Текст книги "Забудь меня (СИ)"

Автор книги: Елена Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 46

Прийти в себя после истерики и успокоительного, и увидеть Кирилла то еще удовольствие я вам скажу.

Сразу неудержимо захотелось плакать, прижаться к нему, просить помощи, защиты. Просить некогда меня не оставлять. И он, наверное, с радостью меня всем этим обеспечит. Вот только цена у его защиты, будет дорогая. Слишком дорогая для меня.

– Что ты здесь делаешь? Сюда не…

Я попыталась присесть, и меня снова одолел кашель.

– Нельзя.

– Мне можно.

– Ты что бессмертный?

– Нет. Но в ближайшее время, не умру точно. И никто не умрет.

Я ошалело уставилась на Кирилла. Откуда он знает? Кто ему сказал?! А Главное – зачем??

– Ты ведь сама не хочешь этого. Так и не делай того, за что никогда себя не простишь! Даже если ты действительно не хочешь больше видеть меня, пусть так. Я это принимаю. Больше и не увидишь. Обещаю, но своей поддержкой, я вас не оставлю! Вы ни в чем не будете нуждаться.

– Это не твой ребенок.

– Это не мой сын, но мой брат. Велика ли разница?

– Огромна.

– Да нет же! В нем моя кровь! Он часть моего рода. Он на меня похожим будет.

Слова Кирилла просто разрывали душу в клочья. Именно это, я так мечтала бы услышать при чуть ином раскладе событий! Например, если бы Кирилл не был моим сыном моего мужа, а был просто моим знакомым. Да только откуда ему взяться, если я почти не выходила из дома, все эти десять лет.

Я нарочно закашлялась, чтобы списать катящиеся из глаз слезы, на кашель.

– Ты же зачинала его осознанно, значит, уже его любишь! Не предавай эту любовь! Не становись убийцей собственного ребенка! не простишь ведь себя никогда. Я рядом, Марин. Рядом ни смотря, ни на что и даже вопреки твоим безрассудным желаниям и глупым страхам. Отныне и навсегда.

Кирилл вышел, а я обессиленная упала на подушку.

Я прекрасно понимала, что ребенок ему нужен только для того, чтобы иметь официальный повод каждый день меня навешать в беременности и после родов, а учитывая то, как реагирует на него мое тело, долго держать оборону, я не смогу и получается, что наступлю на те же самые грабли.

Но я очень не хотела лишать жизни это маленькое существо, уже жившее внутри, меня. Он не виноват, что его отец оказался подонком. Мишу ведь могла и просто машина сбить в любой момент. Он мог умереть от инфаркта, или рака в любое время, и мы бы так же остались бы без его поддержки. Не сдала бы же я его в приют, в этом случае. Скорее всего, так же была бы вынуждена принимать помощь родственников. Того же Кирилла. Я мать, и я просто обязана сделать все, чтобы спасти крошку. Если он пришел ко мне. Значит, он на меня рассчитывает, а я за него отвечаю. Третьего, не дано.

Самое удивительное то, что сказать Кириллу обо всем этом, могла лишь Ирина, узнав от коллег. Хотела оттолкнуть этой новостью от меня сына? Забавно, но получилось все наоборот, похоже. Наверняка, уже и Михаил все знает с ее уст.

Скрывать от него беременность, я и не собиралась, да и при всем желание, не получится. Но, между нами, это ничего не изменит.

В палату вошла все та же докторша. Подошла ко мне, положила руку на лоб.

– Ну, что приняла решение? Звонить в гинекологию?

– Не надо.

– Замечательно. Сейчас на ингаляцию пойдем. Будем дышать исключительно полезными маслами.

Женщина, судя по голосу, довольно улыбалась.

Улыбнулась и я. Ни смотря, ни на что, решение сохранить ребенку жизнь, принесло мне счастье и покой. И я была уверена, что как бы тяжело мне не было. Сожалеть о нем я не буду.

Михаил позвонил лишь к вечеру, спросил, как я себя чувствую? Не нужно ли мне чего и разрешения, чтобы дочки ночевали у него.

Возражений у меня не было. Я же обещала не мешать их общению. Больше он нечего не сказал. Значит, о беременности еще не знал. Ну и ладно. Как-нибудь потом скажу.

Следующие две недели, они наперебой с Кириллом таскали мне передачи, так, что половину мне даже приходилось отдавать персоналу, чтобы не испортилось.

Я жутко скучала по детям и привычной жизни, хоть и понимала, что привычной она у меня уже никогда не будет. Была жутко рада вернуться домой.

Приехал за мной Михаил вместе с девочками.

– Мамочка! как же мы скучали!

– Очень! Очень!

– Я тоже безумно скучала по вам, мои золотые! Красавицы мои!! – шептала, прижимая малышек к себе.

– Мы дома прибрались у нас.

– Вкусняшек тебе на готовили вместе с бабушкой

– И подарки приготовили.

– Да!

– Отлично выглядишь, – оценил Михаил. – Располнела даже немного. Тебе идет.

Я ничего не ответила на слова бывшего. Только крепче прижала к себе дочерей.

Домой тоже ехали молча. Весь эфир, к счастью, занимали девочки, своей радостной болтовнёй, что словно сладкий мед, услаждала мне душу.

– Сумки сами занесете? – спросил Михаил, когда мы подъехали к дому.

– Зайди, мне есть, что сказать вам всем.

Бедную маму аж перекосило, когда узнала, что нужно сажать за стол и ненавистного зятя, которого она и так-то с трудом десять лет терпела, даже тогда, когда все было хорошо. А щас и вовсе, с удовольствием глаза бы выцарапала. Она вопросительно смотрела на меня, мол, помирились что ли? Я помотала головой и кивнула на девочек, ради них, мол. Мама понимающе кивнула и пригласила всех к столу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты уже вернулся к работе? – спросила мужа из вежливости, чтобы не сидеть в напряженном молчание. Когда уже даже девочки притихли.

– Да. А ты не хочешь вернуться? Мне как раз очень нужен помощник.

Бедная мама, аж салатом подавилась, от столь неожиданного предложения.

– Я очень хотела быть твоей помощницей и на работе, в свое время. Теперь, поезд ушел.

– Ну, смотри.

– Не на что смотреть уже, Миш, не на что.

Миша, понуро опустил голову и перевел тему:

– Двадцатого числа, новая группа сдаст мне денежки за обучение, и пойдем собираться в школу, составляйте список нужного.

– Составим. Обжился на новом месте?

– Да, девчонки помогли устроиться. Заходи в гости. Посмотришь.

– Зайду как-нибудь. Кстати, ключи верни.

– Какие?

– От этой квартиры.

Бывший сошел с лица, но встал и вышел в коридор, пока он ходил, я ожесточенно пыталась скрутить с пальца обручальное кольцо.

– Держи, – Михаил протянул мне ключ. Я взяла и вложила в его ладонь кольцо.

– Воля ваша, государыня моя, – горько усмехнулся он – Благодарствую за угощение.

– Не паясничай. Сядь на место и послушай меня внимательно. Вы все послушайте и запомните. То, что я сейчас скажу, очень важно, но положение дел это не изменит, мы разводимся и вместе больше никогда не будем. Это понятно?

– Понятно, – кивнул Михаил, с тяжелым вздохом, кладя кольцо в карман брюк.

– Перед тем, как я увидела твое истинное лицо, с которым никогда не смогу смириться, мы с вами вместе, на семейном совете, осознанно решили, что у нас будет еще один ребенок. И он будет. Уже ровно через семь месяцев. С чем я вас всех, собственно, и поздравляю.

Челюсть Михаила отпала, он захлопал глазами, закрыл лицо руками, затем вцепился ими в свои посидевшие волосы.

Ну, да, дорогой. Только это тебе и осталось.

– Подчеркиваю, что в наших отношениях, это не изменит ничего. Мы разведемся. Когда малыш подрастет, ты сможешь его видеть, если захочешь, он будет знать кто его отец. На этом все.

Я встала и вышла из-за стола в спальню. Не могла больше смотреть на него. Это оказалось намного тяжелее, чем я думала. Сердце практически замирало от боли, я задыхалась от нехватки воздуха, а волноваться мне сейчас нельзя.

Девчонки сначала поздравили отца, а потом прибежали ко мне, до безобразия счастливые.

– Ура! У нас будет Ванечка!

– Или Машенька!

– А может оба.

– Не дай бог! – от мысли, что снова может быть двойня, мне аж плохо стало.

– Почему? Разве плохо, что у тебя есть сразу два таких счастья как мы? – подластилась Анютка, трясь о мое плечо щекой.

– Не плохо, конечно. А очень даже замечательно, но с двумя младенцами справляться очень даже не просто.

– Но мы ведь будем помогать.

– И папа будет приходить, когда ты разрешишь.

– Мы тебя никогда, никогда не бросим, мамуль.

– Мы тебя очень любим.

Детские ручки обвили мою шею, губки нежили поцелуями мои мокрые от слез щеки. Пожалуй, впервые в жизни, мое сердце разрывалось от горя и радости одновременно.

– Идите, погуляйте во дворе. Пока не жарко и дождь не начался.

Мне хотелось побыть одной, но едва девочки ушли, в спальню вошел Михаил. Глаза у него были красными и блестящими от слез. Наверное, первый раз вижу его таким убитым, да только, теперь хоть обрыдайся – ничего не изменишь.

Он осторожно сел на краешек кровати, понимал, что чужой теперь, в этом доме.

Я демонстративно уставилась в стену, мимо него. Скрестив руки на груди, чтобы не пытался даже взять мою ладонь.

– Спасибо за то, что приняла решение сохранить ему жизнь. Я счастлив. Я всегда буду рядом, ты можешь во всем на меня рассчитывать и звонить мне в любое время.

Я кивнула в знак того, что услышала его.

– Если уж так сложилось, не подавай на развод, пожалуйста, пока малыш не родится. Иначе, мне потом придется проходить не простую процедуру усыновления. Зарегистрируем его и тут же подадим на развод, если захочешь.

– Если, здесь быть не может.

– Если бы ты только знала, как я раскаиваюсь, как мне жаль и как я хочу снова быть с вами. Если б только можно было все забыть, как страшный сон.

– А мне не жаль. Уплыло говно с моего берега и слава богу!

– Но ведь много было и хорошего.

– Было. А ты это хорошее, изо дня в день придавал!

– Не так часто, как тебе думается.

– Не важно. Я и одного раза никогда не смогу забыть. И ты бы мне тоже никогда не забыл!

– Но я бы сделал все для того, чтобы ты гоняла, что лучше меня, тебе не найти.

– А я десять лет, изо дня в день, делала для этого все, что только могла. Но видимо очень плохо, раз ты все поисках лучшей, как и при первой жене. Не смею больше мешать. Удачи в поисках.

– Ты лучшая для меня! Я это знаю. Всегда это знал. Ты единственная любимая мной женщина. Была, есть и будешь. Просто знай это. Я глубоко раскаиваюсь в своих изменах. Я уже понес за них все мыслимые и не мыслимые наказания. И только благодаря всей этой ситуации я понял, насколько ты мне дорога! Я жить без тебя не могу!



– Уже живешь. Довольно театральной драмы! Я устала, мне нужно отдохнуть.

Горячность Михаила, ничуть меня не трогала. Скорее – раздражала. Мне уже не восемнадцать. На страстные речи не купишь.

Михаил встал, пошел к двери, но обернулся:

– Я буду звонить тебе каждое утро и каждый вечер! Если не будешь брать трубки, буду приходить и звонить в дверь, до тех пор, пока не откроешь.

Глава 47

Потом пришла мама, села, долго молчала и гладила мои руки. Затем, осторожно спросила:

– Ты уверена в своем решение?

– Конечно. Его хотели, и зачинали осознанно. Он не виноват, что все вот так обернулось.

– Может, еще сойдетесь теперь?

– Исключено. Я больше не смогу делить с ним постель, после всего увиденного и понятого.

– С младенцем на руках, найти мужчину, будет значительно сложнее.

– Ну и бог с ним! Еще одно: доброе утро, мамочка! Для меня важнее.

– Ты уверена, что он не откажет вам в содержание? Найдет сейчас новую зазнобу и не до вас станет.

– Он всегда помогал и помогает даже своим старшим, уже полностью самостоятельным детям, думаю, не бросит и нас. Но и я тоже не буду сидеть сложа руки, напишу бизнес-план для программы самозанятости, буду торты печь, как и раньше и пряники расписные.

– Умница ты моя! – мама засмеялась, но натянуто, через силу и поцеловала меня в висок. – Остаться у вас на ночь сегодня?

– Не надо. Все хорошо. Правда. Не тревожься.

Но хорошо, нифига не было. Я впервые засыпала в этой квартире одна и как следствие, изворочалась и изревелась. Так не хватало рядом сильного плеча, на которое можно положить голову, успокаивающего и согревающего тепла. И даже этого быстрого, формального секса с утра, мне тоже будет не хватать, как это ни странно.

И мама права, женщине с тремя детьми, мужчину найти, будет невероятно сложно. А хочется ведь! Я за эти десять лет так привыкла быть под защитой и опекой, что сейчас чувствую себя не то, что одинокой – осиротевшей. Это ощущение куда глубже простого одиночества, простой тоски и обиды. Сиротство – оно обездоливает, забирает часть самой души. Чувствую себя сейчас примерно так же, наверное, как чувствует себя человек, которому недавно ампутировали руку или ногу. Не хватает чего-то безумно важного и родного. Части самой себя. И смириться с этим невероятно сложно, практически невозможно. Можно лишь привыкнуть, очень медленно и постепенно. Вдох за вдохом, через невероятную боль в груди. Когда был рядом Кирилл, это было куда легче. Теперь же скучаю еще и по нему. Как ни странно, ничуть не меньше, чем по Михаилу.

Сейчас бы, кажется, была рада даже Сереже. Который, кстати, приносил мне в больницу передачи и приглашал просто погулять, еще раз, когда меня выпишут, но после новости о скором прибавление в моем семействе, как-то резко сдулся. В ЧС не запихнул, но писать, звонить и приносить вкусняшки, перестал.

Что ж, на него за это даже сердиться невозможно. Я бы на его месте, тоже даже и не посмотрела на отца, с которым будут проживать трое детей от первого брака, которых мне придётся содержать.

Ну и ладно. Зато скоро меня будут обнимать еще одни маленькие ручки, будет звучать звонкий, детский смех. И это мне дороже всего на свете.

Вечером звонил Кирилл:

– Как ты?

– Хорошо.

– Поговорила с отцом?

– Да.

– Как воспринял?

– Рвет на себе волосы и плачет, – хотела рассмеяться, да не вышло.

– Что ж, заслуженно. У тебя с утра токсикоза нет?

– Не было еще ни разу, а что?

– Тогда я заеду за тобой в половине девятого. Отвезу тебя на работу.

– На какую еще работу?

– Увидишь! Тебе понравиться! Я обещал тебе помогать – я и помогаю. Нашел тебе работу.

– Да кто меня возьмет? Мне через несколько месяцев уже в декрет.

– Возьмут. Не беспокойся. Выспись. Нужно выглядеть бодро и свежо.

И я старалась уснуть, честно, старалась. Но в одиночестве, это никак не выходило. А в половине одиннадцатого, еще и в дверь звонить без перерыва начали.

– Кто? – спросила стоя у двери с колотящимся сердцем. Было у меня одно нехорошее предположение, но надеялась, что вся же опять соседку муж гоняет.

– Это я, Марин! Открой!

Судя, по еле шевелящемуся языку, Михаил был в стельку.

– Не открою, уже поздно. Мы спим. Иди к себе.

– Ты не взяла трубку.

– Спала, наверное, звони раньше.

– Открой, поговорим. Приставать не буду, обещаю, мне теперь почти и нечем, приставать-то.

– Не о чем нам больше говорить! Все уже обсудили! Иди к себе!

– Ты не одна? Ты с ним уже, да? – я закатила глаза и прислонилась к двери. Похоже, это надолго. – Он любит тебя, я знаю. Всегда знал. Не замечал, думаешь, как вы переглядывались! А я все видел! Все! Интересно даже было, дашь ему, не дашь. Не давала! Молодец! Да, Мариночка! И это я тоже знаю! Папа мудрый! Папа все видит! Только ты это… Щас учти, что он такой же, как и я! Даже хуже меня! Молодой, потому что и глупый. Не умеет еще баб ценить.

– Ты, можно подумать, умеешь! – процедила сквозь зубы, так что б он не услышал.

– Я сам тебе жеребца найду. Сильного, красивого, неутомимого! Тешься, сколько хочешь и как хочешь! Я ж понимаю, что ты только в самый вкус вошла. Дело молодое! Ты только не прогоняй меня, ладно? Я с вами хочу быть! Я детей хочу видеть. Целовать их каждое утро. Завтрак вам готовить. С маленьким тебе помогать хочу! Дети, они ведь быстро растут, меняются, я ничего пропустить не хочу! Я имею право все это видеть. Своими глазами!

– Иди домой, Миш, проспись! Завтра днем приходи, все обсудим!

– Здесь мой дом! Здесь! – Миша резко перешел в агрессию, закричал и забарабанил кулаками в дверь. – Рядом с вами! Открой мне! Открой немедленно!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Прекрати стучать! Детей разбудишь! А соседи вызовут полицию! Не позорься!

– Ты все еще моя жена! Открой.

В коридор вышли испуганные и заспанные девочки.

– Папочка, прекрати стучать! Мамочке и маленькому спать нужно.

– И нам тоже!

– Доченьки! Милые мои! Я пришел пожелать вам спокойной ночи, а ваша мама меня не пускает к вам, – голосом обиженного козленка заблеял поганец.

Алина открыла замки, распахнула дверь, и Миша буквально ввалился в квартиру.

– Да ты ж мое солнышко! Золотой человечек! – Михаил схватился за дочерей, чтобы устоять на ногах. Скучали по папе, золотые мои?

– Не успели еще, – пробурчала Анюта.

– А я по вам скучаю! Очень! Я минуты без вас прожить не могу. Я вот тут, в прихожей, на коврике посплю, ладно? – Михаил реально уселся задницей на ковер и стал снимать ботинки. – Мне лишь бы с вами рядом. Я даже как собака готов на коврике, в прихожей! Коль уж лучшего не достоин!

– Пойдем уж к нам, в комнату, – вздохнула Алина. – Только тихо себя веди, мы спать хотим.

– Вы ж мои хорошие! Вы ж мои золотые! Не бросите папку, да? Не бросите? – Михаил расцвел в пьяной улыбке и стал неуклюже подниматься. – Вы ж простите? Вы ж не как ваша мамка!

На меня бросили волчий взгляд, а мне хотелось вцепиться ему в глотку и разодрать ее к чертовой матери в клочья, что б собственной кровью захлебнулся!

Разве по-мужски, использовать так детей?



Глава 48

Девочки подняли отца и увели в свою комнату, Алина уступила ему свою нижнюю койку, сама легла наверх, к Анюте. У меня о сне речи, конечно, уже не шло.

Я первый раз в жизни видела сейчас Михаила пьяным, и агрессия в его голосе меня очень напрягла. Всю ночь лежала и прислушивалась все ли там в порядке. К счастью, все было тихо. А я поняла, наконец, почему меня напрягало то, что он будет теперь жить в подъезде напротив. Чего-то такого, я и опасалась, наверное.

Сон сморил меня лишь под утро, а в семь, надо было уже вставать. Приняла душ, привела себя в порядок, сразу капитально, с макияжем и принялась жарить омлет с колбасой. По привычке приготовила и на Михаила.

На аппетитный запах, на кухню подтянулись все присутствующие в квартире.

– Доброе утро, Мамочка.

– Доброе, мои хорошие!

– Доброе, всем. А что я здесь делаю?

Я, пожалуй, впервые видела Михаила таким всклокоченным и не опрятным. Постарел он. Сильно постарел, от прежнего моложавого красавца, и следочка не осталась. Вся кожа сморщенная, в складках. Взгляд без блеска. Вот до чего блядство то доводит.

– Не помнишь, как приперся в одиннадцать, долбился в дверь? Орал на весь подъезд, умоляя открыть, и собирался спать на коврике? – не без ехидства, осведомилась я.

– О божеее! Проститее! – Миша закрыл лицо руками. – Ничего не помню! Стыыдноо!!

– И где пил не помнишь?

– Дома вроде.

Я лишь головой покачала.

– Дожился, бедный! Еще раз, припрешься ночью, я сразу полицию вызову. Усек?

– Прости, зай. Не повториться. Обещаю.

– И тебе я больше не зая. Как прежде не будет, не старайся. Ешь.

– Спасибо большое! Моя хорошая! – Михаил очень обрадовался, что и ему поставили тарелку. Словно не ожидал. – Ты замечательно выглядишь! Куда-то собралась с утра пораньше?

– На свидание! – выпалила вдруг Алина.

Я промолчала, Михаил побледнел.

Поверил? Так легко? Серьезно? По себе людей судит?

Какое-то время ели молча, а затем, Михаил, смерив меня тяжелым взглядом, просто убил вопросом:

– Ну и кто он?

– Кто? Кто? – озадачились девочки.

У меня от шока отвисла челюсть и тут, прямо по закону жанра, хлопнула входная дверь.

Я мысленно чертыхнулась. И сжалась за мгновение до того, как раздался бодрый голос Кирилла:

– Всем доброе утро! – и уже не такое бодрое, очевидно, потому что увидел родителя, который при виде сына и вовсе с лица сошёл – Приятного аппетита. Круассаны с шоколадом, думаю, будут, кстати. – Кирилл поставил на стол большой пакет. Бросив на меня взгляд полный недоумения и обиды.

– Ух ты!

– Ура! Круассаны! – защебетали девчонки.

– Доброе утро, Кирюш, – я выдала самую сладкую свою улыбку. – Как спалось?

– Одному, не очень, если честно. А вам как? – прожигающий взгляд на отца.

– Шикарно, – выдал поганец с многозначительной улыбкой.

– Вообще ни как, – при этих словах я скривилась, но судя потому, как скривился и напрягся Кирилл, он мое напряжение не уловил вообще, или не так его понял.

– Рад за вас. Мы идем? Уже пора.

– Да. Только сумочку возьму.

– Вы надолго? – сухо осведомился Михаил, бросая лютый взгляд на сына.

– На полдня, может чуть больше.

– А мы сегодня на весь день в цирк, только нам к десяти, а забирать в шесть.

– Слышал? – обратилась я к Михаилу, тот кивнул. – Не забудь дверь запереть и посуду помойте.

– А вы, что, правда на свидание? – добила любопытная Анюта.

– Мама вам все расскажет вечером.

– Удачного дня, мои хорошие!

– И вам тоже! – крикнули девочки.

От Михаила, пожелания удачного дня, мы, естественно, не дождались.

Едва мы вышли за дверь, я выдохнула и привалилась к Кириллу, потому что закружилась голова.

– Дыши глубже. Волноваться совершенно не стоит.

– Я и не волнуюсь. Просто за всю ночь, глаз не сомкнула. Только под утро немного.

– Ух ты! Это ж надо как батя расстарался! И это с одним то полушарием! А то, что, крокодильи слезы способны топить девичьи сердца, да еще с первого же раза, я и вообще, даже представить не мог!

Кирилл не кричал, но его голос просто бурлил от эмоций, он едва сдерживал ярость.

А я тоже едва дышала. Только не от ярости, а от его присутствия рядом. У меня давно уже не было близости. Невероятно давно. Если учесть, что как замужняя дама, я привыкала к регулярному обмену энергиями и удовольствием таким способом и сейчас, реально чувствовала себя голодной до этого. Плюс нервы и бешенство гормонов. На фоне беременности. А Кирилл к тому же, пах очень знакомо, родно. Возбуждающе. Но был намного моложе, сильнее, жарче, и притягательнее Михаила.

Я хотела его! Да, черт возьми! Я его хотела! Он ко мне еще не прикоснулся даже, а у меня соски были напряжены уже до боли. Клитор вздрагивал, а мышцы лона сводило судорогой. Я, кажется, могла кончить сейчас, даже если бы он мне просто погладил колено. Да что там колено – руку. Вот просто прошелся бы по ней кончиками пальцев и все.

Боожее! За что мне искушение такое!

– Так! Стоп! Стоп! – закричала сама на себя, но вслух. – Прекратить истерику!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я совершенно спокоен!

А я нет. Он приперся в половине одиннадцатого, пьяный в стельку. Начал умолять простить его и впустить. Я не впускала, он начал буянить и долбиться в дверь. Разбудил девчонок, они его и впустили. Спал он тоже у них. А я, после такого, естественно, не смогла уснуть вообще.

– Почему мне не позвонила?

– Ну не хватало еще чтоб вы при детях морды бить устроились друг другу.

– С ума сошла! Я никогда не подниму руку на отца!

– А он на тебя поднимет и с удовольствием. Видал, как зыркал? А все от того, что спросил кудай-то я такая красивая собралась? Алинка ляпнула, что на свидание и тут ты заходишь! Он знает о твоих чувствах ко мне.

– Так я их и не скрывал никогда. Ты одна только их в упор и не видела, за своей всепоглощающей любовью к Михаилу Альбертовичу!

– Да ты всю жизнь меня третировал! Смеялся надо мной! Подкалывал! Издевался! Где уж тут любовь узреть!

– У тебя, что, даже в первом классе ухажера не было? – усмехнулся Кирилл.

– А при чем тут первый класс?

– Точно не было. Иначе знала бы, что, Петя, Машу не от злобы и тупости за косу дергает. Он так внимание обратить на себя хочет, а по нормальному подойти, просто стесняется. Ну и злиться, конечно, немного, за то, что Маша на Васю засматривается, а не на него.

Мне вдруг, не понятно почему, стало жутко стыдно. И правда, ведь, все очевидно даже детям. Но просто я была полностью поглощена не тем мужчиной. Увы.

Дальше ехали мы молча, а приехали в то самое злопамятное Фламинго.

– Слушай, если хотел со мной позавтракать, мог бы и другое место выбрать.

– Не завтракать. Но пробовать все их десерты, ты будешь для того, чтобы высказать свое экспертное мнение.

– Не уверена, что оно у меня экспертное.

– Экспертное, экспертное. А еще на пироженки нужны теперь не заезженные розочки, а собачки из щенячьего патруля, например, или Лунтики с Кузями. В общем, что-то такое, от чего малышня будет верещать от восторга, и тащить своих родителей именно сюда. А еще, мы будем делать коробочки с подобными десертами на вынос. Ну и пряники фигурные и красивые тоже классная идея.

– Мы будем делать?

– Ну не я, конечно, ты и другие мастера. Ты будешь распорядителем меню, кондитером, а еще фотографом. Для страничек кафе в соцсетях, нужны классные фотки, а у тебя неплохо выходит. Фото, естественно, оплачиваются отдельно.

– Все это, конечно здорово и прям моя мечта! Но боюсь, ничего не выйдет. У меня же нет, ни диплома фотографа, ни кондитера. Хотя, если тут они обучают сами, а потом работу дают – здорово. Но опять же, не мой вариант. Я даже доучиться не успею.

– Да не надо тебе учиться. Все ты уже умеешь. Твои странички в соцсетях просмотрели, отзывы твоих клиентов почитали. Тобой довольны и тебя берут.

– Ух ты! Неожиданно. Ну, показывай. Куда идти? С кем говорить?

– Так, уже говоришь. Развел руками Кирилл. – Это кафе и еще три таких же, мой новый бизнес, наш с тобой бизнес. Это не тебя будут учить, а ты будешь учить. Отвечаешь за меню всех четырех заведений. Твори, вытворяй, фантазируй. Ищи и придумывай новое. Ты это умеешь

От обилия перспектив и информации, меня мгновенно накрыло паникой.

– С ума сошел! Я не справлюсь! Я не умею!

– Глаза бояться, а руки делают, природные мозги и сообразительность, намного важнее формальных знаний. Подписывай.

Кирилл подложил мне договор, а я, понимая, что лучшего мне ни предложит никто и нигде, подписала на свой страх и риск, трудовой договор, детей-то кормить надо.

– Спасибо, – еле выдавила из себя, борясь с подступившими к горлу слезами.

– Я всего лишь, выполняю свое обещание, – буднично отмахнулся Кирилл.

Всего лишь. Ага! Как же! Ко мне вот закралась невероятная мысль того, что эти кафешки были куплены, только по причине моей любви, к кондитерскому искусству.

Неужели он действительно. Настолько меня любит? Или это моя неуемная фантазия, опять рисует идеальные воздушные замки?

– Сейчас поедем, купим новый классный фотик и освещение для сьемки. А еще уже есть заказ на трех ярусный свадебный торт со сложным украшением. Завтра, с раннего утра, займёшься им.

– Хорошо, а можно я тебя еще кое о чем попрошу?

– Попробуй.

– Одолжи мне восемьдесят восемь тысяч, пожалуйста.

– Зачем?

– Хочу выучиться на водителя, чтобы не от кого не зависеть в этом плане. Высчитывать можешь с зарплаты, учиться буду вечером.

Очень боялась, что Кирилл заблажит сейчас, как и Миша, что вождение – это очень опасное и совсем не женское дело, но нет, повезло и здесь сегодня.

– Не боишься?

– Нет. Это ведь насущная необходимость.

Кирилл посмотрел на меня очень внимательно, с уважением и огорошил:

– Родишь мальчика, семиместный внедорожник подарю.

– Я ведь запомнила! – сказала со смехом

– А я, своих слов никогда не забываю, – ответили мне без тени улыбки. 0

