Текст книги "Забудь меня (СИ)"

Автор книги: Елена Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 25

– Пройдемте с нами, пожалуйста, – пригласил один из охранников, воинственным тоном.

– Мам, что происходит? – девочки выглядели уже крайне испуганными.

– Ничего страшного, мои хорошие, – сказала я, насколько возможно, бодрее. – Считайте это приключением. Сейчас во всем разберемся.

Я улыбнулась девочкам и прижала их к себе поближе. Нас провели в тесную подсобку и эти двое охранников встали у дверей, с самым серьезным видом, подобно бойцовским псам. Словно мы и в самом деле были преступники и не какими-нибудь, а особо опасными.

Я вытащила из сумочки телефон, чтобы позвонить Гале. Пусть заберет девчонок. И деверю, чтобы разобрался со всем этим балаганом, но один из охранников тут же подскочил и вырвал у меня из рук телефон и впихнул в свой нагрудный карман.

– Никому звонить, вам пока нельзя, – безэмоционально заявили мне.

– Да, что за дурдом здесь происходит? Вы же прекрасно понимаете, что не имеете никакого права меня задерживать! Я пришла в ваш магазин, за покупками, я за них заплатила, ничего не разбила, не испортила. Остальное вас не касается! А уж отбирать мой телефон, вы тем более, не имеете никакого права!

Я старалась говорить как можно спокойнее, чтобы не пугать девочек, но внутри меня все клокотало от возмущения и страха. Что-то мне подсказывало, что это все, непросто так. Никак привет от Захарова.

Охранники остались совершенно безучастными к моим словам, так и остались стоять у дверей, с непроницаемыми лицами, ни сказав, ни слова.

Девочки прижались ко мне еще плотнее. Я гладила их волосы, изо всех сил стараясь, чтобы пальцы мои не дрожали. Я готова была поспорить на что угодно, что приедут за нами совсем не полицейские. И что же делать? Как уберечь дочерей?

– Отпустите детей, пожалуйста. Они здесь точно не при чем. Они напуганы и уже хотят есть и в туалет.

– Ждите. Полиция во всем разберется.

Я еле сдержала отчаянный всхлип. Очень хотелось закричать, что все они твари продажные, но нельзя. Во-первых, не поможет. Этих бездушных киборгов, по-моему, ни пробьешь ничем. А во-вторых, девчонки и так уже на грани истерик.

– Сейчас со всем разберемся и пойдем, купил вам бисера на браслеты и сережки. Вы хотели сплести. Помните? Какие цвета хотите?

– Я домой хочу, к папе, – пробурчала Аня, изо всех сил стараясь не плакать.

– И я, – поддержала Алина.

В подсобку постучали и девчонки вздрогнули всем телом. Охранники открыли железную дверь и в помещение вошли двое крепких мужчин в кожаных куртках.

– Она? – спросил тот, что забрал мой телефон.

– Она, – кивнул тот, что был повыше.

Сердце мое оборвалось. Все-таки подстава, да и приехали они уж слишком быстро, наверняка, уже были в торговом центре и просто ждали сигнала.

– Пройдемте с нами, Уважаемые, – второй мужчина отступил, пропуская нас вперед. себя

Охранники вели нас к запасному выходу узкими, служебными коридорами, довольно долго. Наконец открыли большую, железную дверь на улицу. Прямо перед входом стояла черная иномарка. Один из охранников лично открыл для нас дверь с издевательски вежливым:

– Прошу.

Я подтолкнула вперед девчонок:

– Садитесь мои хорошие. Не бойтесь. Сейчас все уладим.

Девочки сели, я их пристегнула и прекрасно слышала, как один из мужчин, приехавших за нами, сказал охранникам:

– Спасибо огромное, ребят! Расчет, сейчас на карточки придет.

Мне захотелось, ни то, что плакать – выть от отчаянья! Продажные твари! Даже детей не пожалели.

Мужчины сели в машину, и она практически сорвалась с места.

– Отпустите, девочек, пожалуйста! Вы же понимаете, что Зубов это так просто не оставит. Проявите благоразумие.

Мужчины переглянулись, нагло усмехнулись, но промолчали. Интересно, сколько же им заплатили, что даже гнева самого генерала Зубова, которого здесь все прекрасно знают, не бояться? Самоубийцы! В том, что это месть за Захарова, я даже и не сомневалась. Ну, а для Семена Альбертовича, месть за нас станет делом чести. Неужели они не понимают?

Девчонки, крепко держались за руки. Алина, сидела ближе ко мне и просто намертво вцепилась в мою руку. Я чувствовала, как она вся дрожит от озноба, вызванного страхом.

– Вы уже решили, что подарите бабушке на день рождение? – спросила первое, что пришло в голову, чтобы хоть как-то их отвлечь.

– До него же еще два месяца, – удивилась Алина.

– Ну, так готовиться то заранее надо.

– А давай, мы сами, но под твоим руководством, конечно, торт ей испечем? – предложила Анюта.

– Нет. Не поверит, что сами, – возразила Алина.

– А мы видео запишем, как готовим и с поздравлением! – нашлась Анютка.

– Отличная идея! – поддержала я. – видео, для бабушки, будет намного ценнее торта. Это память о вашей любви и заботе, которая останется на долгие годы. Решено. Так и сделаем.

– Бабуля очень любит медовик с кедровыми орешками, – попомнила Аня.

– А кто его не любит, – вздохнула Алина, и в ее желудке заурчало. – Мам, тебя ведь не посадят в тюрьму? – со страхом и слезами в голосе спросила дочь. А я невольно порадовалась, что они, похоже, бояться пока только этого.

– Нет, конечно. Не за что. Ничего плохого я не делала. В полиции позвоним дяде, и он во всем разберется.

Поспешила успокоить я дочь, прекрасно понимая, что так не будет. И мы, скорее всего, не едем сейчас ни в какую полицию, а куда-нибудь загород. В глушь. От людей подальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вон как зорко за нами следят в зеркало заднего вида. И смотрят свирепо, словно голодные волки, явно настраиваясь на недоброе.

От этой мысли меня пробрал неописуемый, животный ужас и страх за детей, такой, что горло перехватило и говорить стало невозможно.

Господи! Пожалуйста! Умоляю! Спаси моих детей! Прошу! Они ведь ни в чем не виноваты! Они ведь ничем не заслужили такой ужасной и ранней смерти. Спаси. Прошу! Ангелы небесные, закройте нас крыльями своими! Не дайте беззаконию свершиться, над детьми безгрешными!

Твердила я беззвучно, отвернувшись к окну, чтобы девочки не видели моих слез, что я уже не могла удержать.

Эти двое, верно, с камнями вместо сердец родились, что так спокойно везут маленьких девочек на смерть, которую сами же и причинят холоднокровно. И мы им, наверное, даже и сниться не будем, настолько у них нервы крепкие. Интересно, у них свои дети есть?

Господи! Ну зачем ты позволяешь таким недочеловекам по Земле ходить? А если это Кара нам с Мишей за измены, то это уж очень несоизмеримо, наказанию.

Помоги, прошу! Все ведь во власти твоей! Все ты можешь. Не оставь нас в тягостный час, Всеотец Небесный!

Душу переполняло отчаянье от того, что ничем не могу помочь ни себе, ни детям своим. Если выживу, обязательно пойду на курсы самообороны и травмат куплю! А пока, упование на божью милость – похоже, моя единственная надежда на наше спасение.

И я молилась, не переставая, пока машина не остановилась.

Я в панике заозиралась посторонам, со стороны девчонок, стояла красная иномарка с открытой задней дверцей. Рядом с ней стоял молодой крепкий брюнет, который открыл дверь нашей машины.

– Добрый день! – бодрым, почти веселым тоном, поздоровался он. – Выходим! Пересаживаемся.

Но как только девочки вышли, мужчина захлопнул передо мной дверцу, и наша машина сорвалась с места. 0



Глава 26

Когда перед самым моим носом дверца захлопнулась, и тут же щелкнул замок, я пришла в ужас и начала со всей силы долбить по стеклу и дергать за ручку.

– Выпустите! Остановитесь немедленно!! Куда увозят моих детей! Куда? Остановитесь!

– Уймись! Пока я тебя на полном ходу не вышвырнул! – рявкнул тот, что сидел рядом с водителем. Попытался меня ударить, но я успела выставить руку и со всей силы скребанула по огромному кулаку ногтями.

– Аааа! Падла! Блядь! Уймись, сука! Пока не связал! Тебе только радоваться надо, что дочери не с тобой сейчас!

Мне оставалось лишь горько расплакаться. Значит, действительно моя участь уже решена, и она не завидная.

– Их отдадут отцу? – с просила с надеждой.

– Скорее всего, – не охотно, но даже с сочувствием пробурчал мужчина. И я, несмотря ни на что, готова его расцеловать от радости, за эту благую весть.

Спасибо тебе, Господи! Спасибо, что услышал, не оставил! Слава тебе! Не оставляй моих девочек по жизни! Будь с ними рядом. Поддерживай. Позволь и мне быть с ними рядом душой. И пошли легкой смерти.

Так страшно, как сейчас, мне не было еще никогда в жизни. Но умолять их о пощаде, не буду ни за что! Все равно не поможет, а унижаться – только тешить извергов.

Эх Миша, Миша! Ну почему я должна отвечать за твое распутство, жизнью? А ведь и года не пройдет, как ты женишься и снова станешь наслаждаться жизнью, и вряд ли даже будешь терзаться чувством вины за мою гибель. Да и не нужно оно мне.

Говорят, там, на верху, душе чистят память о прожитой жизни и ее уже ничего не волнует, прожитая жизнь, кажется вчерашним сном. Но я бы так хотела помнить своих девочек! Быть с ними рядом! Помогать им! Наблюдать, как они растут! Хорошеют. Как влюбятся и будут по-женски счастливы. Хочу видеть своих внуков. Петь им колыбельные!

Мы с Мишей мечтали еще о ребенке. Я ведь даже в последние месячные спираль убрала, и курс перинатальных витаминов пропивала дома. А теперь, кажется, что это было невероятно давно. Просто в другой жизни. Такой счастливой. Простой, беззаботной. Там у меня был любящий муж, и я искренне верила, что рядом с ним, нам с девочками, ничего не угрожает. Что он сможет защитить нас ото всего на свете. Ни одну напасть к нам не подпустит.

Как же так получилось, Миш? В какой момент и почему, ты стал вероломным предателем, растоптавшим всю нашу благополучную жизнь? Все наши светлые мечты и обрек меня на жуткую смерть?

Я ведь так тебя любила! Во всем тебя слушалась. Слова поперек ни сказала, ни разу! Может в этом и кроется моя ошибка? Ты расслабился? Решил, что без тебя я никто и ни что? Совершенно несамостоятельная, не приспособленная к жизни кукла, без своего мнения и каких-либо амбиций? Все равно от тебя никуда не денусь и можно меня и не уважать? Трахать всех первых встречных. Куда ж я кулема такая, от тебя денусь? Даже если узнаю.

Впрочем, уважение еще заслужить надо, а внимание мужчины, нужно уметь не только получить, но и удержать. Для этого нужно уметь быть ему интересной ежедневно. Что ж, по всей видимости, у меня не получилось. Факт. И парадокс:

Я так старалась быть идеальной! Нет… Я была для него идеальной. Чистота, выглаженные рубашки, ужены из трех блюд, ежедневно. Секс, только как он хочет, фильмы, только какие он любит, но идеалы пресны, скучны и не интересны. Вот и имеем, то, что имеем. И в конечном счете, виноватой в том, что происходит, выхожу только я одна.

Была бы самовлюблённой, самоуверенной сукой, готовой раздвинуть ноги каждому встречному, он бы, наверное, до сих пор, бегал бы за мной как собачка, чтобы этого не допустить. Я же, добровольно, ковриком легла у ног его. Вот он и вытер об меня ноги. Коврики же, только для этого и существуют.

Стало очень обидно, и очень захотелось жить, чтобы все исправить. Доказать Мише, что я все смогу и сумею и без него. Встану на ноги, заработаю денег и на достойную жизнь, и на отпуск, и на красивые платья себе и дочерям.

Если бы мне шанс. Если бы мне один только шанс.

Но мы уже выехали за город. Меня пробрало жутким ознобом, таким, что все мышцы разом свело от напряжения.

Господи! Пусть они убьют меня быстро, без мучений и издевательств. Пусть просто пристрелят, или сбросят в море. Хотя, в море бы не хотелось. Тогда даже могилы не будет. И девочкам, и маме не куда будет принести мне цветы.

Мама! Милая моя мама. Я твой единственный ребенок, друг и опора. Потеряв меня, ты переживешь адскую боль, такую, какую даже самому злейшему врагу не пожелаешь. Прости меня. За все прости! Я очень-очень тебя люблю! Ты во всем и всегда была мне опорой, знай, что я это очень ценю. Умоляю! Найди утешение в моих девочках! Не оставь их без своей поддержки.

Кирилл! Не вини себя ни в чем, пожалуйста! Спасибо за то, что не оставил в трудную минуту. За то, что любил все эти годы. За то, что был моей живой водой. Действительно был. Не дал погрузиться в пучину одиночества и отчаянья, после предательства отца.

Девочки! Милые мои! Счастье мое! Радость моя! Очень вас люблю, помните это. Навсегда сохраните в своем сердце это знание! Никто и некогда не будет любить вас так сильно, как я. Я очень горда тем, что после меня остаются столь прекрасные душой и телом создания. Вам будет очень-очень больно! Но мне даже думать об этом невозможно.

Мы поднимались в горы. Ну, точно меня сбросят в море, и я стану кормом для рыб. Грустно. Однако быть кормом для рыб, мне показалось более благородным, чем для червей. Хотя, скоро мне станет совершенно все равно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Изредка, аккуратно проезжали машины вниз. Вот бы кто-нибудь догадался, что мне отчаянно нужна помощь и спас, словно супергерой из мультика. Но жизнь, увы не мультик, а страшная реальность.

Единственное, что мне осталось, это любоваться красивой Крымской природой напоследок.

Внизу, вдали виделись, паля с цветами и пшеницей. Прямо, море и горы. Невероятная красота, подчеркивающая величие создателя. Наслаждаться бы и наслаждаться ей. Погода разъяснилась, и выглянуло солнышко. Словно лично для меня, напоследок.

Красота кругом. Так было до нас – так будет после нас. – Правильно сказал Кирилл, точно. Меня сейчас не станет, а красота останется.

Мне вдруг очень захотелось, чтобы машина сорвалась сейчас вниз, с узкой дороги. Почему я одна должна сейчас умирать? А мои душегубы спокойно вернуться к женам и детям. И где же в этом хоть тень справедливости?

И зачем я только поперлась тогда к Мише с этим гребаным тортом? Нет бы, дома его спокойно дождаться! И все бы сейчас было хорошо. Да жила бы сейчас, как и прежде, как дура в наивных представлениях о самом лучшем на свете муже, но жила бы! Все не плохо было ведь!

А могла бы и просто спокойно закрыть дверь и уйти без истерик! Ведь тысячу раз слышала от знакомых и по тв, что все они одинаковые! Все изменяют. Натура самца такая. Где вы видели быка, верного одной корове? Выпусти в стадо – всех телок оприходует. Главное, чтобы не обижал, детям время уделял и денег не жалел.

И ведь у меня, у дуры, все именно так и было!

Получается, и в том, что происходит сейчас, тоже только я виновата?

Ну вот! Как ни старалась держаться, а паника накрыла. Руки задрожали так, словно меня током било.

Машина меж тем въехала на горное плато, очень осторожно развернулась для обратного спуска вниз и встала. Мужчины вышли и открыли мне дверь.

– Выходи! – прозвучал жесткий приказ.

Вышла и водитель тут же, крепко схватил меня сзади за плечи.

– Руки! – потребовал второй, в его руках была веревка.

Горестно вздохнула и покорно протянула мужчине сложенные вместе руки.

И почему я не умею водить? Могла бы попытаться их вырубить и уехать. Хотя, где мне без умения справиться с такими шкафами. Если с одним, каким-то чудом, может и справлюсь, то с двумя – точно без шансов.

С трудом подавила горестный всхлип.

Мужчина накрепко связал мне руки, другой конец веревки намотал на кулак и потащил меня за собой.

– Шагай! – поступил короткий приказ.

Пошагала. Куда деваться то. И реально радовалась каждому вздоху, чистейшего горного воздуха, словно самому желанному в жизни подарку. Не ценим мы в повседневной жизни, обычные вещи, а зря, очень зря.

Ходить, дышать, говорить, любить. Смотреть на прекрасные цветы и голубое небо, это все неоценимые дары Всевышнего для нас. Вот бы мои девочки, поняли это раньше, чем я. тогда, они совершенно точно, будут намного счастливее меня.

Мы поднимались все выше и выше, выступы были все круче и меньше, я смертельно устала и пару раз даже чуть не сорвалась с особо узких выступав, а сорвавшись, я бы непременно утянула за собой того, кто вел меня как овцу на веревке. Но меня всегда уверенно поддерживал шедший сзади мужчина. Я жутко устала, но, естественно, даже не думала просить передохнуть.

Наконец меня привели в небольшую пещеру, велели сесть и крепко накрепко связали ноги от лодыжек до самых колен. Сняв при том с меня кроссовки. Покрепче затянули и завязали верёвки на руках. И пошли к выходу

– Отдыхай. Не скучай, думай над своим поведением.

– Конкретно, над тем, что бывает, когда уводишь мужа у лучшей подруги.

Дополнил водитель и заставил мое сердце пропустить удары от шока. Голова закружилась, отказываясь соображать.

– Что все это значит? Куда вы?

– А кричать не советую. Камнепад вибрациями спровоцировать можешь.

Мужчины бросили на меня последние, насмешливые взгляды и быстро скрылись из вида, спустившись вниз.



Глава 27

Сердце колотилось, с такой силой, что грозило пробить грудную клетку. Его удары отдавались реальной болью в груди и голове. Я чувствовала биение пульса на висках с такой силой, что боялась, что голова моя не выдержит и расколется на части. Сильно затошнило. Значит, резко поднялось давление и нужно просто отдохнуть и успокоиться.

Успокоиться. Легко сказать. Как сделать? Откинулась назад, вытянулась на прохладном каменном полу и принялась глубоко дышать, радуясь тому, что хоть рот мне не заклеили. Не знаю, сколько я так пролежала, но в итоге уснула, а проснулась от того, что дико, до боли уже замерзли ноги и хочу в туалет.

Что же делать? Ведь даже сесть на попу, будучи полностью связанной, очень непростая задача.

Руки были связаны очень крепко, и грамотно, пальцами до узелков недостать. Остается лишь искать острый камень, чтобы перетереть их. В фильмах, я такое много раз видела.

Внимательно осмотрела пещеру, нашла острый выступ, кое– как извернулась и подползла к нему. Еще больше времени потратила, чтобы удобно пристроиться к нему и начать работу.

Боже! Как же это не просто! И совсем не так быстро, как в кино. Но я не сдамся! Я хотела шанс выжить – я его получила, и сдаваться сейчас не время.

С каждым движением, получалось все лучше, руки уже не соскальзывали с острого выступа. Я поймала нужный ритм. Перестала суетиться и дело пошло.

Спасибо тебе, Боже!

Как же страшно то было! Я ведь реально уже простилась с жизнью, а убивать, меня оказывается, и не собирались, но тут вспомнились слова из сказки Пушкина о мертвой царевне и семи богатырях:

Крепко связаны ей локти,

Попадется зверю в когти:

Меньше будет ей терпеть,

Легче будет умереть.

Ага! Щазз! Не дождетесь! Своего шанса выжить и вернуться детям, я не упущу.

Ах ты, Елена, в твою мать, премудрая, воистину!

Чего не ожидала, того не ожидала! Это ж надо было такую операцию провернуть! Сам генерал Зубов, охренеет, точно! И откуда только у тебя такие деловые знакомые нашлись? Сколько же ты им заплатила и где деньги взяла? Или не деньгами расплачивалась? Впрочем, это не важно. Ответишь! За все ответишь. Особенно за испуг моих детей.

Мужа я у тебя увела! Серьезно? А может, давать ему надо было чаще, и борщ научиться варить? Может тогда бы он не бегал ко мне ежедневно. Не думала в таком ключе?

Возмущение меня переполняло и придавало силы активнее двигать руками. Спину жутко ломило, а еще в плечах и пояснице, но это все мелочи! Это все такие мелочи! Тем более что чувствую, что получается, нитки истончаются.

Неужели Лена думает, что я не выберусь. Вот просто замерзну насмерть связанная, или от голода умру? Ну, так я тебя удивлю, моя хорошая! Мне понадобиться еще очень много сил, чтобы не удушить тебя, тварь, собственными руками, когда увижу. Интересно, куда ты дела моих детей? Явно же не к генералу повезла и не у себя в гостях оставила. Ну и какие варианты? О самом страшном, думать категорически не хотелось. Да и Лена на это не пойдёт. По крайней мере, я на это очень надеялась. Значит, остается одно – отвезти их к отцу. Отвезти на машине. Так как для поезда и самолета, нужно письменное разрешение от родителей, заверенное по паспорту.

Бедные мои малышки! Как же вы за меня сейчас волнуетесь! Как же вам сейчас за меня страшно! Не прощу! Эти ваши эмоции, я ей никогда не прощу! Интересно, чем она вас сейчас утешает? А может, сказала, что я умерла? Не веря, что такая кулема как я, способна выжить? Я теперь уже ничему не удивлюсь!

Тварь! Как же ты могла вмешать детей? Сама ведь мать! Ну, есть у тебя ко мне претензии, ну так со мной, один на один и разберись! Испугалась? Слабо?

Хотя, тут все намного глубже. Она отняла у меня самое дорогое. Типа, как и я у нее, Кирилла. Она заставила меня проститься с жизнью, как и я ее, заставила проститься с мечтами о жизни с Кириллом.

Та еще ведьма! Стоит отдать ей должное.

Но как же ты собиралась из всего этого выкручиваться, учитывая, что генерал этого так не оставит? Надеялась на жалость по-родственному? Ой, зря! Все в роду Зубовых знают, что ты за птичка и сочувствие тебе явно не светит! Уж от генерала особенно.

Я не знаю, сколько так пролежала, жутко злясь, прокручивая все события и без устали, не обращая внимания на жуткую боль в спине и усталость в руках, перетирая веревки, но одна из них, наконец, лопнула, чем несказанно меня воодушевила, следом лопнула вторая, потом третья и четвертая. Передохнув, немного, перетерла пятую и шестую. Последнюю, с огромным узлом, просто сняла.

И клянусь, в последний раз я была так безмерно счастлива, только когда мне на грудь положили Алинку, что родилась второй.

Размяла затекшие руки, оперившись на них, села, потратила немало времени, чтобы развязать веревки на ногах, узлы были очень тугими, а в пещере уже стемнело. Похоже, придётся заночевать здесь.

Боже! Как же холодно и жутко! Я же здесь околею до утра! Не зря у меня забрали кроссовки! Предполагали все-таки, что развязаться я сумею. А вот спуститься босиком по горам, не подготовленному человеку, точно нереально.

От отчаянья захотелось плакать горько и громко, но нельзя. Отчаянье в такой ситуации точно не выход.

Нужно прислушиваться, вдруг услышу голоса туристов, спускающихся вниз, или поднимающихся вверх. Это мой единственный шанс на спасение.

Села возле самого края пещеры и стала слушать тишину, стараясь не дать горькому отчаянью заполнить душу, очень старалась заменить его, на спасительную надежду. Но время шло, солнце уже пошло на закат, а мне слышались лишь крики горных орлов. Один даже присел рядом, держа клювом здоровенную, еще трепыхавшуюся крысу. Уставился на меня очень недобро, словно я была непрошеной гостьей в его доме. Может, так конечно и было, но я не по своей здесь воле и деваться мне не куда, так, что, не оставалось ничего кроме как запустить в хозяина гор камнем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Орел улетел, и я снова осталась одна.

Я потеряла счет времени, мне каждая минута казалась вечностью.

Старалась не смотреть вниз, только вдаль, на величественные горы и чистое, слегка красноватое уже, в лучах заката, небо.

Холодно. Как же холодно. Сидеть, стоять холодно. А впереди еще целая ночь. Сейчас всё бы отдала за костер. Я бы и попробовала высечь искру из камня, но не нашла ничего в пещере, на чем его можно развести, ни мха, ни шерсти, ни веток. А выходить из пещеры помня, как там узко и круто, просто не решилась. Возможно завтра, как рассветёт, я и попытаюсь спуститься. Сидеть тут и ждать счастливого спасения, смысла нет. Мы не в сказке. Сейчас, вообще, пожизни, никто тебе не поможет, если сам себе не поможешь.

Мне бы только эту ночь пережить.

Как же холодно то. Просто нечеловечески холодно.

Если я здесь насмерть околею, к утру, то видит Бог! Не смогу простить даже Кирилла, спустя и десять жизней!