Текст книги "Анималотерапия (СИ)"

Автор книги: Елена Зайцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Слушай, а ты почему Люсю «такой» назвал? Ненормальной... – Яна уселась возле крыс, прямо на чердачный пол и светила Трапеции прямо в мордочку всякий раз, когда она тыкалась в шторку. Та недовольно щурилась. Вылезти хочет...

– Да видел я её. Дурная тётка... А тут ещё и ты понарассказывала.

– Да я вроде ничего такого... И вообще – ну и что, что видел? Прямо ты так сразу и определяешь, кто дурной, кто нет?

– Конечно, – спокойно согласился Грач. – Вылезай! – щёлкнул он Трапецию по блестящей спине. – Пусть идёт! Они же всё равно вылезут. Поймаешь, когда надо будет... Хорошо бы, конечно, поскорее. Тут чердак, а не зоопарк, понимаешь?

– Ага...

– А вот эта твоя – не понимает. Зачем она их приручила? Она и тебя приручает...

– Ну прямо... – оскорбилась Яна. – Я тебе что, крыса?

– Ты ей крыса. Дрессированная. Ребёнка таскать? Пожалуйста. Этих прятать? Тоже...

– А ты бы что сделал?

– Не общался. Просто бы не общался с ней – и всё. Ноль общения... Вот как я – мне все эти Тарутины...

– Так ты Тарутина боишься?

– «Боишься»! Мне он неприятен. А тебе эта Нюся...

– Люся?

– Ну да... Тебе эта твоя Люся так вообще противопоказана. Завтра она банк захочет ограбить, ты с ней пойдёшь? Мешки с баксами таскать?

– Нет...

– А, может, ты их уже таскаешь. Это она тебе сказала, что у неё в сумке поролон. А своими глазами ты – видела?

– Нет...

– И кукол ты никаких не видела, так?

– Так...

– Ну вот. Враньё. Нет никаких кукол. И никаких таких крысиных любителей, чтобы за крысевичами по больницам ездили.

– А зачем она... врёт?

– Зачем! У нас, например, сосед по даче такой. Ему просто нравится. Говорит, что подпол вырыл, что стулья мастерит, что горшки с кувшинами лепит... А у самого только бутылки по всей даче. В общем, псих... Ты запомни – ноль общения. Даже без «здрасте».

– Без «здрасте» не получится...

– Получится. Ну кто она тебе?

– Но мне же ещё крыс...

– Ну, тогда зрасте, вот ваши крысы – и пока.

Как просто. И правильно. Наверно правильно... Ведь и правда – всему своё место. И всем. Действительно: ну кто ей Люся? Даже не подруга. Даже не может ею быть! Просто мамочка своей лялечки. Просто соседка по палатам. Может, и не просто, а даже хуже. Как тот сосед по даче!

Яна встала и походила по чердаку, иногда подсвечивая себе фонариком (всё время держать его включенным было нельзя, он действительно уже «садился»). На чердаке было пусто. Только там-сям какие-то балки валялись...

– Слушай, а ты и днём сюда приходишь?

– Почему нет? Днём тут совсем по-другому...

– Просто заходишь и всё? Здесь же, наверно, нельзя так просто... гулять. А если увидят?

– Вот не увидели!

– Везёт...

– Можно сказать и так. А, может, просто я...

– Осторожный?

– Да!

– Ты хвастливый.

– И это да.

– Я думала, ты другой...

– Почему?

– Ну, ты кашляешь, молчишь... – Она бы могла добавить – горбишься, боишься, уходишь... Но нет, не могла, конечно. Не могла.

– У меня фарингит какой-то сложный. Ну и ничего, вылечат. Вылечат и выпишут.

– Меня ведь тоже могут выписать...

– Могут. Ты ведь с гландами? Тебя когда положили?

– Уже без гланд. Во вторник...

– Неделя почти. Сегодня точно выпишут.

– А крыс?..

– А крыс не выпишут, – усмехнулся Грач. Опять закашлялся и резко прекратил. – Пошли уже. Я до завтрака ещё спать лягу...

16.

– ...А сейчас как наши горлышки? О, да они выписываться хотят! – обрадовалась Хохлачёва.

– Э-а! – запротестовала Яна с прижатым ложкой языком (не-а!).

– Что такое? Сегодня родственники твои звонили... тёти там, дяди... Заждались. Чувствуешь себя нормально?

– У меня нет дядей, – соврала Яна. Дядя был, но звонить бы он не стал.

– Ну, тётя это была... А в чём дело-то? Домой не хочется?

– Горло болит...

– Ну-ну-ну, не сочиняй, – шутливо погрозила пальчиком Хохлачёва. Яна молчала. – Хорошо, ладно, уговорила. Кварц у тебя – только один пока, пятничный? Пусть будет три. Три – и домой. Три – хорошее число?

Яна кивнула.

– Вот и ладненько!.. Ой, а это кто у нас? – всплеснула руками Хохлачёва, выглядывая в коридор. – Это шестая палата только сейчас возвращается? Поздненько, поздненько...

Яна похолодела. Ноль общения! А ведь ещё и крысы...

– Так, мои драгоценные, – набежала тучка на Хохлачёвское чело, – сегодня к нам санэпидстанция нагрянет. Всё, что скажут – просьба выполнить... Тем более, что ничегошеньки и не скажут! – добавила она, развеселившись. – Но если скажут...

– То выполним, – донеслось до Яны.

Голос у Люси был какой-то приглушённый.

Яна вдруг подумала: как же она спала в таком холодном доме? Уж не говоря о Гоше!..

Яна легла и стала ждать: она решила, что Люся придёт к ней сама. Если не с извинениями, так за крысами. И тогда Яна ей всё объяснит, расскажет, как говорится, и покажет, ну а потом – «ноль общения – и пока!».

Но в дверь постучала отнюдь не Люся...

Вот это костюмчик! Ярко-синий халат, красные штаны, жёлтые перчатки и кепочка. На кепочке – «СЭС». На шее – непонятного цвета маска болтается, такое впечатление, что её тоже красили в жёлтый, да она не прокрасилась. Хорошо, хоть на шее. Если б на лице, Яна бы, пожалуй, испугалась, что-то в этом наряде было от злого клоуна из страшилок. А так хоть лицо видно, и оно даже симпатичное. Симпатичная молодая женщина. Только очень уж серьёзная...

– Дератизация, – произнесла она ровно, как автомат. Автомат, который представляется.

–Яна, – чуть не представилась Яна в ответ, да вовремя спохватилась и только кивнула.

– Перейдите, пожалуйста, в соседнюю палату, чтобы мне не пересказывать необходимую информацию дважды...

– Хорошо... – согласилась Яна, хотя хорошего было мало! Она идёт к Люсе, а не Люся к ней!

 

– ...Термин «дератизация» в переводе с французского означает «уничтожение грызунов». Зачем их нужно уничтожать? Крысы являются переносчиками опасных для человека инфекций, таких, как бешенство, туляремия, бубонная чума, лептоспироз, геморрагическая лихорадка с почечным синдромом... и многих других. Что входит в мою задачу? В мою задачу входит обнаружение жилой норы грызуна, раскладка приманки и немедленная последующая заделка норного отверстия...

Она говорила и говорила, а Яна поглядывала на Люсю. Вот именно, Люся, «крысы являются» и так далее! Зачем их было приручать?

Но Люся как будто и не слушала. Она возилась в одеялах. То ли переодевала Гошу, то ли массаж ему пыталась сделать, то ли и то и другое сразу...

– Я смотрю, вам не интересно, – заметила сине-красно-жёлтая.

– Да вы уничтожайте, уничтожайте. А нам действительно не интересно. Мы ещё маленькие! – и она подняла Гошу. Гоша уставился на сине-красно-жёлтую... нет, куда-то сквозь неё... нет, всё-таки на – или за, или около, в общем, таким пустым, неизвестно на что обращённым взглядом, что той расхотелось заинтересовывать.

– Ну, тогда... – натащила она маску под самые глаза. – Попрошу выйти из палаты на время, обусловленное...

– Мы поняли, поняли! – подхватила Люся Гошу и быстро вышла в коридор.

Яна тоже пошла, но помедленнее. Она думала... Да что там думать! Теперь хочешь или не хочешь, придётся Люсю к себе звать. Не оставлять же её в коридоре!..

Люся уселась на кровать, крепко обхватив Гошу. Казалось, крепко. Но он тут же сполз по её скользкому шёлковому халату куда-то к самым тапочкам. Тапочки тоже выглядели какими-то скользко-шёлковыми... Люся подтянула его и выдохнула:

– Устали мы...

Яна садиться не стала.

– От чего устали? – произнесла она с таким вызовом, что Люся глянула на неё удивлённо. Снизу вверх, зеленовато-жёлтыми глазами-шариками.

– Зачем было обманывать про старика?

– Про какого старика?

– Который придёт за крысами! Никого не было!

– Я не знаю, почему он не пришёл, – сказала Люся просто. Так просто, что Яна... поверила? Но тогда...

– Но тогда – почему вы сами не пришли, когда обещали?

– Так получилось, – зевнула Люся. – Мы ведь ночевать пошли не в бабушкин дом. А к себе, в общежитие... – Люся, прислушиваясь, замолчала. Где-то в стене скребли и постукивали. – Слышишь? Работает красавица... Смешная у неё кепка.

– И что, из общежития выйти не могли? – не отступала Яна.

– Ну почему – мы выходили. Ветеринара встречать, для Кеши. Потом бульон Кеше варили, лекарство давали... Уколы даже ставили! Смотрим – а время к девяти. Куда уже идти?

– А про крыс вы почему не спрашиваете? – спросила Яна севшим голосом. Кончался её наступательный пыл. Иссякал вместе с раздражением, вместе с уверенностью, что Люся в любом случае не права. А вдруг не в любом? А вдруг у Люси действительно так получилось? Кеша, бульон, уколы...

– Про крыс мы не спрашиваем, потому что ты ведь их не бросишь, мы знаем, – выдала Люся, подтягивая продолжающего сползать Гошу.

– Они на чердаке...

– Хорошо, – одобрила Люся и снова зевнула, сверкнув своими необыкновенными железными зубами.

– И что мы будем делать дальше?..

– Для начала мы отдохнём. Ночью-то Кешу тоже колоть надо было. Отдохнём, а потом... потом у нас обязательно появится какой-нибудь гениальный план. Так ведь всегда бывает... Что-то там наша Декрысизация затихла. Может, всё уже?

Яна выглянула. Сине-красно-жёлтая стояла в коридоре, стянув маску, и что-то записывала в малюсенький блокнотик. Увидев Яну, она кивнула...

Люся ушла отдыхать, а вот Яне что-то не отдыхалось. Легко сказать – «появится гениальный план»! А если не появится? До сих пор, один за одним, появлялись вопросы, а не ответы...

Кто такой Кеша? Почему ему понадобились уколы?

Почему Люся водила её не «к себе в общежитие», а в неотапливаемый бабушкин дом?

Ну а с крысами так вообще одни сплошные «почему», «кто» и «как»!..

На месте не сиделось. Да и Декрысизация, наверно, сейчас и в этой палате нарисуется... Яна походила из угла в угол, потом вышла побродить по коридору, а потом и вовсе рискнула выбраться в холл. «Рискнула» – потому что уж очень не хотелось встретиться с какой-нибудь Колмановской...

– Шмакова, а ты почему не на кварце? Яночка! Ну Яночка, ну... погоди! – засмеялась Хохлачёва, довольная своей шуткой.

Ну вот, не одно так другое, не Колмановская так Хохлачёва...

– Я на кварц и иду... – соврала Яна. Хотя... и не соврала, получается. На кварц и пошла.

17.

– Ты вниз? – просияла Диля-2. Она сидела на гладеньких лестничных перилах, явно собираясь по ним съехать.

– Ага... – Яна смотрела на неё с опаской. Рисковая позиция. Если упасть на спину, то...

– А мне кислородный коктейль прописали! – помахала она широкой прозрачной кружкой в каких-то жарких аленьких цветочках. Да и всё остальное было у неё жарким, пляжным – шлёпанцы, топик, оранжевые бриджи, а вместо ремня – скрученная цветная косынка. – Подержи... – сунула она свою «летнюю» кружку Яне, и едва та успела что-нибудь сообразить, пронеслась по перилам, ловко спрыгнула на следующей площадке и даже по-цирковому подняла руки – «Ап!».

Надо же, Яне даже в голову не приходило такое катание. Да она и сейчас пробовать не стала, «поплелась» как обычно (это Диля-2 сказала, что она «плетётся»).

– Я не плетусь... А если свалишься?

– Я? – удивилась Диля-2, наматывая на палец золотистую тесёмку со своего жиденького хвостика. – Никогда!.. Ты Яна? Меня на твоё место положили... Я Алина. Давай кружку... Вперёд, гоу! – и она легонько, двумя пальчиками, подтолкнула Яну.

Ты посмотри-ка! «Гоу»! Раскомандовалась. Яне всё это не нравилось. С самого начала не понравилось, с этого её стопроцентно обаятельного сияния на перилах. Что-то бесповоротно фальшивое было в этой Алине. Яна не хотела, не хотела, не хотела с ней идти. Встала как вкопанная и решила потянуть время. Может быть, её осенит, как избежать этого... алино-времяпрепровождения.

– Почему тебя не выписали? Ты ж говорила, не ела никакой бусины...

– Не вдыхала, – уточнила Алина. – Не знаю. Сказали, дыхание у меня какое-то там, понаблюдать... Тебе-то что? – Что-то в Алинином тоне изменилось. Он стал... враждебненьким. Да, вот так. Пока не враждебным, а только враждебненьким.

– Слушай... ты иди. Я потом подойду... – сказала Яна. Ничего вразумительного не придумывалось, вот и сказала просто «иди»!

– В смысле? – насторожилась Алина.

– В том самом...

– Ты, как там тебя... – процедила Алина, – ты это зря. Вот посмотришь, зря... – туманно и оттого почему-то вдвойне неприятно пригрозила она.

Яна уже и сама думала, что зря. Глупости какие – ссориться на лестнице, безо всякой на то причины. Ну или, скажем так, без повода. Но что сделано, то сделано...

Алина беспечно поскакала вниз, больше не удостаивая Яну взглядом (слишком беспечно и чересчур уж не удостаивая!)... Так вот чем эта «Диля-2» отличается от «просто Дили»! Пухлая, но шустрая. Как мяч. А «просто Диля» – как сдобная булка! «И обе они теперь – терпеть меня не могут!» – подумала Яна и почувствовала, что сейчас заплачет. Ну – почему бы и нет, в конце концов...

Потом она хотела было вернуться в отделение («умыться хотя бы!»), но это вдруг показалось ей слишком уж явным отступлением («ещё решит, что из-за неё!»), и, выждав пару минут, она тоже спустилась вниз («умоюсь там, в туалете!»).

Внизу было не до умывания. Внизу её ждал сюрприз. У дверей на служебную лестницу стояли и о чём-то переговаривались Грач и Алина!

На ватных ногах Яна повернула к физиокабинету. О чём Грачу говорить с Алиной? О целом городе, о чердаке... о крысах?

– Ты на кварц? – узнала её выглянувшая физиосестра.

– Я сейчас... – И Яна почти побежала к дверям служебной лесницы («в туалет» – по-своему поняла сестра и улиткой засунулась обратно в кабинет)...

18.

– Всё тайное становится явным. Даже на чердаке! – ухмыльнулась Алина. Кто-то из крысёнышей сидел в её широченной кружке и умывался. Виля?

– Не своё не трогай! – кинулась к ней Яна.

– А чьё? – спрятала Алина кружку за спину.

– Да какая тебе разница!

– Мне – никакой. Но заходила к нам сегодня тётенька в жёлтой кепочке... Во-от в таких длинных перчатках. Ей это было бы интересно! Как ты думаешь, она уже ушла?

– Да, тётка – это что-то... – не вслушиваясь заметил Грач. Он сооружал что-то из балок.

– А ты... ты бы сюда ещё всё отделение притащил! – прикрикнула на него Яна.

– Она высоты не боится! – похвалил Грач как ни в чём не бывало.

– При чём тут высота! Я же не об этом! – Яне начинало казаться, что он действительно не слышит и не видит. Не видит, что Алина...

– Ну всё. Сиденье, плиз! – Грач уселся на балки, а потом и вовсе прилёг. – Нормал!

Да уж! Нормал так нормал... Ну точно, он не видит. Видит что-то своё. А довольный-то какой. Может, эта Алина ему... нравится?! Вот уж о вкусах не спорят! Как может нравится этот... фальшивый сахар! С масляными глазками.

– Ах ты моя мышка, – почесала Алина крысёныша.

– Это не мышка!

– Это крыска, – согласилась Алина. – И она переносит заразу. Сейчас пойдём в отделение и спросим, куда нам её деть. Пойдёшь с нами?

– Только попробуй! Это не мои, а Лючии! – Яна назвала её полным именем, чтобы придать серьёзности, взрослости. Но получилось только хуже. Как-то невнятно и смешно.

– Кого? – поморщилась Алина. – Какой ещё «Хлючии»?

– Да есть там... – поморщился и Грач. – Слушай, а ты на тарзанке, на набережной, была?

– Ты ещё спроси, каталась ли я в садике на карусельках!.. Я с парашютом прыгала. Меня брат научил. Мышка, а мышка... Знаешь, что такое парашют? – сюсюкающим голоском спросила Алина у крысёныша.

– Да откуда... – простодушно усмехнулся Грач.

– Ну так вот: узнает, – заявила Алина тем же нехорошим голосом, что грозила Яне на лестнице. – Держи пока... – отнесла она крысёныша Грачу.

– Ну вот оно мне надо! – дёрнулся Грач – и упустил.

– Ладно, поймаем, – не расстроилась Алина. Тон у неё был деловой. – Сейчас парашют будем делать. Первая в мире мышь-парашютистка! Сообразил?

– Дались вам эти мыши... – отмахнулся Грач. – Ты будешь подниматься или нет? – подошёл он к «люку».

– Буду! – пообещала Алина. – Буду, когда всё готово будет... – Выдернула из бриджей цветную косынку и отхватила от неё кусочек с хороший носовой платок... – Ну, сообразил наконец-то?

Сообразил ли Грач, трудно сказать – он соображал в какую-то другую сторону, вверх, на крышу, – а вот Яна сообразила. Эта «пляжная девица» надумала запустить кого-нибудь из крыс на «парашюте», на своей идиотской косынке! Куда? Или... откуда? С крыши?!

Надо бежать за Люсей. Срочно. На то, что эта девица-красавица передумает, надеяться не приходится. Она мстит. И за что? Ну не захотела Яна с ней спускаться. Да, не захотела. А должна была?

Почему каждый думает, что спуститься, подняться, усесться – все только и мечтают, как с ним, с ним, с ним (с ней, с ней, с ней). Вот и в школе – тоже. Извечная проблема, кто с кем. Почему нельзя просто садиться-вставать с теми, с кем хочется? И просто не садиться, не вставать, не идти с теми, с кем – нет...

В прошлом году, на зимних каникулах, Яна стояла на автобусной остановке, а мимо шли девчонки из её класса. В школе она с ними не общалась. Или они с ней. Ни с ней да и ни с кем, это была вполне сформировавшаяся группка из пяти девчонок, сформировавшаяся – и довольно агрессивная. Особенно их «главная» – Куприенко. Открытой ссоры с Яной у них не было, но Яна иногда просто кожей чувствовала, как Куприенко неприязненно на неё смотрит. Прямо как здесь Колмановская... Все пятеро они куда-то шли и о чём-то оживлённо беседовали. И тут Куприенко, скользнув взглядом по остановке, заметила Яну...