Текст книги "Почти прекрасное чудовище (СИ)"

Автор книги: Екатерина Юдина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 33 страниц)

Глава 10 Номер

Первая лекция закончилась, но преподаватель, коей являлась пожилая омега, еще долго не отпускала нас. Она напоминала о том, что у нас скоро начнутся практические экзамены. В том числе и бал, на котором мы будем обязаны показать то, как выучили этикет.

И все бы ничего, но, как оказалось, для этого требовался альфа, который будет сопровождать омегу на балу, ведь в этом семестре преподаватель как раз рассказывала то, как следует вести себя с сопровождающим тебя альфой. И это тоже подлежало оцениванию.

А, поскольку у большинства учащихся тут омег уже имелись женихи, а у кого-то вообще не было с кем туда пойти, во избежание любых недоразумений, университет уже давно взял за традицию то, что омег на этих балах будут сопровождать альфы-пятикурсники. И их выбор будет исключительно рандомным. Просто небольшое дружеское взаимодействие для того чтобы омеги могли сдать экзамены.

– Всем альфам, учащимся на пятом курсе уже были автоматически розданы номера, – преподаватель прошла по аудитории. Она так делала всю лекцию. Ходила с начала помещения, до его конца и обратно. – И с этого дня вы на первом этаже главного здания, в комнате ожидания можете взять себе номер, для того, чтобы узнать, кто будет вашим сопровождающим. Вы можете сделать это в течение трех дней, но советую не тянуть и уже сегодня сходить туда. Все-таки, вам еще следует познакомиться с альфой, который достанется вам в пару и уже начать готовиться к балу.

По аудитории тут же прошелся гомон шепота и, стоило преподавательнице отпустить нас на перемену, как практически все омеги быстро направились к выходу.

Я же, пытаясь достать из рюкзака свой блокнот и карандаши, услышала кое-какие обрывки их фраз. Оказалось, что многие омеги смотрят на этот бал не просто, как на экзамен. У половины из здешних девушек еще не имелось женихов, а это шанс повзаимодействовать с альфами из влиятельных семейств. Ведь тут не училось бедных и глупых. Каждый альфа, учащийся на пятом курсе, был крайне перспективным. Поэтому, на кого бы не пал этот рандомный выбор, это уже будет хорошо. Как минимум, он в дальнейшем даст выгодные связи.

Достав свой блокнот и карандаши, я схватила шапку и куртку. Хотела побежать во двор и еще поделать наброски главного здания, так как уже сегодня намеревалась сесть за эту картину, но, проходя мимо главного входа, решила все-таки, тоже зайти и взять номер. Иначе, из-за изобилия дел, еще забуду об этом.

Мне понадобилось несколько минут для того, чтобы найти комнату ожидания и, как оказалось, там уже собралась очередь примерно из восьми омег.

Я встала в нее и постоянно проверяла на телефоне время. Перемена закончится через пятнадцать минут. Я такими темпами вообще порисовать не успею.

Я уже собиралась уйти, чтобы прийти сюда на следующей перемене, но, к счастью, очередь двигалась достаточно быстро. Но омеги были прямо очень шумными. На этом балу будут только первые курсы отделения для омег. То есть, всего лишь тридцать девушек. А альф пятикурсников куда больше. Их разрешения на участие не спрашивают. Это традиция университета, но факт в том, что поскольку их больше, выберут далеко не всех. И вот омеги шептались о том, что надеются, что им попадется кто-нибудь особенно классный.

Наконец-то подошла моя очередь и я ступила к столу, на котором стоял экран. Следовало прикоснуться к нему ладонью, подтвердить личность и получить номер.

Но, когда я уже подняла руку, в комнате что-то изменилось. Стало более шумно и я, обернувшись, увидела то, что сюда пришла Шэрон. Причем, она была не одна, а вместе с Тернером. Альфа придерживал ее за талию и выглядел особенно мрачным. Даже его энергетика давила на воздух. А мне захотелось саркастично усмехнуться. По Тернеру ведь было видно, что ему претила сама мысль того, что рядом с Шэрон из-за какого-то там бала будет находиться другой альфа. Мне уже даже было жаль того, кто выпадет ей.

Шэрон заметила меня и, остановилась. Сжалась, обнимая Тернера за руку.

– Давай, пока что постоим тут, – предложила она тихим, мелодичным голосом, прижимаясь к альфе.

Эту фразу услышали все, кто был в комнате. И означала она то, что Шэрон пока что не хотела становиться в очередь, ведь это означало подойти ко мне и встать прямо за моей спиной. Все отнеслись к этому с пониманием. И Тернер сам ближе прижал к себе Шэрон, словно сам не хотел, чтобы его обожаемая омега приближалась к никчемной мне.

Отвернувшись от них, я приложила ладонь к экрану. Плевать на них. Мне нужно скорее бежать во двор и рисовать.

Экран вспыхнул. Там заморгали цифры и мне рандомно был выдан номер.

Электронный голос через динамики произнес:

«Мериан Колинз. Ваш номер сорок три. Вашей парой на экзаменационный бал является Джеймс Тернер»

В комнате тут же вспыхнул гул шепота. Все переводили взгляды с меня на Тернер и Шэрон. Говоря о том, что как это могло настолько не повезти. Сочувствовали им.

У самой Шэрон исказились идеальные черты лица, она настолько сильно обняла руку Тернера, словно впилась в нее. Сам Тернер стал еще более мрачным и смотрел на меня, словно на мусор, который не должен существовать.

Я шумно выдохнула и выдернула небольшой листок с номерком, который вылез из специального автомата рядом с экраном.

После этого подошла к Шэрон, положила этот листок на журнальный столик, рядом с которым они стояли вместе с Тернером и безразлично произнесла:

– Забирай его себе.

Если до этого момента тут все гудело от шепота, то уже теперь стало настолько тихо, словно на комнату обрушилась тишина. Что-то отобразилось в жестких глазах Тернера. Кажется, он приподнял бровь. И Шэрон изменилась в лице. Она тут же бросила быстрый взгляд на этот листок с номером.

Я же вытерла ладони так, словно до этого пальцами держала мусор, после чего развернулась и пошла к столу. Там обратилась к женщине, которая сидела рядом и следила за процессом.

– Я отдала свой номер. Могу ли я взять другой?

– Вы уверены, что хотите его отдать? – в голосе женщины скользнуло удивление и непонимание.

– Более чем. Он мне не нужен.

Как я поняла, такого раньше не бывало. Ни разу омега не отдавала свой номер, поэтому женщине понадобилось время для того, чтобы точно узнать возможно ли это.

Я пока что умостилась на один из диванчиков и решила хотя бы тут порисовать, чтобы не тратить время впустую. Но людей в этой комнате стало еще больше.

– Почему Коллинз отдала номер?.. Она ведь постоянно словно ненормальная таскалась за Тернером…

– Да вообще не понимаю…

Шепот из подобных голосов гудел в помещении. Но, пытаясь сконцентрироваться, я одной рукой подперев голову, второй рисовала. Надеялась, что номер удастся передать и весь этот цирк больше не будет меня касаться.

Но я ощущала прожигающий взгляд Тернера и то, что Шэрон взяла номирок и сжимала листок пальцами, словно не собирала его отдавать.

Женщина вернулась и сказала, что я могу передать свой номер. После этого она спросила у Шэрон готова ли она его принять.

– Да, конечно, – тут же ответила омега, после чего рядом с именем Тернера высветилось ее имя.

Меня же опять пригласили к экрану, чтобы я взяла себе новый номер. Процедура повторилась и, когда я прикоснулась к нему ладонью, электронный голос произнес:

«Мериан Колинз. Ваш номер пятьдесят семь. Вашей парой на экзаменационный бал является Дан Бронте»

Я понятия не имела, кто этот альфа, но, сначала на лицах присутствующих омег вспыхнул шок, а затем они, как обезумевшие, ринулись ко мне. Обступая и чуть ли не умоляя поменяться с ними номерками, точно так же, как я отдала предыдущий номер Шэрон.

И краем глаза я заметила то, что Шэрон потянула Тернера к выходу, но, в момент звучания этого имени он обернулся и в его глазах вспыхнуло что-то жуткое. Возможно, мне лишь показалось, так как уже вскоре они с Шэрон вышли из этой комнаты.

– Так, хватит! – женщина, следящая за раздачей номерков, отогнала от меня омег и сказала, что больше никто не будет меняться и передавать номера. То, что я отдала первый свой номер, исключение из правил, которого вообще не должно было быть.

Омеги, под натиском этой женщины отошли от меня и, забрав номерок быстро пошла к коридору, затем сорвалась с места и побежала к выходу. Уже скоро закончится перемена, а я толком не порисовала.

Словно ураган пробежав мимо Тернера и Шэрон, я выскочила на улицу, но даже до скамейки дойти не успела. Прозвучал звонок и мне пришлось плестись к отделению для омег.

Когда я уже вошла в здание, заметила нескольких омег, стоящих около питьевого фонтанчика.

– У Колинз сегодня явно самый счастливый день в жизни. Это же немыслимо. Ей Дан достался, – сказала одна из девушек, наклоняясь к фонтанчику и ладонью зачерпывая воду. – Только непонятно почему она отказалась от Тернера. Вообще на нее не похоже. Может, конечно, скоро пожалеет об этом. Колинз же его, как ненормальная обожает.

– О чем ты говоришь? Какой еще счастливый день? – рядом стоящая омега фыркнула. – Дан ей шею свернет, когда узнает, что он ей в пару достался.

– Почему?

– Да потому, что Дан и Тернер с первого курса враждуют так, что готовы друг другу глотки перегрызть. Как ты вообще могла об этом не знать? И, даже несмотря на то, что Колинз не нужна Тернеру, это не меняет того факта, что она его невеста. Как ты думаешь, будет ли Дан рад тому, что он достался такой омеге? Да ее теперь будет ждать что-то похуже ада. А Дан ведь вообще-то конкретно жуткий альфа.

– Может, тогда все же попытаться обменяться с ней номерами? Сказали, что это невозможно, но, если дать ей понять ситуацию…

– Ни в коем случае! Ты же знаешь, что Дан какое-то время не появлялся на учебе? Говорят, что он ездил в другой город на похороны. Умер какой-то очень важный для него человек. Он теперь вообще на транквилизаторах. Но говорят, что и они плохо помогают. К нему вовсе сейчас лучше не приближаться. Никому.

Я пошла дальше по коридору, больше не слушая этот разговор. Но все же достала лист с номером из кармана и посмотрела на него. Меня не задело то, что я только что услышала. Плевать. Как-нибудь со всем справлюсь. Тем более, лучше быть в паре с кем угодно, но не с Тернером.

Глава 11 Прекрасен

Переминаясь с ноги на ногу, я пыталась поудобнее держать блокнот и, войдя в поток, рисовала здание. Видя лишь его и забывая о том, что вообще существует какой-то там мир помимо него. Видя в голове ту картинку, от которой бежали мурашки по коже и пытаясь перенести ее на бумагу.

Оставляя последние штрихи карандашом, я выдохнула и сладко потянулась. Получая то удовольствие, которое было невозможно описать ни одними словами.

И я уже хотела отойти назад и умоститься на скамейку, как дернулась и до боли в пальцах сжала блокнот, только сейчас понимая, что справа, буквально в полуметре от меня, стоял Тернер. Я не испугалась его, но сыграл факт неожиданности. Тем более, от этого мрачного верзилы мурашки бежали по коже. И сразу мне даже показалось, что рядом со мной какое-то чудовище стоит.

– Черт… – я судорожно выдохнула, пытаясь выровнять дыхание. – Нельзя так подкрадываться к людям.

У Джеймса черты лица жесткие. Будто бы лишенные эмоций, но в этот момент он еле заметно наклонил голову набок, убирая от губ тлеющую сигарету.

– И почему ты считаешь, что я подкрадывался? – он посмотрел мне в глаза. – Я тут стою уже минут двадцать.

– Да? – я только сейчас заметила то, что в до этого пустой уличной пепельнице уже имелось несколько окурков. – Я тебя не заметила.

Кажется, Тернер еле заметно приподнял бровь, но я не была уверена, так как развернулась и пошла к скамейке, расстегивая рюкзак, чтобы положить туда карандаши и блокнот. Лекции уже закончились и я могла идти домой.

И мне не понравилось то, что Тернер был рядом. Он смотрел на то, как я рисую? От этого по коже пробежал холодок. У меня ведь имелась одна проблема, когда я рисовала, могла впасть чуть ли не в состояние транса. И для меня такие моменты были слишком личными и даже интимными. Те, которые я могла позволить лишь наедине с собой или рядом с близкими друзьями. Но тут я сама виновата. Мне не стоит рисовать на людях и, тем более, в университете.

– С каких пор ты рисуешь? – потушив сигарету о стальную пепельницу, Тернер неотрывно смотрел на мой блокнот, который я как раз закрыла, после чего запихнула его в рюкзак.

– С давних, – я взяла лямку рюкзака и закинула его на плечо.

– Почему я об этом не знал?

– А что ты обо мне вообще знаешь? – с безразличием спросила, после чего развернулась, собираясь пойти по тропинке к выходу.

Но Тернер сжал свою огромную ладонь на моем запястье. Она у него была жесткой, грубой и горячей. Словно соприкосновение было совершенно не с человеком.

– Стой. Мы еще не договорили, – он потянул меня на себя, словно я была вещью и он имел на это полное право.

А меня от этого настолько мощно передернуло, что даже в груди обдало жжением.

– Не смей меня трогать, – я тут же отдернула руку, на несколько шагов отходя от Тернера. Умом я понимала, что смогла это сделать лишь потому, что Джеймс не ожидал того, что я выдерну руку. Поэтому уже теперь я создала между нами максимальное расстояние, быстро отходя на край тропинки.

Тернер посмотрел на мою руку, которую он только что держал в своей и, которую я сейчас убрала себе за спину. Его взгляд сильно помрачнел.

– Не трогать тебя? Разве ты раньше сама меня об этом не умоляла? – он поднял взгляд к моему лицу.

– То, что было раньше уже не имеет значения.

Что-то промелькнуло в его глазах. То, что я понять не могла, но оно жуткой тяжестью повисло в воздухе.

– Ты моя омега по договору. Моя будущая жена и я могу делать все, что захочу, – Тернер произнес это смотря мне в глаза. И даже сейчас обращаясь словно к вещи. С Шэрон он разговаривал совершенно иначе.

Мне было глубоко плевать то, как и к кому он относился, но в груди разрывало от непринятия. И даже ненависти к тому, что меня опять хватали. Приказывали. И это доводило до кислоты пролитой на кожу.

– Сходите-ка нахрен, мистер Тернер, – я подняла хрупкую изящную ладонь Мериан и показала средний палец. Это во мне детдомовское сказалось. Но, быстро опустив руку, я добавила: – У тебя есть омега, которую ты можешь лапать сколько душе угодно, а меня не трогай. Ты же сам не хотел, чтобы я к тебе приближалась.

Больше не смотря на Тернера я резко развернулась и быстро пошла прочь. Лишь раз обернулась. Уже теперь взгляд Тернера понимала еще меньше. Лишь чувствовала то, что от него по коже пробежали мурашки и, кажется, то, что он собирался пойти за мной, но, к счастью, уже в следующее мгновение на Джеймса налетела Шэрон. Меня она не заметила. Поднялась на носочки и, обнимая альфу, поцеловала его в щеку.

Я же быстро свернула и направилась к воротам, как услышала:

– Дан Бронте приехал. Побежали. Давай, быстрее, – взбудоражено произнесла какая-то омега, хватая свою подругу за руку. – Иначе туда другие омеги набегут.

Успев услышать еще пару фраз из их разговора, я узнала, что машина Бронте только что заехала на парковку университета и эти девушки хотели посмотреть на него. Может, попытаться заговорить.

Дан Бронте это ведь тот альфа, который выпал мне, как пара для экзаменационного бала?

Некоторое время я сомневалась, но, шумно выдохнув, решила все же сходить на парковку и хотя бы понять, как выглядит этот Бронте, чтобы потом не бегать по всему университету и не искать его.

Когда я пришла на парковку. Там уже было несколько омег. И это несмотря на то, что занятие закончилось около часа назад. Но, проследив за их взглядом, я заметила машину, понимая, что именно она принадлежит Бронте.

И, в следующее мгновение, альфа вышел на улицу.

А я, смотря на него, застыла, забывая, как нужно дышать. Чувствуя, как по коже скользнул едкий холодок.

Дан Бронте? Я знала его, но тогда его звали Дан Касел.

И он сильно изменился. Практически до неузнаваемости. Стал намного выше. Верзила под два метра. Мощный. Огромный. Его черные, жесткие волосы намного короче, чем в прошлом. Глаза серые, но взгляд совершенно другой. Одет в брюки и в рубашку. И его энергетика стала таковой, что даже находясь на расстоянии, я почувствовала то, что незримо, но мощно подавляло. Касалось кожи чем-то страшным и кроваво жестоким.

Он будто бы стал совершенно другим человеком, но… его черты лица я никогда не забуду.

Делая глубокий вдох, я сильно зажмурилась. Наверное, точно так же я никогда не забуду то, что было восемь лет назад.

Тогда в нашем детдоме впервые прошли слухи о том, что к нам переводят новенького. И вместе с этим рассказывали кое-что жуткое. То, что этот перевод происходит не просто так, а по той причине, что этот альфа в своем прошлом детдоме избил нескольких парней из старшей группы. Так, что один в итоге не выжил и умер в больнице.

Мы еще были детьми, но все же кое-что понимали о жизни. Например, если ты кого-то убиваешь, попадаешь в колонию. А этого альфу просто переводили в другой детдом. В каких-то моментах мы даже сходились к тому, что все это ложь, но все же у нас в детдоме везде были уши и мы слушали то, что говорили воспитатели. А они между собой много шептались про этого новенького. О том, что все это правда. И избиение и смерть. А еще воспитатели очень сильно боялись появления этого новенького. Не понимали, как быть. Утверждали, что он неконтролируемый и опасный. И то, что ему место исключительно в колонии.

Все это нагнетание передавалось и на нас, поэтому появления новенького ждали с настороженностью и напряжением. Когда же он впервые зашел в здание нашего детдома, мы все сбежались, чтобы украдкой посмотреть на него.

Этим новеньким и был Дан Касел. И с первого же мгновения он производил такое впечатление, что от него и правда хотелось спрятаться. Ни в коем случае не подходить близко. И вообще держать максимальное расстояние.

Он уже тогда был высоким. Одетым в растянутую кофту с длинными рукавами, несмотря на то, что было лето и стояла невыносимая жара. И у него специфическая внешность. Это было трудно описать, но он словно бы только вышел из гроба.

Но я никогда, даже если очень сильно захочу, не смогу забыть момента, когда в открытое окно комнаты, где находился Дан, ворвался порыв ветра и полностью убрал пряди с его лица.

И я смотря на него… Меня словно током ударило. Перемкнуло. Я даже не понимала, что это могло значить, но в тот момент меня обожгло чем-то сродни одержимости и в голове вспыхнула ненормальная мысль:

«Я должна его нарисовать»

Умом я понимала, что к Дану лучше не приближаться, но все следующие дни крутилась рядом с ним. Не подходя слишком близко. Просто наблюдая. Видя, что старшие ребята попытались подойти к нему. Поговорить и объяснить правила нашего детдома, но как оказалось это бесполезно. Дан на контакт не шел, а потом мы еще подслушали кое-какие разговоры воспитателей и вспыхнули еще более жуткие слухи про него.

После этого к нему больше никто не подходил и я тоже старалась этого не делать, но в груди зудело. Ненормально. Жестко. Так, что я вообще ни о чем не могла больше думать, кроме как о том, чтобы нарисовать его. И, как на зло лицо Дана больше никогда не открывалось полностью. Иногда он вовсе ходил с капюшоном на голове.

И в итоге это пересилило меня. Я догнала его в пустом коридоре и, преградив путь, сказала, что хочу его нарисовать.

Это было наше первое взаимодействие. Дан в тот момент был с капюшоном на голове и я не видела его глаза, но взгляд чувствовала. Он лезвием ножа касался кожи. И он так долго смотрел на меня. Молчал. Затем положил ладонь мне на плечо и без каких либо усилий, лениво оттолкнул к стене, после чего все так же молча пошел дальше.

А я побежала за ним. Объясняя, что очень хочу его нарисовать, что это много времени не займет. И когда я его достала особенно сильно, Дан просто толкнул меня в первую попавшуюся комнату и закрыл дверь на ключ. Я там просидела три часа.

Остановило ли меня это? Нет. Я с еще большей настойчивостью бегала за ним.

Так прошло много времени. Дошло даже до того, что он трижды ночью просыпался от того, что я тихонько сидя на краю его кровати и, подсвечивая ему лицо фонариком с телефона, рисовала альфу.

Когда это произошло в первый раз, он проснулся из-за света. Несколько раз сонно моргнул, а потом увидев меня, широко раскрыл глаза. Я даже и не думала, что он способен на ту степень охреневания, которую я тогда увидела на лице Дана.

Но, прежде чем я успела хоть что-то объяснить, он схватил меня за шкирку и выкинул из своей комнаты так, что я кувырком летела чуть ли не через весь коридор.

Второй раз был примерно таким же.

На третий раз он выглядел так, словно сейчас мне шею свернет. Но тогда Дан впервые заговорил со мной. Задал один вопрос. Мрачным, жутким голосом спросил, почему я так сильно хочу его нарисовать.

«Разве это не очевидно? Потому, что ты прекрасен» – я засияла улыбкой. В тот момент я была рада тому, что Дан впервые заговорил со мной. Считала, что это хороший знак.

Но в итоге, после этих моих слов, он особенно жестоко вышвырнул меня из своей спальни. Так, что на этот раз я долетела до лестницы. Но ничего. Я встала, отряхнулась и, слегка прихрамывая, пошла к себе, понимая, что скоро опять приду к нему.

Вот только, четвертого моего ночного визита так и не случилось. У нас в детдоме спальни не закрывались на ключ, чем я пользовалась, но эта скотина додумался чем-то тяжелым подпереть дверь.

Тогда Дан еще не знал, что вообще-то моих таких визитов всего было пять. Просто в два из них он так не проснулся и я могла спокойно его рисовать. Об этом я ему призналась значительно позже, когда отношения между нами уже наладились. И он стал моим четвертым братом. Самым старшим, но именно с ним наши взаимоотношения всегда были, как американские горки. Порой они доходили до внутренней судорожной боли.