Текст книги "Вашингтон"

Автор книги: Екатерина Глаголева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 38 страниц)

Е. В. Глаголева
Вашингтон

Моему сыну Сергею

Простая правда – лучший, величайший панегирик ему.

Абигейл Адамс

Часть первая
ПЛАНТАТОР

СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ

С XII века в английском графстве Дарем существовало поместье Вессингтон. Со временем слово «Вессингтон» трансформировалось в «Вашингтон». В 1532 году Лоуренс Вашингтон, успешно торговавший шерстью, стал мэром Нортгемптона. Его услугами пользовался сэр Уильям Парр – дядя Кэтрин Парр, последней супруги Генриха VIII. От второй жены (первая умерла бездетной) Вашингтон имел четверых сыновей и семь дочерей. Для своего большого семейства бодрый старик выстроил просторный каменный дом в поселке Салгрейв, который оставался родовым гнездом Вашингтонов до 1659 года; над дверью южного входа красовались королевский герб и надпись на латыни: «Королева Елизавета». Разумеется, все Вашингтоны были роялистами! В 1602 году в этом доме родился Лоуренс-младший, правнук главы семьи. Впоследствии он окончил колледж Оксфордского университета, получил ученую степень магистра и стал приходским священником.

Английская революция 1640 года в корне изменила его жизнь. Сумев дать отпор «кавалерам», пуритане, превратившиеся из гонимых в гонителей, пошли войной на «бесстыжих и зловредных попов» – англиканских священников, слишком много, на их взгляд, перенявших у католической церкви. В 1643 году у Лоуренса Вашингтона, голословно обвиненного в усердном посещении питейных заведений, отобрали приход в Эссексе и перевели в глушь, где он и умер в полной нищете десять лет спустя. В год его смерти Оливер Кромвель объявил себя лордом-протектором и разогнал парламент. 25-летний Джон Вашингтон, сын Лоуренса, решил не дожидаться, когда за ним придут, и отправился искать счастья в североамериканские колонии.

Переезд через Атлантику занимал два с лишним месяца, и это было суровое испытание, а не морской круиз. Бушевавшие зимой северо-западные ветры срывали и уносили паруса, пятнадцатиметровые волны обрушивались на палубу и заливали каюты, но страшнее всего были вихри, бушующие вблизи мыса Гаттерас. В конце 1656 года измученный качкой, похудевший и осунувшийся Джон Вашингтон прибыл в Восточную Виргинию.

Виргиния была основана в 1584 году мореплавателем и пиратом Уолтером Рэли, назвавшим новую колонию в честь королевы-девственницы Елизаветы I. Он же завез сюда табак. После революции сюда хлынули «кавалеры» – дворяне, сохранившие верность Карлу I; население колонии быстро увеличивалось. Восточная часть Виргинии, лежавшая на низменном атлантическом побережье, Тайдуотер, была заболочена и прорезана устьями многочисленных рек, но именно здесь природные условия были наиболее благоприятными для сельского хозяйства, в частности для выращивания табака, на торговле которым намеревался разбогатеть Джон Вашингтон. Он нанялся помощником капитана на корабль, груженный табаком. Благодаря попутным течениям обратная дорога должна была занять всего 23 дня. Но до родной Англии Джон не добрался: судно село на мель еще в устье реки Потомак, в трюм хлынула вода, ценный груз намок. Вашингтон сошел на берег и понял, что надолго увяз в виргинском болоте.

Однако всё складывалось не так уж плохо. Он поселился в графстве Уэстморленд, в доме местного плантатора полковника Натаниэля Поупа, и через год женился на его дочери Анне. Полковник подарил молодоженам 700 акров (283 гектара) земли. Брак оказался удачным. В 1659 году в семье Вашингтон родился сын Лоуренс, два года спустя – Джон-младший, а еще через год – дочь Анна.

Джон Вашингтон был ненасытен в приобретении главной ценности – земли. По английским законам каждый переселенец получал в свое распоряжение 50 акров земли. Гражданская война разорила многих людей, которые были готовы плыть за океан и продавать свой труд на кабальных условиях, практически за еду и одежду, но вместе с тем юридически они не были рабами. Вашингтон выписал себе из Англии 63 работника и таким образом приобрел более пяти тысяч акров, образовавших одно большое поместье на берегу Потомака, у его притока Литл-Хантинг-Крик.

Выращивание табака – очень трудоемкое занятие, поэтому, помимо наемных рабочих, Вашингтон обзавелся еще и рабами. После реставрации монархии в Англии в 1660 году рабство было узаконено, к тому же в североамериканские колонии переселились некоторые крупные плантаторы-католики с Барбадоса и перенесли туда свои порядки.

К несчастью, Анна Поуп-Вашингтон прожила недолго. На траур и ухаживания времени не было, за малолетними детьми кто-то должен был присматривать; вдовец снова женился – по очереди на двух сестрах Джерард, Анне и Фрэнсис. Самое пикантное в этой истории, что обе они познакомились со своим будущим мужем, когда предстали перед судом (Джон Вашингтон служил мировым судьей): одна из них когда-то держала публичный дом, а вторая состояла во внебрачной связи с губернатором. Интересно, какие уроки извлек из этой ситуации его с Анной сын Лоуренс, которого отец отправил в Англию учиться на юриста.

На территории Виргинии обитали индейские племена – чероки, ирокезы, сиу, которые считали себя истинными хозяевами земли. На них распространялось действие законов, признававших их право на землю, которые соблюдал губернатор Уильям Беркли, назначенный Карлом II. Когда губернатор отказался устроить карательную экспедицию против индейцев, нападавших на плантации, в Виргинии вспыхнул бунт под руководством 29-летнего плантатора Натаниэля Бэкона, поддержанный в соседнем Мэриленде. Джон Вашингтон, к тому времени уже заседавший в колониальном совете Виргинии, стал полковником милиционных сил (ополчения), пытавшихся изгнать индейцев с этой земли. Шестерых вождей индейских племен коварно заманили под предлогом переговоров и убили, а их соплеменники стали мстить колонистам. Беркли разгневался на Вашингтона, однако «народ», напротив, поддержал его: один приход англиканской церкви даже переименовали в его честь. Индейцы же наградили его зловещим прозвищем Конотокариус, что означает «разрушитель селений» и «пожиратель городов».

В 1677 году, едва утихло восстание Бэкона, во время которого бунтари даже спалили столицу провинции – Джеймстаун, уважаемый землевладелец Джон Вашингтон умер от брюшного тифа, когда ему было всего 46 лет. По закону о единонаследии практически всё его состояние (два крупных поместья на Потомаке – Маттокс-Крик и Литл-Хантинг-Крик) унаследовал Лоуренс, однако его больше интересовала политика, чем сельское хозяйство. Он тоже был мировым судьей, членом колониального совета, а также поверенным и поднялся еще на одну ступеньку в социальной иерархии, женившись на Милдред Уорнер, одной из трех дочерей члена Королевского совета Огастина Уорнера. В год их свадьбы (1688) в Англии произошла Славная революция: штатгальтер Нидерландов Вильгельм III Оранский, женатый на дочери Якова II Марии, прогнал своего тестя с английского трона и стал править вместе с женой.

Милдред родила Лоуренсу двух сыновей, Джона и Огастина, и дочь Милдред. В год рождения дочери Лоуренс Вашингтон скончался – всего в 38 лет! Это случилось в 1698 году. Джону тогда было шесть лет, Огастину – четыре. Тогда же умер брат Лоуренса, Джон Вашингтон-младший, а их сестра Анна уже год как была в могиле.

Милдред-старшая срочно подыскала себе нового мужа – капитана купеческого корабля Джорджа Гейла, который решил перевезти всё семейство в Англию, в Уайтхевен. Когда они садились на корабль, Милдред, которой шел тридцатый год, снова была беременна. В Англии она разрешилась от бремени девочкой, но тяжелые роды убили ее; дитя ненадолго пережило мать.

В следующем, 1702 году Вильгельм Оранский отошел в мир иной (его супруга скончалась раньше, в 1694-м) и королевой стала его свояченица Анна, объединившая под своей рукой Англию, Шотландию и Ирландию.

По завещанию Милдред опекуном ее детей становился ее второй муж Гейл; однако права на опекунство предъявил двоюродный брат Лоуренса, Джон Вашингтон. Пока суд да дело, отчим пристроил мальчиков в школу Эплби в графстве Уэстморленд, в курортном местечке на востоке Англии, где давали классическое образование с упором на латынь. Но через два-три года Вашингтон выиграл суд и детей отправили обратно в Виргинию. Вскоре в Англии в очередной раз сменилась правящая династия – на трон взошел ганноверский курфюрст Георг I, которого, впрочем, крайне мало интересовала эта страна.

В 1715 году Огастин Вашингтон, ставший совершеннолетним и вступивший в права наследования (он получил тысячу акров земли и рабов), женился на сироте Джейн Батлер, унаследовавшей от отца еще 640 акров. Молодая чета поселилась в поместье мужа Бриджес-Крик. Через три года Вашингтон приобрел еще одно поместье – Поупс-Крик, живописное местечко по другую сторону Потомака, расположенное в километре от реки. В том же году у него родился сын Лоуренс (первенец, Батлер, умер в младенчестве), через два года – Огастин-младший (дома его чаще звали Остином), еще через два – дочь Джейн. Около 1726 года отец семейства построил в Поупс-Крик новый дом и выкупил у сестры Милдред доставшееся ей в наследство поместье Литл-Хантинг-Крик.

Худой, двухметрового роста, Огастин Вашингтон был наделен недюжинной силой: говорили, что он легко мог поднять и погрузить на телегу железную чушку, которую с трудом отрывали от земли два обычных человека. Он не только владел табачными плантациями (за рабами, да и за надсмотрщиками требовался глаз да глаз), но и являлся, по семейной традиции, мировым судьей, шерифом графства, а также деятельно участвовал в жизни англиканской церкви. Он также проявил крепкую деловую хватку: стал скупать земли, богатые железной рудой, в окрестностях Фредериксберга, на севере Виргинии, а в 1729 году съездил в Англию и заключил контракт с «Принсипио Компани», которая заправляла операциями с железом в Виргинии и Мэриленде. В эту поездку он взял с собой обоих сыновей и определил их в ту самую школу Эплби, где когда-то учился сам. Огастин отсутствовал всего несколько месяцев, но жена не дождалась его возвращения – его встретил совсем свежий могильный холмик.

Обремененному детьми бизнесмену срочно требовалась новая супруга. 6 марта 1731 года 37-летний Огастин женился на 23-летней сироте Мэри Джонсон Болл.

Ее отец, процветающий коммерсант Джозеф Болл, овдовев, женился в 58 лет на неграмотной простой женщине Мэри Джонсон, поставив крест на ожиданиях своих детей от первого брака. Он умер, когда его дочке Мэри было всего три года, завещав ей 400 акров земли, полтора десятка голов скота, трех рабов и пуховую перину. Ее мать снова вышла замуж, но тоже умерла, и к двенадцати годам Мэри осталась круглой сиротой. Ее приютил друг семьи Джордж Эскридж – добрый, великодушный человек. 12 лет – тот возраст, когда девушки в американских колониях уже выходили замуж; но Мэри, вероятно, отпугивала женихов своим жестким и упрямым характером, хотя была набожной и хорошей хозяйкой, потому и засиделась в девках, несмотря на острый дефицит женского пола в колониях. Привлекательной внешностью она не отличалась, по некоторым сведениям, даже курила трубку, была малограмотной, презирала высшее общество и твердо придерживалась самой же для себя установленных правил. Возможно, Огастин Вашингтон, начитавшись Шекспира, решил, что сумеет укротить строптивую девицу (которая на самом-то деле, конечно, очень хотела замуж). Весьма вероятно, что этот брак устроил Джордж Эскридж: не случайно своего первенца Мэри назвала в его честь.

В толстенной домашней Библии была сделана запись о том, что Джордж Вашингтон родился 11 февраля (по юлианскому календарю [1]1
  По григорианскому календарю, введенному в Англии и ее колониях в 1751 году, датой рождения Джорджа Вашингтона является 22 февраля; но до конца его жизни поклонники в Александрии отмечали день его рождения именно 11-го.


[Закрыть]) 1732 года около десяти часов утра, на ферме Поупс-Крик в графстве Уэстморленд. (Впоследствии этот дом сгорел.) Младенец был поразительно крупным. Окрестили его в начале апреля.

Семья Вашингтон в XVIII веке

Колыбельку Джорджа, скорее всего, качала чернокожая нянька. К моменту его рождения население Виргинии наполовину состояло из негров, подавляющее большинство которых были рабами. Огастин Вашингтон владел полусотней рабов, в доме держали черных слуг, тем более что через год после сына родилась дочь Элизабет (Бетти), а еще через полтора года – сын Сэмюэл. За детьми, которых подстерегали разные болезни, требовался хороший присмотр, и смерть тринадцатилетней Джейн, дочери Огастина от первого брака, в очередной раз это доказала. Джордж Вашингтон впервые увидел смерть своими глазами, когда ему было три года.

В том же году Огастин перевез свое семейство в Литл-Хантинг-Крик в 60 милях вверх по течению Потомака – край девственных лесов. Дом, который он построил там на вершине холма, откуда открывался дивный вид на реку, был гораздо просторнее прежнего: на первом этаже были четыре комнаты, разделенные большим общим залом, в каждом помещении – монументальный камин; наверху помещались маленькие спаленки для разраставшейся семьи. В этом прочном, надежном доме появился на свет маленький Джон Огастин.

Плантация Литл-Хантинг-Крик находилась ближе к железорудным шахтам, которые разрабатывал глава семьи. В 1736 году он снова отправился в Англию (где правил уже Георг II) и выговорил себе двенадцатую долю в «Принсипио Компани». Чтобы лучше присматривать за предприятием, Огастин перебрался еще ближе к месторождениям Аккокик-Крик: приобрел в 1738 году 260 акров земли на берегу реки Раппаханнок, напротив бурно развивающегося городка Фредериксберг с речным портом, зданием суда и каменной тюрьмой. К концу года он перевез туда семью, в том числе и новорожденного Чарлза. До доменных печей оттуда было рукой подать, а поместья Литл-Хантинг-Крик и Поупс-Крик лежали в одном дне пути. Деревенский дом стоял на уступе холма, реки из окон не было видно, зато неподалеку рос лес, снабжавший дровами, били прозрачные ключи, откуда брали воду для питья, а вокруг простирались табачные плантации, поля пшеницы и кукурузы. Единственное неудобство: дорога к паромной переправе проходила прямо через поместье, и в базарные дни или тогда, когда во Фредериксберге заседал суд, с раннего утра толпы народа шли по протоптанной тропинке мимо дома, который впоследствии окрестили Паромной фермой.

Двухэтажный дом был обит красно-коричневыми досками, крыша покрыта дранкой, с краю возвышались две кирпичные печные трубы. На первом этаже находились четыре комнаты, на втором – три. Внешне строение выглядело не очень изящно, зато внутреннее убранство говорило о том, что его владелец – человек со вкусом и, самое главное, с достатком: кровати закрывались балдахинами; по случаю приезда гостей стол накрывали на 25 персон; в доме имелись и такие важные мелочи, как щипцы для завивки париков, щетки для зубов с костяными ручками…

В том же году из Англии вернулся двадцатилетний Лоуренс – молодой статный красавец, который, наверное, показался полубогом своему единокровному брату, шестилетнему Джорджу. Отец поручил старшему сыну управлять плантациями на Потомаке (более двух тысяч акров!), и уже весной Лоуренс от своего имени стал прикупать полосы земли, прилегающие к Литл-Хантинг-Крик, расширяя свои владения.

В июне 1739-го у Огастина родилась еще одна дочь, Милдред, но скончалась в октябре следующего года.

Между тем в 1739 году между Великобританией и Испанией разгорелся конфликт, известный как «война из-за уха Дженкинса». В октябре капитан торгового судна Роберт Дженкинс явился на заседание британского парламента и продемонстрировал собственное ухо, плававшее в банке со спиртом, которое отрезал офицер испанской береговой охраны: испанцы обвиняли англичан в незаконной торговле со своими вест-индскими колониями. В парламенте сложилось мощное провоенное лобби во главе с адмиралом Эдвардом Верноном, требовавшее наказать испанцев; премьер-министру Горацио Уолполу пришлось уступить. Вернон лично возглавил эскадру и всего с шестью кораблями захватил Портобелло на панамском побережье; одну из улиц Лондона переименовали в Портобелло-роуд в честь этой блестящей победы. Вернон, под командованием которого находилась уже армада в 186 кораблей, взял курс на Картахену (в нынешней Колумбии).

Для укрепления морского десанта, которому предстояло высадиться в Картахене и на Кубе, король отдал приказ о создании американского пехотного полка из колонистов. Лоуренс Вашингтон вступил в этот полк и получил вожделенный значок капитана роты виргинцев.

Карта Виргинии. Д. Смит. 1612 г.

Штурм Картахены в марте 1741 года обернулся кровавым фиаско: испанцы под командованием «получеловека» Бласа де Лесо (у него не было одной руки, одной ноги и одного глаза) отбили натиск девяти тысяч англичан. Лоуренсу и солдатам, которыми он командовал, даже не пришлось высаживаться на берег: желтая лихорадка и прочие тропические болезни выкашивали их не хуже, чем вражеские пули. Некоторые погибали от солнечного удара. В отличие от экипажей английских судов, уже год пребывавших в Карибском бассейне и приобретших некоторый иммунитет к местным болезням, жители североамериканских колоний столкнулись с ними впервые; из всего полка уцелела только десятая часть.

В письме домой Лоуренс сообщал: «…противник убил около 600 наших… а климат еще больше. Большинство офицеров умерли… Война ужасна на деле, но еще более ужасна в воображении». Но закончил он довольно бодро: «Мы научились здесь есть простую пищу, быть начеку и не обращать внимания на шум или канонаду».

Чудом уцелев под Картахеной, Лоуренс участвовал еще и в высадке в Гуантанамо на Кубе (это было частью неосуществленного плана адмирала Вернона по захвату Сантьяго с суши и с моря). Конфликт в Карибском море стал прологом к Войне за австрийское наследство, продолжавшейся в Европе целых восемь лет, и был благополучно забыт английскими политиками – но не его непосредственными участниками.

Молодой Вашингтон столкнулся с презрительным отношением британцев к колонистам, которые томились на кораблях, набившись туда, как сельди в бочку. Например, бригадный генерал Томас Вентворт их ни в грош не ставил. В то же время Лоуренс проникся высочайшим уважением к адмиралу Вернону.

Вернувшись в Виргинию в конце 1742 года (его брат Остин приехал из Англии в июне), Лоуренс переименовал Литл-Хантинг-Крик в Маунт-Вернон (Гора Вернона) и повесил портрет адмирала на самом почетном месте в доме. Весной он занял вакантное место командующего милиционными силами в чине майора, продолжив тем самым семейную традицию, заложенную еще Джоном Вашингтоном.

Казалось, всё складывалось хорошо, но в ненастный апрельский день 1743 года Огастин Вашингтон умер сорока девяти лет от роду, простудившись, когда ехал куда-то верхом под холодным дождем и пронизывающим ветром. Над «американскими» Вашингтонами словно тяготело какое-то проклятие: они не доживали до пятидесяти!

ДЖОРДЖ

Джорджу Вашингтону одиннадцать лет. Это угловатый долговязый мальчик с белой веснушчатой кожей и рыжеватыми волосами. В детстве его заставляли носить корсет, чтобы плечи были вывернуты назад, а грудь выпячена вперед, придавая ему благородную осанку.

Смерть отца глубоко потрясла его. Конечно, Огастин Вашингтон часто находился в разъездах и проводил мало времени с семьей, но сам факт его существования был ободряющим: он всё решал, говорил, где им жить и что делать.

После кончины Вашингтона-отца Лоуренс унаследовал Маунт-Вернон и железорудную шахту, Остин получил Поупс-Крик, где Джордж появился на свет, и несколько десятков рабов, а сам Джордж – Паромную ферму (Ферри-Фарм), половину доли земельного участка выше по реке под названием Дип Ран и несколько клочков земли во Фредериксберге, а также десять рабов. Однако вступить в права наследования мальчик мог только по достижении совершеннолетия, а до того всем хозяйством заправляла его мать. Она больше не вышла замуж, поэтому с одиннадцати лет Джордж превратился в старшего мужчину в семье.

У 35-летней Мэри Болл-Вашингтон на руках оказались поместье, пятеро детей, младшему из которых всего пять лет, и несколько десятков рабов. Делами и слугами она заправляла железной рукой, ее воля была законом, жизнь – спартанской: с деньгами она расставалась очень тяжело.

«Я часто общался с Джорджем, был его товарищем по играм, по учебе, по юношеским развлечениям, – вспоминал позже его дальний родственник Лоуренс Вашингтон из Чотанка. – Его матери я боялся больше, чем моих собственных родителей; она внушала мне трепет, несмотря на свою доброту, ведь на самом деле она была очень доброй женщиной».

Между матерью и сыном не было теплых отношений – только родственный долг. Более того, между ними даже установилось неявное, скрытое противостояние. Джордж вставал еще до света, молился, выполнял работу по дому, ходил в школу, но не получал похвалы от суровой, вечно недовольной матери, хотя ему как никогда нужны были поддержка и одобрение! Он молча выслушивал упреки, которыми его осыпали, не смея возражать, загоняя внутрь себя обиду и стараясь не выказывать ее внешне. В душе его бушевала буря, но он не выпускал ее наружу – стойкий оловянный солдатик.

И всё же в чем-то мать и сын были очень похожи. Мэри была прекрасной наездницей, любила танцевать, обладала большой физической силой и вела себя независимо. Она всегда знала, чего хочет, и умела добиться желаемого. Она не признавала безвыходных ситуаций и пускала в ход смекалку. Все эти качества унаследовал Джордж. Однако если мать привыкла винить в неудачах других, сын жаловаться не любил и мог раскрыть душу только очень близким людям. Мэри была по-старомодному набожна, Джордж – глубоко религиозен. Она презирала благородное общество, он всеми силами стремился туда попасть. Она была неопрятна, он всегда тщательно следил за своим внешним видом. Мать была малограмотной, сын же пытался восполнить пробелы своего образования чтением книг.

Пока был жив отец, Джордж успел лишь выучиться читать, писать и считать в школе, которой руководил мистер Хобби, один из арендаторов Огастина Вашингтона. Начальное образование он продолжил в школе Фредериксберга под управлением преподобного Джеймса Мэри, главы прихода Святого Георгия. Пока другие мальчишки играли во дворе в хоккей на траве, Джордж зубрил таблицу умножения. Впрочем, он вовсе не был «ботаником»: однажды его застукали за шумной возней с одной из старших девочек. Но он мечтал о том, что вслед за Лоуренсом и Остином отправится в Эплби, чтобы стать таким же денди, как они. Там он выучил бы латынь и греческий, а также французский. Все образованные люди знают латынь, а разве можно появиться в высшем свете, не говоря по-французски?

Со смертью отца надежды на поездку в Англию рухнули: мать, ни в грош не ставившая светскую ученость, ни за что не дала бы ему денег. Помощи ждать было неоткуда (забегая вперед скажем, что дядя Джон умер в 1746 году, тетя Милдред – в 1747-м). Единственным близким человеком для Джорджа был его старший брат Лоуренс, но у того появилась своя семья.

В июле 1743 года, всего через три месяца после смерти отца, 25-летний Лоуренс женился на пятнадцатилетней Анне Фэрфакс, старшей дочери полковника Уильяма Фэрфакса из соседнего поместья Бельвуар, который представлял интересы своего двоюродного брата Томаса Фэрфакса, шестого лорда Фэрфакса из Камерона. В общей сложности Фэрфаксам принадлежало пять миллионов акров земель на западе Виргинии, а благодаря деловым и родственным связям у них были «свои люди» в каждом уголке этой колонии.

Анна старше Джорджа на четыре года, он слегка робеет. К тому же она принадлежит к совершенно иному миру – миру богатых, а не разночинцев, «выбившихся в люди». Впервые побывав в Бельвуаре, лежавшем в четырех милях от Маунт-Вернона вниз по течению Потомака, Джордж был ошеломлен красотой этого места. Поместье занимало две тысячи акров в излучине реки. В центре, на возвышении, стояла двухэтажная кирпичная усадьба в георгианском стиле, с круговой подъездной дорогой, огромным двором, службами, конюшнями и пышными садами. При этом сын полковника Джордж Уильям Фэрфакс, молодой сноб восемью годами старше Джорджа Вашингтона, называл этот дворец «сносной избушкой в лесу». Познакомившись с блистательными Фэрфаксами, Джордж почувствовал себя неотесанным деревенщиной.

Когда позволяла мать, он уезжал на свою «малую родину» – в Поупс-Крик, к Остину, и там школьный учитель Генри Уильямс учил его математике и межеванию. Он исписывал тетради задачами по геометрии, таблицами мер и весов, вычислениями сложных процентов, соотношениями валют и другими практическими вещами. Дома переписывал нудные договоры об аренде, поручительстве, правах собственности на землю, внося в них новые данные, – таким образом он невольно усвоил некие базовые понятия об экономике и земельном праве.

Джордж упорно вырабатывал у себя четкий и ясный почерк, одновременно пытаясь научиться облекать мысли в изящную форму. Чтобы убить двух зайцев, он старательно переписал 110 «Правил учтивого и пристойного поведения в обществе и во время беседы» из справочника по этикету, восходящего к сочинению какого-то французского иезуита XVI века. Правило 4-е: «В чужом присутствии не напевай себе под нос, не барабань пальцами и не стучи ногами». Правило 11-е: «Не мельтеши перед другими и не грызи ногти». Правило 12-е: «Не придвигайся к собеседнику слишком близко, чтобы не обрызгать его слюной во время разговора». Правило 37-е: «Разговаривая со знатными людьми, не нависай над ними, не смотри им прямо в лицо, не подходи слишком близко, лучше стой в шаге от них». Правило 39-е: «На письме или в разговоре называй каждого его полным титулом, положенным ему по праву и по обычаю этих мест». Правило 100-е: «Не чисти зубов скатертью, салфеткой, вилкой или ножом, и ежели другие так делают, возьми лучше зубочистку».

Правила поведения со старшими и знатными оказались особенно полезны, поскольку полковник Фэрфакс взял под свое крыло нового родственника и даже подписывал свои письма к нему «Ваш верный и любящий друг». В сентябре 1746 года Лоуренс Вашингтон и полковник Фэрфакс составили план с целью выцарапать Джорджа из цепких материнских рук и определить в королевский флот, где он смог бы сделать карьеру. Полковник назначил Джорджу тайную встречу во Фредериксберге, о которой Мэри не должна была ничего знать, и передал ему письмо от Лоуренса, где говорилось, что на одном из королевских судов, стоящих на якоре в Виргинии, открылась вакансия гардемарина. Джордж был согласен, оставалось убедить его мать, что было вовсе не гарантировано.

Сначала Мэри Болл как будто не возражала, но Джордж, стремившийся вырваться с Паромной фермы, неосторожно сказал, что уже собрал вещи и готов к отплытию. Тогда Мэри решила посоветоваться с другом семьи Робертом Джексоном. Тот план одобрил, хотя и с оговорками. Но Мэри не хотелось отпускать сына. Она обратилась за советом к своему богатому брату Джозефу Боллу, жившему в Англии. После этого все сомнения рассеялись. «Сестрица, Вы с ума сошли, – писал Болл. – Да знаете ли Вы, что уроженцев колоний во флоте за людей не считают?.. Рядовой моряк отнюдь не пользуется такой же свободой, как обычный подданный; его будут гнать с корабля, где он станет получать 50 шиллингов в месяц, и обращаться с ним, как с негром, хуже – как с собакой». Пусть лучше Джордж поступит в ученики к лудильщику. Мэри сказала «нет».

«В 15 лет отец дарит ему коня и негра, и он носится по полям, не пропускает ни одной охоты на лис, скачек или петушиных боев и ничем другим не занимается», – писал один путешественник из Германии об образе жизни виргинской «золотой молодежи». Когда Джорджу исполнилось 15 лет, для семьи настал очень тяжелый в материальном плане период, и с учебой было покончено. А о развлечениях не заходило и речи. Конечно, не по годам рослый и сильный мальчик (весь в отца) обожал плавать в ленивых, глубоких водах Раппаханнока, прекрасно ездил верхом, а полковник Фэрфакс иногда брал его с собой на охоту, но это был необычно целеустремленный и сдержанный юноша, отнюдь не склонный к лени или беспутному времяпрепровождению. К тому же нужда побуждала его заняться делом. Джордж решил стать межевщиком.

Вся виргинская аристократия состояла из крупных землевладельцев. Занятие межеванием было хорошо протоптанной тропинкой «наверх»: во-первых, поселенцы, активно осваивавшие Дикий Запад, платили межевщикам хорошие деньги, а во-вторых, работая на клиентов, молодой землемер мог присмотреть хороший участок для себя.

Это занятие было как раз для Джорджа. Он поднаторел в математике, знал, как взяться за дело, и не любил сидеть дома. Отец оставил после себя набор инструментов для межевания, и Джордж попрактиковался на Паромной ферме. К октябрю 1747 года он заработал три фунта и два шиллинга, определившись в ученики к местному межевщику, и завел привычку скрупулезно записывать все свои доходы и расходы.

Его карьера началась многообещающе. В 1746 году барон Томас Фэрфакс, владелец земельных угодий, приехал в Виргинию, чтобы осмотреть свои владения, и остановился в Бельвуаре. Это был проницательный светский человек с умными глазами и двойным подбородком. У него имелась королевская привилегия на продажу и сдачу в аренду всех земель на Северном полуострове – мысе на западном берегу Чесапикского залива, между Потомаком на севере и Раппаханноком на юге. Завзятому охотнику понравилось то, что он увидел, и он решил выстроить себе охотничий домик в долине Шенандоа, который потом стал называться Гринуэй Корт. Развитие его западных владений получило новый импульс, а для межевщиков нашлось много работы. Нанимал их полковник Фэрфакс, который к тому времени возглавил Королевский совет (верхнюю палату законодательного собрания Виргинии); продавать участки уполномочили его сына Джорджа Уильяма. Естественно, они «порадели родному человечку».

В марте 1748 года шестнадцатилетний Джордж Вашингтон оседлал коня и вместе со своим другом Джорджем Уильямом Фэрфаксом отправился в экспедицию через Голубой хребет и далее в девственную долину Шенандоа. Их задачей было нарезать владения лорда Фэрфакса на участки земли, пригодные для сдачи в аренду. Джордж захватил с собой перо, чернила и тетрадку, которую назвал «Дневник моего путешествия через горы».

На первом же привале, в доме капитана Исаака Пеннингтона, с ним произошла неприятность. Джордж по привычке разделся и забрался в постель, но оказалось, что это была охапка соломы, прикрытая тонким одеялом, в котором кишели блохи, вши и другие паразиты. Он быстро вскочил и снова оделся. Усталость взяла свое, и после целого дня, проведенного в седле, он всё-таки заснул, но с тех пор поклялся себе спать только на свежем воздухе, у костра. По счастью, следующую ночь провели во Фредериктауне, где ему досталась перина с чистыми простынями; Джордж обкурил дымом свою одежду, чтобы вытравить вшей, которых подхватил на предыдущей ночевке.