Текст книги "Ведьмак из старой Москвы (СИ)"

Автор книги: Эльбрюс Нукитэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

*

Селектор подал звуковой сигнал. Банкир нажал на кнопку ответа: – Слушаю Мариночка. – К вам Артемов. – Пускай заходит. В кабине грузно вошел кабан, первое и самое верное впечатление было правдиво. Высокий, толстый с маленькими поросячьими глазками и мелкой подлой душонкой, с огромным вислым животом, приобретенным не от пива, а от не желания следить за собой. Весь его облик, начиная с дешевого костюма и прической ежиком, заканчивая старой клееночной визитницей, настраивал на скептическое отношение. Создавалось впечатление, что Артемов идет на носках, когда он пытался вытянуться перед хозяином. Огромная бородавка под левым глазом, деформировалась в отвратительное живое пятно, из-за чего создавалось впечатление, что на лице мужчины сидит и перебирает лапками крупный жук. Однако Виктор Николаевич умел подбирать себе слуг, стоило Артемову открыть рот и негативное впечатление рассеивалось под его красноречием, уже не важным становился отталкивающий облик и дешевый вид, Артемова всегда провожали по уму, и этот ум был не дешев. – Здравствуйте Виктор Николаевич, – поздоровался Артемов. – Мне необходимо несколько минут вашего внимания. – Погоди Сашенька, садись, расслабься, время я тебе уделю, тем более что ты как нельзя кстати. Кофе будишь? Не дожидаясь ответа, банкир приказал принести напиток. – Какой, по-твоему, самый перспективный бизнес, Сашенька? – спросил банкир, не давая гостю рассказать о цели визита. Артемов отхлебнул крепкого кофе, губы с трудом разлепили монолитную маску угодливости, которая застыла на его лице с момента прихода, придавая кабаньему лицу, приторно липовое выражение. – Полагаю, что тот, который не требует вложения денег. – Такого бизнеса, мой друг, нет. Это недостижимый идеал, если ты, конечно, не считаешь бизнесом уличную проституцию. Ты наверно плохо услышал мой вопрос, – при этом высказывании Артемова, погладил холод ножа, прижатого к паху, – ключевое слово перспективный. – Простите Виктор Николаевич, наверно это новые технологии в области энергоресурсов. Нефть, как основной источник доходов, теряет свою привлекательность, поскольку нехватка ее ресурсов ощущается уже сейчас и вряд ли запасов хватит еще на два три поколения. – Нефть, мой дорогой, является, только предлогом для экспансии, захвата новых территорий, своеобразным отвлекающим маневром, а не наоборот, как думает рафинированное большинство. Что такое нефть? Это, прежде всего бензин, для автомобильной промышленности. Существует масса двигателей работающих на другом сырье, технологический процесс производства которого неразумно, – тут Виктор Николаевич позволил себе улыбнуться, став похожим на деда Мороза, раздающего подарки, – дешев. – А если учесть, что КПД новых двигателей, несмотря на уверения, купленных специалистов, не уступает бензиновому, их экологическое использование оправдано безопасно, – банкир сделал паузу и махнул рукой, – то дни нефти сочтены. – Ведь так? – Абсолютно верно, Виктор Николаевич, поскольку... – Погоди Сашенька, – Миронов, прервал слугу, – не верно. – Еще в 1967 г. сотрудник одного незасекреченного НИИ, ученый с простой советской фамилией Рябовский, разработал прототип двигателя, о котором я тебе говорил. Прошло почти 40 лет, идею давно перекупили западные разведки, Рябовский умер, от сердечного приступа не дожив до 30, на крупнейших автомобильных предприятиях США и Японии, инженеры предоставили великолепные образцы суперкаров, однако где они? Почему их нет в продаже? Разве не очевиден ответ? – банкир вопросительно посмотрел на Артемова. – Я понял, Виктор Николаевич. Пока не будет выкачана вся нефть до последнего барреля, альтернатива не будет представлена, поскольку это никому не выгодно, включая государства. – Конечно, Сашенька, – банкир нажал на селектор, – Марина, будь добра зеленого чаю с лимоном. – Поэтому инвестировать свое время и деньги в этот бизнес глупо, пройдет не менее полу века, когда появятся первые серийные инновационные автомобили. Кроме того, технологии принадлежат таким мастодонтам, что конкуренция им равняется самоубийству. В дверь постучали: – Можно, Виктор Николаевич? – Входи Мариночка. Секретарша банкира, покачивая бедрами, грациозно подошла и поставила поднос с чаем на стол. Когда она наклонялась, Артемов успел заметить присутствие отсутствия лифчика, сердце слуги готово было выскочить из ширинки. Что бы как-то отвлечься он яростно отпил уже остывшее кофе. – Что-нибудь еще, Виктор Николаевич? – секретарше удалось передать в этот вопросе столько оттенков, что бедный слуга покраснел. – Ты свободна, Мариночка ступай. Провожая ее взглядом Артемов, пришел к выводу, что и трусиков, на работе, очаровательная Моника, т.е. Мариночка, не носила. – Так что же, Виктор Николаевич, является наиболее востребованным для человечества, – позволил себе вопрос слуга, все еще находясь под воздействием визита прекрасной секретарши. Виктор Николаевич поднял, брови: – А ты еще не понял? Ладно. Чего лично ты хочешь больше всего? Подумай не спеша, только глобальней, мечты о том, как ты трахаешь мою секретаршу можешь оставить при себе, тем более, мы оба знаем, что у тебя получается только с мальчиками. Говоря это, Виктор Николаевич по обыкновению отечески улыбался, морщины вокруг его глаз, прическа, все располагали к себе. Каждый раз банкир создавал уютную атмосферу домашней беседы, со стороны казалось, что беседуют не хозяин и слуга, а добрый, дающий советы отец и примерный сын. Менялись кабинеты, темы разговоров, люди, но Виктор Николаевич всегда был так же доброжелателен, улыбчив и смертельно опасен, как затаившаяся гадюка. При всем желании у банкира никак не получалось вытравить неуловимый запах угрозы, которую тонко источал его облик. Что поделать специфика работы. Люди, обладающие мощным инстинктом выживания, улавливали этот ядовитый аромат, но тонкий психолог, стратег, настоящий гроссмейстер, не применяя даже десятой части своих талантов, играл на амбициях, пороках, желаниях мух попадающих в его сети. Банкир был прав. У господина Артемова был такой меленький грешок. Не получалось у него нормальных отношений с женщинами. Сорокалетний директор ООО “Спринт Системы” Артемов Александр Викторович не был импотентом в прямом смысле этого слова. Он возбуждался и желал женщин, но стоило ему раздеться в присутствии особы противоположенного пола, как все его возбуждение съеживалось, после чего не помогали, ни ласки, ни препараты, ни консультации с дорогими психологами. И только мальчики могли удовлетворить сексуальные потребности Сашеньки. С ними его мужественность вела себя “достойно”, ни разу не подводя. Надо отдать должное, Артемов тяготился этим пороком, несколько раз пытался завязать, но видя красивую женщину снова развязывал, ища встречи с молодой, непорочной, юношеской плотью. Он даже пытался исповедоваться, но священник проклял его, не дослушав. “Если тебя искушает рука – отрежь ее” – сказал он, – а ты не борешься со своим чудовищным грехом, а лелеешь его. – Изиды из святого места, господь милостив, но от меня ты дождешься не отпущения, а проклятий, нечистый! Сашеньку и завербовали на этой естественной любви к женщинам, и не естественной к мальчикам. Один из юных дарований, услугами, которого систематически пользовался Артемов, в свою очередь работал, на “дядю”, разумеется, не подрезывая об этом. В короткий срок были собраны фото и видео материалы, которые порочили честное имя бизнесмена, отца и просто хорошего человека. Не долго размышляя, Сашенька, стал работать на банкира, выполняя чаще всего функцию приманки, для доверчивых людей. Так с его помощью правомерным с точки зрения законодательства, но гнидным по человеческим меркам путем было получены две квартиры, выступающие в качестве залога под кредит. Подставлены люди, погоревшие на откатах с государственных тендеров. Украдена интеллектуальная собственность, представляющая интерес для иностранных инвесторов. Словом в попытке отмазаться, Артемов не гнушался ни чем. Обладая, надо признать природным обаянием и хорошо варящей головой, Сашенька за неполных два года, сумел стать, конечно, не правой рукой банкира, но пальцем на руке – точно. – Виктор Николаевич, я хочу достойно встретить старость, в достатке, – немного подумав, ответил на вопрос банкира Артемов. – Ничто так не унижает человека, как нищета. – А я, Сашенька не хочу встречать старость, – Миронов, смотрел прямо в глаза слуге. – У человека была всегда одна мечта продлить человеческий век, или хотя бы победить болезни. Мне уже 58, но я знаю, что это можно поправить. – Но как, Виктор Николаевич, неужели клонирование? – глаза Артемова загорелись. – Клонирование человека, не было произведено успешно. С физической точки зрения эксперимент удался, образец и копия, выращенные в Российской лаборатории были полностью идентичны. Клон жил, но представлял собой скорее растение, чем человека, он не мог самостоятельно питаться, не реагировал на внешние раздражители, разумеется, не мог общаться, его интеллект спал. Такая же неудача постигла и зарубежных коллег. У специалистов сложилось ощущение, что копиям не хватает души. В ходе экспериментов, это предположение подтвердилось. Теперь можно обосновано утверждать – человек не просто телесная оболочка. Такая тонкая субстанция, как душа неотъемлемая часть живого человека. Однако вернемся к нашим овечкам Долли. Вроде бы, ну не удалось создать полноценного клона, зато вырастить печень, легкое, сердце, в конце концов, возможно. Часть легче воспроизвести, чем целое. И тут тоже постигла не удача. Произведенные искусственным путем органы отказались приживаться, отмирая в течение первых пяти шести часов после операции. Возможно, это связано с тем, что душа человека располагается ни в каком-то конкретном месте, а пропитывает все тело, и без этой своеобразной пропитки органы теряют свои свойства, становясь непригодными для трансплантации. – Значит, клонирование не имеет прикладного значения? – спросил Артемов. – Фактически нет, использовать клонов не получится ни в медицине, ни в военных целях. – А для различных экспериментов, испытаний нового оружия, лекарств? – Сашенька, производство клонов пока очень дорого. Гораздо проще и дешевле использовать осужденных в качестве “кукол”. – Какой же есть выход, Виктор Николаевич, – слуга преданно смотрел на хозяина. – Сейчас Штаты, Англия, Япония, Иран ряд других держав, даже Индия, ведут крупные изыскания в области генетики, уж можешь мне поверить. На сегодняшний день единственный прорыв это стволовые клетки эмбрионов. Что-то ты в лице переменился, Сашенька, – маска добродушности банкира исказившись, переродилась в лик дьявола. Зрачки заледенели, губы практически пропали, слившись в линию горизонта, голос из мягкого обволакивающего, превратился в парадоксальную смесь шипения и наступающей грозы. Артемов почувствовал, что его стеклянное существо в первобытном ужасе ударяется об эти жуткие ледовые глаза, готовое в любую секунду разбиться дождем осколков. Он не мог отвести взгляд, дьявол смотрел на него, сковав незримыми, но такими тяжелыми цепями. Чувствуя, что сейчас задохнется, слуга невыразимой мимикой пытался вымолить прощение, не важно за что, главное пес молит своего хозяина, молит о снисхождении. Наваждение внезапно пропало, перед Артемовым опять сидел добрый пожилой мужчина и с отеческим участием смотрел на него. – Я задал тебе вопрос, Сашенька, – напомнило существо, принявшее черты банкира. Артемов попытался ответить максимально быстро, по его кабаньему лицу градом лил пот. – Со мной все прекрасно Виктор Николаевич, я слушаю Вас с глубочайшим почтением и внимательностью. – Ты кофе-то пей, – улыбнулось существо губами банкира. – Спасибо, Виктор Николаевич, – поблагодарил Артемов и отпил из пустой чашки, даже не заметив. – В Омске, – продолжал тем временем банкир, – у меня есть деловой контакт с областным, центральным роддомом. – Тебе будет оказана честь, поехать туда и урегулировать интересующие нас вопросы. Глав врач больницы имеет передо мной некоторые обязательства, которые, наконец, может закрыть. Эти документы, – Миронов протянул Артемову темно синюю папку, – помогут найти общий язык с главврачом. – Здесь содержится детальная информация о некоторых тендерных закупках, ну и всякая мелочь, вроде той, что нравится тебе Сашенька. При этих словах Артемов опустил голову, он даже мысленно не смел, возразить чудовищу. – Внимательно ознакомься, – сказал хозяин, после того, как слуга взял документы, – там же конверт с деньгами на расходы и билет до Омска. Вылет сегодня в 21.00. А теперь, родной, давай обсудим детали твоего визита. Когда все вопросы были решены, Виктор Николаевич, соблаговолил, наконец, поинтересоваться целью визита слуги. – Чуть больше двух месяцев назад, – начал Артемов, – ко мне устроился на должность заместителя директора некто Владимир Серегин. Обычный лох, считающий себя умнее, чем остальные. Схема действий с ним был стандартная: ввести в курс дела, заинтересовать возможным участием в качестве учредителя новой фирмы, подставить под кредит и налоговый аудит, и как итог получить квартиру, у него двухкомнатная в центре Москвы. Вроде все идет по клану, лох клюет, подписал пару договоров, еще ничего не значащих, но... – Я понял Сашенька короче. – Иными словами все идет по плану. Я стараюсь не отпускать его ни на минуту, на днях пригласил в сауну, что бы он расслабился с проститутками. Когда он разделся, у него на спине была та самая татуировка. Из той же серии, что на убитом журналисте. Виктор Николаевич молчал, он опустил голову вниз и подпер подбородок кулаком, внезапно сильный приступ кашля скрутил его, грузное тело стало ходить ходуном, изо рта брызнула кровавая слюна. Банкир, под испуганным взглядом Артемова, сотрясаясь раскатами кашля, открыл ящик письменного стола, достал инъекционный пистолет и, проложив к шее, нажал, кашель мгновенно пропал. Миронов застыл, держа руку с инъектором плотно прижимая его к своей коже. Наконец он открыл глаза и сырым голосом сказал: – Фотографии и вид татуировки. Артемов поспешно вытащил из пиджака пачку фотографий, на всех был изображен крупный, крепкий мужчина лет тридцати с темными-темными глазами, дело не в цвете в ощущение, которое глаза передают, а они передавали тьму и ветер, и еще, пожалуй, темных крыльев взмах. К снимкам он присовокупил адрес и паспортные данные сотрудника. – Изображение татуировки, к сожалению, нет, но я ясно рассмотрел – это был меч с изогнутым клинком. Он как будто торчал из спины, мне казалось странным, что вокруг раны нет крови, настолько реальным был клинок. Я сразу вспомнил случай с журналистом и на следующий день поехал к вам. – Попробуй вспомнить, на шее у него не было другого рисунка в виде рук, рисующих друг друга. – Нет, Виктор Николаевич, не было, я бы точно запомнил. – Ты свободен, – устало сказал банкир.

*

Он вошел, как ураган обрушивается на картонные домики, мощно громко, пугая своей не наигранной свирепостью, наполняя нарастающий угрозой уютный кабинет. Банкир, не отрываясь от телефонного разговора, указал на кресло. Алан упал в него, если бы несчастная мебель испанского производства могла говорить, то с грустью сообщила бы о сотрясении своего деревянного мозга и погнутых ребрах, а так просто раздался неприятный скрип, когда сто сорок килограмм вольготно расположились в кресле. Виктор Николаевич, не глядя на свого слугу, а с некоторых пор, когда банкир переродился любовника, продолжал ввести беседу на языке не знакомом Алану, что его очень бесило. Наконец банкир отложил трубку и посмотрел на Алана. – У нас проблемы, – коротко, сказал банкир и протянул Алану фотографии. Лицо Алана вытянулось, казалось жуткое напряжение охватило все его тело, могучие мышцы готовы были лопнуть, на лбу проступила толстая “у” – образная вена, глаза заполнились маниакальным бешенством. – Его зовут Владимир Станиславович Серегин, адрес есть, – банкир, тщательно следя за реакцией любовника, кинул на стол распечатку, – нам надо его срочно найти, выяснить на кого он работает и ликвидировать. – Это не Владимир Серегин, – лицо Алана продолжало костенеть, еще не много и из гипсового лба полетит пыль. – Не сомневаюсь, – усмехнулся банкир. – Несколько месяцев назад этот человек устроился на одну из фирм, принадлежащих мне, полагаю, он ищет встречи, что бы убить меня. – Понятно... Алан до хруста сжал кулаки, в его голове не укладывалось, что кто-то может желать смерти великого сверхчеловека, почти бога, принесшего в жизнь воина новый смысл. И теперь выясняется, что этот еретик ведьмак ставший на его пути во время интриги с Похом, ведьмак сумевший сбежать от Алана, ведьмак, опозорившись воина, которому пришлось, опустив голову идти повинно к хозяину. О нет, Виктор Николаевич не наказал его. Но чувство жуткого стыда и гнева до сих пор преследовало Алана, во сне ему снилось, как он разрывает ведьмака на куски, вырезает всю его семью, насилует мертвые тела, каждый раз он просыпался с яростью. Алан осознавал, что не в силах контролировать свои эмоции, что бы, не заорать, он до хруста впился зубами в свой кулак, почувствовал на губах вкус своей крови, но это не могло принести ему удовлетворения. Какая-то мысль настойчиво стучалась в его голову, но он никак не мог сосредоточиться. Собрав, всю свою в выдержку он прошипел: – Это ведьмак, его имя Геральт, тогда в метро я упустил его. Демон встрепенулся. Значит, Василий Генрихович решил выйти, из-под контроля... Глаза банкира заволокла дымка. Вы помните олимпийские игры древности, а бои гладиаторов? Ну, может вопрос и не совсем корректен, помнить эти события могут считанные существа на планете. И вы правильно обратили внимание на слово существа. Человек, прожившись столько тысячелетий, не может остаться с обычной психикой, происходит не просто переоценка ценностей, морали, взросление или наоборот одряхление. Происходит перерождение, мотивы поступки становятся иными. Однако мы отвлеклись от темы. Вы не помните, но знаете. Если заглянуть в более дремучее время, когда наши предки с каменными топорами гоняли Мамантов, приоткроются интересные вещи. Племя, обеспеченное едой впрок, все так же продолжало охоту, хотя практической необходимости в этом не было. Дел, как и сейчас, было много: готовить шкуры, высекать наскальные рисунки, изготавливать новых людей. Досуг был полностью обеспечен постоянной борьбой со стихией, голодом, другими племенами, вождями, шаманами, дикими животными. Люди всегда боролись, прежде всего, между собой, более явно это присуще мужчинам, но и женщины в своем непонятном, непостижимом для мускулистой части человечества, мире сражались за надежность. Поэтому завалить пещерного медведя ловчее, чем собрат по племени, взять самую сисястую самку, а главное унизить ближнего и возвыситься, всегда было самым лучшим спортом. Шли тысячелетия, а ничего не менялось. Верхи, не озабоченные набиванием собственной утробы, не росли духовно, а развлекались. Глупо утверждать, что так было везде, но так же глупо утверждать, что большинство людей способных украсить свой досуг культурной программой выбирали зрелища и Игру. Панкратион, бокс, каратэ, политика, войны, компьютерные игры, тысячи ток-шоу, все призвано на удовлетворении всего одной потребности – победить! И лучше всего победить кого-нибудь подостойнее, поопаснее, что бы чувствовалось напряжение, гарь в легких и хруст костей врага. Кто может составить конкуренцию изощренному уму человека, выпестованному в тысячелетиях борьбы? – только другой человек. В конце двадцатого века охота на людей стала доходным и распространенным бизнесом. Пропадали тысячи людей по всем уголкам планеты и их не крали инопланетяне, не убивал банально преступный элемент. Дичь шла на заклание убийцам. Мясникам он кутюр. Поверьте отравить город радиоактивными отходами, убив сотни тысяч людей и получив огромный барыш, намного меньше греет холодное тело, чем один единственный выстрел, произведенный на упреждение или в упор, видя беспомощные полные боли, надежды или не навести глаза жертвы. Купленной смерти, хозяином этой жизни – почти богом. Прогресс растет, факт неоспоримый. Множится мощность компьютеров, улучшаются характеристики оружия, прогрессируют средства коммуникации, и даже медицина добралась до стволовых клеток, но болезни не побеждены. Новые напасти приходят уже с закономерностью из года в год. А лекарств нет, кроме радикальных, как было в 76 году, когда всех заболевших, теперь уже банальным заболеванием, собрали в одном “санатории” и тихонько отравили. Прогресс растет. Что же захочет человек, обремененный невиданной властью, когда рак схватит его желудок? Так же как и любой рабочий, врач, учитель – жить. Жить, во что бы, не стало, наплевав на всех, растоптав любую поросль, лишь бы самому зацепиться, хоть на одно бесконечно малое мгновение. Лекарства бессильны, грехи неподъемны, колдуны шарлатанят. Остается одно не молиться – ибо веры давно нет. Остается искать. Ответ оказывается как всегда ближе, чем кажется. Существует тайное сообщество людей, называющих себя ведьмаками, обладающих умением лечить любое заболевание, входя в душу больного и сражаясь в ней с порождениями болезни, которые материализуются в виде монстров. Что же сделает неведомый царь, попади этот секрет в его руки? Сначала попробует вылечится, потом сделать на этом деньги, потом будет искать другие способы использовать возможность целителей. Так и произошло. Почти... Ни один даже самый мощный компьютер, оснащенный блоками абстракции, псевдо модулирования, построенный по принципу нервной системы человека, даже осознающий себя разумным существом и действующим согласно принципам разумности не способен смоделировать виртуальную реальность полностью не отличимую от реальности реальной. Мешают только самая малость – душа. И только человек, превращенный в компьютер, может принять с помощью специальных методик любую информацию, любой сценарий и воссоздать его, правда всего один раз. Информация переданная таким способом оказывается смертельной и после выполнения сценария человек-полигон гибнет. Новая элитная забава родилась среди мировой верхушки. Хочешь битву с инопланетянами, хочешь гладиаторскую арену, хочешь секс с эльфами и дриадами, все абсолютно реально и по желанию безопасно. Обидно, что нельзя приспособить в качестве полигона любого быдловатого человека, он сразу погибает, не исполнив сценария. Приходится находить и обучать специальных людей, что безумно дорого. Но забава того стоит. Стань терминатором, стань богом, стань животным – возможно все в виртуально-реальных уголках души. И плевать, что кто-то там умирает. Ни одна организация, приносящая ощутимую прибыль или осуществляющая деятельность, которая несет инновационный или другой перспективный интерес, не может существовать в длительном периоде без контроля со стороны государства или криминальных структур. Либо организация становится одним из блоков правящей схемы либо уничтожается. Так и случилось с организацией ведьмаков. Куратор Московского офиса Василий Генрихович, поставлял для банкира, который работал на государство, сырье – полигоны, иногда оказывал услуги по устранению неугодных лиц. Однако, как только банкир перестал быть человеком, куратор решил убрать демона и сделать это тихо. Банкир встряхнулся. – Алан, ты должен найти ведьмака и убить. Я не могу дать тебе его адрес... – Я знаю, как его найти – Пох! – Что? – Это его сучка, во всяком случае, была. Я найду ее и вытрясу душу, заставлю открыть логово ведьмака или возьму в заложники. Гаденыш сразу прибежит куда ему скажут, я знаю эту мелкую, слабую породу. – Ты так сильно его ненавидишь, – усмехнулся банкир. – Наверно потому, что он единственный кто смог дать тебе отпор, несмотря на данную тебе силу... – Он мне должен, одну смерть, – глухо ответил Алан и даже не заметил, как из прокушенной в порыве ярости губы потекла кровь. – Иди ко мне, – приказал демон, не сводя глаз с красных капель.

*

Лютнев ушел засветло, не смотря на солидное количество выпитого накануне, выглядел и держался он молодцом, как огурчик. Я же провалялся в полудреме почти до полудня. Разлеплять глаза чертовски не хотелось, в голове поселился отбойный молоток и долбил мой мозг, с одной стороны это было даже не плохо, отвлекало от ненужных мыслей, например таких: когда же я проснусь, и не буду думать о бабах? В добавок, разболелось левое колено, поврежденное несколько месяцев назад во время истории с Похом, я так и не нашел времени им заняться. За дверью надрывалась Сакля, ей вторил попугай Квазимодо мяукая, как заправская кошка. Пришлось встать и задать “коням” овса. Только я решил приготовить себе скорый завтрак, как зазвонил мобильный телефон. – Да? – Здравствуй, – раздался вкрадчивый голос шефа. – И вам не хворать, – развязано ответил я. С некоторых пор я стал позволять себе в разговоре с куратором некоторую вольность, впрочем, не перешагивая определенной грани. – Хамишь? – в интонациях главы московского клана проскользнул интерес. – Что вы Василий Генрихович, – нарочито, гротески запротестовал я. – И в мыслях не было, просто искренне пекусь о вашем здоровье. – Да? Ты лучше о своем побеспокойся. Что там с Пахуньчиком? – Тьфу-тьфу, Василий Генрихович, – не замечая вопроса куратора, продолжал я паясничать. – Вроде ничего, только знаете, что? По ночам, когда ложусь на левый бок, сердце неприятно постукивает. – Геральт, ты что пьяный? – голос куратора не предвещал ничего хорошего, на сколько я его знаю, Василий Генрихович был в ярости. – Не на столько, что бы забыть о ваших методах ведения беседы уважаемый Генрихович... – Знай меру, сынок! – спокойно перебил куратор. – Немного уважения не повредит любому разговору. Терпеть не могу отсутствие культуры беседы. – Простите, Василий Генрихович, я могу продолжить? – Попробуй. Я даю тебе слово. – Уж будьте, уверены, попробую, – сказал я и почувствовал, как брови куратора гневно поползли вверх. Сейчас я собирался совершить ошибку, но не мог остановиться, возможно, виной был выпитый накануне алкоголь еще плескавшейся в моей крови, возможно на меня так подействовал уход Лисы, жизнь менялась на глазах, и я уже был не в силах затормозить эти изменения. – Во-первых. Я собираюсь вынести на совет вопрос о вашей компетенции... – Ну-ну, – не сдержался пораженный куратор. – Помолчите, Василий Генрихович, я не давал вам слова, – в трубке прозвучал сдавленный рык, но куратор не спешил закончить разговор. – Во-вторых, у меня есть подозрение, что вы используете служебное положение в корыстных целях, доказательством служит история с Еланским, перед смертью он успел поведать много интересного и про щит Гоших. В-третьих, вы безосновательно применяете на соклановцах запрещенные техники, что карается смертью. А вы что думаете, я вам это простил? – и мгновенно, без перехода, резко спрашиваю, печатая каждое слово, проворачивая такой же мерзкий трюк, как куратор использовал на мне. – На кого вы работаете? Несколько секунд на меня дышала тишина, потом раздались приглушенные трубкой хлопки, до меня не сразу дошло, что куратор аплодирует. – Браво. Геральт Браво! Полагаю, по третьему пункту у тебя претензий ко мне уже нет? Тем не менее, я отвечу на твой хамский вопрос. Я работаю на себя. А вот ты боюсь, уже ни на кого не работаешь. Однако это не значит, что ты можешь так просто разевать свой рот, на своего учителя, кусать руку, которая тебе кормит... – Знаете, что-то подобное, я уже слышал, от Вольфа, помните такого? – во мне стала подниматься холодная волна ярости. – Он тоже патетически размахивал своей потной лысиной, нес какую-то чушь про собак, кусающих руку... – Сынок, ты смеешь мне угрожать? – в голосе Василия Генриховича помимо гнева, наконец, прозвучало неподдельное удивление. Впервые за десятки, да что там, сотни лет, кто-то напрямую посмел угрожать главе Московского ордена ведьмаков. И не просто угрожать, многие могли тявкнуть, сказать “а”, как сделал сначала Геральт, грозя советом ведьмаков, после чего осмелившийся выступить против мудрого руководства куратора дурак обычно уничтожался на дуэли или просто исчезал, но никто, никто за почти тысячу лет, не сказал “б” – не посмел угрожать открыто, смертью. Это было неслыханно! Сквозь шум в ушах Василий Генрихович услышал: – Ты мне не отец! Древнее существо бывшее главой ордена собиралось с чувствами долгие секунды. Наконец куратор заставил себя ответить. – Как глава Московского клана ведьмаков я официально сообщаю о твоей отставке. В течение дня к тебе будет направлен наш сотрудник, ты обязан сдать ему меч, эликсиры и проследовать в офис для составления акта и принятия официального вызова на дуэль. В случае твоего неповиновения ты будешь объявлен в ликвидацию. Все... Это “все” прозвучало как приговор. Действительно все – дуррак!

*

Елизавета Архиповна под воздействием растворяющих молодость лет, как-то незаметно из молодой сводящей с ума мужчин женщины превратилась в маленькую тихую бабу Лизу. Пожилому человеку в нашей стране радостей мало, пенсия настолько мизерна, что похожа на изощренное издевательство садиста, чем на попытку облегчить нелегкую долю одинокого старика. В Москве, правда, усилиями мэра пенсионерам жилось чуть легче, Елизавета Архиповна, пришедшая к богу с прожитыми годами, даже ходила в церковь и ставила свечи за здравие достойного, с ее точки зрения, государственного мужа. Детей и внуков, надеющихся на квартиру в центре Москвы, у бабы Лизы не было, как и других родственников. Все близкие погибли еще более полувека назад, когда немцы бомбили Москву, по случайному стечению обстоятельств остался живым только маленький теплый комочек – Лизонька, которую приютила семья врачей. Лиза росла любимой, и счастливой девочкой насколько это было возможно в голодные годы после войны. Приемные родители не могли иметь своих детей, поэтому не стали говорить девочке, о ее происхождении. Все шло прекрасно, пока осенью 51 года, ночью в квартире молодых супругов не раздался настойчивый стук в дверь. В ту ночь угрюмые люди, одетые в одежду неопределенного покроя, навсегда украли вторых родителей Лизы. Девочка попала в детский дом, на всю оставшуюся жизнь, ненавидя осень, ставшую для нее кошмаром, воплощавшимся ночными страхами в виде черных неясных фигур с мертвыми глазами, барабанивших ногами в дверь разума Лизы. А когда наступало утро, осенний кошмар еще долго продолжался травлей ненавидящих Лизу детей, за то, что она не такая как они, за то, что она – домашняя. Кошмар и сны прекратились, когда однажды загнанная в угол девочка, не упала, как обычно на пол закрывая голову руками, а впилась главному обидчику, ошалевшему от отпора такой прежде покладистой жертвы, в лицо пальцами, царапая, калеча в приступе безмолвной ярости. Тогда ей сильно досталось, так сильно, что никогда в будущем она не сможет иметь своих детей, но она выжила, удивив врачей. Троих ее обидчиков пришлось отправить в медсанчасть, а главный подстрекатель больше всех, издевавшийся над Лизой, на всю жизнь остался без правого глаза, потом его переведут в другой детский дом. Когда Лиза поправилась, ее больше никто не обижал, происшедшее стало хорошим уроком, почему-то только там где проливается кровь, уроки усваиваются моментально и навсегда. Но и не с кем замкнувшиеся, в себе Лиза не сошлась. Лишь осень 51 осталась с ней навсегда. Потом события понеслись горной лавиной, года простучали бешеными ливнями, каждый из которых мог бы стать главой в неизвестной истории Советского Союза. Однокомнатной квартирой одинокой пенсионерки по какой-то неясной причине не интересовались бандиты, не предлагали свои услуги различные криминально-некоммерческие фонды, даже государство не предложило Елизавете Архиповне завещать свою квартиру муниципалитету в обмен на полный пансион. Так и жила себе спокойно баба Лиза деля московские тридцать метров с серо-полосатым котом по кличке Сирота. С этим котом была своя банальная история. Баба Лиза возвращалась из булочной, неся в авоське свежий хрустящий белый хлеб, который очень любила под вечерний чаек. Когда до подъезда оставалось пройти едва ли пару шагов, баба Лиза услышала сердитые крики детей и визг каково-то загнанного животного. Она обернулась и заметила скопление детских голов за помойкой. Насколько могла быстро Елизавета Архиповна поспешила на крик. Когда, она увидела происходящее, знакомый осенний ужас вернулся, заставив ее горестно обхватить голову руками. В кругу детей рычала избитая, окровавленная кошка, один глаз ее полностью закрылся, лапы были надломлены, из горла и носа не переставая, шла кровь, но животное почему-то не убегало, предпочитая глухо рычать на жестоких мучителей. Не заметившие бабу Лизу дети возбужденно галдели. Один малолетний аккуратненький поганец, с внешностью ангелочка, нанеся удачный удар палкой, радостно взвыл, когда не успевшая увернуться кошка, издав совсем по-человечески жалобный стон, упала на правый бок. Тут баба Лиза вышедшая из оцепенения с криком накинулась на детей, осыпая их проклятиями, щедро совсем не по-старчески раздавая тумаки. Поганцы с хохотом разбежались, осыпая пожилую женщину словарным запасом из великого уголовного языка. Елизавета Архиповна, не обращая на сквернословия внимания, склонилась над несчастной кошкой, израненное существо было мертво, экзектуры постарались на славу, безнаказанно избивая того, кто слабее их. Что же получится из малолетних подонков, когда они вырастят, думала баба Лиза, гладя мертвый мех и услышала жалобных писк, раздающийся из соседних кустов. Вот почему кошка не убежала от своих мучителей, поняла пенсионерка, вытаскивая из кустов маленького еще слепого котенка. Мать до последней возможности защищала свое дитя. С тех пор котенок стал жить у бабы Лизы, скрашивая ей одинокое существование. В тот день Елизавета Архиповна получила очередное извещение о задолженности за квартиру. Внимательная старушка всегда примерно оплачивала коммунальные платежи, и задолженность в шесть тысяч рублей показалась ей абсурдной. Но делать нечего, дозвониться до единого расчетного центра невозможно, пришлось бабе Лизе одеться и поехать выяснять, за что же ей такой подарок. Приняли ее прохладно. Требовали оплаченные квитанции за последний год и очень огорчились, когда мудрая старушка предъявила все необходимые корешки. Хмурый оператор долго проверял что-то в компьютере, потом упрямо дозванивался куда-то по телефону, наконец, нехотя заявил, что произошла ошибка, и задолженности по квартплате нет. – Вы бы могли у себя пометить, что на мне никаких долгов нет? – попросила старушка. На что ей хамски ответили: – Я же русским языком вам сказал, женщина, задолженности по вашей квартире нет, до свидания. Когда надоедливая пенсионерка ушла, оператор позвонил по сотовому телефону, дождавшись одного гудка, он нажал кнопку отбоя. Это была простая в своей гениальности афера единственное узкое место, которой заключалось в большом количестве посвященных в нее людей. Но руководитель единого центра мудро не гнал лошадей, предпочитая поставить на нужные места своих родственников. Остальное было делом техники. В одном из банков был открыт расчетный счет, номер которого вбивался в фальшивые платежки, внешне идентичные оригиналу. Дальше было совсем просто, квитанции с просьбой оплатить адресно рассылались по предварительно выбранным жертвам. Большинство людей оплачивали, не разбираясь, если конечно сумма не была такой большой, как у Елизаветы Архиповны, но тут был виноват один из операторов, вбивший задолженность в шесть тысяч вместо шестидесяти рублей. Если же дотошный клиент приходил разбираться перед ним извинялись, а фальшивую платежку забирали обратно, тем самым, уничтожая улики. Отработав так год, директор расчетного центра попал под пристальное внимание бывшего вора в законе, а ныне депутата государственной думы Стеценко В.С. Обладающий хорошими кадрами депутат быстро смекнув выгоду, отправил к смышленому директору своего адвоката, который объяснил принцип новой работы, построенной на уважении к господину Стеценко. Надо ли говорить, что последний, вняв увещеванием адвоката радостно согласился. Прошло совсем немного времени, и все расчетные центры Москвы стали работать по новаторской схеме, приносящей в карман бывшего вора денежный ручеек, течение которого привело депутата в кресло заместителя министра. Елизавета Архиповна не могла об этом знать, высшие сферы, в которые входили банки, биржи, спецслужбы, убийства не являлись интересом для, пожилой женщины. Мягкое кресло, теплый плед, хрустящий свежий батон нарезного, так редко в наше время сделанный действительно вкусно, заваристый чаек и урчание Сироты – вот и все нехитрое, но такое живое счастье. Баба Лиза ехала домой. Удобные системы автоматического контроля проезда в общественном транспорте делали счастливую жизнь москвичей еще более насыщенной позитивными впечатлениями. В естественном желании попасть домой, люди насыщали свой организм адреналином, а воздух отлагательными сексуального характера. Все удары и замечания в духе, – куда прешь, старая карга? – Елизавета Архиповна, стойко переносила. Умудренная опытом, она хитро наступила на ногу очередному недоброжелателю, и пока он решал проблему устойчивости, прошмыгнула мимо, заняв относительно сносное место в конце салона. Наконец раздутый как живот пивного алкоголика автобус тронулся.