Текст книги "Неправильная училка (СИ)"

Автор книги: Елена Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8.

***Платон***

Член проникал все глубже. Еще. Еще. Я дернул за волосы и заставил девку прогнуться, чтобы всадить сильнее, грубее, жестче. Она кончила, сквиртуя, а я отбросил ее на кровать. Ненавижу это дерьмо.

– Что? Платон? Ты уходишь? – блондинка имени которой я даже не спросил, прикрыла пизду, словно скромная. Пиздец. Да что все бабы, как сговорились. На*уй играть невинных, когда сами меркантильные твари, которые просто ищут крышу побогаче. И училка новая такая же. Не зря же с деканом трется. Зачем только одевается, как замухрышка непонятно. Там по титькам видно, что она давно и прочно не целка.

– Ухожу, – собираю шмотки и сразу выхожу за дверь, шокируя в подъезде какую-то бабку. Мне последнее время на все наплевать.

Ну а что? Скоро я женюсь на тридцатилетней кошёлке Ингрид, только потому что один раз разозлился и забыл вовремя высунуть.

Теперь она беременна моим спиногрызом и постоянно давит на меня своим положением. Еще и отцу моему в уши льет.

Словно беременность делает женщину больной и беспомощной. И теперь мой влиятельный папаша вынуждает меня на ней жениться. Или учиться. Словно я там чего – то не знаю. Я даже появляться там не буду. Все равно в конце все поставят, а вот выполнит отец ли свое слово или придумает еще какую-нить хуйню, не ясно.

Выхожу, кутаясь в пальто, осматривая этот старенький район, где в одном кафе и подцепил телку. Они всегда на меня смотрели как на чудо природы. Хотя вот Ингрид сначала игнорила, словно не текла по мне как сука. Вот и училка такая же. Имя то еще какое дебильное. Аврора. Додумались же.

Иду к тачке, которую бросил на дороге и случайно вижу тачку декана. А там…. Ну кто бы мог подумать-училка с ним обнимается.

Странное ощущение, но под ложечкой засосало. Хотя чего удивляться, я и так знал, что он ее трахает. Да все об этом говорят. Как бы еще на работу приняли преподавателя без опыта, закончившего вуз по заочке. Говорят, она в немецком шарит. Но говорить: «Я,Я декан», может любая.

Стучу по стеклу и тут же вижу ее испуганный взгляд, словно застал ее за минетом. У нее взгляд такой. Монашки реально. Я бы не отказался увидеть ее на коленях.

Они что – то мямлют про то, что он ее просто подвозил, но судя по испуганным глазам училки, этим дело не ограничилось.

– Распутин, я действительно подвозил Аврору Михайловну. А ты бы вместо того, чтобы шататься, пошел бы готовиться.

Готовиться? А чего я там не знаю. А вот не знаю, почему у училки, что уже стоит спиной такая реакция. Руки в кулаки сжаты, спина прямая.

– А по какому поводу должна быть подготовка?

– Ну так у тебя завтра экзамен по немецкому у Авроры Михайловны.

– Да что вы говорите, – ну точно приду. Просто поржать и смотреть, как натягиваются скулы этой гордой телки. – А во сколько сее замечательное событие. Ни за что не пропущу.

На утро я еле просыпаюсь, но на экзамен прихожу. И я даже планирую ответить и поразить училку своими знаниями, а потом где – нибудь зажать ее и посмотреть, как сильно у нее трусы мокнут от моего немецкого. Но стоит мне открыть дверь, как я застываю. Училка не училка не поймешь. И дело даже не в рубашке, под которым ясно вижно кружева, а в улыбке, которой она озаряет этого пидора Ольховского. Нет, у него конечно были бабы, но это все прикрытие, чтобы папаша– тиран не спалил.

Может она и мне так улыбнется? Но нет. Стоит мне сесть на место рыжего, столкнув его со стула посреди ответа, как он начинает голосить, а училка смотрит на меня как на падаль. И это злит. Я может учиться хочу, а она даже не пытается меня заинтересовать.

– Пошел вон, Распутин! – вскочила она, тряхнув сиськами.

– Я пришел сдавать экзамен, – на чистом немецком между прочим сказал. И удивил, она даже губки свои раздвинула, но тут же сжала, сощурив глаза.

– Я не приму у вас экзамен, хотя бы за то, что вы не появились на моих занятих ни разу, хотя бы за то, как вы посмели без стука и уважения войти ко мне в кабинет. И точно не приму экзамен за избиение моего студента.

– Избиение? Не смеши меня. – ржу, смотря на рыжего, который так и лежал на полу. Вот утырок.

Ольховский поднялся, смотря на меня, потом на других и что интересно, все кивнули. Вот оно что, за училку встали стеной. Забыли уже как я им кокса покупал и на Ибицу возил. И эта пизда тоже стоит, словно Жанна Дарк перед пожаром. Она для них как висящая на елке конфетка, которую нельзя съесть. Посмотрим, что они скажут, когда конфетку вскроют и покажут, что вместо шоколада там гавно.

– Бери ношу по себе, чтобы не падать при хотьбе, сука.

Я решил проучить ее, цепанул несколко знакомых ребят, который подогнали мне фургон. И уже в конце ее рабочего дня она связанная лежала на полу, брыкаясь и мыча.

– А тебе точно помощь не нужна? – спросил Олег, постоянно посматривая назад, как она извивается, как задралась юбка, демонстрируя дешманское белье. – Можем по очереди.

– Да не буду я ее насиловать. Тогда я с отцом вообще не договорюсь. Так, проучу мальца, – торможу ему, где он сказал. – Так что выметайся.

– Ты фургон то завтра верни.

– Скажу адрес, где оставлю, – говорю и вижу, как Олег на училку пялится. Она все еще извивается как уж. Жопа, кстати, что надо. Иногда я жалею, что не сын какого-нибудь бандюги, и нужно следить за репутацией, что есть семья, бизнес и вообще. Порой хочется отчудить, как сегодня. А у меня отец приличный бизнесмен, которого знают все влиятельные люди страны, да и мира многие. И мне предстоит занять его место.

Принц блять. И никто не спрашивает, надо ли мне это. Управлять стальным гигантом в сибири, который кормит всю страну.

Новость, что мне придется уже в скором времени стать приличным и чинно восседать с сукой женой и спиногрызом реально рвет башню. И это в двадцать один год. Все ебанулись.

Олег остается на остановке, а мы с училкой едем дальше, за город. Она перестает брыкаться где – то минут через сорок.

Торможу в лесу, до города добраться можно, но сложновато. Иду назад и сажусь рядом с училкой. Аврора. Вижу ее трусы, и рука на автомате тянется тронуть задницу. Но стоит ее коснуться, как она начинает снова брыкаться и что – то мычать в кляп. Интересное зрелище, возбуждающее. Я умудряюсь стянуть повязку с ее глаз, но кляп не трогаю. И умей ее взгляд прожигать, я бы сгорел заживо. Она даже в таком положении, взглядом пытается командовать, показать свое превосходство. Даже с задранной до сисек юбкой.

Но это только подстегивает решение унизить ее прямо сейчас. Дать понять, что с таким ублюдком, как я, лучше не связываться.

Я смотрю на ее с усмешкой и встаю, демонстративно расстегивая ремень на брюках.

– Я тоже могу дать вам пару уроков, Аврора Михайловна.

***

В ее глазах столько возмущения, столько презрения, что это даже заводит. Ведь я прекрасно понимаю, что это все игра. На самом деле она течет как сука. И я могу конечно ошибаться, но лучше проверю. Но для начала, продемонстрирую сегодняшний предмет для обучения.

Снимаю штаны с боксерами, вытягивая из них член. Сажусь на сидение, проводя по члену несколько раз рукой, делая его максимально твердым и упругим. Второй рукой подтягиваю училку за волосы, бью по щеками, чувствуя как наказание нахалки становится все желаннее. А все ее глаза. В них только холодное пламя ненависти, как плетка хлещет по нервам. И это лучшее, что я видел в жизни. Это искреннее, настоящее что – то. Никакого притворства, только чистая, мать его, злость. Я даже ради интереса лезу в ворот ее новой модной рубашки, грудь просто отменная, достаю ее прямо из лифака. Ткань мне, кстати, не нравится, эти сиськи достойны настоящего материала. Ниже, к плоскому животу, прямо в трусы. А там сухо. Из пизды не течет, чтобы я там себе не придумал. Сухо как в Сахаре. Соски стоят, а внизу сухо.

Я даже руку выдернул, тут же представил, как с члена слезает кожа, стоит мне его туда запихнуть. А во рту у этой фригидной суки скорее всего шипы.

Странно, но это отбивает все желание трахать. Более того, страшно перед ней член показывать. Я тут же его заправляю. За руль сажусь и выезжаю из чертового леса. Еду обратно, матерясь и посматривая в зеркало заднего вида. Она больше не дергается, просто сидит и смотрит в одну точку. И мне в первые в жизни дико интересно, о чем она думает. Презирает меня, ненавидит, задается вопросом: почему не возбудилась. И еще интереснее как ее декан трахает. На сухо? Или он еще способен кого – то возбудить? За этими мыслями не замечаю, как доезжаю до города и торможу возле обочины. Возвращаюсь к училке, а она смотрит на меня волком, назад пятится.

– Даже если ты кому – то об этом расскажешь, тебе никто не поверит, хотя бы потому что следов у тебя нет, как и свидетелей. А я естественно все буду отрицать. Понимаешь?

Она кивает. Умная девочка.

– Сейчас я развяжу тебя. Вытащу кляп и посажу в такси. Заплачу. Ты скажешь, куда тебя отвезти.

Она недоверчиво щурится, а я пожимаю плечами.

– Мне лишние проблемы не нужны. Мне еще экзамен у тебя сдавать.

Она не реагирует, вообще ни одним нервом на лице. Просто смотрит прямо на меня, как зайчонок перед волком, когда уж бежать некуда.

– Слышишь?

Она снова кивает. Я подсаживаюсь ближе, ощущая сквозь запах страха, ее собственный. Ни духов тебе, ничего, лишь оттенки цитрусового шампуня. Люблю апельсинки.

Развязываю ей руки, на самом деле ожидая от ее чего угодно. Даже яйки сжимаются от страха, что она их коленом ударит, но стоит ей полностью освободиться. она подбирает свои туфли и сама открывает дверь фургона.

– Я такси хотел тебе вызвать, – жадно смотрю на ее задницу, скрытую трусами. Она тянет вниз юбку, поправляет блузку.

– Не надо – только и слышу сиплый ответ и смотрю, как она надевает туфли и пошатываясь, шагает вперед, не забыв взять брошенные на пол фургона сумку для ноута и рюкзачок.

Я резко закрываю дверь и выдыхаю, словно по канату прошел. Ну и отлично. Чем меньше времени я проведу с ней, тем лучше.

В эту ночь я поехал в клуб, прямо на фургоне, снял в клубе девчонку и ебал ее на том месте, где извивалась и лежала училка. Девчонка попалась с длинными черными волосами, и я натягивал их, как натягивал шалаву на член, слушая громкие крики. И только один вопрос меня волновал во время секса. А как стонет училка.

Глава 9.

***Аврора***

Я вернулась в свою комнату почти убитой. Просто скинула туфли, сняла одежду и упала на кровать. Проспала наверное часов двенадцать, иногда вскакивая и размахивая руками. Меня словно грязью облили с головы до ног. Липкой такой, неприятной. Очень знакомой. Словно меня окунули в прошлое, мол смотри, помни, как однажды ты влипла в такие же отношения. Хотя какие отношения. Меня использовали, использовали мои чувства, и сегодня пытались сделать тоже самое. Я еще думала, что могу хотеть этого мажора? Да я его ненавижу. Теперь я это понимаю очень ярко. С утра я очень долго принимала душ, драла свою кожу мочалкой, словно могла стереть его прикосновения. Тогда надо было выжечь себе сетчатку глаза, чтобы не вспоминать вид его полового органа-огромного, исперещеного венами и крупной темно-розовой головкой. Он был пугающим и возбуждающим. И возненавидела я Распутина, и себя просто за мысли, что могу возбудиться, что снова могу стать порочной, что снова могу захотеть заниматься сексом.

Я даже к сыну не смогла сходить, мне кажется, что он может учуять этот запах, которым пропиталась моя кожа. Запах Распутина, который теперь всегда со мной. Так, что я даже набрызгалась какими-то духами в ближайшем парфюмером магазине перед тем, как пойти на работу. А пока приближалась, думала о стратегии поведения. В одном он прав, ему ничего не будет. На мои жалобы мне только посмеются в лицо, так что остается только одна линейка поведения. Безразличие. К тому, что произошло. К его великой персоне. Я не буду его замечать, но и экзамена он не увидит. Для меня он навсегда останется пустым местом. Именно с этой мыслью я жила все новогодние каникулы, помимо того, что упорно писала диссертацию, почти не выходила из дома. Я была даже счастлива, что это все произошло перед каникулами. В самый Новый год, после посещения детского дома и участия в детском утреннике, я осталась одна праздновать Новый год. И перед самыми курантами, когда я открыла шампанского и глушила его в одиночку, вдруг на телефон мне пришло смс. Я даже удивилась. Первая мысль: декан решил поздравить, а вторая, что мама вспомнила обо мне. Но номер был незнакомый, а содержание заставило меня всю задрожать от гнева.

«Выходи снегурочка, Дед Мороз пришел прощение просить. Выгляни в окно».

Я невольно сжала челюсти от гнева. Он серьезно думает, что это все игра? Что вот так просто можно попросить прощения за похищение человека? А самое главное– зачем ему вообще прощения просить?

Я посмотрела на того Деда Мороза, а затем просто задернула штору и заблокировала незнакомый номер телефона. А затем забралась под одеяло, строя планы на дальнейшую жизнь.

За праздники я написала диссертацию, это стоило мне нескольких килограмм и множество часов без сна. Но зато я знаю, что как только я сдам защиту этой диссертации, мой малыш будет со мной.

Собираться на работу после праздников было сложно, ведь я знала, что так или иначе увижу его. И будет очень сложно сохранять хладнокровие. Так что я снова по максимуму затянула волосы, надела закрытый наглухо пиджак, а под него водолазку.

– Аврора Михайловна, – вы сеголня настроены воинственно, – заметил Виктор, встретив меня в холле вуза. Я на мгновение прикрыла глаза. Что – то похоже я начинаю испытывать ненависть ко всем представителям мужского пола. – Как провели каникулы?

– Отлично! Я наконец дописала диссертацию и решила больше не обращать внимание на сынков влиятельных людей.

– Знаете, что я вам скажу. Наш Распутин, – наш, о боги. – сегодня на занятиях с самого утра. Трезвый, вежливый. Не знаю, что с ним произошло, но надеюсь, так будет всегда.

– Мы можем только надеяться, – хмыкаю я и иду на кафедру, чтобы снять пальто и подготовиться.

Подготовиться не к занятию, а морально к тому, что я его увижу, морально к тому, чтобы не убить его.

Я еще зашла в туалет, смыла остатки гневной краски с лица и выдохнула. Осталось всего пара минут, пора собраться и вспомнить, что я уже пережила одно унижение гораздо худшее, чем было до праздников, так что нужно просто поднять нос выше и смотреть только вперёд, где цель, что была блеклой, стала ярче.

Перед аудиторией я застыла, собралась с духом и толкнула дверь.

***

Он был в аудитории. Я даже не стала искать глазами, просто почувствовала его взгляд на себе. За пару секунд вернулась в фургон, где он меня унизил и тут же пришла в себя. Я не могу себе позволить показывать слабость, я даже не могу позволить себе показать, что помню этого ублюдка.

– Аврора Михайловна, каникулы вроде были, а вы выглядите так, словно занимались с нами по ночам индивидуально, – приветствует меня Ольховский, а я криво усмехаюсь и сажусь за стол, кивнув Мироновой на первой парте.

– Раздай, пожалуйста, новые рабочие тетради, – она всегда готова пройтись по рядам и вильнуть задницей. А сейчас здесь самый богатый принц на селе, чего бы не вильнуть. – Ну что ж, рада всех видеть. Надеюсь, ваши каникулы прошли веселее моих.

– А чем вы занимались, – этот голос. Я на автомате повернула голову, словно по команде.

Он сидел рядом с Ольховским, в середине, окруженный девчонками. Быстро же Ольховский переобулся.

– Ну если это тайна…

– Никакой тайны. Я писала диссертацию. Ее тему мы, кстати, тоже как – нибудь разберем. Ну а прежде, чем мы приступим к излюбленным немецким темам, – ребята застучали по столу ладонями, а девочки закатили глаза, но на скамейках заелозили. – Мы проведем небольшой проверочный тест.

Все тут же застонали, а я даже улыбнулась. Как все быстро меняется.

Пока они писали, я видела, что, несмотря на идеальное знание немецкого разговорного, Распутин списывает у Ольховского. А потом бурно пытается участвовать в процессе урока. Тянет руку, выкрикивает ответы, но общаться ни с ним ни с переобувшимся Ольховским, я не хочу. Более того, в конце урока, проверив тест, я торможу обоих. Не при всех-унижать– это прерогатива Распутина.

– Мальчики, а оценку, я так понимаю тоже делить на двоих?

– Не понял, – напрягся Распутин, а Ольховский раскраснелся, что не очень хорошо, учитывая его цвет волос.

– Работы идентичны. В том числе ошибки.

– Тебе ебет, что они идентичны – грубит Распутин, но я смотрю на Ольховского.

– Мне очень жаль, что самый мой способный студент будет скатываться, потому что общается не с теми. Нужно понимать, что немецкий – это не только разговор со шлюхами, это умение поставить и записать самые сложные фразы. А у вас, если не ошибаюсь, Ольховский, автомобильный бизнес именно с ФРГ.

– Верно.

– Какие подробности, может и обо мне расскажешь? – снова его голос, но я улыбаюсь Ольховскому.

– А тест вы написали хорошо. На сегодня зачтём.

– Только ему?

– Только ему, – поднимаюсь из-за стола и выхожу из аудитории, с ожогами спины от его взглядов.

Он не получит от меня ни одной положительной отметки, даже если декан будет валяться у меня в ногах. Эти мысли меня приободрили, даже есть захотелось. Так что во время перерыва я пошла в то самое кафе, где проходило мое собеседование. Заказала себе суп, второе, чай.

– Кофе, я так понимаю, ты обпилась в каникулы, потому что вид у тебя как у вампира перед охотой, – поднимаю взгляд и вижу Распутина, который совершенно бесцеремонно плюхается напротив меня и так же бесцеремонно забирает кусок огурца из моего салата.

***

– А что ты вся напряглась? – усмехается он, а я тарелку к нему толкаю. Наверное, встать сразу будет как – то невежливо, истерично. В конце концов тут и преподаватели вуза, и студенты. Шум такой, что нас вряд ли услышат. Но за Распутиным не заржавеет унизить меня при всех.

– Было бы с чего напрягаться, Распутин.

– Думала обо мне? – его взгляд не такой, как на паре, в нем нет злости, лишь нахальство и бахвальство. Как же он себя любит. А еще девушек. Только сегодня обсуждали его очередной роман. Так что ему нужно от меня, помимо зачета?

– Да. Надеялась больше никогда тебя не увидеть.

Его взгляд мгновенно изменился. Стал колючим, почти небрежным. Он даже пожал плечами, собираясь вроде как покинуть поле битвы.

Не знаю, чего он ждал, наверное, что его внимание это как манна небесная. Он внезапно сел обратно, а мое колено оказалось зажато в его жестких пальцах.

Он наклонился и совершенно спокойно, тихо начал говорить, словно в транс меня погружая.

– Все-таки нужно было тебя выебать, чтобы хоть немного уважения имела к тем, кто выше тебя по классу.

Боль становилась невыносимой, но подавать вид – это привлечь внимание, и я через силу улыбалась.

– Уважение к кому? К индивиду, который кроме как запугивать и махать свидетельством о рождении ничего не может? Ты сам то чего добился, кроме симпатичной мордашки. Но увы, даже в самом красивом туалете может пахнуть дерьмом.

В этот момент напрягла другую ногу и силой ударила его по лодыжке.

– Ой, прости, рефлекс сработал, – даже улыбнулась и встала из-за стола, сетуя на то, что даже поесть не удалось. В момент запястье обожгло касанием, и я опустила взгляд, пока Распутин его поднял.

– Не боишься?

– А чего мне бояться? Того, что ты меня трахнешь? Так не целка вроде. Убьешь? Только потом объясняй, почему у меня в завещании написано, что ты мне угрожал.

– Блефуешь. – усмехнулся он даже как то по – доброму. И конечно он прав, но узнать об этом не сможет.

– А ты проверь, – козел. Пытаюсь вырваться, но он только сильнее улыбается. И наверное со стороны это выглядит как минимум странно.

– А я ведь помириться пришел. А ты меня опять из себя вывела.

– Ну так пей успокоительное, чтобы из себя не выходить и отпусти уже, смотрят.

Дергаю сильнее, а он резко пальцы разжимает. Меня качает и я чуть не падаю.

– Аврора Михайловна, ну что же вы, пить в разгар рабочего дня.

Ну скотина. А если кто – то поверит?

Оборачиваюсь, находя взглядом Ольгу, она только подмигивает, и я понимаю. Глупость. Если бы я пила, то как минимум бы уже учуяли запах. Но страшно представить какую еще подставу может мне приготовить этот придурок.

Не смотря на Распутина, беру свое пальто и выхожу на улицу, окунаясь в зимнюю прохладу. Холодно. А на пуховик тратится не хочется. Еще и поесть не успела. Урод. Ненавижу!

Добежала до вуза, привела мысли в порядок, даже забежала в туалет, потому что места, где он касался еще горели, а щеки… Боже! Ну почему, почему я не могу реагировать на него спокойно, почему он просто не оставит меня в покое.

Времени все меньше и я иду на кафедру, чтобы забрать материалы и пойти к третьему курсу. Благо они еще не такие наглые как пятый. Возвращаюсь и вижу на своем столе пакет.

– Ольга, вы принесли? – спрашиваю женщину, она тоже спешит на выход.

– Нет, какой-то студент занес, сказал, что нужно передать Авроре Михайловне.

Она уже уходит, а я к пакету. Оттуда запах просто божественный. Мясо, хлеб и овощи. Желудок в узел сворачивает, и я поддаваясь неясному желанию таки развязываю пакет, вижу в точности свой заказ. Но его не успели принести, и я не оплатила…. Черт. Распутин. Больше некому. И точно, в тот же момент с незнакомого номера сообщение приходит.

«Так мною любовалась, что поесть забыла»