Текст книги "Забудь меня (СИ)"

Автор книги: Елена Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 31

Слова сына ранили глубже самого длинного ножа. Он пусть не прямо, но вполне внятно доносил до меня ту истину, которую я знал и видел всегда. С самого первого дня. Просто не хотел официально признавать ее существование, озвучивать ее не хотел. Так как люблю сына, по-другому, конечно, но не меньше, чем жену.

А еще, с самого начала мне и самому было интересно ее проверить, насколько сильно она меня любит и насколько морально устойчива. Как скоро поведется на дерзость и настойчивость молодого нрава и тела.

Она не велась, упрямо сжимала руки, из последних сил иногда сдерживаясь, чтобы не навешать наглецу оплеух. Глотала слезы. А каждую ночь со мной неистовствовала в доказательство своей любви. И мне это чертовски нравилось! Заводило, будоражило! Добавляла огня в отношения.

Маришка доказала мне свою верность и преданность. Я даже был искренне благодарен за это сыну.

Но упрямец, весь в меня и не сдавался. Но марина научилась совершенно не обращать на него внимания. Она была моя. Полностью и безраздельно. Такая тихая, послушная, уютная и на все готовая, что лет через пять привыкнув к ней, как к любимому, уютному банному халату, который всегда под рукой. В сексе она тоже консервативна, только вечером и только в постили и я заскучал. Вследствие возраста, появились проблемы с эрекцией, и чтобы держаться бодрее и на плаву, мне пришлось завести отношения на стороне. Даже не отношения; ебля на пару раз с каждой, не больше. Завоевать очередную, довести до оргазма разными способами и кончать им в ротик, боже! Как же это, обжигающе, порочно. Крыше сносно! Снова чувствовал себя альфа самцом, как в семнадцать.

Перед мариной, конечно, немного чувствовал себя виноватым, понимал, что, если девочка узнает, я разобью ее такой идеальный, чистый мир. Сожгу ее наивное сердечко, наплюю в душу. Она была очень уверена в себе, за счет своей молодости и во мне. Считала меня идеальным, самым лучшем на свете. Говорила мне об этом каждый день. Искренне говорила, и таким я для нее и хотел оставаться всегда и несмотря ни на что. И поэтому, компенсируя свою вину, я старался угождать ей во всем в быту. Самые лучшие платья, шкатулки ломились от украшений, а туалетные столики от косметики. Трижды в год, летом, на майские и зимние праздники, выезжали отдыхать. Не жалел денег на ее хобби. Все в доме было завалено всякими формочками для выпечки, инструментами и шприцами. Не жалел денег даже для ее матери. Хоть ей-то уж точно ничем обязан не был.

Хотя… она же воспитала для меня самую чудесную на свете девочку. Мою любимую, девочку. Вернувшую меня к жизни в очень тяжелый момент, Марина, стала моим ангелом, моим спасением. Наши чудесные дочери, нескончаемым источником счастья для меня. Потерять их, я боялся больше всего на свете. А, как известно – то, чего больше всего боишься, по закону подлости однажды и случается.

Ведь каждый раз, когда трахал очередную шалаву у себя в кабинете, побаивался того, что неожиданно может нагрянуть жена. Но эти мысли лишь больше разогревали и будоражили, добавляя львиную долю кайфа.

Марина никогда не приходила без звонка. Никогда. До того проклятого дня.

Испекла торт. Хотела меня порадовать. Сделать сюрприз. А получилось, что сделал я ей. Да еще в день юбилея со дня свадьбы. Никогда себя за это не прощу! Никогда.

Но повела себя Марина, совсем не так как я ожидал. Всегда казалось, что, увидев такое – просто заплачет и убежит, а она несчастную девку чуть не убила!

Удивила, Мариночка. Очень удивила.

Я шел домой потерянным. Судорожно соображая, какие слова подобрать, чтобы извиниться и вымолить прощения. А еще, очень боялся, что моя трепетная лань, попытается руки на себя наложить. Перед глазами уже мелькали самые ужасные картинки, когда меня поймали те трое, чтобы передать привет от Захарова.

Я сам отправил ее и девочек с Кириллом, и теперь я ясно читал в глазах мальчишки, пылающий огонь страсти. Он готов был меня на куски разорвать за те страдания, что я причинил объекту его многолетнего вожделения.

Что ж, Мариночка! Давай, отомсти мне с ним. Натешься. А потом, когда обида на меня чуть поутихнет, и уступит место жалости к моему нынешнему положению, и тебя будет сжирать чувство вины за измену, а оно тебя будет сжирать обязательно, потому как ты меня еще любишь. В сем сомнений нет. Тебе будет куда легче меня простить.

Хотя, сссукаа!! Как же это чертовски неприятно осознавать, что твоя женщина, у которой до этого был только ты один, кончала под кем-то другим! А тем более, под твоим сыном. Любимым сыном.

Но если подумать и в этом были свои плюсы. Теперь я на собственной шкуре чувствовал то, что все годы от моих измен чувствовали мои жены и чувство это надо сказать пренеприятное, обида и брезгливость, скребли по душе, словно тупой нож с острыми зазубринами. Врагу не пожелаешь такое пережить.

А еще, я понял, насколько люблю ее. Она была необходима мне как воздух. Ее ласка, забота, слова поддержки и вкусные обеды. Как же мне всего этого не хватало.

Моя первая жена Ирина, была моей первой любовью, и я ее тоже, но даже она не любила меня так сильно, как любила моя Мариночка. Мой трепетный, нежный, ангел. Я сломал твой мир, малышка, и я никогда себе этого не прощу. Но я уверен, что ты простить меня сможешь. Твоя любовь велика и всесильна.

– Паап. Ну, поешь, пожалуйста! Хоть немного. А то так совсем не поправишься.

Отколол кусочек котлеты и отправил в рот, только чтобы успокоить дочь. Есть совсем не хотелось.

– Кушай, кушай, что дают! Маринкиных котлет, тебе теперь не видать. Просрал. Вернее, протрахал, – злорадствовала бывшая супруга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Блядь! Угораздило же попасть именно в то отделение, где она заведующая! Каждый день теперь сживает меня со свету своим змеиным языком, словно дел у нее других нет. И ходит, и ходит, раз на дню. Полюбоваться до чего я бестолочь такая себя довел, своим неумением собственный хуй лишь до жены доносить.

Вот блядь, было б все так просто в нашей жизни!

В палату вдруг без стука вошла Лена. Бывшая жена Кирилла. Плотно закрыла дверь и лишь тогда поздоровалась.

– Всем привет! Не ждали?

– Кого не ждали, того не ждали! – удивилась бывшая. – Тебя каким ветром к нам?

– Я привезла Михаилу Альбертовичу девочек. С Мариной их оставлять сейчас просто опасно. Она.. Она после вашей ссоры принимает вещества, ну… вы понимаете… А еще она… спит с вашим сыном, и я считаю, что девочки не должны этого видеть и с вами им будет лучше. Она тут вообще на несколько дней пропала и ее найти до сих пор не могут. О самом худшем, я, конечно, думать не хочу, ноо….

– Ты чего городишь? Как пропала? Какие наркотики? Кирилл только вчера у меня был и не слово про то не сказал.

– Я же говорю – она с ним спит сейчас в открытую уже, и я думаю, у них это давно. Возможно, они сюда прилетели вместе, вот он вам и не сказал.

– Бред какой-то! Да если бы она была с Кириллом. Он бы ни за что не позволил ей наркотики и детей бы она не бросила никогда!

– Верно! – поддержала Ира. – А вот, в то, что он спит с ней, и уже давно. Охотно верю. А тебе, небось, завидно стало. Решила отомстить, сдав?

– Постой! Ты, что забрала детей у матери? – я просто не мог поверить в то, что то, что происходит сейчас, происходит в реальности. – Где они?

Девчонки сами вбежали в палату с криком:

– Папочка! Где мама?

– Она с тобой?

Дочери были крайне встревоженными, в их глазах застыл страх и слезы, что грозили вот-вот пролиться на лицо.

– Нет, мои хорошие! Я не знаю где мама сейчас.

– Как?

Анютка побледнела так, что я испугался, что сейчас свалится в обморок, а Алина подбежала к Лене и стала ее пинать:

– Где наша мама? Ты обещала, что она будет здесь! Куда ее увезли те дядьки? Отвечай?!

Ира пыталась удерживать Алинку, которая будь ее воля, Лену бы просто в клочья порвала сейчас.

Глядя на отчаянье детей, я понимал, что случилось самое страшное, и сердце мое начало пропускать удары.

Где она? Что ты с ней сделала? – прошипел я, трясясь от злобы. Эхх! Сил бы мне, я бы своими руками свернул ее Куринную шею.

Лена выглядела крайне спокойной, даже излишне безэмоционально. Для подобных новостей. Говорила четко и ровно. Заготовлено.

– Если хотите ее вернуть, не отдавайте ей девочек. Иначе, она останется с Кириллом, и вы их больше не увидите.



Глава 32

Лену задержали прямо в больнице. Нам сообщили, когда мы были в трех часах пути от города. За организацию моего похищения и за похищение не совершеннолетних ей грозило восемь лет тюрьмы.

И на что только она рассчитывала, все это затевая? Неужели не понимала, чем все это для нее закончится? Безумицу, несмотря ни на что, было просто жалко.

– Я не буду писать заявление. Мне достаточно будет, если она более не появиться никогда в моей жизни.

– Однако проучить ее стоит. И неделька в камере ей не повредит, – мстительно ухмыльнулся Кирилл.

Против недельки и я не возражала. Тот ужас, что я пережила, прощаясь с жизнью, еще и не того был достоин.

Капитан, что позвонил Кириллу с отчетом, сказал, что дети напуганы, конечно, но с ними все в порядке. О них позаботится Вера. Мне натерпелось с ними поговорить, успокоить. И я попросила Кирилла позвонить сестре, была вся в нетерпение, так хотелось поговорить с детьми, но, то, что я услышала по громкой связи, повергло меня в шок:

– С девочками все в порядке. Не волнуйтесь. Я их накормила, дала успокоительное. Спят сейчас. Но вам лучше не приезжать сюда. Не расстраивайте их.

– Ты о чем?

– Пока Марина не договориться с отцом, и он не разрешит, я их вам не отдам. Поезжайте сразу к нему.

– То есть, как не отдашь? Ты что? – обалдел Кирилл.

– Я все сказала. Пусть Марина договаривается с отцом сначала, – Вера отключилась, оставив нас в недоумение.

На сердце стало так тяжело, словно его бетонной плитой придавило.

– Я так и знала, что будет так. Так и знала, – простонала я, впиваясь ногтями в ладони.

– Обо всем договоримся, не переживай, – ласково улыбнулся мне Кирилл, но мне было совсем не до его нежности. В случившемся сейчас, есть и его вина. Я же предупреждала. Отомстить мне детьми, для Миши как сам Бог велел сейчас.

– А ведь я тебя предупреждала, что будет именно так! Ты только представь, в каких красках им все Лена расписала и еще неизвестно как детей по дороге настроила.

– И что ты собираешься делать? Уступишь? Вернешься к нему?

В глазах Кирилла была такая боль, что мое сердце сжалось тоже, да так, что стало больно дышать, но дети для меня дороже всего на свете.

– Дети для меня дороже всего, я тебя сразу предупредила об этом, но не думаю, что Миша теперь горит желанием жить со мной.

Кирилл презрительно фыркнул:

– Я тебя умоляю! Что ему еще остается? Кому еще он нужен? Да он сам уже давно умолять тебя готов о прощение. Девочки, конечно, придают ему сил теперь. Но не прогибайся. Умоляю!

– Да мне бы только суметь их забрать, – тихо прошептала, уже готовясь к всевозможным и самым отчаянным шагам, если миром все решить н удастся. Самое главное, чтобы девчонки согласились поехать со мной, а со всем остальным, мы справимся.

***********

Несмотря на то, что, когда мы приехали, было уже поздно и приемные часы в больнице закончились, к мужу меня пустили. Видимо Ирина, Алексеевна предупредила о моем приезде.

Михаил лежал в отдельной палате. Явно Ирина Алексеевна, проявила заботу, по старой памяти, как заведующая отделением.

Михаил спал, лежа на спине, под правой рукой лежал все еще включенный планшет. Видимо, уснул Михаил недавно.

Первая эмоция от увиденного: шок!

Как же он постарел! Практически полностью поседел.

Если раньше, Михаил выглядел лет на пятнадцать, а то и двадцать, моложе своих лет, то теперь, ровно на столько же, он был своего возраста старше. Глубокие морщины, обвисшая серая кожа. Сразу понятно, что человек мало того, что тяжело болен, так еще и не одну бессонную ночь провел в тяжких и безрадостных думах о своей жизни. Возможно, даже искренне в грехах своих покаялся.

Дааа. Каждый из нас, за это время, сполна заплатил за все свои грехи. Но самое страшное было в том, что мужчина лежащей на больничной койке, был теперь для меня совершенно чужим. Я даже горечи от его предательства больше не чувствовала. Ни нежности, ни даже сочувствия и жалости, казалось бы, положенных в ситуации, когда человек в тяжелом состояние в больнице. Но их не было. Ничего я по отношению к Михаилу больше не чувствовала. НИЧЕГО! Ровно так же, как ничего не чувствуешь к десяткам прохожих на улице.

Странно. Я же должна хотя бы злиться. Или чувствовать себя обиженной, уязвленной. Но не чувствовала. Душу и сердце, словно изнутри выморозили. А может, я просто устала до такой, нечеловеческой степени за все эти дни, что сил не остались даже на эмоции.

Взяла стул, стоящий возле небольшого столика, повернула его к кровати и села. Миша открыл глаза и поспешил присесть, опираясь на подушку, далось ему это не легко. Словно действительно глубоко немощному старику.

Ну, и кому теперь из своих полюбовниц ты будешь нужен, Казанова? – проснулась-таки моя внутренняя дьяволица.

– Я ждал тебя, но задремал, прости.

– Ничего. Я тебя долго тревожить не буду, просто скажи, зачем ты это делаешь?

– Что именно?

– Ты себе даже представить не можешь, что за ужас мы с девочками пережили! А сколько страху они натерпелись пока ехали сюда, а мне нельзя их даже увидеть, обнять, успокоить!

Вот и начала оттаивать моя заледеневшая душа, наполняясь огнем ярости. Когда дело касается любимых детей – равнодушию не место.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сделала глубокий вдох.

Спокойно, Марина. Спокойно. Помни, что Миша любит дочерей не меньше, чем ты.

– Я просто тоже очень люблю их, Марин. И не хочу потерять. Я ведь прекрасно понимаю, что, если вы их увезёте, я смогу их обнимать, не чаще двух раз в год, в лучшем случае, а для меня это мало, очень мало. И для них тоже.

– А кто тебе сказал, что мы куда-то уезжаем? Я же тебе говорила, что единственное, что мне от тебя нужно сейчас, это что бы ты, не прекращал выплачивать ипотеку. Алименты можешь не платить. Сами справимся.

– Значит, ты не поедешь с Кириллом? – глаза Михаила аж просияли от счастья и готова поклясться, надежды.

Уехать с Кириллом, жить в том доме, на берегу моря. Я бы открыла свое уличное кофе с фирменными сладостями, он бы свою охранную фирму, как когда-то мечтал, родила бы ему еще троих мальчишек, для ровного счета с нашими дочерями, и жили бы мы все долго и счастливо, у самого синего моря.

Хорошо бы было! Как в сказке. Да только у нас не сказка, а суровая быль.

– Вы тут оптом долбанулись, что ли?

– Прости! Прости меня, пожалуйста, Мариша, – Михаил взял мою руку своей, а на меня такое чувство брезгливости вдруг напало, словно по ней полз мерзкий паук.

Интересно, во скольких шлюх погружались эти мерзкие пальцы, за время нашего брака? Соки скольких женщин их обагряли? Нет. Лучше мне этого не знать. Да и какая теперь разница? Для окончательного решения уйти и прекратить отношения, мне довольно и всего одной. Например, той, что я лично видела.

Хладнокровие меня оставило окончательно. Захотелось закричать, чтобы не смел никогда больше прикасаться ко мне, своими грязными руками, от которых для меня теперь всегда будет пахнуть смазкой других женщин, но нельзя. Кричать нельзя. Ради наших дочерей мы должны расстаться как можно спокойнее и мягче. Не заставляя их страдать от наших разборок. Холодное сердце, с которым я сюда зашла, в этом лучший помощник сейчас. Поэтому руку Михаила, я не убрала, лишь сделала глубокий вдох, который получился надрывным, и спросила:

– Когда тебя выписывают?

– Через три дня, если результаты сегодняшних анализов врачей устроят.

– Отлично. За это время подыщи себе квартиру. Все твои вещи я соберу. С девочками можешь видеться, когда захочешь, но лучше на твоей, или нейтральной территории. Позвони Вере, скажи, что за девочками приеду завтра утром, к десяти. На развод тоже подам завтра же.

– Пожалуйста, Мариш, не торопись с этим. Остынь. Обдумай все. Я понимаю, что с твоей точки зрения, я теперь подлец, подонок и свинья. Но разве же я был тебе плохим мужем все это время, или может, был плохим отцом?

– Хорошим был. Очень хорошим. И тем мне обиднее и тяжелее смириться со всей этой ситуацией. Я больше никогда не смогу относится к тебе с тем же трепетом и нежностью, что и раньше. Никогда не смогу тебе доверять и делить с тобой постель. Мне невероятно мерзко даже за руку тебя держать сейчас, едва представлю, во скольких женщинах за наш брак, она побывала. Так, что это конец, Миш. Конец. Жить дальше, со всем этим, для меня просто невозможно. Но я искренне хочу остаться с тобой в добрых отношениях, ради наших дочерей.

– Хорошо, я понимаю, – тихо ответил муж, еще крепче сжав мою руку, давая понять, что вовсе не согласен с моим решением и отступать, не намерен – Всегда был искренне благодарен твоей маме, за то, что она воспитала тебя такой правильной. Но знай, что я все же буду ждать твоего прощения. И буду рад принять тебя, ни смотря, ни на что.

– Не жди. Нет смысла. Если найдешь кого-то, я буду только рада. Я позвоню завтра. Может, и зайду с девочками.

Я встала и направилась к двери, но Михаил остановил меня неожиданным вопросом:

– Ответь честно: за все эти десять лет, не считая минувших недель, ты хоть раз была с Кириллом?

Глава 33

– Ответь честно: за все эти десять лет, не считая минувших недель, ты хоть раз была с Кириллом?

Я невольно усмехнулась. Вопрос был задан так, что стало понятно, что Миша даже не сомневается, что после его измены я спала с Кириллом, чтобы ему отомстить. А еще, Миша, сто процентов не сомневался в своем собственном сыне, а точнее в том, что тот не упустит возможности воспользоваться ситуацией и развести меня на секс из мести.

По сути, так и было. Но оправдываться за это, я не собиралась, а на вопрос ответила абсолютную правду:

– Нет.

– А сейчас, какие у тебя планы?

– Какие бы ни были, тебя они не касаются уже. Поправляйся.

Я ушла без какого-либо сожаления. Не было и чувства жалости к Михаилу. Я знала, что он получил, по заслугам, не только передо мной, но и перед первой женой. С которой упружил двадцать четыре года и изменял ей, судя по рассказам их детей, едва ли не с первого дня, судя по их вечным скандалам.

Это я, дурочка глупая, как нацепила с первой нашей встречи розовые очки счастья, так и до последнего не желала их снимать.

Хотя, если оглянуться, не о чем не жалею. За многое Мише благодарна, но возвращаться тут не к чему, и нет ради чего. Дети уже взрослые, все понимают.

Страшно, конечно, оставаться без поддержки крепкого мужского плеча, но ничего, переболеем, привыкнем, а там, может и счастье с каким-нибудь хорошим человеком улыбнётся.

Крест я на себе не ставила и искренне радовалась, что с Михаилом удалось насчет девочек договориться полюбовно, без истерик. Даст бог и дальше продолжим общение в такой же манере. Ради детей и всего хорошего, что, между нами, было.

Кирилл не стал заходить вместе со мной. На этом настояла я сама, чтобы персонал больницы не доложил его матери, что мы были вместе. Он ждал меня за углом.

– Ну как? Договорились?

– Вроде да. Он боялся, что я останусь с тобой в Крыму вместе с девочками, после всего, что ему Лена наговорила. Поехали домой. Устала, сил нет.

Я чувствовала себя просто невероятно уставшей. Хотелось только одного – принять горячий душ и упасть в теплую постель, и чтобы никаких будильников в шесть утра. Но водитель подвез нас не к моему дому, а к дому Кирилла.

Я закатила глаза и фыркнула. Нашел время! Впрочем, это ведь наша последняя ночь. Больше мы можем и во все никогда не увидеться, разве что на Мишиных похоронах.

Подумала и тут же прикусила язык. Дай бог, до этого момента еще лет тридцать, а то и больше.

Высадив нас возле подъезда, парень тут же уехал.

– Куда он?

– В гостиницу.

У самой двери подъезда, стояла очень высокая и красивая девушка, Длинноволосая блондинка. Она, не отрываясь, смотрела со злостью и слезами в глазах на нас с Кириллом. А того, при виде незваной гостьи, перекосило как от резкого приступа зубной боли. Девушка у подъезда, была для него явным нежданчиком.

Я невольно усмехнулась: красивая она. Умеет Кир выбирать женщин. Непонятно даже как я оказалась в его списке. Краситься не люблю, коротких платьев не ношу. Губы не прокачиваю и за волосами не ухаживаю в салонах. Так, обычная, серая мышка с русой косой, через плечо. Дала бы ему сразу, так он бы на завтра со мной уже и не здоровался бы, а меня же вот черт дернул заупрямиться. Впрочем, сегодня наша последняя ночь и уступать ее я никому не намерена. Мне было просто необходимо сбросить напряжение последних, адски тяжелых дней, почувствовать себя в безопасности, под защитой и что греха таить, просто хотелось этого молодого, сильного тела. в конце, концов, теперь не известно, когда и с кем случится мой следующий секс. на случайные связи с первым встречным, я точно никогда не пойду.

– Пойдем, – Кирилл демонстративно взял меня за руку и повел за собой.

– Здравствуй, Юля, – обратился он к замершей возле двери девушке, заметно увеличенные губы девушки дрожали, из глаз невольно текли слезы.

Мне было жаль бедняжку. Не на того ты поставила детка, не на того. Повезло еще, что он имя твое помнит.

– Ты ко мне? – Кирилл задал очень жестокий вопрос, ответ на который был очевиден.

От его голоса девушка вздрогнула, поспешила утереть слезы со щёк и ответила сухим, севшим голосом:

– Нет. Уже нет. Простите. Доброй ночи.

Девушка аккуратно обошла нас, бросив на меня, нет совершенно точно не злобный, сочувственный взгляд. Мол, видишь, какой он. Но я и так это знала. Всегда знала. Сын своего отца, что еще тут скажешь.

Каблуки несчастной девушки с разбитым сердцем, быстро застучали по асфальту, а Кирилл аж выдохнул, явно от облегчения, что обошлось все без скандала. Я не сдержала смех:

– А ты тот еще подонок, Кирилл Михайлович!

– Я ей ничего и никогда не обещал. А удовольствие мы получали взаимно. Оба.

– Оо! Избавь от подробностей.

– Прости.

Кирилл пропустил меня в свою съемную квартиру, в которой я еще ни разу не была, и вдавил меня в стену собой, едва закрыл дверь.

Я не сопротивлялась, напротив, со всем возможным жаром ответила на его поцелуй, смело вторгаясь своим языком в его рот.

Губы Кирилла реально были сладкими и мягкими. Поцелуй опьянил так, что у меня голова пошла кругом. Я отстранилась от мужчины лишь за тем, чтобы позволить ему снять с себя блузку и бюстгалтер. А затем снова притянула его к себе, для страстного поцелуя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не отрываясь от моих губ. Кирилл чуть приподнял меня, я обвила его ногами и прижалась к нему еще крепче. Так мы и дошли до большого дивана.

Кирилл положил меня и тут же чуть спустился вниз, и припал губами к моим давно уже твердым соскам, заставив меня извиваться и стонать от невероятного блаженства, что дарили его губы. Он чуть прикусывал напряженные соски, затем проводил языком по самому кончику, от чего у меня дыхание перехватывало. Чуть отпускал губами, а затем снова захватывал и повторял изысканные ласки.

Одновременно, Кирилл расстёгивал мои джинсы, а когда, спустив их, просунул руку в трусики и обнаружил, что я уже невероятно влажная для него, издал просто звериный рык и поспешил встать, чтобы стянуть их с меня вместе с трусиками, а затем встал передо мной на колени.

– Прижми к себе ножки, – от его хриплого голоса и взгляда, что был полон хищной, звериной порочности, меня пробило дрожью от макушки и до пят. Все тут же исполнила. Максимально разведя их, прижала к себе, поддерживая руками.

Кирилл чуть потянул меня на себя, и тут же припал губами к возбужденному клитору. Его распутный язык то медленно кружил, заставляя затаить дыхание, то был невероятно быстрым, и тогда я задыхалась от шквала будоражащих ощущений, впиваясь пальцами в диванные подушки так, что слышался треск их ткани.

Одновременно, Кирилл ввел в мое лоно пальцы. Сначала его движения были мягкими и ласкающими, но, когда я достаточно увлажнилась, движения стали очень глубокими и резкими, а к двум пальцам, добавился третий.

Кирилл брал меня очень властно и даже грубо, до боли. До очень приятной и желанной боли. Я чувствовала, что стала уже невероятно влажной, а мое тело достигло придельной чувствительности. Я закусывала губы, чтобы не заорать на весь дом и не испугать соседей.

А еще, мне до безумия хотелось прижиматься к нему всем телом во время пика удовольствия. Хотелось полностью быть под его защитой. Принадлежать ему. Чувствовать его. Поэтому я чуть оттолкнула от себя его голову и попросила:

– Кирилл! Остановись, пожалуйста! Я больше не могу! Возьми меня.

– Я уже беру. – Хищно усмехнулся он. – Исполни мою главную фантазию, кончи для меня так. Я мечтаю увидеть фонтан твоего наслаждения.