Текст книги "В поисках сокровищ Чингисхана (СИ)"

Автор книги: Екатерина Глазкрицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

   В поисках сокровищ Чингисхана

1.

   Все, что ни случается, имеет свою причину, начало веревки влечет за собой конец ее. Взятый правильно путь через равнины вселенной приводит скитальца к намеченной цели...

   В. Ян «Чингисхан»

   – Я тебе сейчас покажу! – крикнул он грозно и кинулся с кулаками на своего противника. Второй парень, явно поменьше телосложением, испуганно вжал голову в плечи, но не побежал, а, наоборот, выставил кулаки и яростно зашипел.

   – Ну, давай! Покажи! – передразнил он и тут же получил кулаком в челюсть. От боли потемнело в глазах, но не отбило энтузиазма. Парень наугад ударил и почувствовал, как попал в живот противнику. Это приободрило его, и он прыгнул вперед, чтобы повалить свою жертву, но внезапно почувствовал, как его ноги повисли над землей.

   – А ну прекратить! – раздался грозный голос над его ухом.

   Оба хулигана невольно замерли, собственно им было сложно дальше продолжать драку, поскольку они оба висели практически в воздухе: Алекс расцепил их и держал на расстоянии, как двух котов.

   – Что не поделили? – беззаботно улыбаясь, спросил он.

   – Ничего, – насупился тот, что был меньше ростом. – Это все он начал! – стал сваливать вину на Диму.

   – Я сейчас кому-то все зубы выбью! – Дима угрожающе посмотрел на Артема, снова сжав кулаки.

   – А вот это лишнее, здесь нет поблизости ни одного зубного врача, – закачал головой Алекс. – Ты же не хочешь, чтобы мы все вернулись домой? А вам обоим я это обеспечу.

   Оба мальчика закрутили головами, понимая, что их учитель не шутит и действительно может отправить их из лагеря.

   Алекс отпустил их, но не ушел, продолжая пристально смотреть то на одного, то на другого.

   – Я так понимаю, вы девушку не поделили? – догадался он по смущенным взглядам ребят. – Осмелюсь предположить – Дашу.

   – Ничего мы не поделили! – взревел Дима. – Пусть этот дохляк даже не приближается к ней!

   – Кто это дохляк?! – насупился Артем, готовый снова броситься в бой и отомстить за дохляка.

   – Я не знаю, кто из вас дохляк, но вы оба идиоты, – спокойно констатировал Алекс. – И я могу назвать, по крайней мере, три причины.

   – Каких? – Дима прищурившись, посмотрел на учителя.

   – Во-первых, если ты побьешь его, – он посмотрел на Диму, – а это вполне вероятно, поскольку мышечной массы у тебя раза в три больше, то однозначно не произведешь впечатления на Дашу. Ей будет жалко Артема, а жалость – одна из самых коротких дорог к сердцу любой девушки. Обаяние, конечно, значит куда больше, но в вашем случае, – он одарил их взглядом с ног до головы, – жалость быстрее сработает. Ну а ты, Артем, – он посмотрел на второго мальчика, – как ни крути, ботаник. И хоть сейчас на них пошла мода: круглые очки, умный взгляд и все такое... она это оценит годика через два, не раньше.

   Алекс развернулся и с довольной ухмылкой пошел навстречу Валентине, которая заметила драку и сейчас обеспокоенно поглядывала на ребят.

   – Ну а третья причина? – донесся до Алекса голос Димы.

   – А третья, – он развернулся и подмигнул им, – все первокурсницы без ума от меня.

   – И что это было? – спросила Валя, когда Алекс приблизился к ней.

   – Я только что помирил двоих ребят, настроив против одного общего врага.

   – А что там насчет того, что все первокурсницы влюблены в тебя? – ехидно спросила она.

   – А разве это не так? – удивился Алекс тому, что она не знает. – Все до единой влюбляются, пока лучше не узнают меня, обычно это происходит к концу второго курса...

   – И что же они такое узнают?

   – Что я не только красив и обаятелен, но еще... и умен, – он улыбнулся, на щеках заиграли ямочки, действительно сводившие с ума многих девушек.

   – Ну и самомнение у тебя! Видно, досталось в наследство от твоих английских предков.

   Алекс только снова улыбнулся и отправился обратно на место раскопок.

   В лагере стояла невыносимая жара. Солнце нещадно палило со своей высоты, и ни одной тучки не было на небе, чтобы хоть как-то обнадежить тех, кто целый день работал в поле. Недалеко журчала речка, там же на берегу стояли палатки, укрытые скудной тенью деревьев. Студенты под руководством опытных археологов приехали сюда в надежде отыскать редчайшие экспонаты, когда-то давно принадлежавшие их предкам.

   Работа была в самом разгаре: кто-то варил обед, кто-то собирал хворост, а все остальные были сформированы в отряды и разбросаны по лагерю. Они орудовали своими лопатами на прямоугольном участке земли, аккуратно срезали тонкими ломтями землю и тщательно ее просматривали. Важно было заметить каждую мелочь, будь то следы истлевшего дерева или костей, или остатки костра, а может, и пожара.

   Раскопки – это всегда нелегкая работа. Например, сегодня, когда солнце забирает последние силы и хочется окунуться с головой в прохладную реку, ребята не покидают своих мест, в команде из четырех-пяти человек они продолжают копать. Археологами руководит жажда открытий, они спят и видят, как найдут что-то необычное, что-то неизведанное, что, возможно, изменит представление о событии или явлении в истории.

   Алекс вместе со студентами расчищал землю на своем участке. Час назад им повезло, и они откопали хорошо сохранившуюся, хотя и почерневшую от старости и сырости, амфору – сосуд с двумя ручками, использовавшийся для хранения вина или масла. Другому отряду тоже повезло: они обнаружили несколько золотоордынских монет. Находок будет еще много – и для истинного археолога неважно, что они найдут – драгоценность или глиняный сосуд, бережно слепленный сотни лет назад. Зачастую старый разбитый горшок представляет собой большую ценность для историка, чем кусок драгоценного металла.

   К таким археологам относил себя и Алекс. Для него история была больше чем наукой, в ней заключена была его жизнь, надежды и мечты. Он мог часы проводить в музее, рассматривая представленные там экспонаты, изучать каждый штрих, каждую трещинку... ему нравилось представлять жизнь того или иного времени, людей... За каждой найденной вещью скрывалась тайна того, кто ее создал, и теперь, спустя много веков, эта вещь могла поведать историю своего хозяина.

   Эту тягу к истории ему привил Лондон, в котором он провел свое детство, пока родители снова не вернулись жить в Россию. А здесь его настоящим увлечением стала история Руси. Он совсем недавно окончил университет, и вот, с дипломом на руках, полный надежд и дерзких идей, мечтал найти что-то особенное... то, перед чем другие археологи и ученые склонили бы головы. Не то что бы он мечтал о славе, нет, скорее, просто о великих открытиях, хотел делать то, что ему доставляло удовольствие.

   Он вдруг тряхнул головой, поняв, что опять отвлекся. Черные волосы непослушными прядями падали на лоб, лезли в глаза. В его облике чувствовалась какая-то небрежность, которая притягивала к нему еще больше, он был обаятелен и мог очаровать любую своей задорной улыбкой и мальчишечьим взглядом.

   Он мог быть веселым, забавным, но в любой момент мог увлечься новой находкой или идеей и забыть про окружающий его мир. Сложно любить человека, который сейчас рядом с тобой, но уже через минуту мчится по степи в поисках очередных артефактов.

   Алекс, или Алексей, к этому имени ему пришлось долго привыкать: сначала, когда он переехал в Россию, но в особенности, когда начал преподавать и к его имени прибавилось еще и отчество, поднял глаза – в нескольких метрах от них тоже копали студенты во главе с Валей, которая что-то оживленно рассказывала, усердно жестикулируя руками. Она совсем недавно, как и он, начала преподавательскую деятельность в одном из ростовских университетов, история была для нее самой интересной темой разговора за чашечкой чая. У нее были короткие светлые волосы, очаровательная улыбка и очень мягкий характер. Девушка поймала на себе взгляд молодого археолога и улыбнулась. Он мог всегда заставить ее улыбаться.

   Алекс окинул взглядом яму, которую они успели выкопать, затем посмотрел на уставших ребят. Время близилось к обеду, пора было оставить лопаты и пойти отдыхать.

   Вдруг послышался шум мотора. Оглянувшись, ребята увидели, что по дороге к их лагерю ехала машина. Белый «москвич» долго сопел и кряхтел, пока, наконец, не остановился. Из него показался пожилой человек с седыми волосами, нетвердо стоявший на ногах. Алексей не мог не узнать Ковальчука – уважаемого ученого, преподававшего столько лет в Ростове. К нему поспешил Сергей Павлович Рогозин, явно обеспокоенный приездом этого человека. Алекс тоже подошел поздороваться.

   – Добрый день, Иван Анатольевич, – обратился с почтением Алексей.

   – А, Алексей Владимирович, – радостно откликнулся Ковальчук. – Как раскопки?

   – Замечательно. Нашли столько всего интересного... – Сергей Павлович поспешил ответить за Алексея. Он находился в некотором замешательстве, поскольку не знал, почему известный археолог, пусть уже вышедший на пенсию, приехал к ним в лагерь. – Не хотите ли посмотреть?

   – Да, да, конечно, – Иван Анатольевич как-то смутился, словно это не входило в его планы. Вставал нескромный вопрос, зачем он тогда вообще сюда пожаловал. – Но если можно попозже. Я бы хотел переговорить с Алексеем Владимировичем...

   Рогозин безразлично кивнул и вернулся в лагерь. С одной стороны ему было интересно, о чем старый ученый хочет посекретничать, но с другой, ему было все равно, главное, чтобы никто не вмешивался в его дела и не проверял его работу. Много лет назад ему «посчастливилось» работать с Ковальчуком – больше такого опыта он не хотел. Рогозин не выносил, когда им командовали или учили, как правильно копать, он считал, что знает не меньше самого Ковальчука.

   – Алексей, давайте немного пройдемся, – предложил старый археолог и медленно зашагал в сторону от лагеря.

   Алекс послушно шел рядом.

   – Иван Анатольевич, а о чем вы хотели со мной поговорить? – обратился он к Ковальчуку, теряясь в догадках о причине его визита.

   – Да, да... это очень важно. Но, наверное, здесь не самое подходящее место для разговора...

   – Вы боитесь, что кто-то будет подслушивать? – Алекс был явно в замешательстве.

   – Нет, – улыбнулся Ковальчук. – Здесь очень жарко, боюсь, мое старое сердце не выдержит этого. Давайте, завтра встретимся в городе. Мне очень нужно с вами поговорить.

   – Да, конечно, – Алекс растерянно кивнул.

   – Вы сможете подъехать в семь к «Рыбаку»? Знаете это заведение? Очень даже миленькое. Там очень тихо и прохладно, и продают отличнейшее пиво...

   Алексей про себя отметил странную манеру разговора Ковальчука – он всегда говорил не «отличное», а «отличнейшее», не «красивое», а «красивейшее»...

   – Буду в семь, – пообещал Алекс, когда они вернулись к белому «москвичу», и Ковальчук уже открыл дверь, собираясь уезжать.

   – Ну и славненько, тогда до встречи. Попрощайтесь за меня с Рогозиным. Я знаю, он был не очень рад меня видеть, не ожидал, так сказать...

   Иван Анатольевич улыбнулся, затем завел мотор и уехал. Алекс долго стоял и молча смотрел ему вслед.

   «О чем же он хочет поговорить? Может, обнаружил что-то важное? Но ведь он не покидает своего дома уже как два года...»

   Все было очень загадочно, хотя скорее странно. Алекс вернулся в лагерь, там уже был готов обед и из котла доносился вкусный запах только что сваренного супа.

   – Ну что, поговорили? – спросил Рогозин, пытаясь изо всех сил придать своему голосу безразличие. Алекс растерялся, не зная, что ему ответить. Но археолог сам подкинул идею. – Небось, хотел узнать, как идут дела? Проконтролировать, так сказать...

   – Ну да... – отрешенно ответил Алекс, его мысли были уже далеко отсюда.

   – Все ему надо, вечно суется в чужие дела... – забубнил себе под нос Рогозин, думая, что его никто не слышит. Два археолога враждовали очень давно. Алексей догадывался, что стало причиной их плохих отношений, но никогда не обсуждал это ни с кем. В конце концов, это было их личным делом. Его сейчас беспокоило совсем другое... Интуиция ему подсказывала, что Ковальчук хочет поделиться с ним чем-то необычным.

   Костер горел ярким пламенем, искры и дым поднимались вверх к черному звездному небу. Алекс вместе со своими студентами сидел вокруг костра и жарил хлеб на палочках, еще он научил ребят жарить зефир, следуя традиции, привезенной им из-за границы, но жареный зефир не пришелся ребятам по вкусу. А вот картошка, запеченная в углях, считалась самым настоящим деликатесом.

   Рогозин как всегда выпил чашку крепкого черного чая с мятой и отправился к себе в палатку. Из-за своего преклонного возраста он не любил посиделки у костра и вообще был мало общительным и по своим взглядам принадлежал к минувшей эпохе. Но, несмотря ни на что, он очень любил археологические экспедиции. Ему не было знакомо чувство юмора, хотя он сам был убежден в обратном. На лекциях Рогозин часто рассказывал один и тот же анекдот, ставший за годы его практики уже легендой. Но не уважать его было нельзя. Это был, несомненно, очень умный и талантливый человек.

   В тесном кругу у костра живо обсуждались сегодняшние находки и планы на завтра. Ребята наперебой рассказывали анекдоты и различные «страшилки». Излюбленной темой, конечно, были страшные истории про археологов и их таинственные находки. Особенно все ждали историй Алекса. В лагере он славился своими рассказами, основанными на реальных событиях.

   – Алексей Владимирович, может, вы нам что-нибудь расскажете? – к нему обратилась одна из студенток по имени Даша. В правой руке она держала поджаренный хлеб, на губах застыла игривая улыбка. У Дарьи были светлые глаза и светло-русые волосы, аккуратно забранные в хвост. Яркое пламя костра придавало ее коже золотистый оттенок. У ребят были перепачканные лица: пыль наносила на кожу свой собственный загар, придавая им вид настоящих искателей приключений, затерявшихся где-то в глубинах огромного континента.

   Тут же несколько десятков глаз устремились на преподавателя в ожидании очередной захватывающей истории.

   Алекс задумчиво посмотрел на небо, глубоко вздохнул, будто что-то вспомнил очень далекое и грустное. В его движениях, жестах и взглядах чувствовалась некоторая театральность, благодаря которой его истории не были серыми, а наоборот казались рассказами доброго бессмертного волшебника, повествующего о своих подвигах и приключениях.

   – Это было очень давно, – начал он медленно свой рассказ, будто вспоминая что-то действительно давно минувшее и уже практически забытое, о чем он редко думал, что покрылось пылью... – Стояло точно такое же жаркое лето. Группа всадников неслась по степи, постоянно подгоняя своих лошадей, то и дело оглядываясь назад, всматриваясь куда-то вдаль, в линию горизонта, где в любой момент могли показаться черные тени, несущие с собой им смерть.

   Впереди всех ехал человек с угрюмым лицом, его глаза напряженно смотрели вперед, губы, сжатые в тонкую линию, скрывала черная борода. Его саврасый конь тяжело дышал, чувствовалось, что с каждым шагом он слабеет, но всадник, будто ничего не замечая, подгонял его. Сразу за ним скакал на черной лошади рыжеволосый мальчик, ему совсем недавно исполнилось пятнадцать лет, он уверенно держался в седле, и ничто в его лице не выдавало того страха, что царил внутри его души и сжимал сердце при каждом постороннем звуке или движении.

   Лошади чувствовали напряжение своих наездников, они из-за всех сил бежали вперед, но слишком была трудной их ноша – помимо своих хозяев они тянули за собой мешки награбленной добычи и огромного золотого коня.

   Этот отряд казаков совершил дерзкий набег на Сарай-Берке – столицу Золотой Орды. И теперь из-за перегруженного обоза они двигались очень медленно. Они были уверены, что за ними уже организовали погоню.

   Казаки то и дело оборачивались на золотого коня, всматривались в его горящие рубиновые глаза. Конь был отлит из чистого золота в натуральную величину, его красота поражала, заставляла сердце биться учащенней, но при этом пугала. Все без исключения понимали, насколько дерзкую и смелую выходку они себе позволили, когда украли этого коня, сделанного по приказу самого Батыя.

   Конь стоял у ворот великого и богатого города – Сарай-Берке, он являлся гордостью татаро-монголов, а теперь эту гордость уносили с собой казаки, за которыми уже спешил отряд грозных воинов.

   Атаман ехал впереди, он тоже обеспокоенно оглядывался назад – то на золотого коня, то на своего сына, в рыжих волосах которого играло солнце. Он лихорадочно соображал. Выход нужно было найти немедленно, иначе монголы их настигнут, а тогда не жди пощады. Если оставить золотого коня, то лошади побегут быстрее, но им все равно не удастся скрыться от татар, которые всегда славились своими быстроходными конями. Они их все равно нагонят. Здесь, в открытом поле, на уставших лошадях у них не было шансов.

   Солнце начинало садиться. Атаман с надеждой поднял глаза к небу. Может, темнота ночи скроет их от беспощадных врагов?

   Вдруг под одним из всадников, что ехал последним, споткнулся конь и вместе с хозяином повалился на землю. Лошадь упала на землю и тяжело задышала. Казак склонился над животным, погладил его по могучей и горячей шее, понимая, что его загнанный конь уже не встанет...

   Отряд остановился, позволив своим лошадям немного передохнуть, понимая, что у них нет на это даже секунды, на кону стояла их жизнь.

   Вдруг послышался оглушительный свист, мигом разорвавший тишину. Сердце атамана сжалось не столько от страха, сколько от безнадежности. И вот уже вдали показалась черная туча пыли, которую поднял отряд татаро-монголов, преследовавший их. Скоро, уже очень скоро они будут здесь. Что делать? Можно было бежать, но их все равно нагонят, и атаман принял единственно правильное решение в тот момент – принять неравный бой.

   И вот уже казаки, пришпорив своих коней, понеслись навстречу грозным монголам. Вокруг засвистели стрелы. Под кем-то упал раненый конь, унося с собой хозяина вниз, на холодную землю... кто-то, скачущий рядом с атаманом, вдруг неестественно нагнулся и при неловком движении коня повалился на землю с торчащей стрелой из груди. Казаки не успевали даже осознать, кто упал, кого ранили, глаза слезились от пыли, лязг металла оглушал.

   Единственно, кого атаман не выпускал из своего поля зрения – это рыжеволосого мальчугана, смело скачущего навстречу врагам. Он знал, как в этом возрасте увлекает бой, как звуки сливаются воедино и как легко напороться на меч или стрелу...

   Откуда-то слева вынырнул татарин, его зоркие кошачьи глаза были прищурены, лицо сосредоточено, сильная рука уверенно рубила мечом.

   Атаман занес свой меч, сильный и быстрый удар, и татарин упал на землю с пробитой головой, но на его месте возникли еще двое... казалось, они вырастали прямо из-под земли и не было им конца. Татары постепенно окружали казаков, сжимаясь все в более плотное кольцо. Атаман искал глазами своего сына, но вокруг были лишь лица врагов. Вдруг спину пронзила острая боль. Атаман повалился на землю, но не потерял сознание, а глазами продолжал искать совсем еще юного воина. Вдруг что-то рыжее показалось впереди, и он, собрав последние силы, пополз.

   Битва осталась позади.

   Рыжеволосый мальчик, не двигаясь, лежал, уткнувшись лицом в землю. Атаман перевернул его на спину и в последний раз взглянул в голубые как небо, но уже безжизненные глаза сына. По щекам катились обжигающие слезы, которые терялись в густой черной бороде. Атаман прижал сына к груди и закрыл глаза, тоже навсегда...

   Татаро-монголы никого не оставили в живых, жестоко отомстив за дерзкий набег на их город.

   Костер тихо потрескивал. В лагере воцарилась тишина. Кто-то, опомнившись, спросил:

   – А что стало с золотым конем? Его опять поставили у ворот в Сарай-Берке?

   – Не совсем, – Алекс хитро улыбнулся. – Этого коня татары так и не получили. Его история окутана темной тайной. По сей день люди ищут этого коня и не могут понять, куда его дели храбрые казаки. Говорят, что его закопали в землю, чтобы он не достался врагам...

   – А вы не хотели бы найти этого коня? – вдруг спросила Даша.

   – Я? Нет... – почему-то соврал Алекс, боясь признаться даже самому себе, что эта легенда давно волнует его. Может быть, когда-нибудь он и попробует найти золотого коня хана Батыя, но сейчас пора было идти спать. Время давно перевалило за полночь.

   В шесть часов Алекс сел в свою машину и отправился в город. Рогозину он не стал ничего говорить, сделал вид, что просто едет развеяться. Его путь лежал в маленький город Азов, где к семи часам его ждал Ковальчук. Алекс знал, что дорога не займет много времени, но сидеть в лагере у него не было сил, слишком велико было его любопытство.

   Оставив машину на стоянке, Алекс решил прогуляться. Азов был очень маленьким, большая его часть состояла из частного сектора – небольших одноэтажных домиков с несколькими сотками земли, на которых хозяева выращивали свои помидоры и огурцы.

   Алекс решил прогуляться по центру. Ему здесь очень нравилось: было как-то по-домашнему уютно. Но больше всего ему нравился запах города. Практически в каждом его уголке пахло кислым борщом и свежеиспеченным хлебом.

   Он прошелся по центральной аллее, где обычно гуляет вся молодежь города, спустился вниз к набережной. Здесь, на площади, стоял памятник Ленину, Алекс вспомнил, как в детстве, когда он первый раз приехал в этот город, он играл у этого памятника. Если встать спиной к нему и посмотреть вверх, то покажется, что это лев устремил свой взгляд на реку и занес свою лапу над тобой.

   Но особенно Алексу нравился музей в этом городе. Для такого маленького местечка, которое напоминало больше деревню со своими устоявшимися обычаями, музей был слишком современным. Такой музей он видел только за границей. Огромный мамонт, найденный здесь же, в Азове, был главным его экспонатом. Но на этажах этого музея застыли и другие вехи истории, не менее интересные. Каждый раз, приезжая в город, Алекс всегда заходил в этот музей поздороваться со старым другом мамонтом.

   Стрелка часов наконец-то показала семь. Алекс очень быстро нашел закусочную «Рыбак», которая находилась практически в самом центре города. Он в нерешительности остановился перед ярко-синей вывеской, какое-то странное ощущение терзало его, словно Ковальчук должен был поведать ему какую-то тайну.

   Алекс отогнал от себя все сомнения и зашел внутрь. Эта его черта сначала размечтаться, а потом увидеть всю скудность действительности иногда играла с ним злую шутку, и каждый раз он обещал себе не делать выводов раньше времени, но каждый раз, когда находил что-то в земле, уже не мог остановить свою фантазию, которая рисовала ему картины несметных сокровищ древности.

   В кафе было прохладно и светло. На столиках, застеленных коричневой скатертью, стояли в вазочках искусственные цветы. Само помещение было небольшим на шесть столиков, три из которых были заняты. За столиком у входа сидела влюбленная парочка, рядом ели мороженое мама с дочкой, а в глубине закусочной сидели трое мужчин. Алекс не обратил на посетителей особого внимания, он сел за центральный столик, и к нему тут же подошла девушка с приветливой улыбкой и меню. Алекс заказал два пива, и она тут же исчезла.

   Через пять минут появился Ковальчук. На нем были светлые брюки и бежевая рубашка, на которой отсутствовала верхняя пуговица. Археолог выглядел растерянным, но, заметив Алекса, немного приободрился.

   – А, вы уже здесь? – Иван Анатольевич, улыбаясь, присел за столик.

   – Да, я приехал пораньше, прогулялся по городу, – Алекс спокойно пил пиво, стараясь ничем не выдавать свое волнение.

   – Азов – чудный город. Здесь сама история ходит по улицам, – Ковальчук посмотрел в окно, туда, где, как он предполагал, оживала история. Алекс тоже посмотрел в окно, но, кроме людной площади, ничего не увидел.

   Ковальчук сделал глоток пива. Его лицо озарила довольная улыбка.

   – Так о чем вы хотели со мной поговорить? – не выдержал, наконец, Алекс и задал мучавший его вопрос.

   Иван Анатольевич напрягся, вспоминая цель этой встречи, на лбу проступили глубокие морщины и капельки пота. Он часто забывал обо всем на свете.

   – Да-да... Я хотел поговорить с вами об очень важном деле, о конях...

   – Каких конях? – аж поперхнулся от удивления Алекс.

   – О конях хана Батыя... – медленно произнес Ковальчук, растягивая каждое слово и наблюдая, какое впечатление производят его слова на юного археолога.

   Алекс весь напрягся. Когда-то эти кони не давали ему спать много ночей, еще вчера он рассказывал своим студентам их историю, а теперь сам Ковальчук возвращает его к этой теме. Почему сейчас? И почему он? Человек, который никогда не верил в эту легенду.

   – Вы же знаете, о чем я говорю? – спросил он Алекса. – Знаете, эту историю?

   – Скорее легенду, – не спеша, ответил Алекс, взвешивая каждое слово, боясь, что это может быть своеобразной проверкой.

   – Вы не верите, что где-то лежат два огромных золотых коня? – улыбнувшись, спросил археолог.

   – Я-то верю, но вот вы всегда считали это мифом...

   – Возможно, я был не прав, а возможно, и не изменил своего мнения. Сейчас речь не обо мне.

   – Хорошо. Признаюсь вам. Я мечтал их найти. Но будем говорить так – зашел в тупик и решил бросить это дело. Я не хочу всю жизнь гоняться за призраком, даже золотым.

   – Алексей, вы очень напоминаете мне себя самого. В молодости я мечтал найти несметные сокровища, я не имею в виду клад, золото, а сокровище в историческом смысле. По правде говоря, в коней я никогда не верил, но кое-что недавно произошло...

   Алекс весь напрягся. Неужели Ковальчук узнал что-то о конях Батыя? Что-то, что может пролить свет на эту легенду.

   Как бы в ответ на вопрос Алекса Ковальчук покачал головой, но это скорее относилось к его собственным мыслям. Казалось, что внутри него что-то борется, будто он не до конца уверен, раскрывать ли карты перед Алексеем или нет.

   – Вы бы хотели их найти? – наконец спросил он. – Я имею в виду приложить все силы, все возможное, чтобы найти то, что другие до сих пор не смогли.

   – Да, – не задумываясь, ответил Алекс. – Но...

   Он хотел добавить, что если будут какие-то убедительные зацепки, но Ковальчук не дал ему договорить.

   – Давайте пока оставим это «но». Что вы знаете об этой, как вы выразились, легенде?

   – Хан Батый приказал собрать золото с подчиненных ему территорий и отлить двух золотых коней с рубиновыми глазами, которые он поставил у входа в свою новую столицу Сарай-Бату. Затем, когда столицей Золотой Орды стал новый город Сарай-Берке, коней перевезли туда...

   – Правильно, но что стало потом?

   – После Куликовской битвы страх перед монголами притупился, их господство начало оспариваться. Так однажды в столицу ворвался отряд казаков, который и украл коня.

   – Одного? – Ковальчук внимательно слушал Алексея, попивая холодное пиво и иногда отвлекаясь, чтобы задать очередной короткий вопрос. Алекс снова почувствовал себя студентом на его лекции.

   – Неизвестно. Кто-то считает, что одного, кто-то, что обоих.

   – А что думаете вы?

   – По преданию, одного из коней похоронили вместе с Мамаем, и теперь он покоится где-то в одном из холмов близ реки Ахтубы. А второго как раз и похитили казаки... я рассматривал все версии.

   – Хорошо, разберемся сначала с первым конем. Вы действительно думаете, что его закопали в землю?

   – И да, и нет, – задумчиво ответил Алекс. – Мамай проиграл сражение, я имею в виду Куликовскую битву, бежал раненый с поля боя, можно так сказать, с позором. Не думаю, что татаро-монголы могли похоронить с ним золотого коня. Во-первых, Мамай не был потомком Чингисхана, и именно он принес поражение в битве с русскими. Если коня и закопали в землю, то точно не с Мамаем, возможно, с другим очередным ханом Золотой Орды...

   – То есть вы считаете, что казаки унесли только одного коня? – спросил Ковальчук.

   – Думаю, все же да.

   – Хорошо. Унесли они обоих, или одного, это впрочем неважно. Важно другое – куда они их дели, предположим, у них все же было два коня, – старый археолог хитро улыбнулся. – У казаков была тяжелая ноша, слишком тяжелая, чтобы уйти от погони. Как вам известно, ордынцы их нагнали и перебили всех, но золотых коней так и не нашли. Казаки их успели спрятать... И теперь поколение за поколением ищет этих коней, и никто до сих пор не может найти! Куда же они их дели?

   – Есть много версий, – Алекс задумчиво посмотрел на свою кружку с пивом. – Согласно первой, они закопали их в землю...

   – Вы тоже разделяете это мнение? – Ковальчук опять перебил Алекса, не дав ему договорить.

   – Нет, – Алекс уверенно помотал головой. – У них было слишком мало времени, ордынцы бы нашли свежие следы на земле и откопали бы своих коней. Хотя конечно, многие ученые в свою защиту приводили тот факт, что сокровища часто хоронили на дне братских могил, ведь никто не станет ворошить закопанные гниющие трупы. В любом случае есть еще один вариант – что они их утопили.

   – Знаете, это вариант более менее подходящий, но если честно, не вызывает доверия. Река должна была быть очень глубокой, им предстояло как-то переправить свою тяжелую ношу на самое глубокое место... А потом, если бы кони покоились на дне реки, их бы, скорее всего, уже давно нашли. Река могла поменять русло, обмельчать, да и люди не дремлют, ищут, ныряют с аквалангами... хотя конечно за столько лет их бы хорошенько занесло толстым слоем ила...

   – Да, как ни крути, кони действительно начинают казаться легендой, – заметил Алекс.

   Археолог вдруг глубоко задумался. Алекс не решался его побеспокоить, вместо этого он стал рассматривать посетителей «Рыбака». За соседним столиком миловидная женщина уговаривала свое дитя есть мороженое по чуть-чуть, переживая за детское горло. Алекс с улыбкой наблюдал за маленькой рыжеволосой девочкой, которая с удовольствием уплетала клубничное мороженое, кивая маме в ответ, но продолжая отправлять в рот огромные куски холодного лакомства.

   Наконец, закончив осмотр помещения и решив, что дал Ковальчуку достаточно времени все обдумать, Алекс спросил:

   – Но вы ведь непросто так меня сюда позвали, чтобы обсудить эту историю. Вы что-то узнали, что помогло бы напасть на след?

   – А? Да... то есть, нет, – Иван Анатольевич тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. – У меня есть один старый друг, он с детства был помешан на конях хана Батыя. Недавно он мне написал... поведал одну занимательнейшую историю и попросил о помощи. Но я уже не гожусь для поисков, раскопок и приключений, и я обещал прислать ему юного археолога. Алексей, если кто-то и сможет найти этих коней, так это вы.