Текст книги "Развод. Моя новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Елена Безрукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

13.

Уснула я кое-как глубокой ночью. Всё думала и думала о том, что произошло.

Плакала.… Жаль было себя, семью, детей…. Жаль, что всё вышло вот так.

Спустя двадцать девять лет наш брак просто развалился.

Хотя, откровенно говоря, разваливаться он начал уже давно, не сегодня, но я всё полагала, что мы как-то решим наши проблемы, обиды забудутся, ведь мы – одна семья. Но сами собой проблемы, конечно, не рассосались, а говорить о них мы либо не спешили, либо делали это как-то неправильно.

Как итог – имеем то, что имеем: руины брака, сломанные судьбы, вывернутые наизнанку души, страдающих детей в скором времени.

Мне нужно набраться сил и стараться всё это вынести, потому что кому кроме меня здесь быть сильной? Я должна подать детям пример, показать, что ничего сильно страшного не случилось, но просто так вышло, что папа выбрал другую женщину, а детри остаются жить только с мамой. Звучит не очень хорошо, знаю, но ведь другие семьи как-то переживали разрывы родителей. Значит, и наши дети его переживут и примут.

Будильник на телефоне вибрировал, вырывая меня из тёплой неги сна.

Я села в кровати, отключила назойливый звук вибрации и устало потёрла лицо.

Ощущение было такое, что я полежала часик, а не спала. Голова жутко гудела.…

Даже не знаю, как сейчас буду собирать детей на занятия…

Варю надо везти в школу. Может, позже, я вернусь домой и подремлю еще немного.

Но сейчас надо было вставать и идти, помочь им навести молоко с хлопьями или настругать бутербродов.

К тому же, предстояло солгать временно, что папа уехал в командировку рано утром, чтобы они сразу не пугались из-за отсутствия отца в доме.

Я зевнула, прошлёпала босиком в ванную, накинула там халат и умылась прохладной водой. Расчесала волосы и собрала их в хвост.

Лицо, конечно, максимально грустное, отёкшее и заплаканное – если верить отражению в зеркале над раковиной. Но какое оно должно быть, если я всю ночь не спала и рыдала?

Только как идти к детям в таком виде и везти в школу Варьку, ума не приложу.

Вернулась в комнату и нашла в звонках смартфона номер старшего сына.

– Мам, ты чего звонишь-то? – ответил он на том конце провода. – Я ж в соседней комнате…

– Выходить не хочу.

– Почему?

– Зарёванная потому что.

– А-а-а.… До сих пор не успокоилась?

– Успокоишься тут… Слушай, ты можешь сегодня один день Варьку накормить и в школу отвезти? На такси, я дам денег.

– Ну вообще-то, у меня пары начинаются позже, чем у неё уроки.

– Я тебе на кофе с булочкой дам, купишь в институте, подождёшь начала пар.

– Кофе я и сам куплю, ма. Не переживай. Просто я так рано не собирался ехать.

– Дим, ну выручи.

– Ладно, отвезу. Отдыхай.

– Скажи сёстрам, что папа в командировку рано утром уехал, а я решила отоспаться.

– Скажу. И ты действительно ложись и поспи, мам.

– Постараюсь. Спасибо тебе.

Я повесила трубку и оставила телефон на тумбочке.

Сама легла обратно под одеяло и закрыла глаза.

Лежать одной в кровати было непривычно и даже как-то неуютно… Чувствуется сразу, что я в ней одна. Подушка Степана пустует… И одеяло для меня одной – просто огромное.

Но надо отоспаться, чтобы вечером моё лицо не было таким несчастным, и не пугало детей. Как же всё это тяжело….

Но я обязательно со всем справлюсь.

14.

Проспала всего несколько часов. Слишком большое эмоциональное напряжение меня терзало, чтобы я могла расслабиться и как следует отдохнуть. Но и этого мне хватило, чтобы я почувствовала себя немного лучше после бессонной ночи. В душе, конечно, продолжала зиять огромная черная дыра, никуда она не делась, но телу все же стало легче: я смогла подняться, сходить в душ, сделать себе маску для глаз, чтобы тёмные мешки под глазами и опухоль от слёз ночью стали не так заметны….

Привела себя в порядок и позвонила наконец сестре.

Оля – младше меня, но очень строгая и серьезная. Она имеет привычку отчитывать меня. Но ближе неё у меня не было никого, с кем я могла бы поделиться тем, что семья моя развалилась и я, похоже, осталась разведёнкой с выводком детей на пороге пенсии…

Поэтому прежде чем позвонить ей, я набралась сил и постаралась собраться с мыслями. Говорить о предстоящем разводе и предательстве Стёпы мне было трудно. Сейчас Оля начнёт ругать и его, и меня, а мне будет нелегко слушать это всё, хотя, она и будет права во многом, возможно… Но только Оля умеет меня успокоить и привести в чувство. Пусть и сделать это на сей раз непросто – очень серьезная ситуация.

Не просто ссора рядовая, а мы прямо расстались.

И повод тоже – серьезнее некуда.

– Да, слушаю, – взяла сестра трубку на том конце провода. – Чего это ты среди бела дня звонишь? Случилось что?

Сестра хорошо меня знает. Днём я обычно ношусь по больнице как белка в колесе – какие там звонки? И днём звонила бы только в случае, если что-то произошло, и Оля не безосновательно напряглась от моего звонка.

– Оль, привет, – заговорила я, нервно теребя в пальцах край пледа дивана. – Ты на работе, да?

– Ну а где еще? Погоди-ка…

Судя по звукам Оля вышла из зала ресторана, в котором служила администратором уже много лет. Она ушла туда, где не играла музыка и не было лишних “ушей”.

– Так, Люба. Рассказывай. Правду. Я по голосу слышу: случилась какая-то задница!

Мне снова стало грустно. Да, именно это и случилось со мной – полная, беспросветная задница. Никак не получалось принять стоически сложившуюся ситуацию, горло снова стягивало от подступающих слёз.

– Оль, я на развод подавать собралась.

Пару секунд в трубке висела тишина. Оля, кажется, офигела и переваривала услышанное. Я впервые заявила о таком, раньше эти разговоры дальше нашей спальни со Стёпой не выходили, и сейчас сестра наверняка была в шоке от моего решения. Но она обязательно всё поймёт и поддержит. Мне сейчас так этого не хватает: тепла, понимания, родной руки рядом….

– Развод? – наконец заговорила она. – Почему развод? Вы там с ума посходили у меня, что ли?

– Да, развод.

– Ты настроена решительно, как я вижу. Но что случилось? Я в шоке…

– Знаешь, это не для телефона разговор. И вообще – так хреново на душе… – Мой голос стал срываться. Опять накатили слёзы и жалость к себе. Но сегодня я еще разрешаю себе пострадать. Один денёк, не железная же я все-таки – у меня есть душа, она плачет и болит. Так пусть поплачет, и станет легче, хоть и говорят, что слезами горю не помочь. Зато если выплачешься, на душе немного теплее становится. – Ты могла бы приехать сегодня к нам? Фильм какой-нибудь включим… Я тебе всё расскажу.

– Да конечно, какие вопросы вообще.… Я тебе сама хотела это предложить.

– Денис не будет против?

– Не будет, он всё поймёт. Я тебе сейчас нужнее.

– А с детьми справится?

– Куда он денется, – усмехнулась Оля. – Иногда и мне нужен отдых от них всех. Так что я сегодня приеду! Но только я работаю до одиннадцати – ничего? Раньше, извини, не могу уехать – не отпустят.

– Да я помню, что ты до одиннадцати…. Ничего страшного. Я тебя дождусь.

– Я попробую завтра выходной выбить, чтоб с тобой побыть подольше.

– Спасибо тебе, моя хорошая. Что бы я делала без тебя… – я улыбнулась, впервые за последнее время.

Как же здорово, когда тебе есть кому позвонить, позвать и поплакаться в жилетку…

Однако слёзы я вытерла и решила отложить их до вечера.

Чтобы дети не видели.

Надо брать себя в руки – днём ехать в школу за Варюшей. Она очень расстроиться, если будет видеть моё опухшее от слёз лицо. Тем более я столько сил потратила сегодня, чтобы привести это самое лицо в относительный порядок.

Нет уж, уходите слёзы. Пока не время себя жалеть.

Ради детей я стану такой сильной, какой и представить себя раньше не могла бы.

15.

– Мама! – радостно побежала мне навстречу дочь с рюкзаком за спиной.

– Привет, моя хорошая, – ласково обняла я ребёнка и погладила по голове. – Ты ничего не забыла? А то возвращаться не будем.

Варя у нас та еще Маша-растеряша – каждый день что-то да забывает: то кофту, то зонтик, то сменную обувь… Часто ходим по школе и ищем. Благо, что пока у них всё в одном классе, кроме физкультуры и музыки, а то вообще всю школу бы шерстили с ней в поисках пропавших вещей… В общем, внимания и собранности ей явно не хватало.

Боялась, как бы развод не повлиял негативно на неё, девочке тогда будет очень тяжело жить и учиться… Но ничего не поделаешь, всё это нам придётся пройти, пережить и принять. Так сложились обстоятельства, таков выбор их отца – ничего уже не изменить, и развод – дело неизбежное, как бы больно ни было, и как бы не хотелось всем расставаться. Не всегда всё выходит так, как хочется.

Варюше тоже предстоит понять эту не самую приятную сторону жизни. Она уже взрослая скоро станет… Надо учиться жить и понимать правила этой жизни, а она не всегда бывает доброй и мягкой – увы. Нужно уметь иногда и проигрывать, принимать то, чего совсем не хочется, и то, что причиняет боль, стараться пережить её и идти дальше.

Нас всех коснётся это, и всё – из-за Стёпы, который, как видно, не нагулял своего кабеля в штанах… Всю семью развалил на почве секса!

Неужели это – самое важно в жизни для мужчин?

Неужто ничего важнее нет для них?

Я бы никогда семью на кон не поставила, даже если бы увидела самый прекрасный в мире мужской хрен. И что? Семья – дороже! Но у мужчин, кажется, все-таки несколько иные ценности, чем у женщин.… В них слишком много страстей, которые нам далеко не всегда понятны, и уж под пятьдесят от них и следа не остаётся в нас, а у мужчин… Седина – в бороду, бес – в ребро.

Или не у всех так, а у некоторых отдельных, слишком сексуально активных особей, к которым внезапно отнёсся мой Степан? Не все же изменяют жёнам. Живут себе спокойно… Футбол смотрят, чай пьют, в баню ходят иногда с мужиками и с рыбкой сушеной. И ничего – тишь да гладь в семьях. А моего потянуло на постельные подвиги, ловелас недоделанный!

Хотя какой он теперь мой… Пора отвыкать от этой формулировки.

Не мой он больше. У него крепкие орешки завелись, теперь он – ИХ.

А мне он никто скоро будет. Бывший муж, отец моих детей.

Но лично ко мне, Любови Самойловой, он относится никак не будет.

Значит, нужно приучать себя даже думать так уже сейчас, потом легче будет.

– Нет, мам! Я ничего не забыла!

– А обувь сменную?

– Вот она, – потрясла дочь пакетом.

– Кофта?

– На мне!

– Зонт?

– Не брала сегодня. Мам, солнце на улице, какой зонт? – рассмеялась дочь.

Да, действительно. Зонт сейчас явно лишний – улицу заливал яркий свет зимнего солнца.

Усталость и слёзы я сумела скрыть косметикой. Заставила себя собраться и не показывать своей боли по крайней мере на людях… Но из реальности все равно выпала от своего горя внутри. Ну, ничего.… Всё это – поправимо. Всё наладится. Мне просто нужно немного времени и поддержка родных. С детьми сложно будет говорить обо всём, что нам предстоит пережить, но они позже поймут и поддержат меня. Кто еще, если не они? Ведь мы – одна семья. В отличие от предателя, который стал катализатором её развала – их отца. Но его они пусть сами судят. Настраивать детей против него специально я не буду. Но расскажу ту правду, какую могу озвучить.

– Точно. Очень яркое солнце! Зачем нам зонт? – улыбнулась я и взяла её за руку. – Тогда пойдём, такси нас ожидает.

– А почему такси? – шла дочь рядом и задавала вопросы. Любопытная и внимательная. Когда не надо. – Твоя машина что – сломалась? В ремонт её отдала?

– Да нет, она возле дома стоит.… Просто мне захотелось прокатиться и ни о чём не думать.

Просто в таком состоянии я не рискнула сесть за руль. Голова гудела, недосып притупил бдительность, в любой момент могли накатить слёзы и закрыть мне видимость дороги – я не подвергну ребёнка такой опасности, да и себя – тоже. Лучше уж действительно прокатиться в такси, проветрить немного голову и обо всём еще раз подумать: как и что говорить детям. Ведь разговор состоится уже вечером. Нина обещала быть после четырёх – сегодня у нее репетиций не было, и я попросила её быть дома. Так что до часа икс осталось не так много времени, а я всё еще не решила что и как говорить.

– А-а-а.… – протянула Варя. – Ну, тогда поехали, покатаемся! А можно вокруг парка объехать? Хочу на фонтан посмотреть!

– Ладно, проедем, – рассмеялась я её беззаботности, которой Варя, кажется, и меня сумела заразить.

– Пожалуйста, провезите нас через центр. Ребёнок на фонтан хочет посмотреть, – обратилась я к водителю.

– Будет сделано, – шутливо отдал мне честь, словно своему капитану, таксист. – Любой каприз за ваши деньги.

Машина тронулась с места и понесла нас в центр города.

16.

Прогулка нам обоим пошла на пользу. И пусть фонтаны зимой не работают, все равно набережная очень красива и сейчас: не так давно её отреставрировали, а точнее – отстроили заново.

Даже облагородили пруд, с другой стороны ее. Теперь в нём плавали дикие утки, а люди подкармливали их хлебом.

– Мам, а давай немного погуляем? Не в такси, а так – ногами, – предложила мне дочь, и я пожав плечами, не нашла причин отказаться.

– Давай. Высадите нас тут, пожалуйста.

– Не вопрос. Заканчиваю тогда поездку.

– Да.

На его телефоне послышался звуковой сигнал, означающий окончание поездки и ему тут же упал в приложении новый заказ, а мой телефон завибрировал входящей СМС о том, что за поездку деньги списаны с моей банковской карты.

– Спасибо, – сказала я, помогая дочери выбраться из машины и забирая с заднего сиденья её школьный ранец.

– Боже мой, тяжелый-то какой.… – покачала я головой, водружая эту тяжесть ребенку на плечи. – Ты уверена, что хочешь так походить пешком?

– Я привыкла, – беспечно пожала плечами Варя. – У нас стало каждый день по пять уроков…. А если еще и – физкультура, то прибавляется пакет с формой и кроссовками.

– Да уж, нелёгкое школьное детство.… – хмыкнула, наконец закончив надевать рюкзак дочери на плечи. – И что там у тебя такое? Неужели книжки столько весят? Как кирпичи тяжёлые.

– Не, мам! Не кирпичи. Их сегодня не было, – хихикнула дочь.

– А что тогда? – развеселилась я ей в унисон.

– Бетон взяла.

И мы, хохоча, пошли тоже по набережной, где неспешно прогуливались люди.

– Красиво тут стало, – сказала я, оглядываясь вокруг. – Хорошо отремонтировали набережную нашу, да?

– Да, точно. А то была такая жуть, что ходить сюда страшно было, – серьезно и почти как взрослая сказала Варя. – Налоги все платят, а отремонтировать набережную всё никак не могли.

– А ты знаешь и про налоги? – удивилась я.

Мне кажется, я в свои девять подобным еще не интересовалась. Впрочем, в моём детстве в СССР всё было как-то проще, а сейчас жизнь бешеная, и дети куда продвинутее нас – надо же им как-то адаптироваться в этом мире технологий, банковских карт и налоговых сборов? Даже в известной всем передаче “Спокойной ночи, Малыши!” тоже преподают периодически уроки финансовой грамотности! Варя, пока была помладше, смотрела её, и я видела, как некий робот рассказывает детям о банковских системах – уму непостижимо! Детям!

Хотя, может, создатели программы и правы: у Вари уже есть её первая детская банковская карта. Она ею обеды в столовой оплачивает в группе продлённого дня, которая заканчивается у них в три часа дня.

– Кто же сейчас о них не знает? – с умным видом ответила девочка. – Ты вот платишь налоги?

– Конечно, – кивнула я, идя с ней рядом по аллее к тому самому прудику, где плавали утки. – Все работающие граждане платят налоги с заработной платы в казну государства.

– То-то. А набережную они не делали все равно. Безобразие!

Я рассмеялась и ласково потрепала по голове дочь – ну такая она сейчас казалась взрослая и серьезная в своих рассуждениях!

– Хочешь уток покормить? – спросила я её. – У меня как раз есть целый батон. Я покупала еще вчера домой, да выложить позабыла. Представляешь, так и приехала к тебе в школу с батоном.

– Ты приберегла его для уток! – рассмеялась дочь. – Удачно забыла.

– Это точно. Мой склероз не оставил голодными уток!

И мы понеслись наперегонки к пруду, обсуждая то, каким образом будем делить вожделенный для пернатых батон. Однако у самого пруда мы словно по команде затормозили и остановились на месте.

У самого пруда самозабвенно целовались Степан и…видимо, та самая “Тренер” с крепкими орешками.

Я прикрыла глаза, пытаясь успокоиться.

Сердце бешено колотилось в груди.

Больно ли мне было это видеть? Да.

Очень больно. Унизительно.

Мой муж, пока что – муж, целовался с какой-то пигалицей! С другой бабой.

Он словно не её облизывал, а по мне из танка палил.

А самое главное: как я объясню это Варьке, которая тоже всё видела и стояла рядом, открыв рот от изумления.

И её вопрос не заставил себя долго ждать:

– Мам.… А почему наш папа… Какую-то тётю.…охх… Облизывает? Фу.

17.

Ответить я не успела.

Дочь вдруг побежала прямиком к отцу….

– Папа! – дергала она его за куртку. – Папа!

Степан и “тренер” оторвались друг от друга и прятали глаза от меня и ребенка.

Вот козлина! Он даже не грустил. Тут же пошел к своей этой, они гуляют по парку, трогательно держась за ручки, и целуются у всех на виду, отмечая свою победу над рогатой женой-дурой!

Обидно было это понимать.

Еще вчера вечером этот человек значил для меня так много.… Мы были семьёй.

А сегодня он целуется с той, на кого променял меня на глазах собственной дочери.

Не буду-ка я влезать. Пусть папочка и разъяснит ребёнку, что происходит.

Я пошла следом за Варей, чтобы контролировать её, но пока вмешиваться не стала. Осталась стоять на расстоянии нескольких шагов, мне их всех было прекрасно слышно.

– Варя…. – неловко улыбнулся Стёпа, отпустив из объятий свою кобылу. – Ты что тут делаешь?

– С мамой гуляем! А вот что делаешь ты? – ткнула она в него пальцем. – Кто это женщина?

– Я – не женщина, – вклинилась любовница моего мужа.

Вероятно, нарицательное, выбранное моей дочерью для неё, “тренеру” не очень-то понравилось, потому что явно придавало возраста. Я бы тоже не назвала её “женщиной” – больно молодая, да и не достойна этого звания, но Варе она казалась куда старше, чем была на самом деле.

– Ну, тётя! – поправилась Варя, и мне стало вдруг смешно. – Кто это?

Наверное, это уже что-то нервное.… Но “тренер” заметила мой смешок и стала злобно смотреть на меня. Да мы и до этого не смотрели друг на друга по-доброму, потому как каждая знала, какое отношение имели к Степану. Общий мужик, так сказать…

– Это…. подруга, – ответил ей отец.

Да уж, подружка…. Которую он иногда напяливает! Бывает…

– А почему ты её целуешь?

– Мы так здороваемся. Только что встретились с ней у пруда.

– В губы? Разве так здороваются? Я думала, так целуют только…маму. А как же мама? – Варя с такой горечью спросила это, что мы втроём поняли – ребёнок начала догадываться обо всей ситуации…

– Нуу.… Когда мужчине нравится его подруга, он может и в губы её целовать, – отозвался Степан, пряча глаза от неловкости. – Слушай, дочь. Мы с тобой обязательно обо всём поговорим, но не сейчас. Мы с Диной опаздываем, если честно.

– Ты уходишь с ней? – округлила глаза девочка.

– Ну… Да. Мама тебе не сказала ничего?

– Ты сам просил молчать, – подала я голос. – Разве нет? Так что не пытайся всё свалить на меня.

– Ну да, просил… – хмыкнул Степен, беря под руку свою зазнобу, которая разрушила наш брак.

Красивая. Молодая. Наглая… Смотрит с вызовом.

Я понимала Степана, как мужчину – почему она ему понравилась.

Но по-прежнему не понимала его, как мужа и отца – он променял нас на вот эту куколку с капризно надутыми губками? Не думала, что ему нравится такой типаж девушек…

А глаза – глупые-глупые. Как мы одновременно ему могли нравиться? Такие разные женщина и девушка могут только шизику с биополяркой нравиться!

Или.… Я давно вышла в тираж, и даже не заметила того, что вкусы мужа на женскую красоту изменился в корне?

Ну, мне-то такой фитоняшкой с подтянутой попой в легинсах, торчащей из-под коротенькой кожаной куртёжки, которая ела сошлась на внушительных грудх, никогда не стать.

Настроение упало еще ниже и закатилось буквально под плинтуса.

Лучше бы я не видела его любовницу… На фоне неё я ощущала себя ущербной, страшной и…старой.

Раньше я так остро свой возраст не чувствовала. А теперь, когда меня променяли на молодую задницу, это ох как ощущалось…

– Ты уйдёшь с ней? – требовала дочь ответа от отца.

– Да, Варя. Я уйду с Диной.

– А как же мама, папа? – задала она вопрос, после которого мы со Степаном уставились друг на друга.

18.

Степан понял, что должен объясниться.

Он делал ребёнку больно, и за это мне его хотелось отлупить!

Дочь страдает из-за него, а у него смелости нет ответ нести перед ними!

Он ведь не только мне лгал, но и собственным детям.

По идее, будь он мужиком, должен был остаться в доме, всё им объяснить и уже после этого уходить с вещами, а свои лобызания с новой избранницей вообще – оставить дома. Да, он надел кепку, солнечные очки и простые джинсы, для многих был неузнаваем в таких вещах, и потому спокойно разгуливал по парку с любовницей под ручку, целовался с ней. Но как же моральная сторона вопроса? Знакомые ведь могли все равно его узнать, вон – дочь даже увидела!

Неужели нельзя было с этим подождать? Какая нужда в конце ноября по парку ходить, словно школьники?

Все эти вопросы не укладывались в моей голове. Поступки были рискованными, даже – глупыми со стороны Степана. Не ожидала от него подобной беспечности.… Или это зазнобушка его уговорила на подобные увеселительные прогулки?

Ехать и держать ответ перед детьми, судя по всему, Стёпа не собирался. Он не стал менять планы ехать домой к этой девушке, но хоть отцепился от неё и попытался прояснить ситуацию Варе. Хотя для девочки в шоковом состоянии от поведения отца этого, конечно же, было мало.

– Солнце моё, – присел он рядом с Варварой и взял её за руки. – Мы с тобой обязательно об этом поговорим. Просто…. не сегодня. Я заеду к вам с мамой, и всё расскажу, хорошо?

“К вам с мамой” – он говорил о себе отдельно. Неужели так скоро свыкся с тем, что теперь с нами не живёт? Или давно искал повод уйти? Тогда зачем уговаривал меня сохранить семью? Неужели только из-за репутации своей? То есть, на то, как будут переживать это всё дети Степану, по большому счёту, плевать с колокольни? Как низко…

Я всё больше и больше разочаровывалась в человеке, за которым была замужем двадцать девять лет.… Как я могла не замечать такого вот отношения к семье? Или все же отношением таковым стало только после того, как вскрылся весь этот роман за моей спиной? Ничего не понятно.… Ясно только то, что любовь действительно зла – я полюбила какого-то козла! Который даже уйти из семьи не может нормально и детям своим объяснить собственный выбор.

– Почему сейчас не поедешь и не расскажешь всё? Вызовем такси и поедем все домой, – предложила Варя. – Мама вообще нам сказала, что ты – в командировку уехал! А ты по парку с тётей какой-то гуляешь! Что-то происходит плохое…

Даже ребёнок чувствовал, что папа поступает как-то неправильно сейчас.

Степан поразмыслил немного, осторожно посмотрел на меня, понимая, что если сейчас согласится на приглашение дочери, то я этому рада не буду, но и отказать Варюше было бы сейчас грубо и некрасиво с его стороны.

– Хорошо, давай поедем сейчас, – наконец принял он решение. – Давай вместе с мамой поедем домой, соберём семейный совет, и я всё вам объясню.

Я даже подняла брови вверх. Не ожидала такого поступка от Степана. Если бы не дочь, он так и продолжил бы бегать от ответственности и перекладывать всё на меня.

Да, мне не очень хотелось, чтобы он ехал с нами сейчас, и уж тем более не хотела слушать его оправдания перед детьми, почему он променял меня на молодую любовницу, я и так еле успокоилась сегодня, но поговорить нам все равно придётся. Так почему не сегодня, раз уж он решился благодаря Варе на откровенный разговор?

Приедет, расскажет, и уедет. И мне подбирать слова не придётся. И врать про командировку… Сейчас стыдно стало за эту ложь перед детьми.

Почему так всегда – косячит Степан, а стыдно – мне?

А лгать заставляют – меня.…

Кстати, удивилась желанию поехать и поговорить с семьёй откровенно, не я одна.…

– Как это ты поедешь с ними? – возмутилась девушка Степана. – Мы же собирались с тобой.… Ты не можешь сейчас туда ехать!