Текст книги "Неправильная училка (СИ)"
Автор книги: Елена Гром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава 13.
***Аврора***
Я вздохнула, закрыв свою дверь на кафедру и посмотрев на часы, ужаснулась. Девять вечера, а завтра вставать в шесть утра, чтобы снова час тащиться до метро. А еще ехать домой. Времени ни на что не хватает. Наверное, я зря взяла так много групп и дополнительные занятия. Но мне нужны эти деньги и очень нужно защитить докторскую. Осталось совсем чуть – чуть и добьюсь своей цели, еще немного и мой малыш будет со мной.
– Аврора Михайловна, – я вздрогнула, услышав этот голос. Он словно дьявольская сущность, соблазн, которому невозможно противостоять. Идеальный в своей порочности. Одним словом. Распутин. Я думала он оставил меня в покое. Ладно, думала до звонка Алины, которая сказала, что он приехал ночью и разбудил ее с Романовским. Но я надеялась, что хотя бы сегодня… Зря…
Он отталкивается от стены и пружинистым шагом идет ко мне. Именно так приближаются тигры. Незаметно, из тени, нападая на жертву внезапно. И мне очень хочется стать его жертвой. Внутри все кипит только от одного взгляда на это совершенное тело, изгиб губ и ведьминские зеленые глаза, что он пытается прикрыть челкой. А футболка не скрывает литых мышц. Он немного взъерошен, словно только сейчас встал с кровати.
– Вы меня напугали, Распутин. Что вы делаете здесь в такое время. Пары давно закончились.
– Вот и я думаю. Пары давно закончились, а Аврора Михайловна все еще здесь, наверное, ищет приключений на свой идеальный зад, – его рука совершенно незаметно проходится по моей попке, наглухо закрытой юбкой, но даже через нее проносится ворох мурашек. Но я строго бью его по руке и усмехаюсь.
– Вас, Распутин, должны волновать не мои части тела, какими бы они не были. А сдача моего предмета. Мы ведь с вами знаем, что ваш богатый папочка больше вам не поможет.
Черт, сосет под ложечкой, потому что не папочка, а декан уже напомнил мне, что Распутин сдал почти все, кроме моего предмета. И почему я не даюсь. Может быть боюсь, что он оставит меня в покое. И больше не будет преследовать. Бред же с одной стороны… А с другой…
С этим своим преимуществом, я вскидываю подбородок и делаю шаг вперед, чтобы гордо удалиться, и прекратить дышать с ним одним воздухом, который с каждой секундой становится все гуще. Но вдруг голову разрывает адская боль. Этот подонок просто схватил меня за пучок и дернул назад. Я вскрикнула, вскинув руки выше головы, и вдруг оказалась прижата к стене.
Черт, как же больно. Но стоит его лицу приблизиться, как у боли появляться союзник, стягивающее пленкой низ живота – возбуждение… Сука… Отпусти!
Я хотела закричать, даже открыла рот, но его ладонь крепко-накрепко зажала мне его, пока вторая полезла под юбку. Я дергалась, скорее ради приличия, потому что его пальцы на моем теле, даже его кулак в моих волосах не казались чужими. И я бы даже сыграла в его игру, но следующие слова вынудили меня распахнуть глаза шире и прислушаться.
– Я ведь просто хотел помириться, Аврора. Даже чертов букет принес, но ты решила, что я недостаточно хорош для тебя. Или может недостаточно фотогеничен?
Господи, откуда у мажора мозги! Я начинаю сопротивляться, но он только сильнее прижимает меня к стене. Вдавливает в нее. Он смотрит то на грудь, часто вздымающуюся от шибко бьющегося сердца, то на губы, что я сжимаю.
– Училка по немецкому языку, что может быть эротичнее. Откуда в тебе столько этой фальшивой морали. Я начал копать, – нет, нет, только не это, пожалуйста! – Пробил по базе. Было сложно, но я нашел кое-что на тебя, Аврора Михайловна.
Не смей! Не смей!
– Я нашел твой грязный маленький секрет, и теперь, училка, ты не только поставишь мне пятерку по экзамену, напишешь за меня дипломную работу. Ты еще будешь выполнять все мои грязные фантазии. Камеры у меня нет, но, надеюсь, и без нее ты отсосешь мне достаточно глубоко.
– Сука, – вою я, понимая, что он все знает, что может все рассказать, даже показать те злосчастные ролики, о которых я узнала слишком поздно, из-за который я впервые в жизни хотела совершить убийство. А теперь, спустя несколько лет, правда снова вылезла наружу. Что ему от меня нужно? Минет. Ладно. Я даже дам трахнуть себя, только чтобы он больше никогда ко мне не подходил. – Платон, стой.
Он уже расстёгивает ремень, а я в панике глаза скашиваю, никого нет. Но ведь могут прийти, могут потом доложить. Он вытащил свой огромный член и уже водил им головкой по моим губам. Черт, он уже на грани…
– Платон, не здесь же,
– Здесь, сука, я хочу трахнуть тебя именно здесь, – он надавливает мне на щеки, всовывая палец между пересохших губ, а я задыхаюсь и чувствую, как скапливается сладкая влага во рту, как стекает по подбородку, как намокает ворот рубашки. На, черт тебя, дери!
Кусаю палец и тут же получаю новый рывок за волосы.
– Еще раз укусишь, будешь сосать без зубов.
– Да послушай ты, – совсем свихнулся, в его глазах ни грамма разума. – Если нас сейчас увидят, весь смысл шантажа сойдет на нет, понимаешь. Я и так буду опозорена. Платон, твою мать.
Он головой трясет, рукой проводит по лицу и на меня смотрит, словно не видит.
– А когда в порнухе снималась, не думала о позоре?
Я бы могла сейчас ему все рассказать, но слышать в его голосе смех и недоверие противно будет. Только хуже сделала..
– Ты можешь думать, что хочешь.
– Прогресс на лицо, Уже на ты. Ладно, пошли, – дергает он меня и тащит по коридору, а я снова вырываюсь.
– Платон, черт тебя дери. Мы должны выйти не вместе, иначе….
– Шантаж потеряет смысл, потому что ты и так будешь опозорена, – кривляется он и руки в карманы джинсов сует. Волосы бы его причесать, а то сейчас он похож на тасманского дьявола, который только что кружился в вихре. – Я буду в машине. И попробуй не прийти. Найду и выебу. И мне плевать, что именно ты будешь в этом время делать.
– Поняла?
– Да поняла я, иди уже.
Он поплёлся на выход, а я дождалась статуей, когда он скроется за поворотом и прислонилась к стене. По голове бегали приятные муражки, словно после холодной улицы, я зашла в тепло, а на лице невольно, совершенно бездумно играла улыбка. Он не сдаст меня, потому что не захочет упустить шанс потрахаться с порнозвездой по его мнению. Он уже идет на поводу моих желаний, иначе я бы сосала прямо здесь. Облизываю губы, чувствуя солоноватый вкус его кожи.
Вопрос лишь в том, как теперь на этом сыграть.
Глава 14.
Вместо того, чтобы направиться прямиком к машине Платона и пойти на поводу его шантажа, я прошу охранника Саныча открыть мне черный ход, причем даже не вру, когда сообщаю, что меня ждет назойливый поклонник. Спешу на метро, слушая спокойный ритм своего сердца и пытаясь понять, какую тактику поведения выбрать с Распутиным. В конце концов он просто мальчишка, которому очень нужна определенная игрушка, и к моему несчастью ею стала я. Потому что, не обращала на него внимания или не пала жертвой его убийственного обаяния?
Наверное, надо просто переспать с ним и он оставит меня в покое. Все просто, только я все равно бегу на метро, стараясь отсрочить неизбежное. Спешу домой закрыться. Не хочу сегодня, подумаю обо всем завтра. Один день подождет, не обломается.
На губах невольно возникает улыбка, потому что он стоит там, возле вуза и ждет, когда я наконец выйду. Вот только улыбка сползает так же быстро, как появилась, когда я замечаю его машину возле подъезда своего дома. Застываю в арке, оставаясь в тени и не могу пошевелиться. Хотела ведь выиграть день, но сейчас прекрасно понимаю, что мои игры будут только сильнее злить его. И в итоге обыкновенный секс может получиться актом насилия. Он это может, бесспорно.
Наверное поэтому я вместо того, чтобы переждать или снова поехать к Алинке, шагаю вперед, как на плаху, честное слово. И как он добрался сюда так быстро?
Платон курит в окно, сложив свои ноги в фирменных кроссовках в открытое окно. Я замечаю его острый взгляд через боковое зеркало и сразу застываю, борясь с желанием повернуть назад и сбежать. Рвануть, стуча каблуками в тишине ночи, слушая как эхо разносится по стенам двора – колодца.
Но Платон уже убирает ноги, заводит двигатель и сдает назад. Кажется, сейчас он собьет меня прямо здесь, но я не могу двинуться, словно принимая этот страх как наказание за побег. Он тормозит не касаясь меня пары сантиметров, потом поворачивает и паркуется удобнее для тех, кто захочет покинуть парадную. Тут же выходит и направляется прямиком ко мне. Я пытаюсь улыбнуться, но его лицо словно окаменело.
– Ключи мне от своей халупы давай, – протягивает он руку, а я начинаю копаться в сумочке, как назло не находя их. Полминуты, минута. Его лицо напряжено и даже моя неловкая улыбка не помогает. Он просто вырывает у меня сумку, вываливает все на асфальт и тут же подцепляет ключи пальцами.
– Пошли, – тут же рывком к парадной, но я упираюсь.
– Дай мне собрать.
– Потом.
– Сейчас! – кричу я в темноту, а он рывком ко мне за волосы и лицом к лицу.
– Вздумаешь еще раз сбежать или наебать меня, с тобой начнет знакоство не мой член, а мой ремень, – расширяю глаза, прекрасно понимая, что он не врет. Киваю и облизывая губы, прошу.
– Дай собрать. Я быстро.
Он отпускает, но вместо того, чтобы дать мне собрать разбросанное, делает это сам, буквально за пару мгновений, запихивая все обратно. Поднимается, хватает меня за запястье, и мы вместе идем к парадной. Замешательство у входа, но Платон быстро справляется с ключом, и мы поднимаемся по лестнице на самый последний этаж, входим в квартиру, которую когда – то можно было назвать коммунальной, но теперь это скорее хостел, где часто сменяются гости, а я свою мини комнату выкупаю за копейки. В комнату дверь он открывает быстрее, и я начинаю реально паниковать, пытаться придумать, как успокоить его, потому что от дрожи в его руке колотит и меня.
Стоит нам только попасть в комнату, как он запирает ее, и, снимая кроссовки, начинает расстегивать ремень. Вот так сразу.
– Платон…
– Аврора, я на взводе. Не снимешь шмотки сама, разорву к хуям.
Он сдергивает ремень, который падает на пол тяжелой пряжкой, сдергивает чёрную футболку, демонстрируя действительно идеальное тело. Ничего лишнего, все поджарое, подтянутое, совершенное, словно само яблоко, которое буквально заставили съесть Еву в раю. Вот и я сейчас понимаю, что моя жизнь после этой ночи круто изменится, и спокойствия, хотя бы его иллюзии, больше не будет. Потому что сам дьявол сегодня посетил меня.
– Аврора, будет еще время насмотреться, раздевайся! – уже нетерпеливо шипит он и сдергивает последний элемент одежды, а я просто вспыхиваю, словно застигнутая врасплох. Поднимаю руки к пуговицам, но пальцы как назло не слушаются. – Серьезно?
Он поворачивается, впивается взглядом в то, как медленно я расстёгиваю пуговицы пальто, ударом убирает мои руки в секунду расправляется с проблемой. А рубашку на груди и вовсе рвет, несмотря на мои протесты.
– У меня другой нет! – кричу я, но он уже заносит мне руки за спину и расстёгивает лифчик, мои проблемы его не интересует, хотя.
Он сглатывает, смотря на мою грудь. Поднимает короткий взгляд в глаза.
– Куплю я тебе рубашек, нашла тоже из-за чего ныть, – под его жадным, голодным взглядом я просто дрожу, пытаясь на автомате прикрыть грудь. Никто никогда не рассматривал меня так пристально. От чего соски на груди заныли и стали похожими на камушки. – Не смей от меня закрываться.
Его руки тут же отбросили мои, накрыли грудь, почти полностью ее закрывая.
– Никогда не смей от меня закрываться.
Его голос как урчание тигра, его ладони – это какая – то изысканная пытка, от которой хочется теснее свести ноги, между которыми неожиданно становится мокро. Но не успеваю и подумать о том, как сильно тянет низ живота, как я оказываюсь на кровати, на спине. Платон нависает сверху, одной рукой снова принимаясь мять мою грудь, вызывая рой противоречивых эмоций, а другой поднимать юбку все выше, скользя пальцами по капрону, в котором затянута моя нога. Черт, черт, он так близко. На меня наваливается неизбежность происходящего, от чего я просто начинаю паниковать и пытаться убрать с себя его руки.
– Все, Платон, все я сказала, можешь говорить, кому угодно что угодно, но не трогай меня.
Но ему уже все равно, он тут же наваливается сверху, подавляя любые попытки сопротивления, берет меня за шею, другой рукой грубо вклиниваясь между бедер.
– Не пойдет, сучка.
Его губы обрушиваются на меня как цунами. Эффект просто разрушающий, без возможности восстановления, потому что я теряюсь, в его твердых губах, в его руках, которыми он делает мне больно, в его запахе, который кажется впитался в мою кровь, навсегда меня отравляя. Я не хочу это чувствовать, однажды чувство зависимости меня погубило и вот снова. Опять, к парню, для которого я просто игрушка, с которой сейчас наконец позабавится. Он снова и снова целует меня, играя языком глубоко во рту, словно демонтируя, как мне нужно будет принимать его член, Его пальцы уже на сосках, сжимаются, оттягивают, шлепают до вскрика в губы. Его рот, мгновение спустя, берет один из них и жадно всасывает, вынуждая мое тело изогнуться. Его руки жадно задирают юбку, рвут капрон, вжимая пальцы между ног, пропитывая и без того мокрую ткань, порочной влагой.
– Сука, какая же ты мокрая, – хрипит он, забираясь пальцами в трусики и собирая соки, которые он тут же демонстрирует мне. – Открой рот и слижи все.
– Платон, – только и выдыхаю, стыдливо опуская взгляд от этой пошлости, но и противиться не могу, подчиняясь его приказу и прекрасно зная, что сделаю все, что он сегодня попросит, дам так, как он хочет, чтобы завтра он даже не посмотрел на меня. Чтобы больше у него не возникло желания меня трогать? Зачем трогать уже использованную тряпку?
Глава 15.
***Платон***
– Да, да, облизывай их. Теперь соси, соси, мать твою, – меня просто ломает, как хочется вместо пальцев вставить член, который сейчас кажется разорвется. Она моя, она в моих руках, беспомощная сексуальная сука, которая скоро будет стоять на коленях и умолять меня дать ей член. Будет глотать и захлебываться, будет делать для меня все. Я засунул в сладкий ротик почти четыре пальца, растягивая сочные губы, смотря на то, как она старается, как слюна течет по ее подбородку.
– Ну хватит. – все-таки выплевает она мои пальцы, за что тут же получает легкий шлепок по лицу. Раскрывает глаза от ужаса, а я сверху нависаю.
– Хватит будет только когда я тебе скажу, сука, – провожу пальцами по тесно сжатым губам. Обиделась, ничего, обида пройдет, когда будешь визжать от оргазма как сука. Пусть даже имитировать, плевать, главное поскорее стянуть с нее шмотки и просто трахать до потери пульса.
Дергаю Аврору ниже, наслаждаясь видом порванных колгот, кажется у меня будет новый фетиш, потому что выглядит это похлеще чулок. Блядь, мне хочется просто порвать ее, а я пялюсь на то, как вздрагивает ее плоский живот, как намокает и без того мокрое белье. Я раздвигаю ее ноги как можно шире, мельком смотря во все еще обиженные глаза. Но пусть не притворяется, ей все это нравится, она кайфует так же, как и я, наверняка матерясь, что я еще не в ней. Скоро, дрянь такая, скоро я покажу тебе, кто отныне твой новый режиссер. Только свою порнуху теперь ты будешь показывать только на мне. Я вожу пальцами по мокрым трусикам, потом просто начинаю их снимать, скатывая вместе с колготами по ногам, которые специально для этого поднял над своей головой. И снова ноги по сторонам, и взгляд в центр ее безнравственности и порочности. Сглатываю, чувствуя, как во рту собирается сладкая слюна, хочется на вкус попробовать это розовое совершенство. Оно похоже на те воздушные безе, которые мне не разрешали брать со стола, пока обед не доем. А теперь я вырос и могу есть их сколько угодно, могу даже прямо сейчас опустить голову и слизать сок, который источают лепестки. Больше не думая, впиваюсь губами, слышу почти визг и ее пальцы в моих волосах. Противно от самого себя, что делаю это, просовывая язык во влагалище, но и остановиться не могу, продолжая глотать терпкую влагу. Языком скольжу по клитору, ожидая взрыва от Авроры, тут же сдираю с себя трусы, начиная подрачивать. Сука, как же кайфово, но я знаю, как сделать еще лучше. Я поднимаюсь резко, порывисто, тут же направляю член в самый центр, тут же чувствую как его буквально тисками сжимает, стискиваю зубы, но вид кончающей Авроры буквально парализует. Никогда не думал, что баба может делать это настолько красиво, закусывая в кровь губу, выгибаясь и сминая в кулаках старенькую простынь. Она открывает глаза, а меня засасывает, размазывает, и я слепо начинаю толкаться в нее, еле двигаясь, потому что в ней, сука, так тесно. Задаваться вопросом, сколько мужиков у нее было– не хочу, хочу просто трахать ее, пока мозг не откажет.
Внутри рождается гнев, потому что я хотел трахнуть ее и завтра забыть суку, которая влезла в мой мозг и разложила свои вещи. Так не должно быть. И в ней не должно быть так охуенно. И она не должна так мягко стонать. И этот звук не должен щекотать мои нерные окончания. Блядь, как же хочется разорвать ее на части, стереть в пыль, чтобы она не существовала, чтобы вытравить ее из себя. Вжимаю руки в тонкую талию, толкаюсь чаще, еле сдерживаюсь, чтобы не кончить прямо сейчас. Но она так просто не отделается. За эту ночь я возьму все, что хочу.
Толкаюсь все чаще, а потом резко выхожу и переворачиваю ее на живот, шлепая по выпяченному заду.
– И вот скажи, что тебе это не нравится. – шиплю на ухо, прикусывая мочку и раздвигая сладкие булочки, концом в складки упираюсь.
– Не думала, – задыхается она, прогибается, когда давлю на поясницу. – Что мое мнение тебя интересует.
Толкаюсь в тугое тепло, тут же задыхаясь от захвативших нутро ощущений. Черт, как же кайфово. Как горячо и узко.
– А ты постарайся, чтобы заволновало, – хриплю, поднимаясь. Ставлю суку на четвереньки, обхватываю волосы и тяну на себя, толкаясь на полную длину. – Поработай попкой.
Это единственное, что поможет мне просто не затрахать ее до смерти, как хочется просто долбиться и не думать не о чем.
Она насаживается на болт сама, активно подмахивает, шумно дыша и сладко постанывая, а я пальцами одной руки держу волосы, помогая ей, другой глажу гитарный изгиб спины. Но мой взгляд направлен на то, как идеально сталкиваются в одной точке наши тела, как ее плоть натягивается на мою, сводя с ума, околдовывая похлеще самой отборной наркоты. Хочется застыть в этом моменте, хочется смотреть, как розовые влажные губки елозят по члену, словно вытягивая из меня все жизненные силы, делая меня своим рабом. Нет уж, я не буду рабом этой суки, я докажу ей, кто здесь главный. Отталкиваю дрянь от себя, прекрасно зная, что она не кончила, хотя и была на грани. Она возмущенно сопит, отползает к подушкам, а я только с члена смазку ее стягиваю. За ноги к себе дергаю и размазываю влагу по ее твердым соскам. Тут же впитываю это все губами, но прикусываю, тут же слыша визг.
– Больной! – кричит она, пытается оттолкнуть, но я только усмехаюсь.
– Ты только сейчас это поняла? – дергаю ее за соски, сжимая титьки и протаскивая член в тесное пространство. – Возьмись здесь.
Она подчиняется, делая глаза круглыми, словно никогда этим не занималась, а я трахаю ее охуенные сиськи, чувствуя ее запах, который кажется уже въелся в меня.
– Язык вытащи, сейчас будешь глотать мою спермы.
И это реально так, еще пару резких движений, и ее язык, лицо обрызганы белесыми густыми каплями. Еще один, сука, фетиш, потому что даже такой она не выглядит грязной, она выглядит моей блядью. И будет только моей, пока я этого хочу.
Она слизывает капли с губы и хочет подняться, но я толкаю ее обратно.
– Лежи так, схожу в ванную и вернусь.
– Но мне надо умыться.
– А я разве разрешал?
Поднимаюсь и иду к раковине, чтобы сполоснуть член, потом слышу в спину.
– И как ты до сих пор не умер от СПИДа, если даже не думаешь о защите.
Я не кончал в нее, но ее слова вызвали во мне жгучую злость, что гейзером взметнулась в теле. Она напомнила мне о моей ошибке. Из-за которой я теперь связан на всю жизнь с одной меркантильной сукой.
Оборачиваюсь и смотрю на это идеальное в своей порочности тело с гладко выбритой пиздой.
– Ты права, че это я. Нельзя быть таким неосторожным. Теперь буду трахать тебя только в зад, – иду к ней и вижу, как ее глаза наполняются страхом. И мне черт возьми это не нравится. Я хочу видеть там только похоть, но и обратно отступать не могу.
– Платон, нет, я никогда…
– Вот только пиздеть не надо. Все порноактрисы привыкшие к анальному сексу, – несмотря на сопротивление, дергаю ее к себе, разворачиваю на живот и надавливаю на поясницу, толкая палец в тугое колечко. Как же, сука, туго.
Глава 16. Аврора
– Стой, стой! – мой крик эхом от тонких стен. Главное, чтобы полицию не вызвали. – Больно! Платон. Пожалуйста!
Он тормознул движение пальца, чуть ослабил давление на поясницу, и я выдохнула с облегчением. Что угодно только не это. Смогла перевернуться, заглянуть ему в глаза-там было столько презрения, смешанного с какой – то больной одержимостью, что мне страшно стало. У меня мало времени, если он захочет вставить мне в зад, мои крики вряд ли его остановят.
– Думаешь на меня действуют эти ваши штучки? Слезки, глазки, сама нарвалась. Где у тебя смазка?
– Нет у меня. Я вообще это никогда не делала, – тараторю, хотя и понимаю, что не поверит.
– Харе цену себе набивать, – он снова хочет меня на живот развернуть, но я к нему, руки на шею, целую в губы. Жесткие, злые. Кажется сейчас он ненавидит всех женщин, а отыграться решил на мне. Целую кадык, рукой провожу по напряженному члену.
– Решила показать, как сосать умеешь? Давай.
Сосать умею плохо, муж вечно бесился, но довести до оргазма точно смогу. Опускают поцелуями по идеальному телу, даже немного жалея, что у меня так мало времени на изучения каждой впадинки. Но сейчас нужно его успокоить, хотя сама раззадорила его этой защитой, напрягла и чуть не поплатилась. Провожу пальцами по стальной поверхности влажного члена, удивительно, как он в меня влез, но в другое отверстие – даже думать не хочу. Лучше в рот. Тем более, от одного вида во рту постыдно много слюны. Целую самый кончик. Платон дергается, а я поднимаю голову. Неправильно?
Он хочет что – то сказать, но застывает, так и смотря мне в глаза, руку только поднимает, в волосы мне вплетает, и как будто дрожит. А я больше не жду, запах такой, что внизу живота сводит. Открываю рот с мыслью, что с самого начала была права, Платон – моя погибель, а я так смачно ее принимаю, еще и причмокиваю, продолжая смотреть на то, как ходят желваки по лицу Платона, как челюсти сжаты, как глаза молнии мечут. Он великолепен в своем возбуждении, и это только сильнее возбуждает. Одна ночь, верно, и сегодня я попытаюсь взять все, что смогу. Открываю рот шире, поглаживая губами вдоль всей длины. До самой мошонки, которую легонько касаюсь пальцами и обратно, чуть сжимая плоть у головки. Он втягивает воздух шумно, напряженно, а я ликую, понимая, что ему нравится. Настолько нравится, что он даже грубость не проявляет. Разворачивается и падает на кровать. Отрываюсь на мгновение, вопросительно смотря в глаза. Но Платон был бы не Платоном, если бы не сказал.
– Чего застыла, продолжай.
Ну а я и не против. Облизываю ствол по всей длине, беру в рот, но получается не слишком глубоко. Но зато я активно работаю головой, теперь чувствуя языком каждую выпуклую венку, как до этого ощущала их стенками своего влагалища. Рот уже неменет, но кажется Платон кайфует от процесса, потому что даже не помогает мне рукой, которая так и находится в волосах.
– Чет ты какая-то слабенькая для порнозвезды, – усмехается он, но в глазах уже нет злости, только шальная сладость, от которой голова кружится. Он тянет меня на себя, целует всего несколько мгновений и тут же насаживает на свой кол. Резко, без предупреждения. Я ахаю от неожиданности и наполненности, дрожу всем телом, понимая, как близок оргазм. Мычу ему в губы, а он даже не планирует тормозить, вбивает сразу на полную длину, сохраняя жетскую и невыносимую для чувств амплитуду. Его пальцы на бедрах, держат в одном положении, пока его член пытается словно насквозь меня пробить. Оргазм накрывает резко, вынуждая заверещать, забиться в жестких пальцах, но они только сильнее фиксирут, пока его член, как отбойный молоток, продолжает механически меня пронзать. Снова и снова. Я бы попросила пощады, его зубы цепляют мою губу, и слышу, как он тихо произносит.
– Не дергайся.
Снова и снова, резко и жестко. Внутри уже хлюпает, чувствую, что ужасно много влаги вытекло из меня, но он словно робот продолжает дёргать бедрами, не давая мне даже двинуться с места. Я начинаю отбиваться, цапараю его шею, прошу пощады, но бесполезно. Внутри живота вдруг новый взрыв, и я просто падаю на него, чувствуя, как он замирает внутри лишь на короткий миг, а потом меня толкают в сторону. Он нависает сверху, удерживает член в одном положении и брызгает мне на грудь горячими каплями спермы. Сглатываю, смотря на Платона, ему в глаза. И вижу, что это далеко не конец.
– Собирайся.
– К-куда? – не поняла я, не желая даже шевелиться.
– Ко мне поедем, я все равно хочу твою жопу сегодня, а там хоть смазка есть.
– Нет, – сажусь и колени поджимаю. – Я не поеду.
И дело не в анальном. Я не хочу продолжения, он какой – то одержимый.
– И ты уже два раза кончил, я больше не хочу.
– А причем тут твои желания. Это ты решила быть приличной училкой, так что придется отработать.
– Да пошел ты! Я тебе не шлюха, чтобы отрабатывать, – кидаю в него подушкой, он только откидывает ее рукой. – У нас был уговор, я его выполнила. Ты кончил– значит секс был! Все! Уходи!
Я даже вскакиваю, а он уже рядом, слишком близко, осматривает мое истерзанное тело, вдруг рукой раскатывает свою же сперму по моей груди. Псих, не иначе.
– Про срок не было и речи. Я буду тебя трахать, пока я этого хочу. А сегодня я хочу еще.
– Нет!
– Нет?
– Нет! Я не буду твоей подстилкой! У меня есть работа, обязанности!
– Не пойдешь сейчас со мной – уже завтра весь универ будет знать о твоем прошлом.
– И ты пойдешь на это?
– Когда я чего – то хочу, то я иду на что угодно, – усмехается он и отходит к двери. – Я дам тебе минут десять собраться. Все – таки вид у тебя заебанный. Жду в машине, Аврора. И лучше не зли меня. Ты же не для того бросала порно, чтобы стать опозоренной.
Он не мог не оскорбить, а я села там, где стояла и думала о том, что было и будет. Он не оставит меня в покое. И сейчас это квартира, а завтра он потребует отсосать ему при ректоре. И вряд ли внемлет голосу разума. Господи, как я могла в это вляпаться. Через неделю защита докторской, но кто мне даст ее защитить, если узнают, что я сплю со студентом или того хуже, узнают о видео с моим участием. В этот момент я даже не знаю, кого хочу убить больше– мужа, который все это долгое время выкладывал в сеть, даже не сообщая мне, или Платона, у которого на этом фоне поехала крыша.
Я еще минуты три сижу, а в голове крутится одно: «Когда я чего – то хочу, то я иду на что угодно».
А я чего хочу больше всего?
Сына хочу растить. Рядом с ним быть. А не участвовать в порномарафоне, когда слово против сказать нельзя. Потому что маленькая и слабая, и потому что все мужики почему-то думают, что лучше знают, от чего женщины удовольствие получают.
Осматриваю комнату, в которую больше не собираюсь возвращаться. Собираю свои немногочисленные пожитки и закрываю дверь, оставляя ключ под половиком. Там все равно брать нечего. Спускаюсь по лестнице, сажусь в машину к Платону и ожидаемо вижу ухмылку. Он конечно знал, что я приду. Только вот не знает, что будет дальше.
– Далеко ехать?
– Нет, – только и отвечает он, а я сжимаю в руках сумку и жду подходящего момента. Он предоставляется даже слишком быстро. Пара улиц и мы тормозим на светофоре. Я тут же тянусь к шее Платона, и он дает себя поцеловать, вкусить пряный аромат его кожи. Последний раз.
– Тебе уже не терпится, да? – новая ухмылка, а я тянусь рукой к замку на машине и тут же выскакиваю, слыша яростный крик – Куда!
Но я уже бегу в сторону домов, между которыми такие приятные темные улочки. Влетаю между ними, петляя и двигаясь не оборачиваясь, нахожу взглядом метро и тут же ныряю туда. Лишь на миг оборачиваюсь и не вижу Платона. Спускаюсь в метро и прыгаю в первый попавшийся поезд. Сейчас не важно, куда. Важно, куда подальше. Заберу сына и с помощью Алины скроюсь в глуши России. Благо она очень большая. Будет сложно, но лучше так, чем рисковать всем, вступив в скандальную связь с сыном олигарха.
