Текст книги "Заставь дурака Богу молиться"

Автор книги: Елена Колчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Прелестно. И пусть мне теперь скажут, каким боком сюда затесалась неудавшаяся модель, злая на весь белый свет и нацеленная на перспективное замужество. И, кстати, как бы исхитриться и выяснить у очаровательной Натали – кто же все-таки был избранником Светы? Или – хотя бы – о ком, «упакованном», она предпочла ничего не говорить?

И ужасно хочется, чтобы Кешка еще какой-нибудь информации в Лидусином дворе накопал. Погода хорошая, детишек гуляет много, да не может быть, чтобы никто так и не видел, как девушка Света покидала гостеприимный Лидусин дом. Не на автобусе же она до Дворца добиралась, не тот персонаж. Да и не царское это дело – на автобусах ездить. И… не могла ли она в промежутке с кем-то встретиться? Или все-таки уже в студии?

– Эй, Ритуля, ты где? – Ланка щелкала пальцами перед самым моим носом.

– А… Извини, задумалась.

– Задумалась она! Игорь Глебович нас приглашает поужинать.

– В качестве компенсации за скромные результаты частного расследования, – пояснил гость. – И вы отдохнете, и мне веселее. Посидим тихонечко где-нибудь на набережной…

Та-ак. По-моему, Лана Витальевна заполучила очередного поклонника. Или я ничего не понимаю в жизни вообще и в мужиках в частности. Только где это он субботним вечером да по такой погоде на набережной собрался найти тихое место? Там сейчас из репродукторов гремит по три-четыре шедевра современной «музыки» одновременно, разгоряченная толпа бродит прямо по ногам, а каждые двадцать минут очередной персонаж, теряющий ориентацию в пространстве, норовит усесться к тебе на колени.

Истина, как водится, оказалась где-то посередине. Разумеется, «тихонько» следовало считать явным преувеличением. Однако звуковое сопровождение оказалось вполне умеренным и давало возможность вести милую светскую беседу на «светском» же уровне громкости. Толпы сосредоточились где-то на главных аллеях, так что не только на колени никто не падал, но даже на ноги не наступали. Перед глазами были деревья и река, а не спины ближайших соседей. Ужин несомненно удался.

Впрочем, с экспромтами обыкновенно так и бывает.

Говорят, в Одессе, если хочешь разыскать нужного тебе человека, надо лишь пройти по пляжам. Думается, что этим свойством обладает любая набережная в любом… м-м… прибрежном городе. Чаще, конечно, попадаются на глаза те, кто вовсе без надобности, но и желаемые (требуемые, приятные и т.п., нужное подчеркнуть) встречи случаются во вполне разумной пропорции.

К чему это я? Ах, да. Ближайшим соседом оказался Пашка. В смысле – Поль. В сопровождении абсолютно очаровательного существа абсолютно неопределенного пола, с которым он «шесть лет отсидел за одной партой, что привело к необратимым последствиям для его, Поля, психики». Существо носило белесые джинсы клеш, серебряный пацифик в ухе, футболку, судя по размеру, принадлежавшую некогда Монтсеррат Кабалье, и буйную русую шевелюру. Довершали облик нос с аристократической горбинкой, невероятной длины каштановые ресницы, полное отсутствие декоративной косметики и безукоризненно ухоженные ногти. Существо говорило нежно-бархатным глубоким басом и откликалось на обращение Зяма. Насколько мне помнится, это распространенное сокращение от имени Зиновий. Впрочем, кто их, нынешних, разберет?

На мой скромный взгляд у Зямы наблюдалось только два недостатка – компетентность по части футбола и пристрастие к ментоловым сигаретам. Мята – это единственное, чего я не перевариваю. Ни в каких видах.

Мы, разумеется, сдвинули столы и сосредоточились на прожигании жизни. Процессу весьма поспособствовал невесть откуда приблудившийся дождь – Ланка и Игорь Глебович тут же в унисон обиделись на метеослужбы, обещавшие «благорастворение воздусей» на весь уикэнд. Поль с Зямой тоже хором предположили, что их транспорт наверняка смоет – однако с места не сдвинулись.

Знаю я этот «транспорт»! Наверняка ведь имелась в виду Пашкина «кисонька» – бывший «запорожец», в результате творческого каприза произведенный в генеральские чины: сам черный, да не просто черный, а «металлик», вдобавок блистает миллионом хромированных финтифлюшек (кажется, это называется «тюнинг»). Принарядившись, «кисонька», увы, не выросла. Садится в нее Пашка по частям, одаряя бесплатным цирковым представлением всех, кому повезло сей процесс наблюдать. И опасения насчет «смоет» – отнюдь не преувеличение.

За отсутствием личного транспорта и прочих оснований для беспокойства мне оставалось лишь веселиться. А что? Сидя под капитальным навесом, очень забавно наблюдать, как достопочтенная публика пытается укрыться от изрыгаемых небом потоков под хилыми кафешными зонтиками и, осознав наконец бесперспективность своих попыток, пускается в бега… Шлеп-шлеп-шлеп-плюх!

Исходя из неожиданности природного катаклизма и прочих обстоятельств, самое время было появиться deus ex machina (для тех, кто успел забыть латынь, поясняю: в очень вольном русском переводе это означает «рояль в кустах»). Например, в виде какого-нибудь дальнего знакомого – чтобы девушку Свету знал, как облупленную, и точно представлял, что именно произошло, почему и каким образом.

Тщетные упования. Дождь, как сказали бы англичане, буде они в тот момент оказались рядом, хлобыстал кошками и собаками, вдобавок пускал исполинских размеров пузыри. Однако, предложение Зямы разуться и вылезти из-под крыши, дабы присоединиться к буйству стихий, должного энтузиазма среди присутствующих почему-то не вызвало. Изнежила нас цивилизация!

Дальний знакомый, способный разрешить, наконец, загадку студийного трупа, тоже не спешил появляться. Как результат – или альтернатива? – затеялась игра в «черное и белое не брать, да и нет не говорить». Взрослые солидные люди!

В разгар веселья, когда дождь, не вынеся конкуренции, стих, запиликал Ланкин мобильник. В процессе беседы ее физиономия приобрела выражение в духе «и хочется, и колется, и мамка не велит». С сильной примесью ярко выраженного недоумением.

Игорь Глебович как истый джентльмен вызвался доставить даму к… короче говоря, туда, куда даме было надобно. Собственно, он намеревался исполнить доставку обеих дам – я ведь, помнится, тоже входила в число приглашенных – но Поль – именно он, участие Зямы свелось к одобрительному хмыканью – зачем-то уговорил меня «посидеть еще немного».

Игорь Глебович расплатился за «наш» ужин и отбыл, увозя добычу. Хотя… кто там добыча, это еще бабка надвое сказала.

Распрощавшись с честной компанией, Лана свет Витальевна отозвала меня в сторону.

– Ты завтра дома?

– Кажется, да. Если, конечно, Глебов, Ильин или еще какой метеорит на голову не свалятся.

Как в воду глядела!

15.

О вкусах не спорят.

Джеймс Кук

Кой черт понес меня на эту галеру!

В процессе «посидим еще немного» – довольно недолгом – выяснилось, что Полю за этот уикэнд предписано соорудить «какой-нибудь репортаж из какого-нибудь села». Тематика безразлична, главное – чтобы сельская. Поди туда не знаю куда, принеси то не знаю что. Случается.

Мне же почему-то захотелось полюбоваться на жениха Ларисы Михайловны. Вместо того, чтобы, предавшись законному безделью, дожидаться Ланкиного звонка. Что было бы гораздо полезнее, нежели немотивированные прогулки по сельской местности. Но – хочу поглядеть на жениха и все тут.

Поля устраивала любая из четырех сторон света. Верхние Мячики? Да пожалуйста. Ах, совсем наоборот, Нижние Клюшки? Да сколько угодно. Почему бы не совместить производственную необходимость с приятным обществом? Вот и договорились. Вот только просыпаться пришлось ни свет ни заря, воскресенье, называется!

Невелико удовольствие – втискивать не успевшее проснуться тело в машину, чьи конструкторы просто забыли, что у людей бывают ноги. То есть разместить там, внутри, нижние конечности можно, но для этого требуется принять строго определенную позу и занять строго определенное положение в пространстве. Стоит его или ее чуть изменить – и непременно какая-то из частей тела входит в соприкосновение с какой-нибудь деталью интерьера.

Некоторым, хотя и довольно слабым утешением служит лишь то, что выглядит «кисонька» очаровательно, украшая своим присутствием каждую дорогу, по которой приходится передвигаться. Дороги, однако, не отвечают взаимностью, норовя как минимум выбить путешественникам зубы, а по возможности превратить их, путешественников, а не зубы, в хорошо перемолотый фарш. Да вы сами знаете. Во всяком случае те, кто ездил. А кто не ездил – и не надо, уверяю вас.

Нужное село ничем не отличалось от сотен других: шумные гуси, ленивые собаки, одна дорога под асфальтом, остальные – системы «автопилот» или «да куда она из колеи денется», и непременный, хотя и порядком облезлый Ильич на осыпающемся постаменте. Вольно простертая длань Вождя указывала точно на новенький магазинчик «24 часа» с завлекательной батареей разнообразных бутылок на витрине. Цивилизация, однако. Пусть содержимое большинства емкостей – по моим представлениям – мало отличалось от классического самогона – зато какое оформление!

На Зяму возложили обязанности фотографа. Вместе с кофром, содержащим необходимые средства производства. В ответ последовало возмущенное заявление, что, мол, таскать тяжести – не царское дело, и вообще где тут пляж, а то жарко и купаться хочется.

Бунт, впрочем, оказался чистой формальностью и без малейших усилий погас в самом зародыше. Как ни крути, а исторический жест Ильича, указующего на традиционные русские ценности, требовал запечатления. Не для публикации, конечно, а для личной коллекции. Тем более, что очень кстати появилось небольшое гусиное семейство. Покопавшись минуты две возле постамента и, видимо, не найдя в заросшей клумбе ничего для себя интересного, птички устремились к магазину. Строем. Кадр вышел – пальчики оближешь.

Потом мы часа полтора отлавливали неосторожных аборигенов. Я делала умное лицо и щелкала клавишей диктофона, а Пашка задавал идиотские вопросы про какие-то там изменения в законодательстве, внешнюю политику и бог знает про что еще. Аборигены желанием общаться с прессой не горели, но и в панике не разбегались, к тому же один из них оказался одним из местных начальников, так что какой-никакой материал мы таки собрали.

И заодно выяснили местонахождение интересующей меня стройки.

Искомый жених, поблескивая лаково-коричневым загаром, ползал по стенам недостроенного второго этажа и производил какие-то мелкие, но, вероятно, совершенно необходимые действия. Видеть героя бухгалтерского романа мне еще не доводилось. Но не зря все говорят, что Маргарита Львовна ужасно умная. Я догадалась, что ползающий по стенкам субъект – именно тот, кто мне нужен, после всего лишь двухминутного наблюдения – ибо внизу, в обнимку с предметом, похожим на оглоблю, стояла Лариса Михайловна собственной персоной.

Правда, узнала я ее не сразу. Городская рафинэ превратилась в абсолютно деревенскую бабу. Не подумайте, никаких обвисших трико или вылинявших ситцевых сарафанов – боже упаси, ничего столь вульгарного. Однако перемена была разительной. Вместо изысканной и тщательной, волосок к волоску, прически – по-комиссарски надвинутая на лоб косынка. Закатанные до колен парусиновые штаны с громадными карманами, поверх – почтенного возраста тельняшка, зашитая на левом плече толстыми черными нитками. И – что всего невероятнее – ни грамма косметики.

Простецкий наряд, однако, Ларису Михайловну ничуть не портил, напротив, выглядела она лет на пятнадцать моложе, чем обычно. Впрочем, счастливые люди всегда выглядят моложе. А лицо ее сияло неподдельным счастьем и абсолютной готовностью немедленно кинуться снимать с неба луну – буде драгоценному она за каким-то чертом понадобится.

У драгоценного что-то не заладилось, он кратко, но смачно, высказал свое к этому отношение и тут же ласково позвал:

– Ларочка…

Ларочка мгновенно избавилась от своей оглобли, не дожидаясь объяснений, кинулась за угол, через секунду появилась с каким-то – издали было не разобрать, каким – инструментом, взобралась на перила уже готового крыльца и, невероятно вытянувшись, подала инструмент повелителю.

– Что бы я без тебя делал? – нежно улыбнулся повелитель.

Лариса Михайловна спрыгнула на землю и ойкнула. Не успела я глазом моргнуть, как «повелитель» молнией соскользнул вниз и оказался на месте происшествия.

– Что такое, Ларочка? Ушиблась?

– Гвоздь, – поморщилась Ларочка.

– Погоди, сейчас аптечку принесу. Говорил, не ходи босиком! – это прозвучало не укоризненно, а скорее ласково. Право, я была бы не против, если бы и мне замечания делали таким тоном. – Сиди смирно!

Чуть поодаль, соперничая изяществом с нашей «кисонькой», красовался «козлик» – ну, знаете, такой, квадратный со всех сторон «газик», на каких когда-то ездила милиция или председатели колхозов? Красили их в цвет тухлого болота либо, на крайний случай, в синий с желтым. Этот же был серебряным. Прямо какая-то нездоровая мода на экзотические расцветки. Я представила, как эффектно смотрелись бы рядом пашкин черный «запорожец» и этот серебряный «козлик».

Впрочем, при ближайшем рассмотрении «газик» оказался мерседесом. Гелендвагеном. Но как издали на «козлика» похож…

Ильин сказал, что «жених» ездит на «тойоте», значит, сия машинка – Ларочкина. Да и «домик» тоже… м-м… изрядный. Не фигово живут простые бухгалтерские работники… Кучеряво…

Из задумчивости меня вывел Пашин голос:

– Ты долго собираешься на них любоваться? Тогда лучше сменить дислокацию, уж очень печет. Вон Зямочка уже спит совсем.

Зямочкино бренное тело лежало под ближайшим сиреневым кустом, демонстрируя полное безразличие к окружающему миру. Зяме было хорошо.

– Да нет, поехали, только…

Я и сама не знала, чего мне еще надо, но Паша догадался мгновенно:

– Запечатлеть для истории? Не извольте беспокоиться, мэм, уже исполнено.

Мы извлекли Зямочку из блаженной нирваны и отправились восвояси.

16.

Возвращаться – плохая примета.

Терминатор-2783

Город встретил нас пылью и дремотой. Воскресенье. Даже у работающих магазинов сиеста.

– Стой! – завопила я, подпрыгнув, точно меня укусили.

Крыша у «кисоньки» невысока, на макушке тотчас начала набухать шишка. Наплевать!

Витрину магазина по имени «Секунда» – только не подумайте, что они там часами торгуют, обычный гастроном – витрину украшала крупная надпись: «Нам 20 лет!» Прелестное сочетание, правда?

Но подпрыгнула я по другой причине. Рядом с «Секундой» располагалось риэлторское агентство «Ваш Дом» – и в эту дверь только что вошла одна известная мне личность…

Конечно, даже от неожиданности не следовало так орать. Центр города – неподходящее место для подобных экзерсисов. Но Поль справился виртуозно, благо, «кисоньке» для стоянки достаточно пятачка размером с носовой платок.

– Ну?! – довольно грозно поинтересовался Пашка, ювелирно вписав машину в крошечный промежуток между синим фольксвагеном и белой ГАЗелью. Я постаралась вкратце обрисовать ситуацию – сложнее всего было не вдаваться в лишние подробности.

– Поль, умоляю! Агентство «Ваш Дом» видишь? Туда только что вошла очаровательная девушка, мне позарез надо знать, зашла она по делу или просто так, к знакомым, например.

– А она тебя знает? – сразу понял мои терзания умный мальчик.

– В том-то и дело! Придумай что-нибудь, а? Ну там, не знаю – разве такие конторы работают по воскресеньям или еще чего-нибудь…

– Маргарита Львовна, вы меня обижаете! Я все-таки журналист, может, не такой супер, как некоторые, но тоже не на помойке себя нашел. Уж соображу, чего спросить. Девушку как зовут?

– Наташа.

Пока Поль вынимал себя из машины, выражение сонного блаженства на зямином лице сменилось откровенно недовольной миной. Ей-богу, что же такое этот (или эта?) Зяма? Братья Стругацкие, «Отель «У погибшего альпиниста»». А впрочем, какая мне разница?

Через двадцать минут Натали покинула агентство и прошествовала мимо нас в направлении Дома Кино. Еще через пять минут появился Поль и сообщил, что контора по воскресеньям работает в сокращенном режиме, а девушка Наташа хочет поменять свою «квартирку» в «гостинке» на что-то более приличное и интересуется, в какую сумму это встанет. Подобрали ей пока три варианта, с доплатой, конечно.

– Невероятно! – искренне восхитилась я. – Майор Пронин вместе со Штирлицем нервно курят в уголке. Ты этим риэлторам иголки под ногти загонял? Как тебе удалось?

– Элементарно, Ватсон! Не ты одна рекламой подрабатываешь. Так что этих ребят я немного знаю. Остальное – дело техники. Еще что-нибудь нужно или поехали?

Конечно, мы поехали. Поль с Зямой подвезли меня до дому. После раскаленных улиц прохладный подъезд казался настолько райским местом, что я даже не стала вызывать лифт и пошла пешком.

Телефон – свой, такого звонка больше во всем доме нет – я услышала еще на третьем этаже. Он надрывался так, что, казалось, дверь сейчас просто вылетит – и замолк, естественно, как раз в тот момент, когда я, наконец, справилась с замком. Ну, Ильин, ну, заботливый мой, понаставил мне замков, как в швейцарском банке! Домой попасть невозможно. И автоответчик я, уходя, конечно, забыла включить. Кто же это там такой упорный был?

Не успела я, однако, вызвать на табло список входящих звонков, как неугомонный аппарат вновь ожил.

– Я уж думала, тебя тоже убили! Ты где была? – Ланка даже поздороваться забыла.

– В разных местах… – довольно невнятно ответила я, недоумевая, чего это Лана свет Витальевна так разнервничалась. Даже рядом с трупом она была спокойнее.

– В разных местах… – повторила за мной Ланка.

– Ладно, чего там еще стряслось?

– Не знаю. Может, и ничего. Даже наверняка ничего. Только… Слушай, ты можешь позвонить Казанцеву? Ну там о каком-нибудь интервью договориться, а? Я тебе номер продиктую…

– В воскресенье? – изумилась я. – Об интервью договариваются по служебным телефонам. Я, конечно, могу, но это будет ненатурально, как фиолетовый апельсин. Сама не можешь позвонить?

– Не стоит, – прозвучало после паузы.

Что там у них стряслось? Ланка что-то узнала о бывшем ненаглядном? Или ненаглядный себя «не так» повел? Или что? Или вчерашний звонок к нему вообще не имеет отношения?

– Но это он вчера звонил? Когда ты сорвалась и умчалась.

– Да, – кратко и невыразительно подтвердила Ланка после небольшой паузы.

Интересно… Откуда бы тут паузе взяться? Либо «да», либо «нет», чего думать-то?

– Ну и? Вы поссорились, что ли?

– Нет, – на этот раз пауза была подлиннее.

Не узнаю великого фотографа. Названивает мне сама, а информацию клещами приходится вытягивать.

– Ничего не понимаю. Ужасное нахальство с моей стороны, но не скажешь ли, зачем ты ему так срочно понадобилась?

– Не знаю.

– То есть как – не знаю? О чем вы говорили?

– Мы не говорили.

– Ага, молчали и глядели друг на друга. Давай по порядку. Он позвонил, попросил о встрече, так? Ты приехала домой – и…

– И все. Он так и не появился. Мобильный отключен, на домашний мне лучше не звонить… Рит, я боюсь…

– Понятно. Только, по-моему, напрасно. Он все-таки не я, не ты и не дядя Вася слесарь. Если бы что случилось, уже в новостях сообщили бы. Смотрела наши новости?

Она мотнула головой:

– Нет.

Я щелкнула телевизионным пультом, пробежалась по программам… Вот. «Воскресная студия».

– Включи телевизор и хватит психовать. Сидит твой голубчик за круглым столом и с умным видом разговаривает об умных вещах. Сама убедись.

Вообще-то «Воскресная студия» снимается где-то в четверг-пятницу. Но этого я Ланке говорить не стала – если бы с «голубчиком» что-то случилось, передачу наверняка заменили бы.

В трубке послышался вздох, хотелось думать, что облегченный.

– А теперь скажи, чего он звонил?

– Не знаю, – голос звучал уже поспокойнее. – Надо поговорить, и все. Я и поехала, – после небольшой паузы она добавила: – Неловко как-то все сразу рубить.

Это я очень хорошо понимала. Чувство вины перед человеком, с которым только что рассталась, причем «та» сторона искренне не понимает – почему – и убеждена в полном отсутствии каких бы то ни было причин для разрыва… «Не понимает», потому что некоторые вещи мужчины и женщины воспринимают с диаметрально противоположных сторон. Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись.

В общем, дополнительных разъяснений тут не требовалось. Лично мне под руководством немотивированного комплекса вины доводилось совершать куда большие глупости, чем отклик на «надо поговорить». И уж заведомо более серьезные, нежели те, что делаются… м-м… как это называется? в любовном угаре.

– Ланочка, я вообще не понимаю, чего ты паникуешь. Если девицу достал кто-то из его команды, так ты тут никаким боком. Тебя может касаться только, если он сам… А он с тобой был с трех часов дня.

В трубке опять послышался вздох и, подождав с минуту, я почувствовала, как в душе моей зашевелились смутные, но крайне неприятные подозрения.

– Или не с трех? Эй, Ланочка, ау!

– Да с трех точно, ты не думай, – успокоила не то меня, не то себя Ланка, в результате чего подозрения поднялись и заколосились. – Я сама не знаю, что на меня нашло. Максим исчез, тебя тоже где-то носит, ну, и вот… Ты что-нибудь еще узнала?

Я подумала, что, конечно, узнала, остается самая малость – понять, что именно. Но, раз уж Ланка на связи, не вредно заткнуть еще одну дыру.

– Сколько у тебя Лариса Михайловна получает? И сколько на основной работе?

Ланку неожиданный перескок из Европы в Австралию не удивил, ответила моментально, а зачем мне это нужно, даже не поинтересовалась. Похоже, финансовые манипуляции собственного бухгалтера ее интересовать почти перестали.

Положив трубку, я задумалась. Сто лет Ланку знаю, но первый раз вижу, чтобы она так себя вела. Боюсь, говорит… Чего боюсь, почему боюсь? Бред. Или не бред?

Я снова схватилась за телефон:

– Лан, опять я. С одним-единственным вопросом. Можешь меня, конечно, послать, но все-таки…

– Какой вопрос? – обреченно согласилась Ланка.

– После трех вы непрерывно вдвоем были?

В трубке повисло глухое и плотное – хоть ножом режь – молчание.

– Але, Лана свет Витальевна! Я же сказала, что ты можешь меня послать. Сейчас это уже не принципиально: американцам твоим, по-моему ничего – или почти ничего – не угрожает. Но мне для себя хотелось бы прояснить кое-что. Только скажи – я забуду. Все и навсегда.

Трубка наконец ожила. Хотя «ожила» – это я зря. В Ланкином голосе жизни было не больше, чем в останках гейдельбергского человека:

– Нет. Я хочу знать. Что бы там ни было. Только… Я могу на тебя рассчитывать?

Дурацкий вопрос, но, похоже, Ланка сейчас в такой растерянности, что сомневается во всем. Поэтому я постаралась, чтобы мой ответ прозвучал и максимально убедительно, и предельно обыденно:

– Так же, как и раньше. Если я что-то выясню, ты об этом узнаешь первая.

– А потом?

– Как разрешишь, – я пожала плечами, как-то забыв, что она меня не видит. – Только, солнце мое, может, хватит уже ходить вокруг да около? Я так понимаю, что в непрошибаемом алиби твоего ненаглядного имеется некоторая брешь, да? Так расскажи уже, вместе подумаем…

– Ладно. Только этого не может быть… – Ланка помолчала, а я ее, разумеется, не торопила. – Понимаешь, часов в пять нам захотелось моченых арбузов…

– Нам? – уточнила я, подумав, что размер «дыры» в алиби зависит в первую очередь от того, кому именно пришла в голову эта идея. Если Большому Человеку – то это, возможно, повод отлучиться…

– Ну, вообще-то мне, – сообщила Ланка, – хотя Максим их тоже любит. В общем, захотелось. Правда, по стаканчику мы принять уже успели, но от меня до Крытого рынка можно доехать дворами, решили, что обойдется.

– Ну и?

– Ну и, – передразнила меня Ланка. – Он привез четыре арбузика, мы их с удовольствием съели. Все.

– Долго ездил?

– Минут двадцать. Не больше получаса.

– И как раз в пять часов… – печально констатировала я. – Хотя по времени только-только до Крытого доехать и вернуться. Эх!.. Слушай, ему перед этим никто не звонил? На трубу, а?

– Не знаю, Рит. Не знаю! Ты же мой дом представляешь. Я и на кухню выходила, и во двор за зеленью.

– А когда вернулся – ничего… м-м… такого, ну, необычного не заметила?

– Да то-то и оно, что нет.

– Ну и не паникуй. Похоже, это вообще ничего не означает. Время-то тик-в-тик. Не с куста же он эти арбузы сорвал, правда? И… Вот что, подруга, раз уж так пошло, скажи мне еще одну вещь, облегчи душеньку – знал он Свету?

– Знал, даже мне рассказывал, – призналась «подруга» с тяжким, как три слона, вздохом. – Есть, мол, кассирша в «Элеганте» – невероятный экстерьер и столь же невероятный идиотизм. Из одного совместного ужина ухитряется самые далеко идущие выводы сделать. Как видишь, не только знал, но и ужинать водил. Хотя бы однажды. Только… Ты будешь смеяться, но мне в тот момент и в голову не приходило, что дура-кассирша из «Элеганта» – это та самая идиотка, которая у меня фотографировалась и скандалы закатывала.

17.

Для симпатичного человека каждый готов сделать что-нибудь приятное.

Сергей Мавроди

В моих скромных апартаментах гости мужского пола случаются раз эдак в пять чаще, нежели оные же пола противоположного. Причем большинство представителей сильного пола считает своим долгом оставить в упомянутых апартаментах какой-нибудь материальный след – пусть феминистки меня распнут. Я, собственно, и сама в состоянии починить проводку, передвинуть шкаф или даже прочистить канализацию – но, когда подобная операция производится кем-то «противоположным», это гораздо приятнее. И остается приятным еще на протяжении длительного времени – ощущаешь себя хрупкой беспомощной женщиной, о которой позаботились. Позаботились, подчеркиваю. Проявили заботу. Точка.

Материальные следы, оставленные гостями, не менее разнообразны, чем сами гости. Майор Ильин укрепил мне дверь и установил новые замки взамен тех, что открывались, по его словам, «любым гвоздем». Другой, не менее очаровательный персонаж подарил Кактуса (да, вот так, с заглавной буквы, потому что он не просто растение, а равноправный сосед) и «хрустальный» шар – очень помогает сосредоточиться в интеллектуально сложных ситуациях. Благодаря участию еще одного гостя вся моя сантехника работает идеально – и это в доме времен «решения жилищной проблемы»! Он, дом, хотя и не «хрущовка», попискивает, поскрипывает и постанывает просто непрерывно. А сантехника работает, хотите верьте, хотите – нет.

А мой любимый диван на кухне? На первый взгляд – обычный кухонный «уголок». А вот отнюдь. Во-первых, сиденья пошире – со стандартного «уголка», ежели посиделки затягиваются заполночь, гости начинают попросту соскальзывать. Во-вторых, он куда мягче типового. А главное – отодвигаем стол, и «легким движением руки» стандартный «уголок» превращается во вполне комфортное – двуспальное! – ложе. Подушки я изготовила самостоятельно, но сам объект…

По-моему, мастер вложил в свое произведение изрядную часть собственной энергии. Когда мозги не желают додумываться до чего-то, до чего додуматься обязаны, – достаточно бывает четверть часа посидеть в любимом уголке – и решение является «ниоткуда».

Иногда, впрочем, даже «умственный угол» не спасает. После Ланкиного звонка я просидела в нем не меньше двадцати минут, но сделала один-единственный вывод: нужен независимый эксперт. И позвонила Полю.

– Поленька, радость моя, тебе по городу больше, чем мне, ездить приходится. Скажи как репортер – где сейчас можно купить моченые арбузы?

Вечный анекдот про «где ж я тебе в три часа ночи мужика найду» Поль не вспомнил. Просто ответил. Не задумываясь и не интересуясь, за каким дьяволом Маргарите Львовне вдруг потребовались моченые арбузы.

– Сейчас? Боюсь, что нигде. Посмотри на часы – около семи, рынки уже закрываются. Разве что у бабулек каких по районам, но это вряд ли. Рядом с моим домом, например, таких нет.

Я тут же уточнила задачу:

– Ох, извини, это я балда, некорректно спрашиваю. Сейчас – это не сию минуту, а в текущем сезоне, ну, в смысле вчера, сегодня, завтра.

– Тогда на рынке, – моментально сообщил «независимый эксперт» и пояснил. – Только их сейчас – арбузов, то есть, не рынков – мало, не сезон, поэтому точно не скажу. Надо на всех посмотреть, на тех, что покрупнее. Городской, Губернский, Крытый, да сама, наверное, знаешь.

– Угу, – я начала переваривать информацию. – А больше нигде? В каком-нибудь супермаркете, а?

– Да ты что? – фыркнул он. – В супермаркете ты купишь оливки, маринованные огурчики – но и то не наши, а венгерские или болгарские – корейскую морковку и, может, что-нибудь аргентинское. А наши родные моченые арбузы… Откуда? Да у тебя же под боком один из крупнейших универсамов, зайди да проверь.

– Значит, только на рынке? – подытожила я.

– Ну… – Поль сосредоточенно чем-то там запыхтел, должно быть, трубкой. – Можно еще у знакомых. Но это искать надо.

– Понятно. Еще вопрос можно?

– Да хоть десять, – радостно отозвался добрый мальчик.

Мне показалось, что в трубке слышны отголоски очередного праздника жизни. Когда же это юное дарование свой сельский материал отписывать собирается? Впрочем, сдается он всегда вовремя, так что это не мои проблемы.

– Нет, десять пока не нужно, только один и отстану. Представь, что ты находишься на задворках кинотеатра «Старт».

– Представил, – бодро сообщил Поль.

– На машине.

– Тоже представил.

– Сколько тебе потребуется времени, чтобы добраться – лучше дворами – до Крытого рынка?

Он – знала я, кого в независимые эксперты приглашать! – не задумался ни на мгновение:

– Смотря какое время суток. В шесть утра или ночью – минут пять. Днем, возможно, и все пятнадцать.

– Около пяти часов дня, а?

– Плохое время. Самое плохое, – повторил Поль. – Пробки. Минут десять, а то и двадцать. До Городского, Губернского или Большого Оптового – дольше, соответственно, раза в три, в пять. Это, конечно, если тебя никто не запер, ну, поперек дороги не встал.

– Класс! Спасибо, солнышко, ты мне очень помог!

– Да всегда пожалуйста! – жизнерадостно сообщил «независимый эксперт». – Может, в гости зайдешь? У нас весело.

Я поблагодарила за приглашение и отключилась.

Не меньше десяти минут в одну сторону, говорите? Значит, недолгое отсутствие Ланкиного возлюбленного к девушке Свете отношения не имеет. Времени у возлюбленного было только-только, чтобы добраться до рынка, купить арбузы и вернуться. А Ланка, небось, психует именно из-за этого «пробела в биографии» – а вдруг?..

Но какие уж тут «вдруг» с нашими дорогами. В чем, в чем, а в этом Полю можно довериться. И, кстати, на «тойоте» будет еще дольше, чем на пашкиной «кисоньке». «Кисонька» в любую дырку проскочит, а «тойота» не в любую.

Плохо, что медики так расплывчато срок обозначают. Умерла в семь-восемь, а отраву могла выпить и в четыре, и непосредственно перед смертью. Э-эх!