Текст книги "Эверест. На грани жизни (СИ)"

Автор книги: Екатерина Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Я потер шею, чуть поморщившись. Не люблю вспоминать ту историю. Ну спас и что? Мне нравился Хэнк, я понимал его стремления, но также понимал, что без помощи они обратно не вернутся. Остаться на горе… не знаю, не знаю. Я принял тогда решение за него.

– Джулия, я успел неплохо узнать Хэнка, так как наши группы частенько оказывались на горе по соседству. Но выйти в разгар бури не сумел, пришлось ждать временного затишья. Тогда рванул со своим шерпой и кислородным баллоном, не зная, успею ли.

– Успел? – произнесла она беззвучно, одними губами, которые облизнула нервным жестом.

– Успел. Нашел их чисто случайно, почти занесенных снегом и замерзающих. Дотащили, отогрели и спустив до второго лагеря отправили в Катманду на вертолете. И знаешь… если бы Хэнка спустился с остальными, то остался бы с руками. И кто знает… может быть ему еще мог выпасть шанс вновь появиться на Эвересте. Но он решил ослушаться более опытных товарищей и в результате ему ампутировали обе кисти и ухо. Но он выжил.

Я не выдержал и рывком развернул Джулию к себе, успел увидеть мелькнувший огонек в глазах, прежде чем быстро произнес:

– Только попробуй выкинуть нечто подобное, медоед, и я тебя… я не знаю что с тобой сделаю, ясно?

Глава семнадцатая

Ну, во-первых, медоеда я ему еще припомню! Вывернулась из хватки Алекса, краем глаза уловила заинтересованный взгляд какой-то альпинистки из соседней группы. Нет уж, публичной разборки не дождетесь.

– Бедная у тебя фантазия, упырь, если даже не знаешь, что со мной делать. Могу подсказать пару десятков вариантов. А там, глядишь, сам натренируешь воображение. – я говорила спокойно, хотя сердце колотилось где-то в горле при виде гида.

Да ну нафиг все эти романы на восхождении.

– Зато у тебя фантазия работает за двоих. – не смутился Алекс. – Так что можешь представить, что я сделаю с тобой после спуска. Предлагаю поставить ценз восемнадцать плюс и помечтать вечерами, медоед. Все, я тебя предупредил. Предпочитаю ходить на свидание со здоровой живой женщиной.

– Ты сначала спроси у женщины, в своем ли она уме, чтобы с тобой на свидание пойти. – огрызнулась я.

А внутри все ухнуло от слова "свидание", хотя, казалось бы, большая уже девочка. Медоедом вон называют. Наверное, есть за что.

Алекс на мою "шпильку" не рассердился. Лишь усмехнулся и ответил:

– Куда ж ты денешься то, медоедик.

После чего нажал мне на нос и сообщил громко:

– Би-и-ип!…ля!

Это он так отреагировал на мое чисто машинальное движение. Я дернула головой, клацнула зубами и если бы Алекс не отдернул руку, то его палец мог легко пострадать. Ну так нечего нажимать им куда не просили.

– Ненормальная.

– Угу, – кивнула я, – и это говорит человек, который в чужие носы руками тычет!

Так и разошлись, напоследок еще раз переглянувшись. Причем в синих глазах Алекса теперь вместо презрения поблескивало нечто другое. Даже боюсь назвать, что именно.

Да и вообще! На улице уже холодает, а он стоит тут в футболке, а под ней мышцы, мышцы, мышцы. У альпинистов фигуры в основном поджарые, тренированные. А Алекс вообще гид, у него нагрузки ого-го, причем почти постоянно.

Я сглотнула слюну, так как в горле пересохло и не выдержала, первой отвела взгляд.

– Можешь еще и потрогать. – услышала веселый голос Алекса и едва не взвилась. Он ведь специально провоцирует! Еще раз внимательно обвела его взглядом, зевнула и сообщила:

– Не, не вдохновляет.

И после этого я ретировалась с поля боя. Потому что боялась, что упырь увидит еще и мои красные щеки, начнет отвешивать шуточки, чем окончательно выведет из себя.

Нет, нет, думать только о восхождении! И ни о чем, кроме восхождения!

Это я повторяла как мантру, следующие пять дней, пока мы обживались в лагере и привыкали к высоте. У меня адаптация шла достаточно легко, только по ночам было не очень. Но я уже давно отметила одну особенность организма: при всей своей физической выносливости, во сне он начинал давать сбои. Именно на каком-о психическом уровне. Так что спала я плохо, урывками и сны были очень тяжелыми, оставляющими дурной привкус во рту. От них давило виски и настроение становилось мурным. В итоге я не выдержала и пошла сдаваться врачу.

– Снотворное? – переспросила Мария. Вот уж кто отлично выглядел и явно не жаловался на сон. Короткая стрижка, стильный спортивный наряд и легкий румянец на всю щеку. А у меня синяки под глазами размером с ледник Ронгбук.

– Сплю плохо. – сообщила я. – Обычно прихватываю их с собой, но тут вот что-то забыла. И в Катманду не подумала.

– Кроме плохого сна что-то еще беспокоит? – просила Мария, разворачивая стетоскоп и подтягивая ближе тонометр. Я со вздохом принялась снимать флиску. Кажется, мне светит второй медосмотр. Сама напросилась, как говорится.

– Ну голова с утра тяжелая. Учитывая, что поспать мне удается часа три от силы это нормально.

– Это ненормально. – отрезала врач.

Некоторое время мы молчали, пока я старательно дышала, давала измерить себе давление и отсчитывать пульс.

– У тебя все показатели в норме. Хорошо, снотворное дам. Применять строго в той дозе, в которой укажу. Больше не пить, на штурм тоже не брать, понятное дело. Но ты давай, старайся спать нормально. Иначе сама понимаешь…

Я понимала. Но что делать, пока не знала. На других восхождениях организм давал о себе знать таким способом только уже ближе к штурму. И даже тогда я на спуске чувствовала себя полуживой. А тут с ходу уже началось.

Снотворное помогло заснуть, но от тяжелых сновидений не избавило. Каждый раз забираясь в палатку я уже подсознательно ожидала тягучих изматывающих снов. Никогда не страдала депрессией, но сейчас всерьез начала про нее думать. Потому что с утра просыпалась с тяжелой головой и могла лежать по полчаса, чтобы прийти в себя. После такого приходилось потом еще долго шататься по лагерю с кружкой кофе или крепкого чая в руках, зевать и настраиваться на разминку.

– Медоед, – окликнули меня на третий день.

Я в этот момент как раз разговаривала с Иоши и Анной – альпинисткой из Нидерланд. Она тоже на Эвересте оказалась впервые, а до этого покорила один восьмитысячник, где уже на спуске ухитрилась отморозить пальы и нос. Я на эту фразу едва не фыркнула. Обморожения для нас норма. Мне вон в холода приходится надевать самые теплые варежки, так как несчастные руки мигом замерзают. А все почему? Потому что обмораживала я их раз пять, точно.

– Это он тебя? – удивилась Анна, когда Алекс окликнул меня еще раз. При этом новая знакомая обернулась и смерила его весьма оценивающим взглядом. Я ее понимала. Несмотря на то, что сегодня ветер в лагере был особенно порывистым и холодным и пришлось натянуть куртки, харизма Алекса торчала даже из-под шапки. Видимо, Анна из тех, кто любит эту мужественную небритость, суровых нордических мужчин и морщинки вокруг глаз на обветренной коже.

Ладно, ладно, я все это тоже люблю!

– Это он меня, – ответила я, – но не стоит обращать внимания. Некоторые люди они того… со странностями.

– Медоед? – улыбнулась Иоши. – Смешной зверь, а почему он тебя так называет?

– Считает, что и мне все по х… – я осеклась и поправилась, – по фигу. Мужчины…

Анна хмыкнула.

– Мужчины начинают так себя вести, если ты им небезразлична. Мой муж меня в школе доводил до слез. До сих пор не понимаю, почему я тогда молчала и ничего родителям не говорила. Призналась только в день свадьбы, во время тоста. Это был фурор.

– Сколько вы женаты? – спросила у нее Иоши.

– Пять лет, до этого три года жили вместе. Сразу после колледжа.

Я снова покосилась в сторону Алекса и заметила, что он не спеша направляется в нашу сторону. Почему-то мне показалось, что этот тип тоже мог изводить в школе тех девочек, которые ему нравились. Меня вон тоже за косички дергали и юбку пытались задрать в шутку. Правда, шутники мигом отстали, когда я парочке из них разбила нос учебником.

– Извините, я отойду.

Не хватало только, чтобы Алекс при моих новых знакомых сказал что-нибудь, отчего придется мысленно хвататься за голову. Например, намекнуть на мою симпатию ко мне.

– Упырь, – прошипела, подходя к нему вплотную, – чего тебе?

– Упырь и медоед. Тебе не кажется, что мы можем создать принципиально новый вид?

– Тебе чего? – повторила я, решив не обращать внимания на провокацию.

– Слышал у тебя проблемы со сном. – мигом стал серьезным Алекс. – Лучше не стало?

– Ну я сплю. – ответила дипломатично. – Шесть-восемь часов, как и положено.

– Просыпаешься отдохнувшей?

– Тренируюсь же, как видишь.

– Вниз хочешь?

Я молча показала ему фигу, на которую Алекс посмотрел без особого интереса. И задал второй вопрос:

– Мне доверяешь?

– Если ты про восхождение, то да.

– А если про вариант дать тебе возможность нормально спать? Ты в палатке с кем живешь? А, ну да, с Иоши.

– Ну вряд ли это она мешает мне спать. Что за вариант?

В процессе беседы мы отходили все дальше между желтых палаток. Я поправила шапку от очередного порыва ветра и повыше застегнула куртку. Ничего себе разыгрался сегодня.

– Пусть будет сюрприз. Просто уточняю, ты мне доверяешь?

Я прищурилась, размышляя. Вот чую подвох, но где? С одной стороны понимаю волнение Алекса: ему меня на вершину сопровождать. С другой… ну как-то вот внутри все ворочается и ворчит.

– Доверяю, но подозреваю. – нашла я, наконец, подходящий ответ. На что Алекс кивнул и сообщил, что он тоже тот еще подозреватель всех и вся.

– Переезжаешь ко мне в палатку. – сообщил он тогда буднично так. – Прямо сейчас берешь вещи и топаешь. Эй, ты чего делаешь такие глаза? Все прилично будет. И не вздумай ко мне приставать, тут не до этого!

Я же просто пару раз икнула. Так как ожидала всего, но не такого вот заявления. Потому даже не сразу поняла как на него реагировать.

– Сдурел? – просипела, наконец. Голос почему-то сел и пытался исчезнуть.

– Нет. Просто я вспомнил кое-что. Одну историю, мне ее Виктор рассказывал. Была у него в группе одна альпинистка. И вот все хорошо: и подготовка на уровне, и адаптация идет отлично, и с мозгами все в порядке, но бессонница и все тут. А если заснет, то кошмары. То есть выматывает человека по страшному. А за этим может и здоровье пошатнутся. Тут уже и вопрос о спуске вниз может встать.

– Что она придумала то? – спросила я.

– Не она. – ухмыльнулся Алекс. – Другой участник. Они вроде как давние друзья были, ну и сейчас тоже такие, наверное. Переписывались, пару раз на другие горы вместе ходили. А тут он ей предложил в одной палатке спать, м-м-м, помогло.

Я, наверное, минуту на него смотрела. И только моргала, пытаясь осознать сказанное.

– Бред! – сообщила, наконец.

– Может быть. Или выдумка. Но только у девчонки бессонница прошла.

– В чем подвох?

– Ну-у-у… – Алекс зачем-то сдвинул шапку на затылок, потом признался. – Они спали в обнимку. Все невинно! – добавил зачем-то торопливо.

Я вот прямо порадовалась, что жизнь меня закалила встречать подобные предложения без глупого хихиканья. Вместо этого смерила Алекса взглядом, а затем коротко сказала:

– Нет.

При этом постаралась сделать каменное лицо. И неважно, что внутри все ухнуло совсем вниз, в район пяток. Так же нельзя с человеком! Вот раз и с ходу в постель. Слова про то, что все невинно я пропустила мимо ушей. Вы меня извините, но мысли не запрешь. И я не юная девственница, чтобы лежать с красивым мужчиной рядом и думать о бабочках! Хотя нет, даже в таком возрасте я о бабочках не думала.

– Ну как хочешь. – пожал плечами Алекс. – Тогда ты дальше страдай от бессонницы и к моменту штурма выдохнешься, как воздушный шарик. Скоро ужин. Заранее приятного аппетита.

– Чтоб тебе… – прошипела я ему вслед.

Его предложение выглядело безумным. Серьезно, с какой такой радости я рядом с ним буду мирно спать? Тем более он наверняка храпит, или скрипит зубами, или бормочет во сне. Я на всякий случай представила себе Алекса ночью и… едва не помчалась следом за ним с воплями: "Я на все согласная".

Вместо этого развернулась и направилась к себе в палатку. Есть не хотелось, а вот выпить чая вместе с Иоши я была не против. Тем более у нас оказались одинаковые вкусы насчет сладостей: и я, и она предпочитали батончики из сухофруктов и орехов. Я их прихватила на Эверест довольно большой пакет, как и Иоши. Остальные воротили от них нос. Ну и ладно, нам больше достанется. Тем более они были питательные и полезные.

В итоге на ужин все же пришлось отправиться. Хотя бы потому, что Виктор с Алексом заглядывали в палатки и мягким тоном обещали вытащить за шиворот. Есть надо, даже если не хочется. Иначе действительно не останется сил.

А потом наступили сумерки. Я лежала в палатке, на кровати, и слушала спокойное дыхание Иоши. Вот уж у кого не было проблем со сном. Японка вызывала уважение непрошибаемым спокойствием. Ее даже нытье Вадима не выводило из себя. Хотя этот… альпинист весь день жаловался на свой кишечник. Я уже не выдержала и посоветовала вызвать сюда проктолога вертолетом. После чего мы с ним не то, чтобы поругались, но стали сдержанно друг друга недолюбливать.

Сон не приходил. Плюнув, я вылезла из кровати, натянула куртку, шапку и выползла наружу.

Холодный воздух на миг обжег лицо, попытался залезть под воротник. Небо, огромное и точно бездонное, раскинулось надо мной. Звезды сверкали остро и колюче, ветер то и дело налетал, шевелил волосы. Я спрятала руки в карманы и глубоко вдохнула, закашлялась. Чертов кашель появился с утра, из-за сухости воздуха. Не страшно, но неприятно.

На свежем воздухе сон тем более удрал. Я стояла, смотрела на небо и понимала, что так дальше нельзя. Спать надо и, желательно, без снотворного. От него голова чугунная и соображалка работает плохо. Эверест вот он, стоит, упираясь вершиной в небо. Он – птица, которая взлетела выше всех. Он – мечта, ради которой стоит терпеть обморожение и горняшку.

Неужели я, оказавшись к нему так близко, проиграю?

Да меня тогда голуби засмеют и крыльями запинают. Ну или лапами.

Но я еще стояла и колебалась минут три, прежде чем развернуться и отправиться в сторону палатки.

Не своей.

Правда, сначала я немного перепутала палатки и едва не осчастливила появлением Вадима и Андрея. К счастью, они сладко спали и на мой свет фонарика, что скользнул по их лицам, не обратили внимания. Я же тихо опустила полог и попятилась. Вот был бы номер!

Алекса я нашла в соседней палатке. Он мирно спал на кровати, в гордом одиночестве. Уж не знаю, почему нашему гиду досталось отдельное "жилье", только вот Марк и Виктор жили вдвоем. И остальные тоже по двое. А этот прям король!

После ветра и холода в палатке показалось прямо жарко. Я расстегнула куртку, затопталась. Одно дело решить, а другое – решиться.

– Госпожа медоед, – послышался хриплый сонный голос, – ты давай уже решай: тут или у себя будешь спать. А то твой топот будит и раздражает.

Если у меня и появился проблеск романтики, пока я смотрела на него спавшего, то после такой фразы все тут же испарилось.

– Видать, у тебя тоже бессонница.

– Нет, я как раз задремал, но ответственность перед тобой заставила не проваливаться в сон окончательно.

– В смысле? – не поняла я.

При этом продолжала светить фонариком в лицо Алексу. Отчего тот прикрыл глаза рукой и поморщился. Но ответил достаточно вежливо:

– В смысле ты одержима Эверестом и по-любому пришла бы. Просто надо было дать тебе время. А теперь ложись уже, завтра мы выходим к леднику.

Ледник, да. Я представила десятиметровые громады льда, потрескивание со всех сторон, вспомнила какое напряжение там преследует тебя все время и… начала стаскивать ботинки.

Возле кровати я не топталась, просто взяла и рухнула, едва не придавив Алекса. Тот мигом заворчал и сообщил:

– Фигура кошки, грация картошки. Спокойной ночи.

– Спо… – тут я временно онемела, так как мужская рука по-деловому так обхватила меня поперек талии. А в ухо засопели.

Так, это все для более хорошего сна. А я смогу вообще спать в таких условиях? Упырь вон почти сразу вырубился. Это ощущалось по тому, как чуть ослабла его хватка, как выровнялось дыхание. Оно продолжало щекотать мне ухо, а я лежала и смотрела в темноту. Вот же устроила, блин! Теперь, несмотря на всю одежду между нами, четко ощущала мужское тело рядом с собой. Вспоминала какие у него мышцы и сглатывала слюну.

Но время шло, вокруг стояла тишина, прерываемая лишь дыханием спавшего рядом мужчины. И постепенно я поняла, что тоже проваливаюсь в сон. Не в липкий кошмар, как в эти дни, а в спокойный, восстанавливающий силы. Немного поворочалась и уже сквозь дремоту успела подумать, что мне нравится запах Алекса. Он успокаивает.

Глава восемнадцатая

Ледник Ронгбук блестел на солнце, точно гигантский драгоценный камень. Смертельно опасный камень.

Я поправила "кошки" и глянула вокруг. Сердце уже почти не пыталось вырваться из груди, хотя билось слишком быстро. А дышать приходилось учащенно. Везде лишь лед и синее небо: поразительное сочетание. Я видела его часто, но каждый раз – точно впервые.

Впереди мелькала оранжевая куртка Иоши и красная – Вадима. Сейчас мы готовились перебираться через одну из трещин, по связанным лестницам. Мое самое нелюбимое занятие. Страха высоты за собой я не замечала. Но само понимание, что ты балансируешь над темной пропастью, давило на сознание.

Вышли мы совсем рано, чтобы успеть пройти самые опасные места. Пока ледник еще не "поплыл". И все равно со всех сторон то и дело слышались скрипы и стоны. Это "дышал" Ронгбук, жил своей жизнью.

– Внимательнее к левой части. – послышался голос Виктора.

И я мигом повернула туда голову, взяла чуть правее. Солнце уже поднялось достаточно высоко, начинало припекать. Опасное время, так как тепло расслабляет, притупляет бдительность.

А тут еще эта трещина. Шерпы заранее перебросили через нее лестницы, теперь оставалось перейти и продвигаться дальше. Сзади шли другие группы, ледник потрескивал, а я то и дело сглатывала пересохшим горлом. Ведь стоит неправильно пристегнуть страховку и все, из трещины вытащат не меня, а изломанное тело.

А вот так думать нельзя, нельзя!

Я поправила шлем, очки. Хотя и так все сидело идеально. Опять в горле заворочался сухой надрывный кашель, от которого пришлось согнуться. Но ничего страшного, это от сухого воздуха. Как поднимемся во вторый высотный лагерь, так сразу выпью горячего чая.

Алекс, шедший впереди, обернулся на мой кашель. Я точно обожглась о его взгляд за зеркальными огромными очками. В следующее мгновение он отвернулся и скомандовал:

– Через трещину по одному. Я проверю пристежку каждого. Не спешите, передвигайтесь тем способом, которым вам удобно.

Я переступила, чувствуя как впиваются "кошки" в месиво изо льда и прессованного снега. На такой высоте еще можно жить, но организм уже начинает бунтовать. А скоро мы поднимемся на семь с половиной тысяч метров.

Прошло пятнадцать дней с момента моего решения переехать в палатку к Алексу. Каким бы засранцем он не был, но с ним бессонница прошла. И потому сейчас я чувствовала себя в норме. Ну насколько это возможно в такой ситуации.

Еще бы через трещину пройти…

Первой отправилась Иоши. Японка эти две недели вела себя идеально: спокойная и целеустремленная. Как-то вечером она показала мне, что понесет с собой на вершину: небольшой кусок небесно-голубой ткани с именем мужа. Золотые буквы буквально светились и почему-то я сморгнула накатившие слезы.

Сейчас же Иоши передвигалась через трещину, на другую сторону. Там уже ждали Марк и Виктор. Алекс стоял с нашей стороны, наблюдая и давая советы.

Я кусала сухие губы, обильно смазанные особо жирной помадой. Но все равно не оберегающей их от обветривания. Иоши не стала балансировать на лестнице, а просто села на нее верхом. И передвигалась, обхватывая ее и двигаясь всем туловищем вперед. Медленно, зато почти безопасно.

Ее примеру последовал и Вадим. Только вот Иоши передвигалась спокойно, а этот с недовольным лицом. Он вообще был в эти дни недовольным: погодой, которая начала прыгать, своим самочувствием, тем, что врач не разрешила применять ему стероиды.

– У вас не такое ужасное состояние здоровья, чтобы колоть себе дексаметазон или ему подобные препараты. – отрезала Мария, когда мы спустились из первого высотного лагеря обратно в базовый. – Эти вещи делают тем, у кого развивается отек легких или мозга. У вас же все хорошо.

Понятное дело, Вадим был другого мнения. Но Марк пригрозил, что отправит его вниз, если тот нарушит предписания врача.

Я молча ждала своей очереди, решив переходить последней. Не потому, что боялась, просто хотелось. А пока смотрела по сторонам, слушала звуки ледника и дышала. Прозрачным воздухом, сухим и холодным настолько, что он обжигал легкие.

Вот и Андрей уже балансировал на лестнице. Он передвигался на четвереньках, по мне так самый неудобный способ. Но если ему подходит, то кто я такая, чтобы делать замечания.

А дальше – мой черед.

Несмотря на холод вокруг, внутри было жарко, когда я шагнула к расщелине. Пропасть, дна которой не видно. Хотя оно есть, конечно. Но его скрывает темнота. А над ней – алюминиевые лестницы.

– Джулия, все хорошо?

Нет, не все, едва не вырвалось у меня. Хорошо еще очки надежно скрывали взгляд, так что я кивнула. Голос куда-то пропал. Впрочем, он не сильно помог бы. В последнее время я то и дело срывалась на хрипотцу.

– Ты уверена? У тебя есть страх высоты? – голос Алекса звучал негромко.

– Нет. Все хорошо.

– Уверена?

– Упырь, – прошипела я, – у меня опыт, ок? Если я говорю, что все хорошо это значит – все хорошо. Мой мозг со мной. Расслабься.

– Медоед, я расслаблюсь только когда мы спустимся после штурма обратно в лагерь. Давай, если готова – двигайся.

И я двинулась. Не верхом, как Иоши, не на четвереньках, как Андрей. А просто пошла, цепляясь кошками, балансируя над бездной. Чувствуя как адреналин внутри беззвучно ревет, как грохот сердца отдается в ушах.

Шаг… еще один.

Блеск льда и неба, точно вокруг больше ничего нет.

Свое дыхание, привкус крови от прокушенной губы.

Шаги над пропастью, по такой на первый взгляд хрупкой лестнице.

На той стороне меня перехватили Марк и Виктор, помогли спрыгнуть на твердую землю. И там я опустилась на колени.

– Все хорошо. – сообщила руководителю и гиду. – Я просто минуту отдохну, пока Алекс сюда идет.

А сама не могла оторвать взгляда от Упыря. Тот точно танцевал над пропастью. И мое сердце тоже… танцевало. От страха и восторга. Так я продолжала стоять на четвереньках и смотреть. Пока Алекс не спрыгнул с нашей стороны.

– Все в порядке? – сухой деловитый тон, а я чувствовала, что его взгляд прицепился ко мне.

Со всеми все оказалось в порядке. Еще пара часов и мы оказались во втором высотном лагере.

* * *

Ноги дрожали и подкашивались. Я из последних сил добрела до палатки, уже установленной шерпами и залезла внутрь. Краем глаза заметила, что Андрей стоит на коленях и кашляет, а Марк возле него что-то спрашивает. Нет, надеюсь у него это просто горный сухой кашель, вроде моего. Любая простуда здесь это огромный риск. Мгновенное развитие пневмонии, а то и отека легких. А это прямой путь обратно, в Катманду. И можно про Эверест в этом сезоне забыть.

Второй высотный лагерь это, конечно, не базовый. Таких удобств здесь не найдешь. Но есть двухместные палатки, спальники и еда. А больше лично мне сейчас и не надо ничего. Потому я заползла в спальник, где и нахохлилась, сидя. Пока один из шерп не заглянул в палатку и не принес мне горячий чай и бульон. Есть не хотелось, а надо.

– Ты как? – минут через пятнадцать в палатку заполз и Алекс. На обветренном и покрасневшем, несмотря на крем, лице, блестели глаза. Синие, как небо над Эверестом.

Я молча показала вздернутый вверх большой палец и глотнула чай.

– Сейчас еще принесу рис. – сообщил Алекс. – Обязательно поешь.

– Да, нянечка. – проговорила я милым голоском.

Как это бывает на такой высоте, собственный голос звучал странно, словно со стороны. Потом это ощущение пройдет, но пока что мне хотелось передернуться от дискомфорта.

Впрочем, если бы я хотела уюта и безопасности, то сидела бы на Бали или еще где.

– Как остальные? – спросила, когда Алекс вновь вернулся. Уже с тарелкой риса. К тому времени я одолела бульон и чай. Рис пришлось запихивать под мысленное: "за маму, за папу, за Барсика".

– У Андрея небольшие проблемы с кишечником, остальные в порядке.

Я поставила тарелку и выглянула наружу: небо стремительно темнело. Сейчас надо просто поесть и спать, на большее организм не способен.

– Помню как я разговаривала с подругой одной. – сообщила со смешком. – Так она все говорила, что завидует мне. Мол, на вершинах такая красота, наверное. Можно гулять, фотографировать все! Знала бы она, что во время штурма хочется одновременно добраться, не сдохнуть, не выплюнуть завтрак и хоть немного поспать. А, и еще не забыть принять имодиум. Тьфу! Гулять, блин!

– Ну по сути мы гуляем. – хмыкнул Алекс. – Как тебе сегодняшняя милая прогулка по расщелинам?

– Необычайно бодрящий эффект. – в тон ему ответила я. – И это только начало. Что дальше по плану?

– Сегодня ночуем здесь. Завтра, как и планировали, спускаемся до передового базового лагеря, там два дня отдыха и снова сюда. Здесь ночуем и пробуем подняться до семи тысяч восемьсот. И так два раза. А потом спуск до базового лагеря, дальше до высоты три тысячи семьсот и пять дней отдыха, насыщения кислородом. А затем уже все остальное.

– Прогнозы пока хорошие?

– На завтра ожидается снегопад, но ветер умеренный. Дальше – будем смотреть. Не заговаривай мне зубы, а ешь.

Я подумала, что никогда не смогу смотреть на рис без отвращения. Но послушно доела и отдала тарелку заглянувшему в палатку шерпе. После чего вытянулась во весь рост. Безумно желая ощутить расслабление в теле и не получая его. Сердце продолжало стучать со скоростью больше ста ударов в минуту, голова казалась тяжелой, мысли – ватными.

– Давай, медоед, спи. – услышала голос Алекса. – Отдыхай.

Я честно постаралась его послушать. Даже глаза закрыла и мысли отогнала подальше. Впрочем, их и так было немного. На такой высоте уже начинаешь думать несколько заторможенно. А сон становится прерывистым, не приносящим облегчения. Сквозь липкую дремоту я слышала голоса у палатки, куда вышел Алекс. Потом он вернулся, зашуршал курткой и… полез в мой спальник. Ничего интимного, это обычная практика, чтобы сохранить побольше тепла. Я пошевелилась, понимая, что мне до безумия хочется в душ. Вот просто до дрожи. А вот фигушки! Максимум – влажные салфетки. Их я таскала во внутреннем кармане куртки, чтобы они не превратились в одну смерзшуюся массу. Но сил не было подняться и обтереться ими. Так и лежала с закрытыми глазами, пытаясь хоть немного расслабиться. А сзади прижалось теплое мужское тело. Одетое, конечно. Раздался зевок и приглушенное:

– В кои то веки сплю с девицей в одном спальнике и никаких развратных мыслей. До чего дошел, а?

– Возраст, наверное. – пробормотала я, не понимая сплю или нет. И ощутила щипок где-то в районе пятой точки. Не больно, но так, предупреждающе.

– Медоед, за словами следи.

– Сам сказал, что развратных мыслей нет. – возмутилась вяло. – Так что на меня не кивай. И дай поспать.

– Спи, спи. – как-то слишком покладисто согласился Алекс. – Спи, пока даю.

Я не выдержала и приоткрыла один глаз. В палатке стояла темнота, едва прерываемая светом от фонариков снаружи. Откуда-то долетали голоса. Видимо, из соседнего лагеря. А в ухо дышал Алекс, который вдруг завозился, заворчал что-то себе под нос. Да так, что я решила посмотреть чего он там делает. В итоге ощутила как по моей щеке скользнула его – колючая от многодневной щетины. А затем Алекс легко, едва уловимо коснулся моих губ своими. Даже не поцелуй, а намек. Я замерла, а этот Упырь сообщил со смешком:

– На большее пока не способен, медоед. Но подожди до того времени, как мы спустимся в зону отдыха.