Текст книги "Охота на журавля"

Автор книги: Елена Колчак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

8

Вас много, а я одна!

Старая добрая фея

Дама из гороно, которая курировала проведение всяческих конкурсов и олимпиад, лет десять назад, похоже, сильно огорчилась тем, что ей никогда уже не будет сорок, – и с тех пор так и пребывала в таком огорченном состоянии. А посетители – в частности я – отвлекали ее от этой скорби и потому требовалось побыстрее их спровадить. Она весьма смутно помнила, что за Глебов занял первое место на городском этапе пресловутой олимпиады «Третье тысячелетие». Да и саму олимпиаду она воспринимала несколько скептически, будучи свято убежденной в том, что подбные мероприятия должны быть исключительно профильными: отдельно по истории, отдельно по биологии и так далее. А сваливать в одну кучу физику, химию, математику, компьютер и еще какую-то там эвристику – полное безобразие. Как тогда руководить-то?

Да и вообще, как можно серьезно относиться к олимпиаде, которую проводит не министерство образования. Так что, совершенно непонятно, почему это вдруг журналист серьезной «Городской Газеты» заинтересовался такой ерундой, вместо того, чтобы…

Минут десять она пыталась мне втолковать, о чем на самом деле следует писать. А вопрос о перспективах участия победителя в общероссийском туре ее вообще удивил. Если уж какая-то там «World technics» (она произносила «олд техник») затевает чего-то непонятное «для наших детей» – вот пусть она все и оплачивает. При чем тут городской отдел образования?! Н-да, здесь загадочному Глебову явно ничего не светит.

9

Была рыбка простая – стала золотая…

Царь Мидас

О господи! Сколько же они тут берут за лечение? Такой интерьер наверняка не дешевле, чем содержание белого слона. Говорят, лет сто или двести назад король Сиама, когда хотел уничтожить неугодного сановника, дарил ему белого слона. Священное животное, вдобавок королевский подарок – не продашь, не передаришь и вообще будешь холить и лелеять. Пока по миру не пойдешь. Ибо холенье и лелеянье – в смысле, прокорм и все такое – белого слона обходится весьма недешево. Простенько и изящно.

Н-да. Если выражаться еще понятнее, то учреждение с многозначительным названием «Тонус» и от КВД, и от «Сюжет-клуба» отличалось примерно так же, как «кадиллак» от «Нивы». «Нива», конечно, практичнее, но…

И готова поспорить на трамвайный билет против путевки на Канары, что, поскольку человек с «горизонтальными» проблемами чувствует себя, как правило, не очень комфортно, восемь из десяти клиентов выбрали бы «Тонус». Во-первых, «круглосуточное дежурство и полная конфиденциальность». Во-вторых, обстановка. Натуральное дерево, натуральная кожа, натуральный мрамор, фонтан прямо в холле, плавно переходящем в зимний сад со вполне натуральной зеленью. Полумрак, тишина, покой и полная умиротворенность. Еле слышно играет музыка, и даже кажется, что тихий-тихий голос нашептывает в уши: «Все наладится, ничего страшного, мы решим все ваши проблемы, расслабьтесь и ни о чем не беспокойтесь». Не то Швейцария, не то Англия – но уж никак не провинциальная Россия.

Зато тайны мадридского двора тут разводили не хуже, чем в КВД: нет, что вы, мы ничего не знаем, и сказать не можем. Правда, у меня, видимо, прямо на лбу крупными буквами написано «журналист», а клиентов столь истовое соблюдение секретности наверняка привлекает.

Ценой колоссальных усилий удалось лишь добиться личного приема у директора «Тонуса» господина Котова. Директор именовался Виктор Андреевич и лицом изрядно смахивал на ломоносовский мозаичный портрет Петра I: щечки, улыбочка, кошачьи усики. Фамилия подходила ему идеально.

В просторном кабинете, выходившем окнами прямо на подъезд клиники, сказка про белого бычка возобновилась, теперь с приправой в виде преувеличенной любезности. Но столь же безрезультатно.

Виктор Андреевич вел себя как абсолютный идиот, который совершенно не может понять, чего мне тут понадобилось. Никакого Маркова он в глаза не видел, может быть, кто-то из заместителей беседовал, вызываем заместителей, нет, ничего подобного, никто не помнит такого. Ну, и далее в том же духе. И все это со сладкой улыбочкой, с вежливейшими ужимками. Надо полагать, что, владея таким заведением, как «Тонус», господин Котов крайне заинтересован в благожелательности прессы, но все же слащав как-то чересчур.

Впрочем, если предположить, что до «Тонуса» Марк в тот день так и не добрался, а был где-то в другом месте, к примеру, в том же центре «Двое» или вовсе на каком-нибудь личном свидании… Тогда ужимки господина Котова вполне понятны: непонятно зачем притащилась какая-то журналистка, выгнать не выгонишь, мало ли чего она потом напишет. Вот и старается, бедный директор – чтобы и с журналисткой не поссориться, и лишнего не наговорить. А что до кошачьих усиков – мало ли какая у кого внешность. Кошки вообще-то – милейшие создания, и сходство с ними – не основание для недоверия, скорее, наоборот.

По чести сказать, моя предвзятость объяснялась абсолютно личными причинами. Виктор Андреевич напоминал не только петровский портрет, но и, главное, одного моего давних времен приятеля. Точнее, не особо близкого знакомого – спаси меня бог от таких «приятелей». Игорек был настоящим мачо и обладал комплексом личного превосходства размером с пирамиду Хеопса.

А уж как он, помню, обращался со своей женой… К уверенности в своем превосходстве тут добавлялось убеждение в изначальной неполноценности женщин, довольно широко распространенное среди наших мужчин и усиленно ими пропагандируемое. Настолько усиленно, что даже и на женщин частенько действует. Многие из них чуть ли не с пеленок уверяются в том, что мужчина – высшее создание, а женщина – лишь придаток к нему. Ну, а Оленька, клуша, и вовсе была затюкана до такой степени, что своего Игорька почитала не ниже бога. Ах, что он скажет, ах, вдруг ему не понравится, ах, ах и ах. По-моему, он ее даже поколачивал, хотя ручаться не буду.

Виктор Андреевич Котов своей кошачьей внешностью походил на Игорька, пусть не как две капли воды, но все-таки…

Нет, Ритуля, нельзя так к людям относиться, если уж чего-то пытаешься понять, в чем-то разобраться, постарайся сохранять беспристрастность, ладно?

Нормальный ведь дядечка, чего ты на него взъелась, а? Не понимает он тебя – так ведь не обязан, а ты, между прочим, ничего толком не объяснила. И не буду! – огрызнулась я сама на себя. Дядечка и впрямь, кажется, ничего себе. Вон даже чай сам готовит, секретаршу не стал напрягать. У меня, признаться, давняя слабость к хозяйственным мужчинам. Зря я так вскинулась. Последним штрихом, окончательно примирившим меня с директором «Тонуса», оказалась картинка на экране его компьютера – она очень удачно отражалась в полированной стенке шкафа, около которого Виктор Андреевич занимался чаем. По-моему, это была зарплатная ведомость. Почему это мне понравилось, я не знаю, но отношение к сверхзаботливому директору основательно улучшилось.

10

В здоровом теле – здоровый дух.

Учебник экзорцизма

Центр, весьма недвусмысленно именуемый «Двое», возглавляла Ольга Григорьевна Серебрякова, дама более чем докторского вида: худощавая, с внимательными серыми глазами, исполненная прямо таки хирургической чистоты. Казалось немыслимым, чтобы этот организм подчинялся общим законам, то есть ел или, к примеру, ложился вечером спать. Наверное, на ночь она помещает себя в автоклав. Для дезинфекции. Хотя обручальное кольцо…

Кто-то, помнится, говорил мне, что такие вот… статуи представляют очень даже интересный объект для мужского исследования. Не знаю. Не могу представить. Уж очень замороженная эта Ольга Григорьевна. И центр был ей под стать: все белое, блестящее, накрахмаленное и, надо полагать, совершенно стерильное. В этом был определенный смысл. Скорее всего, пациент, попавший в такую обстановку, должен выздоравливать очень-очень быстро – от одной неловкости за свое несоответствие окружающей белизне. Кстати, невзирая на название, подавляющее большинство пациентов были женского пола.

Впрочем, на самом-то деле в центре «Двое» все было устроено очень толково, без заморочек и нервотрепки. Пред ясные очи Ольги Григорьевны меня допустили без каких бы то ни было сложностей, и формулировка «по личному вопросу» их вполне удовлетворила.

Да и сама Ольга Григорьевна ничем, кроме чрезмерной стерильности, не вызывала ни удивления, ни тем более раздражения. Ну, похож человек на автоматическую куклу, и что? Мое какое дело? Быстро, толково и внятно ответила на все вопросы, даже не поинтересовавшись, чего это я бегаю по следам другого корреспондента. Вскинула удивленно круглую бровь – и все.

Да, Валентин Борисович был у нас несколько дней назад. Во сколько? Минуточку. С половины второго до десяти минут третьего. О чем спрашивал? О системе учета, о сохранности данных, о гарантиях анонимности. Причем, слово «анонимность» моей собеседнице явно не нравилось. Ну да, конечно, врачебная тайна и все такое, но, похоже, существование системы анонимных обследований Ольга Григорьевна полагала уступкой, к которой вынуждает профессиональное милосердие. Вроде, какие могут быть тайны, если человек лечиться пришел? Вот только клятва Гиппократа, знаете ли, приходится терпеть.

На всем протяжении беседы мне мерещился слабый хруст целлофана – право, такая чистенькая штучка просто обязана быть завернута в целлофан.

Даже вопросы о сохранности информации не вызвали у Ольги Григорьевны не только недовольства, а и вообще ничего, похожего на эмоции. Она сообщала запрошенные сведения – и только.

О господи! За кем же она замужем?

11

Откуда ты, прелестное дитя?

Баба Яга

Нашему Городу, конечно, далеко до Лас-Вегаса. Но, когда начались «новые времена», залы с игральными автоматами начали появляться на всех углах, как прыщи у созревающего подростка. Один ли у них хозяин, или каждая такая точка существует сама по себе – мне неведомо. Но бизнес явно процветает, доставляя владельцам всяческие блага.

Чего нельзя сказать об окрестных жителях. К примеру, зал с гордым названием «Золотой каньон», разместившийся в десяти метрах от моей автобусной остановки, мне лично доставляет сплошные неудобства. Днем тут еще более-менее тихо: некоторое количество подростков и совсем уж единицы «игроков» более внятного возраста.

Тоже, правда, попадаются персонажи из рубрики «нарочно не придумаешь». Вот уже полгода я встречаю тут очаровательного мужичка – вы не поверите – в канотье. В любую погоду, включая ливень и метель. Живет этот музейный экспонат в соседнем доме. Приходит, как я поняла, дважды в неделю, всегда в пятнадцать-пятнадцать. Играет ровно час и исчезает. Просто прелесть. Почти Европа. Но это днем. Пока тихо.

Зато вечером возле «Каньона» ползает настолько отмороженная публика, что дай бог ноги унести. Правда, и охрана тутошняя не дремлет, свой хлеб отрабатывают честно. В некоторых заведениях камуфляжные мальчики стоят так, ради мебели или, точнее, вместо атлантов – косяки подпирают. А «каньоновцы» действительно следят за обстановкой и вмешиваются значительно раньше того момента, когда конфликтующие стороны уже начинают собирать с асфальта зубы и прочие элементы внешнего вида.

На публику, независимо от количества и качества содержимого черепной коробки, силовые методы воспитания действуют очень даже эффективно. Я вот иногда думаю: может, зря в школах телесные наказания отменили? Парочка «уроков» – и любой тупица запомнит, где можно создавать проблемы, а где лучше не рисковать. Шутка, конечно, но все-таки.

Местные бритоголовые, во всяком случае, у «Каньона» стараются вести себя более-менее прилично. Ясно, что джентльмена из гориллы не сделаешь, но отучить эту самую гориллу заводить драки в общественных местах вполне возможно. Практика подтверждает. Попадая в зону внимания местных отморозков, я, во избежание осложнений, сворачиваю поближе к крыльцу, весело подмигивающему красными и желтыми лампочками – отморозки испаряются, как призраки при петушином крике.

Сейчас, однако, я постаралась обойти крылечко подальше. Даже спряталась за киоск с чудесным названием «Аллос». Впрочем, логика владельцев, придумывающих имена своим заведениям, загадочна нередко. Вот почему фирма, предлагающая запчасти для тракторов, называется «Алый парус»?!! Очень романтично. А магазин «Ласкер» торгует вовсе не шахматными досками, а стройматериалами – просто совместили фамилии двух владельцев, не особо вдумываясь в смысл. Зато слово красивое. Но истинным рекордсменом – по части единства формы и содержания – следует признать продуктовый магазин с гордым именем «Анчар». Как выражаются официальные источники, без комментариев.

Ладно, оставим лингвистические изыскания до лучших времен. Сейчас главное – не попасться на глаза стоящей на крылечке «Каньона» троице. Или, по крайней мере, одному из них – леший его принес на мою голову. Майор Никита Игоревич Ильин, старший оперуполномоченный областного управления внутренних дел, человек с фантастическими глазами цвета глубокой морской волны – не то синь, не то зелень – и столь же фантастической способностью появляться на горизонте как раз тогда, когда я вляпываюсь в очередную сомнительную историю. Сейчас, правда, я и сама собиралась ему звонить – ясно было, что если не профессиональная помощь, так хоть толковый совет мне абсолютно необходимы.

Но в данный момент мое присутствие среди честной компании было явно лишним. Кроме Ильина, на крыльце стояли еще двое. Этакие, знаете ли, современные Давид и Голиаф: весьма крупный экземпляр камуфляжной расцветки с угрюмым выраженьем на лице и невысокий взъерошенный пацан лет двенадцати, с подчеркнуто независимым видом уставившийся на столб с объявлениями.

Ильин произносил несколько слов, после чего охранник начинал активно возражать, помогая себе жестами, Ильин вновь перебивал его короткой фразой… На третьем или четвертом повторе майор, вздохнув, вытащил удостоверение, после чего жестикуляция стража сразу стала менее энергичной, а через минуту и вовсе замерла. Ильин еще что-то сказал, после чего охранник сделал два шага назад и принялся, как обычно в спокойной обстановке, делать вид, что он вовсе и не секьюрити, а так, архитектурное украшение у входа.

Никита легонько хлопнул мальчишку по плечу, мол, пошли. Тот недовольно передернулся, но послушно двинулся вперед. Метров через десять они остановились. Ильин о чем-то спрашивал, мальчик дергал плечом и, судя по всему, не отвечал, хотя и не делал попыток рвануть в сторону. Через некоторое время Ильину, похоже, надоели попытки разговорить стенку, и парочка целеустремленно двинулись в нужном мне направлении. Как я с самого начала и предполагала, поскольку милый мальчик жил в соседнем с моим доме.

Нагнала я их почти у подъезда.

– Здрасьте, мальчики. Тебя, Ильин, что, в патрульные разжаловали? Куда ребенка поволок?

– И тебе день добрый! Надоело за углами прятаться?

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! А я-то думала, что маскируюсь не хуже хамелеона.

– Во-первых, не поволок, а спас от опасной для здоровья ситуации с неясным прогнозом. Этот, как ты выразилась, ребеночек свел с ума половину здешних игральных автоматов. Внушил, понимаешь ли, несчастным железкам страстную любовь к своей персоне, они и начали осыпать его знаками внимания. Вполне материальными, кстати, сказать.

– Ничего и не половине! – возмутился «ребенок».

– Ну, не половине, всего трем, – легко согласился Ильин. – Зато надолго. Раз выиграл, другой, двадцать пятый – хозяева и насторожились. Пригляделись – а он их, в смысле, автоматы, оказывается, гипнотизирует. С применением технических средств. Так что, юноша, не буяньте, исход мог быть весьма печальный, публика там серьезная. А раз уж пришлось спасти, значит, надо заодно и выяснить, откуда сей отрок взялся. Может, он вовсе и не местный продукт, а какой-нибудь злостный беглец, скрывающийся от международного правосудия. Или, судя по умению обращаться с техникой, японский шпион… – задумчиво добавил Ильин с самым серьезным видом.

– Что ж так мелко – японский всего-навсего? Сказал бы сразу африканский, – попыталась я разрядить обстановку немудреной шуткой.

– Да нет, африканский – это вряд ли, – без улыбки возразил Никита. И пояснил, – Тип лица не тот, и волосы не вьются.

Ну, Ильин! Тип лица ему не африканский, видите ли. Тип у ребенка настолько славянский, что хоть иллюстрацию к «Крестьянским детям» с него пиши – только вместо оранжевой футболки и разлохмаченных понизу джинсов холщовые портки да рубаху надень, и готов пастушонок. Глаза, правда, не голубые или серые – скорее светло-карие. Или рыжеватые? Что-то среднее между цветом чая и лакированной сосны. Зато волосы того неопределенно-светлого оттенка, который к концу лета становится похож на небеленую бязь. Доморощенные поэты любят сравнивать этот цвет с пшеничным полем или золотом. Хотя, по-моему, скорее ржавчиной отдает. Исконно русский цвет. Нос непонятной формы, не то курносый, не то будущий греческий, скулы откровенно скифские… Японский шпион, надо же!

– Договорились, пусть не японский, но проверить-то надо, – молвил Никита, очень натурально изображая озабоченность. – Может, он и не Глебов Иннокентий, а какой-нибудь Никомуто Никудато, а?

Но мне, как только я услыхала это, не самое распространенное сочетание, стало не до юмористических экзерсисов.

– Глебов, значит? – Это, случайно, не ваше ли талантливое высочество директорских дочек до психоза доводит?

– Каких дочек? – ошарашенно переспросил Ильин.

Милый мальчик промолчал. Я ничуть не удивилась бы, если бы он в унисон с Ильиным завопил «чего-чего?» Но он лишь скромненько пожал плечами, мол, какие пустяки, всегда пожалуйста, о чем разговор. Ага, значит, все-таки он самый. И только в следующий момент несколько удивленно глянул на меня: а ты, мол, откуда знаешь? Я отмахнулась:

– Не пугайтесь, юноша, это не мир тесен, это прослойка тонка. Значит, так… – я на минуту задумалась. – Герр майор, насколько непреодолимо ваше желание сдать это юное дарование с рук на руки родственникам? Могу тебе поручиться, что сей отрок действительно живет в этом доме. Тетушка у него такая… специфическая. Тебе бы понравилась. Ну, так как?

– А у тебя есть альтернативное предложение? – поинтересовался Ильин.

– У меня всегда есть альтернативные предложения. Господин Глебов, как бы вы отнеслись к приглашению на чашку чаю или там кофею? Есть у меня к вам пара вопросов, а?

Милый мальчик задумался лишь на мгновение. Слегка повернулся ко мне и отточенно, как воспитанник какого-нибудь пажеского корпуса, наклонил голову.

– Почту за честь, сударыня.

Ой-ё, какие дети растут!

– К вам, господин майор, это тоже относится. Поехали?

Хотя, разумеется, мы двинулись по лестнице. Я лифтами не пользуюсь почти принципиально, а «мальчикам» просто пришлось следовать за мной.

12

Друг мой – третье мое плечо…

«Новости анатомии»

На пороге комнаты Глебов застыл, пожирая глазами мой рабочий компьютер – не самый современный, надо сказать, но все-таки. Если сей отрок так подвинут на всякой электронике, как рассказывает Олег, тянет его к незнакомому компьютеру, как магнитом. Я вон тоже в гостях сразу к книжным полкам прилипаю – и отнюдь не потому что рассчитываю непременно найти чего-нибудь почитать именно для себя. Просто интересно.

– Эй, юноша, отвлекитесь на мгновение от этого ящика, кнопочки вам сейчас дадут понажимать. Пока мы с господином майором попытаемся понять, в какое болото меня в очередной раз занесло. Или сначала чаю?

– А? Водички можно попить? – спросил он неожиданно севшим голосом. Все-таки мальчишка.

– Вода на кухне, стаканы там же. Но пока вы не оседлали этого железного Росинанта… Вам не кажется, что обращение «Глебов» чересчур официально? Как вас батюшка с матушкой называют?

Наконец-то он улыбнулся!

– Кешкой. А тетушка – Иннокентием. Иногда, – чадо вздохнуло.

– Прелестно. Такое милое, невинное дитя. А я Рита. Будете знакомиться с ящиком, сделайте одолжение, поразмыслите, как нам удобнее общаться – на «ты» или на «вы», ладно? В сеть можно залезть, она у меня бесплатная. Для меня, по крайней мере. Пользуйтесь. Но вот еще что. Не сочтите за оскорбление, но постарайтесь не забыть, что запароленные директории и файлы не предназначены для посторонних глаз, договорились?

Он, кажется, собрался возмутиться, даже рот открыл – но тут же закрыл, сообразив, что репутация у него в этом смысле не из лучших. Только кивнул. Н-да, толковый мальчик, уважаю. Теперь можно и со «старыми» друзьями побеседовать. Почитай, всю зиму не виделись.

– Ну, сыщик, открой великую тайну: каким ветром тебя в наши края занесло?

– Да я и сам не знаю. Просто вдруг показалось, что у тебя, солнышко мое язвительное, есть во мне срочная надобность. Я ошибся? – Ильин, склонив голову набок, глядел на меня ласково-ласково, ну прямо как влюбленный жираф. Ничего не хочу сказать плохого, Никита – замечательный парень, добрый, здравомыслящий и надежный… Но до чего же непонятный…

– Нет, свет очей моих, ты не ошибся. Формально дело не по твоей части, а фактически… Слушай и решай сам. Потому как совет мне действительно нужен. Может, вообще все это мои личные домыслы, только чувствую – несет, как из выгребной ямы.

– А ты попробуй изложить голые факты, без оценок… – дружелюбно посоветовал «замечательный парень».

– Хорошо, вот тебе информация в первозданном виде. Только что похоронили одного из журналистов нашей редакции. Официальная версия – несчастный случай. Ты знаешь о несовместимости такого препарата как трихопол с алкоголем?

Ильин кивнул, не выказав ни малейшего удивления.

– Знаешь. Так вот. Марк якобы занимался самолечением – судя по дозе, которую он употребил, и параллельно с этим слишком невоздержанно отпраздновал День Печати. Чему, кстати, я была свидетелем. Итог – летальный. То есть, казалось бы, несчастный случай как результат собственной глупости. Но! Обрати внимание. Во-первых. Даже если бы Марк употребил эту фармакопею по собственной инициативе, он вряд ли стал бы заливать ее водкой. При всех странностях мозги у него были на месте.

– Ну, Риточка, если он занимался самолечением, так мог и не знать о несовместимости.

– Хорошо, допустим. Хотя, по-моему, среди мужиков эти знания распространяются так же, как тараканы, то есть сами по себе. Все вы всегда все знаете: где, как, чем и так далее.

– За что ты нас, солнышко, так не любишь?

– Я?!! Да я жизни без вас не представляю. Если вас не будет, останется только со скуки помереть. Ладно, не отвлекай меня. Предположим, он таки не знал о несовместимости. Тогда два слова к вопросу о самолечении. Он готовил материал по венерологическим клиникам и попутно – у одного своего приятеля на Красном спуске, по дружбе – сделал все анализы. Даже тост пытался предложить – за самого безопасного мужчину редакции. Это во-вторых.

– Ты хочешь сказать, что у него не только не было необходимости лечиться, но и он прекрасно об этом знал? То есть, по его инициативе трихопол в его организме оказаться не мог?

– Вот-вот. Слава, тот его приятель, у которого он анализы делал – тот вообще в шоке. Даже, говорит, если бы и было что, так я бы ему все равно не трихопол посоветовал – есть более современные и толковые средства. Так что, единственный вывод, который приходит в голову: этого просто не может быть. Плюс эта чертова бутылка – создается впечатление, что ее специально подарили, кому-то очень хотелось, чтобы Марк выпил. Это в-третьих.

– Какая еще бутылка? Опять подмена, как в «Прибрежном»? ¹

– Да нет. Обычная водка, ну, не совсем обычная, для редакции по крайней мере – литровая «Смирновка». У нас обыкновенно что попроще и подешевле употребляют., Кроме меня с Танюшкой, кажется, все эту «Смирновку» пили. У всех все нормально. А притащил бутылку Марк и сказал при этом, что подарил заказчик. Бывает и такое, заказчики – народ непредсказуемый. Хотя и нетипично. Обычно они деньгами расплачиваются, а если уж дарят, то по крайней мере коньяк или что-то в этом роде. В общем, одно с другим, третьим, пятым, десятым совсем не вяжется. Как кубики из разных конструкторов. Может, я зря волну гоню, только мне эта история сильно-пресильно не нравится.

– Ох, Рита, Рита, – тяжко вздохнул майор. – Такая, казалось бы, милая и хрупкая девушка…

– А на самом деле Медуза Горгона, леди Макбет и Лиззи Борден в одном лице, да?

– Ну, может, не так грубо, но в принципе, верно. Постоянно ты на какие-то трупы натыкаешься.

– Ну, знаешь, Ильин! – и тут все напряжение прошедшего дня, скрученное наподобие… а, ладно, чего тут велосипед выдумывать… наподобие банальной часовой пружины или натянутое вроде столь же банальной струны… нет, никуда оно не лопнуло, не щелкнуло, не треснуло. Наоборот, вдруг растворилось куда-то, растаяло, как несозревшее грозовое облако.

В самом деле, Ильин-то чем виноват? Ну, пошутил мужик не очень удачно, хотел разрядить обстановку, а вовсе не обидеть. А что получилось грубовато… Так ведь это моя половина человечества все больше эмоциями да ощущениями живет, ихняя-то все действиями… Однако подача произведена, отбивать все одно придется. – Маньяка этого с маргариточками ²ты мне сам подсунул!

– Та-та-та! – мило оскалился майор. Если вам непонятно, как можно оскалиться мило – так мне это тоже непонятно. Таланты Никиты Игоревича широки и, главное, непредсказуемы. – Может, и Голуба ³я тебе подсунул? Чтобы споткнулась, и жизнь стала интересной и разнообразной, да?

– Да уж, такой разнообразной – если ты помнишь, я и сама чуть к праотцам не отправилась!

– Угу, – меланхолически согласился Никита. – И тебе показалось мало…

– Ты хочешь сказать, что я вынюхиваю криминал там, где им никогда и не пахло?

Он задумался. Но ненадолго.

– Значит, говоришь, результаты анализов он узнал утром?

– Утром-утром. И, заметь, по этому грандиозному поводу они со Славой немедленно употребили по бутылке пива.

– Ну, это Слава так говорит…

– Опаньки! Ты это к чему?

– Да нет, это я так, не обращай внимания. Пока будем считать, что так оно и было. Ибо Славе как раз проще всего было вообще ни про какие анализы не распространяться. Или уйти в полный отказ – знать не знаю никакого Марка, и отвяжитесь.

– Ну, кто-то ведь знал, что они приятели. И анализы… не сам же он их делал? В лаборатории или что-то в этом роде… То есть, это вычисляется. А мужик, уверяю тебя, с оч-чень неплохими мозгами. Сообразил бы.

– Даже в лаборатории он не обязательно должен был сообщать – для кого.

– Все равно можно узнать.

– Можно. Если этим соответствующие люди будут заниматься. А в сложившейся ситуации это вряд ли реально. Официальная версия – несчастный случай, и ты можешь до второго пришествия доказывать, что все не так. Результата будет ноль. Если даже взять твое предположение, что Слава не мог не сказать о проведенных анализах, потому что это, дескать, проверяется. Кем проверяется? Ты пойдешь персонал опрашивать? Никакие лаборантки тебе ничегошеньки не скажут.

– Слушай, Ильин, а чего ты так в Славу уперся? Профессиональная интуиция?

– Да нет, – отмахнулся Никита. – Просто по привычке. Дурная, кстати, привычка – все сразу пытаться проверить. Нет, Славу, скорее всего, можно вывести за скобки, он тут вряд ли при чем. Слишком много нестыковок.

– А я тебе про что говорю? Ты не забудь, я видела, как он воспринял мое сообщение. Таких гениальных актеров не бывает.

– Гениальные актеры как раз бывают, – возразил Ильин. – Нестыковки – это не про то. Мотив неизвестен, но это можно знакомых поспрашивать. Если один человек мешает другому аж до убийства – какие-то хвосты всегда остаются. Главное, по времени не получается. Пиво – раз. Черта с два бы твой Марк после этого по клиникам ходил, ему уже плохо бы стало. Но даже если они этого пива и не пили… Виделись они утром?

– Утром.

– Тогда бутылка откуда? Эта самая «Смирновка»? Еще раз встретились? Ты, радость моя, из чистого любопытства не поинтересовалась графиком работы Славы на тот день?

– Поинтересовалась. С двух до семи.

– Та-ак. И выяснить, сидел ли он у себя безвылазно или отлучался… в общем, это при необходимости выясняется. Если уж, как ты утверждаешь, Слава непременно сообразил бы, что обработка анализов проверяется, так тем более он должен был сообразить, что его присутствие на работе проверяется еще легче. Кроме того… Марк мог Славу назвать заказчиком?

– Вряд ли. Даже просто нет. Заказчики – это люди, которые потенциально или в реальности могут заплатить за изготовление чего-то. Текста, сценария, схемы рекламной кампании… Ну, всякое такое. Когда делаешь чего-то по дружбе – это совсем другое.

– Тогда Слава почти наверняка ни при чем. Запомним, как вариант, и давай разбирать с самого начала. Если это не самолечение, осложненное неумеренными возлияниями, остается самоубийство, несчастный случай и убийство. Так?

– Так-то оно так, только все три варианта какие-то неподходящие. Несчастный случай? Не представляю, каким образом можно случайно наесться трихопола, да еще в таком количестве. Чья-то шуточка? Бред собачий. Самоубийство? Это уже мазохизм, а не самоубийство. А если это преднамеренное убийство, тоже что-то не складывается. Что за способ! Ведь никакой же гарантии, сплошной идиотизм.

– А ты полагаешь, что все убийцы обязательно очень умные?

– Ну, не обязательно, но ведь и не идиоты?

– Рита, солнышко, не идеализируй, журналисту это вредно. Гениев среди убийц ничуть не больше, чем среди всех остальных людей, уверяю тебя. Даже, наверное, меньше. Хотя бы потому, что убивать опасно, и сообразительный человек придумает десяток способов достижения цели и помимо убийства. Насилие – это ведь, в общем-то, метод ограниченного мозга.

– Все равно… Накормить человека какой-нибудь дрянью, в принципе, несложно. Если он ничего такого не подозревает и не остерегается. Но мотив?! Кому и каким образом Марк ухитрился помешать до такой степени, чтобы его понадобилось убивать. С какого боку не посмотри – глупость получается.

– А ты не преувеличиваешь? На мой скромный взгляд, не так уж глупо. Да, действительно, гарантии нет. Если действительно реакция так сильно зависит от индивидуальных особенностей организма. Ну и что? Зато можно быть абсолютно уверенным, что никакая милиция этим заниматься не будет. Несчастный случай же. И еще… Может, его, убивать-то и не собирались – просто хотели вывести на некоторое время из строя. А получилось удачнее, чем планировалось.

– Значит, ты полагаешь, что это все-таки убийство? Пусть даже непреднамеренное. Или нет? Я в твоих мыслях вслух уже запуталась. Или я вынюхиваю то, чего не выросло?

В этот раз майор задумываться не стал.

– Нет, солнышко, я не думаю, что ты выискиваешь криминал там, где его нет. Хотя в голове твоей сейчас полный сумбур, так что я тебя даже не узнаю. Надо полагать, личные отношения тебя сбивают. Теряешь логику. Перескакиваешь с одного на другое и обратно. Ищешь подтверждения прямо противоположным вариантам, причем одновременно. Остынь. Если ты запрашиваешь мнение профессионала, то, скорее всего да, убийство, либо преднамеренное, либо неосторожное. Эта дареная бутылка меня не меньше, чем тебя, смущает. Хотя не исключено, что бутылка – просто совпадение. При всей общей подозрительности совпадений, они иногда встречаются. Тогда может быть и несчастный случай. Да не прыгай ты! Если быть абсолютно точным, то даже не несчастный случай, а неосторожное убийство. Сейчас попробую объяснить. Он вообще много пил?