Текст книги "Жемчужная Триада (СИ)"

Автор книги: Екатерина Спасская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Молчание.

– И что вы, Сенатор, планируете делать с неустойчивой взрывоопасной смесью на борту вашего замечательного военного комплекса?

–  Для начала планирую поговорить.

– Я вас слушаю.

– Не с вами, Алеврайла, – расхохотался Альмбер. – С теми, у кого есть влияние и здравый смысл.

Остряк.

– Почему мы еще в Нимее?

– Вы думаете, что мы в Нимее?

– Я слишком чувствительна к симпутам, перемещение целого комплекса между мирами заметила бы.

Молчание.

– Не можете? Почему? Из-за солнца? Или боитесь привлечь внимание Чудиков? Давно вы в Нимее, кстати?

Молчание.

– Вы ничего не добьетесь, кроме новой войны, Сенатор. А война подорвет силы Текландта.

– Этот мир уже давно клонится к упадку.

– Вот как? Весьма патриотично с вашей стороны.

– Текландт достиг пика своего могущества, а куда теперь идти? Только вниз. Это естественно, и патриотизм здесь ни при чем.

– И чего же вы хотите? Уничтожить один из ключевых миров только потому, что, по-вашему, совершеннее он уже не станет? Сколько церт прошло с вашего рождения, Сенатор? Четырнадцать? Пятнадцать? Или, может, я неправильно понимаю смысл слова «естественно»?

– Вам не удастся меня спровоцировать, Алеврайла.

– Я и не пыталась. Только хочу понять вашу безупречную логику, если таковая наличествует, в чем я начинаю сомневаться.

– Мою логику? Все в Веселес подчиняется только одной логике – выживание превыше всего. Чтобы выжить, нужно меняться, в нужное время и в нужном направлении.

– И поэтому вы хотите уничтожить Текландт? – Усмехнулась я.

– Всего лишь трансформировать.

– Вы опомниться не успеете, как потеряете контроль и очутитесь на руинах.

– Общество в Текландте разлагается – это неоспоримый факт. Нужны радикальные преобразования, чтобы реанимировать его и заставить принять новых членов.

– Новых членов?

– Я о лиренах. Мы принуждаем женщин рожать, не брезгуя программированием сознания, а почему, как вы думаете? Неужели мигранты не могут заполнить демографические провалы? Или кто-то еще вспоминает о национальности спустя сотни церт после того, как народы Текландта смешались в один? – Сенатор сделал эффектную паузу. – Миры. Законы Веселес. Вот почему. Мира не существует без его лирен. Как только последний из них исчезнет, незримый механизм вернет пустую оболочку в небытие, как когда-то выдернул оттуда, и неважно, сколько иномировых граждан там останется. Оппозиция взращивает продукты абортов, мы пользуемся услугами инкубаторов, потому что мир жив, пока в ком-то течет его кровь. Только все безрезультатно. Мы лишь оттягиваем момент гибели. Всему приходит конец, и наше место в пятерке ключевых миров займет кто-то другой, Бэтрагра, например, если ничего не предпринять.

– Но статистика коренного населения…

– Даже у «Серой Молнии» нет доступа к подлинной статистике коренного населения. Это иронично: у нас есть силы менять реальность не хуже Клиадры, но, как и Чудики, мы знаем, что мгновение, когда мы их применим, станет для нас последним. Не машины станут нами, а мы – машинами. Вам когда-нибудь приходилось иметь дело с продуктами клонирования лирен?

Да, я прекрасно помнила эти… продукты. По-другому их и не назовешь: бездумные, бездушные оболочки, совершенно не предсказуемые и неконтролируемые без комплексного программирования, хотя поначалу физиологически – без дефектов.

– Как война изменит ситуацию?

– Не война. Вы.

– Я? Вот этот гниющий кусок мяса? Как скромно вы о своем чувстве юмора.

– Технически – вы. Я не собираюсь проводить Рокировку. Эстеллу в вашем теле можно взять под контроль и без нее.

– Вам-то она зачем?

Комплекс ощутимо тряхнуло, несмотря на стабилизаторы. Нас что, избивают гигантским молотком?

– Эстелла знает, как влить жизнь в умирающий мир, – Альмбер сделал вид, что ничего не произошло.

– И, конечно же, с удовольствием поделится секретами.

– Не нужно скепсиса, Алеврайла. У нас есть образцы ее и вашей крови. А теперь еще и технологии, необходимые для реализации идеи.

– Аналог Рокировки?

– Почти. Мы же так похожи – человекоподобные лирены. Жесты, мимика, целые культурные пласты. Между ключевыми мирами гораздо больше общего, чем кажется.

Замечательно.

– И вы говорите мне все это потому, что нуждаетесь в моем согласии? На этот аналог.

Тихий шепот на текландтском. Слова не разобрать, но голоса взволнованные. Что же там происходит снаружи?

– Оно серьезно облегчило бы нам работу. Но, повторюсь, согласие не обязательно. Всего лишь желательно.

– Неправда.

Молчание.

– Кровь Эстеллы. Вам ее передала не сама ли Эстелла, случайно?

Молчание.

– Эта женщина предусмотрела каждую запятую в условии моего Блокирующего Покрова, а я не сомневаюсь, что именно она на меня его наложила. Вы, действительно, считаете, ее кровь оказалась у вас по недоразумению?

Молчание.

– Вы не настолько наивны, Сенатор. И вам НЕОБХОДИМО мое согласие, потому что сами сдержать Эстеллу будете не в состоянии со всеми вашими технологиями. Вынуждена разочаровать – я тоже не смогу.

Еще несколько приказов. Не относящихся в этот раз ко мне.

– Сенатор?

Молчание.

– Сенатор, если у вас проблемы, лучше скажите мне сейчас.

– Не скажет. Он сбежал, – раздался знакомый голос рядом.

– Цамерий? – Я зашарила руками. – Но как…

– Позже, Алеврайла. Держитесь крепче.

Я поймала тонкое запястье и вцепилась в него всеми оставшимися силами. Почти сразу же в лицо ударили струи горячего воздуха, перемешанные с мягкими хлопьями… пепла?

Несмотря на жару, у меня мурашки побежали по коже.

Где Лэйкер?

«Он здесь. Я едва успел».

Какое облегчение.

Где? Где? Дай мне к нему прикоснуться. Как он? Что произошло? Куда… Нет, мне нужно увидеть.

«Хорошо. Я покажу».

И я увидела.

Сначала себя. Свое изуродованное почти до неузнаваемости тело, глубокую рваную рану на левой руке, ровные, как от ножа, темные полосы на тунике, залитые кровью скулы под пустыми глазницами, наполовину прикрытыми воспаленными веками.

Потом лежащего без сознания Лэйкера. Его спокойное, но утомленное лицо. Невозможно представить, через что ему пришлось пройти.

Наконец, Цамерий повернул голову. И тогда передо мной предстал кошмар. Жуткие зубья угольно-черных скал в багровых лучах воскресшего солнца медленно укрывались тучами оседающего пепла. Из трещин каньона прямо в пасть голодного Бога вкручивалось пылающее торнадо, стремительно растущее в ширину. Оно закрывало уже четверть оранжево-алого неба, среди размытых полос которого затесалась смерть. От ее пронизывающего дыхания невозможно было скрыться. Она прибирала к рукам этот мир.

Цамерий перевел взгляд немного выше.

Сенетилтрон 01СА04 до настоящего момента мне приходилось видеть исключительно в проектных чертежах. Современный комплекс военного назначения, оснащенный всем спектром антиКлиадрального вооружения. Четыре полноценных уровня безопасности, свободно трансформирующиеся и независимо функционирующие внутренние секторы, система маскировки восьмого порядка, позволяющая перемещаться в пространстве, непосредственно и через симпуты, не тревожа слагающие Веселес Клиадральные нити – над нашими головами парила совершенная машина для войны с Илминром. Сейчас ее можно было видеть только потому, что кто-то отключил скрывающие механизмы. Зачем?

Цамерий незамедлительно сменил картинку в моей голове, подключив свое Клиадральное зрение.

Невозможно! Их же используют только при осаде городов!

«Структуру этэлуйми недавно кардинально изменили».

Но тогда… тогда Текландту теперь, действительно, конец.

«Действительно».

Прямо над нами висела гордость Каремса – военный комплекс последнего поколения, способный стирать из памяти Веселес целые миры. Его сопровождали еще пять грозных воздушных судов второй и третей архитектурных линий. Почти полноценный флот высокотехнологичного мира. И он терпел поражение.

Две плоские платформы илминрских осадных башен конвульсивными толчками перебрасывали обмотанные цепями конусы из реальности в псевдомир и обратно. Со стороны казалось, будто кто-то выворачивает наизнанку шляпу и вновь расправляет, не трогая поля. Толчок – конус распадается на секиры и молоты чистой энергии. Толчок – цепи ослепительно яркими змеями рассекают потоки сим-излучения и формирующиеся тоннели Симилтронных путей. Толчок – вновь собранный в целое замок разлетается живыми циркулярными пилами, опять же, из едва тронутой Клиадрой энергии. Толчок – цепи захватывают корабли с собой в псевдомир. Толчок – в выброшенные назад суда вгрызаются тысячи буйных жгутов. Толчок – пространство реальности и псевдомиров перемешивается в жутком калейдоскопе.

Толчок. Толчок. Толчок. Ритмично, без устали, как удары сердца.

От стремительных потоков цветного света у меня закружилась голова.

«Долго вы еще будете там стоять? Или ждете, пока кто-нибудь из противников не свалится на голову?»

Это не Цамерий. И уж точно не Лэйкер.

Аурелиус? Неужели это ты устроил?

«На сей раз угадала, Магистр».

ТЫ?! Но что… зачем…

«Я называю это «уйти под шумок».

Да ты окончательно рехнулся!

«Забирай детей в Илминр, эм-Латуа. ОН близко».

«Хорошо».

Что? Кто?

Глазами Чудика я увидела серебристо-голубые светящиеся струйки обволакивающего наши тела плетения, но что-то с силой обрушилось сверху и стянуло в бледно-красные тиски. Багровое небо раскололось на части, и из трещин на землю хлынули водопады сжиженной темноты. Вытянувшись зеркально каньону, небесный разлом исторг новую порцию пепла… и кого-то еще.

«Неужели ему все мало?»

Реки сине-черного мрака сплелись в исполинскую бесформенную кляксу. Новорожденное образование дергалось и дрожало, стремясь то разделиться обратно на потоки, то все-таки принять какую-нибудь форму, то слиться окончательно.

«Не уйдешь», – прорычало в моей голове.

Только этого не хватало.

«Ты вновь права, Магистр. Помешавшийся на жертвах Бог в мои планы не входит».

Не называй меня Магистром!

«НЕ УЙДЕШЬ!!!», – Глухо взревело существо. – «Не уйдешь, не уйдешь, не уйдешь, не уйдешь, не уйдешь!»

«Горизонт Двойной Симметрии, быстро!» – Приказал Аурелиус.

Цамерий резким жестом прочертил перед собой цветную линию, и та двумя обручами отделила нас от Нимеи в обоих мирах. Достигшие огороженной зоны щупальца жидкой тьмы смахнуло под землю, прямо как дождевую струйку со стенки несущегося вверх лифта. Рычание в голове стало еще яростнее. Уже следующий поток ваксы вцепился в барьер. Через секунду внутрь просочилась первая капля. В этот момент эм-Латуа оборвал со мной зрительный контакт, и я вернулась во мрак.

Похоже, дела совсем плохи.

«Закрой межпространство!»

«Поздно».

«Поздно будет, когда я скажу! Закрой межпростран… вот теперь поздно. Зеркальный Холст. Еще Горизонт. У последнего сцепи концы в азимуте. Пласт времени назад на омми. Брось в него этэлуйми».

«Что?»

«Я заикаюсь? Сейчас же брось в этот пласт один из этэлуйми!»

«Безумие».

«Да неужели? Скажешь это в Илминре, а пока руби цепи всем, чем вспомнишь… Ярче вязь!»

«Бесполезно».

«Вот поэтому я полагаюсь только на себя… Тогда еще один Горизонт. И начинай плести Сонм Утопленников».

«Я не владею Сущностной Клиадрой».

«Не поверишь, я знаю».

«Тогда…»

«Значит будешь учиться прямо сейчас, эм-Латуа! Или ты хочешь, чтобы я лично сюда явился?»

«Нет нужды, Аурелиус».

Возникла напряженная пауза. Из-за боли и выворачивающегося от Клиадры позвоночника я не сразу поняла, почему.

Лэйкер!

«Не выдержишь. Я вообще удивлен, что ты до сих пор жив. Твоя кровь не для Демона, и такую нагрузку ей не…»

«Заткнись и дай направление».

«…Что ж, получай. Но за твое «заткнись» я лично позабочусь о том, чтобы ты не промахнулся мимо Инопространства, если выживешь сейчас».

«Как хочешь».

– И кто это у нас разбушевался?

Суета тут же прекратилась.

Кто там?

«Дождались».

Кто это? Аурелиус! Цамерий! Лэйкер! Кто-нибудь, скажите!

– Алеврайла? Это тельце все еще передвигается? Невероятно. Мне, конечно, намекнули, вроде как ты в компании будешь самой потрепанной, но такого я, признаться, не ожидал. Что с тобой сделали эти смертные? Ну-ка взгляни на меня.

Голова чуть не взорвалась от света. Передо мной стоял, сложив руки на груди, мужчина лет тридцати. Короткие, снежно-белые волосы, бесцветные глаза, даже не думающая маскировать фальшь улыбка.

– Так-то лучше. Не люблю калек. Кстати о калеках. Как твоя Сущность после Тартара, владыка Кальтиринта?

«Спасибо, Эгерест, благодаря тебе – лучше не бывает. Ты сам-то видел свое творение после создания? Ничего более безвкусного мне раньше не доводилось встречать, а повидал я многое, даже ваш ненаглядный Дамин».

– Не возмущайся, я торопился, было не до эстетики.

«И горы не к месту».

– Я люблю горы.

«Что тогда не остался в Нимее с такой прекрасной компанией? Говорят, Кедалион без тебя скучал».

Это Гефест?!

– Он меня замучил своим нытьем! Сколько можно?

«Неблагодарное ты создание».

Что происходит?

«Спаситель мира явился», – рассмеялся в моей голове Аурелиус. – «Почему так долго? Уже и спасать нечего».

– Решил подождать, пока этот прожорливый… ой, тут же дамы… В общем, пока он всех в Нимее не… кхм, съест.

«Гении мыслят одинаково?»

– Ты просто угадал, а я спланировал за сотню лет.

«Врешь же».

– Ладно, за пятнадцать, какая разница?

Это Избранный Посвященный?!

«ТЫ!» – Рявкнула клякса за барьером.

– Помолчи, – отмахнулся Хранитель Веселес. – Поговорю, потом займусь тобой… Так, что же мне с вами сделать, проказники? Тебя, Аурелиус, я не считаю. Был бы ты здесь целиком, убил бы, не раздумывая.

«А сумел бы?»

– Я не Сельмия, и с тобой не… кхм, не проводил досуг томными вечерами, так что поддаваться не стал бы.

«Завидуешь?»

– Я? С чего это?

Вы в другое время обменяться любезностями и сплетнями не можете?

– Смотрите, кто начал возмущаться? Только я забыл про тебя, сразу вопли, как маленькая, даже противно. Не нравится – иди. Ах, точно, ты же ничего не можешь, кроме как наблюдать, и то, спасибо мне. А когда покинешь Нимею, не сможешь и этого. Тебе не помешало бы заполнить пробелы в воспитании, пока менее сговорчивый… да кто угодно не выбил из тебя всю капризную дурь и не вернул к реальности, смертная.

«А ты пришел сюда пререкаться с Вергилицием или для чего-то еще?» – Лэйкер встал между мной и Избранным.

Эгерест метнул яростный взгляд и шумно вдохнул.

– Знаешь, почему я тебя все еще не убил, полукровка? Потому что ты уже труп, а к ним я иногда проявляю снисхождение.

Только попробуй.

«Аня, не надо».

Только попробуй. И после снятия Покрова ты пожалеешь, что когда-то попался мне на глаза.

Аурелиус в моей голове звонко расхохотался. Эгерест последовал его примеру.

– Твоя работа, владыка?

«Наверное. Нравится?»

– Забавно. Умеешь ты дрессировать Одержимых.

«Я кого только не дрессировал. Профессиональный опыт».

– Так и быть, уговорила, Алеврайла. Забирай своего полумертвого принца, Чудика и вон отсюда, пока я не передумал. Ах, да. Тамита просила передать тебе, Аурелиус…

«Если она так хочет со мной пообщаться, пусть и явится лично, а не использует хромых кузнецов в качестве посредников».

– Когда Тамита явится, от тебя даже клочка Сущности не останется. И от твоего любимого Кальтиринта заодно. Так что благодари за «посредничество хромого кузнеца».

«Обиделся что ли?»

– «Не знаю, как тебе удалось это начать, но закончить я не позволю». Это все.

«Ну, передай ей от меня привет. Я как раз собираюсь обезглавить вашу фракцию. Может, и в прямом смысле тоже».

Улыбка слетела с губ Избранного Посвященного.

– Она раздавит тебя, как насекомое, ничтожество. Не зазнавайся, Аурелиус. То, что ты вступил в Большой Театр Теней, еще не делает тебя равным нам.

«Тогда заходи в Кальтиринт, и мы узнаем, кто из нас – дефектный кусок глины».

– Обязательно зайду. Должен же кто-то поставить на место зарвавшегося мальчика.

«Удачи».

– Пошли вон.

Сковывающие плетение перемещения тиски грубо разорвало на ошметки пламени. Местный Бог пронзительно взвыл.

– Поздно, старик. У меня на этот мир другие планы, так что выплевывай их, да поскорее.

Клякса растеклась по земле, и на ее прежнем месте возникли три фигуры: старик, женщина и… Эримонд?

Это же…

Мир исчез, спрятавшись за плотным занавесом уже знакомой темноты. Только в голове все стояла последняя увиденная картинка. Призрачные очертания печально склонившего голову старца, очаровательно хрупкие пальцы женщины, с улыбкой прижимающей спящего Эримонда к груди. И яркая Золотая Нить, пронзающая, сплетающая их в нечто единое.

Глава 8

Оглушительная тишина.

– Пойдем.

Знакомые теплые руки повели меня вперед.

– Лэйкер.

– Что?

– Как ты?

– Все хорошо, пойдем.

– Врешь.

– Сколько займет регистрация, Цамерий?

– Договариваюсь. Думаю, сократим до пятнадцати текки.

– Что с Ключами?

– Заканчивают.

– Аня, – Лэйкер остановился и положил руку мне на плечо. – Я знаю, тебе плохо, но потерпи еще немного. Сейчас нам принесут Ключи. Помнишь процедуру временной регистрации в Илминре?

Я кивнула.

Порядок мало чем отличался от заведенного в Текландте, только методы разные. Илминр как мир полностью охватывала Сеть Первой Границы, не позволяющая иномировым гражданам, да и вообще всем, не внесенным в специальный реестр лиренам беспрепятственно попасть внутрь. Путешественники могут использовать Коридор Времени, симпуты, Клиадру или что-то еще, однако все они оказываются сначала в особых залах – Тюинклюир, подобие таможенного пропускного пункта, где проходят ряд процедур (для каждой категории вторгающихся – свои), и только потом им выдают Ключи. Проглотив эти маленькие кубики, лирен будет постоянно передавать информацию о своем состоянии и местоположении в Министерство Миграционного Контроля, после чего может свободно перемещаться по миру.

Разумеется, я знала, что в подконтрольных Республике мирах, за исключением недавно приобретенных, вроде Нимеи, действовала схожая система, только Ключи внедрялись в тела без согласия или даже уведомления путем прямого Клиадрального воздействия, что не поощрялось, но и не запрещалось межмировым правом.

Еще я знала, что подделать Ключи невозможно, афишировать мое появление в Илминре нельзя, а попасть туда необходимо.

– Волноваться не о чем. Они все устроили.

Вездесущая Жемчужная Триада, да?

В мою ладонь скатился маленький кубик. Я осторожно подцепила языком Ключ.

Да, подделать их невозможно, но я глотала именно подделку. Если выпущенный официальными органами фальсификат все еще остается подделкой. Как же холодно.

Легкая дрожь позвоночника – и Тюинклюир остался где-то там, в изолированном куске псевдомира. Я попыталась сделать небольшой вдох. Резкий кислый воздух обжег легкие. Еще одно напоминание о том, что Илминр – враждебный мир, а не курорт. Яд всюду: в почве и в воде, в тканях растений и животных. Без фильтров дышать здесь опасно, если ты, конечно, не Чудик, так что лучше не прибегать лишний раз к устной речи. И когда уже это закончится?

– Мне нужно время для начертательной Клиадры, – я услышала легкие шаги эм-Латуа позади.

Пол, кажется, деревянный. Судя по эху, помещение не очень большое.

– Сможешь вернуть ей зрение?

– Постараюсь. Абсолютный Радужный Камень рвет потоки без какой-либо логики. Если бы не твое плетение, у нее уже отказала бы половина органов. Не знаю, сколько мое будет сопротивляться.

Что случилось с Эримондом?

Быстрые, едва слышные постукивания стерженька по дереву погружали в сонное, гипнотическое состояние, но я ждала ответ.

Лэйкер, что с ним случилось?

Цамерий все чертил и чертил что-то Радужной породой на стене и на полу – я чувствовала колебания Клиадры при каждом штрихе.

Алтарь оживет, когда на него возложат три поколения одной крови.

Стук прекратился.

Ты знал об этом?

– Нет.

Врешь.

– Нет.

Я никак не могла понять тогда, о чем ты: «И за это я ненавижу себя еще больше». Ты догадывался, чем все закончится. Или тебе сказал Аурелиус.

Стержень вновь взялся за работу.

– Нет.

Теперь я начинаю понимать, зачем все эти условия, зачем столько ненужных смертей и лицемерия. Потому что сейчас я отчетливо чувствую, как мало во мне осталось человеческого, и как его становится все меньше с каждым часом. Я почти не помню, что было до того, как меня реанимировали в Каремсе. Будто то была не я. Будто вся жизнь в Дамине была не моей. Но ведь она БЫЛА моей, вот в чем суть! Это не каких-то два года или даже десять. Я вот прямо сейчас стою и гадаю, что из этих двух жизней – реальность? Может, я сейчас лежу в какой-нибудь клинике и брежу, завернутая в смирительную рубашку? Или Дамин – сплошная смирительная рубашка, что вероятнее?.. Боюсь, следующее Легендарное место меня убьет. В этот раз – без шуток и наверняка. Вытравит изнутри то немногое, что мне удалось сохранить. А я даже не попрощалась с Артемом. С тем, что от него осталось. Останки, беседующие о жизни – иронично.

– Аня, перестань, пожалуйста.

– Сюда, Алеврайла, – Цамерий потянул меня за руку и усадил на пол спиной к стене. – Постарайтесь не двигаться.

Аня. До чего странно мне стало слышать это имя, до чего противоестественно и наигранно. И до чего же страшно это осознавать.

Чудик начал что-то нараспев читать на илминрском. С каждой секундой его ровный голос становился более мелодичным и многогранным, переливающиеся фразы сплетались в бесконечно длинный канат из звенящих хрустальных нитей. Стена опрокинулась, и меня подхватили вихревые потоки приятно теплого воздуха.

К сожалению, блаженство длилось недолго. В животе что-то зашевелилось и поползло в разные стороны, как если бы кишечник распался на несколько ужей, в панике бросившихся искать выход из клетки тела. Почему-то в голове. Невидимые скользкие хвосты ввинтились в череп и установили там свой порядок, от которого руки и ноги начало выворачивать, как в страшном приступе эпилепсии.

Но прошло и это. Уже через минуту в пустоте зародился свет, хотя глаза все еще оставались закрытыми. По щекам потекли холодные слезы.

– Гениально, Цамерий.

Я увидела Лэйкера. Искаженно, будто смотрела сквозь толщу воды глубокого колодца, но тем не менее. Глаза по-прежнему были закрыты.

Тогда я поняла, в чем дело. Слезы. Их формирует Клиадра, причем не внутри тела, а снаружи, значит, Камень их не тронет. А если и тронет, то не сразу. Слезы текут по щекам, слезы проникают в глазницу. Теперь слезы – мои глаза. Никогда бы до такого не додумалась.

– Когда плетение настроится, изображение станет более четким, но все равно следует избегать чрезмерно яркого освещения, – Цамерий закрыл ставни последнего небольшого окна и снял ненужный здесь плащ. – В то же время, вязь адаптируется быстрее, если будет получать много различных изображений для передачи.

Может, просто пойдем в Легендарное место и закончим все это?

– Просто не получится.

Почему?

Эм-Латуа переглянулся с Лэйкером и спрятал руки в длинных рукавах черного «кимоно».

– Потому что вам придется идти туда одной.

Ага.

– Я сам расскажу, – Лэйкер помог мне подняться. – Когда нас сможет принять эм-Воволди?

– Не могу с ним связаться. К вечеру узнаю.

«Цамерий», – я жестом остановила Чудика, уже направившегося к двери. – «Спасибо вам».

Эм-Латуа нейтрально кивнул и закутался в отороченную серебристым мехом накидку.

– Если решите прогуляться, имейте в виду, что сейчас в Илминре зима. К тому же, мы в гористой местности.

С чувством, отдаленно напоминающим умиление, я проследила за тем, как Цамерий закрыл за собой  дверь. Во-первых, это была первая нормальная, привычная для меня дверь на петлях со времени реанимации в Каремсе, если не считать Легендарное место в Сэмсали, мало отличающееся от галлюцинации (может, ею оно и было, кто знает). Ну а во-вторых, еще никогда мне не приходилось видеть Чудиков, пользующихся хоть какой-нибудь дверью – обычно они их принципиально игнорировали.

Точно, пора уже все рассказать, Лэйкер. Мне надоело тебя пытать всякий раз, когда… Хотя нет. Сначала ты ответишь ЧЕСТНО, что с тобой сейчас, пока я не придушила тебя чем-нибудь.

– Я бегаю быстрее, не догонишь.

Вяло улыбнувшись, я повертела головой, всматриваясь в расплывчатые очертания комнаты. И вновь никаких излишеств убранства: три плотно закрытых ставнями окна, две двери, одна из которых вела на улицу, три мягких черных кресла и вычурные знаки, покрывающие часть стены и пола. Много знаков, хватило бы на целую энциклопедию. Как Цамерий успел так быстро их нанести? Рисунки были немыслимо сложные, даже на мой, почти профессиональный взгляд. Однако прямо сейчас меня интересовало кресло, куда я с облегчением повалилась. Лэйкер сел напротив и прикрыл глаза. Несколько минут прошли в тишине и неподвижности.

Там была гора трупов. В прямом смысле, гора.

– Я почти ничего не помню, после…

После того, как превратился в Демона, да?

Опять это выражение лица. Называется «как же я не хочу говорить, но ты все равно не отстанешь, а стоило бы», уже наизусть знаю.

– Все пошло не так.

У нас с самого начала все шло не так, пора уже привыкнуть.

– Это не шутки, Аня.

А я что, смеюсь? Удивишься, но я собственными глазами… или глазами Эстеллы, точно не скажу, видела… то, что видела, испытав много чувств, и веселье в списке точно не значится.

– Ты не должна была покинуть…

Прекрати винить себя во всем, что только можно! Если уж искать виноватых, то я буду первой, кто приходит на ум. Вот только бесполезно тратить на это время. Надо решать, что делать, а не кого ругать.

– Откуда ты узнала про алтарь?

Не можешь считать память. Неужели все так плохо?

– Форма Демона дает огромную силу. По меркам смертных, почти бесконечную. Но и плата соответствующая. Аурелиус прав, не каждый чистокровный сможет взять такую силу под контроль. Клемийя запретила мне даже частично снимать Печать, которую она наложила на Демонический Образ. Но без него ничего бы не вышло.

Если ты сделал все, что было необходимо в тот момент, почему сидишь с таким выражением лица, будто через минуту сделаешь себе харакири?

– Сделаю что?.. Не надо, я понял. Ты права, прости.

Сколько?

– Что?

Сколько тебе осталось? После снятия этой Печати. И после горы трупов.

– Мало.

Сколько?

– Очень мало.

В таком случае, тебе следует последовать совету Хамих-Кирар.

– Ни за что.

Возьми любого с фиолетовой категорией, и закончим на этом.

– Нет.

Аргументы?

– Сейчас я даже с желтой категорией не справлюсь.

А с незрячей полуживой Одержимой справишься?

– И думать не смей, мы это уже обсуждали.

Нет уж, я подумаю.

– Я все равно не позволю.

А я не позволю тебе умереть на моих глазах!

– Я еще не умираю.

Ты не в состоянии прочитать незащищенные воспоминания, а это практически… нет, это всего лишь предкатегория. Мы говорим-то с тобой сейчас только потому, что я сформировала Серый Шепот. Считаешь, я совсем ничего не понимаю? Почему ты наотрез отказываешься хотя бы выслушать меня, не то что обдумать…

– Этого  не будет. Конец дискуссии.

Скорее умрешь, чем переступишь через себя?

– Именно.

Сколько нужно лирен для Рокировки?

– Ты… что? Рокировки? Ты в своем уме?

Я задала вопрос.

– Это не….

СКОЛЬКО?

Лэйкер проколол меня взглядом.

– Я размышлял об этом. Много раз, еще будучи в Кальтиринте. Теоретически, достаточно одного с эквивалентными способностями.

Вот и замечательно. Найдем кого-нибудь с белой категорией и…

– И как ты планируешь убить лирена с белой категорией? Даже не так, как ты планируешь его НЕ убить, чтобы провести ритуал?

Когда с меня снимут Покров…

– У тебя будет много сил и никаких навыков. По факту, ничего не изменится, кроме опасности убить себя случайной мыслью. И окружающих заодно. Чудики десятки фэйли тратят на элементарный контроль потоков Клиадры, не говоря о созидании и трансформации плетений. Знаешь, сколько требуется времени для освоения той же черной категории? А сколько – для противостояния лирену с черной категорией? К такому готовятся не год и не два, а всю жизнь, с раннего детства, без перерыва. Даже с белой категорией, при которой чуть ли не половина вязи выстраивается в нужном порядке интуитивно, у тебя не будет ни единого шанса. Ни против фиолетовой, ни полноценной голубой категории. Скорее всего, с тобой справится и церсмит стандартной подготовки, потому как ты не то что Клиадру, свое тело не сможешь нормально контролировать.

Попрошу кого-нибудь…

– Кого?

А если взять несколько лирен слабее?

– Ты представляешь себе, что такое Рокировка?

Ну… в общих чертах.

– В общих чертах все, действительно, просто, как в учебнике: рокировка – это обмен одной или нескольких живых Сущностей на мертвую в Инопространстве. Именно в Инопространстве, либо удерживаемую в неживом состоянии другими способами. Если Сущность реинкарнировалась, ее новое вместилище нужно сначала уничтожить. И еще найти прежний Дух, пробудить его и избавить от безумия коснувшегося смерти, потому что мертвый Дух нельзя просто так вселить в оживленное тело без последствий. Обмен не равный. Смерть всегда требует больше, помимо сил, вкладываемых в плетения. Если не предложить достаточно, впустую потратишь Сущности жертв. А чтобы выяснить, сколько достаточно, тоже нужны жертвы. Вся Сущностная Клиадра строится на основе жертв. Из их замкнутого круга почти невозможно вырваться.

Пока не вижу проблемы.

Лэйкер нахмурился, но продолжил.

– Когда Сущность покидает тело, ощущение времени для скованного с ней Духа меняется. Не забывай – то, что составляет твое «я», является Духом. Он вмещает в себя память, а она определяет личность, со всеми ее привычками, эмоциональными реакциями. Сущность – всего лишь холст, глина, материал, из которого Дух созидает лирена. И смерть самый большой отпечаток оставляет не на обезличенной Сущности, а именно на Духе, способном переживать, чувствовать. В реальности проходит секунда, в Инопространстве ему кажется, что минула вечность. Вечность бездонного голода, боли и безумия. Рокировка же  требует времени. Тот, кто воскреснет после нее, будет чем-то совершенно иным, даже если сохранит память. Лимма Сущности деформируется, искажается. Помнишь, что ты чувствовала после прикосновения Призрака? Смерть намного страшнее. Тебя будто топят в озере чистого Ужаса, безликого и бесконечного. Такое без последствий не обходится.

Но… кто-то же пользуется Рокировкой.

– Чтобы получить ответы на вопросы, которые знает только мертвый. Чтобы заставить сделать то, что может только он. Существуют сложные плетения, способные вернуть подобие разума воскресшему. Но, как показывает практика, когда безумие и смерть возьмут верх – лишь вопрос времени, и очень недолгого. А после выясняется, что вместо потерянного лирена ты привел в мир живых существо, о котором много лет спустя выжившие будут с содроганием вспоминать по ночам, просыпаясь от случайного скрипа. Думаешь, почему нас не окружают умершие любимые, родственники? Только очень, очень немногое лирены после гибели умудряются частично сохранить себя в Инопространстве. Это невероятно сильные Сущности. Часть из них становится Богами. Но и в них не остается ничего от смертных. Ничего от живых.