Текст книги "Развод. Моя новая жизнь (СИ)"
Автор книги: Елена Безрукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
49.
Степан не обрадовался новости о том, что у его него так рано появится внук, но ничего против высказывать не стал, и я ему была за это благодарна. Если бы он принял сторону отца Арины и стал намекать Димке на аборт, то отец и сын снова бы рассорились, и мне было бы гораздо тяжелее в этом и так непростом периоде жизни – в стадии развода.
Заявление в суд я подала. Степан сказал, что примет его, никаких претензий не имеет и ни на что не претендует.
Я опасалась, что он начнёт делить со мной квартиру, в которой мы жили, которая куплена частично на деньги с продажи квартиры моей мамы, и я вложила в покупку новой, большей по площади, гораздо больше сил и денег, чем Степан. Но для многих мужчин в разводе и стадии злости, если выгоняют из дома их, это всё перестаёт играть роль, и они начинают подавать встречные иски на раздел общего имущества по закону.
Слава богу, Степан оказался не из таких, хоть и ляпнул про делёжку квартиры в тот день, когда я узнала правду о его двойной жизни и попросила его на выход. Но спустя время он, видимо, осознал, что наговорил, и сейчас утверждал, что на квартиру, в которой проживают его же дети, претендовать не будет.
Однако до самого развода, чтобы уже окончательно поставить финальную точку, еще далеко – за пару недель развод с несовершеннолетними детьми, увы, невозможно оформить. А за это время может много чего еще поменяться, но я надеялась, что Стёпа будет держать своё слово.
Также я надеялась, что он не перестанет помогать с Варей. Возить её в школу было удобно мне, а вот забирать – уже проблематичнее, учитывая, что наш график все-таки ненормированный, пусть я и снизила свою занятость в больнице на треть.
Пока что Степан не отказывался мне помогать, но я прекрасно понимала, что как только он привыкнет, что мы не семья с ним больше, увлечётся своей новой, то и на детей времени начнёт находить меньше… Ну, или работу поменяет, с таким графиком, при котором Варю отвозить домой он не сможет после занятий, и мне придётся подстроиться под это и научиться решать проблему самой.
Вообще, переход к почти самостоятельной жизни, где все жизненные и бытовые вопросы решать должна я сама, стал для меня достаточно стрессовым и сложным.
Нагрузка казалась непривычно большой, но я осознавала, что это – дело времени.
Привыкну.… Полстраны женщин решает свои проблемы и проблемы детей самостоятельно. Чем я хуже и слабее? Научусь.
Просто за годы жизни с мужчиной привыкаешь к тому, что твой круг обязанностей вот такой, а при разводе он, естественно, меняется, и так сразу подстроиться довольно сложно и психологически, и физически. Но где наша не пропадала?
Выдюжим! Бывают у людей ситуации гораздо хуже моей.
Мне просто сложно, а другим идти-то некуда, у них дети подмышкой, и пакет трусов в другой руке, а больше – ничего.
В больнице всем очень понравился мой новый образ. Уже второй день я ходила по отделению и слушала комплименты. Приятно осознавать, что люди вокруг тебя не такие уж равнодушные и злые. Многие понимали, что для меня сделать такой шаг к преображению и тому, чтобы заметить что-то еще, кроме работы, было не так легко. Однако я его сделала, и весьма продуктивно, а это – достойно уважения.
В понедельник я опасалась казусов с Павлом – в этот день у нас занятия со студентами.… Но боялась я зря – Павел по какой-то причине, которая осталась неизвестна старосте группы, отсутствовал.
Я отметила прогул, естественно, и если их будет три подряд и более без уважительной на то причины, я буду связываться с его отцом и говорить о том, что зачёт у меня его сын не получит несмотря на статусность отца.
Но мне морально было легче, конечно, что он не пришел – не будет перед глазами мелькать!
Наглец.
До сих пор как вспомню его руки на себе, и этот взгляд, полный такого огня, какого я уже давно не видела в глазах мужчин в свою сторону, что становилось тут же жарко….
Ох уж этот Серов.… И зачем только прицепился ко мне? Мальчишка ведь совсем еще…
– Я считаю, группа действительно неплохая, – говорила я Роману Сергеевичу, заведующему нашим отделением. – Думаю, почти все из них получат зачёт. Кроме Серова – он пропустил уже занятие. И если это будет повторяться систематически, я буду вынуждена сообщить об этом в университет и родителям.
– Да, конечно, – кивнул Роман, вглядываясь в меня как-то слишком внимательно для такого рядового, рабочего разговора. – Есть правила, которые обязаны соблюдать все, раз уж подали документы на обучение. Насколько я знаю, Серов – на платном отделении. Родители не будут рады, если университет расторгнет контракт за непосещаемость – такой пункт договора имеется. Поэтому если мальчик не возьмётся за ум, то делайте, как велит регламент. Кстати, как вам в роли преподавателя?
Я раньше не брала группы студентов. Да и подобной практики в нашей больнице не было. Сейчас университет и больница начали какое-то тесное сотрудничество и запустили пилотный проект, в котором студенты мед вуза будут получать больше практики, поэтому они оказались тут уже на третьем курсе. У меня подобная практика началась позже, но, может, оно и неплохо? Больше опытных специалистов получим на выходе, а не тех, которые классно читали по бумажке…
– Немного нервно, – честно призналась я. – Но я справляюсь.
– Я слушал ваш урок сегодня, – заметил Роман. Да, я видела: он заходил, немного послушал и вышел. – Мне понравилось. Если вы и волновались, то этого заметно не было. Вы были максимально уверены в себе, как и должен себя показывать действующий, опытный врач.
Я немного смутилась от его похвалы. Но это смущение было скорее приятным.… Щёки стали гореть даже.
– То есть, не опозорила имя нашей родной больницы, и ваше – тоже? – пошутила я, желая разрядить обстановку.
– Нет, ни в коем случае… Люба.
Я перестала улыбаться и уставилась на Романа во все глаза.
Он впервые за несколько лет нашей совместной работы назвал меня вот так лично: Люба. Так меня зовут только коллеги, с которыми я общаюсь часто, и близкие люди. Но не руководство. Это было.… странно услышать от него.
– Вы стали выглядеть невероятно, когда у вас появилась новая стрижка, – сказал он мне. – Вы и раньше были красивой женщиной, но сейчас…. Простите, я слышал, что вы…развелись? Можно ли иметь наглость пригласить вас на свидание? Дружеское. Просто попить кофе. Я понимаю, что к большему вы еще, возможно, не готовы…. Просто тёплый вечер с кофе. Если пожелаете.
50.
Я даже растерялась от такого его активного натиска. С чего бы это? Всегда держал себя в руках, хотя я, конечно, ощущала, что как мужчина он меня…. скажем так, оценил. Но последние несколько дней ведет себя странно.…
Неужто у меня на лбу написано, что я подала на развод?
Не понимала я и свои чувства. Вроде как и приятно внимание такого видного мужчины, начальника… Но тут же я четко осознавала, что не готова пока переходить к каким-то более близким отношениям, пусть это и будет лишь чашка кофе одним вечером.…
– Роман Сергеевич, – мягко улыбнулась я. – Мне приятно, что вы так говорите обо мне… Спасибо за комплимент. Но.… Я переживаю непростой период в жизни, и пока не готова к общению. Мне надо как-то это всё переварить, успокоиться….
– Понимаю. Я, наверное, тороплюсь, – смутился Роман, хотя мне его смущение показалось даже милым. – Верно всё говорите. Но вы такая грустная, что мне хотелось как-то вас.… растормошить, порадовать.… Вот я и предложил вам кофе. Но теперь вижу, что в данной ситуации это, наверное, в самом деле лишнее.
Да. Лишнее, и я рада, что Роман сам пришел к этим выводам. Почти сам.
Он, наверное, уже переболел переживаниями, потерями, связанными с разводом, успокоился, и просто иначе видит всю эту ситуацию. На его примере можно сказать, что жизнь после развода действительно есть: он не грустит, делает комплименты женщинам и даже зовёт их на кофе. Это даже как-то воодушевило меня – значит, и моя боль тоже скоро пройдёт.
Естественно, мозгом я это понимала, что однажды боль уйдёт и мне станет легче, но это ведь время пройдет, а плохо и грустно мне сейчас. И хоть я решение о разводе приняла, подала заявление, и основание для этого у меня были, все равно на душе пока что скребли кошки… На том месте, где был когда-то муж, теперь просто пустое, черное место. Просто дыра какая-то.… И за три дня её, естественно, не заполнить.
Надо отболеть, прийти в себя и уж потом строить какие-то коммуникации с другими людьми, иначе есть шанс обмануться: например потянуться к другому человеку просто за теплом, чтобы просто закрыть эту брешь в душе, связанную с потерей совершенно другого человека, а не потому что у тебя появилась симпатия именно к этому мужчине.
Когда чувства такие разные, путанные, разве можно сходу разобраться что и к кому ощущаешь? И я решила не идти на поводу у зова сердца просто получить тепло и внимание привлекательного мужчины.
Вот если позовёт он меня через время снова на кофе, и я снова захочу согласиться, и уже не испытывая при этом боли из-за развала своего брака, то я обязательно попробую сходить и пообщаться с ним.… Понятно же, что такой мужчина не позовет на свидание ту девушку, с которой не видит в перспективе серьезные отношения: он вовсе не из разряда тех, кто будет предлагать скоротечный роман. Значит, и у меня появится шанс построить другие отношения, но я не хотела бы использовать эту попытку…неправильно, что ли, через призму этой боли и одиночества от расставания с когда-то любимым мужчиной…. Роман заслуживает лучшего.
Если это мой человек, то никуда он не денется из моей жизни, и предложит мне свидание повторно, на которое я уже захочу согласиться. Но не сейчас.
– Просто как-то хочется помочь, поддержать, – улыбнулся он. – Примерно понимаю ведь, что вы сейчас, Люба, переживаете.
– Спасибо, Роман Сергеевич, – кивнула я. – Ценно, что вы сопереживаете. Сейчас такие люди злые – какое там сочувствие к ближнему…. Так что это само по себе приятно, честно. Но да, я бы не хотела торопиться в таких вопросах.
– Вы очень мудрая, Любовь Сергеевна, – снова улыбнулся мне Роман. – Полностью с вами согласен. Наливаю себе чай. Хотите, вам налью тоже?
– Мне будет приятно, – кивнула я.
Все-таки это не тоже самое, что пойти с ним в заведение и сидеть наедине.
Всего лишь чашка чая, которая ни к чему не обязывает. И получить её из рук Романа было действительно приятно.
Прошло только несколько дней с того момента, как я узнала о предательстве мужа, а в моей жизни не только горькие эмоции остались. Точнее, появляются и позитивные, и это очень меня вдохновляло не грустить, не опускать руки после предательства близкого человека, а видеть краски вокруг себя, видеть, что мир не стал серым и пустым несмотря на потерю, которую я переживаю.
Я начала верить, что всё у меня обязательно будет хорошо.
Я начала жить свою новую жизнь.
51.
Прошло несколько недель. Жизнь пошла своим чередом….
Арина и Димка так и жили в моей квартире. Мне они не мешали, оба, как и я практически, с утра до вечера дома отсутствовали – были на занятиях. Арина – мудрая девочка, она решила доучиться этот год до конца несмотря на беременность, а там уж взять академический отпуск. Потом видно будет… Захочет если, и если хватит ей сил – вернётся к учёбе.
Стёпа мне помогал возить дочь. Но кажется, его энтузиазм поуменьшился.…
Ему стало это явно лень делать как в обязаловку, потому что приходилось везти Варьку через весь город, а потом возвращаться в съёмную квартиру ему мадемуазель, и это действие не доставляло ему удовольствия.
Я стала замечать, что он ищет отговорки, чтобы не ехать, начал помогать через раз, и все-таки приняла решение не надеяться на него, а уходить с работы после пяти и сама забирать дочь.
Вот они – хвалёные обещания мужчин после расставания. Мы ешё развод-то не оформили толком, а помогать он уже не хочет, и это явно читалось в его поступках, несмотря на то, что на словах он как бы и не отказывался вроде. Пока – не отказывался. Но уже отмазывался, а это много о чём говорило.
Что ж.… Ничего удивительного. Иного от него я не ждала в этой ситуации.
Мне всегда так и казалось – что мужчинам и дети не всегда нужны после развода, и помогать им они хотят куда с меньшим рвением, чем тогда, когда вы все живёте одной семьёй. Для меня всегда было загадкой, почему для матерей – нормальных, адекватных, не кукушек! – дети не перестают быть важными и любимыми, когда те понимают, что родили их от, по сути, какого-то козла, как выяснилось спустя энное количество лет. В моём случае – двадцать девять. Но я же не перестала меньше любить детей из-за расставания с горе-папашей. Почему же мужики сплошь и рядом начинают терять интерес к собственным детям, едва их выставишь за порог и обидишь как истинно негодная жена?
Возможно, конечно, дело в материнском инстинкте: именно он заставляет женщин не отказываться от потомства, несмотря на то, что самец, произведший его, оказался немного хворый…. У мужчин, насколько мне известно, все же немного не так всё устроено, и привязанность к ребенку, с которым они не проживают на одной территории, ослабевает.
Звучит ужасно, но на деле я видела такое часто: у подруг, в кино, ток-шоу.
Возможно, наблюдаю теперь и в реальной жизни на собственном примере…
Заставлять я его прийти в себя не буду. Если у него нет желания помогать с детьми, то пускай катится колбаской по малой Спасской – дети ему потом вырастут и сами скажут своё “спасибо”. Тут выноси мозги или не выноси, а итог будет все равно такой: он будет все меньше и меньше участвовать в жизни детей. А как только его Крепкий Орешек родит общего ребенка может и совсем дорогу к нашим детям и позабыть.
Жестоко. Некрасиво. Мерзко. Но нередко именно такой расклад становится нашей реальностью… И я не тешила себя иллюзиями и мнимым превосходством, что с нами всё будет иначе. Вряд ли, очень вряд ли… И готовила себя решать эти проблемы самостоятельно.
Мои дети отныне – моя зона ответственности. Раз уж отец не хочет с ними возится, то я от них никогда не откажусь, и буду рядом с ними столько, сколько им потребуется прежде чем они станут самостоятельными и улетят из родительского гнезда…
Димка строго и недобро смотрел на отца, когда они встречались на пороге дома, в котором когда-то мы все были одной семьёй, и тот привозил Варюшу. Но сейчас Степан появлятся реже, и конфликтов Димы с отцом удаётся успешно избегать!
У нас прошло одно судебное заседание, на котором Степан согласился на все мои требования: не претендовать на квартиру и платить Варе и Нине до совершеннолетия алименты. Пока всё шло вполне нормально, но я пока не радовалась: ждала полного завершения бракоразводного процесса, потому как у обиженных мужчин может быть семь пятниц на неделе.
Ну и что, что это ОН мне изменял, и это у него была новая пассия, и он ушёл к ней, начав совершенно новые отношения, буквально впрыгнув в них как незрелое дитя, не завершив старые. Именно он считает себя обиженной стороной в нашем конфликте и разводе и продолжает винить в нем меня: не прямо, но косвенно, не буквально, но опосредованно. Несмотря на то, что ему, как казалось бы, наш брак был нужен меньше, чем мне, именно он в итоге строит из себя обижульку.
Мне же остается лишь пожимать плечами и делать то, что делала – продолжать бракоразводный процесс, чтобы к данной обижуленьке не иметь больше никакого юридического отношения.
С Романом Сергеевичем мы стали общаться несколько ближе. Ничего такого, никаких рамок мы пока не переходим, но может задержаться после обеда и попить вместе чая, разговаривая о космических кораблях, которые бороздят просторы. Но пока никто никого не торопит, и мне очень приятны эти легкие отношения: я получаю дозу внимания от видного мужчины, человеческое тепло и участие, но при этом никому ничего не обязана. Как давно я всего этого не испытывала на себе.…
А еще я начала по советам коллег и интернета заниматься с психологом.…
Мне казалось, что я не смогу раскрыть душу постороннему человеку, но мне даже понравилось. Психолог не даёт советов, что очень хорошо, но даёт увидеть ситуацию с разных ракурсов. В том числе себя… И мне кажется, это помогает мне увидеть мир другим, не таким…однобоким, что ли. Когда есть только черное и бело, только твоё мнение и неправильное, и ты понимаешь, что мир – он всех оттенков серого, да какой угодно, но никогда – категоричный, однозначный и черно-белый.
В очередной из дней я вела лекцию у студентов медицинского вуза, и всё шло как по маслу, пока нас не прервал стук в дверь.
Не дождавшись разрешения войти в учебный класс ввалился.…Серов.
– Здрасьте, – сказал он больше группе студентов, чем мне.
– Добрый день, Павел, – ответила я, прервав занятие и сложив руки под грудью. – Вы озарили нас своим присутствием – как приятно.
– Да. Решил, что хватит уже гулять! Я зайду? Опоздал немного.
– Нет, – сказала я твёрдо и встала на ноги. – Вы, Серов, опоздали на несколько недель. Я вас с практики уже отчислила. Поэтому вы немедленно покинете учебный класс сейчас и не будете мешать мне занятие. Для тех, кому это нужно, и кто все еще планирует сдать зачёт у меня и продолжать обучение в вузе. А вас уже ждут клубы и веселье. Не будем вас задерживать.
Студенты притихли. Серов, уверенно шедший до этого на свободное место на “галерке”, остановился и посмотрел на меня, сведя брови вместе.
– Ты хорошо подумала, что делаешь, училка?
– Серов, плохо из нас двоих думаю точно не я. У меня диплом уже есть, все зачеты я сдала, и на работу прихожу вовремя. И на “ты” мы с вами не переходили. Информация о вашем систематическом нарушении посещаемости уже передана вашему декану. Всего доброго, Серов.
Парень, нагло гоняя во рту жвачку, все стоял и смотрел на меня, будто я могла бы вдруг сказать, что пошутила, и всё в порядке – он может сесть и заниматься.
– Вы срываете нам лекцию, молодой человек, – поторопила я его. – Я вас попросила удалиться еще несколько минут назад.
– Нуу, курица. Посмотрим еще…. – проворчал парень и под шепоток однокашников все же покинул аудиторию.
52.
К вечеру того же дня меня поджидал сюрприз.
Не очень приятный, надо сказать….
Под самое время уходить, когда я уже готовилась снимать халат и уходить, в ординаторскую втиснулся мужчина.
Втиснулся – потому что он был нереально огромный для этого дверного проема.…
Мужчина-шкаф буквально. Даже выше нашего гардероба для верхней одежды!
На его плечи поверх костюма с иголочки был накинут одноразовый халат.
– Здравствуйте. А это ординаторская, сюда посторонним нельзя заходить, – обратилась я к нему первой.
– Да-да-да, я понимаю. Но мне нужно побеседовать с Любовью Сергеевной.
Девочки, которые также завершали дела, переглянулись между собой.
– Я – Любовь Сергеевна, – ответила я, оценивающим взглядом окидывая чужака.
Кто бы это мог быть? Судя по виду, какой-то жутко важный дядька, скорее политик или бизнесмен. Неужто Серов уже нажаловался папочке?
– Можно ли переговорить с вами.… наедине? – указал он глазами на других докторов, находящихся в ординаторской.
– Ладно, мы пойдём кофе попьем, – Тая подхватила Таню и обе они вышли за дверь, оставив меня с посетителем с глазу на глаз.
– Я вас слушаю, – встала я на ноги и опёрлась бедром о рабочий стол. Взгляд, полный внимания, устремила на гостя.
– Любовь Сергеевна, я хотел бы поговорить с вами по поводу вашего студента – Серова Павла.
– Да, был такой, – вздохнула я. – Отчислен за систематическое непосещение занятий. А вы ему кем приходитесь, простите?
– Я – его отец, Михаил Сергеевич Серов.
Он протянул мне руку, и я вежливо, но довольно сухо её пожала.
То-то я и подумала, что мне лицо мужчины показалось смутно знакомым….
Теперь черты лица Павла Серова, его сына, чётко угадывались в лице его отца.
Значит, уже доложил папе сам, или деканат просветил отца насчёт прогулов отца.
И теперь всё зависит от того, как сам Михаил относится к прогулам сыночка.
В любом из сценариев сдаваться и идти на попятную я была не намерена.
Пусть что хочет с сыном теперь делает – я ему зачет не поставлю.
– Очень приятно, – вежливо сказала я.
– Это взаимно, – улыбнулся мужчина, но глаза его оставались холодными, как льдинки, и слегка сужеными – наблюдал за мной, изучал.
– А я, как вам, думаю, известно уже – преподаватель Павла Серова на практике в этой больнице.
– Да. Это мне известно.
– И как я сказала ранее: ваш сын не посещал много занятий подряд и был отчислен с практики. Это влечёт за собой автоматическое отчисление из вуза, как вам тоже должно быть известно. Но почему вы пришли говорить об этом со мной, а не с деканом факультета, на котором обучается Павел?
– Вы правы. Конечно, правы. Посещать занятия – его обязанность, но я хотел бы обсудить с вами его возможность возвращения на практику. Как вам известно, это уже декан решить не в состоянии. Только вы решаете, Любовь Сергеевна, вопросы отчисления студентов с практики. Скажите, что нам нужно сделать, чтобы вы допустили Павла продолжить занятия? От себя я могу вам обещать, дать слово Серовых, что он пропускать больше не будет. Он получил нагоняй и всё понял.
– К сожалению, я ничем вам помочь не могу тоже, – развела я руками. – Он не посетил занятия три и более раз, о чем стоят отметки в журнале, и по условиям контракта, заключенного между вами и университетом, он будет отчислен. Вы можете претендовать на поступление в следующий год.… Но вам лучше уточнить это уже непосредственно на кафедре университета…. Их правил я точно не знаю. У нас тут больница, а не кафедра студентов.
– Любовь Сергеевна, – улыбнулся он снова. И снова как-то холодно и опасно. Меня стали тревожить его такие улыбки – оскал волка какой-то, ей-богу. – Я думаю, в нашем мире нет ничего нерешаемого, так ведь? Всегда найдётся выход. Удобный для всех.
– Конечно, найдется выход, – ответила я. – Удобный ли для всех – тут спорно. В данном случае я вам одну из альтернатив предложила: восстановление на курсе в следующем году.
– Но мне бы хотелось, чтобы мой сын продолжил обучаться в этом году, а не следующем.
– Вам бы – хотелось. А вашему сыну, судя по всему – нет. Иначе он бы не прогуливал занятия.
– Ну, Любовь Сергеевна, – улыбнулся он в третий раз, и я почувствовала, что мне хочется после таких улыбок поскорее завершить диалог. – Пашка – парень молодой. Буйна головушка ногам покоя не даёт…. Ну погулять ему хочется еще – должны же вы понимать это. Вы и сами недалеко от него ушли. Сколько вам лет? Лет тридцать шесть?
Я внимательно вгляделась в Михаила.
Врёт про возраст наверняка. Лесть применить решил, чтобы я его сыночка допустила к практике после таких грубых нарушений дисциплины.
Я, конечно, очень освежилась и помолодела после всех манипуляций с моей внешностью и гардеробом, но выглядеть на тридцать шесть и шесть вряд ли стала.
– Мой возраст совершенно не важен в данном вопросе, – постаралась я вернуть диалог в нужное, деловое русло. – Михаил Сергеевич. Давайте еще раз по порядку. Ваш сын нарушил условия контракта с университетом и был удалён с практики по вполне справедливым причинам. Не в моих правилах потакать тем, кто нарушает дисциплину. Я уже при всей группе заявила, что он не будет допущен к практике. Что теперь вы хотите от меня? Чтобы я взяла свои слова обратно? На каком основании? Это подорвёт мой авторитет как преподавателя. Студенты станут нарушать дисциплину – ведь одному было спущено всё с рук. Понимаете меня?
– Понимаю, – кивнул Михаил Сергеевич. – Но все-таки я считаю, что придумать причину его отсутствия можно и…. задним числом. Если только вы пойдёте мне навстречу.
– А если не пойду? – вскинула я подбородок.
Угрожать мне начнет тогда?
Серов-старший какое-то время помолчал, а потом спросил четко и ясно:
– Сколько?
