Текст книги "Развод. Моя новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Елена Безрукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

29.

– А что ты так на меня смотришь? – пожала она плечами.

– Ты простила? Простила, да?

– И нечего меня судить, – отвернулась она от меня. – Это личное дело каждого.

– Оля…. – прижала я ладонь к губам. – Так тебе что – твой изменял?

Она мне даже ничего не сказала. Всё пережила молча, одна. Плакаться в жилетку не приходила.

Значит, не так уж она мне доверяет? Или…. просто признаваться не хотела в том, что простила неверного мужа и приняла обратно?

– Люб, по-моему, всё очевидно, – горько хмыкнула сестра. – Выходит, так. Изменял.

– И…. как давно это было?

– Два года назад.

– Почему ты ничего не говорила? Не поделилась даже. Неужели ты мне не доверяешь? – заглянула я в её глаза.

Как же она вынесла это всё в одиночестве? Ведь от такого предательства сердце на лоскуты разрывается…. Хочется выть, обняв себя и завернувшись в старый плед, а Оля никому ничего не сказала и несла эту боль сама, сама её переживала. Или сказала, но не мне? Со мной не захотела поделиться, зная, как я категорично отношусь к этому щепетильному вопросу?

Я всегда говорила, что измену никогда не прощу. Это для меня ничем не оправдать, то, что просто невозможно простить, непозволительное действие против семьи и женщины. Оля, конечно, мою позицию по поводу измен знала.

Да, конечно, я знаю про то, что зарекаться – неблагодарное дело, потому как никто никогда не знает на сто процентов даже самого себя, никто не может дать нерушимую гарантию, что в ситуации, в которой зарекался, не поступит ровно наоборот – люди иногда меняют решения под влиянием ситуации и некоторых нюансов. Но мне отчего-то казалось, что моё отношение к предательству жён их мужьями не поменяется если, не дай бог, и я сама окажусь на месте преданной жены.

И вот – оказалась, увы. Но я не собиралась менять своё мнение насчёт измен. Оно осталось прежним: прощать подобное неуважение – нельзя.

Ольга, кстати, со мной всегда соглашалась в этом вопросе. Мне она казалась куда более стойкой и твёрдой, чем я сама. Но… Кажется, в её мировоззрении что-то поменялось…

– Доверяю, – сдавленно ответила она, глядя на свои руки. – Я просто не хотела, чтобы ты меня осудила. Ведь ты… Всегда говорила, что такое прощают лишь дуры. Я не хотела быть дурой в твоих глазах, просто сейчас так пошёл разговор, что я…. Не могла равнодушной оставаться больше, непредвзятой.

– О господи, Олька…. – обняла я сестру. – Ну что ты! Я бы не стала тебя осуждать. Тебе и так тяжело было, какое же я право имела бы всё усугублять еще больше? Да, я бы, возможно, не согласилась бы с твоим мнением и решением, но ведь в конечном итоге эта жизнь – твоя! Как же я могу решать её за тебя?

– И ты не осуждаешь меня сейчас? – с надеждой посмотрела в мои глаза сестра.

Господи, как же ей было плохо и одиноко всё это время, особенно – тогда, когда всё случилось. Она боялась поговорить со мной об этом, опасаясь моего импульсивного характера и резких суждений… Всё переживала в одиночку, когда так нужна поддержка близкого человека. Вот насколько я невнимательная к родным! Я же за своей работой вообще ничего вокруг себя не замечала! Как я могла не видеть, что моя Олька просто разбита и растоптана Денисом? Ведь такая боль всегда чувствуется, даже если человек молчит о ней. Неужели я не чувствовала такой огромной боли и горькой беды сестры? Что же я тогда ей за поддержка такая… На глаза навернулись слёзы от ощущения своей никчемности.…

Может, и Стёпа потому и ушёл к другой – что от меня ни тепла, ни понимания, ни элементарного внимания дождаться не мог? Кто же с таким человеком смог бы жить спокойно и радостно? Я словно робот какой-то, не человек….

– Я не осуждаю тебя, – сжала я её руки в своих. – И мне очень жаль, что тебе пришлось это пройти. Еще и в одиночку… Ты… Ты только не бойся со мной говорить. Я всегда постараюсь тебя понять. Ты – моя сестра, моя плоть и кровь. Я всегда буду на твоей стороне, чтобы ты ни сделала. Главное, чтобы тебе была польза от твоих решений. Ты не пожалела, скажи мне? Как Денис после всего этого?

– Нет, я… Не пожалела, – грустно улыбнулась Оля. – Денис мне обещал, что никогда больше не предаст меня и семью. Сказал, что всё понял, и… Я ему дороже. Со мной даже постель – круче, сказал.… Очень просился назад, к детям… Да и я по нему тосковала жутко. Ни есть, ни спать не могла, как жить – не знала. Я же ничего не умею, даже батарею перекрыть, если вдруг ту прорвёт.… Вообще – ничего. Ну как я без мужика в доме-то своём? Ну… Я и простила. Мы попробовали снова. И… Пока вот – живём. Не вспоминаем об этом, просто сейчас к слову пришлось…

Слушать это было больно. И я в очередной раз отметила, что мы с сестрой – очень разные. Я бы все-таки не простила, не пустила обратно. Батареи научилась бы перекрывать – не такая уж это сложная вещь. Лучше научиться всё делать самой или заказывать мастеров по ремонту, чем жить с мужчиной, которого ненавидишь за измены и простить не можешь. Но… У каждого тут, видимо, все-таки разные мнения и потребности в быту.

– И действительно получается не вспоминать? – спросила я.

– Да. Получается.

В это я, честно сказать, не очень-то поверила, но спорить не стала. Денис и Ольга – взрослые люди. Сами разберутся, значит… Но Оля меня удивила сегодня.

– Надо же.… Значит, вы смогли преодолеть даже… Такой кризис?

– Да. Смогли. Может, и вы…

– Нет, – жёстко обрубила я. – Мы – нет. Никогда. Назад дороги не будет.

– Ты уверена? Люб. Я же… Смогла. И семью сохранила.

– Нет. Я не хочу.

– Надо же… Мне всегда казалось, что ты… Мягче, чем я. А выходит – наоборот всё.

– Мне тоже так казалось. Но – увы. Я не могу переступить через свои принципы и смысла это делать не вижу никакого. Сами справимся, без него.

– Ладно. Дело ваше, – похлопала меня по руке Оля. – Ты – взрослая девочка, и сама знаешь, чего хочешь. Но тебе однозначно нужен отдых. Давай-ка я детей заберу на недельку. А ты отоспишься, с работой разберёшься, а мы с Денисом пока за твоими присмотрим…

– Думаешь? – задумалась я.

Иногда мы делали так с сестрой. Давали отдых друг другу с мужьями. Дети проводили пару дней с детьми сестры, а мы – отдыхали. А потом – менялись. Только это было давно.… Теперь же меня волновала одна работа последние лет так…семь.

– Конечно, – кивнула Оля. – На тебе лица нет. Надо отоспаться, взять себя в руки и с новыми силами в бой. Сходи куда-нибудь. У тебя же есть подруги?

– Подруги? – задумалась я.

В моей жизни было столько работы в последние годы, что и подруг я всех давно растеряла.

– Ну, или какие-то коллеги, с которым можно сходить в кафе, кино? – вышла из ситуации Ольга.

– Ну, коллеги – есть, конечно… – задумчиво ответила я.

– Вот и позови их сходить куда-нибудь. А дети пока у нас побудут, под присмотром.

– Ты все-таки самая лучшая сестра в мире, – обняла я Олю. – Спасибо тебе, дорогая моя, за поддержку. Я, пожалуй, воспользуюсь твоим предложением.

– И правильно сделаешь!

– И.… Помни, пожалуйста, – сказала я, глядя в глаза сестре. – Что я тебе тоже поддержка, стена твоя. Не бойся поделиться со мной.… Я не стану осуждать – даю слово. Я не хочу, чтобы ты страдала одна больше. Обещаешь?

– Ну, хорошо, – улыбнулась сестра. – Обещаю. А теперь пойдём отдыхать, мне выходной завтра все-таки не дали.

30.

Долго разговаривать у нас не получилось. Едва наши головы коснулись подушек, как обе просто отрубились. Но ощущение, что я не одна сплю сегодня, а рядом со мной – близкий человек, придало мне сил и уверенности в себе.

Я встретила это утро достойно и без слез, как нечто неизбежное. И так оно и было: жизнь не остановилась, она продолжалась и была полна обычных ежедневных хлопот которые теперь свалились по большей части на мои плечи.

Нужно было проводить сестру, приготовить завтрак себе и девочкам, пусть это и простые бутерброды, привести себя в божеский вид, отвезти девочек в школу и самой отправиться на работу. Мои отгулы закончились, а это значит, что меня ждёт моя привычная канитель – сидеть и плакать времени не будет. Может, как раз сейчас – это и к лучшему, что я так сильно загружена делами, что времени и сил на страдания попросту оставаться не будет. Не зря же говорят, что работа отлично отвлекает от проблем, вот я и постараюсь отвлечься сейчас на неё, заботу о детях, заботу о доме.

Придумала на вечер ужин: распланировала, что и как буду готовить, за какими продуктами заеду после работы в маркет. Конечно, ничего сверх крутого я не приготовлю после работы – просто не успею, но макароны по-флотски вполне успеть можно, купив фарш в магазине. Буду стараться радовать детей домашней едой… А то все уже забыли, что это такое. И дети таким образом не будут чувствовать себя ненужными и брошенными. С папой – всё сложно, конечно, но от мамы они должны ощущать любовь и заботу, а значит, рабочий день и график все же придётся существенно урезать.

Сегодня первым делом я планировала переговорить насчёт этого с заведующим нашим отделением – он должен понять мою ситуацию. Проще подыскать помощников мне, чем искать совсем нового специалиста. Все-таки я – ценный кадр, и Роман Сергеевич не может меня не ценить и дать мне так просто уволиться, например. Тем более, что я не хочу совсем уходить, я хочу лишь более гибкого графика работы – ведь теперь мне забирать и отвозить детей в школу придётся. И если утром это вовсе не проблема – Варя всегда едет к восьми часам утра, а взрослые дети в крайнем случае могут добраться до школы и сами, но вечером уже сложнее. Варвару надо забрать не позднее половины шестого, а с этим уже могут возникнуть трудности – я же не могу бросить пациента посреди операции и уехать за дочкой. Иногда возникают не по плану они, и тогда оперировать идёт любой свободный хирург, пока его время рабочее не кончилось вовсе. Этот вопрос тоже мне необходимо как-то решить.

Когда я красилась в ванной, чтобы скрыть следы слёз и бессонницы, телефон вдруг завибрировал входящим вызовом.

Я с унынием смотрела на имя вызывающего меня абонента.

Стёпа. Ну и зачем он звонит? Неужели не понимает, что общаться с ним мне трудно?

Но у нас общие дети и имущество, я не могу ему вообще не отвечать, хотя, если честно, хотелось сделать именно так – просто не взять трубку.

Но я же сильная и независимая, что со мной станется от одного диалога с бывшим мужем, а по совместительству, с козлом и предателем? Да ничего! Не отвалится от меня при этом кусок. В крайнем случае просто поскорее заверну диалог – я, вообще-то, на работу опаздываю. А еще лучше – сразу ему об этом скажу, чтобы не рассусоливал, а говорил, что надо быстрее и трубку вешал.

– Да, – ответила я на звонок. – Говори быстрее, нам пора выезжать, иначе опоздаем с Варькой.

Дочь ждала меня на диване с собранным рюкзаком. Оля уже уехала, Нина сказала, что поедет попозже и пока сидела в комнате девочек.

– Доброе утро, Люба.

– Доброе. Слушай, давай без реверансов, мы в школу опаздываем.

– Да я, собственно, по этому делу и звоню, – отозвался Стёпа. – Я внизу стою. Отвезу Варю, пусть спускается. А ты на работу спокойно езжай.

Я так и застыла с открытой тушью в руке и с открытым ртом.

Ничего себе – жесты доброй воли! И ведь сам предложил, никто не заставлял его сейчас это делать. Я, в общем-то, уже распланировала всё и без него. Отчего-то мне казалось, что участвовать в жизни семьи и заниматься развозом детей он не собирается.

– А твоя Тренер разрешит тебе? – спросила я.

Имя его стервы специально не упоминала, звала её так, как он её в телефон забил – вечно так её звать и будет, по крайней мере, в моём доме.

– Я такое у неё спрашивать не собирался. Это же мои дети! Я не отказывался помогать, Люб. Не делай из меня, пожалуйста, изверга. Я готов возить их в школу.

Я задумалась. А может, не стоит его сейчас гнать, типа я вся такая гордая?

Я же не одна их рожала, а с ним. Пусть помогает, действительно. Почему я одна должна страдать от этого развода? Да, мне будет больно видеть его какое-то время, но это пройдёт. Зато всё на себе тащить не буду. Зачем?

К тому же, если Степан будет забирать Варю из школы, то это сильно помогло бы мне с моим графиком вечером. Я все равно буду настаивать на графике до шести вечера или по сменам, чтобы я в выходные была дома, но по тогда мне не придётся бежать сломя голову после операций в пять вечера…

– Нуу? Ты чего молчишь, Люб, алло?

Дело было не во мне одной. Я посмотрела на Варю.

Она вчера так плакала и злилась на отца, что я совсем не уверена, что она с ним вообще куда-то захочет ехать….

31.

– Слушай, ты если хочешь помочь, – заговорила я в трубку, вернувшись обратно в ванную комнату и прикрыв дверь так, чтобы дочь нас не могла слышать. Ни к чему ей знать все эти разборки и притирки друг к другу, если мы находимся в статусе разведенных. – То лучше вечером её забери и привези домой. А отвозить я могу сама.

– Ну да..... Вечером у тебя вечно работа же, не до детей, – кольнул он меня.

– Тебя это уже не касается, ты понял? – тут же оскалилась я. – Ты если хочешь помочь, то услышь, пожалуйста, что мне нужно, и не читай нотации.

– Но ты вообще детьми-то собираешься заниматься? – задал он вопрос. – Ты их у меня отняла, и дальше что? Будешь Варьку одну дома бросать теперь?

– Не отняла, милый мой, – поправила я его. – Я тебя выгнала из нашего дома. Потому что вёл ты себя как порядочная свинья. Антестенд ми? Поэтому повторяю в третий раз: ты готов помогать так, как это удобно нашей семье? Или катись колбаской по малой Спасской. И дети тебе за это спасибо потом не скажут, что ты их вообще бросил.

– Я не бросал! И я готов помогать в то время, как тебе удобнее – я все равно в пять уже свободен. Но ты мне ответь тоже на вопрос, пожалуйста! Я ведь переживаю за Варьку! Ты хочешь, чтобы я её забирал, привозил, и бросал одну дома, пока ты карьеру продолжаешь строить? Которая – напомню тебе! – разрушила нашу семью, Люба.

– Не карьера разрушила, – снова стала спорить с ним я. – А твой ненасытный хрен! Так вот тебе ответ: дочь я не буду бросать. Я буду оставаться работать только тогда, когда Нина сможет за ней присмотреть. В другие дни я планирую приезжать и готовить детям ужин.

– Ничего себе, – отозвался Степан, видимо слегка обалдев от моего ответа. – Готовить собралась?

– Да. Детям.

– А ты чё – помнишь, как газ включать еще? И чем отличается кастрюля и сковородка? И что суп надо варить, не жарить?

– Нет, не забыла еще, – таким же издевательским тоном ответила я. – Ты, главное, не забывай, что отец троих детей. А за меня уж не переживай – справлюсь я с кастрюлями.

– Я об этом помнил всегда больше, чем ты, – снова ткнул меня жестокой правдой Степан. – Вот сколько сегодня уроков у Варьки – ты знаешь?

Я в ответ промолчала. Не помню. Но и не к чему – она давно учебники и тетрадки сама собирает с вечера в рюкзак, она у нас – умница. А в продлёнке стабильно находится до пяти вечера. Какая тогда разница пять или шесть у неё уроков?

Но факт оставался фактом – сколько сегодня уроков у дочери я действительно не знала. Да я вообще её расписания не знала! Как же я выпала из жизни со своей работой…

– Пять! – ляпнула я наугад, чтобы не сесть перед бывшим в лужу. Но все равно села…

– А вот и нет – шесть! И еще – хор в кружке при школе. Мать, называется…

– Так, ну хватит, – прошипела я в трубку. – Мы опаздываем! Душеспасительные беседы оставь на потом. Давай уже по делу! Ты заберёшь Варю сегодня?

– Заберу, я же сказал, что буду помогать. Сейчас не нужно везти?

– Сейчас я сама отвезу её. Она разволнуется.

– Ладно. Я тогда поехал на работу. Вечером привезу домой её.

– Хорошо. Спасибо.

– А тебя начальство-то отпустит пораньше? Ты в последнее время раньше девяти никогда и не приходила домой. Прямо незаменимая сотрудница!

– Отпустит. Я поговорю сегодня с руководством о том, что хочу сократить рабочие часы, хочу уделять больше времени детям.

– И они согласятся так просто?

– А куда им деваться? Я же на рабыня, и эти часы были сверхурочными в любом случае.

– То есть, их можно было отложить и раньше? Но ты не сделала этого, пока мы с тобой не разошлись?

Я задумалась над вопросом мужа. Да, получается, я и раньше могла бы отказаться от этих сверхурочных операций. По крайней мере, не соглашаться на них постоянно… Но решилась сократить рабочие часы в пользу семьи, когда она, по сути, уже развалилась – от меня ушёл к другой муж.

– Стёп, я реально опаздываю, – слилась я с темы. – Давай всё потом? Пока, мне ехать надо.

Я повесила трубку. Продолжать диалог мне не хотелось.

Да, я убежала от разговора.

Потому что говорить об этом было как-то даже стыдно. Выходит, все-таки не один Стёпа виноват в развале нашего брака, но и я – я не готова была уделять достаточно времени семье, выбирая работу, ставя её в приоритет, ставя её выше семьи, выше мужа, детей и даже выше собственного отдыха и здоровья! И вот печальный итог – мы разводимся, хоть и карьера у меня задалась вполне…. Все же это было не совсем правильно с моей стороны. Как минимум – очень эгоистично по отношению и к мужу, и к детям… Неудивительно, что Степан однажды перестал меня понимать и пошёл не по тому пути. Впрочем, это не меняет ничего для нашего брака. После измены я требую развод, и никак иначе.

– Варюш, обувайся, – позвала я дочь, выходя в коридор. – И поживее, малыш, а то опоздаем!

После разговора с бывшим мужем на душе остался какой-то тяжёлый неприятный осадок. Чувство вины….

32.

– Доброе утро, – сказала я сестре на посту, когда проходила мимо.

– Доброе утро! Любовь Сергеевна! – окликнула она меня.

– Да? – подняла я брови и остановилась у поста.

– Роман Сергеевич вас ждёт.

– Как? Уже?

– Да. Велел мне попросить вас подойти, когда вы придёте.

– Надо же.… Что это главному могло понадобиться от меня прямо с утра.… – задумчиво сказала я.

– Так группа интернов же… Наверное, насчёт них.

– А, интерны.… – вспомнила я. – Так что они что – сегодня приходят к нам в хирургию?

– Так да. К девяти придут, первая лекция. Очевидно, что Роман Сергеевич хочет поручить группу вам.

– Да уж… – хмыкнула я. Только группы недосролых врачей мне не хватало сейчас для полного счастья… Но это было ожидаемо. Заведующий сам мне предложил эту работу, и еще несколько недель назад, когда шла речь о практике интернов в нашем отделении, я не была против. Теперь ситуация изменилась, произошли события в моей семье, которые предугадать никто не смог бы, и я была немного не в форме, чтобы вести студентов… Однако предстояло как-то собраться, потому что подвести заведующего я не хотела. Я ведь дала слово, он на меня рассчитывает. Теперь уже некрасиво по факту, когда практика уже началась, просто отказаться вести лекции у студентов.… – Очевидно, что – да… Ладно, я поняла, Оль. Спасибо, зайду к нему сейчас… Переоденусь в халат только.

В ординаторской пока что было пусто – я их хирургов вышла одна. Другие врачи будут позже или уже заняты на операциях. Так что никто не помешал мне спокойно переодеться и привести мысли в порядок.

Перед выходом в коридор я остановилась у большого зеркала и критически оглядела себя. Не хотелось бы, чтобы заведующий, и потом студенты, отметили, что я как-то не в форме сегодня. Глаза пустые, грустные. Видно, что со мной что-то не в порядке, но в целом… Косметика скрыла синяки под глазами от недосыпа, бледность кожи. Черные стрелки сделали глаза не заплаканными…. Вроде бы ничего особенного не видно по моему лицу. Меня устроил результат, который я увидела в зеркале. Я поправила причёску и отправилась к заведующему на разговор.

Теперь я чувствовала себя куда более уверенно, когда знала, что моей заплаканной души не видно.

Уверенно постучала в дверь Романа Сергеевича, и услышав разрешение войти, оказалась внутри его кабинета.

Роман, мужчина лет сорока трёх, смотрел на меня поверх очков. Он встал из-за стола и указал на кресло напротив своего стола.

– Доброе утро, Любовь. Садитесь, пожалуйста.

– Доброе утро, – кивнула я и прошла к предложенному мне месту. – Вы просили меня зайти для разговора.

– Да-да, – смотрел он на меня, собрав руки в замок на столе. – Именно это мы сейчас и сделаем.

В белоснежной рубашке и таком же халате, отутюженном и словно только с в витрины магазина, Роман выглядел очень хорошо. Даже не знаю, почему я отметила это вдруг именно сейчас, ведь мы работаем с ним уже несколько лет…

– Аня, две чашки капучино с молоком, быстро, – коротко сказал он, нажав кнопку селектора.

Пока несли кофе, который Роман заказал для нас, мы продолжили беседу.

– Как провели выходные? Хорошо отдохнули? – спросил он с радушной улыбкой.

Если бы вы знали, Роман Сергеевич, что эти выходные дни я брала на порыдать, то не улыбались бы так…. Но его это не касается, конечно. К чему грузить постороннего человека, начальника, своими семейными проблемами? И пусть моя жизнь развалилась. Ему-то какое до этого дело? Лишь бы из моих дрожащих рук скальпель не выпадал, а больше его ничего волновать не должно.

– Спасибо…. Хорошо провела, – довольно сухо и вежливо отозвалась я.

– Что ж.… Тогда добро пожаловать снова в наши ряды, – развёл он руками.

– Благодарю вас…

Принесли кофе. Расставили чашки возле нас, и разговор потёк под аромат капучино…

Кстати, я была рада принять эту чашечку – толком позавтракать не смогла, и выспалась – хуже некуда. Порция кофеина не помешает сейчас… Ведь день предстоял не самый лёгкий даже по моим меркам. К тому же, у меня тоже есть разговор к Роману Сергеевичу, который ему, как мне кажется, принесёт огорчение. Но что поделать – настала пора мне что-то уже менять в своей жизни, и я готова стоять на своём ради детей.

– Сегодня начинается практика у студентов третьего курса нашего медицинского вуза, – продолжил он. – К девяти придут они. У них первая лекция на сегодня – ознакомительная.

– Да, мне Ольга уже сказала, – отозвалась я.

– И я бы хотел поручить ведение этой группы студентов вам, Любовь Сергеевна, как одному из лучших моих хирургов. Помните?

– Спасибо за комплимент, – улыбнулась я. Похвала за профессионализм от руководства – всегда приятна. К тому же, Роман и сам – блестящий хирург. До сих пор не понимаю, что он забыл в нашем маленьком городке три года назад. Мог бы в Москве или Питере оперировать, хорошие деньги бы получал, но он выбрал скромно занять место заведующего хирургией в городской больнице нашего небольшого городка и иногда проводить операции, чтобы не терять навыка.… В общем, у него самого можно было поучиться владеть скальпелем, и получить похвалу от такого профессионала высокого ранга – почётно, и настроение это мне однозначно подняло. – Да, конечно, помню. Я не подведу вас, Роман Сергеевич. Группу возьму. Только я… Не подготовилась к занятию.

– Ничего, лекция вводная – просто организационная. Расскажете студентам, что происходит в нашем отделении. Покажете им раздевалки, пусть они переоденуться в халаты обязательно – это все-таки хирургия. И покажете им отделение – проведёте экскурсию. А на завтра я вам дам план занятия. Об этом уже университет позаботился и дал методички.

Роман выложил на стол несколько тонких тетрадок. Те самые методички от отдела обучения. Я придвинула их к себе ближе.

– Что ж, это существенно облегчит мне жизнь! – сказала я.

– Это точно. Еще нам темы лекций для студентов сочинять не хватало с нашим графиком бешеным…

– Я бы не вынесла, честно. Ну, я тогда пойду готовиться, – сказала я, беря в руки методички.

Свой личный разговор с главным я решила перенести на время после занятий со студентами. А то мне до встречи с ними надо еще успеть кое-куда зайти….

– Люба, – окликнул он меня и я обернулась у двери. Наши взгляды пересеклись. – Мне показалось… Или у вас что-то случилось?

Я так и застыла на месте.

Но как он понял? Я ведь скрыла все следы печали!

Только глаза грустные остались. Из них грусть не убрать пока что.…

Неужели Роман Сергеевич по глазам понял, что у меня какие-то проблемы?