Текст книги "Развод. Не прощу за "походную жену" (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гераскина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 36

Мы стали укладываться на ночь. Муж ещё немного допросил Лири, уточняя, сколько добираться до их основного убежища и какие опасности могут подстерегать нас по пути.

Оказалось, что осталось всего полдня пути – вроде бы немного, но ожидать можно было чего угодно, тем более что по следу выживших, как сказала Лири, могла идти личная гвардия императора.

Арагон снова вышел, чтобы проверить периметр.

А меня мучил ещё один вопрос.

Не знаю, что по этому поводу думал муж и сын, но я точно понимала: если та самая целительница, Эшли, выжила, я не оставлю своего внука с ней. Такая дрянь, как она, способная ударить любимого в спину и столкнуть в портал, не может воспитать ребёнка.

Я подошла к Ройбергу:

– А эта целительница… из числа выживших? – спросила я.

Алекс был рядом и тоже посмотрел. По его лицу я поняла, что этот разговор даётся ему тяжело.

– Целительницы тогда все остались живы. Но я не знаю, что стало с Эшли. В первые же дни после сражения она покинула гарнизон. Куда – не могу сказать.

Я перевела взгляд на сына. Алекс нахмурился, его глаза потемнели.

– Ты знаешь, куда она могла податься?

– Только если домой, – коротко ответил он.

– Хорошо. Разберёмся после, – сказала я тихо.

Огонь мы оставили едва тлеть, чтобы в пещере не было слишком холодно. Но меня всё равно пробивала дрожь, то ли от усталости, то ли от нервов.

Я не была готова к походным условиям, к постоянной опасности, к военной жизни, где страх был привычным состоянием.

Я легла, повернулась на бок, смотрела на огонь. Потом перевела взгляд на сына. Возле него, свернувшись в клубок на боку, как гибкая маленькая змея, спала Лири. Алекс обнимал её со спины, его лицо уткнулось в её волосы. Лири, такая необычная, сейчас казалась совсем беззащитной.

Рядом, прижавшись к ним, лежала кошка, а между её лап дремал котёнок. Он заметно прибавил в весе – чем лучше становилось Алексу, тем лучше было и ему.

Я положила ладонь на каменный пол и послала вглубь земли маленький импульс благодарности. Земля отозвалась тихим толчком.

Алекс, кажется, что-то почувствовал – его веки дрогнули, он открыл глаза и нахмурился.

Я удивилась, но ничего не сказала, просто прикрыла глаза и отвернулась к стене. Сон не шёл. Я обхватила себя за плечи, подтянула колени – и вдруг ощутила, как позади лёг Арагон.

Я замерла, почти не дышала.

Он придвинулся ближе, грудью прижался к моей спине, его дыхание касалось моего уха.

– Я знаю, что ты не спишь, – хрипло произнёс Арагон.

– Арагон… что ты делаешь? – прошептала я.

– Вижу, как тебе плохо. Ты не привыкла к походной жизни, к холодным ночам. Просто спи, Кьяра. Я рядом, – тихо ответил он. – Ты в безопасности.

Я хотела возмутиться, но не смогла. Горячая спина за мной дарила не только тепло, но и чувство защищенности. И я знала: пока он рядом, со мной ничего не случится.

Вместо того чтобы спорить, я только спросила:

– Мы выберемся?

– Выберемся, Кьяра. В мои планы не входит сгинуть здесь. Не после того, как мы нашли сына и узнали о внуке.

Я поверила ему.

– И нам ещё нужно развестись, – добавила я упрямо.

– Разведёмся, Кьяра, – тихо выдохнул он и зарылся лицом в мои волосы.

Внутренняя дрожь ушла, и я уснула.

Завтрак был быстрым. На удивление я даже смогла немного отдохнуть.

Размяла шею, подошла к воде, умылась, привела себя в порядок. Потом мы с Лири снова обработали раны Алексу, перебинтовали ногу. Я приготовила для всех ещё один бодрящий, восстанавливающий настой. Мужчины пили молча, даже не поморщились, хотя вкус был отвратительный.

Я наблюдала за ними: мои силы действительно сработали – у мужчин порозовели лица, взгляд стал яснее.

– Леди Кьяра, ваш настой творит чудеса, – произнёс с лёгкой улыбкой Диант. Ему вторили Этьен и Ройберг.

– Рада это слышать, – ответила я.

Арагон был снаружи, проверял периметр. Мужчины даже вылили один бурдюк с водой и попросили заготовить такой настой в дорогу.

Мы собрались и вышли в путь на рассвете – если, конечно, в этом мире можно было так назвать то, что происходило.

Небо стало более красным и фиолетового стало меньше. Но вечный сумрак всё равно давил.

Мы выдвинулись, перемещаясь между нагромождений камней.

Арагон крепко держал сына, не позволяя тому сбиться с шага. Этьен, Диант и Ройберг шли настороженно, внимательно отслеживая каждый шорох, каждое колебание воздуха.

Кошка шла чуть впереди, пригибаясь, словно опытный разведчик – её тонкие уши ловили всё, что ускользало от человеческого слуха.

Лири следовала за ней, плавно, почти бесшумно, с её змеиным изяществом.

Я шла следом, стараясь не отставать. По пути всё так же собирала травы в мешок – всё, что могло потом пригодиться. Иногда, пока шли, я тихо касалась ладонью земли и вызывала свой дар, чтобы ощутить отклик. Мир откликался всё лучше, чувствовал именно меня.

Да, ему всё ещё было больно. Он стонал, пульсировал, будто в мучении, заражённый до самых недр, но уже не набрасывался с этой болью на меня.

Я понимала его лучше.

Откуда же взялось это вещество? Что принесло столько страданий этому миру?

Вряд ли оно было здесь изначально. Неужели оно создано искусственно?

Я не знала ответа. Но внутри – в самой глубине – была уверена: права.

Только человекоподобное существо способно придумать оружие, которое сможет погубить не только врагов, а даже целый мир, все человечество.

Я сжала мешок в руке. Нет, я не собиралась отказываться от своей клятвы.

Хоть немного, но я обязана облегчить боль этому миру.

И всё же оставался другой вопрос – ведьмы.

Ведьмы, которых в нашем мире истребляли безжалостно, словно опасных зверей. Почему?

Это тоже часть плана императорской семьи? Веками они ловили нас и убивали.

А убивали ли?

Очевидно, что проход – стационарный портал – в этот мир был защищён рябиной, чтобы ведьмы не могли его увидеть. Но ведь император должен как-то сюда попадать. И его приближённые тоже. Значит, у них есть свой способ.

Мой муж, Арагон, воспользовался моим детским амулетом с моей силой. Мы истинные. Вот почему амулет имел такую долгую и мощную энергию.

А у императора? Кто помогает ему?

Неужели кто-то из ведьм еще жив? Возможно даже порабощён, томится в его темницах и вынужден подпитывать его переходы и переходы его людей?

Эта мысль заставила меня похолодеть.

Эта настоящая причина «ненависти» к ведьмам? Просто возможность спокойно переходить через миры?

Боги! Какая же глупость! Императорский род устроил целый геноцид из-за этого? Или есть еще причина?

Ещё я думала о том, как же это бесчеловечно отправлять воинов сражаться с такими же воинами, которые мутировали по вине самого императора, и десятилетиями! Да что десятилетиями – веками – поддерживать этот безжалостный, ужасный круговорот смертей.

И всё лишь для того, чтобы богатеть.

Не неживые – самые страшные монстры. Самый страшный монстр – император и его приспешники.

«Чем нам это знание может грозить?» – спросила я сама себя.

И, разумеется, ответила: нас никто не оставит в живых. Теперь мы ввязываемся в поистине смертельную войну. Не в бой с тварями бездны, а в войну с самим императором.

Муж не сможет остаться в стороне. Это однозначно. Действующий генерал, командующий целой армией. В нашем собственном герцогстве была одна из самых больших армий в Империи, больше, чем в других землях.

Желание императора ослабить таких, как род Арагона Дрэдмора, ослабить другие дома, теперь было очевидно.

Наследники – это сила. Залог стабильности и процветания рода. И теперь я понимала, что даже эти походно-полевые жёны тоже не просто так подосланы императором к драконам.

Я покосилась на мужа и на Алекса.

Раньше я думала, что эти женщины представлены просто для того, чтобы мужчины могли «спустить пар», чтобы дарить им тепло там, где каждый день может стать последним.

Мне казалось это мерзким, подлым поступком – разрушать истинные пары, растаптывать священную связь. Это было отвратительно. Это было против самой природы.

Но теперь, понимая, каков на самом деле наш император, я думаю, что за этим стояло нечто большее. Не просто плотская утеха. Не просто желание «задобрить» генералов и офицеров. Это расчёт и манипуляция. И даже возможность шантажа со стороны императора. Наличие этакого грязного секрета, которого дракон захочет скрыть от пары, чтобы не потерять ее. Многие ящеры, чтобы не остаться одни пойдут на многое, ради того, чтобы оставить в тайне постыдную связь на фронте и будут исполнять волю императора, защищать его интересы на фронте, выполнять черную работу и выкидывать неугодных в портал как у Нормийского.

Моему мужу император тоже подослал подстилку. Не буду рассуждать о слабости Арагона. Он сказал, что это был один-единственный раз. Я верю ему.

Но был вопрос в том, что даже я, его истинная, не смогла забеременеть с первого раза, а какая-то девица сделала это будто по щелчку пальцев.

Арагон не из тех, кто будет лгать. Если сказал, что так и было – значит, так и было. Слишком прямолинейный.

Он даже притащил эту подстилку в дом, не скрываясь, все выложил как есть, потому что врать и прятаться не в его манере. В этом плане шантаж бы стороны императора просто не имел смысла. Я уже все знаю.

Арагон просил меня позаботиться о Луизе. Просил… хм…

Будто чувствовал опасность. Может быть, уже догадывался, к чему всё идёт?

А те лорды, которые часто приходили к нему, которые часами сидели в его кабинете, – возможно, они были из числа тех, кто против режима? Отцы тех самых несчастных молодых людей, которые погибли по приказу императора на войне. И они хотели узнать на чьей стороне мой муж.

Я отвернулась.

Моё внимание привлёк котёнок – маленький пушистый комочек. Он уже не пищал от боли и слабости. Теперь с каждым часом урчал всё громче, ему было тепло в моих руках.

Я погладила пушистое создание и ко мне пришла ещё одна мысль, которая как молния пронзила голову: кому больше веры – генералу, который действительно верой и правдой служит империи, который закрывает прорывы и не даёт гибнуть мирному населению; который борется за каждого воина, кто сам стоит на передовой, кто делит с воинами все невзгоды или тому, кто не встает из удобного кресла, кто практически не посещает линию фронта, кто устраивает балы, пока империя воюет, кто живёт светской жизнью в бархате и золоте, меняет женщин, следует только своим слабостям?

Я не беру в расчёт такого генерала, как Нормийский; я беру в расчёт такого генерала, как мой муж – сурового, мрачного, но справедливого и отважного.

Кому поверит мирное население? Кому они отдадут своё доверие – тому, кто рядом с ними и в крови, или тому, кто лишь повелевает из зала приёмов?

Я много могу не знать, не знаю как настроено мирное население во всей империи, потому что не покидаю наше обширное герцогство.

Но я понимаю, что в случае восстания мирное население встанет на сторону генерала. Да что там! Армия встанет за спиной генерала.

И другие рода.

Императору и его режиму будет конец.

Бездна!

У меня слишком много дел внутри своего герцогства – помогать женщинам, которые потеряли мужей; помогать не только морально, но и материально – это моя обязанность как генеральской жены. Присматривать за ними, за их семьями и детьми; организовывать школы, чтобы дети учились; следить, чтобы дома не остались без крова и поддержки.

Наше герцогство было самым процветающим, и это было не случайно: раньше делами занимался отец Арагона, потом он сам, прежде чем не ушёл на фронт. Сейчас я продолжаю вести его дела.

Но в отношении заботы о людях мы с ним одинаковы. У нас всегда заложен бюджет для помощи семьям военных, которые воюют с ним на фронте. Не император помогает, а мы сами своим людям. Снаряжаем на фронт, покупаем оружие, я столько провизии посылаю на линию обороны с наших земель…

Император лишь дает крохи на первое время.

И я с ужасом понимаю теперь, что терпение народа не безгранично.

Жадность правящих кругов растёт, а смертность в последних сражениях —многократно выше.

Этот чудовищный указ, когда воины даже не могут вернуться домой хоть ненадолго, чтобы отдохнуть; война тянущаяся, нескончаемыми годами, я не видела собственного мужа три года. Выходит, император уже чувствует, что кресло под ним горит; население находится на грани. Дарий Второй не позволяет военным вернуться, специально держит подальше от столицы.

Похоже, отец Ройберга и, вероятно, другие лорды создали мощную оппозицию.

И тогда я поняла: император решил избавиться от генералов, от героев войны. Каким образом? Убить тех, кто слишком опасен, – не всегда просто. Может вызвать много шума.

Но можно ослабить их, разорвать их связи. Подослать «походную жену» – разорвать истинную связь, воткнуть нож в спину в самый уязвимый момент.

Что если таких ППЖ специально подбирали для роли не просто спутниц, а инструментов. Целительниц, которых можно было использовать в нужный момент.

Девиц без принципов или наоборот находящихся в нужде и идущих на все ради денег.

Тут же вспомнился тот подлый удар в спину моему сыну. Его возлюбленная, увидев сына без ноги воткнула в бок ему нож и скинула в портал. А ведь он не ждал подобного.

А еще в моем доме поселилась беспринципная, готовая на все тварь, приспешница императора.

Я снова посмотрела на мужа и на сына и глубоко вдохнула: мои мысли были по-настоящему опасными.

Это не просто подозрения – это рисунок махинаций, в который вовлечены император и его приспешники. И чем дальше я думала, тем яснее становилось: мы в центре страшной игры, где жизнь людей – лишь ресурс, а семья, честь и любовь – расходный материал в руках тех, кто у власти.

И сейчас мой муж собирается забрать отсюда людей, живых свидетелей преступления против нашего народа.

Глава 37

– Здесь никого нет, – испуганно, почти шёпотом, проговорила Лири.

Девушка метнулась в узкий скальный просвет, Этьен остался на стороже, Арагон с сыном прошли тоже туда. Я следом.

– Лири! – позвала я и поспешила за ней следом.

Пещера разветвлялась в стороны, уходя в глубину. Свет здесь исходил от тех же светящихся минералов – приглушённый, голубоватый. Было видно, что тут жили продолжительное время – посуда, кострища, остатки орудий, даже отполированные временем каменные плиты. Из большой каменной залы уходили несколько коридоров.

Но сейчас здесь никого не было. Пусто. Глухо. Только шаги Лири, раздававшиеся эхом, нарушали тишину. Она металась из комнаты в комнату, звала кого-то, потом, захлёбываясь, произнесла:

– Отец... его нет. Никого нет.

Алекс прислонил к стене костыль, перехватил Лири в одном из коридоров, прижал к себе. Она вцепилась в грудь руками и заплакала. Он положил подбородок между ее рожек и оставил поцелуй на макушке. У меня защемило сердце.

Я перевела взгляд на мужа, который вышел из коридора. Он закончил осмотр, нахмурился:

– Это ещё ни о чём не говорит. Возможно, они покинули убежище сами. Даже если не сами, есть большая вероятность, что многие могли остаться в живых. Трупов здесь нет, следов волочения тоже. Как и захоронений. Судя по рассказу, который я слышал, скорее всего, их могли пленить, – муж говорил спокойно, но голос стал жёстким. – Забрать на те самые шахты.

– Почему именно туда? – спросила я, чувствуя, как холод ползёт по спине.

– Потому что дефицит рабочей силы у них постоянный, – ответил муж, глядя на каменные своды. – Как бы они ни старались, не могут брать слишком много. Пропажу населения скрыть трудно, поэтому проще всего – сбрасывать сюда военных, или тех, у кого нет родни. Но искать каждого такого – долго и хлопотно, так что каждый живой раб у них на вес золота, – Арагон посмотрел на спину сына и обратился к Лири. – У тебя есть что-то похожее на карту? Или можешь рассказать, где находятся эти шахты? Где тот самый стационарный портал?

Девушка оторвалась от груди Алекса, всхлипнула, вытерла глаза, кивнула и быстро скользнула по тёмному коридору в сторону. Мы с мужем переглянулись. Через минуту она вернулась, держа в руках сложенную шкуру. Гибким движением прошла мимо нас в главную залу, прошептала:

– Мало света...

Диант развел небольшой костёр, подложил сухих веток, и в колеблющемся свете пламени стало видно: на шкуре была нанесена карта.

– Пещера... стационарный портал… – пробормотал Арагон, наклоняясь. – Километров двадцать, не меньше. Есть еще укрытия подобные этому? – уточнил он.

– Да, – кивнула Лири. – Мы не отмечали их на случай нападения. Вот здесь и вот здесь.

– Хорошо. Смотрим вещи. Что можно взять с собой – берём. На отдых и сборы полчаса, не больше. Потом идём к ближайшему убежищу. Если никого не находим – двигаемся дальше. Я уверен: их могли погнать на рудники.

Все засуетились. Забрали мешок с сушеным мясом, разделили запасы воды, взяли бинты, кое-какие орудия. Я перебирала вещи, пытаясь решить, что ещё может пригодиться. Много брать было нельзя – вес мешал бы двигаться быстро. Нашла старую сумку, вытряхнула из неё остатки хлама, сложила внутрь нож, котелок, пару пустых бутылей для зелий.

Когда вышла в коридор, мужчины уже допивали воду из бурдюков. Затем был короткий привал, перекус и снова в путь. Костёр потушили, угли присыпали.

Шкуру с картой свернули. В пещере Лири нашла новый костыль – прочнее, удобнее. Сын поменял свою палку на удобный костыль, и наше движение возобновилось.

За чтение карты отвечала Лири, а Диант шёл чуть впереди, держа руку на рукояти меча.

Спустя два часа я почувствовала странное напряжение – толчок изнутри, ощущение надвигающейся беды. Оглянулась. Никто ничего не почувствовал. Я наклонилась, чтобы снова срезать травы, но почувствовала еще один толчок. А ведь даже кошка не насторожилась.

Я спешно спрятала травы на ходу в сумку, забежала вперед, чтобы лучше видеть мужа и сына, произнесла:

– Арагон… нас нашли. Неживые идут по следу.

Мужчины замерли, прислушались. Лири втянула воздух, попробовала лентой языка. Покачала головой. Она еще ничего не слышала.

– Ничего не слышу, – пробормотала она. Но взгляд его метнулся к кошке. Та подняла хвост, шерсть встала дыбом. Но тоже покачала головой.

Но решение принимать Арагону.

– Приготовиться к бою. Ищем место! – коротко бросил он.

У мужа сомнений не было. Он кивнул мне. Он верил мне.

Мы действовали быстро, слаженно. Через двести метров нашли подходящее укрытие – нагромождение камней, образующее глубокий каменный мешок с естественным козырьком.

Мужчины встали впереди, образуя заслон.

Алекс тяжело опёрся на костыль, но глаза его вспыхнули упрямым огнём.

– Дайте мне меч, – прохрипел он.

– Ты еле стоишь, – рявкнул Арагон, но сын уже выпрямился, словно невидимая сила поставила его на ноги.

– Я буду стоять рядом с тобой.

Я видела, как руки моего сына дрожали, но вместе с этим, как крепко он сжал рукоять меча.

Муж поджал губы, но помог сыну занять оборону.

Из промежутка в каменной гряде выскочили неживые. Монстры, в которых невозможно было узнать человека. Искажённые под действием мутации, они были ужасны и угрожающи.

Их кожа местами облезла, свисала лоскутами, обнажая чёрную, словно обугленную плоть. Вместо глаз – мутные светящиеся провалы. Из спин и плеч проросли наросты, похожие на сросшиеся костяные крылья.

Они двигались рывками, словно кто-то дергал их за невидимые нити, а из ртов вырывалось сиплое шипение, перемежаемое с хрипом. От них тянуло гнилью.

На всех них была имперская форма – старая, порванная, местами в клочья, но знаки различались отчётливо. Я успела разглядеть гербы и шевроны. У каждого – своя часть армии, свой полк. Те самые люди, что когда-то служили под знаменем Империи.

Я представляла, с каким тяжёлым сердцем сейчас сражались мужчины. Ведь кто-то из этих монстров когда-то был их соратником, другом, сослуживцем… а может, даже братом или родственником.

В глазах Алекса читалась боль, когда он узнал на лохмотьях неживого знак своего полка.

Неживых было немного – всего трое. Но этого оказалось достаточно, чтобы сердце сжалось от ужасной правды. Когда последний пал, Арагон, весь в пыли и крови, тяжело выдохнул, медленно опустился на колено рядом с изуродованным телом.

Он прикрыл глаза павшему, провёл рукой по лбу бывшего воина и тихо произнёс слова, которых я не расслышала, но знала – это были слова чести.

Генерал Дрэдмор, даже здесь, отдавал почести бойцам имперской армии.

Мы аккуратно уложили тела в углубление между валунами. Сложили руки павших на груди.

Арагон вместе с мужчинами укрыли тела камнями. Отдали им последнюю воинскую честь, прижали кулаки к груди подняли и опустили клинки.

Никто не говорил. Мы просто стояли. Каждый думал о своём. Казалось, даже воздух сгустился от скорби.

Внутри меня была та же тяжесть, что в глазах моего мужа.

Мы хоронили своих. Даже если они уже были неживыми.

В полном молчании мы продолжили путь. А когда небо стало более фиолетовым, что означало вечер в этом мире, мы добрались до следующего укрытия. Оно оказалось пустым. Ни следов, ни признаков жизни.

Арагон осмотрел всё тщательно: вход, следы сапог, стены.

– Здесь никого не было уже давно, – тихо сказал он.

Я видела, как с каждой минутой он становился всё мрачнее.

– Остаёмся здесь на ночь, – приказал наконец он, подняв взгляд на нас.

Голос его был хриплым, усталым, но непререкаемым.

Мы кивнули. Никто не возражал.