Текст книги "Почти прекрасное чудовище (СИ)"
Автор книги: Екатерина Юдина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)
Глава 18 Картина
Практически все воскресенье я провела вместе с мистером Вудро в его офисе. Там познакомилась с его женой. Николь. Молодой омегой лет двадцати восьми и она являлась полной противоположностью своего мужа. От нее будто бы теплые лучи солнца исходили и улыбка была невообразимо красивой.
Я даже и не поняла, как они уживаются вместе, ведь мистер Вудро сам по себе олицетворение строгости и сдержанности. Каково же рядом с ним Николь, которая сама по себе была похожа на расцветающую, легкую и словно бы вовсе парящую весну?
Но, смотря на то, с какой бережностью он к ней относился и, на то, как при встрече нежно поцеловал в щеку, придерживая девушку за талию так, словно она являлась самым невообразимо ценным сокровищем в мире, я испытала трепет, поселившийся в груди. Тут же ощутила жажду их нарисовать.
Оказалось, что Николь приехала в офис по той причине, что мистер Вудро, увидев, как я грызу булочки, попросил ее на обед забрать меня в их дом и нормально накормить. Мне стало неловко, ведь, наверное, это так же исходило и из того, что мистер Вудро уже знал про ситуации в доме Мериан и то, что я там не ела.
Поэтому, я поблагодарила за заботу и доброту, после чего попыталась отказаться. Все-таки, я не бездомная, нуждающаяся в еде. Но, как оказалось, с Николь спорить бесполезно. Она забрала меня и отвезла в их дом. Там накормила супом, салатом и запеченным мясом. Все это она приготовила лично. В их доме имелись повара, но они занимались едой для прислуги. А для своего альфы Николь лично готовила. С заботой и любовью.
Разговорившись с омегой, я узнала, что их история не была простой. Они знакомы чуть ли не с детства, но мистер Вудро был далеко не из самой перспективной семьи, из-за чего родители Николь, несмотря на все ее протесты хотели отдать дочь другому альфе. По этой причине мистеру Вудро пришлось через ад пройти. Добиться высокого положения и лишь благодаря этому получить омегу, которую он любит.
Вернувшись в офис, я опять с головой ушла в дела. Сегодня шла полномасштабная подготовка к моему завтрашнему приходу в университет. В первую очередь, я изучала тот материал, который уже был пройден на факультете информационных технологий, куда я собиралась поступить.
Но, в перерывах, когда мне давали время для отдыха, я рисовала мистера Вудро и его жену. Тот момент, когда он ее в щеку поцеловал.
– Что ты делаешь? – услышав голос мистера Вудро совсем рядом с собой, я дернулась и уже собиралась быстро, стыдливо руками прикрыть свой блокнот, как поняла, что поздно. Мужчина уже увидел то, что я рисую.
– Простите. Просто… Вы очень красивая пара, – неловко произнесла.
Альфа, неотрывно смотря на рисунок, приподнял бровь.
– В досье не было написано, что у тебя есть такой талант.
– Я бы не назвала это талантом. Просто мне нравится рисовать.
Мужчина забрал у меня блокнот. Некоторое время рассматривал рисунок, который я только что сделала. Слишком долго. Пристально. Затем спросил, может ли он его забрать.
– Конечно, – мне стало еще более неловко. Это ведь просто зарисовка. Да и я бы могла лучшее ее сделать. То есть, это далеко не та работа, которой я гордилась, но и отказать я не могла.
Забрав рисунок, мистер Вудро просмотрел остальные мои зарисовки, сделанные в блокноте. Задал несколько вопросов касательно этого. Я рассказала, что сейчас участвую в нескольких конкурсах и в одном уже недавно победила. На телефоне показала фотографии своих картин.
Смотря на экран телефона мистер Вудро сказал, что это более чем отлично для рекламной компании и то, что возможно сделать какую-нибудь выставку.
– Лучше обойтись без выставки, – я отрицательно качнула головой. – Пока что я на том уровне продвижения, когда для меня она недоступна и люди, которые разбираются в подобном, обязательно это поймут. Возможно, это вызовет негатив. Возникнут вопросы, а сколько из того, что достигнуто действительно было сделано моими руками, а сколько произошло лишь из-за вашего покровительства. Может, меня вообще марионеткой посчитают. Не думаю, что нам именно это нужно.
Я взяла блокнот и, закрыв его, положила обратно в рюкзак.
– Если за этот год я получу первые места еще хотя бы в четырех конкурсах, тогда у меня будут и деньги и узнаваемость, для того, чтобы обоснованно сделать выставку. Или же я попробую открыть какое-нибудь свое дело.
– Ты хочешь заняться бизнесом?
– Да. Я люблю деньги и думаю, он мне их может принести.
– Ты отказалась от моей финансовой поддержки.
– Ну, я люблю именно те деньги, которые сама зарабатываю. Сейчас я живу на то, что получаю с картин. Благодаря вам скоро начну получать образование. В ближайшее время, если появятся деньги, попробую что-то открыть. Не исключаю того, что сделаю выставки, так как это тоже прибыльно. У меня много планов. Конечно, прежде, чем что-то делать, я буду советоваться с вами, ведь я понимаю, что каждое мое неверное действие может быть критичным и я постараюсь их избегать. Но я правда благодарна вам за помощь и изо всех сил буду стараться вести себя достойно.
***
Возвращаясь домой, я листала новости. Увидела, что в сети появились интервью Гвен. И когда она успела их дать, если журналисты в основном крутились именно около дома Тернера?
Открыв одно из этих интервью, я поморщилась. Гвен там описывала свою дочь, как непревзойденную индивидуальность. Что-то рассказывала про поддержку с ее стороны. Читать эту ложь было настолько невыносимо, что я в итоге выключила статью и вернула телефон в карман.
Но, когда я вошла в дом, Гвен уже ждала меня на пороге. Улыбалась, говорила, что нам нужно многое обсудить. Например, то, что я завтра одену в университет. Это ведь будет во всех новостях и мне следует выглядеть подобающе. Из-за этого она даже заказала кое-какие наряды, которые мне следовало примерить.
– Мы с мистером Вудро уже обсудили мой внешний вид, – сказала, снимая шапку. Это не было ложью. Я сегодня спросила у мужчины будет ли нормально, если я пойду на учебу в том, что и обычно ходила. То есть, в джинсах и свитере. Он ответил, что так будет лучше всего. Ведь, если я разоденусь, буду выглядеть так, словно пришла не учиться, а с альфами знакомиться.
Отвязаться от Гвен стало еще труднее, но, когда у меня все-таки удалось это сделать, я закрылась в своей комнате, приняла душ, переоделась и, пытаясь отогреться после ледяной улицы, села за картину.
Она предназначалась для конкурса «Гера». Это самый масштабный и знаменитый конкурс, поскольку он проводился не только для художников. В нем имелось три сферы. Две остальные – музыкальная и литературная.
И, если картины в основном были интересны лишь определенному кругу людей, то, например, музыкальная сфера гремела. За ее ходом наблюдала вся страна. Выступления транслировали по телевизору. И это привлекало внимание и к остальным сферам этого конкурса. В том числе славу получали и художники. Картины, которые получали первые места, приобретали знаменитость. Их выкладывали в сеть и в итоге они уходили за огромные деньги. Ко всему прочему, там большой призовой фонд. Награждение проводят на масштабном мероприятии и это тоже транслируется по телевизору.
То есть, все очень серьезно и картину к этому конкурсу я начала рисовать еще с первых дней своего попадания в тело Мериан. Очень старалась. Пыталась выложиться на полную, ведь жюри там знаменитые художники и критики. Тех, кого не подавить каким-либо статусом, но, если им что-то не нравится, они тебя через мясорубку прокрутят.
Но, зато именно на этом конкурсе можно узнать, что ты из себя представляешь. На победу я особо не рассчитывала. Слишком бешенная конкуренция. Там ведь участвовали не только новички. Но я за счастье считала, если попаду в первую десятку. Или хотя бы в двадцатку.
Результаты конкурса будут известны через неделю. И до тех пор я попросила мистера Вудро не разглашать мой псевдоним. Заодно мы и узнаем, что я из себя представляю, как художник. И уже эти результаты, если они хотят, могут применять в рекламной компании.
Но это лишь сильнее давило. Не хотелось упасть лицом в грязь, из-за чего, поставив перед собой цель попадания в первую десятку, я особенно бережно оставляла последние мазки.
После этого легла на пол и смотрела на потолок. Думала о том, как завтра пойду в университет. И особенно тревожной мыслью по нервам проходило понимание того, что на факультете, на который я поступила, учится один из моих троих братьев. Лукас.
Я вообще в университете постоянно искала их взглядом. Жаждала увидеть братьев, практически так же, как и дышать, но, с другой стороны боялась этого. Понимала, что будет раздирающе больно. Я ведь не в своем теле и подойти к ним не смогу.
А так я завтра абсолютно точно увижу Лукаса. Из моих братьев он самый мрачный. Молчаливый. Но сейчас я вспоминала о том, как он бережно гладил меня по волосам. Как учил защищать себя. Как отдавал свою кофту, когда мы были на улице и мне становилось холодно.
Утопая в мыслях, я вообще начала думать про детдом. Затем, почему-то подтащила новый холст и начала рисовать Дана. Зачем? Почему? Ответа на этот вопрос я не знала, но рука уже не останавливалась.
Я же уже столько лет его не рисовала, а сейчас на холст выплескивала один из наших самых раздирающих моментов. Я тогда ночью потащила Дана на крышу. Все говорили о том, что будет падать метеорит и я хотела посмотреть на него. Альфа не был рад тому, что я посреди ночи вытащила его из постели и не отставала, пока он не пошел со мной. Но все же та ночь была своеобразна прекрасна. На крыше было хорошо и спокойно. Свежо. Тихо. Некоторое время мы сидели молча. Я смотрела на звезды. Дан лежал на спине рядом со мной, закинув руки под голову, кажется засыпал. Потом я начала рассказывать альфе про все на свете. У меня часто рот не закрывался. После этого вновь возникла тишина, которая между нами никогда не давила. Скорее даже она считалась нормальной. Но я все же разорвала ее. Затронула одну тяжелую тему и той ночью Дан сказал мне то, что больше никогда не повторял. Тайну, касающуюся его семьи, из-за которой все, что теперь писалось про него в новостях, лично для меня было неоднозначным. Приводящим к мысли, что семья Бронте кое-что скрывала.
Сейчас на картине я изображала Дана. В мельчайших подробностях помнила тот момент. В какую кофту он был одет. Как сидел. Как рукой опирался о крышу позади себя. Черты его лица, глаза, черные волосы растрепанные ветром. То, что у него костяшки были стесаны, так как он перед этим подрался со старшеклассниками. Вернее, избил их. Я хотела обработать ему ладонь, но альфа позволил мне нацепить на него лишь один лейкопластырь. И то лишь по той причине, что я его достала.
Фоном я нарисовала виднеющиеся позади деревья и здания детдома. Атмосферу, которая могла быть только там. Бедности, но счастья. Беззаботного умиротворения. Еще я нарисовала свою руку, которой потянулась к Дану, пальцами зарываясь в его жесткие волосы. С тремя родинками около запястья и браслетами, которые тогда носила. Один из них я позже бросила Дану в лицо, когда у нас начался период конфликтов.
Закончив картину, я шумно выдохнула и посмотрела на нее. К сожалению, Дан и правда прекрасен. Но что мне делать с этой картиной? Выбросить? Сжечь?
Потирая лицо ладонью, я поднялась на ноги и пошла упаковывать картину, которую рисовала для конкурса «Гера». Ее требовалось сегодня отправить. То, что краска смажется, я не боялась, ведь пользовалась той, которая мгновенно засыхала и, бережно упаковав картину, я в темноте позднего вечера отнесла ее на почту.
Возвращаться домой не спешила. Прогулялась немного, покидала снежки в пустоту и, входя в особняк, думала о том, что уже сейчас лягу спать, ведь перед завтрашним днем мне следует набраться сил.
Но, когда я вошла в спальню, почувствовала, что у меня сознание трещит.
Посередине комнаты стояла та картина, которую я должна была отправить на конкурс «Геры».
И, если она тут…
– Что, черт раздери, я отправила на конкурс? – судорожно сорвалось с моих губ, после чего я быстро, взвинчено начала осматривать картины, пытаясь понять, какой не хватает.
И, когда я поняла, что не хватает именно картины с Даном, мне захотелось схватиться за голову, вырвать все волосы и закричать до чертового срыва голоса. Боже, какая же я идиотка.
Быстро упаковав правильную картину, я словно сумасшедшая побежала на почту. Услышав, что предыдущую картину уже отправили, мысленно выругалась так, что сознание затрещало, но так же отправив и принесенную работу, я тут же начала писать организаторам на почту. Объясняя то, что произошла ошибка и прося принять именно правильную картину.
Таких сообщений я написала множество. Делала это судорожно, а выходя из почты, чувствовала себя так, словно меня катком переехало. И я раз за разом ругала себя. Такой ответственный момент, а я настолько критично ошиблась.
Ногами разбрасывая снег и сильно жмурясь, я сделала несколько глубоких вдохов. Ничего. Я ведь сразу все исправила. В заявке уточнила про ошибку. Просто в дальнейшем мне следует быть внимательнее. И больше никогда и ни за что не совершать ошибок.
От автора: Дорогие, обожаемые девчонки, огромнейшее спасибо за ваши отзывы, теплые слова, подарки и поддержку. Вы неверотяные)) Я безгнранично вас обожаю))
Глава 19 Мгновение
На автобусе проехавшись до нужной остановки, я еще пару кварталов прошла пешком. Кое-где потопталась на только что выпавшем снеге, делая там рисунки, затем купила себе кофе и булочку. Сидя на скамейке послушала музыку на наушниках и позавтракала. После чего, с полной боевой готовностью пошла в университет.
Я понимала, что рядом с ним будут журналисты, но не ожидала, что их там соберется настолько много. И, стоило им меня узнать, как я тут же была окружена. Со всех сторон посыпались сотни вопросов. Громких. Соединяющихся в гул.
Улыбаясь, я ответила на некоторые из них. В частности о том, что я рада получить возможность учиться и то, что, проходя тест ни на что не рассчитывала, но безгранично благодарна комиссии за то, что они в итоге приняли такое решение.
Для меня было чем-то странным разговаривать с журналистами. Даже непонятным и уж точно непривычным, но я очень старалась быть доброжелательной. Заходя на территорию университета, куда посторонних не пускали, я вновь улыбнулась журналистам и, прощаясь, помахала им рукой.
В этот момент, краем глаза заметила Тернера и Шэрон. Альфа был похож на неподвижную скалу из стали, а омега, обнимая его за руку, откровенно прижималась к Тернеру. Они стояли слишком далеко, но их взгляды я более чем отчетливо почувствовала. Проигнорировала это и пошла в сторону главного здания.
Поскольку из-за перевода на усложненный факультет, меня освободили от большинства занятий для омег, оставляя обязательными лишь контрольные и экзамены, сегодня мне не требовалось в отделение для омег. Я сразу же пошла осматриваться в главном корпусе.
Сказать, что я привлекала внимание, значит, ничего не сказать. Но какого-либо негатива в свою сторону я не ощущала. Скорее, что-то сравнимое с интересом. Тут и правда все было совершенно иначе, нежели в отделении для омег.
Когда я пошла в библиотеку, там разговорилась с несколькими девчонками. Они были людьми и учились тут на средних курсах. Началось все с того, что они помогли мне найти нужные книги. Я и сама могла это сделать, но за помощь была благодарна. И, пока мы ходили между шкафами, разговорились про экзамены. В частности, они спрашивали о том, насколько сложные темы идут для альф.
Позже я побежала в кабинет Совета. На усложненных курсах часто были групповые проекты проводимые помимо основных лекций и я, взяв буклет, сразу же записалась на один из проектов, узнав, что первое собрание будет завтра в ближайшей кофейне. Суть подобной работы в том, что студенты общались за пределами университета. Создавали фракции. Я не собиралась вступать ни в какую из них, но все же было интересно все изучить.
Прежде чем я покинула кабинет, ко мне подошло еще несколько студентов, предлагая вступить в их проекты. Я показала им буклет. Сказала, что ознакомлюсь со списком и обязательно во что-то еще вступлю.
– Тебе стоит быть осторожнее. Они скоро на тебя охоту откроют, – это произнес невысокий, худощавый парень в очках с толстыми стеклами. Он как раз проходил по коридору, держа в руках огромную стопку книг. Заметив то, что я вопросительно приподняла бровь, он добавил: – Работа, которая делается на таких проектах является собственностью студентов и они позже пытаются продать ее каким-нибудь фирмам. Это позже и с трудоустройством помогает. Про тебя сейчас во всех новостях говорят и, даже если ты просто придешь на какой-нибудь проект, он привлечет внимание. Появится больше шансов продать то, что будет сделано. Может, даже цену повысить.
Я уже прекрасно понимала о том, как работают эти проекты, но в голове вспыхнула безумная мысль – а что если создать свой проект и пригласить туда пусть и небольшое количество людей, но тех, с кем можно сделать что-то глобальное?
Мне вообще всегда нравилась идея не размениваться по мелочам, а бросать все свои силы на что-то масштабное. Пусть это и займет куда больше сил и времени, но пока что я отбросила эту мысль. Планы это хорошо, но мне следовало решать проблемы по мере их поступления и сейчас главным являлось сосредоточиться на учебе и занять тут свое место.
На ходу расстегивая рюкзак и кладя туда буклет, я направилась в аудиторию, где у меня должна была проходить первая лекция, как на моем запястье внезапно сжалась огромная, грубая ладонь, после чего она дернула меня в сторону и уже в следующий момент я оказалась в пустой аудитории.
Быстро поднимая голову, я перед собой увидела Тернера.
– И что все это значит? – взгляд серых глаз альфы не просто прожигал. Он физически касался кожи. Особенно, когда он медленно скользнул по моему лицу, останавливаясь на глазах.
– Не смей меня трогать, – я резко вырвала руку и отошла в сторону, потирая запястье так, словно на нем была грязь. Для меня прикосновение Тернера именно так и ощущалось.
Альфа посмотрел на то, как я терла свою руку и что-то в его взгляде еще сильнее потяжелело.
– Прекращай делать вид, что тебе неприятны мои прикосновения. Будто я в это поверю.
Меня словно ударило от этих слов.
– А в это ты поверишь? – спросила, сквозь плотно стиснутые зубы. Поднимая руку и показывая ему средний палец. – Нахрен сходи, ублюдок.
Это было детдомовским, но я ни о чем не сожалела.
Тернер немного опустил веки и в оскале приподнял один уголок губ.
– Отлично играешь, Колинз. Это ты так тактику решила сменить? – Тернер положил ладони в карманы штанов. Казался верзилой, собой занимающим все пространство. – Только, если я захочу тебя поцеловать, ты тут же прибежишь ко мне.
Он сделал шаг ко мне, этим разрывая расстояние.
– Скажи, с каких пор оказалось, что ты на что-то способна? Можешь радоваться. Я даже немного впечатлен. И, давай, скажи, что же ты хочешь попросить за это? – слова Тернера полоснули по сознанию. Словно я получала разрешение попытаться начать умолять его, о чем-то. Какие-нибудь блага. Как зверушка, которая выполнила трюк и теперь может посметь у своего хозяина выпросить какое-нибудь вознаграждение.
– Мне от тебя ничего не нужно, – застегнув рюкзак, я закинула лямку на плечо. – И ты не прав. Это не какая-то там тактика. Мне просто глубоко плевать на тебя и, будь добр, ко мне больше никогда не подходи. А насчет того, что было в пятницу – я твою омегу не трогала. Ты поверил ей. Отлично. Будьте счастливы. Серьезно, желаю вам счастья. Но прошу, что бы вы никаким образом не соприкасались с моей жизнью. Мешаться будете.
Я больше не смотрела на Тернера, но когда проходила мимо него, уловила то, что он, кажется, собирался опять взять меня за запястье. Я тут же отдернула руку и, в этот момент в аудиторию вошла преподавательница. Увидев Тернера она тут же направилась к нему, о чем-то спрашивая. То, что касалось его группы. И, возможно это было срочным, так как она попросила его немедленно с ней пойти к ректору.
На этом моменте наш разговор был закончен, но, прежде чем я вышла в коридор, Тернер сказал:
– Все равно ты скоро прибежишь ко мне.
Я не обернулась и, тем более, останавливаться не стала. Просто вышла. В этом он ошибался. Никогда и ни за что я больше не окажусь рядом с ним.
Поднявшись на третий этаж, я вошла в нужную аудиторию. Скоро должна была начаться лекция и уже все были на месте. В первую очередь я отметила то, что группа не большая. Всего двенадцать студентов. Абсолютно все альфы. Даже ни одного человека. Это слегка полоснуло по сознанию. Мне казалось, что меня переведут туда, где есть люди.
Но, с первого мгновения, как я вошла сюда. Не ощутила тяжести в атмосфере. Наоборот, все были расслабленными. Шумными. Пара парней перебрасывалась бейсбольным мячом. Кто-то разговаривал. Кто-то просто вальяжно сидел за своим столом.
И, естественно, меня тут же заметили. Кто-то из парней громко сказал: «Ну, привет, омега. Добро пожаловать к нам». Но в этом не было ничего плохого. Обычное приветствие. Даже вполне себе дружеское.
Учитывая то, что омег воспринимали лишь, как игрушек для альф, я опасалась того, как ко мне отнесутся одногруппники. Как оказалось, зря. Для них я была чем-то сродни диковинки, но первая встреча прошла вполне себе нормально. Единственное, проходя по аудитории, я почувствовала себя гномом в стране великанов. Еще тут воздух будто бы был пропитан тестостероном. Чем-то животным.
Но, делая еще несколько шагов, замерла. За последней партой сидел мой брат – Лукас. Одетый в серую толстовку. Держащий ладони в карманах штанов и смотрящий в окно.
Постоянно общаясь с братьями в нашем чате, я иногда видела их снимки. Они вообще не из тех, кто любит фотографироваться, но я все же просила их это делать. Чтобы хоть иногда их видеть. Но все-таки, с тем, чтобы увидеть вживую ничто не сравнится.
За последние два года он стал еще выше. Мощнее. Это ведь тот период у альф, когда они физически максимально развиваются и даже жутковато стало от того, как Лукас изменился. По фотографиям это было не настолько явно. Волосы все так же очень коротко стрижены и на правой стороне лица шрам.
Но почему-то он выглядел куда мрачнее, нежели обычно. Что-то едко жженное и даже раздирающее, ощущалось на расстоянии.
Затаив дыхание, я понимала, что мне следует сесть где-нибудь в другой стороне аудитории, но, чувствуя, как сердце разбивалось в осколки, пошла к нему.
Место рядом с Лукасом было свободно и я спросила:
– Могу ли я сесть тут?
Он медленно перевел на меня безразличный взгляд. Посмотрел на меня без особого интереса, но коротко кивнул и отвернулся обратно в сторону окна.
Я же, делая глубокий вдох, села рядом с ним. Я не набросилась на Лукаса с объятиями и для меня это уже было огромной победой. Кое-как, но мне удалось сдержать себя, хоть и сердце билось гулко, рвано. И я лишь совсем немного посижу рядом с ним. Затем пересяду. Но буду очень ценить эти мгновения.
