Текст книги "Научи меня плохому (СИ)"

Автор книги: Екатерина Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Ну уж нет, никакого пари. Оставляю за собой свободу действий. Вот и посмотрим, кто первый взвоет.

– Ты, – уверенно ответила Катя.

– Совсем в этом не уверен.

Утром Катю разбудили странные звуки, а точнее, шумнное дыхание мужа. Она глаза открыла, зажмурилась на ярком солнце, и первые секунды пыталась понять, в какой же реальности ей предстоит встретить этот день – она в квартире родителей или… Потом принялась прислушиваться, рукой по кровати провела, поняла, что Андрея рядом нет, и тогда уже перекатилась на его сторону постели и свесила голову вниз. Понаблюдала за мужем, который активно отжимался от пола.

– Все-таки надо было с тобой вчера поспорить, – проговорила она, правда, довольно вяло. – На развод.

– И тебе доброе утро, любимая.

Она растянула губы в вынужденной улыбке.

– И как, помогает?

Жданов на пол рухнул, выдохнул, потом перевернулся на спину, чтобы на жену посмотреть.

– Если честно, не очень. Но есть еще холодный душ. Но могу сделать воду потеплее, если ты составишь мне компанию.

– Я не буду с тобой спать.

– Прошло всего двенадцать часов, я бы на твоем месте не давал таких поспешных обещаний.

– По крайней мере мне не хочется отжиматься, значит, я пока в счете веду.

– Ага, – мрачновато отозвался Жданов, и с пола легко поднялся. Катя же повернулась на бок, к нему спиной, совершенно не собираясь смотреть на полуголого мужа, во избежание появления смущающих мыслей. И только ахнула, когда он вдруг навалился на нее и поцеловал. Засмеялась, когда он щекотать ее принялся, попробовала оттолкнуть.

– Андрей! Андрей, тебе срочно на работу надо!

– Кто сказал?

– Я… Сегодня же показ!

Он успокоился рядом с ней, обнял и пристроил подбородок на ее плече. Потом поинтересовался:

– Ты ведь не собираешься расстроить моих родителей сегодня?

Катя непонимающе нахмурилась.

– Ты о чем?

– О твоем упрямстве. Мы сегодня придем на показ вместе, и пусть все знают, что мы помирились.

Она осторожно развернулась в его руках, легла на спину.

– Опять врать?

Жданов заглянул ей в лицо, а после короткой паузы посоветовал:

– А ты не ври.

Катя глаза в сторону отвела, сделала вид, что не замечает, куда устремилась рука мужа, нырнувшая под одеяло.

– Андрей, – начала она, но на полуслове сбилась, когда поняла, что закончить свою мысль ей смелости не хватит, и чтобы не молчать, пожаловалась: – У меня нет платья для показа.

– Ну, так купи. У тебя целый день впереди.

Катя зажмурилась.

– Представляю, что сегодня начнется. Снова разговоры и шепот за спиной.

– Переживем как-нибудь.

Андрей с кровати поднялся, намеренно не стал жену целовать, побоявшись, что остановиться не сможет, и Катино душевное равновесие нарушит, вызвав ее снова на тропу войны. Пока душ принимал, она ему завтрак готовила. На кухне негромко играло радио, Андрей слышал, как жена гремит посудой, ее голос, когда она с матерью по телефону разговаривала, и все эти звуки успокаивали и вносили смысл в сегодняшний день. Он раньше о подобном не задумывался, но несколько дней в пустой квартире внесли свои коррективы в его каждодневные желания и потребности. Бреясь перед зеркалом, взглядом натолкнулся на Катину открытую косметичку, из непонятного любопытства заглянул внутрь, и после минутного изучения содержимого, достал миниатюрную картонную упаковку с противозачаточными таблетками. В руке ее покрутил, открыл, зачем-то пересчитал оставшиеся.

– Андрей, тебе тост сделать? – послышалось совсем рядом с дверью.

Жданов руку, в которой таблетки держал, за спину спрятал, хотя жена в ванную так и не заглянула. Но он на всякий случай улыбнулся.

– Сделать, два.

Катя ушла, а Андрей упаковку обратно на полку положил, а потом, поддавшись какому-то необъяснимому порыву, сдвинул ее пальцем к щели, между стеной и полкой. Подтолкнул, потом еще раз, потому что блистер никак не желал проваливаться, и когда он, наконец, скрылся с глаз и, по всей видимости, застрял где-то по пути к полу, так и не упав, Андрей поторопился бритье закончить и из ванной комнаты вышел, приказав себе тут же о содеянном позабыть. Если Катя спросит: он в глаза эти таблетки не видел.

Но самому, правда, интересно, какого черта он это сделал.

Когда он на кухне появился, Катя стояла у окна и ела тост с джемом. Откусывала понемногу, жевала, а выглядела не на шутку призадумавшейся.

– Ты до обеда управишься? Появишься в «Зималетто»?

Она посмотрела на него.

– Постараюсь.

– Позвони маме, думаю, она с удовольствием составит тебе компанию. Походите по магазинам.

Катя снисходительно улыбнулась.

– Хочешь, чтобы я сама ей сообщила?

Он глаза опустил.

– Решай сама, я не настаиваю. – И чтобы перевести разговор на другую тему, достал из кармана пиджака, висевшего на спинке стула по соседству, бумажник, и положил на стол пластиковую карту. Без слов, ничего не объясняя, и только попросил: – И позвони в банк, закажи себе свою карточку, хорошо?

Катя слегка нахмурилась, попыталась протестовать:

– Андрей, у меня есть деньги.

– Ну и отлично, пусть они у тебя и будут.

В это утро, выходя из лифта на этаже «Зималетто», Андрей Жданов чувствовал себя победителем. Но еще приятнее было четко осознавать, чего же он все-таки хочет от жизни. Еще вчера он сомневался, а сегодня у него снова была жена, семья, и он не чувствовал себя растерянным и одиноким. Вот только нужно как-то Катю укротить и объяснить ей, что его желание сохранить брак – это не месть, а естественное желание мужчины в его возрасте. Может так и сказать? Вроде неплохо прозвучало.

– Андрей, у Милко истерика!

Кира выпорхнула непонятно откуда, и забыв поздороваться, принялась нагружать его проблемами этого суматошного дня.

– Что не так?

– Коллекцию еще не привезли, а он готов репетировать с пяти утра.

– Отправь его в гостиницу, пусть начинает репетицию прямо там. Ромка мне звонил, сказал, что зал готов процентов на восемдесят.

Кира шла рядом с ним, не отставая ни на шаг. Грустно улыбнулась.

– Милко скажет, что ничего не готово.

– Так поезжай с ним. Ты же умеешь с ним договариваться.

Она дотронулась до его руки, и Андрей остановился, посмотрел на Воропаеву.

– У тебя все хорошо? – поинтересовалась она.

Жданов вздернул брови в легком удивлении.

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– Ты решил оставить Катю.

– Я не решил, Кирюш, я попросил ее.

– Это так необходимо?

Он плечом дернул.

– Я считаю, что это правильно. Да и не только я, отец со мной согласен.

– Но я не о работе говорю, а об… атмосфере, которая без сомнения возникнет. Ты же помнишь, как у нас было, мы долго не могли примириться.

Андрей ободряюще улыбнулся бывшей невесте.

– Но ведь мы это преодолели? Потому что мы взрослые люди. Не о чем переживать, Кирюш…

Она смотрела на него в сомнении, но спорить не стала.

– Раз ты так считаешь…

– Поезжай с Милко, – попросил он еще раз. – Я только тебе его доверяю.

На губах Киры расцвела улыбка.

– Хорошо.

Пал Олегыч, как оказалось, уже был в офисе, и когда Андрей вошел в кабинет, застал отца за своим столом. Тот поднял на него глаза, после чего на часы выразительный взгляд кинул. Андрей поспешил успокоить:

– У меня все под контролем.

– Все равно, опаздывать в такой день не очень хорошо.

– Пап, ну ладно…

– Все у тебя ладно, – беззлобно проворчал Пал Олегыч. Потом взглянул на сына в упор. – Как дела?

– Да вроде хорошо. К показу мы готовы, в коллекции я уверен. – Пал Олегыч кивнул, а Андрей решил попросить совета: – Лучше скажи, как мне жене объяснить, что я разводиться не хочу и не желаю.

Жданов-старший заинтересовался, даже документы отложил.

– А ты не желаешь?

Андрей покачал головой и улыбнулся чуть смущенно.

– Так и скажи ей.

– Говорил. А она не верит.

– Почему? Что ты натворил?

Андрей в сердцах руками развел.

– Ну, почему сразу я натворил?

– А кто?

– Папа, ты зря думаешь, что Катя милая и покладистая. Знаешь, какой у нее характер? Я иногда откровенно мучаюсь.

Пал Олегыч улыбнулся.

– Да что ты?

– Серьезно! Она ведь вот как упрется рогом… Ладно, главное домой вернулась, а дальше я разберусь.

Пал Олегыч заинтересованно вздернул брови, но сказать ничего не успел, отвлекшись на вошедшего Малиновского. Тот тоже услышал о возвращении, и забыв поздороваться, решил все прояснить.

– Кто вернулась? Катерина?

Жданов несколько самодовольно кивнул.

– И ты ее пустил?!

Отец и сын вместе на Рому уставились, и тот тут же стушевался.

– Я в том смысле, что… – глянул на Пал Олегыча в смятении. – Что надо было помучить, чтобы не убегала с чемоданами…

Андрей от друга отвернулся.

– Вот ты когда женишься, свою жену подобными способами и учи.

Рома ногой к столу стул придвинул и тяжело опустился на него, посверлил Андрея возмущенным взглядом, после чего пробубнил:

– Я еще с ума не сошел, чтобы жениться.

Пал Олегыч улыбнулся.

– Посмотрим, посмотрим. – А сыну сказал: – Мама очень обрадуется.

– Я знаю. Но пока еще рано, у нас еще боевые действия… местного значения.

– Ничего, помиритесь. Это дело времени и умения подстраиваться под женскую логику и настроение.

– У меня такого умения нет, – категорично заявил Малиновский. – И у вашего сына тоже никогда не было, кстати.

– Тут нужно захотеть, тогда все и появится. Андрей вот захотел…

Рома подозрительно посмотрел на друга, а тот лишь плечами пожал.

– А что делать, Ромио. Как говорит мой многоуважаемый тесть: жена должна быть дома, при муже. Ради этого приходится стараться.

– Я был о Пушкаревой лучшего мнения, – в расстройстве проговорил Малиновский, когда они с Андреем наедине остались. – Думал, она еще поборется, посопротивляется, а она… как все бабы.

Андрей кинул на пригорюневшегося друга веселый взгляд.

– Не сомневайся, она сопротивлялась, как могла.

– Да? Не верю.

– Ну и зря. Можно сказать, я выиграл битву. Пришлось даже применить секретное оружие.

– Не льсти себе, оно уже давно не такое секретное.

Жданов захохотал.

– Я о другом, придурок!

Рома всерьез нахмурился.

– О чем?

Андрей таинственно понизил голос.

– Пришлось мне жену немножко пошантажировать. Так что, теперь мы с ней квиты.

Рома только растерянно моргнул.

– Ну, вы точно… Два сапога – пара.

Андрей согласно кивнул.

– Вот и я о том же.

Малиновский поерзал на стуле.

– И все равно мне кажется, что ты не очень хорошо подумал. Это ведь… брак, настоящий, Палыч.

– Я понимаю.

– С Катериной?

Жданов потер гладко выбритый подбородок, вроде бы задумался, а потом наклонился к Малиновскому через стол.

– Думаешь, я не понимаю, о чем ты мне говоришь? Я в эти дни столько всего передумал… Она ведь ушла, и это было правильно. Это было ожидаемо, и так должно было быть. Я все понимаю, вот только… Я в первый день пытался осознать то, что я свободен. Что могу делать, что хочу. Могу ни перед кем не отчитываться, а могу к Кире вернуться. Все могу. Вспомнить пытался, как это – жить без Катьки. А знаешь, что вспоминал, раз за разом? Как мы в деревню ездили. Этот пансионат из прошлого века, жару и отсутствие кондиционера в номере. Духота была немыслимая, день и ночь. И Катька в номере ходила в одной короткой сорочке, мы не вылезали из душа, и все было так глупо и ни чуть не романтично. А я те дни наблюдал за ней, вот такой простой, не собранной, не накрашенной, слушал ее голос, смех, и я знал, – понимаешь? – знал, что она самая лучшая женщина на свете. И мне ничего не нужно было, даже Москвы. Если бы она тогда сказала: давай останемся, я бы не раздумывая остался.

Рома, слушая его, подпер щеку ладонью, и смотрел уныло.

– Она тебя точно приворожила. По-другому я объяснить не могу.

Жданов оттолкнулся рукой от края стола и откатился на кресле немного назад.

– Да черт его знает, – с усмешкой проговорил он. – Но меня пока все устраивает.

– Вот это меня больше всего и беспокоит. Хотя бы для вида посопротивлялся.

– Пока Катька сопротивляется, у меня на свое сопротивление времени не остается.

– А Кира знает?

Андрей посерьезнел.

– Нет. Но ты можешь ей сообщить. К чему скрывать-то?

– Я сообщить?! – изумился Рома, и тут же поднялся. – Ну уж нет, мне достаточно одной сломанной руки. Разбирайся сам.

– А еще друг называется, – шутливо поддел его Жданов, но Рома уже поторопился прикрыть за собой дверь кабинета.

Показ начался с небольшим опозданием. Ничего катастрафического, стандартная ситуация, на подобных мероприятиях никто и не ждет, что все начнется минута в минуту, как запланировано. К тому же, гости были увлечены обсуждением совместного появления молодой четы Ждановых. Слух о грядущем разводе уже не первый день гулял по городу, вызывая злорадство и насмешку у многих, а тут такое триумфальное появление, рука об руку, и Андрей Жданов выглядит вполне довольным и счастливым. Руку жены из своей не выпускает, и в какой-то момент сложилось такое впечатление, что он и на подиум, для того, чтобы открыть показ, поднимется вместе с Катей. Но нет, оставил ее рядом со своими родителями, но постоянно смотрел на нее, даже во время произнесения речи. Да, в этот вечер поводов для разговоров и обсуждений стало гораздо больше. На молодую Жданову смотрели все, на нее оборачивались, и оценивающе окидывали взглядами. А еще некоторые осмеливались задавать вопросы, вот только ответы подробностями не радовали, любителям сплетен пришлось удовлетвориться намеками и многозначительными улыбками.

– Ты посмотри, какая изворотливая оказалась, – говорила Елена Шестикова Виктории Клочковой, стоя в сторонке. – Интересно, что она сделала, чтобы он к ней вернулся? Ты не знаешь?

– Даже не представляю, – с сожалением проговорила Вика, отпивая глоток шампанского. – Но Кира просто в шоке, едва держится.

– Бедная Кирюша. Сколько она пережила по вине этого гада. А теперь еще эту терпеть приходится.

– О чем шушукаемся, девочки? – поинтересовался Александр Воропаев, бесшумно приблизившись к ним.

Елена расправила плечи, а потом указала рукой, в которой держала бокал, в сторону Кати.

– О ней. Сегодня все опять говорят о ней.

Александр ухмыльнулся.

– Да, кто бы мог подумать. Катя Пушкарева сама, наверное, о такой популярности не мечтала.

Вика презрительно фыркнула.

– Ты так считаешь? А я уверена, что это был досконально разработанный план.

– Ну, в принципе, Пушкарева неплохой аналитик.

Вика моргнула, но поторопилась кивнуть.

– Вот и я о том! Но что он в ней нашел, мне кто-нибудь объяснит?

Воропаев обнял ее за талию.

– Когд-нибудь Андрюша напишет мемуары, из них мы все тайны и узнаем.

Шестикова рассмеялась.

– Наверное, наверное. Раньше точно не расколется, мне назло молчать будет. Дождется пока мне стукнет семьдесят, и слава мне уже будет без надобности.

– А ты всерьез рассчитываешь прославиться на имени Андрюши Жданова? Я думал, ты умнее, Лен.

Катя повернулась лицом к свекрови, потом осторожно дотронулась до пылающих щек.

– Жарко? – шепнула ей Маргарита.

Катя кивнула, снова стала смотреть на подиум. Чувствовала чужие взгляды, прикованные к ней, и старалась не обращать на них внимания. Хотя, еще помнила, каким возмущенным взглядом ее Кира просверлила, когда они с Андреем появились в зале рука об руку. До сих пор мороз по коже.

Маргарита осторожно дотронулась до ее руки.

– Ты присядь, я попрошу тебе воды принести. Ты, вообще, хорошо себя чувствуешь? Не тошнит?

Катя неопнимающе нахмурилась.

– Да нет. С чего бы?

Та странно замялась.

– Ну, всякое бывает. – А как только вернулся Андрей, строгим голосом проговорила: – Выведи Катю на свежий воздух, ей душно.

– Тебе душно? – Они пробирались мимо гостей, плотным кольцом окруживших подиум, улыбались и кивали знакомым, и Катя только вздохнула с облегчением, когда они из зала вышли.

– Мне не душно, – проворчала она, – мне тошно. Андрей, нас все обсуждают!

– Да и пусть обсуждают, тебе жалко, что ли? Повод-то хороший.

– Правда? – ахнула Катя в притворном удивлении. – Замечательно.

– Не вредничай, – попросил он. Они подошли к перилам просторного балкона, посмотрели вниз, и Андрей жену обнял. – Родители рады, между прочим. И твои, и мои. Ты ведь хорошая дочь, ты должна быть собой довольна.

– Убери руку от моей груди, ты платье мне мнешь.

Жданов расстроенно вздохнул и руку убрал. Но пожаловался:

– Ты не чуткая, Катерина.

– Да, я не чуткая. Тебе ведь не нужна такая жена? Я буду тебя пилить, направлять тебя на путь, которым ты идти совсем не хочешь. И, вообще, у нас разные привычки и интересы.

Жданов с готовностью кивнул.

– Точно, ты даже сексом со мной не занимаешься.

– И я про то же! – Она повернулась к нему и с горячностью продолжила, точнее, попыталась: – Андрей, мы должны серьезно отнестись к нашим противоречиям…

Он за подбородок ее взял, потом поцеловал в губы. А когда отстранился, с довольной улыбкой проговорил:

– Обожаю, когда ты мне перечишь. Так приятно заставлять тебя молчать.

Катя сурово сдвинула брови.

– Ты меня совсем не слушаешь.

– Я слушаю, милая. Иногда мне даже смешно. Ты не замерзла?

Она отвернулась от него, расстроенная еще одной неудачной попыткой. Андрей же улыбнулся, и обнял ее одной рукой за плечи, закрывая от прохладного вечернего ветра. Прижался губами к ее щеке.

– Не грусти. Разрешаю тебе дома попробовать еще раз.

– Зачем? Ты все равно меня всерьез не воспринимаешь.

– Воспринимаю, – удивился он. Подумал и решил добавить: – Только тебя я всерьез и воспринимаю.

Катя, кажется, не поверила, а, возможно, попросту не прониклась его словами. Промолчала, они постояли еще немного, потом решили вернуться в зал.

Перед окончанием вечера, мать отвела его в сторонку. Взяла под локоть, и настойчиво заглянула в глаза, Андрей даже забеспокоился немного, не понимая, что он не так сделал. Но, как оказалось, маму волновало несколько другое. Она пару секунд собиралась с мыслями, после чего осторожно поинтересовалась:

– Скажи мне правду: Катя беременна? Вы поэтому помирились?

Жданов рот приоткрыл, пребывая в полной растерянности, затем головой покачал.

– Нет, мамуль.

– Что нет? Не беременна или…

– Не поэтому мы помирились. И она не беременна. Насколько я знаю… Да точно не беременна!

– Да? – Маргарита нахмурилась, кажется, расстроившись. – А я подумала… Она неважно себя чувствует.

– А что ты хочешь? Нам сегодня прохода не давали, а она этого не любит.

– Значит, не беременна.

– Нет. – Смотрел матери в глаза некоторое время, и, в итоге, выдохнул: – Но я над этим работаю.

На губах Маргариты мелькнула улыбка, а сам Андрей многозначительно хмыкнул.

– Да, да, дожили.

– Скорее уж, дождались. Мы с отцом.

– Мам, ты только никому не говори. И Кате не говори!

Маргарита непонимающе нахмурилась, и Андрей поторопился объяснить:

– Ты же ее знаешь, ее такие разговоры смущают.

Мать погладила его по руке.

– Хорошо, хорошо. Сами расскажете, когда время придет. Но я очень рада, что вы помирились, Андрюш, правда рада.

– И я, мамуль. Кстати, что мне ей сказать, чтобы она окончательно меня простила?

Маргарита удивилась.

– Не знаю. – И с едва слышимой долей ехидства, предположила: – Люблю?

Глядя матери в спину, Андрей невесело хмыкнул и проворчал себе под нос:

– Люблю… Будто она поверит.

Всю дорогу домой Жданов обдумывал этот совет, данный матерью. Поглядывал искоса на жену, пытаясь предугадать ее реакцию, и не мог. Сейчас уже не мог. А ведь когда-то считал, что Катя Пушкарева для него, как открытая книга. А теперь кучу времени тратит на то, чтобы понять какую-нибудь короткую фразу, сказанную ею утром, небрежно брошенную, а он весь день вспоминает, обдумывает и не всегда находит верный ответ или решение. Это же Катя! Разве с ней можно что-то знать наверняка. Порой он пугался того, что у нее в голове творится. Столько планов, затей, выводов. Наверне, если бы он все их знал, окончательно бы запутался, и противостоять не смог, сдался бы на милость победителя. Как хорошо, что он не знает. Только благодаря этому еще в состоянии ее в тупик ставить, и все ее рациональные измышления портить.

А если и, правда, сказать? Вот просто сказать: люблю. Он сотни раз это слово произносил, иногда кажется, что не одной сотне женщин. Кире говорил и клялся в любви с легкостью. А вот с родной женой не получается как-то. Останавливает то, что она вряд ли поверит. Он ведь и ей когда-то в любви признавался, а после предал. И начать сначала оказалось не так просто, так откуда же вера возьмется? Чистая, искренняя… Сам, получается, запутался.

Катя прижалась к его плечу, и Андрей обнял ее, поцеловал в лоб, а потом заглянул в лицо.

– Ты не спишь?

Она головой покачала, продолжая смотреть в окно автомобиля. Такая красивая была в вечернем платье, воздушная, словно фея из сказки, вот только усталая и притихшая. Водитель послушно выключил музыку, как только они в машину сели, и Катя ненадолго глаза закрыла. Видимо, на самом деле устала. А может и расстроилась. Андрей по плечу ее погладил, потом еще раз губами к ее лбу прижался. А она вдруг голову подняла, в глаза ему посмотрела, и Жданов к ее губам наклонился. В конце концов, разве она не его жена? Он право имеет…

– Мне это так нравится, – пробормотал он, когда они, наконец, переступили порог своего дома. Точнее, ввалились в квартиру, Андрей дверь ногой захлопнул и тут же прижал Катю к стене. Руки нетерпеливо стаскивали с ее плеч бретельки платья, губы искали ее губы, и еще успевал шептать что-то пылкое и непристойное. Катя на его слова никак не реагировала, но тут видимо дыхание сбилось, и пока пыталась его восстановить, переспросила:

– Что именно?

– Мои права, на тебя.

Она рассмеялась.

– Не обольщайся. У меня ведь тоже есть права. На тебя.

– Серьезно? – удивился он. – Предлагаю это дело отметить… как-то по-особенному. – И тут же возмутился: – Что за дурацкое платье? Как оно, вообще, снимается?

– А если скажу, что не снимается?

Он подбородок ее сжал и жадно поцеловал в губы.

– Зубами разгрызу.

Она рассмеялась.

– Я так рад, что ты дома, – признался он позже. Лежали на постели, прямо поверх смятого покрывала, снятое платье где-то в изголовье покоилось, пышной юбкой укрывая спинку кровати. Жданов водил ладонями по теплым женским бокам, по спине, и время от времени терся носом об острое плечико. – Вообще не понимаю, как ты могла меня бросить.

– Я не бросала, – воспротивилась Катя чуть возмущенно.

– Конечно, бросила. И еще мириться не желала. Совсем бессовестная. И бессердечная.

Она приподнялась над ним, прищурилась, вглядываясь в полумраке в его лицо.

– Я тебя не бросала, я с тобой разводилась. Это разные вещи.

– Все еще хочешь разводиться?

Она как-то враз сникла, осторожно скатилась к нему под бок, и легла, на потолок стала смотреть.

– Я не знаю.

Жданов голову назад откинул, потом руку под шею заложил.

– Все ты знаешь. – Покосился на нее. – А если я пообещаю стараться, в смысле, быть хорошим мужем, и, вообще…

– Но дело ведь не в этом, Андрюш! Ты хороший муж.

– Да? – недоверчиво переспросил он.

– Да. Просто… Ты сам все прекрасно понимаешь, после всего…

– А почему нет? – Он в самом деле был обескуражен. Повернулся на бок, чтобы видеть ее лицо. – Если уж мы наделали столько ошибок, – оба наделали, заметь, – так почему не попробовать сделать что-то хорошее? Вместе. Кать, ну неужели так трудно мне поверить? Тогда скажи, что мне сделать, что сказать, чтобы ты поверила. Я все…

– Давай оставим этот разговор на завтра, – предложила она. – Уже поздно, и, вообще, это странно, лежать голыми на моем платье и обсуждать совместное будущее.

Жданов поднял глаза к потолку.

– Боже, она это сказала, вслух: совместное будущее!

Катя ткнула его кулаком под ребра.

– Хватит. А то я возьму слова о хорошем муже обратно. Хорошие мужья над женами не насмехаются.

– Правда? Они этого не делают? Надо запомнить. – Он встал, сгреб ее платье в охапку и кинул его на кресло. Катя с неудовольствием следила за действиями мужа, и с тоской припомнила, сколько за это платье заплатила, а все для того, чтобы оно так нелепо закончило свое существование, причем в этот же день. После того, как Жданов рывком расстегнул на нем молнию, торопясь снять, его вряд ли еще можно будет надеть. Такой треск был, что она едва удержалась, чтобы мужа по рукам не стукнуть.

Андрей одеяло откинул, лег и поманил к себе Катю. И довольно вздохнул, когда она оказалась под боком, прижалась и даже ногу на него закинула.

– Все-таки надо было с тобой пари заключить, – лениво проговорил он, выключив ночник.

Катя помолчала недолго, что ответить – не придумала, и поэтому лишь проговорила ворчливо:

– Я тебя не слушаю.

Он улыбнулся в темноте.

– Знаю.

Утром, на полке в ванной, его ждал сюрприз. Упаковка противозачаточных таблеток. Точно такая, какую вчера он случайно «потерял». Андрей в первый момент даже подумал, что Катя ту нашла. Открыл, посмотрел, но эта была новая, только одной таблетки не хватало. Жданов нахмурился.

– Наденешь сегодня черный костюм? – Катя в ванную заглянула. – Домработница принесла из химчистки… Что делаешь?

Андрей замер с таблетками в руках. Постарался небрежно улыбнуться.

– Да ничего, под руку попались. Новые?

– Да, вчера купила. Те куда-то делись, хотя там еще половина была.

Он натянуто улыбнулся, потом опомнился и кивнул.

– Надену черный. Рубашку достань белую.

Катя из ванной вышла, а Андрей швырнул упаковку таблеток обратно на полку и в сердцах выдохнул:

– Черт.

– Какой-то ты задумчивый, – заметил Малиновский вполголоса. Они стояли чуть в сторонке, наблюдая за действиями Милко, который с важностью расхаживал вокруг своих «рыбок», набрасывал им на плечи то одну ткань, то другую, хмурился и потирал подбородок. Жданов называл эту процедуру: гений в процессе. Мешать в такие моменты было нельзя, вот они с Ромкой и стояли в стороне, и Андрей даже не улыбался хорошо знакомым девушкам. Голова была занята куда более важными мыслями. Например, как так хитро намекнуть жене на то, что он созрел для отцовства, при этом не выглядеть слабым и расчувствовавшимся, а самое главное, как объяснить ей свою позицию. Ведь ребенок – это серьёзно, это навсегда, то есть получается, что ему, Жданову, нужен честный брак, и жену он себе выбрал. Но что-то подсказывало, что Катя, в лучшем случае, удивится его просьбе и желанию, а в худшем потребует доказательств его серьёзных намерений. А какие у него доказательства, кроме слов, да и те ему самому кажутся глупыми и недостаточными?

– Ты недоволен вчерашним вечером? По-моему, ты, а точнее, вы с Катериной, фурор произвели.

– Ага, – вяло отозвался Жданов. – Мама мне уже пересказала сплетни. Все считают, что начнется тоже, что и с Кирой. Мы будем ругаться, мириться… – Посмотрел на друга. – Ромка, неужели я такая сволочь?

– Нет, конечно. Ты обычный человек. – Малиновский осторожно покрутил рукой, с которой сегодня утром ему гипс сняли, и он еще никак не мог привыкнуть к ощущению свободы. – Но ты доволен тем, что она вернулась?

– Да.

– Кто бы мог подумать…

– Уж точно не я.

– И она довольна?

– Я не уверен.

– Что так?

– Она считает, что я её заставил.

– А для Катеньки это так необычно, заставлять кого-то. Я бы даже сказал: настаивать, шантажировать…

Жданов поморщился.

– Прекрати.

– Может, хватит шептаться? – возмутился в полный голос Милко. – Я творю!

– Он творит, – еле слышно повторил Рома и в тоске вздохнул. – Может, пойдем отсюда? Пусть он один творит, что хочет. Чем мы ему поможем?

Из мастерской они вышли, и Андрей, как по заказу разулыбался, увидев жену.

– Милая.

Катя, направлявшаяся к Ольге Вячеславовне, с документами в руках, невольно притормозила. С некоторым подозрением пригляделась к мужу, потом на Малиновского глянула.

– Что?

Жданов скис. Вот как с ней можно говорить о ребенке, когда она каждое его слово воспринимает, как попытку оправдаться за что-то?

– Ничего. Я просто рад тебя видеть, – в легком раздражении проговорил он.

Катя поняла, что допустила ошибку, и, пытаясь мужа успокоить, провела ладонью по его руке. Но всё-таки напомнила:

– Мы разошлись по кабинетам час назад.

Рома фыркнул, наблюдая за ними.

– Я, честно, тронут вашими высокими отношениями.

Жданов недовольно зыркнул на него. И одними губами проговорил:

– Иди отсюда. – А затем жену в другую сторону развернул. – Может, поужинаем сегодня в «Ришелье»? Я отдельный кабинет закажу.

– Зачем отдельный?

– Хочу с тобой поговорить.

– Что-то случилось?

– Нет, просто есть одна тема… Нужно обсудить.

– А дома нельзя?

– Не знаю, – честно признался Андрея. – Посмотрим. Но пока я попрошу Вику, чтобы заказала столик.

– Ну, хорошо. – Было видно, что Катя немного растеряна. В лицо его вглядывалась, словно пыталась найти ответ на своё беспокойство. Андрей, чтобы отвлечь жену, быстро её поцеловал.

– Я спущусь в цех.

Катя проводила его взглядом, и пару секунд собиралась с мыслями, прежде чем вспомнила про документы, вошла в мастерскую.

По возвращению в кабинет, Жданова ждал сюрприз – Кира за столом президента. Он в первую секунду в дверях притормозил, потом нехорошо подумал о Клочковой, которая, конечно же, и не подумала предупредить его о визите своей подружки, но, в конце концов, дверь кабинета прикрыл и вошёл. Сделал пару шагов и остановился, сунув руки в карманы брюк, и разглядывал бывшую невесту. Выражение лица у Киры было такое, что сомневаться не приходилось – она пришла скандалить. Сидела, откинувшись на его кресле, ногу на ногу закинула и к нему приглядывалась, с неприятным прищуром.

Андрей, якобы непонимающе вскинул брови.

– У тебя проблемы?

– Да, – не стала скрывать Воропаева.

– Продажи не растут?

– Андрей, ты зачем из меня дуру делаешь?

Он головой качнул.

– Не понимаю о чём ты.

– Ты с ней помирился?

– Ты про мою жену сейчас говоришь?

Кира села прямо, а после того, как он произнёс «жена», нахмурилась не на шутку. – Ты же разводиться хотел.

– Не помню, чтобы я такое говорил.

– Правда?! Замечательно. А разве не ты ещё несколько дней назад, вот в этом кабинете, жаловался мне?

– Кира, я могу жаловаться кому и на что угодно, но из этого не следует, что я мечтаю развестись. И я не жаловался, между прочим. Это ты очень хотела, чтобы я жаловался, и каждое моё слово понимала по-своему.

– Вчера на показе я чувствовала себя полной дурой. И, кажется, это входит в привычку. Мне не нравится это.

– И что ты от меня хочешь? Я не обещал тебе, что разведусь, и уж тем более не обещал… – Андрей досадливо поморщился, но замолчал, не в силах закончить свою мысль. – Я помирился с женой, – сказал он, наконец. – Это всё, что следует знать окружающим. Я никому не собираюсь ничего объяснять. Даже тебе.

– Ты с ней помирился или она с тобой?

– Какая разница?

– Для меня большая.

– Я с ней помирился. Я упросил её вернуться домой, я настаивал на сохранении нашего брака, и дальше буду настаивать.

– Почему?!

– Да потому что!.. – выкрикнул он, и уставился на Кир с большой претензией. – Потому что я так хочу. Потому что мне нужна жена, дома, в моей постели. И я не понимаю, почему я должен перед тобой оправдываться!