Текст книги "Неправильная училка (СИ)"
Автор книги: Елена Гром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Глава 4.
– Нет, нет, что вы, – успокоил меня Виктор Александрович и даже рассмеялся. – Методика работает, дети действительно заинтересованы предметом, да и посещаемость улучшилась. Я просто хочу вас предостеречь, чтобы вы не велись на их провокации.
– Не буду конечно.
Внешне я конечно оставалась спокойной, но если бы собеседник, да и вообще кто-угодно заглянул в мою голову, то они бы увидели скачущую от радости маленькую меня.
Именно так я радовалась, когда с работы приезжал папа. Это было редко, так как он работал на вахте в другом городе, но всегда очень радостно. Пока в какой – то момент не перестал приезжать. Он прислал короткую записку матери, что остается с той своей, другой семьей. И ни одного слова мне. Ни одного слова о дочери. Наверное, именно в тот момент в мои двенадцать все изменилось, в тот момент я потеряла не просто ориентиры в жизни, а разучилась визжать от радости. Может быть поэтому так долго не уходила от мужа, боялась снова быть брошенной. Боялась сойти с ума от одиночества как мама, резко ударившаяся в религию.
– Ну и отлично, – декан уже хочет пройти мимо, как вдруг мы оборачиваемся оба на шум. Из моего кабинета наконец выползает это чудо. Нет, он конечно идет на своих ногах, но ощущение, что он как тля, пытается зацепиться за стену.
Я не успеваю отвернуться, как он цепляет взглядом меня. Да так крепко, что я с трудом могу пошевелиться.
– Распутин, вам нужна помощь? – спрашивает Чернов. Какая помощь. Ему нужен отрезвитель. А лучше капельница и честный труд. Судя по его виду тяжелее смартфона он ничего в руках не держал.
– Себе помоги, красавчик, – парень улыбается, и я вижу ровный ряд белых зубов, только в моем воображении они уже заострились и впились мне в шею. Пойду ка я от греха.
В этот момент слышу грохот и вздох Чернова.
Ругаю себя, но торможу и смотрю как декан факультета лучшего вуза страны помогает поднять богатую пьянь.
Он усаживает его на диван, которые расставлены в каждом коридоре, а тот тут же засыпает.
– Это нормально? – не выдерживаю я. – Все мои студенты балагуры и идиоты, но все они приходят трезвые и уважают так или иначе это место или себя, А это… Может быть стоит его отчислить.
Чернов поднимается и чешет затылок.
– Ну будь это обычный вуз, а Распутин сын обычного бизнесмена, тогда да, можно было бы и отчислить.
– А что, отец у мальчика необычный бизнесмен? – складываю руки на груди. Я на многое готова, чтобы этот парень не учился на моих занятиях, чтобы не мелькал перед глазами и не лез ко мне под кожу. И я сама не могу понять своего страха и отвращения перед ним.
Тут я вскрикиваю, потому что что – то, а именно клешня этого парня, грубые пальцы дергают ткань моей юбки, что была в зоне его доступа.
– Давай я сниму с тебя эту уродскую тряпку и покажу какой у меня в штанах мальчик.
Я пытаюсь вырвать ткань, но кажется проще ее отрезать, так он в ней вцепился. Чернов приходит на помощь, а Распутин тут же засыпает.
– Давайте оставим его здесь, – уводит меня Чернов, придерживая талию. Но все то время, что мы отдаляемся от наглого мажора, я чувствую спиной его прожигающий взгляд, буквально секущий и рассекающий одежду плетьми позора.
Невольно оборачиваюсь перед самым поворотом, а он не спит, а делает бедрами волнообразные движения, явно имитируя что – то крайне неприличное. Я тут же отворачиваюсь, стараясь не поддаться панике. И это пошлое чудо будет на моих парах?
– Виктор Александрович, вы же видели!
– Я все вижу, Аврора Михайловна. Но Распутин наследник самого крупного металлургического комбината в стране. По факту он самый богатый папенькин сынок в нашем вузе, а его отец довольно частый наш спонсор.
– Ну все. Теперь все ему должны кланяться в ноги только за то, что он родился в удачной семье?
– По факту да, но скажу вам по секрету, что его отец настоятельно просил быть с парнем построже, и сделать все, чтобы он начал по-настоящему учиться. Не знаю насколько это реально, учитывая, что за четыре года, он появлялся здесь раз десять, но вдруг случиться чудо.
Единственное чудо, которого я желаю, чтобы на следующее занятие этот наследник не пришел.
Глава 5.
Он не появлялся два дня. За которые помимо дополнительной работы и кропотливой подготовки к занятиям, я решала бытовые проблемы. Вроде попытки справиться с текущим краном и органами опеки, которая пришла именно в тот момент, когда вся квартира была затоплена.
В общем неделя не самая лучшая, а единственный лучик счастья, мелькнувшей в этой тьме – это Лева, который несмотря не на что, всегда был рад меня видеть. Но это пока ему два года, гораздо сложнее будет объяснить, почему мы не живем вместе, когда он подрастет. Я лишь надеюсь, что к этому времени все наладится.
Каждый раз у меня обливается кровью сердце, потому что я не могу просто его забрать, просто взять на ручки маленькое тепло и убежать куда подальше.
Следующие занятия у старшего курса у меня в пятницу, и я готовилась к нему основательно. Нашла интересную тему, которую вся группа точно захочет изучить. И если честно совсем забыла про мажора Распутина. Даже убедила себя, что это была разовая акция. И одиннадцатого посещения не будет. Два дня же его в вузе не было. Значит и сегодня может не быть.
Так что настроение, несмотря не на что, было отличное, разве что погода подкачала. Дождь лил с самого утра, неприятный, холодный, по-осеннему мерзкий. Я поднималась из метро медленно, прекрасно понимая, что зонт меня не спасет.
Ну ничего, осталось перебежать дорогу, и я буду в теплом кабинете, готовиться к занятию и пить черный кофе.
Я спокойно захожу на пешеходный переход, но тут кто – то отскакивает, потому что на последние секунды зеленого сигнала светофора несется чёрная, тонированная акула. Именно так я называю эти немецкие иномарки. Более того, она колесом задевает небольшую лужу, аккурат брызгая в меня и тех, кто стоял рядом.
Я даже пошевелиться не могу, настолько ошеломлена и расстроена. Но делать нечего, удлиненный пиджак и зонт сдержали часть потока, но настроение смылось вместе с каплями, стекающими с пиджака.
Я наконец перехожу пешеходный и вижу на парковке ту самую акулу. Моему возмущению нет предела, и я впервые в жизни хочу отчитать незнакомца, ведь в конце концов он студент. Не важно чей. Но стоит мне сделать шаг к машине, а двери открыться, как я застываю каменным изваянием. Даже дышать перестаю. Это черт побери Распутин. Все в той же кожанке, но судя по твердому шагу и улыбке прохожей девушке уже трезвый. Да еще и сигаретой в зубах.
Я отворачиваюсь, про себя обещая этому лихачу самые сложные задания на своем экзамене и стою ровно столько, чтобы он зашел внутрь и не заметил меня в таком виде. Только потом поднимаюсь на кафедру, где мой конфуз конечно замечают.
– Аврора Михайловна, все нормально? У вас нет зонта? – причитает наша вечная сплетница Ольга Дмитриевна. Она пухлая, шумно дышашая мама одиночка, у которой кроме любимого сыночка и социологии радостей в жизни нет. Ее не очень любят студенты, потому что она нудновата на мой взгляд. Просто темы по своему предмету выбирает самые наискучнейшие. О личной жизни своих коллег она рассказывает гораздо охотнее.
– Из лужи обрызгали. Ничего, высохнет.
– Ну во-от…
Она суетится, делает мне кофе, и я благодарно улыбаюсь. На месте уже и Чернов. Коротко махнув всем рукой, тут же убегает по делам. И еще несколько довольно приветливых, но молчаливых преподавателей.
– Окатили из лужи? – поднимает брови Георгий Андреевич и я киваю. – Не удивлюсь, если кто – то из наших мальчиков на своих машинках.
Он преподаватель экономики. Терпеть не может своих студентов и это у них взаимно. Но порой ставит зачеты просто так, чтобы не слышать, как он выражается «Той чуши, что они несут».
Выпив кофе, я понимаю, что нужно спешить на занятие, но пиджак оказывается мокрым, и я его снимаю, оставаясь в одной тонкой рубашке. На вид, все прилично, но чувствую без пиджака себя голой.
Но делать нечего, и я иду на занятие. Парни и девушки уже в сборе, и ради уважения, даже встают, приветствуя меня.
Я не могу не улыбнуться, хотя и делаю это не слишком широко.
– Вы сегодня решили, наконец, нас порадовать и сняли с себя один слой? – Ольховский подмигивает, а я закатываю глаза.
– Это разовая акция, так что можете не обольщаться.
Я быстро пробегаю взглядом фамилии, замечая в журнале Распутина, квадратики которого всегда стоят пустые. Проверяю присутствующих и приступаю к занятию. Он приехал, но не пришел. Какая прелесть. День становится все лучше и лучше.
– Сегодня я приготовила для вас кое – что особенное.
– Особеннее лифака, который можно увидеть сквозь рубашку.
– Гораздо, Ольховский. Гораздо. Сегодня я предложу вашему вниманию самые популярные темы фильмов для взрослых.
Аудитория загудела, но весь вой перебивает грубый, немного хрипловатый голос сбоку, от которого по телу проходит дрожь страха, словно я не в аудитории, а в темном лесу, от которого не знаешь, чего ждать. Не знаешь, какие чудовища бродят во тьме.
– Какие, однако, интересные темы, а я и не знал.
Он стоит расслабленно, безразлично, прислонившись к косяку. Буквально пожирает меня взглядом с ног до головы. Даже трезвый и в чистой белой футболке под кожанкой он все равно выглядит пугающе. Настолько, что я готова перекреститься.
– Вы опоздали, Распутин. Я такое не приветствую.
– Москва, пробки, – он делает шаг внутрь.
Лжец.
– Не стоит обманывать преподавателя, Распутин. Я видела вас пол часа назад, очевидно пробки были по дороге на второй этаж?
– Точно. Из моих поклонниц. Судя по вашим стоящим соскам мы следующая.
Подобная вопиющая наглость просто оглушает. Рубашка мокрая, но я не знаю, как он смог разглядеть там что – то. Я прекрасно понимаю, что теперь каждый студент будет смотреть на мою грудь и демонстративно надеваю мокрый пиджак. Рискую заболеть я сохраняю свою гордость.
– Выйдите, Распутин. Лимит моего терпения уже исчерпан.
– О, очень интересно узнать, что будет за этим лимитом.
– Все, что вам нужно обо мне знать, это то, что я буду принимать у вас экзамен, – зачем он делает шаг ко мне. – Это единственная информация вам доступная. выйдите и закройте дверь с той стороны. Живо!
– А ты не слишком охреневшая для училки в рубашке за пять копеек?
– Я – преподаватель, Распутин, и имею право выгнать вас с занятия. Хотя бы только за ваше неуважительное обращение. Хотя бы за хамство.
– А ты еще не заслужила моего уважения.
– Благо мне это не нужно. Все просто, или вы выходите, или я заканчиваю занятие прямо сейчас.
Тут ребята загудели, начали орать на Распутина, чтобы тот свалил и не мешал им познавать прекрасные темы немецких фильмов. Да, придя раз в полгода, авторитет явно не заслужишь. И я гордо задрала голову, прекрасно понимая, что сегодня выбора у него нет.
Он лукаво улыбнулся и развернулся на сто восемьдесят градусов, и, черт дернул, меня выстрелить ему в спину.
– Только не жалуйтесь никому, что бедная учительница вас третирует.
Он ставит руку на стену, растопыривая пальцы, и поворачивает только лицо.
– Мне то хотя бы есть кому пожаловаться, а вот что будешь делать ты, училка, когда тебя начну третировать я.
Глава 6.
С этим он и выходит, давая мне вздохнуть спокойно. И я даже улыбаюсь с облегчением, приступаю к занятию, но его слова не выходят у меня из головы. И какая часть меня пугает больше – непонятно. То, что он начнёт меня третировать. Или то, что мне действительно не к кому будет обратиться. Да я и не буду обращаться, не привыкла жаловаться, прекрасно помня, что за жалобы прилетает еще похлеще.
Следующие занятия проходят спокойно, но после я нервничаю, потому что пытаюсь найти свою сумку и не могу. В ней ничего особенного, лишь мой старый ноут, который уже приказал работать, но фурычит, и дипломная работа на заказ, которую еще не доделала. Пока ищу, судорожно вспоминаю, сохранила ли свои наработки.
– Может вы дома забыли, – предлагает Чернов, сам уже собираясь, но я качаю головой.
– Я редко что – то забываю. А работу хотела доделать в кафе рядом с вузом, чтобы тут же распечатать.
– Найдется, – улыбается Чернов и выходит с кафедры. Я же продолжаю поиск и иду по аудиториям, где была. Могла взять с собой и там оставить. Глупая дура.
– Аврора Михайловна! – слышу как меня зовут.
– Ольховский, не до тебя.
– Вы потеряли? – он держит в руках мою сумку, а я чуть не плачу от радости
– Конечно я! Откуда она у вас? – хочу забрать, но он за спину убирает. – Открывали ноутбук?
– Не удержался. Ничего криминального, хотя дипломные работы на заказ…
– Ольховский, вы мне нравитесь все меньше.
– Этого я не переживу. Наоборот, думал, что может бы познакомимся поближе. В целях моего перевоспитания.
– Моя задача дать вам материал, а не перевоспитывать. Ноутбук отдайте, и мы забудем этот инцидент.
Ольховский вздыхает, но сумку отдает и, пожав плечами, удаляется. Я тут же сажусь на ближайший диван и открываю компьютер, проверяя все ли на месте.
– Попади мне в руки твой ноут, я бы так просто его не отдал. – я застываю, слыша голос в ухо. Даже голову не поворачивая, замечаю, как Распутин присел на подлокотник, его потертые фирменые джинсы, руку, возле моего плеча с квадратными, но очень ухоженными ногтями. Сегодня от него не несет алкоголем, и я чувствую его личный мужской запах. Странный, обволакивающий. Не так должен пахнуть пацан его возраста. И точно не так раскованно себя вести с преподавателем.
Хлопаю крышкой и демонстративно молча убираю ноут в сумку. Нельзя отвечать на его провокации, и тем более нельзя поддаваться желанию щелкнуть его по носу и тем более поворачивать голову и смотреть в бездну его глаз.
Я встаю и иду подальше, но разве он отпустит меня просто так.
– Аврора. – издевательское. – Михайловна.
Он обходит меня, но я смотрю куда угодно. Переносица, челка, глаза, пара странных морщинок возле губ, которых быть не должно.
– Я пришел в вуз учиться и не потерплю того, кто будет вставлять мне палки в колеса или тем более пытаться поднять свой авторитет за счет моего унижения.
– Я не пыталась ничего поднять. Я лишь требую к себе уважения.
– И чем же я его не проявил?
– Вы, как минимум опоздали, а потом нагло врали мне в лицо. Вы тыкаете мне, даже не пытаясь называть на вы. Вы пришли на мое занятие пьяным и оскорбили меня. Если я все это спущу на тормозах, каждый студент вашего элитного вуза будет считать, что имеет право со мной так обращаться. А у меня нет времени учить вас манерам, студент Распутин. Поэтому могу сказать лищь одно: «Хотите у меня экзамен, занимайтесь или идите жаловаться».
Я почти не дышала, пока произносила эту речь, особенно когда пару раз взгляд его дикий зацепила. Он пугает меня. Пугает тем, как сильно привлекает. Таких парней нужно держать подальше от особей женского пола. Именно с такими, девушки готовы забыть все правила, которые впитывали с молоком матери. Именно такие дьяволы умеют развратить даже самую невинную особу. Хорошо, что я не невинная.
– Мне кажется, тебя просто никогда качественно не имели, вот ты и стала такой стервой. Но мужское внимание привлекает декольте, а не стервозные команды и ультиматумы.
Я от его слов даже дар речи потеряла. Шагнула назад, как от пощечины. Я с ним нормально, а он мне гадости говорит.
– Что ты невинную из себя строишь. Можем прямо сейчас поехать ко мне и решить твою проблему.
Более того, он схватил меня за воротник рубашки и начал тянуть к себе. Нагло, бесцеремонно.
– Отпустите. Сейчас же отпустите
– Просто я не планировал тратить время на учебу, так что проблему экзаменов придется решить прямо сейчас.
Я не выдерживаю, дергаю рукой, давая ему хлесткую пощёчину. И я совершенно не знаю, чего ждала в ответ. Но точно не того, что он дернет рукой и схватит меня за волосы.
– Запомни, училка, есть единственный человек, от которого я снесу приказы, и это не ты. Так что поставишь мне зачеты, экезамены и все что я скажу, иначе я буду на твоих занятиях и каждое из них превращу в ад.
От боли сводит зубы, но все, что я могу сделать– это царапать его твердую руку, пытясь отцепить его от себя. Он отпускает меня резко, роняя на пол и тут же удаляясь, оставляя меня одну, посреди пустого коридора. Сбоку слышатся шаги, я быстро забираю сумку и забегаю в ближайший туалет. Смотрю на себя в зеркало и остервенело переделываю сбитый в хлам пучок.
Если пойдет хотя бы малейший слух, что я ему уступаю, что я хоть кому – то уступаю, то не видеть мне Левы. Не видать мне докторской. Сейчас, когда моя карьера только началась, я обязана поставить зажравшегося урода на место, пусть даже каждое мое занятие превратится в ад.
В этот день, не смотря на мандраж и волнение после стычки с Распутиным, я всё-таки доделала работу и спокойно взяла следующий заказ. Обычно выходные я провожу дома за работой, подготовкой докторской или езжу к сыну, чтобы просто побыть с ним некоторое время.
Но в этот раз, помимо всего этого, я зачем – то залезла в сеть, чтобы посмотреть, кто такой этой Распутин и что у них за семья. Глава семейства– Борис, на вид не самый симпатичный мужчина, и сын явно пошел в очень красивую мать. Я не могу сказать, что на фото с мероприятий, она выглядит счастливой, скорее чуть зашуганной, тогда понятно, потому что она вряд ли сильно принимала участие в его воспитании. Зато дочь Мира выглядит, как лучик солнышка, рядом с мужем и приемным сыном в их семье. Понятно, инцест дело семейное. Еще есть дочь Миры-Настя. Рядом с весьма симпатичным мужчиной постарше ее лет на десять-пятнадцать. И конечно сын Бориса Александровича – Платон. Суля по статье, лучший в классе, выдающийся хоккеист, забивший больше всего голов в своей команде. От его вида, даже через фото по телу мурашки. Я даже не знала, как его зовут. Вид у него на последнем мероприятии, как у подбитой собаки, словно ему сказали, что он женится на старой, толстой женщине и жить ему с ней в деревне Кукуево в самой глуши Сибири. В общем то нормальная семья, странно что он такой неадекватный.
Голова после его рук до сих пор болит.
Я закрываю вкладку. Буду решать проблемы по мере их поступления. Уже хочу спать лечь пораньше перед завтрашними занятиями, но лезу в сеть, довольно быстро находя аккаунт Платона Распутина. И кто бы мне ответил, зачем. Словно просмотр его полуголых фоток с самими разными девушками, даст мне понять его психологию. Словно увеличение тех мест, где видны его мышцы, может мне помочь с ним справиться. Хотя спору нет, над своими телом он работает лучше, чем над манерами. Чего только кубики эти стоят, а руки с реками вен, по каждой из которых хочется провести языком, понять, какая на вкус его кожа, потому что его естественный запах сильно волнует. Наверное, не было еще девушки, которая бы ответила отказом на его предложение провести вместе время. Таким, как он, не отказывают. И он это прекрасно знает, пользуясь спокойно и своей внешностью, и положением. Не уважая никого. Он считает, что выше всех и вся в этом мире, а тут я, как раздражающая муха. Ему ничего не стоит прихлопнуть меня. Но вот только мухи умеют кусаться. Очень и очень больно.
Глава 7.
Следующие несколько недель я дышала вполне себе спокойно. Давала ребятам новый материал, довольно ловко маневрируя острыми темами взрослого кино и учебным материалом, отбивалась от назойливого внимания студентов, которых мой внешний вид скорее заставлял издеваться только сильнее. Мои мысли подтвердил и Чернов, как-то подвозив меня после работы.
– Мне кажется, вы своими внешним видом только провоцируете студентов на шуточки. Ничего плохого не хочу сказать, но вам же самой некомфортно в этом старческом одеянии. И оно явно не помогает избежать внимания. Более того, привлекает лишнее. Многие считают, что вам есть, что скрывать, – мы стояли на светофоре в пробке. Было еще светло и Чернову было по пути. Я не стала отказываться доехать до дома с комфортом, а не толкаться в метро в пятницу.
Сердце стучит сильнее, в голове хаос, рожденный страхом, что однажды все вскроется.
– Но вы сами говорили, что стоит одеваться скромнее и не улыбаться..
– Да, я помню, – он вдруг неловко засмеялся. – Если честно, вы только не обижайтесь, просто я спроецировал на вас собственные фантазии.
Я поджала губы, ожидая продолжения.
– Вы понравились мне, и в чем бы вы не были одеты, все равно будет казаться мне чересчур откровенным, а ваша улыбка-сексуальной.
– Я даже не знаю, как реагировать.
– Поцеловаться? – смеется он, а я только глаза шире делаю. – Шучу я, шучу. У меня давно девушка появилась. Но в тот момент я был давно один, а тут вы.
– Виктор Сергеевич.
– В общем, я это к тому, что одевайтесь, как вам комфортно. Без перегибов я бы сказал.
Я даже улыбнулась его словам. Если честно, меня и самой начали напрягать эти длинные юбки и блузки в шею. Порой смешки студентов были и из-за внешнего вида. Было бы неплохо показать им, какой я могу быть училкой.
Я подняла взгляд и заметила торговый центр, где есть пару дешёвых отделов одежды.
– Остановите здесь, я пройдусь по магазинам.
– О, вот это я понимаю разговор. Да и новый год скоро, пора себя порадовать. Как, кстати, дела с сынишкой.
– Защита в марте, я очень надеюсь, что мне его отдадут, как только я стану доктором иностранных наук.
– Обязательно напишу на вас рекомендацию. У вас все должно получиться. И ваше прошлое не должно влиять на настоящее и будущее.
Я настолько растрогалась, что потянулась к Чернову и крепко его обняла.
– Спасибо, что вы меня поддерживаете, для меня это очень важно.
В этот момент в окно машины стучат, и мы видим парня в шапке и его дьявольскую белозубую улыбку.
Чернов тут же тушуется, открывает окно. Я уже и забыла про Распутина. Более того, надеялась его больше никогда не увидеть. Он словно забыл про существование вуза.
– Какие люди, Виктор Сергеевич. У вас странные вкусы. Или тянет на бревна?
Я не стала это слушать, пусть разбирается сам.
– Спасибо, что подвезли.
– Подвезли, да ладно, можешь не лукавить.
Распутин, я действительно подвозил Аврору Михайловну, слышу за собой. А ты бы вместо того, чтобы шататься, пошел бы готовиться.
Я застыла, сжимая кулаки слишком сильно. Нет, нет, молчите.
Ну так у тебя завтра экзамен по немецкому. У Авроры Михайловны.
– Да что вы говорите. А во сколько сее замечательное событие. Ни за что не пропущу.
Я просто пошла дальше, не поддавалась желанию посмотреть ему в лицо. Я привыкла смотреть на картинки, которые он выставляет в сети. Там он улыбается и часто представляется мне счастливым. Нормальным. И картинка Платона Распутина нравится мне гораздо больше, чем он сам.
В магазине я таки покупаю себе новую рубашку и юбку, а еще поддаюсь желанию и беру новое нижнее белье. Красивое, с кружевами, которое не носила уже три года. С тез самых пор, как приехала в Россию. С тех самых пор, как у меня отобрали Леву. Узнав всю правду о своем браке, я взяла ребенка и пересекла границу, думая, что уж мама меня приютит. Мама мне поможет. Но моя верующая мама даже слушать меня на стала, ведь я ослушалась ее. Я уехала в страну разврата и вернулась оттуда без мужа. Я поселилась в крохотной комнатке в общежитии, радуясь, что теперь свободна, тут же восстановилась на учебе, стала работать переводчиком в сети. Немецкий у меня действительно был хороший. Но муж в отместку написал на меня заявление в консульство и ко мне пришли с проверкой. В тот день малыш упал с кровати и ударился головой. Это сильно подпортило дело, и на меня завели административку за плохое обращение с ребенком. Я отбивала все пороги, я кричала и ругалась, чтобы мне вернули моего малыша. Но в итоге меня выгнали из квартиры и потребовали оплату за учебу. А еще дали совет, пока не устроюсь на приличную работу и не получу статус, ребенка мне не видать. Так и вижусь с малышом по выходным и часто провожу праздники. В чем мне действительно повезло, так это в том, что муж не планирует забирать Леву, как мне сказали, такая опасность существует.
После бессонной ночи я надеваю новые вещи и готовая к бою, иду на экзамен. И по началу все хорошо, но потом заявляется Распутин. Посреди ответа Ольховского, развязно берет билет со стола и сбивает Ольховского со стула.
– Ты охренел? – орет тот вставая, но Распутин словно не слышит.
– О, ты приоделась? Меня ждала.
– Пошел вон, Распутин! – вскочила я и указала на дверь.
– Я пришел сдавать экзамен, – он сказал это на чистом немецком, что я даже опешила, но тут же взяла себя в руки и тоже заговорила на этом языке.
– Я не приму у вас экзамен, хотя бы за то, что вы не появились на моих занятих ни разу, хотя бы за то, как вы посмели без стука и уважения войти ко мне в кабинет. И точно не приму экзамен за избиение моего студента.
– Избиение? Не смеши меня.
Ольховский стоял, не шевелясь, под моим взглядом, потом посмотрел на остальных ребят, которые ему кивнули. Они встали на мою сторону, и я как никогда была счастлива. Особенно, когда Ольховский тоже заговорил на немецком. Плохом, но сносном.
– Еще как избил. Оскорблял преподавателя и избил меня.
Распутин стиснул челюсти и оперся руками на стол, посмотрел мне в глаза.
– Бери ношу по себе, чтобы не падать при хотьбе, сука.
С этим он и вышел, хлопнув дверью.
Сначала было молчание, оно очень тяготило, а потом кто – то сказал.
– Аврора Михайловна, а если мы удачно сдадим экзамен, вы сводите нас на выставку Гюмберга.
Я слышала о ней. Он пишет весьма откровенные картины, но все в рамках приличия.
Но это предложение вызвало улыбку, я немного успокоилась.
– Только если без троек.
Позже мне сказали, что Распутину в ту неделю не поставили ни одного экзамена, и я была счастлива.
– Его отчислят? – это было некрасиво с моей стороны, но я не удержалась от вопроса, когда мы уже собирались домой.
– Если бы, Аврора. Его обязали посещать занятия ежедневно до конца года, и тогда он все исправит.
– Стой, стой. Как исправит? А если я откажусь.
– Ну ты можешь подольше его помурыжить, но в конце года все равно хоть тройку, но поставить должны будете.
– Только потому что он Распутин?
– Да, только поэтому.
Я злилась и бесилась, понимая, что как бы то ни было, проиграю. И решила для себя быть выше ненависти. Если он будет посещать, если с ним не будет проблем, то и я не буду, как он выразился стервой.
Когда я вышла с работы, то сразу пошла в сторону метро, в голове уже были мысли о том, что купить Леве на Новый год. У них будет утренник, и мне разрешили в нем поучаствовать в виде снегурочки. Я стала замечать, что отношение заведующей детского дома ко мне поменялось. И это не могло не радовать.
Не успеваю я закончить переходить пешеходный переход, как прямо передо мной появляется огромная чёрная машина.
Хочу обойти, но вдруг дверь открывается, и пара человек в чёрных масках буквально затаскивают меня внутрь. И как бы я не кричала, бесполезно. Меня толкают на пол, поворачивают на живот и стягивают руки пластиковым креплением, а в рот суют кляп. От страха у меня сводит внутренности. Единственная мысль, что плещется на краю сознания, что я больше никогда не увижу Леву.
