Текст книги "Жемчужная Триада (СИ)"

Автор книги: Екатерина Спасская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Страшно?

– Обидно.

Тихий вздох за перегородкой.

– Текландт прошел через множество кризисов. Пройдет и через этот.

– Интересно, как?

– Все так же. Обновлением.

– И что будете обновлять на этот раз? Что еще возможно обновить, Шими?

– Если бы я знал.

– Заладили: обновление, прогресс, эволюция. Чего? Куда? Зачем? Пустые слова. А на самом-то деле что? Смысла как не было, так и не будет, сколько бы приспособлений вы ни придумали, чтобы доказать обратное. Ты же мне и говорил всегда, – Артем подхватил наполненный бокал и неторопливо, цедящими глотками опустошил его, скривившись от кислого послевкусия. – Ты же сам говорил – все вероятности заканчиваются одинаково, что бы мы ни делали. Поэтому ты здесь, напиваешься вместе со мной, а не призываешь мир к революционному броску в светлое будущее. Ты знаешь, что будущего нет. И ждешь, пока настоящее подойдет к закономерному финалу. Когда заканчиваются вопросы, на которые хочешь получить ответы, настает время умирать. И с этим ничего не поделаешь.

Голос неуверенно промолчал.

– Не все потеряно.

– Ну конечно. С неба спустится Бог и вытащит Города из Техноада. Улыбаясь при этом, будто Техноад – вовсе не его рук дело, а так, нелепое стечение обстоятельств.

– Богов нет.

– Я о том же. И к лучшему.

– Почему? – Удивился Шими.

– С удовольствием сломал бы ему нос.

– Чтобы не улыбался?

– Точно.

– Тебе пора бросать пить.

– А тебе пора спасать мир.

– У тебя дурное чувство юмора.

– Лучше, чем ничего.

Шими улыбнулся. Невидимый собеседник по ту сторону серой стены ему нравился. Жаль, что он тоже скоро умрет. Может, не так скоро, как Шими. Может, если повезет, вообще не скоро.

– Хочешь покинуть Текландт?

– Выгоняешь иммигрантов?

– Задаю вопрос.

– Уже не знаю, – Артем покосился на полный бокал, нерешительно протянул руку, но оставил его на столике. – Куда мне идти? И зачем?

– Ты мог бы найти мир, похожий на собственный, и начать там жизнь заново.

– Я не такой оптимист. И уже вряд ли идеалист. А еще не хочу.

– Что если я скажу тебе нечто важное? Настолько, что ты, не раздумывая, сбежишь из Каремса. Даже не решая, куда.

– Ну, видимо, сбегу из Каремса, не решая, куда.

– Предлагаю опустить эпизод с разговором. Беги сразу, – Шими сморщился от новой судороги. Лужа крови возле кресла становилась все больше. Скоро в ней получится разглядеть собственное отражение.

Сколько крови. И все, будто во сне, нарочито нереальное. Шими никогда не мог вырваться из снящихся ему кошмаров. Не получалось ни разу. Нынешний кошмар, как и все его предшественники, не оставлял, не отпускал, даже не ослаблял хватку. А так хотелось проснуться. До страшной кульминации.

– Уходи отсюда, Артем.

– Что ты там бормочешь, Шими? Я ничего не разберу, повтори.

– Уходи.

– Ты спишь что ли? Скажи нормально.

Из-за перегородки не раздалось ни звука.

Артем с раздражением допил еще один бокал и откинулся в кресле. Он мог спуститься в ГЭКО в Зале Снов прямо сейчас, даже не поднимаясь на ноги. И он непременно спуститься. Стеклянный шар, мир внутри мира – единственное, что еще не успело потерять подобие смысла. Ему не заполнить ноющую пустоту, но до неизбежного конца нужно как-то коротать время.

– Ты, правда, думаешь… а, неважно.

***

– Нет, это важно! Важнее мгновенной потери двадцати процентов. Тотальное уничтожение! Тотальное, Бойль!

– Я понял с первого раза.

– Не может быть других приоритетов. Не в данной ситуации.

– Что дальше по плану? Шантаж?

– Реальная угроза. Она не исчезнет, вне зависимости от твоего решения.

– Гипотетическая, не реальная.

– Ты знаешь, что реальная. И знаешь, как ее предотвратить. Только тебе подобное под силу.

Бойль вытянул руки из полых кубков света по бокам лежака и встретился взглядом с Вэтэном.

– Уничтожить шестьдесят четыре миллиарда лирен может кто угодно. Не обязательно было искать меня и отрывать от восстановительных процедур. Любой в Каремсе, способный если не мыслью, то голосовой командой запустить Симилтронный Фестиваль, справится. Я специально модифицировал системы, подгоняя под устаревшее голосовое управление, чтобы меня больше не привлекали к этому проекту, а уничтожили друг друга раньше, чем что-то потеряет функциональность.

– Не просто уничтожить лирен, а определенных…

– Я похож на палача? Не шестьдесят четыре, не шестьдесят четыре тысячи. Шестьдесят четыре МИЛЛИАРДА.

– Иногда стоит пожертвовать настоящим ради будущего. Особенно если приходится жертвовать всего лишь двадцатью процентами настоящего.

– Как ты представляешь будущее без настоящего? И это не жертва, а истребление. Даже не знаю, чей план гуманнее… Я найду другой выход. То есть, нашел. Но формально – найду.

Вэтэн озадаченно нахмурился.

– Долго объяснять, – парень вернул кисти в светящиеся «емкости». – Ты веришь в Богов?

– К чему…

– Веришь или нет?

– Нет.

– А допускаешь их существование?

– Разве это не одно и то же?

Бойль покачал головой и улыбнулся.

– Не верю.

– Тогда представь, что Боги существуют.

– Я все еще не понимаю, зачем.

– Вот я и пытаюсь объяснить. Представил?

– Да.

– А теперь подумай, как бы ты их убил.

– Богов?

– Богов?

– Разве можно убить Богов?

– Конечно. Если ты их создал, ты же можешь их убить.

– Но я не создавал Богов! – Вэтэн потерял терпение и впился ногтями в ладонь. – И что за Боги вообще? Текландт под угрозой уничтожения! А вместо помощи или плана действий от тебя я слышу бред!

– Ты представил Богов?

– Да, но…

– Значит, ты создал Богов.

– Но… – перекошенное лицо Вэтэна осветилось пониманием.

– Именно, – кивнул Бойль. – Мы используем оружие, способное сокрушить Богов. Созданных нами, наделенных бесконечной силой, всемогущих Богов. До того, как кошмар станет реальностью.

– Ты займешь их место.

Быстро двигающиеся зрачки серых глаз на несколько кимн замерли.

– Нет. Иначе все бессмысленно. Никакой замены. Боги нужны во времена потрясений и анархии, когда требуется сила. Лирены ищут поддержку в них, забывая, что Боги – их же порождения. Текландт учится на своих ошибках. Только поэтому мы достигли вершин. И поэтому там останемся.

– Говоришь, совсем как Лэйкер.

Бойль тепло улыбнулся.

– Он научил меня куда большему, чем сам полагал. Жаль, что обновленный Текландт родится без него. После стольких усилий, затраченных им.

– Мы же все еще говорим метафорами? – Вэтэн направился к выходу. – Тогда объясни мне.

– Что?

– Ты создашь новый мир, так?

– Мы создадим новый мир.

– Тогда чем же мы, по-твоему, будем отличаться от Богов?

На пару лимн Бойль задумался. Вэтэн терпеливо ждал у двери.

– Нам не будут приносить жертвы.

– Без жертв не обойтись.

– Да. Но мы сделаем то, что никогда не смогут наши Боги. То, что могут сделать только лирены. Молча, незаметно, чтобы никто, кроме нас, и не узнал. Мы пожертвуем собой.

Глава 10

Зимнее лилово-синее небо затянули мелкие кружевные облака. Холодные горные ветры, как безумные портные, неугомонно перекраивали сверкающие наряды предзакатной дымки, клубящейся над темными расселинами. До ночи уже не успеть.

Зябко поежившись, Нийрав остановился на пологой скале, чтобы перевести дух. Вокруг были лишь мертвые серые камни. Далеко позади, за песчаной лентой остались сияющие золотом, неувядающие даже в холод травы долин и прозрачные озера, искрящиеся яркой чешуей фернисов.

Падшая Кирвиллия – место, проклятое всеми пантеонами Божеств Илминра. Бесцветная, со времен более древних, чем эти же Боги, территория, пребывающая на стыке реального и псевдомира в тревожной полудреме холода. У истоков возникновения жизни она, полностью завершенная, уже обособилась и застыла в полюбившейся форме на тысячи тысяч фэйли. Широкая полоса перламутрово-серого песка провела черту между Кирвиллией Чистой, населенной, живой и Кирвиллией Темной, таящей угрозу, которой нечего противопоставить.

У лирен из Хэмнха сохранилось предание о Темном Потопе, передающееся из поколения в поколение неисчислимое количество раимэ. Говорили, его записали со слов какого-то медиума, беспечно совмещавшего с практикой внетелесных перемещений контакты с беспокойными Духами. Со слов – не точно сказано. Скорее, историю собрали по частям из криков, обрывков фраз и утробного рева ученики, присутствовавшие на сеансе. После чего ни один не рискнул больше продолжать опыты, а связь с Духами строго запретили. Но последнее, скорее всего, выдумка, как и большая часть истории. Слишком много времени прошло, и сложно поверить, что такие подробности сохранились в неизменном виде. А вот само предание…

Нийрав проводил взглядом облачную бахрому, срывающуюся в темноту надвигающейся ночи.

В горах Кирвиллии когда-то ютилось воинственное племя, название которого давно никто не помнит. Илминр только начинал обретать себя, и его народы еще не успели оставить дикарское прошлое: лирены питались тем, что приносила почва, не имели понятия о Клиадре и почитали магию в самых варварских ее проявлениях. Реки крови проливались ради богатого урожая и мимолетных успехов в непрекращающихся сражениях, шаманы правили миром и сводили мелкие счеты друг с другом без оглядки на последствия опустошительных войн. Сами того не подозревая, они породили первых Богов, пока таких же кровожадных и избалованных вседозволенностью. Мир поднимался из яслей по ступеням великого будущего, ему многое можно было простить. Но, видимо, не все.

Племя Кирвиллии нуждалось в поддержке, чтобы выжить в магических войнах, а лирен для жертвоприношений казалось недостаточно. Тогда вождь отправил молодого шамана в Темные Земли, несмотря на протесты старейшин и дурные предзнаменования: нужна была сила, размышлять о ее происхождении не позволяли обстоятельства, время истекало. Странные путаные рассказы и страшилки, никем никогда не подтвержденные, пугали гораздо меньше новой войны, новой крови. Шаман покинул Чистые Земли, и вскоре случилось то, что в Хэмнха называют Темным Потопом, в Абиав – Ночью Тотемов, а в Кальтиринте – Илминрским Затмением. Мир поглотила тьма. Без следа исчезли лирены, Боги, животные и растения – все, несущие печать жизни, растворились в нахлынувшем Мраке. Все, кроме тех, в чьих Сущностях скрывалось Клиадральное Зерно.

Границу запретной территории эм-Гэлийвер, наследный Жрец фульмийни, преступил, нарушая законы тех, кому обязан служить. Любому другому в этом случае грозили бы суровые наказания, болезненные ритуалы очищения, молитвы, жертвы и тяжкие испытания ради прощения. Но Жрецу подобное не простят. Нийрав знал, что как только он вновь переступит порог Чистой Земли, Боги заберут его. Она заберет его, та самая Богиня, которая до сих пор отнимает каждого первенца в обмен на заточение того безумия, что поглотило Илминр когда-то. Богиня, которой фамилия эм-Гэлийвер служит с самого пробуждения после Затмения. Жрец даже мог перечислить все пытки, через которые его заставят проходить до последнего тэйли Веселес. Если поход окончится провалом.

– Земля, взрастившая камни. Камни, слагающие горы. Горы, увенчанные льдом. Лед, пронзающий небо. Небо, хранящее воду. Вода, питающая землю. Даруйте покой заблудшим и проклятым Духам.

Несколько капель крови скатились по скале и впитались в блеклую породу. Чудик опустился на колени.

Теряющиеся в высоте ледяные пики затягивали бурое пятно солнца за горизонт – всегда яркий цвет божественного светила не мог бороться с проклятьем Темной Земли. Тонкая струйка крови из свежего пореза была не розовой, а прозрачной, кожа Нийрава – бледной с сероватым оттенком. Весь цвет ушел вместе с жертвенными каплями в камень. Камень исторг его крошечной льдинкой. Льдинка где-то там, на одной из вершин уже метнулась сквозь спутанные кружева к небу. Небо исторгло кровь, а земля ее поглотила. И теперь остается ждать ответ единственного Бога Падшей Кирвиллии, того что явился из других миров и других времен. Того, что был запечатан непостижимо высокой ценой, но чье проклятье до сих пор отравляет землю.

Глухой шепот ветра оборвался странным скрежетом. Что-то в скале пришло в движение. Нийрав затаил дыхание. На гладком сером камне появилась трещинка. За ней еще одна. И еще. Холодные каменные чешуйки, как осколки скорлупы, рассыпались под натиском, и из выемки показался крошечный ярко-розовый цветок.

Эм-Гэлийвер с облегчением вздохнул и поднялся с колен. Теперь можно быть уверенным, что его не убьют до того, как удастся подобраться к пещере Гиблых Врат. Богу интересно. Бог хочет взглянуть на пришельца, оставившего в залог жизнь и Сущность без единой гарантии.

В морозный воздух закрались подозрительные нотки. Духи. Нужно спешить.

Илминрское Затмение. Да, Кальтиринт знает толк в патетичных, но от этого не менее точных названиях. Из целого мира осталось лишь несколько сотен лирен. Планетарные системы превратились в шары из камня, металла и газа, поблекли когда-то яркие цвета, а выжившие в ужасе метались, не зная, что делать. Не долго. Безликая Тьма парализовала волю, и лирены разбрелись по пустынным землям в одиночестве и апатии. Они лежали на холодной земле, созерцая беззвездный мрак до тех пор, пока не перестали чувствовать боль, вкус, цвет, запах. Они почти утратили то, что называется жизнью. Их тела деградировали в тени, стали тонкими, не способными принимать пищу и нормально передвигаться. Оставленные бесцельно парящими в пустоши Духами, оболочки огромными немигающими глазами наблюдали, как сухой ветер погребает их в оседающей пыли. Пока не увидели хрупкие струящиеся нити, сверкающие подобно радуге из прошлой, бесконечно далекой жизни. Клиадру. И это изменило все.

Белесая дымка опустилась почти до земли. Нийрав снова прислонился к хищно скалящимся сколами камням. Как тяжело дышать. Ноги с трудом несли воздушно легкое тело, то и дело грозя опрокинуть его при каждом шаге. Осталось немного, нельзя сдаваться у самой цели. Еще немного. Еще немного.

Оступившись, Чудик полетел вниз. В бок впились острые камни, дождавшиеся вожделенной добычи. Нийрав сжал зубы и откатился на спину. Сине-черное беззвездное небо висело над склонами гор, нанизанное на их острые пики тяжелым навесом. Прямо как в подернутом пылью предании. Илминр смог тогда сбросить с себя тень Затмения, пожертвовав будущим ради настоящего, стал великим ключевым миром, получить власть, не идущую ни с чем в сравнение, но проклятье Темного Бога не снял. Вместо этого он проклял себя еще больше. Проклинает даже сейчас. Поэтому нельзя…

Нельзя смотреть на небо в Падшей Кирвиллии. Нельзя слушать перешептывание Духов в тишине. Нельзя оплакивать умерших. Нельзя засыпать на Темной Земле.

Нийрав, задыхаясь, поплелся вперед, к чернеющей дыре внизу.

Гиблые Врата. Последняя Печать, сдерживающая Мрак.

«Не открывай!»

«Слишком холодно».

«Я обещал…»

«Все еще бродит во сне».

«Глубоко».

«Не открывай!»

«Тупик».

«Во сне».

«Ей одиноко».

«Дна все еще нет…»

«На той стороне».

«Не открывай!»

«Не открывай».

«Все то же самое».

«Озеро на той стороне».

«Слепые лодки».

«Не открывай!»

– Оставьте меня, – процедил Нийрав.

«Не открывай!»

«Пустая комната».

«Не открывай!»

Всесильные Боги не знают будущее, как не знают его те, кто всесильных Богов сотворил. Потенциалы остаются потенциалами, пока не превратятся в Сюжет.

– И поэтому оставьте меня.

Земля вновь ушла из-под ног, и Нийрав плашмя упал на гладкую черную плиту.

«Это не дверь».

«Не вкусный».

«Смотри».

«Это не дверь».

«У нее нет замка».

«Нет ручки».

«Нет створок».

«Ее не создавали, чтобы открывать».

«Ее не нужно открывать».

Назойливый шепот стал заметно громче, в шелестящих голосах сквозила паника.

Нельзя смотреть на небо в Падшей Кирвиллии.

Потяжелевшее в десятки раз тело с трудом подчинилось, и эм-Гэлийвер впился взглядом в густой мрак. Холод жадно вгрызся в веки и пробрался к ключице. Внутри возникла страшная пустота. Желания потеряли смысл. Нийрав чуть не забыл, зачем он здесь. Нельзя. Держать цель в голове, иначе можно так и остаться лежать среди скал, пока не иссякнут силы. Как оставались многие, когда-то приходившие сюда по им одним известным причинам.

Нельзя слушать перешептывание Духов в тишине.

Срывающиеся на угрозы предупреждения заполнили голову. Пусть.

Нельзя оплакивать умерших.

Образы отца и Ирвэлла возникли, почти без принуждения. Нийрав впервые в жизни позволил отравляющей боли разлиться внутри.

Нельзя засыпать на Темной Земле.

После утомительного перехода нарушить последнее Универсальное Табу не составило большого труда. Хотя первые три склоняли скорее к смерти, чем ко сну. Только бы не забыть, зачем эти жертвы.

Хор Духов обреченно смолк, и Тьма поглотила Нийрава.

– Shavieaer nahhab-hare, – удивительно живой задорный смех прокатился гудящим эхом по пещере.

От неожиданности Нийрав потерял дар речи.

– Veluyune tah ebehalfrai?

– А… я не понимаю…

– Не понимаешь? Ну вот, испортил мне шутку.

– Э… шутку?

– Помню, в последний раз ко мне заходил какой-то чудной мальчишка, напуганный до такой степени, что мне, представляешь, МНЕ пришлось его успокаивать, дабы он смог произнести, наконец, зачем явился. Давно это было, наверное. Так вот, говорил мальчик как раз на данном прекрасном наречии. А тут ты… Ну, я и подумал… А разве язык уже не употребляется?

– Вы убили всех, кто его когда-то знал.

– Что, я? Я? Разве? Серьезно? А, впрочем, возможно. С меня станется. И… тебе удобно там висеть?

– Не очень.

– Так спускайся. Зачем мучить себя? Потом еще будешь жаловаться на негостеприимство… Может, десерт, кстати? Не хочешь? Тогда давай поговорим. Ко мне редко являются с визитами – репутация сомнительная. Потому я не брезгливый… Может, стоило раньше ввести в практику десерты для гостей… Да не беспокойся, прыгай!

Прикованный к потолку силой странного тяготения, Нийрав оттолкнулся от гладкого камня и, вопреки ожиданиям, естественно легко оказался на полу. В центре необъятной пещеры на плоской грани куба плясал пронзительно голубой огонек, а над ним, у самого свода висело целое озеро ядовито-зеленого цвета. В непрозрачных водах мерещились быстрые движения чего-то бесформенного. И бесшумного.

– А что вы меня спросили? – Нийрав, пугливо озираясь на дергающиеся тени сверкающих кристаллами соли сталагмитов, направился к огоньку.

– Когда? А, вспомнил! На твоем приторном наречии это означало бы что-то вроде: «Судьба повторяется. Неужели у нее истощилась фантазия?», но, видишь ли, в переводе теряется каламбур, а я так старался, сочинял, подбирал слова… Так, собственно, что тебе от меня нужно? Хотя нет, кажется, я и так могу догадаться, Жрец самой Фульмийни… адепт серьезной, даже слишком серьезной религии с грозной Богиней, которая в силах исполнить  любое, или почти любое желание, стоит только попросить. Для своего верного служителя она без труда преподнесла бы в дар парочку миров. Но ты пришел ко мне. Зная, что я потребую куда больше, чем ты в состоянии предложить; что твое имя, даже при самом благоприятном развитии событий, будут проклинать едва ли не старательнее, чем мое; а если я откажусь и не возьму под свою опеку, тебя ждут пытки, страшнее очень многих, поверь моему опыту. И все же, ты стоишь здесь, в центре Падшей Кирвиллии, так глубоко под землей, что всей твоей долгой жизни не хватит, чтобы выбраться к свету. Здесь, в средоточии Мрака ключевых миров, а не в Храме Фульмийни. Значит, либо ты хочешь просить меня о совершенно непростительных вещах, либо на тебе висит непростительных грех. Однако я проявлю божественную проницательность и предположу, что в твоем случае наличествует и то, и другое. Я прав?

Нийрав молча кивнул.

– Прекрасно. Люблю честных. С ними мороки меньше. Тобою движет грех. Кому, как не мне помочь грешнику. Я же все-таки Бог проклятых и отверженных, а за паствой надо приглядывать. Итак, я слушаю, не стесняйся. За столько… фэйли, да? За столько фэйли мне надоело слушать собственный голос, хочу послушать чей-нибудь еще.

– А…

– Что, все еще боишься?

– Не то что бы… только…

– Только?

– Я ожидал несколько… другого.

– А, так ты хочешь, чтобы я тебя напугал? Запросто!

– Не надо!

– Тем лучше. Не люблю пугать гостей. Я вообще добрый, просто меня все время немного не так понимают.

Да. Немного.

– Вы необычный Бог.

– Боги бывают обычными? Неужели Веселес настолько изменилась?

– Я имел в виду, вы не были Богом изначально.

После небольшой паузы голос раскатисто захохотал.

– А кем же я тогда был?

– Демоном.

– О-о-о, а производишь впечатление простака. Как догадался?

– Заметил у Демонов интересную черту. Чем они сильнее, тем нахальнее.

От хохота дрогнула поверхность зеленого озера.

– И каково же мое нахальство, по-твоему?

– У него едва ли есть пределы.

– Шутник, да еще и льстец. Красота! Слушай, почему ты раньше не пришел? Я тут умирал со скуки!

– Репутация.

– Ах да, точно. Надо бы над этим поработать. Веселишь ты профессионально, не зря в политику пошел, не зря. Я, пожалуй, расщедрюсь на что-нибудь за прекрасный повод посмеяться. На скидку, например.

– Благодарю.

– Ага. Так, повеселились, а теперь серьезно. Что конкретно ты хочешь от меня?

– Владыка Кальтиринта, Аурелиус Энуалий Вергилиций Бертериан хочет уничтожить Илминр.

– Аурелиус? Так он все-таки родился? Неужели Тамита позволила?

– Знаете его?

– Аурелиуса? Конечно! В свое время Сельмия меня замучила этим Аурелиусом. Только Избранные научились нормально считывать потенциалы, как она наведалась в Кальтиринт и взяла под личную защиту несколько родов. Это еще до Илминрского Затмения, представляешь! Только я не думал, что ей удастся провернуть эту авантюру. Видимо, успела наложить свой Покров, иначе ты про Кальтиринт и не слышал бы. Хранители уничтожали миры и по менее значительным причинам.

– А что за причина сейчас?

– Не скажу.

– Почему?

– Ты расстроишься.

– А?

– Не скажу, и все. Я ей обещал.

– Кому?

– Сельмии. Если узнаешь ты, узнает и Тамита.

– Даже здесь?

– А ты как думал? Из ныне живущих, Покров Афродиты распространяется только на Аурелиуса. В потенциалах каждый разбирается в меру способностей. Кто-то с трудом считывает первые шесть, для кого-то тысяча – не предел. Но чтение потенциалов – не предсказание, а аналитика. Услышать можно лишь сказанное. Веселес же едина, значит мысль лирена в одном из ее миров, так или иначе, доступна лирену в другом. Я, хоть и бывший Демон, Бог, поэтому умею защищаться так, что даже Тамита не почует ничего. А вот ты явно не Бог, не обижайся только.

– Я хочу спасти Республику.

– Зачем?

Нийрав помедлил с ответом.

– Чтобы ее возглавить.

– И…

– И избавиться от Богов.

– Грандиозно! Избавиться от Богов, да? – Могучая сила дернула Чудика вниз, и тот упал на колени. – Посмотри на себя сейчас. Переступив границу Падшей Кирвиллии, ты потерял защиту, дарованную тебе Фульмийни. Кто ты сейчас, без ненавистных Богов? Обычный смертный лирен с Клиадральным Зерном и немощным телом, шагающим по земле с таким трудом, что и вообразить сложно. Чего ты добьешься, уничтожив Богов? Твои соотечественники потеряют половину силы и приобретенной власти. Ты уверен, что Илминр переживет второе Затмение? Или тебе понравились ощущения на камне там, снаружи? Понравилось задыхаться от боли, тоски и безысходности в окружении стенающих Духов и безликого Мрака? А ведь это далеко не предел.

– Мы сами породили этих Богов, – выдавил Нийрав, из последних сил сопротивляясь навалившейся на плечи тяжести. – Справимся без них.

– Неужели?

– С вашей помощью.

Голос надолго замолчал.

– Хочешь установить в Илминре мой культ?

– Единоличный.

– О-о-о.

– Мне нужна сила.

– Где-то я уже слышал подобное. Тот юнец тоже приходил за силой.

– И он ее получил.

– Ну да, получил… Не подумай, я тебя не отговариваю, предложение заманчивое, как ни посмотри. Только ты, кажется, не догадываешься, что готовит Аурелиус.

– Верно, не догадываюсь.

– В мирах, с которыми воевал Кальтиринт, тоже были Боги, далеко не слабые. Только помощи от них никто не получил. Не мог получить в принципе. Я бы посоветовал тебе не связываться с Аурелиусом.

– Не могу.

– Не можешь.

– И поэтому я пришел за помощью к тому, кто знает, что делать. Вы были Демоном и способны противостоять Кальтиринту.

– Да, неплохо продуманный план для смертного. Ты удивляешь меня в третий раз, а это почти рекорд.

Давление ослабло, и Нийрав смог подняться.

– То есть, резюмируя сказанное, ты не боишься отдать мне Богов, хранящих их культы Жрецов, любых местных лирен на выбор…

– Кроме Мириам.

– Да, да, кроме твоей обожаемой Мириам. Взамен я даю тебе силу выстоять против армии Аурелиуса и, увенчанным славой, занять императорский престол ввергнутого во мрак Илминра, так?

– Так.

– Не боишься. А что если в итоге тебе некем окажется править? Я жадный. И теперь не боишься?

– Не боюсь.

– Смелый. Или безрассудный. Но мне, в общем-то, все равно. Хочешь превратить Илминр в Нимею – пожалуйста, только не забывай вовремя приносить жертвы, чтобы я не обиделся. Осталось решить вопрос о точном размере платы.

– Платы? – Вырвалось у Чудика. – А разве жертвы не…

– Все шутишь? Это так, безоговорочное условие, чтобы я задумался над твоим предложением,  не более. Мне нужны еще миры.

– Сколько?

– Все, что будут в твоем распоряжении. И еще восемнадцать.

Нийрав побледнел.

– А ты как хотел? Предупреждал же, что я жадный. Заметь, цена вполне разумна, и с учетом скидки, что я тебе обещал. Потребовать в два раза больше, учитывая твое безвыходное на данный момент положение? В принципе, я могу забрать твое тело, с помощью него сломать Гиблые Врата и забрать себе половину Веселес, если захочу. Благодари вероломно оставленных тобою Богов за щедрость, так как мне с тобой оказалось интересно.

– Хорошо.

– Прекрасно. Только твое тело я все равно заберу.

– Что?

– На время, успокойся. Без него мне отсюда не выбраться. Не представляешь, сколько всего меня удерживает в уютной норе под землей. Думаешь, зачем все эти Табу, строгость которых не ослабевает столько фэйли? Я практически добрый Бог, но взаперти сидеть не люблю. Скучно… Уже жалеешь, что добровольно спустился ко мне?

– Н-нет.

– А зря. Я бы на твоем месте пожалел.

– Я не в той ситуации, когда можно позволить себе жалеть о чем-либо.

– Тогда будем считать, что договорились. Итак, с чего начнем Второе Илминрское Затмение?

Сияющие кристаллики соли потонули в душном мраке. Размытые тени сорвались с каменных стен и шипами вонзились в мертвое озеро.

Нийрав не торопился с ответом. Он слишком хорошо знал, что случается с Аватарами – несчастными лиренами, на время ставшими вместилищем божественной силы. Самый тактичный Бог оставил бы после своего пребывания высушенную во всех смыслах оболочку, а Вэлмувэру к тактичным Богам точно не относился.

– Отведи меня к озеру Отречения.

Танцующий на камне огонек замер.

– Озеро Отречения? – неожиданно серьезно удивился Бог. – Невероятно, но тебе удалось удивить меня в четвертый раз.

***

– Я повторю вопрос, после мучительно долгой паузы вздохнул Аурелиус и ткнул пальцем в заполненный цифрами лист бумаги. – Где они?

Высокий бледный мужчина уже не пытался сохранять видимость невинного спокойствия, обливаясь потом в довольно прохладном кабинете Третьего Неба. Едва он открыл рот, чтобы ответить, император невозмутимо продолжил.

– А вопрос я повторяю потому, что сейчас хочу услышать хотя бы подобие правдоподобного ответа, ибо в прошлый раз ты, видимо, перепутал тексты отчета со сценарием комичного спектакля для детей с умственными отклонениями, отнюдь не в сторону гениальности. Лично я нахожу подобное неуместным в данном контексте. Как и все присутствующие, полагаю.

«Присутствующие» боялись и вздохнуть слишком громко, не то что подтвердить неуместность ответа.

Взгляд Аурелиуса, прямой и равнодушный, мог в любую минуту обратиться оружием незамедлительной казни, о чем знали все. Так же, как и о том, что глава Представительства Отдела Финансов провинции Ваэлл, в лучшем случае, к закату потеряет должность и все сопутствующие привилегии. Действительно интригующим оставался вопрос, потеряет ли он вместе с должностью жизнь. По бесстрастному лицу владыки Кальтиринта прочитать ответ было невозможно, тем не менее, аргументы в пользу помилования блекли в сравнении с серьезностью обвинений. На самом деле, Аурелиус мог и не спускаться сюда для разбирательств – в них  не было видимой необходимости.

– Владыка Аурелиус Энуалий Вергилиций Бертериан, я нижайше прошу простить меня за манеру изложения отчета, оказавшуюся столь безыскусной, что вынудила вас испытать несколько секунд справедливого негодования.

Вэртрид практически увидел, как Аурелиус закатывает глаза от раздражения. Разумеется, нейтральная маска осталась нетронутой, и поэтому несчастный не остановился. Хотя, что еще он мог сейчас сказать?

– Я глубоко сожалею о недоразумении, ставшим поводом к возникновению инцидента…

– Инцидента?

– Прошу прощения, владыка Аурелиус Энуа…

– Инцидента, так, Баромслий?

– В мо…

– Молчать, – Аурелиус повернулся к Вэртриду. Спектакль окончен. – Кто?

– Глэмрий Гаунрий Рэльфрид.

– Подойди, Глэмрий.

Из дрожащей толпы одетых в серые балахоны лирен робко выступил совсем молодой Демон. Учтиво склонив голову, он с безмолвного позволения владыки Кальтиринта присел за стол напротив своего непосредственного начальника.

– Сколько лет минуло с твоего рождения, Глэмрий?

– Семнадцать, владыка Аурелиус Энуалий Вергилиций Бертериан.

– Где твой отец?

– На страже нашего сна, владыка Аурелиус Энуалий Вергилиций Бертериан.

«Каким образом?»

«Во времена правления Великой Восьмерки многие из рода Рэльфрид подвергались изгнанию. Среди убитых был отец Глэмрия».

«Поддержка старого режима?»

«Да, владыка Аурелиус».

– Когда ты должен пройти выпускные экзамены?

– Первый экзамен я прошел полгода назад, владыка Аурелиус Энуалий Вергилиций Бертериан. Второй ожидается через четыре месяца.

– Как часто ты посещаешь занятия в Кальтиринте?

– В среднем, восемь раз в месяц, владыка Аурелиус Энуалий Вергилиций Бертериан.

«Успеваемость?»

«Опережает сокурсников на полтора года. Уступает лучшему несколько месяцев».

«Тренируется в псевдомире?»

«Преимущественно».

«Сколько раз его ловили на превышении лимита времени пребывания там?»

«Официально ни разу».

– Когда ты покончишь с делами, – Аурелиус сделал многозначительную паузу. – Планируешь ли ты вернуться в Ваэлл? Или, может, ты хочешь остаться в столице?

– Если вам, владыка Аурелиус Энуалий Вергилиций Бертериан, будет угодно позволить мне вернуться в Ваэлл, я с удовольствием исполню это ваше пожелание, как и прочие.

– В таком случае, Глэмрий, я назначаю тебе второй экзамен через минуту.

– Благодарю, владыка Аурелиус Энуалий Вергилиций Бертериан.

Толпа оживилась.

Баромслий заискивающе улыбнулся, но, случайно поймав торжествующий взгляд Глэмрия, нахмурился. И побледнел еще больше.