернулась через десять минут, показавшиеся Сайнару вечностью. Она пренебрежительно бросила здоровенный пакет на покрытый липкими пятнами стол, выражая тем самым своё возмущение конкуренту, осмелившемуся появиться на её территории и заарканивать богатых клиентов. Уперев руки в необъятные бока, женщина грозно смотрела на худенького испуганного мальчика, нависая горой над грязным столом.

– Я здесь работаю, – она постучала пальцем по необъятной груди, – понял щ-щенок!? – Сайнар уставился на тётку, совершенно не понимая, чем вызвал этакое негодование. – А раз работаю здесь я, то и клиенты все мои! – загремела официантка на весь бар. – Для таких, как ты, есть квартал красных фонарей, если, конечно, кто-нибудь позарится на такого сопливого дохляка.

Квартал красных фонарей существовал для тех, кто решил заняться проституцией, и дети там встречались частенько. Сайнар вспыхнул до корней волос. Ему и в голову не пришло, что от него могут потребовать таких услуг. Он принялся изо всех сил дергать руку, попавшую в капкан костлявых пальцев. Сейчас Сайнар даже был согласен на потерю двух зубов от кулака бармена, лишь бы избавиться от стальной хватки. Слабая надежда на то, что отец обратит внимание на вопли официантки и поможет ему, растаяла как дым. Тот, кого он называл отцом, даже не повернул голову. Высокий добавил к лежащим на столе деньгам ещё десяток кредитов, что заставило немедленно заткнуться визгливую тётку и, встав из-за стола, легко потащил за собой упирающегося Сайнара. Никто из посетителей бара не обратил на происходящее никакого внимания.

– Ни упирайс-ся, плохого не с-сделаю, – раздался шелестящий голос из-под капюшона. – Мы прос-сто с-сыграем в кос-сти.

– Только в кости?

– Да, объяс-ссню потом, ус-сстал, – высокий быстро шёл вперёд широкой, чуть прыгающей походкой, так что мальчишке приходилось за ним почти бежать.

– Вот даёт! Два пузыря вылакал, а ни в одном глазу, – размышлял по-дороге Сайнар. – Идёт быстро, не шатается, разве что звук "с" стал смешно растягивать. Одно плохо, тащит вглубь территории Бурка, одна надежда, что ему сейчас не до меня – папаша гоняет, – он оглянулся, вроде бы всё пока оставалось спокойно.

Дом, в который привел Сайнара чудаковатый любитель игры в кости, ничем не отличался от множества точно таких же старых домов в трущобах системы Медея. Он был иссечён песком, приносимым западным ветром из пустыни, исписан непристойностями почти на всех галактических языках и давно уже забыл свои лучшие дни. Нынешние владельцы сдавали верхний этаж с отдельным входом тем, кто не желал спать на улице, постоянно убеждая голодных обров, что ты ещё не труп. Тащивший Сайнара так спешил, что не заметил, как край его балахона зацепился за шляпку гвоздя, торчащую из перил, ведущих на второй этаж. Изношенная ткань натянулась и с легким хлопком разорвалась. В зияющей прорехе мелькнула нога. С человеческой она не имела ничего общего.

Стремглав поднявшись по скрипучей лестнице, существо замерло перед закрытой дверью, мучаясь дилеммой. Как открыть запертую дверь, если рук всего две? В одной – мальчишка, в другой – объёмный пакет.

– Давай подержу, – предложил Сайнар. – Не бойся, не сбегу.

– Пос-сему? – пожалуй, впервые за всё время незнакомец посмотрел на "свою добычу".

– Ты не человек, – пожал плечами Сайнар. Уточнять, что наибольший вред ему сможет причинить именно человек, он не стал. – А ещё мне интересно, – опять же рассказывать о том, что ему обязательно нужно достать где-нибудь десять кредитов, мальчишка не собирался. Хотя ему действительно было любопытно.

– Логис-сно, – подумав, кивнул высокий и, вручая пакет, предупредил на всякий случай. – С-сбезис-сь, поймаю – откус-су голову.

Замок щёлкнул, дверь с протяжным скрипом распахнулась. Сайнар переступил порог и огляделся, ища глазами место, куда можно положить довольно увесистый пакет. Комната как комната. Видел он в своей жизни и получше, да и похуже тоже, например, та полуразвалившаяся хижина, где живет сейчас.

Хозяин апартаментов поспешил забрать из рук мальчишки своё имущество и бережно поставил пакет на широкий стол. Темно-коричневый стол из натурального дерева с полированной поверхностью был единственной вещью, которая в этой убогой комнатёнке выглядела прочной и добротной. Кусок старой, мутной от времени пластиковой плёнки аккуратно прикрывал угол столешницы. Подобная "скатерть" смотрелась настолько чужеродно на великолепной вещи, что у Сайнара появилось странное желание сдёрнуть её оттуда.

Тем временем, на закрытую часть стола незнакомец выставил из пакета три высокие бутылки желтоватой местной браги, пять небольших освежеванных тушек обров и завернутые в прозрачную плёнку бутерброды. Мальчик сглотнул голодную слюну. Сегодня ему ещё не довелось поесть. Да и вчера, кроме десятка горько-кислых плодов местных кактусов, от которых сводило скулы, ничего во рту не было. Высокий молча протянул бутерброды Сайнару, и тот с жадностью набросился на предложенное угощение, отложив два из четырёх для больной матери.

Стоящее у стола существо стянуло с себя балахон, бережно расправив ветхую ткань, и повесило его на спинку колченогого стула. Конечностей у него оказалось шесть, а сам он походил на большое насекомое, вытянувшееся в высоту. Уперевшись передними лапами о стол, сделал волнообразное движение и опустил вниз поджатые раньше две ноги.

– Кто ты? – спросил Сайнар, силой воли заставляя себя откусывать маленькие-маленькие кусочки хлеба, чтобы вкус пищи во рту стоял дольше. Молчание затянулось, и мальчишка уже пожалел о своём вопросе. Ему не хотелось задевать чувства странного создания, по-доброму с ним обошедшегося.

– Иссиг, посследний из рассы иссигов, – очень тихо, растягивая по привычке звук "с" ответил тот, когда мальчик уже и не надеялся получить ответ. Теперь, стоя вместо двух лап на четырёх, иссиг чувствовал себя уверенней. Сайнар во все глаза разглядывал своего нового знакомого. Действительно насекомое. Тело делилось на два отдела: длинная нижняя часть с округлым брюшком, устойчиво стоящая на четырёх суставчатых лапах, и вторая, более короткая, состоявшая из поднятого вверх туловища с длинными руками и вытянутой головы. Два прозрачных крыла, растущие из спины, свешивались по бокам, придавая ещё большую схожесть с кузнечиками, водившимися в саду возле дома Сайнара, в той, другой жизни. Цвет хитинового покрова напоминал зелёную ткань, долго-долго лежавшую на жгучем солнце и за много лет выгоревшую до такой степени, что зелёный цвет лишь смутно угадывался. Иссиг действительно выглядел очень старым.

– Была война, – понимающе кивнул мальчик, его поколение ещё слышало страшные рассказы старших о третьей Галактической войне, после которой осталось множество мёртвых планет, некогда процветавших.

– Мы никогда не были сстоль безумны, чтобы воевать так, как воюете вы, – круглые фасеточные глаза иссига слегка затуманились, как будто волна далёких воспоминаний накрыла его с головой. Он встряхнулся, прогоняя непрошенное видение, и погладил два маленьких жестких усика-антенны на макушке. Задумавшись, иссиг протянул к столу руку, заканчивающуюся двумя серповидными пальцами-лезвиями и, взяв тушку обра, легко откусил ими голову ящерицы. Сайнар вздрогнул и на мгновение перестал жевать, представив, с какой легкостью мог лишиться руки. Прочную шкуру и кости позвоночника обра-падальщика не всякий топор возьмёт. В комнате повисла тишина, прерываемая только звуками раздираемой очередной тушки обра. – Н-дасс, мы были безумны по ссвоему, – произнес иссиг, то ли отвечая на вопрос Сайнара, то ли своим потаённым мыслям. – Ты готов?

– Да, – Сайнар кивнул, старательно подобрал губами случайно приставшие к ладони пару крошек и тщательно вытер руки о штаны.

Убрав со стола остатки трапезы и бутылки, иссиг сдёрнул со стола старый пластик. Видимо, "скатерть", так ужасно смотревшаяся на блестящей полировке благородного дерева, его раздражала так же, как и Сайнара. Или же он посчитал, что в такой важный момент ничто не должно отвлекать внимания.

– Ух ты! – восторженный вздох восхищения вырвался из уст мальчишки. Кубики того стоили. Вырезанные из белого, до голубизны белого, камня, таким бывает нетающий лёд на вершинах гор, они смотрелись как произведение искусства. Каждая точка представляла собой тончайшую гравировку из темно-синих и золотых линий. Мальчик напряг зрение, пытаясь разобрать, что же там изображено. В какое-то мгновение он увидел себя, но не маленьким мальчиком, сидящим за столом в убогой комнате, а взрослым мужчиной, стоящим перед резными воротами. Сайнар поднял руку, отчаянно желая дотронуться до выпуклого рисунка и обвести его пальцем, и в ту же секунду видение пропало.

– Ссто видел? – иссиг стоял рядом и внимательно смотрел ему в глаза. Мальчишка недоумённо уставился на множество своих отражений в фасеточных глазах насекомого, с трудом соображая, где находится.

– Ворота, там стояли ворота, а я хотел до них дотронуться.

– Я не оссибсся. Будем играть в коссти, как вы их называете.

Из кармана висящего на спинке стула балахона иссиг достал ком смятых кредиток и небрежно бросил их рядом с собой. В основном кучка состояла из десяток и пятёрок, но, судя по цвету, там имелась и сотня, а это уже целое состояние!

– Я сставлю это, а ты ссто? Нужно ссделать сставку.

– Могу поставить только пару бутербродов, – Сайнар достал тщательно завернутый свёрток и королевским жестом водрузил его на стол, напротив денег.

– Если проиграешь, сследуссей сставкой будет твоя жизнь, – насекомое произнесло эту фразу без какой-либо интонации. Оно не пугало, а просто констатировало факт. Не столько от самих слов, сколько от безразличного тона, которым они были сказаны, по спине Сайнара пробежал холодок. Хотя в комнате стояла жара, но кожа мгновенно покрылось мурашками озноба, словно внезапно подул ледяной ветер. Мальчишка отчётливо понял – это не просто игра, а нечто гораздо большее. Предстоит не забава, предстоит сражение, где ставкой является его жизнь.

– Я принимаю условия, – голос предательски дрогнул и сорвался на писк, в котором утонуло последнее слово. Иссиг пошевелил усами, ожидая подтверждения сказанного. Сайнар глянул исподлобья и в знак согласия молча кивнул, не доверяя своему голосу.

– Повторяй за мной, – насекомое начало произносить по слогам фразу на незнакомом языке. Сайнар очень старался, хотя человеческое горло с трудом приспосабливалось к такому количеству высоких свистящих и шипящих звуков. Из всей этой абракадабры ухо мальчика ухватило только слово "Йорзигун", как наиболее часто повторяющееся и выпадающее по ритму.

– А что такое Йорзигун? – не удержался и спросил он, когда все требуемые условности перед началом игры оказались соблюдены.

– Этого не ведаем даже мы, жрецы Йорзигуна. В вашем языке ессть похожее сслово – бог. Вы не знаете, кто он, но верите в его ссущесствование. Ессли сслить это понятие сс понятием "удача", "везение", то получитсся что-то блисское, но всё же не ссовссем то, – иссиг бросил кости в маленький стакан и начал крутить его, стараясь получить мелодию из звенящих звуков. – Ты должен ссоссредоточиться и засставить коссти выпассть макссимальным чисслом вверх. Ессли Йорзигун на твоей сстороне, то ты обретёшшь покровителя, а я покой. Ессли нет, то ты осстанешься здесь навссегда, а я продолжу поисски.

Чистый нежный звук поплыл по комнате. Иссиг резким движением перевернул стакан на стол и поднял его вверх. Пять – шесть. Высокий результат, но шанс на победу всё-таки есть. Сайнар бросил кости в стакан и попробовал повторить звучащую мелодию, но звуки стали резкими и неприятными. Стараясь поскорее прекратить бьющую по ушам какофонию, мальчишка оставил свои безуспешные попытки, перевернув стакан на стол. Три – один. Иссиг молча протянул руку к бутербродам и переложил их на свою сторону. Сайнар заметил на одном из пальцев-лезвий бурое пятно от крови обра.

Нежное звучание вновь наполнило комнату, противник выбросил пять-шесть.

– Старайся! Последняя попытка! – мальчик протянул руку к костям и стаканчику. – Если этот самый Йорзигун немедленно не выложит мне шесть-шесть, то я подобью ему глаз! Клянусь этим самым глазом Йорзигуна! – выпалил он вслух и громко забренчал стаканчиком. Теперь он не пытался создать мелодию иссига, он искал свой звук, тот, который понравится именно ему и поможет выбросить заветную шестёрку. Хлопок об крышку стола, сердце глухо стукнуло в груди и ...две шестёрки лежат, блестя синим с золотом узором.

Сайнар перевёл дух, оказывается, всё это время он не дышал, и впился глазами в своего противника. Тот также молча вернул на прежнее место бутерброды и продолжил игру. Струйка пота медленно скатилась по виску мальчишки. Его жульничество с костями осталось незамеченным. Сайнар решил рискнуть и когда брал со стола кубики, зажал между пальцами шестерку, выпавшую его противнику, а потом просто поставил её рядом со стаканчиком. Кто же знал, что детское увлечение простенькими фокусами спасёт однажды его жизнь. Или это действительно Йорзигун помог?

Игра продолжилась. Возле Сайнара росла куча кредиток, а он сам всё увереннее добивался нужного звука в мелодии каменных кубиков, всё реже прибегая к мошенничеству. Перед каждым броском он непременно клялся Йорзигуном, повторяя как заклинание свою последнюю фразу. И если он проигрывал, то в следующей клятве у несчастного Йорзигуна появлялось "подбитый глаз", "последний клочок бороды" или "ушибленный палец". Сайнар не знал, как выглядел Йорзигун по-мнению иссигов, зато сейчас он представлял собой весьма печальное зрелище.

Сиреневые сумерки осторожно заглядывали в окно, когда у иссига не осталось больше ничего, и он поставил на кон своего странного бога. В воображении мальчишки к этому времени сложился образ здоровенного лысого мужика с огромным пузом, кривыми ногами и клочковатой бородой. С ленцой, не дурак выпить и подраться, а если появлялась возможность сжульничать, то обязательно этим воспользуется. Весельчак, балагур и никогда не оставит в беде друга. Йорзигун действительно не был богом, он был "своим парнем". Его нельзя купить, продать, потерять, его можно только проиграть, да и то, только тому, к кому он захочет перейти.

Чистая мелодия раздалась в темнеющей комнате, иссиг опрокинул стаканчик на стол. Сайнар, не глядя, уже по звуку знал, что там пять-шесть. Он бросил оба кубика в стаканчик и принялся искать нужное звучание, сосредоточившись на своём желании выбросить больше. Раньше добиться нужного с двумя кубиками у него никак не получалось. А сейчас мелодия появилась откуда-то изнутри, казалось, поёт само сердце. Сайнар поначалу даже не понял, что это поют каменные кубики. Он замер, не решаясь прервать чудесный мотив.

– Сспассибо, – иссиг осторожно взял из рук мальчишки поющий стаканчик. – Ты выиграл.

Только сейчас Сайнар почувствовал как устал, как заныла спина от долгого сидения, а ноги стали ватными.

– Что произошло с вашей расой и что будет с тобой?

– Мы были великой рассой, все ссущесствующие ссейчасс – дети по ссравнению сс нами. Мы возгордилиссь и решили, что подчинили ссебе ссамо время, – иссиг печально покачал головой. – Время нельззя подчинить, оно обязательно отомсстит. А я? Я теперь могу вернутьсся обратно, время и Йорзигун осставили мне эту лаззейку, а ты дал нужный тон.

– Я? – глаза мальчишки стали похожи на два блюдца.

– Ты ссыграл мелодию воззврата, – легким покачиванием руки иссиг вновь вернул нежнейшие звуки мелодии, найденной Сайнаром в своём сердце. – Теперь уходи. И... не ззабудь тренировать лучшше пальцы, три разза я ззаметил, как ты жульничаешшь.

Уши мальчишки вспыхнули, да так ярко, что казалось, вот-вот начнут светиться в наступающей темноте. Он посмотрел на старого иссига и понял, что тот смеётся, как может смеяться только очень счастливый человек.

Сайнар легко сбежал вниз по старым, скрипучим ступенькам, на радостях перепрыгивая через одну.

– Вот, в общем-то, и вся история, – голос хитреца приобрёл легкую хрипотцу, которая появляется, когда долго говоришь, или когда стараешься скрыть охватившее тебя волнение. Рей молча протянул рассказчику свою флягу, наполовину полную воды.

– Ты лекарство тогда успел купить? – тихо спросила Тирс, глядя, как Сайнар с наслаждением пьёт мелкими глотками прохладную воду.

– Успел, в тот день успел, но мама всё равно умерла через три месяца. Ведь на самом деле её губила вовсе не болезнь, она просто не хотела жить, – в голосе Сайнара Рей легко уловил горечь и застарелую обиду мальчишки, внезапно понявшего этот печальный факт. Симбионт Иззарского принца уловил некую недосказанность, связанную с Йорзигуном, но если хитрец ни желал об этом говорить, значит – не желал.

– Я рад, что Йорзигун привёл тебя в нашу компанию, – Рей слегка хлопнул по плечу друга.

– А ворота? Ты видел эти ворота? – Мимир не совсем понял сложные родственные взаимоотношения между людьми, но ухватил другое волнующее событие.

– Нет, не встречал, хотя по галактике помотался изрядно. Я пытался искать в справочниках хоть что-нибудь о расе иссигов или насекомых. Искал также нечто имеющее хоть отдаленное сходство с привидевшимися мне тогда рисунками на загадочных воротах, – признался Сайнар. Он задумался, восстанавливая в памяти мельчайшие детали тех давних событий. – Возможно, ещё и встречу. Возраст мой был тогда примерно такой же, как сейчас, или немногим старше.

– Ложитесь-ка спать, я первая дежурю, – предложила Тирс, – завтра день трудный.

– Разбуди меня на дежурство поцелуем, – подмигнул дарлокианке Сайнар, мечтательно вздыхая.

– Это ты к Рею или Мимиру обращаешься? – невинно поинтересовалась та. – Мальчики, уважите его просьбу?

– Сайнар, я не знаю, что такое "поцелуй", но если ты объяснишь, то я постараюсь, – очень серьёзно предложил свои услуги метаморф.

– Спасибо, Мимир, ты настоящий друг. Но предпочитаю целоваться с девушками, даже с такими суровыми, как Тирс, – поспешил отказаться от столь "шикарного" предложения хитрец.

Вскоре Тирс услышала ровное, размеренное дыхание уснувших людей. Девушка сосредоточилась на дыхательной гимнастике, восстанавливая свои силы. Она выполнила полный комплекс и чувствовала себя вполне отдохнувшей, а раз так, то можно не будить остальных и дать им хорошенько выспаться. На такой гимнастике воины с Дар Локи легко могли продержаться без сна пять суток. Тирс не хотелось признаваться себе, что она боится ночного кошмара, притаившегося в тёмном уголке памяти. Он уже попытался сегодня поднять мерзкую голову, когда они шли через каменный лес. Если не спать несколько ночей подряд, то усталость возьмет свое, и тогда она просто уснёт тяжёлым сном без всяких сновидений. Потом ещё несколько дней без сна, и так до тех пор, пока кошмар всё-таки не поймает её в свои сети.