Текст книги "Я тебя вижу (СИ)"

Автор книги: Екатерина Евсеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

  Проходили дни, и он менял своё отношение. Конечно, это происходило не сразу. Он постепенно приспосабливался к такому темпу и к своей новой роли, и старался жить по-другому. Как раньше уже никогда не будет. Юноша понимал, что остался в своей семье единственным мужчиной. Это его обязанность. Обязанность быть сильным. Обязанность трудиться для других, забыв о себе.

  Как Данко, вырвавший сердце из груди и освещавший путь людям в темноте, Максим являл собой защитника. Пока незрелого, неопытного, но стремящегося к этому.

  «Раньше от меня этого не требовалось, теперь я вижу, что не могу не встать во главе», – прокручивал юноша эту мысль в голове, когда на него накатывало желание бросить всё.

  Прогулки с друзьями, выпивка, дискотеки, кафе, кино-всё это заменилось сидением дома с сестрой. Сколько раз он хотел вырваться, сбежать, даже если не к товарищам, то просто в пустой парк, подальше от ответственности и семьи, столько раз в его сознании рождались жуткие картины, которые могли сбыться тогда, когда его не было бы дома.

  «Один раз я не предугадал. Теперь нужно мыслить на шаг, а то и на десять вперёд...»

  Вообще Максим хоть и пытался быть наравне со своими друзьями, всё равно в глубине души он оставался собой, думая не так, как они. Перед глазами был пример того, как не надо поступать. И этим примером был его отец.

  Вечная ругань, крики...было многое... Этого он не забудет никогда. Но большее влияние на него оказали слёзы матери. Всё что угодно, лишь бы она не плакала.

  И вот он, всё обдумав и проанализировав, возвращался, снимал куртку заходил к себе в комнату и занимался своими делами, постоянно прислушиваясь к тому, что происходит в соседней, Светланиной комнате. За время, которое Максим проводил с сестрой, когда читал ней перед сном книги, он приумножал свои знания. Ему теперь легче было подготовиться к своим парам. Он начал писать статьи, связанные с юриспруденцией, размещать их в интернете. Там же он помогал за деньги студентам, которые имели меньше опыта в этой области.

  Плюс ко всему шла стипендия. Вместе выходило немного, но это было уже что-то. Такой вклад в материальном плане был полезен для их общего бюджета.

  Максим отошёл от волейбола, потерял к нему интерес. Его звали обратно сокомандники, его тренер, но он не слушал их.

  В волейбол я смогу вернуться всегда, – говорил юноша. -А моя поддержка матери и сестре сейчас необходима больше, чем когда-либо.

  Да, уход Максима был большой потерей для команды. Кто-то понимал его решение, даже предлагал помощь, а кто-то считал поражение своей команды, если неудача всё-таки случалась, превыше чужой беды и осуждал юношу за глаза.

  Была даже пара стычек, когда его хотели вывести из себя, но молодой человек старался не ввязываться в подобного рода происшествия, закрывал тему или попросту уходил прочь от своих некогда близких друзей. Какие же это друзья? Так, пыль от дорог.

  Отец Светланы и Максима не интересовался ими ни в каком отношении. А Анна Сергеевна после того телефонного разговора более не обращалась к бывшему мужу ни по какому поводу.

  Вообще она вышла замуж по расчёту. Анна Сергеевна была из бедной семьи, отчего её родителям хотелось, чтобы их дочь жила в достатке. Но любовь не продается. Ей нашли жениха с толстым кошельком. Суженым оказался Виктор, директор небольшой сети кафе в их городе. Первое время Анна Сергеевна даже думала, что любит его. Но только после свадьбы она поняла, что он жутко пристрастен к спиртному. Тогда Анна Сергеевна очень пожалела о скоропалительном решении и заключила, что лучше бы и вовсе осталась одна.

  Позиция Виктора понятна, ему нужен был человек, который бы служил ему верой и правдой до конца своих дней, женщина, характер которой отличался бы постоянством и верностью. И он понял, что всё это соединено в Анне Сергеевне. Она возьмет на себя роль вечной должницы и преданной спутницы, будет склонять перед ним голову, поддакивать и трудиться лишь ему во благо.

  Виктор привез Анну Сергеевну в большой дом, который находился далеко от центра города. Строение очень сильно выделялось на фоне остальных. Высокие оштукатуренные стены, широкие, убегающие вверх окна, деревянная четырёхскатная крыша...

  Приносило ли это жилище Анне Сергеевне счастье? Дарило ли внутреннее убранство чувство уюта? Приносили ли просторные комнаты радость от того, что можно было просто «путешествовать» по ним, останавливаясь взглядом на каждом уголке? Скорее всё это только смущало, заставляло чувствовать себя лишней в окружении такой, по мнению женщины, роскоши. Хотя и особой «роскоши» не было.

  На самом деле, если бы её муж не тратил так много денег на алкоголь и азартные игры, то семья жила бы намного лучше. Как в материальном плане, так и в моральном. Но первое время Анна Сергеевна боялась прекословить.

  У Виктора была родная сестра, Ольга, которая почти всё своё свободное время проводила с его детьми. Маленькая, подвижная, ловкая, озорная, она играла с ними на природе, водила их в аквапарк. Она не могла иметь детей. До конца своей короткой жизни она так и не вышла замуж. Её живые зелёные глазки, широкая улыбка располагали к себе даже глубоко замкнутых людей. Сама, справляясь со своими трудностями, она могла поддержать нуждающихся. Ольга, можно сказать, разрешала многие ссоры своего брата и Анны Сергеевны. Пока она была жива, существовал их брак.

  Ещё большие проблемы начались после того, как её золовка узнала, что беременна Светланой. С рождения Максима прошёл лишь год. Домашняя рутина, плач, жена, потерявшая своё обаяние и требующая любви. Для Виктора не существовало близости духовной, он не желал мириться с тем, что его не удовлетворяло. Когда появилась на свет дочка, всё только усугубилось. Он часто уходил из дома и мог долго не возвращаться, ночуя у друзей. Вот тогда на помощь приходила Ольга. Она принимала участие в воспитании. Бабушка и дедушка, родители Ольги и Виктора, решили, что их сын взрослый и уже сам справится со своими проблемами. Да и под его влиянием позже даже нелестно отзывались о своей невестке. Ольга терпела это давление и всё равно находилась подле Анны Сергеевны и детей. Для неё это были люди близкие по духу. Они не таили в себе ненависти, не умели злорадствовать и оскорблять, в отличие от её отца, матери и брата.

  Родители Анны Сергеевны покинули этот мир ещё до рождения Максима. Машина, пассажирами которой они были, среди ночи попала в ужасную катастрофу. Все люди, находящиеся в ней, погибли на месте. Прошёл всего лишь месяц, как женщина узнала, что беременна. Она рассудила, что упадничество и хандра ей не помогут и решила жить ради будущего ребёнка.

  Вот такая, бедная и осиротевшая Анна Сергеевна, досталась Виктору в жёны. Добрая и отзывчивая жена, по его мнению, выполняла бы любую прихоть, а он, в случае неповиновения, мог её хорошенько запугать теми лишениями, которые превратили бы остаток её жизни в кошмар. Но Виктор не знал какой железный характер кроется за внешне обидчивым и малодушным лицом. Это-то его потом и пугало.

  Пока Ольга была рядом, Анна Сергеевна и Виктор жили вместе с детьми. К сожалению, радости было мало. Ольга уводила детей из дома, чтобы они не слышали разборки родителей.

  «В глазах ребёнка должна быть картина счастливой семьи. Не губите их, пока они ещё маленькие. Жизнь им ещё даст понюхать пороху. Поэтому не усугубляйте», – твердила вечно женщина.

  Однако восемь лет назад случилось несчастье, потрясшее всех. После долгой смены на работе Ольга возвращалась к себе на квартиру совершенно без сил. Зайдя в тёмное помещение, она почувствовала ужасный голод. Женщина поставила миску с пловом на плиту, включила конфорку и ушла в спальню. Из-за усталости Ольга не заметила, что пламя не зажглось. Газ начал распространяться повсюду. Квартира была маленькая, однокомнатная, а больше для одинокого человека и не надо было; окна закрыты и заклеены скотчем, потому что наступал холод и ветер залетал внутрь. Метан (мета́н – лёгкий бесцветный газ, основной компонент природного газа, может использоваться в качестве технического газа (в него добавляют вещества, имеющие резкий неприятный запах для предупреждения его утечки), отравление таким газом чрезвычайно опасно, оно может привести к летальному исходу) быстро добрался до комнаты, в которой была Ольга. Женщина заснула, лишь только её голова коснулась подушки. Крепкий сон сковал всё тело. Не только семья отнимала у неё силы, но и работа. «Врач педиатр» звучит гордо, но что за этим кроется, знают только сами доктора.

  Газу потребовалось немного времени, чтобы победить эту маленькую и худенькую женщину. Пробыв довольно длительное время в отравленной комнате, Ольга почувствовала резкую боль в голове и груди. Она попыталась встать, но слабость и головокружение не дали ей подняться. Ольга упала с кровати на пол, сильно ударившись головой о край тумбочки, и больше не поднялась. Она потеряла сознание, а через время умерла. Тело обнаружила её подруга, которая приехала к женщине в гости из другого города и на недолгое время остановилась в её квартире. У неё были запасные ключи от входной двери. Недолго думая и гадая, врачи поставили диагноз: «сердечная недостаточность».

  После смерти Ольги в семье Виктора и Анны Сергеевны начался ещё больший разлад. Мужчина ушёл из семьи к своей молодой коллеге, а женщина оказалась совсем одна, ещё и с детьми на руках.

  И вот она осталась в большом доме, который смог пригреть под своей крышей всех, кто был незащищён, дал надежду на то, что жизнь может открыться с другой, более светлой стороны.

  Виктор, уже после развода, вместе со своей пассией приобрел жилье в центре города. Мужчина никогда не любил дом, который оставил «с барского плеча» бывшей жене. Коллега Виктора была некогда хорошей подругой Анны Сергеевны, отчего сама просила его не отбирать у давней приятельницы и детей тот дом. Интересно, что в нём жил давным-давно его дед со своими многочисленными женами и любовницами. Но, согласитесь, и из сарая можно соорудить культурный центр. И это касается не только внешнего вида.

  Обычно в день смерти Ольги бывшие супруги ездили на кладбище с детьми. В этом году Анна Сергеевна решила не посещать могилу своей названной сестры и остаться со Светланой и Максимом дома. Однако дочь так просилась к тёте, что её даже не смущало присутствие отца. Женщина не могла предугадать реакцию бывшего мужа, но в глубине души всё же надеялась на хоть малую, но поддержку.

  Всегда Виктор заезжал на своей машине за остальными, а потом они все вместе направлялись на кладбище. Мужчина, проворно вертя руль и постоянно кряхтя, двигался к давно знакомому дому. Серые, некогда жившие в памяти и теперь вновь оказавшиеся перед глазами виды наводили тоску. Виктор уже представил, как унизит Анну Сергеевну перед детьми за тот звонок.

  «Сама клялась, что не будет просить денег, что это низко! Тем более у меня! Ха-ха! Ну да, высоко моральные граждане никогда не опускаются на уровень необразованных идиотов. Только кто лучше и легче живёт: интеллектуалы или дураки?»– думал он, управляя своим кофейным роллс-ройсом и озираясь на крохотные домики без гаражей.

  Наконец он достигнул цели, вышел из машины, звонко захлопнул дверь, нажал кнопку на брелоке, подошёл к забору и дёрнул ручку. Та не поддалась. Мужчина вспыхнул и позвонил. Через две минуты дверь отворилась, перед Виктором возникла Анна Сергеевна.

  -Привет, – бросил он и прошёл во двор.

  Женщина молча притворила дверцу и зашагала к дому.

  -Где дети? – осведомился мужчина.

  -Скоро выйдут.

  Она преодолела ступеньку и вбежала в помещение.

  «Стыдно в глаза смотреть, видимо. Ну ничего, сейчас припомню ей...»

  Как только он об этом подумал, на пороге показались два силуэта. Виктор не поверил своим глазам. Осторожно, держа руки перед собой и не двигая головой, ступала его дочь. Тёплая куртка и шапка едва закрывали лицо девушки. Он увидел всё и прозрел. К нему шла слепая девушка, покрытая шрамами. Его начала бить дрожь, будто он увидел привидение. Рядом с ней следовал Максим, придерживая сестру со спины.

  -Привет, – упорно начала Светлана.

  Виктор заледенел и не смог вымолвить ни слова.

  -Это была правда. А ты и не поверил. Ненавижу тебя! Лучше бы ты умер вместо тёти Оли.

  Мужчина яростно выкатил глаза и набрал в лёгкие больше воздуха. Анна Сергеевна бросилась к нему.

  -Витя, не делай ничего! Остановись! Не обращай внимания! – кричала женщина, упираясь кулаками ему в грудь.

  Он ступил вперёд и, стараясь не показывать свой страх и малодушие и вытирая холодный пот со лба, сказал:

  -Только потому что ты такая! Быстро все сели в машину!

  «Ты такая...», – отдавалось в голове Светланы, пока они ехали на кладбище.

  Все молчали. Виктор решил не шутить так, как репетировал один на один с собой. Анна Сергеевна не хотела расстраивать детей и просто глядела в окно на мокрую грязь и высокую траву. Не начинал ругань и Максим, дабы поберечь нервы матери и сестры, хотя у него очень чесались руки. Светлана, вспыхнув и также быстро погаснув, не считала нужным продолжать ссору, ведь в неё вмешалась бы мать, а девушка знала, как любил поступать с Анной Сергеевной отец. «Отец». Это слово подразумевает под собой бесконечно любящего и вечно опекающего своё чадо мужчину и жестокого и самодовольного тирана и пьяницу. Парадокс.

  На кладбище было тихо, ни души. Ветер протяжно выл, ветки сосны летели за ними вслед, но всё никак не могли оторваться от ствола, прочно сидевшего в почве. Деревьев было мало, так что вьюга безжалостно била по неприкрытым щекам, привыкшим к теплу. Высокие сорняки около могил качались в разные стороны и опутывали ноги. Чёрный памятник, у которого остановилась машина, торчал из земли, окружённой каменной прямоугольной плиткой.

  Виктор достал из багажника автомобиля букет из десяти роз. Услышав знакомый шорох, Светлана задвигалась и спросила:

  -Можно я положу?

  Мужчина бросил на дочь мутный взгляд и протянул цветы. Их взял Максим и вложил в руки девушки. Анна Сергеевна подвела Светлану ближе к могиле. Подойдя, девушка встала на колени, положила на мраморную плиту букет, опустила рядом с бутонами ладони, приклонила к земле голову и громко зарыдала. Анна Сергеевна тоже не смогла сдержаться. Глаза её стали мокрыми, рука потянулась ко рту и обхватила подбородок, по которому текли слёзы. Максим повернулся к ветру, чтобы проморгаться, и вытер под носом.

  -Тётя Оля, помоги мне! Попроси за меня! – всхлипывая, произносила Светлана. – Пусть у меня будет всё хорошо! Если нет, я готова лечь с тобой рядом. У меня будет красивый памятник, как у тебя. Мама поставит нам сюда вазу, а в ней будут стоять розы. Каждый наш день рождения свежие цветы будут радовать нас своей красотой и своим ароматом...

  Виктор понимал всю трагичность, но не знал, как на это нужно реагировать. Пока все, с глазами, полными слёз, вспоминали время без горя, а его было крайне мало, жалели Ольгу, Светлану, друг друга, пока все стояли рядом около плиты и жались друг к другу от пронизывающего холода, Виктор находился в стороне и наблюдал всю картину. Его заледеневшее сердце привыкло к морозам. Мужчине было не холодно, и он стоял и думал, когда прозвучит последний всхлип и они поедут обратно.

  Пробыв там ещё минут пять, Анна Сергеевна и дети поцеловали образ Ольги, выгравированный на мраморном памятнике. Виктор тоже подошёл, но губами ледяной плиты не коснулся. Мужчина не хотел, чтобы грязь и холод оставались не его чистом и тёплом лице. Он раза два чмокнул, изобразив поцелуи, и направился к машине.

  Когда они ехали обратно, пошёл крупный пушистый снег. Медленно он ложился на стекло. Дворники попеременно смахивали осадки в разные стороны.

  -Снег пошёл, Свет, – тихо сказала Анна Сергеевна.

  -Да? – в голосе девушки появились наигранные нотки радости. – Как хорошо.

  Девушка улыбнулась и повернула голову к окну, делая вид, будто смотрит на белые хлопья. Виктор исподлобья глянул на дочь через зеркало и крякнул.

  «Это первая зима, которая пройдёт для меня без снега», – думала Светлана.

10 глава

  Когда дети вошли в дом, Анна Сергеевна осталась у ворот и посмотрела на равнодушное лицо Виктора. Как она могла терпеть его? Как могла жить рядом с этим животным? Как она вообще могла подумать, что любит его? Как старалась угодить, вечно унижаясь? Как?

  -Вот такие дела..., – останавливался мужчина, чтобы оглянуться по сторонам и смахнуть комки снега с плеч, а потом опять продолжал. – Вижу я всё. Но и ты меня пойми. При разводе мы обещали друг другу, что каждый будет сам за себя. Каждый сам за себя... Я не хочу вешать на себя чужие проблемы.

  Анна Сергеевна сложила руки на груди, поёжилась от ветерка и испытующе глянула на Виктора.

  «Животное. Просто животное. Ему чуждо всё человеческое. Для него не существует морали и нравственности. Для него нет ничего святого... Ничего... Только деньги и пьянство. Больше ничего...» – думала Анна Сергеевна.

  -А тебе не кажется, что это что-то другое? – начала она.

  -Что?

  -Что твоя дочь, твоя родная дочь попала в такую беду!

  -Моя дочь пожелала мне смерти.

  -А теперь вспомни, были ли на это причины. Ты сам умер для неё.

  Он вспыхнул.

  -Я не хочу говорить об этом. Я не собираюсь унижаться и вымаливать прощение. В том, что с ней случилось, виноват не я. У меня другая жизнь, понимаешь? Я не хочу...

  Больше Анна Сергеевна терпеть не могла. Она влепила мужчине горячую пощечину. На секунду ей стало легче. Виктор схватился за лицо и потёр под глазом.

  -Ну что ж, – он развернулся, не желая тратить больше времени, – я поехал. Думал, перечислить тебе деньги, да, видно, не за что...

  Он сел в машину и хлопнул дверью. Женщина подбежала к окну и начала стучать в стекло кулаками.

  -Подавись ими, подавись! Видеть тебя не хочу! Ненавижу тебя! Ненавижу!

  Анна Сергеевна была похожа на тонущего человека, встретившего подводный корабль. Люди внутри, за толстым стеклом, смотрели на жалкого и немощного горемыку. Они спустились на дно, чтобы искать сокровища. Спасения не было в их планах.

  Мотор взвизгнул, Виктор скрылся на своём роллс-ройсе за поворотом. Пока он находился в поле зрения, женщина провожала взглядом горящие фары и повторяла про себя: «Ненавижу».

  Снег начал усиливаться. Зима. Постепенно наступала зима.

  ***

  Светлана сидела в своей пустой комнате и водила кистью по бумаге. Было видно, что рука девушки напряжена, а брови сдвинуты, каждая мышца обозначала сосредоточенность. Из-под кисти выходили линии, тонкие полоски плавно ложились на белый лист. Светлана пыталась успокоиться. Она подносила баночку гуаши к глазам, усиленно всматривалась, определяла оттенок, погружала кисть в краску и продолжала творить.

  Все пальцы были испачканы, липкая жидкость расплывалась по всему полотну. Но Светлана старалась продолжать дышать медленно и глубоко, лишь сердце предчувствовало какую-то тревогу.

  Вчера вечером её телефон позвонил. Это было весьма неожиданно, если знать о том, что о ней из её знакомых никто в последнее время не тревожился.

  Давно звонили её приятельницы, справлялись о самочувствии, но больше говорили о своих «проблемах». А Светлана сидела, слушала, поддакивала, входила в положение каждой, старалась что-то посоветовать.

  -И он ушёл, представляешь? – визжала в трубку Юля.

  -Ну ничего, всё хорошо у вас ещё будет.

  -Да я его больше видеть не могу...

  «Скажи спасибо, что вообще можешь видеть...» – думала Светлана, но продолжала поддерживать самолюбивую подругу.

  На этот раз на другом конце провода оказался Никита, который теперь почти не интересовался жизнью своей девушки. Та уже даже и смирилась с этим и не хотела торжественного разрыва отношений, сопровождающегося пощёчинами, оскорблениями и летящей друг в друга посудой.

  -На его месте я бы, наверно, тоже ушла. Хотя ... всё же нет, ради него я бы боролась, – размышляла Светлана. – И всё же его хватило ненадолго...

  После их разговора в её сердце зародилась надежда на возрождение отношений. Наверно, он всё взвесил. Любовь победила его страх. Ну не может же он её оставить. Или может? Опять эти иллюзии. Лучше вообще не думать. Нужно просто ждать.

  Они договорились, что Никита зайдёт к ней домой после занятий в институте.

  Сердце бешено билось, руки сами вытворяли какие-то произвольные узоры на листе, а вода растекалась по столу. Вдруг Светлана услышала, как в ворота позвонили. Из комнаты показалась голова Максима. Он выглянул в окно.

  Девушка подскочила от громкого звука, и рука, держащая кисть, дёрнулась, чуть не выронив её.

  -Это ко мне. Впусти его, – крикнула, скрывая нервозность, девушка.

  Максим допечатал предложение до точки, закрыл ноутбук, прошёл по коридору и набросил куртку. На улице поднимался ветер. Из-за высоких ворот не было видно, кто звонил, хотя Максим сразу догадался, кто соизволил их посетить. Быстрым шагом юноша, подгоняемый вихрем, подошёл к металлической двери.

  -Ого, ничего себе! – произнёс Максим, увидев Никиту.

  Тот, утыкаясь в высокий воротник куртки, потупил взор и сказал:

  -Слушай, пусти. Мы со Светой договорились.

  -Ну раз так..., – он отступил в сторону, пропуская гостя.

  Никита зашёл во двор и направился к дому. Заметив в его руках букет, Максим съязвил:

  -Цветочки. Очень романтично, Ромео. Ничего не скажешь. Только смотри, если я услышу из соседней комнаты что-то подозрительное, я этими шипами исцарапаю всю твою невинную мордашку.

  Никита резко притормозил.

  -Ого, кто-то тут встал на защиту пострадавших? Забыл о том времени, когда чихать на всех хотел?

  -Очень хорошо помню. Поэтому теперь и защищаю.

  В доме после улицы было душно. Вокруг всё молчало. В ванной комнате работала стиральная машина, а на кухне на плите варилась гречка в пакетике, развевающая повсюду специфический аромат, который долетал и до коридора. Максим прошёл к себе и закрыл дверь, показывая, что он не имеет к ситуации, происходящей сейчас, никакого отношения. Никита подошёл к двери в комнату Светланы, пошелестел букетом, смотрящим головками вниз, и, переведя дух и собравшись с мыслями, дёрнул дверь на себя. Девушка резко повернула голову, но не перестала водить кистью по бумаге, давая понять, что его появление никак её не взбудоражило. Юношу вновь бросило в пот от увиденного.

  -Привет, – на выдохе произнёс он.

  -Привет.

  Он опять пошелестел цветами и пролепетал, стараясь смотреть в пол:

  -Это тебе.

  Никита опустил букет на кровать. Зашуршали лепестки. Так неслышно и тихо, но для Светланы эти прелестные звуки показались достаточно громкими.

  «Он не уйдет, всё будет хорошо», – вертелось в её голове.

  На глаза набегали слёзы.

  -Спасибо....

  Всего времени без него будто и не было. Всё заменил... один букет.

  -Сядь рядом, пожалуйста, – попросила девушка.

  Победив в себе минутную робость, он опустился на кровать.

  -Света, я должен кое-что сказать, – начал Никита.

  «Он будет просить прощение. Я верю. Я его обязательно прощу. Непременно прощу...»

  -Да, я слушаю.

  -Света, прости. Но я... – выдох, – я больше не приду.

  У девушки пропал голос.

  «Нет. Я в бреду. Этого ничего нет. И его нет. И меня нет. Нас нет. И ничего вокруг тоже нет. Всё мираж. Всё иллюзия...»

  -Что? – всё, на что хватило её сил.

  Никита вскочил, словно ошпаренный.

  -Света, пойми меня. Мы не можем быть вместе. Всё будет против воли. А это тоже плохо.

  -Почему ты так думаешь?

  -Не знаю. Будет лучше без меня.

  Светлана обомлела, кисть покатилась по столу и окрасила пол алой краской.

  -Ты хочешь сказать, что бросаешь меня?

  -Нет. Не бросаю. Просто....

  -Бросаешь.

  Она всхлипнула.

  -Бросаешь, – уже тише произнесла девушка, – испугался. А чего? Моего лица? Этого уродства? Того, что я почти слепая? Какой потери мне не хватает, чтобы стать ещё более несчастной?

  Юноша молчал и смотрел в стену. А у девушки будто открылось второй дыхание:

  -А всё, что было раньше? Что это было?

  Но он оставался нем. Потом кое-как выдавил из себя:

  -Я не хочу тебе зла... Поэтому и ухожу.

  -Какого зла? – вновь вскрикнула она. – Ты в своём уме? Ты сейчас просто убил мою последнюю надежду на будущее. Ты думаешь, что без тебя мне будет лучше?

  Тот помолчал и тихо выдохнул, будто хотел, чтобы она не услышала:

  -Да.

  Как гром, пронёсся по комнате ответ. Всё тело парализовало.

  Всё не так должно было произойти. Он принимает свою ошибку, просит прощение, и они живут вместе до конца своих дней в горе и радости... Мечта любой девушки... Грёзы Светланы...

  Всё. Сладкий приторный фильм подошёл к концу. Зрители снимают розовые очки...

  -Так уходи, – вымолвила она.

  -Я не хочу уходить со скандалом. Ты же меня понимаешь? Будь ты на моём месте, как бы ты поступила?

  -Не хочешь со скандалом, так я его устрою, – девушка встала со стула и пошла вперёд, ощупывая пол босыми ногами. – Понимаю ли я тебя? Да, понимаю. Да, я бы тоже испугалась, смалодушничала. Но потом бы взяла себя в руки. Я бы никогда тебя не оставила. Знал бы ты, сколько раз я хотела зарыдать при маме, но не делала так. Это чтобы её не расстраивать. Я улыбаюсь, а внутри меня рвётся душа. А ты пришёл и уничтожил всё, ради чего я носила эту фальшивую улыбку. Думал розами откупиться? Правда? Очень остроумно. Я сожгу их с большим удовольствием! Они завянут через несколько дней, а ты больше не придёшь! – слёзы бежали рекой. – Ненавижу! Ненавижу! Убирайся!

  Светлана замахнулась кулаком, чтобы ударить юношу. Но рука пролетела мимо – Никита вовремя увернулся.

  -Трус!

  Никита схватил букет, бросил его на пол и начал топтать розы ногами.

  -Думаешь, ты такая пушистая? Прими то, что во всех нас сидят демоны. И в тебе. И знай, что перед тобой никто порхать ангелочком не будет. Я не хотел ссор....

  Она продолжала стоять ровно и стойко, не показывая обиды и страха, и глядеть на силуэт.

  -Хорошо придумал! Уходи. Уходи!

  Юноша поспешил выйти. У двери уже стоял Максим. Он услышал почти половину их разговора и теперь был готов разорвать обидчика в клочья. Никита пронёсся по коридору, заполненному приторным запахом варёной гречки, и, схватив куртку, разъярённый, выскочил на улицу. Максим побежал за ним.

  Холод обдал тело. Юноша съёжился от мороза и зашагал за Никитой. Догнав его, Максим схватил молодого человека за капюшон и начал трясти.

  -Ты что? Совсем страх потерял? Ты что тут устроил? Я из тебя сейчас всю дурь выбью.

  Он повалил Никиту на притоптанный и грязный снег и схватил его руки.

  -Думаешь, ты лучше сделал, идиот? Да как ты мог?! Она верила тебе, а ты так легко увернулся от проблемы!

  Никита лежал, упершись на лопатки, и со скривлённым лицом слушал. А другой продолжал:

  -Трус, забудь сюда дорогу!

  Максим замахнулся, а тот зажмурил глаза и отвернулся в ожидании удара. Но вдруг рука опустилась и вновь обхватила запястье Никиты.

  -Ты жалок, просто жалок. Проваливай, – Максим отпустил хватку и встал. – Даже не смей больше здесь появляться или попадаться мне на глаза. А если уж вздумаешь, в следующий раз будет хуже! Ну же, поднимайся!

  Никита встал и оттряхнул куртку от грязи.

  -Да, я принимаю, что вы сказали, – вдруг заговорил он. – Принимаю ошибку.

  Максим взял его за шиворот и потащил к двери ворот.

  -О, какое великодушие! Посмотрите на него, ангел, ничего не скажешь. Чист, невинен, как младенец!

  Юноша толкнул Никиту, тот перешагнул порог и оказался за воротами. Михаил продолжал говорить:

  -Если чего-то боишься, запрись дома и не показывайся на свет. Жизнь любит трудности. А тех, кто их не жалует, она испепеляет заживо. Твоя трусость может погубить не только окружающих. Тебе всё вернется. Подумай! И не смотри на меня, пока я остыл. Убирайся!

  Максим захлопнул ворота и вдруг понял, что вышел почти раздетым. От пронизывающего ветра по телу пробежали мурашки. Юноша поспешил в дом и уже в скором времени оказался в тепле.

  Светлана сидела на коленках перед растоптанными розами. Последняя ниточка оборвалась.

  Извинения? Как она могла о них подумать? Эта мысль снова и снова пробегала в голове и каждый раз поток слёз был всё сильнее и сильнее. Девушка, как и этот букет, была раздавлена, растоптана.

  Руки сжимали мокрые бутоны. Лицо пропиталось тонким запахом. Волосы прилипали к щекам.

  Всё. Теперь всё. Что осталось?

  -Я не буду больше улыбаться. Я не буду плакать. Для меня больше нет ничего. Забудь, Света! Забудь! У тебя были надежды? Их растоптали! Не строй иллюзий. Спустись на землю! Нет ничего! Смирись с этой пустотой! Смирись!..

  Девушка продолжала сидеть на полу, уткнувшись в ладони, сжимающие холодные лепестки.

  Максим с болью в сердце слушал из коридора душевные стенания. Он сам бы расплакался, стоял бы рядом кто-то старше его. Спустя час юноша осторожно вошёл в комнату сестры. Она, как обычно, сидела перед листом бумаги и царапала его кистью. Вода с полотна стекала на стол. На полу красовался растрёпанный букет. А Светлана продолжала своё дело. Холодная и невозмутимая, она заполняла свою картину чёрной гуашью. Брызги летели во все стороны, скрипела бумага от касаний кисти.

  В комнате смеркалось. На еле светлом небе уже так рано проглядывался лик луны.

  Оба ели молча, медленно, прожёвывая каждую крупицу. Максим не хотел тревожить сестру, задавать какие-то вопросы. Сейчас это лишнее. Всё потом.

  Она не могла произнести ни звука. Девушка лишь слушала своё дыхание и думала, как соберёт собственными руками растрёпанный букет и попросит брата его сжечь.

11 глава

  В доме Михаила тускло горел свет. Помятая постель находилась в тени от лампы. Юноша смотрел в большое окно, которое выходило в сад. Там, под яблоней, уже целый месяц лежала куча из обгоревшей кровати и старого кресла. Чёрный пепел разлетелся по всей земле и осел на листьях деревьев. Снег скрыл эту жуткую картину, припорошил обугленные острые деревяшки, торчащие вверх своими пиками из-под мягкого покрывала.

  Михаил безучастно смотрел на тонкие ветки яблони и представлял мать. Как много он не успел ей рассказать, как мало времени провёл с ней.

  «Мама, а помнишь, мы снова хотели посмотреть „Как украсть миллион“ („Как украсть миллион“ – американская комедия 1966 года режиссёра Уильяма Уайлера с Одри Хепбёрн и Питером О»Тулом в главных ролях)? А помнишь, мы думали послушать ещё раз тот папин диск? Думали, успеется. Да нет... Больше никогда... Я хотел было пошутить для тебя, мама, чтобы взбодрить нас. Но ты бы не поняла. Я не знал, как мне поступить. Я был бессилен, я был слаб. И сейчас я не чувствую силу. Если ты рядом, подскажи, помоги..."