Текст книги "Бессмертное Сердце (СИ)"

Автор книги: Эльбрус Мяус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

   Что именно снилось – не запоминалось. Образы пролетали быстро, не задерживаясь ни на секунду, оставляя лишь чувства иррационального страха и бесконечного ужаса. Шепот постепенно усиливался, но не в громкости, а в градации силы. Сначала шепоток напоминал легкий ветерок или шелест листвы, затем нарастая, он гудел приказным тоном зимней вьюги, и от этого изменения лекарка терзалась сильнее. Слившись в какофонию тьмы и шептаний, нечто обрушилось в сознание армеди, и она, выгнувшись от резкой боли всем телом, проснулась. Несколько минут девушка не могла отдышаться, лишь сидела, вытянув ноги, вращала глазами из стороны в сторону, пытаясь прийти в себя и унять дрожь. С пола потянуло, приятно холодя разгоряченное тело. Лекарка провела рукой по лицу, опустила ноги в теплые тапки, надела халат и пошла к выходу.

   Двустворчатая дверь закрылась за ней легонько скрипнув, но посапывающий у стены стражник не шевельнулся. Длинный коридор окутывал полумрак – половина золотых канделябров не горела, а остальные еле чадили. Трехцветный сине-бело-бирюзовый мозаичный пол покрывал мягкий ковер, скрадывающий шаги. В воздухе туманом разлился беспечный покой. Ее бесцеремонно тронули за руку, здороваясь нейтрально-вежливым тоном, – королевский замок, название которого со старого наречия переводится как "Дракон Мудрости", заговорил с армеди. Его голос напоминал речь казначея или лектора, он выстреливал словами, словно сухим горохом. Это он посылал лекарке сны, чтобы та обратила на него свое внимание. Древние стены, пережившие не одно поколение жильцов, что-то сильно тревожило, отзываясь печально мелодией скрипки. "Дракон" будто надрывно плакал, заставляя обитателей прислушаться, но они оставались глухи к его мольбам.

   Звук повел армеди направо к лестнице по безлюдным коридорам, вернее, у дверей вельмож попадалась стража, но каждый мирно спал, забросив посты. Это наводило на определенные мысли. Короткая лестница вывела девушку галерею, завешенную портретами предков королевской семьи. Портреты во весь рост, в тяжелых, золоченых рамах из дорогого соснового дерева; мужчины в однотонных камзолах из дорогой ткани, женщины в вычурных, богато украшенных платьях, многие темноволосые, черты лица резкие, окрашены в аристократическую бледность, взгляд цепкий, казалось, смотрящий насквозь.

   Галерея окончилась большим мраморным залом с широкой лестницей. Печальная музыка, как будто удалялась, играя тише и тише. Поднявшись на второй этаж, Медея поняла, что здесь начинаются покои короля и его семьи. Она нерешительно замерла, но тут "Дракон Мудрости" толкнул ее вперед, захлебываясь отчаянием, а этаж огласил пронзительный женский крик.

   Подобрав полы халата, чтобы не упасть, армеди побежала вперед на звук. Впереди зияя ярким светом от открытых на распашку дверей, маячила чья-то опочивальня. Что-то с грохотом разбилось. Ворвавшись в покои, Медея испуганно остановилась. Некогда красивая комната была в полнейшем беспорядке: стены, покрытые светлыми обоями, словно разодрал дикий зверь, балдахин нещадно сломлен, будто по нему прошлись топором, подушки выпотрошены, все перья украшали пол, точно снег, постель смята, ящики низких комодов перевернуты, дверцы шкафа раскрыты, а их содержимое нашло новое пристанище по всем покоям. Зеркало покрылось сетью трещин и местами осыпалось.

   На полу, раскинув руки и ноги, лежал Амрей. Он был бос, в шелковых темных штанах и белой рубашке, на которой расползлось яркое, алое пятно крови. В груди короля торчал серебряный кинжал, загнанный по самую рукоять. Удивительно, но на лице мертвого Амрея застыла легкая, одухотворенная, какая-то блаженная улыбка, будто расставаясь с жизнью, он почувствовал облегчение. В нескольких шагах от тела, в осколках разбитой вазы, с пораненными руками, сидела служанка, выпучив от страха глаза, женщина открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. Она дрожала, но сил на крик или какое-либо движение не было.

   Впрочем, теперь оно и не требовалось – лекарка слышала топот приближающихся людей. Первой в покои влетела Эрайна, хотела возмущенно спросить в чем дело, через секунду оттолкнула Медею и припала к мертвому мужу. Она прижимала его к груди и, взвыв от горя нечеловеческим голосом, раскачивалась всем телом. За ней появился Модрад, Алвил, Лиджей и горстка вооруженной стражи. После них пришел Тарелиал. Девушка ощутила его присутствие спиной и, не оборачиваясь, немного облокотилась на регери, словно ища поддержки. "Дракон Мудрости" рыдал по умершему королю.

   Модрад сохранял спокойствие, лишь сдвинутые на переносице брови говорили о беспокойстве и утрате старшего принца. Человек, который через два дня должен стать королем, не имеет права поддаваться эмоциям, даже если это смерть близкого человека. Алвил, до этого выглядевший заспанным, потирающим глаза, тоже полностью сосредоточился и теперь осматривал место преступления – в том, что Амрея убили, никто не сомневался. Среднего принца интересовали лишь факты, близости со отцом у него никогда не было. Лиджей же стоял в стороне с пустым взглядом, полностью отрешенным от ситуации. Модрад подошел к тете, тронул за плечо, говоря, что нужно начать готовиться к похоронам. Та неожиданно замолчала, ее глаза наполнились жгучей ненавистью, способной испепелить любого, сдернула руку племянника с плеча, шипя ядом.

   – Не трогай меня! Это ты во всем виноват! – кричала женщина, сыпя проклятиями и не контролируя эмоции. Модрад глубоко выдохнул, снова попытался дотронуться до Эрайны, но она дернулась в сторону, как перепуганная кошка. Он подал сигнал стражникам, попытавшимся увести ее, – она вырывалась из рук двух сильных, натренированных мужчин с прытью ласки, царапалась и кусалась. Королева полностью потеряла чувство реальности и вела себя неадекватно.

   Медея наблюдала за происходящим несколько отстраненно. Все это время девушка вслушивалась в голоса Силы, в грусть и потерю "Дракона Мудрости", замок, наверняка, мог поведать, что здесь происходило несколько часов назад. Осторожно освободившись от рук Тарелиала, мягко придерживающих ее, армеди подошла к Эрайне, прицельно пнувшей четвертого по счету стражника. Раз разум открыт для Силы, она вполне может помочь бедным людям увести королеву, решила лекарка.

   Женщина подозрительно посмотрела на новое лицо, зашипела, будто кобра, и приготовилась отбиваться. Медея решительно схватила ее за запястье и потянула на себя. Голоса торжествующе пели марш, прохлада вела элегию, воздух пустился в вальс; армеди посмотрела женщине в глаза, пропустила через себя Силу, и бунтарку окутали волны, успокаивая расшатанные нервы. Эрайна стремительно расслабилась, оседая на пол, закрыла глаза, поддавшись спасительному сну.

   – Спасибо, – только и сказал Модрад. В его голосе слышалась безмерная благодарность. Тетю подхватили стражники и вывели из опочивальни.

   – Что же теперь будет? – пролепетал королевский лекарь, который недавно пробрался сквозь скопление людей. Никто не заметил, как собралась толпа. Весть о неожиданной кончине короля облетела замок со скоростью света и призвала всех знатных дворян, предававшихся до этого мирному сну или различным утехам. Мелькали и хмурые лица советников в колпаках и пижамах.

   – Ничего, – Модрад повернулся всем корпусом. – Завтра будут похороны. А послезавтра проведем Коронацию, как и планировалось.

   – Но... как же... как так можно? – продолжал лепетать лекарь. – А расследование? А траур? А традиции? Советники будут возмущаться! Люди не поймут!

   – Отец умер, а я стал королем досрочно! – отрезал Модрад. – Теперь мне решать, что делать. Он хотел, чтобы Коронация состоялась, так и будет.

   Старший принц подал знак страже, и всех стали выгонять из бывших королевских покоев. Тарелиал взял Медею за руку, и они первыми вышли. Остальные же нехотя потянулись следом, но никто оставшуюся ночь не сомкнул глаз.

   Под руководством дворцового лекаря тело покойного забрали, обмыли, переодели. В срочном порядке вызвали служителя Создателя для чтения молитв и благословения души на тот свет. Принцы расположились рядом с покоями королевы, на всякий случай, подняли Тайную стражу и вели тяжелые разговоры, раздавая ценные указания. Медея в свои покои не вернулась, памятуя о жутких снах, закрылась от Силы, чтобы сохранить собственное сознание от скорбящих стен, и просидела рядом с Тарелиалом, завернувшись в одеяло.

   А рано утром начались похороны. Почетный караул нес закрытый черный, лакированный гроб, с серебряным знаком королевской семьи – обвивающий змеями меч, за караулом следовали принцы, Эрайна, с пустующим, каким-то стеклянным выражением лица, советники, вельможи, а за ними просто люд, стекающий со всего города. Серые траурные одежды сливались в один мощные поток, напоминая плавно текущие воды реки Курамеи, и вызывали скорее чувство смирения. Гроб пронесли три раза вокруг Астмерии, а после он занял место в королевской усыпальнице.

  ****

   В тот самый вечер, когда Энри Гроу оставила Маргарет в одиночестве, леди Юнгейт потеряла счет времени. Ее маленькая камера, лишенная окон, постепенно сводила с ума, а стены были настолько прочны, что не пропускали снаружи ни единого звука. За женщиной присматривал Рич, новоявленный муж Энри, что, конечно, не содержало ни грамма правды. Иметь двух мужей одновременно невозможно. Даже ум такой, как Энри, не мог выдумать нечто низкое. Следовательно, Гроу просто использовала бедолагу, оставалось только понять, что именно держало Рича возле нее. Сама же Энри периодически появлялась, чтобы поязвить и высказать множество оскорбительных слов в адрес бывшей подруги.

   Рич, несмотря на весь свой грозный вид, характер имел крайне мягкий и молчаливый, а умом сильно не блистал. Чувствовалось, что всем в их фальшивом семейном союзе руководит Энри. Ее камера находилась где-то под землей, или в пещере, или в каком-то секретном лазу – Маргарет не могла сказать наверняка, но одно знала точно – шанс сбежать равен нулю. Место заточения представляло собой каменную комнату десять на десять шагов, на земляном полу валялись старые, набитые ватой и соломой тюфяки, с тонким шерстяным одеялом. Туалета не было. Рич отводил ее в другое помещение, предварительно завязав глаза. Кормил два раза в день гречневой, перловой или рисовой кашей с овощами. Из питья – вода или травяной чай. Охранял леди Юнгейт тоже Рич, денно и нощно неся неусыпную вахту.

   Первые несколько дней мужчина не разговаривал, на заданные вопросы лишь угрюмо молчал, да громко сопел. Видимо, Энри запретила ему контактировать с пленницей. В близи его лицо, покрытое сеткой мелких застарелых шрамов, низко посаженными глазами, смотревшими несколько злобно из-под колючих, темных бровей, сломанным некогда носом, отчего он шумно дышал, не отталкивало, но все равно чуть-чуть пугало. На левой руке у Рича отсутствовало два пальца, и он прихрамывал на правую ногу.

   – Долго я еще буду здесь находиться? – спросила Маргарет на шестой день заключения. Она устала, голова гудела, глаза чесались, хотелось срочно в купальню. Но мужчина снова проигнорировал ее слова и сунул в руки ужин. – Энри появится сегодня? – молчание. – Долго вы еще будете меня здесь держать? Что вам от меня нужно?

   – Почему бы тебя не прекратить? – буркнул Рич, не выдержав. Маргарет, не ожидавшая услышать ответа, обрадовалась. – Я все равно не буду с тобой говорить, так что просто успокойся.

   Леди Юнгейт внутренне хмыкнула, поняв, что победила, рано или поздно этот человек изменит свое мнение. Не понятно, как он с таким характером стал помощником начальник Тайной стражи? Через несколько часов явилась Гроу, выслушала все причитания бывшей подруги, пребывая в каком-то мечтательно-добродушным настроении, сжалилась и позволила побывать в купальне. Затем долго из-за чего-то ругала Рича, а после упорхнула.

   После того дня Маргарет наседала на своего охранника, прислонившись спиной к железной двери, она ничего не спрашивала, говорила сама. Начиная с детства, поведала о собственной жизни, потом говорила о прочитанных книгах, о природе, о любимой осени, о скучной жизни двора и нудных старикашках из Совета. Он не прерывал ее. Но похоже, что длинные монологи помогли им обоим: Маргарет впервые кто-то спокойно выслушал, внимательно, не смеясь, не перебивая, а Рич, хоть так и не сказал ничего, но проникся к ней доверием. В этот день мужчина пришел раньше обычного и без еды. Он торопился и выглядел очень решительно.

   – Что-то случилось? – леди Юнгейт подскочила с неприятного ложа, разглядывая стражника. Рич еще раз посмотрел на женщину, словно что-то решая, подошел и потянул к выходу.

   – Да, я вывожу тебя отсюда! – в басовитом голосе она уловила ярость. Рука сжалась, больно сдавив тонкое запястье. Он спешил, поэтому у Маргарет заплетались ноги. – Она никогда не говорила, что задумала, но сегодня Коронация, и ты должна остановить Энри.

   Осунувшаяся и уставшая от постоянного недосыпа и лежания на твердой земле женщина, не высказала на этот счет ни удивления, ни радости. Ей просто хотелось покончить со всем поскорее.

   Утром, в день Коронации, Лиджей и Алвил получили записку явиться в картинный зал в северном крыле замка, в данный момент пустовавшем. До самой церемонии оставалось три часа, Модрад покинул "Дракона Мудрости" и находился в главном Храме Создателя, проводя это время в молениях и омовениях. На священное таинство передачи атрибутов власти никого не пускали – оно проводилось без свидетелей, только будущий монарх, эш-эшеас и Создатель.

   Северное крыло не использовали уже несколько лет из-за постоянного холода и протекающей крыши, которая продолжала протекать, сколько бы не чинили. Двери в покои были заперты, мебель накрыта светлым полотном от пыли, гардины, портьеры и шторы сняты, а окна заделаны. Поэтому картинный зал утопал в темноте, лишь белели покрывалами картины. В любимом кресле Амрея из темно-красного вельвета расположился лорд Приток, последний человек из списка Драя, который все это время умело ускользал от встречи. Закинув ногу на ногу и подперев подбородок, лорд, казалось, скучал. Он был одет неброско, в простые темные потертые брюки и темно-серую сорочку. На его лице застыло отсутствующее выражение, но, когда оба принца появились, Приток заметно оживился.

   – Какое совпадение лорд, – заметил Лиджей, проходя в зал. Алвил шел за братом молча, о его планах он знал немного. – Я тоже хотел с вами встретиться.

   – Как я рад, что ваш брат тоже согласился прийти, – ответил Приток, как-то странно усмехнувшись. – Что ж, я тоже пришел с друзьями.

   Он договорил, сделал два хлопка, и отовсюду появились вооруженные люди, которых сам Лиджей видел впервые. Должно быть, это и была та самая Тайная стража, о которой все говорили только шепотом и с придыханием. Они редко показывались, подчиняясь напрямую королю. Их было немного – дюжина, подвижных, с грацией дикого зверя людей, облаченных в темные, не стесняющих передвижений одежды. Лица с легко играющей мимикой и какие-то не запоминающиеся, словно размытые. В руках длинные глефы, направленные на него с Алвилом. Наверняка под их обманчиво-легким одеянием скрывалось куда больше колюще-режущих предметов. А вот Ёна – Главы Тайной стражи, единственного, кого третий принц знал – не наблюдалось. Тем временем, лорд Приток довольно усмехнулся и повел рукой по лицу. Грубые мужские черты пропали, голос приобрел новые оттенки, смягчился, и перед принцами предстала Энри Гроу собственной персоной. Ее черные волосы безобразно топорщились в разные стороны, а светлые глаза горели каким-то новым диким огнем безумства.

   – Ну, что ж, – пропела Энри своим полным сахара и ликования голосом. – Рада с вами познакомиться принцы. Но вынуждена огорчить вас, так как наше знакомство будет не долгим.

   Гроу уже приготовилась к расправе над Лиджеем и Алвилом, но в зале появились гости, стража развернула на нее глефы, и женщина от удивления упала в кресло. В зал, хромая и опираясь на Рича, вошла Маргарет Юнгейт. За ними шел высокий мужчина в пурпурных, сводного покроя атласных штанах, спрятанных в высокие сапоги из темно-вишневой замшевой кожи. Верх покрывала просторная странная сорочка из золотого шелка, спереди доходя до бедра, а сзади опускавшаяся ниже колен. Он имел правильные, но неприятные черты лица, высокий лоб, на котором изумрудным сиянием горел странный рунический знак, и черные волосы. От него веяло Силой, большой и страшной. Тарелиал и Медея остались в тени, чтобы не привлекать внимания. Лекарку привел голос Силы, разлитый в стенах замка запахом горькой полыни и ядовитой злобы.

   – Хватит, Эрайна, – сказал мужчина, нависая над креслом, словно скала. Она нервно сглотнула, образ снова расплылся, являя облик королевы. – Пора тебе вернуться домой. Отец очень зол.

   – Брат...

   – Как ты могла! – закричала Маргарет, все еще слабая, убитая новостью о кончине Амрея. Ее эмоции клокотали внутри, только рука Рича сдерживала женщину от желания задушить Эрайну немедленно.

   – Это я его позвал, – послышался голос Рича.

   – Предатель! – прошипела Энри и тут же испуганно сжалась, увидев, как опасно блеснули глаза ее брата. Рич покачал головой, с трудом узнавая девушку, с которой однажды познакомился. Она напоминала сумасшедшую, кем-то одержимую, в ее глазах плясал странный огонь, даже присутствие брата не могло погасить его.

   – Ты убила короля! – прошипела Маргарет, попытавшись вырваться. Не вышло.

   – Точно, – Эрайна посмотрела на леди Юнгейт, внезапно расхохотавшись. Получила сильную затрещину, что несколько отрезвило. – Это я. И ты не представляешь, с каким удовольствием я вонзила тот кинжал! Я отомстила за сестру, за то, что он украл ее, и отомстила ей, за то, что она бросила меня! Мне плевать на вас и вашу коронацию! Моя цель достигнута!

   – Отлично, – сквозь зубы процедил Лиджей, опасения которого подтвердились самым ужасным образом. – Твоя публичная казнь будет подарком для Модрада!

   Неважно, что он испытывал к отцу, неважно, что по-прежнему ненавидел его и злился, сейчас ненависть к Эрайне превышала.

   – Нет, мы разберемся с ней самостоятельно, – мужчина с руной во лбу подал голос. Хорошо поставленный, приятный тембр ласкал слух, но лекарка невольно поежилась. По спине пробежал противный холодок.

   – Мы были бы крайне признательны, если вы представитесь, – сказал Тарелиал, сохраняя внешнее спокойствие, и внутренне готовый к любым непредвиденным ситуациям.

   – Меня зовут Крайм, – ответил он. – И сейчас я – Глава Клана Дракона. Леди Маргарет подтвердит. Прошу принц, доверьте сестру нашему Клану. Поверьте, она получит по заслугам. Зачем поднимать шум? – легкая усмешка. – Всему королевству поведали, будто у Амрея внезапно остановилось сердце. Несчастный случай. Такое бывает. Ни к чему портить людям предстоящий праздник.

   – Как мы можем верить вашим словам? – спросил Лиджей, душа которого требовала мести.

   – Я даю вам

слово

. – Крайм выделил последнее слово. – Клятву, если хотите. Мы не желаем своим родным зла, поверьте. И мы не знали о планах Эрайны. Вы же видите, бедняжка не в себе. Нам не зачем отнимать власть, потому что она у нас и так есть.

   – То есть вы готовы признать, что устраиваете бесчинства? – спросил Алвил, до сих пор молчавший и за время нахождения в замке успевший познакомиться с отчетами.

   – Это только ваше мнение, – Крайм дернул плечом. – Мы судим всех людей справедливо. Ни один человек, представший перед нашими законами, не был казнен безвинно. И вы можете сами убедиться, что мы завоевали народное доверие.

   – Раз вы судите людей, то мы можем судить вас?! – не то, спрашивая, не то, утверждая, произнес Тарелиал. Крайм, который до этого не обращал на него внимания, повернулся и с минуту сверлил регери взглядом, словно хотел пригвоздить его к стене. Медея ощутила его силу, метка связи слегка нагрелась. Но в голосе "учителя" сквозило пренебрежение и вызов, словно он провоцировал этого отталкивающего человека. Зачем? Что Тарелиал хотел выяснить?

   – А вы не человек? – наконец спросил мужчина.

   – Предоставлю ответ вашему воображению, – ответил регери, усмехнувшись.

   Крайм одобрительно усмехнулся, оценив реплику по достоинству. Затем, развернувшись, резко поднял Эрайну за руку и стремительно направился к выходу. Та понуро плелась за братом, будто выдохлась, вся ее спесь куда-то испарилась.

   – Что ж, – уже в проходе, остановившись, произнес он. – Был рад встрече. Простите, на церемонию Коронации мы с сестрой не останемся. Прошу, передайте брату мои наилучшие пожелания.

   Он договорил и исчез в темноте коридоров. После них стража мгновенно растворилась в темноте, возвращаясь на посты. Повисла тяжелая тишина, словно окончился дешевый спектакль с плохими актерами.

  ****

   Храм Создателя находился в нижней части города и представлял собой величественное здание из белого, вызывающего болезненную резь в глазах, камня, с парусным сводом и золотым куполом. Ко входу вели широкие низкие ступени, выложенные полукругом. Простые, в три человеческих роста, двери не имели орнамента, но вблизи была заметна дороговизна и высокое качество дерева. В большом зале, выложенном темной плиткой, высилась статуя Создателя, скорее символичная, так как по канонам церкви считалось, что божественный лик неизвестен и изображать его не следует, поэтому лицо у монумента скрывалось. Внутри купол украшала роспись из Книги Жизни. Стены внутри составляла мозаика. В этом зале всегда стоял сумрак, дабы прихожан ничего не отвлекало от беседы с Богом.

   Старший принц Модрад прибыл в Храм ранним утром, которого встретил сам эш-эшеас Лиритрин; после коротких почтительных приветствий, его проводили в специальные купальни. Там принца оставили в одиночестве, для очищения разума от дум и помыслов ему предстояло провести здесь два часа. Купальня выходила во двор позади главного здания, находилась под землей и напоминала колодец. Горячая вода наполняла яму-пещеру, прорубленную в сером отшлифованном до блеска камне, потолок представляла огромная дыра, поддерживающая остаток свода четырьмя колоннами красного цвета, из которых также вытекала вода. Сквозь нее проникали солнечные лучи. Справа, слева, спереди и сзади от этой "ванны" грозно возвышались четыре каменных злых духов, по легенде из Книги Бед, терзающих душу человека.

   Скинув одежду, Модрад погрузился в воду и закрыл глаза. Его губы тронула горькая усмешка, возвращая к событиям ночи. Кто бы мог подумать, что тихий и приятный ужин превратиться в убийство?! Ужин для отца стал последним. Качая головой в пустоту, он подумал, осознавая всю иронию... интуиция младшего брата оказалась права. Отцу грозила опасность, причем от собственной жены. Нет, скорее всего, это не простая интуиция, а кровь матери – женщины из Клана Дракона, владевшей непонятной силой. В нем нет магии. Модраду достались лишь отцовские качества, а не только внешность. Он знал, скоро тетку разоблачат и уведут. В замке от нее останется лишь напоминание, но и оно однажды раствориться.

   Правда о сегодняшней ночи не выйдет за пределы дворца. Разношерстное дворянство и советники не смогут никому проболтаться: Тайная стража теперь полностью подчинялась старшему принцу, и как заверил Ён, методы ее весьма суровы. Модрад выдохнул и опустился с головой под горячую воду. Несмотря на большую температуру, она не обжигала, давление не поднималось, только приятно покалывало кожу. Источник явно имел необычное происхождение.

   После двух часов купаний, принца одели в легкие белые одежды и вновь проводили в главный зал. Опустившись на колени и склонив голову, Модрад покорно слушал молитвы и благословения эш-эшеаса Лиритрина. Затем на принца надели темный плащ с гербом Королевства Ран – на лиловом фоне распускался белый цветок лотоса, на котором сидела золотая бабочка. Под цветком проходила древняя руническая надпись, гласившая: "Сила. Мудрость. Мужество".

   – Принимаешь ли ты эту корону, дабы справедливо править, забыв про алчность? – спросил эш-эшеас, когда принц поднял голову. В его руках блестел обруч из каленого серебра со словами клятвы из Книги Обетов.

   – Принимаю.

   Лиритрин возложил корону на голову Модрада. Она тяжелым ореолом легла, сдавив виски, но он не боялся, чувствуя твердую решимость.

   – Принимаешь ли ты это зеркало, дабы быть беспристрастным, судя по правде? – эш-эшеас положил его перед принцем на пол. Оно напоминало скорее блюдо из зеленой яшмы, чем зеркало.

   – Принимаю.

   – Принимаешь ли ты этот меч, дабы стоять на защите мира, не поддаваясь ярости битв? – эш-эшеас протянул Модраду простой клинок из каленого серебра, испещренный древними рунами.

   – Принимаю. – Он поднялся, держа меч и устремив взгляд на образ Создателя продолжил: – Клянусь быть мудрым Королем, строгим, но справедливым Отцом, смиренным и послушным Сыном. Перед взором Создателя, клянусь Книгой Жизни, Книгой Бед и Книгой Обетов внимать гласу народа моего, не позволять злым духам смущать разум мой, и всегда следовать за волей Создателя. Клянусь!

   В полдень, когда после небольшой потасовки, устроенной Эрайной в северном крыле, прошло три часа, Модрада в специальном паланкине доставили в замок, где проходила вторая часть церемонии. В огромном светлом зале из белого мрамора собрались все известные люди столицы: справа – члены Совета, восемь человек, так как Маргарет была просто не в состоянии присутствовать, а лорд Приток, он же Энри Гроу, больше не имел отношение к Совету. Тем не менее, места леди и фальшивого лорда занимали Тени, успешно сотворенные Тарелиалом. Каждый из советников оделся вычурнее другого, мечтая выделиться и расположить к себе внимание гостей и короля. Слева расположились пятеро людей от церкви, которые сопровождали Модрада от Храма и присутствовали, скорее формально, дабы зачитать пафосную речь о Всевышнем. Сторонники церкви облачились в торжественные, расшитые серебром и мелким жемчугом, песочного цвета, длинные рясы, а головы их венчали бронзовые обручи.

   В центре зала разместился мраморный трон, накрытый тканью красной парчи, а сзади него у стены стоял орган, за которым уже, ожидая сигнала, сидел человек. Места гостей – знати – были в южной части зала. На темно-коричневых, дубовых скамьях располагались знаменитые фамилии столицы, Восточной империи, друзья, партнеры. Тут же были и родители Веро Хемайтл. Дамы обмахивались веерами, а мужчины очень тихо перешептывались.

   Но вот сигнал подали, и молодой темноволосый органист заиграл торжественную музыку, все присутствующие встали, в зал вошел эш-эшеас Лиритрин. С ним шел пожилой мужчина, с испещренным морщинами лицом, в золотых одеждах, с большой бордовой подушкой из бархата. На ней лежала золотая корона, унизанная топазами, редкого красно-оранжевого окраса, еще до сегодняшней ночи носимая Амреем.

   Оба остановились возле трона. Музыка сменилась, большие двустворчатые двери распахнулись, и в зал прошел Модрад, одетый в парадный военный костюм, на поясе его сверкал меч, некогда бывший отца. Он неспешно прошел к трону и опустился на правое колено, склонив голову.

   – Отныне я, передаю власть над Ар-рэар Модраду, сыну Амрея, – громогласно начал Лиритрин. – Правь справедливо и честно. Стань опорой своему народу и пусть ведет тебя рука Создателя.

   Он взял корону и надел ее принцу на голову, затем взял с трона ткань, которая оказалась плащом, и накинул ему на плечи. Модрад поднялся и, вскинув руку с мечом вверх, произнес:

   – Я принимаю власть над Ар-рэар и нарекаю новый девиз правления: "Мирный Век". Глаза мои ясны, разум чист, вера сильна! Заклинаю Создателем! Аррэн!

   Мужчины приложили правые руки к сердцу, женщины склонились в реверансах, органист покрылся потом от волнения. Новый Король предстал перед ними, полностью распоряжаясь их жизнями. Кто-то скрежетал зубами от зависти, злости и негодования, кто-то просто кривился, точно проглотил лимон, кто-то довольно, предвкушающе ухмылялся, радости не было. На лицах ничего не отразилось – претензии и прочие чувства плескались глубоко внутри, накрытые тройными вуалями.

   Далее церемония перенеслась в другое помещение, плавно перетекая в торжественный вечер, сопровождаемый балом. Вся колонна гостей во главе с Модрадом, которому указывал путь лорд Хэйн, одетый в расшитый бриллиантами и орнаментом в виде птиц темно-синий камзол, продвинулась на два зала южнее, где ожидал своего часа приготовленный сюрприз для короля. Хоть и не показывая этого, но лорда Хэйна одолевало легкое волнение и дрожь, ведь всю работу выполнял он, придумал все тоже он, а значит наконец-то все узнают о его способностях. Слуги распахнули двери, и перед людской колонной предстал великолепный зал, большой, сделанный, как будто из стекла. Дамы дружно воскликнули от восторга, мужчины же просто промолчали.

   На подпорах, создавая второй потолок, свисали цветы глицинии – лиловые, белые, темно-синие и розовые – они напоминали гроздья винограда. С застекленной крыши лился солнечный свет и, просачиваясь сквозь цветы, попадал на пол, подкрашенный розоватым оттенком. Посреди зала высился фонтан из темного камня, с фигурой парящей девушки с крыльями, навевающей мысли о фои. Фонтан украшали розовые и белые розы, блестящие, словно алмазы от падающих на них капель воды. По всему периметру у стен и в северной части зала, где расположился оркестр, стояли каменные скамьи с мягким верхом, укрытые голубыми гортензиями, будто стражей. Вокруг стояло благоухание и свет, точно место это было чем-то особенным, необыкновенным, чем-то непонятным для людского разума.

   Королевская семья, от которой остались только принцы и король, лучилась удовольствием, а значит, можно было начинать танцы. Подавая пример остальным, Модрад взял одну из дам за руку, грянул оркестр, и они закружились. За ним потянулись лорд Кай, как всегда, с модной прической и в вычурном наряде, со стройной, темноволосой девушкой, с прямыми чертами лица, в легком, бирюзовом платье из шелка; чета Хемайтл, оба, несмотря на возраст, подтянутые и для северного города, неестественно загорелые, одетые с иголочки: он в парадный военный костюм, как будто только пошитый, а она в платье из парчи цвета горького шоколада.

   Советники, тоже не задерживаясь ни на минуту, приступили к танцам. За новым королем поспешили первый советник лорд Фрунт с супругой Лимилией; второй советник лорд Мимли с супругой Ваэрией. Первому советнику уже исполнилось семьдесят пять лет, и несмотря на столь преклонный возраст этот худой, среднего роста мужчина не собирался сдавать позиции и уходить на покой. Кружась по залу с прытью лани, легко вел жену-пышку и кидал настороженные взгляды на чету Мимли. По секрету говоря, лорд Фрунт завидовал прекрасной шевелюре лорда Мимли, потому что быстро поседел да облысел, и мог похвастаться лишь очаровательными бакенбардами. Госпожа Лимилия ругалась с леди Ваэрией только из-за чопорности и старомодности последней. Госпожа Мимли оказалась рядом с соперницей, скользя задела ту краем пышного, с длинным рукавом, платья из легкого гипюра, отчего леди Фрунт высокомерно поморщила нос. Лорд Мимли лишь тихонько усмехался. Он то молод и хорош! На целых пятнадцать лет младше, а значит, у него есть все шансы стать первым советником, главное, расположить нового короля к себе.