Текст книги "Шрам на ладони"

Автор книги: Елена Дубровина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Глава 17
АМАЗОНКА

Буланый двухлетка Гордый бежал иноходью.

Лине очень нравился этот его необычный бег, она вообще любила все необычное. В какой-то мере она и сама была «иноходцем», белой вороной в стае. Все девчонки из класса поступали после школы кто в институт, кто в колледж, кто на престижные курсы, а она с «пятерочным» аттестатом почему-то подалась в ветеринарный техникум.

На нее смотрели как на дурочку. Неужели девушке может нравиться запах навоза и лошадиного пота? Ладно бы еще выбрала специализацию по собакам – хоть выгода была бы. Хозяева элитных шавок любые деньги готовы платить за лечение своих любимцев. Так нет – лошадей ей подавай. Ей, городской чистюле, которая лошадей до того только в кино и видела…

А она влюбилась в них с первого взгляда. Гордые. Прекрасные. Изящные. А какие у них глаза! Все удивились, когда Лина выбрала при распределении отдаленный конезавод – «на краю цивилизации», то бишь Московской области. Все остальные пристроились прямо у черты столицы.

Она похлопала жеребца по шее, и он послушно прибавил скорость. Только ухом чуть дернул и глаз скосил недовольно, дескать, не понукай, сам знаю, что надо как следует размяться…

Солнце еще только поднималось над далеким лесочком. Пожухлая трава серебрилась от инея. А воздух… воздух словно звенел в синеватой тишине.

Гордый был ее любимцем. Два года назад, когда Лина только пришла на конезавод, этот доходяга-жеребенок, казалось, не выживет. Совсем слабый был, на ножках не мог долго устоять. Его хотели уже выбраковать, но Лина умолила оставить. Сама выхаживала. Теперь он прочно занял место среди элиты. А стоил Гордый столько, что купить его мог бы, наверное, только персидский шах.

Конечно, выезжая по утрам на Гордом, Лина крупно рисковала. Не дай Бог, что случится… страшно даже представить последствия. Но не могла удержаться. К тому же в душе она считала себя полноправной хозяйкой Гордого. Если бы не она, его бы вообще давно не было.

Лина выбирала самые ранние утренние часы, пока еще не мельтешили вокруг начальнички, пока досматривали они свои сладкие сны. Лишний раз старалась на глаза не попадаться – мало ли… вдруг увидят, запретят.

А как это было здорово: пригнуться к крутой рыжей шее, чуть влажной и горячей от быстрого бега, вдыхать полной грудью упругий холодный воздух, жмуриться от ветра, хлещущего в лицо… И чувствовать, как за спиной вырастают крылья, и превращается она в птицу, летит ввысь и вперед, туда, где за синеватой кромкой далекого леса уже поднимается багровый диск восходящего солнца. Она ворвется прямо в него… И сгорит, и растворится в нем… А иначе зачем еще жить? Ведь это самое прекрасное, что может с ней случиться…

* * *

Откуда на пустынной дороге взялся этот проклятый «Жигуленок»?

Лина хотела пересечь шоссе, чтобы добраться вместе с Гордым до небольшого озера по ту сторону трассы, как вдруг из-за поворота вылетел на бешеной скорости этот придурок.

Она даже понять не успела, что произошло.

Гордый на полном скаку вылетел на трассу и вдруг коротко заржал, встал «свечкой» и…

Лина ощутила резкий толчок, удар о какую-то темную рычащую махину, и неведомая бешеная сила вырвала ее из седла и отбросила на обочину.

Последнее, что она услышала, – это истошный визг тормозов.

* * *

Она с трудом открыла глаза и тут же зажмурилась от нестерпимого света.

Солнце поднялось над горизонтом, и его косые лучи теперь падали ей на лицо.

Она помотала головой, приходя в себя, и тут же вспомнила: «Гордый! Что с ним?»

Рядом слышалось чье-то хриплое, прерывистое дыхание.

Жеребец лежал на боку, откинув точеную голову на грязный асфальт, и смотрел на Лину таким человечески тоскливым, наполненным болью взглядом, что девушке стало не по себе.

Зябкие противные «мурашки» поползли по коже. Господи! Что она натворила!!!

Лина вскочила на ноги, не обращая внимания на боль в ушибленном позвоночнике, и склонилась над своим любимцем. Слезы хлынули из глаз. Бедный… И все из-за нее.

Нет, из-за этого психопата в «Жигулях», пьяный он, что-ли?

Она в бешенстве огляделась по сторонам. Пусто. Конечно, этот тип тут же смылся от греха подальше. Даже не подумал помочь. Сволочь!

Лина выругалась сквозь зубы и принялась лихорадочно ощупывать лежащего жеребца. Что с ним? Неужели перелом?! Руки похолодели от ужаса, когда она провела по тяжко вздымающимся ребрам.

Гордый дернулся от боли, когда она слегка нажала пальцами на четко очерченную под натянутой кожей косточку.

– Потерпи, миленький, – зашептала ему в ухо Лина. – Потерпи, мой красавец. Сейчас… О, Господи… Прости меня, мой хороший.

Гордый протяжно вздохнул, словно понял ее, и чуть прижмурил свои янтарные глаза.

– Не плачь, ты же мужчина… – шепнула ему Лина. И с облегчением добавила: – Нет перелома. Трещина или ушиб. Повезло нам, рыжий. Ты можешь встать? У-у… коняка необъезженная! Несешься напролом, ничего по сторонам не видишь! Забыл, что при переходе дороги следует посмотреть налево, а потом направо, а?

Она сдула с его лба прилипшую челку и потянула коня за уздечку.

– Вставай, вставай… Что разлегся, лентяй? Напугал меня до смерти… Вставай, простудишься.

Мысли лихорадочно скакали в голове… Трещину в ребре она может скрыть, надо только дотянуть Гордого до конюшни. А потом она потихоньку залечит его, слава богу, на ребра гипсовую повязку не кладут… Лишь бы не было ничего более серьезного.

– Ну, вставай же! – отчаянно взмолилась она, выбиваясь из сил, упираясь ногами в мокрый асфальт.

До чего же тяжелый. Смотреть невозможно, как дрожат и подкашиваются его тонкие ноги. У нее тоже подкашиваются, противно дрожат коленки. Вот уж не думала она о себе, что такая трусиха.

Чего так испугалась? Ругать будут? Так ведь не убьют. Ну, влепят выговор.

Но мысль о том, что Гордый может погибнуть из-за ее бесшабашности, приводила в ужас. Это даже представить себе нельзя.

Она изо всех сил подталкивала его руками, тянула, снова толкала, помогая ему подняться на ноги. Лина по опыту знала, что если лошадь встанет, то ее сильный организм справится с любой травмой. А если нет… Если у нее не хватит сил поднять его, то, пролежав хотя бы пару часов на подмерзшей земле, Гордый потеряет последние силы, простудит легкие и тогда…

Лина уперлась обеими руками в мокрый вспотевший бок жеребца и толкала, пока у нее не потемнело в глазах от напряжения. Хоть бы помог кто-нибудь. Но как назло на пустынном утреннем шоссе ни одной машины.

Эта боковая захолустная трасса никогда не могла похвастаться потоком машин, а сейчас как бы вообще вымерла. Жуткое ощущение. Как в «Сталкере». Молчаливый лес вдали, черные кусты посадок, пустынная дорога из ниоткуда в никуда, на которой четко отпечатались две извивающиеся черные полосы… Словно две гигантские змеи. След от колес.

Петляющий тормозной след резко сворачивал вправо от точки их несчастливой встречи. Лина повернулась лицом к обочине и увидела машину.

* * *

«Жигуленок» лежал на боку метрах в десяти от дороги.

Нелепо торчали колеса с налипшими комьями грязи. Крыша над задним сиденьем вдавлена, а боковая стойка искривлена от сильного удара.

Сердце глухо бухнуло в груди и упало вниз. Час от часу не легче!

Лина сделала еще одно усилие, и Гордый наконец встал на подламывающиеся ноги. А она бросилась к перевернутой машине, скользя по смерзшейся траве и шепча как молитву:

– Пожалуйста, не надо… Только не это… Пусть все будут живы… Пожалуйста…

Она обогнула «Жигули» и со страхом заглянула в затянутое трещинами ветровое стекло.

Водитель лежал на боку, уткнувшись лицом в сиденье. Левая рука его до сих пор мертвой хваткой сжимала руль.

Живой? Кажется, жив. Лина расслышала тихий стон.

Она дергала дверцу машины. Заклинило. Что же делать?

Оглядевшись, Лина подобрала на обочине камень и с силой треснула по «лобешнику». Раз, другой – и стекло с противным звяканьем обрушилось внутрь, осыпав осколками лежавшего в кабине человека. Острый край располосовал ей рукав куртки, когда она втискивалась через окно в машину. Ей удалось ухватить незнакомца за плечо. Слава богу, на резкий тычок он ответил коротким глухим стоном. Крови не было видно.

Лина вздохнула с облегчением. Однако теперь оставалось самое трудное – вытянуть через разбитое окно бесчувственного беспомощного мужика, к тому же высоченного, тяжелого и нескладного.

– Гордый! – в отчаянии позвала она. – Иди сюда!

И когда жеребец подошел, Лина протянула ремень под мышками у водителя, привязала к подпруге и сильно шлепнула коня по крупу.

– Тяни! Давай, малыш! Только потихоньку, не дергай.

Гордый переступил на месте и сделал с натугой несколько шагов.

Дело сдвинулось. Лине оставалось только направлять пострадавшего в ощетинившееся осколками стекла отверстие.

С треском разошелся по шву пуховик. Мужчина неловко перевалился через край и тяжело шлепнулся на землю.

– Стой! – крикнула Лина.

Гордый скосил глаз на лежавшего у его ног человека и остановился. Облако пара вырвалось из горячих ноздрей.

– Знаю, тебе самому плохо, – Лина ласково потрепала жеребца по шее, обняла и чмокнула в теплые солоноватые губы. – Но надо помочь, рыжий. Помоги мне, я одна не справлюсь.

Поднатужившись, она подхватила тяжелое недвижимое тело мужчины и попыталась перевалить его через седло. С одной стороны – за руки, с другой – подталкивая ноги, руки – ноги, снова руки, воротник, шея… Наконец он более-менее умостился поперек седла.

– Ну, пошли, – Лина вздохнула и взяла коня под уздцы. – Будь что будет…

* * *

Поселок уже проснулся. Где-то мычала корова, соседки переговаривались через забор. Совсем некстати, если кто-нибудь увидит их – уведенного без спросу жеребца и незнакомого мужчину, который попал в аварию по ее вине.

Лина остановилась на задах огорода. Хорошо, что ее флигель стоит на отшибе. Поминутно оглядываясь и замирая, как воришка, Лина повела Гордого в обход к задней двери своего дома, нашарила в кармане ключ и дрожащей рукой повернула его в замке.

Фу! Наконец-то! Она втянула незнакомца в дом, снова заперла дверь и, вскочив на Гордого, с беспечным видом направилась к конюшне.

– Опять каталась? – недовольно сказал старший зоотехник. – Смотри, Полина, допрыгаешься.

– Так я всего пять минуточек, Иван Петрович, – сказала Лина, через силу выдавливая безмятежную улыбку. Она спрыгнула на землю и потянула жеребца в стойло. – Что-то он сегодня не в духе. Вы никому не говорите, ладно? Знаете ведь, что я этого зверюгу обожаю.

– Можно подумать, никто о твоих фокусах не знает, – усмехнулся Иван Петрович.

– А можно я сегодня попозже на работу выйду? – воспользовалась его благодушным настроением Лина. – Я белье кипячу… На плите оставила.

– Тогда марш домой! – заворчал Иван Петрович. – Вот уж ветер в голове. Пожар хочешь устроить?

Глава 18
СЛЕД НАЙДЕН

Получасом позже по боковой трассе, ведущей к конезаводу, медленно ехал грузовик с комбикормом.

Шофер, посвистывая, крутил баранку, поглядывая по сторонам. День только начинался, солнце золотило не успевшую облететь листву, холодный чистый воздух врывался в кабину сквозь приоткрытое окошко. Покой. Тишина.

Неожиданно его взгляд наткнулся на перевернутые «Жигули» у правой обочины.

Шофер остановил машину и подбежал к месту аварии.

В кабине никого не было. Ветровое стекло разбито, дверцы намертво заклинены, крыша вмята – видимо, «Жигуль» слишком резко затормозил на мокрой дороге и водитель не справился с управлением. Да где же он сам? Может, подобрал кто?

Через километр, у поста ГАИ, грузовик снова затормозил.

– Видел, там «пятерка» гробанулась? – крикнул шофер скучающему лейтенанту.

– Где? – встрепенулся тот. – Пострадавшие есть?

– Никого, – ответил шофер.

– Чего ж они сами не дошли? «Техпомощь» вызвать…

– Да нет там людей! Пустая машина, понял?

Гаишник пожал плечами и завел мотоцикл.

Он осмотрел машину и с досадой пнул ногой покореженную крышу. Вот уж подфартило их участку. Только недавно получил сведения на розыск этих самых «Жигулей» – и на тебе! Вот они, валяются рядом с его постом, а преступника нет.

Впрочем, это уже не его забота. Его дело – сообщить по рации, что искомая машина обнаружена, и все. Пусть у того голова болит, кто это разыскивает.

* * *

Дементьев за ночь выкурил две пачки. Болела голова. Глаза покраснели от недосыпа, а сердце сжималось тревожно и томительно.

Беспокойство нарастало с тех пор, как он услышал в трубке сбивчивый взволнованный голос Сергея.

Если он преступник, то зачем позвонил? Хитрость? Хотел подстраховаться, заручиться помощью полезного приятеля? Хотел, чтобы Геннадий вытаскивал его, поверив на слово, рискуя своей службой и карьерой?

А если все не так? Глупости. Кто же тогда убийца?

Дементьев привык верить фактам, а не эмоциям. А здесь все факты налицо. Сергея схватили прямо над трупом, его сумка стояла на краю стола, он не успел забрать ее в момент побега – этому есть свидетели, а значит, не подброшена кем-то с целью увести следствие в сторону. Документы и фоторобот, составленный РУОПовцами, проводившими задержание, говорят о том, что подозреваемый именно Сергей Николаевич Грачев, и никто иной. К тому же Катя спокойно впустила преступника внутрь обменного пункта валюты. Значит, хорошо его знала.

Все сходится, и все же…

Дементьев погасил очередную сигарету и снял трубку зазвонившего телефона.

– Слушаю. Оперативная сводка? Давайте.

Ну вот… Еще одно подтверждение виновности Грачева. Его машину только что обнаружили в ста километрах от Москвы на боковом шоссе, разбитую и брошенную. Этого и следовало ожидать – следы заметает.

«Хрен тебе! – с ожесточением подумал Дементьев. – Не проведешь! Думаешь, самый умный? Не был бы виноват – не бегал бы, как заяц. Теперь надо вычислить, кто мог тебя подобрать? И куда ты теперь направился, гаденыш?»

Неужели Сергей его переиграл? Имитировал аварию, чтобы направить розыск по районным больницам, а сам тормознул попутку, и ищи его теперь по всей территории одной шестой земного шара.

Геннадий и предположить не мог, что Сергей все еще там, совсем рядом с обнаруженной машиной. Впрочем, на всякий случай он дал указание прочесать местность и опросить жителей окрестных деревень и поселков, но сам не верил в эффективность этого опроса. Ну где, скажите на милость, спрятаться чужаку в деревушке, где все соседи друг друга знают в лицо? На сеновале? В погребе? Смешно.

* * *

Дементьев позеленел бы от злости, если бы узнал, что «эта сволочь» нежится сейчас на широкой кровати под теплым одеялом. Под голову заботливо подоткнута подушка, а над лицом склонилась миловидная девушка с копной выцветших белесых волос.

Эти волосы скользнули по щеке Сергея, и он открыл глаза.

– Не шевелитесь, – сказала девушка, увидев, что он пришел в себя. – У вас, кажется, сотрясение мозга. Голова кружится?

Сергей с трудом кивнул. Перед глазами словно пелена образовалась, и лицо девушки то расплывалось и теряло очертания, то вновь становилось четким.

– Кто вы? – спросил он, едва разлепив ссохшиеся губы. – Где я?

– Меня зовут Лина, – ответила девушка. – Я хотела отвезти вас в больницу. Но тогда все узнали бы, что я чуть не убила Гордого.

Голова раскалывалась от боли, и Сергей никак не мог уловить связь между каким-то Гордым, которого чуть не убила эта девушка, и уже убитой Катей.

Воспоминание обожгло. Катя… Ванечка… мама… И ощущение тоскливого страха и отчаяния, как у загнанного в ловушку зверя, овладело им.

Рыжие волосы Кати, волной разметавшиеся по столу. И рыже-огненная молния, взметнувшаяся перед лобовым стеклом. Удар – и темнота. Нет, было еще что-то. Короткое резкое ржание…

– Конь… – сказал Сергей. – Откуда?

– Конь, – кивнула Лина. – Это из-за меня… Я вас не видела, а Гордый разогнался и прямо на вас… Я заплачу за ремонт, – торопливо добавила она. – Вы только никуда не сообщайте…

Девчонка дрожит, боится, что он обвинит ее в том, что разбился «Жигуленок». Знала бы она, как он сам боится… Он бежал от судьбы всю ночь и все время чувствовал, что еще чуть-чуть и его бег оборвется. Снова заломят за спину руки, щелкнут наручники… и никому никогда не сумеет он доказать, свою невиновность.

– Вы лежите тихонечко, – попросила Лина. – Я не хочу, чтобы соседи знали. Вы не волнуйтесь, я вас вылечу. Через несколько дней все пройдет. И еще… Я не знаю, как лучше… Может, мне сообщить в ГАИ, чтобы машину оттащили на стоянку? А то растащат на винтики…

– Черт с ней, – буркнул Сергей.

Действительно, в этой машине он был прекрасной мишенью для тех, кто охотился за ним. Ведь его документы в милиции, а значит, номер его «Жигулей» известен уже на всех дорогах страны. Чудо, что его до сих пор не успели тормознуть.

Лина положила ему на лоб прохладную ладошку, озабоченно нахмурилась и, отжав в мисочке остро пахнущую уксусом тряпочку, обернула его голову мокрым лоскутом.

– Сколько времени? – спросил Сергей.

– Девять.

– Утра или вечера?

– Утра, конечно, – улыбнулась Лина. – Вечером в девять у нас уже совсем темно.

Значит, он был без сознания несколько часов. Интересно, что успело произойти за это время? Нашли машину? Может, уже и его здесь ищут?

– Послушай, – он схватил девчонку за руку, – если обо мне будут спрашивать, ты никому ничего не говори!

Она спросила:

– А если милиция будет искать?

У него задрожали губы. Неужели она заявит? Стараясь не выдавать своего волнения, спросил:

– Может, ты меня куда-нибудь спрячешь?

– Зачем?

– От греха подальше.

Удивительно, как он умудрился отмахать сотню километров и не влипнуть. Тормозни его любой гаишник – и привет. Ни прав, ни денег, ни техпаспорта на машину. Все-таки судьба, от которой он убегал, каким-то чудом хранила его.

Судьба. Что-то вертится в голове… что-то такое о его судьбе. Кто это говорил? Невозможно думать. Башка трещит как после сильного похмелья.

Кто-то дробно постучал в окошко. Сергей и Лина вздрогнули.

– Тише, – шепнул Сергей. – Никого нет дома.

Но стук, резкий и требовательный, теперь раздавался от входной двери.

Лина на цыпочках вышла в коридор и замерла, прислушиваясь.

– Полинка! Оглохла, что ли? – послышался из-за двери голос соседки.

– А, это вы, тетя Клава, – Лина с облегчением зазвенела засовом.

– Молоко забирай, – соседка вручила ей литровую банку с пенящимся парным молоком. – А посуду давай взамен.

Лина достала с полки приготовленную чистую банку и отдала тете Клаве. Но та не уходила, топталась на пороге, порываясь вдвинуться внутрь.

– Кто это там у тебя? – с деревенской простотой спросила она. – Я голоса слышала.

– Голоса? – Лина изобразила удивление. – Телевизор, наверное. Новости передают. – И увидев, как навострила уши соседка, добавила: – Да я выключила уже.

Та наконец убралась. Лина только успела запереть дверь, как на крыльце заскрипели тяжелые шаги и вновь раздался стук.

– Кто? – прижавшись спиной к двери, выдохнула Лина.

– Откройте, милиция, – требовательно ответил мужской голос.

«Ну все… – обмерла Лина. – Кто же меня мог увидеть? Если я сейчас открою, то они все поймут по моему лицу… А если меня прямо спросят, я расплачусь, и все будет ясно».

– Извините, – пролепетала она дрожащим голосом. – Я моюсь, не одета. А что вы хотели?

– Вы не встречали в поселке посторонних? Мы ищем мужчину лет тридцати. Высокий, худой, с усами, одет в пуховик.

Его уже ищут! Думают, что его убили и ограбили. Родственники, наверное, волнуются, с ума сходят… Машина перевернута, а человека нет…

Лина закусила губу. Что делать? Как страшно… Нет, она не скажет правду.

– Не-ет… – протянула она. – Я еще не выходила из дома.

Что она несет? Ее ведь сегодня видели на конезаводе. А впрочем, откуда этим знать, где была, чем занималась утром какая-то Полина Бахорева?

– Извините, – ответил голос. И другой скомандовал: – Пойдем дальше.

– Фу… – Лина с шумом вдохнула и выдохнула воздух, будто долго плыла под водой без маски и сейчас только вынырнула.

Она шагнула в комнату и замерла на пороге.

Кровать была пуста. Ее пленник, ее пострадавший исчез.

Глава 19
ПЕРВАЯ НИТОЧКА

Грачев исчез. Словно в воду канул или воспарил и растворился в сером предрассветном небе Подмосковья…

А Геннадию Дементьеву предстояло выполнять свой служебный долг.

Исчезновение основного подозреваемого пока еще ничего не меняло в привычном ходе следствия.

Набегается и появится. Рано или поздно, а преступник обнаружит себя и угодит в сети блюстителей закона. Сколько веревочке ни виться, а кончику быть.

Сейчас Дементьеву предстояло выявить круг знакомых Грачева и его предполагаемых сообщников.

Ну не мог же он пойти на такое дело один, ей Богу! Это против всех законов следственной логики.

В обнаруженной на месте преступления сумке нет ни валюты, ни оружия. Не в карман же он запихал такую сумму…

А что, если сообщник находился в самом обменном пункте?

Им мог оказаться убитый охранник, Александр Павлович Первухин.

Следователь Дементьев хорошо помнил недавнее дело по ограблению филиала банка на Владимирской улице. Там наводчиками и сообщниками бандитов оказались оба охранника, дежурившие в ночь налета. Их связали, избили для отвода глаз…

Да, но не убили же…

Возможно, Первухин не был сообщником, а знакомым или приятелем Сергея Грачева, за что и поплатился жизнью.

Это он впустил Грачева в закрытый уже обменный пункт, не подозревая о том, что случится через несколько секунд.

А может, погибший охранник знал не только Грачева, но и его спутника, сообщника.

Сколько вопросов, предположений и ни одного вразумительного ответа у следователя Дементьева.

Ну ничего, лиха беда начало. Надо навести справки об охраннике, потянуть сперва за эту ниточку.

* * *

Родители Саши Первухина с трудом отвечали на вопросы Геннадия, они еще не оправились от страшной вести.

Его друзья? Знакомые? Чем занимался в нерабочее время? С кем встречался?

Всегда ли родители могут ответить на такие вопросы, касающиеся их взрослых детей?

Обычный парень, как все. Армию отслужил, в десантных войсках.

Они показывали следователю альбом с фотографиями, любовно оформленный, дембельский. Припоминали имена полковых друзей, тыча пальцами в сияющие мальчишеские лица.

«Счастливое поколение… – подумал Геннадий. – Ни Афгана, ни Чечни на их долю не выпало. – И тут же одернул себя: – Выпала страшная гибель в мирной столице, причем в центре».

С кем дружил в Москве? Вон, с Витькой из соседнего подъезда. Еще качаться ходил вечерами в спортзал на Беговой…

В увеличенное фото Сергея Грачева всматривались долго, пытаясь припомнить. Но нет, так и не припомнили.

– Не знаем такого, никогда с Сашей не видели.

Геннадий задавал вопросы, а сам искоса осматривал скромную квартиру.

Лишних денег здесь, пожалуй, не водилось. Единственная роскошь – хорошая аппаратура, множество кассет с записями Цоя, ДДТ, «Наутилуса». На стене кумиры – Сталлоне, Шварценеггер…

Геннадий начинал проникаться симпатией к этому незнакомому, не успевшему пожить мальчику.

Его друзей не надо было долго разыскивать. Они, узнав о случившемся, сами спешили к осиротевшим родителям.

Такие же крепкие, как и погибший их друг, накачанные парни.

– Вы найдите убийц Александра. – Они требовательно смотрели на Дементьева. – А то мы сами… Что вы тут вынюхиваете? Сашка ни с какой шушерой не водился. И этого типа с ним ни разу не видели.

Геннадий выписал им повестки в прокуратуру, чтобы допросить основательно, в привычной спокойной обстановке, но уже заранее, подспудным чутьем понимал, что ничего нового не услышит.

* * *

В спортзале на Беговой шла тренировка.

Несколько ребят в кимоно отрабатывали удары и захваты, в дальнем конце зала качались на станках крепкие биточки с угрюмыми лицами.

У Геннадия возникло ощущение, что если прислать сюда наряд милиции для проверки документов, половина «спортсменов» окажется в розыске, а вторая половина вместо бесплодного махания ногами извлечет из-под кимоно более действенное оружие.

Он внимательно вглядывался в тренирующихся.

Возможно, кто-то из этих парней был в сговоре с Грачевым и успел улизнуть до приезда группы захвата, унеся с собой выручку и оружие.

Но если так, то, предъявив на опознание фото Сергея, он только вспугнет его сообщника.

Тренер, он же директор спортивного зала, сидел в своем кабинетике, наблюдая через стеклянную загородку за происходящим.

– Первухин Александр Павлович посещал у вас тренировки. Вы его хорошо помните? – представившись, спросил его Геннадий.

Тот порылся в книге регистрации.

– Помню, – он нашел нужную строчку и воткнул в нее палец. – Вторник, четверг, суббота.

– Не подскажете, с кем он здесь дружил или тесно общался?

Тренер задумался.

– Да ни с кем. Вон на том станке покорежится пару часов, разомнется и домой.

– А вы знаете, чем он занимался? Рассказывал Первухин кому-нибудь о своей работе?

– Да я же вам говорю: парой слов ни с кем не перекинется, – недовольно отозвался тренер. – Никто о нем ничего не знает. Если он что натворил, так в других местах справки наводите.

– Убили его. На рабочем месте, – сказал Геннадий.

Напряженное подозрение во взгляде тренера исчезло.

– Ну, если так… – сказал он и покачал головой. – Нет, ничем не могу помочь. Да и ребята вам вряд ли что скажут. Здесь, знаете, каждый сам по себе. Мускулы, растяжка, пыхтят, сопят – не до общения, не за этим ходят. Ну, пару пива иногда выпьют после тренировки. А Первухин даже пива не пил. Душ примет – и привет.

Геннадий достал фото Сергея Грачева.

– А вот этот человек случайно не встречался с ним? Может, после тренировок поджидал? Не замечали?

Тренер пробуравил цепкими глазами фотографию и коротко бросил:

– Нет.

– А другие? Может, вели себя подозрительно?

Тренер набычился и отрезал:

– Я в зале за порядком слежу. А что там за порогом делается – не мое собачье дело.