Текст книги "Научи меня плохому (СИ)"

Автор книги: Екатерина Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Но в какой-то момент понял, что она непостижимым образом взяла инициативу на себя. Нет, не повалила его на постель, не оказалась сверху, не улыбалась соблазнительно, целуя его. Просто Андрей вдруг поймал себя на мысли, что всё ещё ждёт отпора, и внутренне готовится к тому, как будет реагировать – отпустит или попытается удержать. Но Катя была с ним, обнимала, на поцелуи отвечала, вполне искренне и с пылом, и этим самым вела его за собой. Она словно позволяла ему прикасаться к себе, давала ему разрешение, и Жданов чувствовал себя едва ли ни избранным, который наконец-то смог, добился и теперь, судя по всему, должен быть счастлив. Подумав о счастье, немного перепугался, но ему нельзя было отвлекаться ни на секунду, чтобы не потерять Катю, её реакцию и ответное желание. Не глядя нашарил на тумбочке ночную лампу, включил. Он хотел видеть её. Самое странное, что Катя, кажется, даже не заметила свет. Смотрела ему в глаза, и больше ничего её не интересовало. Его щёки ладонями обняла, заставила наклониться к ней и сама поцеловала.

Это была победа.

Это была не просто победа, Андрею захотелось вскочить и издать победный клич. Но вместо этого он целовал и целовал жену, и каждый её стон, был для него, как орден, как медаль.

Ему нужно просто немного времени, и он сотрёт из её памяти малейшее воспоминание о Старкове. Ведь когда-то Катя думала только о нём, Андрее, и говорила, что любит, и что всё «честно-честно», и только для него.

Или это была попытка заглушить другое чувство?

Она в волосы в его вцепилась, на поцелуй ответила, а взгляд лихорадочный и пустой. А потом его нижнюю губу прикусила. Где-то на краю сознания у Андрея мелькнула странно беспокоящая мысль: раньше Катя так не делала. Но надолго его это не отвлекло, больше занимало выражение Катиного лица, пустота во взгляде, и то, как она выгибалась ему навстречу. Его самого трясло, чересчур сильно, не помнил за собой такого, потом губами к её ключице прижался, чувствуя, как сильно она обнимает его ногами. Губами кожу прикусил, и Катя застонала. Намечалась небольшая передышка. И всё в полном молчании, чтобы ненароком не испортить всё случайно брошенным словом. Выждал минуту или две, сам не знал, минуты слились в единый бесконечный миг, потом стало понятно, что ему необходим ещё один поцелуй, а лучше не один, и можно снова начать двигаться, чувствуя, как Катя подаётся навстречу, обнимает его и гладит по спине узкой ладошкой.

Катя тоже задумалась о том, что они слишком долго молчат. Лежали в тишине, и сегодня она даже из спальни слышала, как часы в гостиной тикают – тяжело и печально. Часы были старинные, подаренные Пал Олегычем, и Кате всегда казалось, что они тикают печально, словно под тяжестью прошедших лет. И сейчас ей было немного не по себе от этого звука, такое чувство, что они с Андреем не одни в квартире. Молчат после случившегося, она по-прежнему лежит, перекинув через него ногу, а Жданов её по животу гладит. Пальцы едва шевелятся, от этого не то чтобы приятно, а скорее щекотно. Потом он руку поднял и провёл пальцем по её носу, от переносицы до самого кончика.

– О чём призадумалась?

От звука его голоса ничего не случилось – стены не рухнули и небо на землю не упало. Хотя, ещё минуту назад Кате казалось, что непременно что-нибудь случится.

– Ни о чём, – соврала она. – Отдышаться пытаюсь.

– Это что, комплимент был?

– Это констатация факта, – ответила она абсолютно серьёзно, потом отодвинулась от него, потянулась к ночной лампе и выключила её. Подумала и сказала: – И зря ты так многозначительно молчишь. Я никогда до этого не говорила, что была разочарована, и если ты пытался мне сейчас что-то доказать…

– То что? – не удержался от вопроса и заинтересованного тона Жданов.

– То тебе удалось, – не стала кривить душой она, – но я ещё раз повторяю, что никогда не утверждала обратного…

– Замолчи, – попросил он со страдальческими нотками в голосе. – Никто и никогда мне не говорил после секса про констатацию факта и про то, что я мог бы и не доказывать… Господи, ну почему именно эта женщина моя жена? Почему такая несправедливость?

Катя слушала его, приподнявшись на локте, но после того, как Жданов начал к Господу взывать, ткнула его кулаком в живот.

– Прекрати.

– Давай прекратим вместе, – предложил он с намёком, а когда Катя, не уловив намёка, ответила:

– Давай, – с чистой совестью сдвинулся на её половину постели.

Катя с некоторым напряжением наблюдала за тем, как Андрей общается с её отцом. Они обсуждали что-то чисто мужское, футбол и проблемы реформ в армии, муж кивал, а порой даже спорил с её отцом, но они не ругались, не выглядели недовольными или раздражёнными, и именно это Катю и настораживало. Она никому не признавалась, но субботнего ужина у родителей боялась, пророчила всяческие неприятности и проблемы, и теперь ждала, когда её ожидания начнут воплощаться в жизнь. Но прошло уже полтора часа, и ничего не происходило. Мама тоже выглядела довольной, подкладывала зятю на тарелку лучшие кусочки и лишь иногда одёргивала мужа, когда тот, по её мнению, переходил черту и повышал голос до максимума. И хотя это происходило не в порыве злости, Елена Александровна всё равно не давала ему увлекаться. Родители были счастливы, дождавшись первого семейного ужина, потчевали дорогого гостя – особыми блюдами и ещё более особыми жизненными байками, и время от времени бросали на дочь многозначительные взгляды. Катя их расценивала, как одобряющие. И уже не понимала – правильно она поступила, что позволила родителям «принять» Жданова в семью или нет. С одной стороны это было достоверно, а с другой в дальнейшем будет труднее объяснить итог их отношений.

И только Колька не вмешивался ни в какие разговоры, кажется, вообще не обращал внимания на беседу, что велась за столом, сидел с краю и ел. Придвинул к себе поближе тарелку с оливье и с аппетитом его уминал. Катя на друга детства внимания почти не обращала, занятая другими, более важными мыслями, смотрела в его сторону реже, чем скидывала руку Жданова со своего колена. И, конечно, удивилась, когда Зорькин, стоило им ненадолго остаться наедине в её комнате, спросил:

– Пушкарёва, ты с ним спишь?

Катя замерла перед ним, словно, пойманная на месте преступления. Моргнула, затем растянула губы в неестественной улыбке.

– С ума сошёл, что ли?

Колька сложил руки на груди и отставил в сторону ногу. Любимая поза «гения».

– Я видел, как он тебя за коленку щупал.

– Вообще-то, он мой муж. Это часть… игры.

– Какой игры? – Зорькин окинул её знающим взглядом. – По-моему, ты уже давно не играешь. Понравилось быть Ждановой?

Катя его толкнула, и Коля руки опустил. Но продолжил вредничать:

– Понравилось?

– А почему нет? – обиделась она. – Я что, мало для этого сделала?

Зорькин ещё раз пригляделся к ней, прищурился.

– Да нет, – признался он, – много. И, кажется, Андрюша твой это тоже заметил. Но что ты будешь делать через полтора месяца?

– Через месяц и три недели, – поправила его Катя, но Коля поморщился.

– Большая разница.

– В моём случае – да.

Дверь комнаты открылась, и вошёл Жданов. Остановился, присматриваясь к ним с насмешкой, потом дверь за собой прикрыл. Катя посмотрела с подозрением. А Андрей руки Зорькину на плечи положил, отчего-то тот опасливо присел.

– Ну что, что обсуждаем, друзья?

– Ничего, – поспешно ответила Катя. – Просто давно не виделись.

– А вот это не порядок, милая. Отдала молодому человеку состояние, и не навещаешь его, не проведываешь. Не контролируешь ситуацию.

Катя укоризненно взглянула на него, надеясь, что муж тон сбавит, хотя знала, что просить об этом захмелевшего Жданова, бесполезно, а Коля под тяжёлыми ладонями неуютно завозился, пытаясь выбраться. И недовольно проговорил:

– Не извольте беспокоиться, Андрей Палыч. Всё с вашим состоянием хорошо. И даже лучше.

– Это как же?

– Множится. Я за всем слежу.

– Какой ты молодец. Надеюсь, бдительности ты не утратишь. – Ненавязчиво развернул к себе молодого человека, оглядел джинсы и джемпер, явно новые, с иголочки. Коля его взгляд приметил, и взглянул с негодованием, очки на переносице поправил. Поинтересовался чуточку высокомерно:

– Я ведь имею право на процент?

– А то как же. Кать, скажи ему, чтобы не вздумал яхту купить. Я узнаю.

– А если я яхту «Катерина» назову?

– Так, хватит, – вмешалась Пушкарёва. Стукнула мужа по руке. – Отпусти его, он нервничает.

– Я надеюсь, что нервничает, – проворчал тот. Посмотрел на жену. – Твои родители интересуются, мы домой поедем или у них ночевать останемся?

Катя растерялась, плечами пожала.

– А ты как хочешь?

Жданов растянул губы в плотоядной улыбке.

– Я хочу домой.

Под его взглядом Катя немного покраснела, кинула нервный взгляд на друга детства, затем кивнула.

– Хорошо. Если ты хочешь домой…

Коля посверлил взглядом подругу, потом на её временного супруга выразительно взглянул.

– Я бы вас обоих посадил, в одну камеру и ключ выбросил.

Андрей не на шутку удивился.

– А меня-то за что?

Коля в дверях комнаты обернулся, и пальцем себя по лбу постучал. Вышло глупо, но красноречиво. Андрей ухмыльнулся, а Катя отвернулась от обоих, разозлившись.

В такси, по дороге домой, Жданов вдруг поинтересовался:

– Как он может за всем следить один?

Катя смотрела в окно, а, услышав вопрос мужа, головы не повернула.

– Он может всё. Он гений.

Жданов на сидении откинулся, руку на спинку положил, и игриво провёл пальцем по Катиному плечу.

– Ещё один гений на мою голову. Кать.

– Что?

– Но ты ведь тоже гений.

– Колька круче. Он не боится рисковать.

– А вот сейчас напугала.

– Чужими деньгами он рисковать не будет.

– Можно подумать, у него свои есть.

Она повернулась, посмотрела на него.

– Что ты хочешь от меня? Чтобы я поклялась, что ничего не случится?

Андрей смотрел на неё серьёзно, а когда Катя плечом дёрнула, ощутив ещё одно его прикосновение, спросил:

– А ты поклянёшься? Чем подтвердишь?

Промелькнуло в его голосе нечто неприличное, и Катя отвернулась от него. Чувствовала руку мужа на своём плече, а смотрела в затылок водителя. Помолчала, затем повторила:

– Всё будет нормально.

А Жданов вдруг ткнулся носом ей в ухо.

– И почему я тебе верю?

Катя попробовала от него отодвинуться, только всё бесполезно. Двигаться особо было некуда, муж продолжал сопеть ей в ухо, рука на её плече сжалась на мгновение, потом начала поглаживать. Катя почувствовала, как внутри живота разливается тепло, и когда Андрей губами к её щеке прижался, дразня, почти сдалась. У неё никак не получалось с ним бороться. После первой ночи, когда она поклялась себе, что постарается всеми возможными способами избежать повторения, в её жизни покоя не стало. Его и раньше-то не было, а с тех пор всё ухудшилось в разы. После секса невозможно было, как раньше, просто спать ночами рядом. Да Андрей и пытаться не собирался. Его, кажется, вполне устраивало случившееся между ними, он вёл себя так, словно исполнение супружеских обязанностей самыми крупными буквами в их брачном контракте записано, а Катя очень долго этот пункт договора нарушала, и теперь обязана – прямо-таки обязана – восполнить потерянное время. А у неё в душе такое творилось: и отказать ему не могла, и запретить не получалось. И после каждого «поражения» ощущала вину за свою слабость. И от Жданова это скрывать не собиралась, чем его смешила. Каждый раз, как она начинала видимо страдать, Андрей гладил её по спинке, целовал, хотя она и уклонялась от его поцелуев, и говорил, что мучиться тут совершенно не из-за чего – им же хорошо. И не понимал, что вот это «хорошо», её больше всего и мучает.

– Слушай, а девушка у Зорькина есть?

Они вошли в квартиру, Катя босоножки скинула, и замерла после этого вопроса в некотором недоумении. На мужа посмотрела.

– Девушка? В смысле, реальная?

Андрей усмехнулся.

– Ну, в принципе, я имел в виду реальную. Которую можно увидеть, потрогать… Не надо на меня так смотреть, я имею в виду, что он мог бы её потрогать.

– У него нет девушки, Андрей. – И менее уверено добавила: – Насколько я знаю.

– Во-от, в этом-то и вопрос: насколько хорошо ты это знаешь.

– Далась тебе девушка Зорькина!

– А думаешь, нет? Вот появится у него… кто-то вроде нашей Вики, и пиши пропало.

– Вика? – Катя застыла в некоторой прострации, размышляя. Андрей приблизился к ней сзади и обнял за талию. Игриво поинтересовался:

– Ты чего?

– Одно время он бредил Викой. Хотел с ней познакомиться. Даже меня просил…

Жданов кашлянул.

– Ну вот, и я потерял покой.

Катя рассеянно похлопала его по руке.

– Успокойся. Он никогда не сделает глупости, тем более из-за женщины.

– Очень на это надеюсь.

Катя отошла от него, уловив секунду, когда Жданов замешкался, подошла к телефону, чтобы прослушать автоответчик, а Андрей футболку через голову снял и прошёл в спальню. Катя осторожно покосилась на его спину и тут же отвернулась, делая вид, что очень заинтересована тем, что Маргарита Рудольфовна рассказывала о предстоящем обеде в клубе в следующую среду.

– Кать!

– Твоя мама звонила, говорит про обед… Ты слышишь? Там Симонян будет!

– Я рад – и за него, и за себя. Иди сюда, я тебе скажу кое-что.

– Что?

– Ну, иди сюда. Ты оттуда не услышишь.

Запись закончилась, голос свекрови смолк, и Катя поняла, что причины оставаться в гостиной нет. Правда, помедлила, руку в бок уперла, мысленно поклялась себе, что будет продумывать каждое своё слово и действие, и тогда уже прошла в спальню. Пыталась казаться занятой и прогнать смущение, которое по-прежнему вырывалось наружу, стоило ей Андрея в постели увидеть. Сразу прошла к зеркалу, вынула из причёски шпильки, и волосы пальцами взъерошила. Чувствовала взгляд Андрея, направленный ей в спину, а когда всё же обернулась, встретилась с ним глазами.

– Ты идёшь? – Она молчала, и Жданов развел руками. – Мы же для этого вернулись домой. – Невинно моргнул. – Разве нет?

– Андрюш, ты пьян.

– Чуть-чуть.

– Да?

Он улыбнулся в ответ на её короткий вопрос. Потом вздохнул, заложил руку за голову, посмотрел на свои ноги в черных носках, пошевелил пальцами и деловито поинтересовался:

– Так что там с Симоняном?

– Встретишься с ним в среду за обедом, и спросишь.

– Какая прелесть. Обед с Симоняном… – А когда Катя направилась к двери, быстро спросил: – Ты куда?

– В ванную, умываться. Можно?

Жданов красноречиво поджал губы.

– Ну, иди.

– Спасибо.

– И почему меня не удивляет, что в тебе ехидства не убавляется? – И повысил голос, чтобы жена его слышать могла. – Как взялось неизвестно откуда, так и не исчезает!

Долго Андрей в кровати не улежал. Поёрзал, пряжку ремня расстегнул, потом всё же встал. В голове приятно шумело после наливки тестя, Жданов даже пьяным себя не чувствовал. В душе лёгкость, настроение приподнятое, а в крови возбуждение. Скинул с кровати покрывало, кинул на кресло, не желая с ним возиться и складывать, потом одеяло призывно откинул. Почесал грудь, раздумывая, потом направился в ванную. Дверь дёрнул осторожно, подозревая, что Катя запереться могла. Но дверь поддалась, видимо, жена не ждала, что кто-то кроме подъёмного крана его в ближайший час с кровати поднимет. И ошиблась. Подняло кое-что более существенное – возбуждение, и Андрей не собирался упустить то, что уже считал своим.

Катя кинула на него красноречивый взгляд, когда он вошёл. Стояла у зеркала, расчёсывала волосы, и лишь в первую секунду едва заметно дернулась, хотела за халатом потянуться, чтобы прикрыться, но усилием воли заставила себя остаться на месте. Андрей всё это заметил, как и румянец вспыхнувший на её щеках, но намеренно отвел глаза. Зачем ему смущать свою жену? За месяц совместной «семейной» жизни он усвоил, что смущать Катю ему хоть и нравится, но это не всегда выгодно для него же. Катя, смущаясь, замыкается в себе, закрывается, и его, соответственно, отталкивает. Это в его планы не входило. Поэтому он не стал сразу на неё набрасываться, хотя взглядом по её телу, прикрытому лишь небольшим количеством кружева, прошёлся. Подошёл к раковине и открыл воду, плеснул в лицо холодной водой. Затем попросил:

– Дай полотенце.

Полотенце ему Катя подала, повесила на плечо, а сама вновь покосилась на махровый халат на крючке. Совсем рядом, стоило только руку протянуть. Но если бы она сейчас схватилась за халат, это выглядело бы больше, чем глупо, это показалось бы Жданову верхом наивности. А она его жена, напоминала себе Катя, и мало того, они уже четыре дня живут… в полноценном браке. Вот только ситуация двусмысленная, и именно из-за этого Катя переживала. Она, но не Жданов.

Он полотенце ей на шею накинул и к себе притянул.

– Что ты бегаешь от меня?

– Я не бегаю. Если бы я бегала, мы бы у родителей остались.

– Да, я помню, – он улыбнулся, – родители за стенкой – это табу.

Полотенце упало на пол, и Андрей накрыл ладонями Катины плечи. Наклонился, заглядывая ей в глаза.

– Поцелуешь?

– У меня такое чувство, что если я скажу «нет», ты меня заставишь.

Он хмыкнул.

– Ну, не то чтобы заставлю… Но хотелось бы поцелуя. После семейного ужина, после… моего хорошего поведения, мне кажется, что я заслужил поцелуй жены.

Для того, чтобы поцеловать его, пришлось придвинуться, Катя осторожно шевельнулась, и уже после этого почувствовала руку мужа на своей спине, которая прижала её теснее, настолько, что расстёгнутая пряжка его ремня Кате в живот больно упёрлась. Андрей голову наклонил и ждал, когда она сама к нему потянется. Смотрел смеющимися глазами, и Катя почти ненавидела его в этот момент. Наверное, поэтому поцеловала чересчур пылко, от злости. Пальцы запутались в его волосах, поцеловала и одновременно с этим попыталась ему на ногу наступить, пяткой покрутила. Только Жданов коварный план разгадал, хохотнул ей в губы и обхватил за бёдра, приподнимая. Катя голову подняла, посмотрела с намёком.

– Вот только урони.

– Да не пьяный я. Отличная наливка была.

Целовал её, а когда из ванной вышли, к стене прижал, и вдруг понял, что от поцелуев голова немного кружится. Это было так странно, но Андрей спешил, и уделять этой детали много внимания, было некогда. Когда в комнату направился, всё-таки покачнулся, совсем немного, но почувствовал, как Катя напряглась в его руках, а когда по плечу его стукнула после этого, рассмеялся.

– Я постель расстелил. Всё, как ты любишь.

– Как ты любишь, – ответила она, обхватив его руками за шею. Держалась крепче, чем нужно было для простого объятия.

– Да?

– Да. Постель расстелена, ужин готов, рубашки наглажены… Твоя мама мне этим все уши прожужжала ещё на свадьбе.

Жданов смешно вытаращил глаза.

– Какая у меня мама. А жена какая… послушная, оказывается. – В нос её поцеловал и чуть подкинул, чтобы удобнее держать было.

– Может, ты меня поставишь? Я сама дойду.

– Половина пути пройдена. – Андрей посадил её на спинку дивана и устроился между её ног. – Так что я намерен сам… до самой кровати… – Губами к Катиной груди прижался, и почувствовал, как она прерывисто вздохнула. Отклонилась чуть назад, Жданов на неё навалился, сильнее, чем было необходимо, и едва удержал Катю, когда та начала переваливаться через спинку дивана. Жена испуганно за его плечи схватилась, посмотрела с легкой паникой, но когда поняла, что он ее крепко держит, выдохнула, а Андрей рассмеялся.

– В спальню, – решил он.

Как раз в тот момент, когда они дошли до кровати, в гостиной зазвонил телефон. Катя ещё попыталась что-то сказать, даже рукой указала на дверь, но Андрей на жену навалился и поцеловал. Телефон звонил, они целовались, потом послышался сигнал включившегося автоответчика, и следом голос Малиновского:

– Палыч, ты дома? Палыч, где твой телефон? Я тут немного… Короче, чуть шею себе не свернул. Машина всмятку. Андрюх, забери меня, а…

Голос был тревожный и пьяный. Катя с Андреем на постели замерли, Жданов голову поднял и прислушивался к голосу друга уже ни на что не отвлекаясь, а когда всё смолкло, откатился в сторону. Катя грудь рукой прикрыла, покосилась на мужа, насторожившись от его молчания.

– Андрей…

Он резко сел.

– Да, надо ехать.

Он так быстро собрался, Катя даже сообразить ничего толком не успела. Наблюдала, как Андрей впопыхах надевает свитер и одновременно с этим разговаривает с Малиновским по телефону. Катя даже с некоторого расстояния слышала нервный голос Романа Дмитрича. Ей совершенно не нравилось, что муж срывается ему на помощь среди ночи, к тому же, Жданов сам был не совсем трезв, и Кате оставалось только порадоваться, что его машина осталась у дома её родителей. Снова вызвали такси, и Андрей из квартиры вышел, только подмигнул ей на прощание. Катя никак не отреагировала, а потом прошла на темную кухню и стала смотреть в окно. Видела, как Андрей прохаживается перед подъездом, в нетерпении поджидая машину, и снова по телефону говорит.

То, как Жданов подорвался на выручку своему дружку, совсем не радовало. Он был не на шутку обеспокоен, совершенно искренне, и Катя в который раз задумалась об их с Малиновским дружбе. Всегда готовы прийти друг другу на выручку. Наверное, так было и несколько месяцев назад, когда Андрею срочно понадобилась помощь, а еще больше – уверенность в том, что в борьбе за семейный бизнес все средства хороши, и нужно действовать, не раздумывая зря о моральной стороне найденного решения. И Рома план действий разработал, инструкцию написал… Но сколько бы Катя не думала о семейном бизнесе и о трудном положении, в котором эти двое оказались, простить было трудно. И почему-то именно Малиновского, за все те слова и мысли, которые он изложил в своем послании Жданову. За то, с какой легкостью и изысканной издевкой он это сделал.

Нехорошо это – думать о человеке плохо, когда он в беде. Но что можно поделать? Если при одной мысли о Романе Дмитриче Малиновском, у неё в душе поднимается волна раздражения? Вот и сейчас, из-за собственной глупости (и что уж там, развязности), сорвал Андрея среди ночи, а тот, кажется, всерьёз забеспокоился. Помчался спасать. Или долг отдавать?

Андрей позвонил часа через полтора. Катя всё это время просидела в гостиной, на диване, и ей казалось, что она нервничает из-за этой ситуации больше всех. Успела и Малиновского несколько раз отругать, и на преданность мужа посетовать, а еще подумать о том, сколько раз Роман Дмитрич спасал Андрея из подобных ситуаций, и, возможно, еще спасет, и не раз. Скоро Кати рядом с ним не будет, Жданов вернется к своему привычному образу жизни, и она ничего не будет знать о его проблемах. Хотя, этому, наверное, стоит порадоваться. Если она будет обо всем знать, то точно с ума сойдет.

В общем, за эти полтора часа, проведенные в темноте и тишине, Катя что только не передумала. Даже запугать себя успела, размышляя о том, в каком состоянии можно пребывать после аварии, когда «машина всмятку», как выразился сам Малиновский. Правда, он звонил, и голос особо слабым не казался, но в состоянии опьянения и шока, человеческий организм на многое способен, и поэтому, что там на самом деле, неизвестно. Катя даже всерьез расстроилась из-за своих негативных мыслей в адрес Романа Дмитрича. Но голос мужа в трубке показался ей спокойным, даже чуть насмешливым.

– Ты бы ложилась спать, – посоветовал ей Андрей. – Нечего меня ждать.

– А когда ты вернешься?

– Часа через два, я думаю. Нужно ещё кое-что с гаишниками утрясти.

– Что там случилось?

– В столб они врезались. Машина на самом деле всмятку, весь перед, а сами, можно сказать, испугом отделались.

– Он не один был?

– Когда в субботу вечером Ромка один был?

– Это да… – Катин голос прозвучал, куда более сухо, чем она бы того хотела, и Андрей без сомнения это отметил, потому что хмыкнул. Потом повторил:

– Ложись спать. Я жду, когда ему гипс наложат.

– Он что-то сломал?

– Руку. Хорошо хоть левую.

– Почему – хорошо?

– Потому что. Правой он документы подписывает, Кать.

– Ты шутишь, – с облегчением поняла она.

– Можно и так сказать. Хотя, совсем не до шуток. Как он переломом отделался – не понимаю.

– Уроком ему будет, – сказала Катя, но Андрей ее вряд ли услышал, отключился.

Хотя звонок мужа и успокоил, стало понятно, что ничего страшного не случилось, но так сразу уснуть Катя не смогла. Долго ворочалась с боку на бок, всё прислушивалась, каждую минуту ждала, что вот сейчас хлопнет входная дверь, Андрей вернётся. Но его не было, и это было невыносимо – ждать, Катя один раз даже включала ночник, чтобы посмотреть на часы, потом со стоном опустилась на подушки. Одно радовало – завтра воскресенье, и на работу не нужно.

В конце концов, уснула, да так крепко, что не услышала, как Андрей вернулся. Разбудил её негромкий скрип, открываемой дверцы шкафа. Катя глаза открыла и сонно заморгала. Приподнялась на локте и вгляделась в темный силуэт мужа, не понимая, что происходит.

– Андрюш…

Он обернулся.

– Разбудил тебя?

– Который час?

– Пятый. Спи, я тихонечко.

– Ужас какой.

Жданов усмехнулся, Катя услышала, а потом громким шепотом поинтересовался:

– Кать, а где у нас простыни?

– Простыни? На второй полке сверху, – автоматически ответила она.

– Точно, нашел.

– А зачем тебе?..

Андрей прошел к двери, и отчего-то шепотом попросил:

– Спи, я скоро.

Какое тут спи?

Когда он дверь закрыл, в комнате снова стало темно, и Катя замерла в этой темноте, прислушиваясь. Слышала шаги в гостиной, какие-то странные звуки, а потом голоса. Больше не раздумывая, она встала с постели и решительно распахнула дверь спальни. Три шага – и вот она уже в гостиной. Остановилась на пороге, но смотрела не на мужа, а на Малиновского, прикорнувшего в кресле, в обнимку с бутылкой виски. Сидел с закрытыми глазами, лицо было в ссадинах и мелких царапинах, прижимал к груди загипсованную руку, и выглядел несчастным и усталым. Искренне измотанным, это Катя мысленно отметила, и снова начала переполняться раздражением.

Андрей тем временем легко сдвинул диван в сторонку и ловко его разложил. Катя в изумлении смотрела на диван, вспоминая, как мучилась и не могла уснуть на нем, не подозревая, что это кожаное чудо может принимать какие-то другие положения. А оказывается, Жданову просто было невыгодно ей об этом говорить. Правильно, она промучилась полночи – и пришла к нему, льстя его самолюбию!

Андрей тем временем диван простыней застелил, бросил подушку к изголовью, и тут заметил жену.

– Врачи сказали, что ему нужно пару дней под присмотром побыть, – вроде как попытался оправдаться он.

Катя снова на Малиновского посмотрела, попыталась усмирить негодование.

– Пару дней?

Жданов голову на бок склонил, посмотрел с намеком, и Кате пришлось прикусить язык. Еще несколько секунд сверлила Рому взглядом, который, кажется, спал, и никак не реагировал на ее недовольство, и только сказала, прежде чем уйти:

– Забери у него виски. С обезболивающим нельзя.

Вернулась в спальню, и даже дверью не хлопнула, хотя очень хотелось. Такого Катя, признаться, не ожидала. И если еще пару часов назад пришла к мысли, что Малиновского ей все-таки жалко, по-человечески, как любого другого, попавшего в автомобильную аварию, то сейчас, увидев его под крышей своего дома, всю жалость тут же растеряла. Но пришлось напомнить себе, что крыша, под которой она живет, не совсем ее, поэтому она не имеет права диктовать Андрею, кого приглашать в свой дом.

Она легла в постель, устроилась на самом краю, и накрылась одеялом с головой. Хотелось ненадолго остаться в квартире одной, чтобы поплакать, зная, что никто не услышит и не узнает. Сегодняшнее происшествие и то, что Роман Дмитрич Малиновский в данный момент находится в соседней комнате, и то, что ее муж самолично расстилает ему постель, заботясь о пострадавшем друге, напомнило Кате об истинном положении вещей. Они друзья, их объединяет слишком многое, наверняка, намного больше, чем Катя представить может. И Андрей, конечно, не задумывается о том, что сейчас чувствует его временная жена. Его беспокоит здоровье друга, и то, что с ним произошло этим вечером, а Катино недовольство скорее всего списал на капризы.

Но если говорить совсем честно, Катя иногда ловила себя на мысли, что Малиновского она ненавидит за двоих. Конечно, ненавидеть человека, который тебе не близок, не важен, было гораздо легче, чем того, кого любишь не смотря ни на что. Злишься, ругаешься с ним, воспитываешь в себе неприятие, чтобы легче было пережить расставание, но все равно любишь. Обвинить Андрея во всех своих разочарованиях куда труднее. Если бы ей это удалось, то как бы она смогла с пылом и удовольствием отвечать на его поцелуи, заниматься с ним любовью, заботиться о нем? Каждый день напоминала себе, что времени остается все меньше и меньше, и тратить его на злость и ненависть, казалось Кате несправедливым, в первую очередь, по отношению к себе самой. Ей и так придется воспитать в себе неприятие по отношению к Жданову, чтобы как-то жить дальше, чтобы уйти, как собирается, и самой себе соврать, что довольна полученными результатами. Вспоминать об Андрее только как о бывшем муже, семейная жизнь с которым не сложилась. А разве она не сложилась? Просто они не старались, заранее зная, чем все закончится.

И Катя всегда четко понимала, за что винит Малиновского. Именно за написанную инструкцию. Но не за те ужасные слова, которые он адресовал ей на том листе бумаги, а за то, что убил надежду. Надежду на то, что она когда-нибудь забудет и сможет простить, от чистого сердца. Простить Андрея за то, что он воспользовался его советами. Если бы просто соврал, пытаясь защитить «Зималетто», она бы простила, но он опустился до уровня своего беспринципного друга, дарил ей открытки, подписанные Малиновским, подарки, купленные им же, знал, как ранил ее этим, раз она до шантажа и мести опустилась, а теперь привел его к ним в дом, потому что Роману Дмитричу помощь нужна! А у нее есть душевные силы помогать ему? Об этом ее никто не спросил!

Когда Андрей вошел в спальню, Катя отметила, что он почти крадется. Прошел на цыпочках к кровати, видимо, уверенный, что она спит, быстро разделся и лег. Вздохнул устало, полежал так совсем недолго, а потом повернулся к ней и придвинулся, собираясь обнять. И только тут заметил, что она под одеялом спряталась. В первый момент растерялся, затем все же попытался обнять, сунув руку под одеяло.

– Кать.

Она зашевелилась, одеяло с лица откинула и вдохнула, показавшийся ей прохладным, воздух.

– Не спишь? Плачешь, что ли?

Головой покачала, и губу закусила, когда муж наклонился к ней. Андрей же носом потерся, но тут же отстранился. И сказал:

– Он мой друг. И я просто должен… Я знаю, что ты его не терпишь, но ты должна понять: я не могу винить его за то, что он ради меня на подлость готов пойти. – Он на спину перевернулся, уставился на темный потолок. – Я виноват не меньше. Даже больше. – Голову повернул, посмотрел на нее. – Не заставляй меня делать выбор.