Текст книги "Способ побега"
Автор книги: Екатерина Федорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Возле двери своей квартиры Тимофей отловил в одном из карманов куртки завалявшийся там ключ и вставил в скважину.
Родной очаг встретил хозяина мерзостью запустения. Хотя здесь, по земному календарю, со дня его отлета прошло не больше суток – все же странным образом квартира казалась заброшенной уже долгое время. Не вытертая пыль лезла в глаза густыми серыми островками на книгах, столе и комоде, в кухне полупустой пакет из-под несвежего кефира и сигаретные окурки, затушенные прямо в мусорном ведре, придавали воздуху характерное амбре. Что опять-таки не улучшало тягостного впечатления от родных пенат…
Он прошагал в ванную и покрутил краны. Из труб послышалось сердитое шипение – и тишина. Значит, о ванне нечего и мечтать.
Памятуя об отведенных ему пяти часах, он наскоро умылся водой из чайника. Затем завел будильник, успевший остановиться за время его отсутствия, наугад перевел стрелки на время, наиболее подходившее к его мироощущению (за окном примерно полдень – значит, сейчас двенадцать часов). Поставил будильник на пять часов и завалился в постель.
Через пять часов он вяло вылез из постели под пронзительную трель будильника. Затем кое-как причесался и плеснул в глаза остатками воды. В шкафу нашлась вторая пара джинсов. Тимофей поспешно переоделся, спросонья не сразу попадая ногой в штанины. И мрачно подумал, что если во втором походе за Ларцом ему удастся испортить и эти, последние свои джинсы, то переодеваться будет уже не во что. Разве что в брюки от парадного костюма. Правда, были еще тренировочные штаны и форма мастера тюк-до. На секунду он попытался представить себе, как будет выглядеть в клабе в развевающихся широченных боевых штанах и накидке– жилете с запахом среди всех тех субъектов, которых навидался за последнее время.
Тимофей фыркнул, потому что на фоне тех же трактов и эльфов в нежно-зеленых плащах он в своей клабе, нкиде и блоде – накидке, прилагающейся к форме, – выглядел бы почти обычно. Даже скромно. Цвет формы тюк-до – традиционно коричневый. Да к тому же еще и в разводах – поскольку настоящим мастерам его класса полагалось красить форму собственноручно, с использованием натуральных средств, где главным красителем выступала луковая шелуха. В его боевом искусстве стремление к природе было доведено до абсолюта. И даже диктовало моду на одежду. Все широкое, развевающееся, в рыже-коричневых тонах…
Снизу кто-то отчаянно засигналил. В тишине, царившей в огромном многоквартирном доме, звук гудка прозвучал совершенно отчетливо, несмотря на толщину стен и перекрытий. Тимофей торопливо натянул на себя чистую рубаху, куртку и обувь. Затем вылетел в подъезд и бросился к окну на площадке между этажами.
Внизу на тротуаре стоял траурно-черный катафалк.
Резвых бросился вниз, забыв о незапертой двери. И вспомнил о ней, только выходя из подъезда. Впрочем, на сегодня все воры исчезли в космических далях, так что он со спокойным сердцем переступил через порог и направился к машине, сразу же позабыв про квартиру, оставшуюся открытой.
Мриф по-прежнему сидела на водительском месте. Лехи в заднем отделении еще не было – видимо, за ним только предстояло заехать. Тимофей с опаской оглянулся – эльфов нигде не было видно– и с размаху нырнул на переднее место. Рядом с водителем.
– Долго спишь, Ти… Тимофай! – пропела до ужаса красивая эльфесса высоким серебристым голосом и вжала в пол педаль газа, прикусив от напряжения губу.
Видимо, водить катафалки для эльфессы было делом пока еще непривычным.
Катафалк рванулся с места подстегнутым кенгуру. Боковым зрением тренер тюк-до увидел, как кудряшки на виске Мриф взвились в воздух. Несколько жемчужинок резво упали с них вниз зеленоватыми капельками.
Тимофей украдкой ввинтил руку назад и вниз, в пространство между сиденьями – благо у катафалка, сработанного не в нашей стране, расстояние между пассажирским и водительским местом было большим. И успел отловить одну из капелек вывернутой назад ладонью. Он с трепетом сжал руку в кулак и засунул пойманную жемчужину в карман куртки.
Зачем он это сделал, Тимофей не знал. Возможно, даже в его простонародной натуре, если хорошенько покопаться, можно было найти отголоски страстей и инстинктов тех стукнутых мечом доисторических рыцарей. Которые прожили всю свою жизнь с одной голубой мечтой – вытребовать от предмета своей страсти ленточку с платья. Дабы потом до гробовой доски на нее любоваться…
Правда, Тимофей – в отличие от рыцарей и в полном соответствии с традициями российского пролетариата – памятки от эльфессы требовать не стал. Зачем, если можно украсть?
Все было как-то очень по-российски…
– Сейчас за Лехой, да? – после небольшой паузы почти несчастным голосом промямлил Тимофей и покосился на Мриф.
Интересно, а далеко ли живет браток? В данной ситуации – чем дальше, тем лучше. Можно будет подольше посидеть с ней в одной машине.
– Вот еще три дома… – с небольшой расстановкой ответила Мриф, продолжая покусывать нижнюю губку и с печальным сомнением глядя на дорогу.
Асфальтовая лента, летевшая под колеса, была абсолютно ровной. Но катафалк тем не менее скакал по ней сложными петлями и прыжками – как кенгуру по австралийской пустыне.
– И поворот… – растерянно добавила девушка.
– Может, лучше я поведу? – после небольшой паузы предложил Тимофей.
«А то можем и не вписаться в этот самый поворот», – мысленно добавил он. Но вслух говорить этого не стал – из чувства самосохранения.
Мриф тут же испустила облегченный вздох. И вжала педаль тормоза до отказа в пол. Катафалк остановился с душераздирающим визгом – шины скользили по мокрой мостовой, и тормозной путь получился долгим. Настолько долгим, что у Тимофея несколько раз перехватывало дыхание – поскольку аж целых два фонарных столба, торчащих у самой дороги, по очереди проскользнули в нескольких сантиметрах от капота.
И Мриф и Тимофей одновременно вылезли из салона – поменяться местами, – и траектории их движения пересеклись перед капотом.
Мриф шагала, сердито поджав губы и хмурясь. Ему хотелось сказать огорченной эльфессе что-нибудь утешительное, что-то насчет того, что машину вообще трудно водить, особенно если не учился у настоящего водителя. А они, как известно, ныне далеко, как и все остальное людское племя. Но он не рискнул.
Лицо говорит о многом. А когда у девушки такое выражение лица, то к ней лучше не лезть с утешениями. Реакция может быть непредсказуемой…
Теперь Мриф показывала дорогу, а он вел. Леху возле его подъезда пришлось дожидаться долго – видимо, браток совсем позабыл про то, что Вигала отпустил им на отдых всего-навсего шесть часов. Или же просто не имел будильника.
Пока они торчали возле подъезда, в катафалке царило тягостное молчание, прерываемое только истошным бибиканьем. Тимофей через каждые несколько минут исправно жал на гудок. И искоса поглядывал на все больше мрачневшее лицо Мриф. Надо же знать, когда настанет момент спасаться бегством из машины…
Эльфесса явно не любила недисциплинированность.
«Лишь бы из-за этого она не стала думать хуже и обо мне», – с тягостным ощущением подумал Тимофей. Однако если припомнить – его ей тоже пришлось дожидаться у подъезда, хотя и недолго.
Резвых сунул украдкой руку в карман и коснулся жемчужинки. Все его мечтания абсолютно бесполезны, и ничего тут не поделаешь. Он улетает, Мриф остается тут – и глупо думать, что вот так, на лету, по-гусарски, он в состоянии отбить спутницу у самого короля эльфов…
К тому же следует избегать всяких дипломатических осложнений. А уж хуже осложнения, чем подбивать клинья к спутнице короля, и придумать невозможно.
Наконец появился Леха – с заспанным и хмурым лицом, со всклокоченной шевелюрой. Зато с ног до головы во всем чистеньком и свежем – джинсы, куртка, футболка под ней. Тимофей, повернув голову, посмотрел на Лexy – и чуть не позеленел от злости. Идеальный оболтус. Джинсы недозастегнуты на ширинке, кроссовки могучего армейского образца на не менее мощных ногах зияли сверху расщелинами, из которых на сторону высовывались язычки. Шнурки подволакивались сзади по тротуару, пока Леха, позевывая и почесываясь, шлепал по лужам к машине.
Тимофей вышел из салона молча, быстро скользнул к Лехе, стараясь загородить своим телом от взгляда Мриф мощную фигуру братка.
– Тебя в армии оправляться учили? – прошипел он, ткнув того пальцем в брюхо.
– А че… – почесываясь, недоуменно воззрился на него Леха.
– Ширинку застегни! – простонал сквозь зубы Тимофей. – И шнурки, что ли, завяжи, пока тротуар не повредил носом.
– А…
Леха принялся приводить себя в порядок под злобным взглядом тренера по тюк-до. Движения, расслабленные вначале, под конец приобрели почти военную четкость.
«Сохранилась у меня еще гипнотизирующая учительская харизма во взгляде и морде», – с удовлетворением констатировал Тимофей. Они загрузились в машину – Леха в заднее отделение, он за руль. Затем сэнсэй спросил, с некоторой дрожью повернувшись к Мриф:
– Ехать к тому ресторану? Или же сразу к мэрии… то есть к резиденции вашего короля?
Мриф смотрела в окно, и плечи у нее подозрительно тряслись.
– Что-то не так? – встревожился Тимофей.
– Все так! – Девушка наконец отвернулась от окна, прикрыв рот ладонью – пальцы у нее были длинные и тонкие, что с некоторой печалью отметил мимоходом про себя Тимофей. Хрупкие и утонченные. К таким не подходило тюк-до – но зато идеально гармонировало множество других занятий, и все они начали всплывать в воображении скромного преподавателя…
– К этой… к резиденции!
Эльфесса, кое-как выдавив последние слова, зашлась в сдавленном кашле. Подозрительно сдавленном и очень не похожем на кашель.
Смеется? Тимофей внутренне содрогнулся.
Значит, она заметила, в каком виде вывалился Леха из подъезда. Хорошенькое же у нее сложится мнение о людях…
Впрочем, хорошо уже то, что девушка смеется, а не гневается.
Катафалк прошуршал колесами по мокрому асфальту и под управлением Тимофея вылетел на основную дорогу. Так, теперь до мэрии – несколько кварталов и два поворота, на которых не было теперь ни гаишников, ни горящих светофоров. И если первое было благодатью, то второе внушало определенные опасения.
Короткий осенний день уже угасал – с неба, быстро темнеющего, лился только чахлый сероватый свет. Тимофей врубил фары. Дорога была замечательно пуста. И он вел машину на четвертой скорости, не забывая вертеть головой в ожидании ближайшего поворота.
Дорожное освещение, как ни странно, горело. Кое-где в домах даже окна светились – но слабо, бледно, как будто их освещали изнутри не электрические лампы, а свечи.
Бам!! С боковой дороги на сумасшедшей скорости вылетел темный комок, едва не поцеловался с их капотом и унесся вдаль. Тимофей, едва успевший заложить руль влево, только потом сообразил, что комок имел странные очертания. Слишком маленькие даже для мопеда.
Резвых выровнял машину на скользком шоссе и спросил Мриф, не поворачивая к ней головы, поскольку требовалось следить за дорогой:
– Что это было?
– Вельва в ступе пролетела, – равнодушно бросила девушка, даже не посмотрев вслед комку, едва не смявшему им передок в лепешку, – древнескандинавская ведьма. Они были бессмертными и поэтому ушли с нами, когда мы раскрыли Ворота Перехода. С нами у них было больше общего, чем с людьми. Катание на ступах – для них отдушина. Им вообще-то с нами скучно, потому что среди эльфов, гномов и иных существ нет особей, которым можно заморочить голову.
– И как же эти бабушки морочили бедным людям головы? – после небольшой паузы поинтересовался Тимофей.
– Как все женщины. – Краешком глаза он увидел, как Мриф лукаво посмотрела на него. – Принимали обольстительный облик, накладывали на себя. чары дивной красоты и ждали, пока мужчины, как лоси, не начнут бить копытами и раздувать ноздри.
– А потом?
– А потом – опять-таки как все женщины – открывали им свое истинное лицо, то есть обнажали зубы величиной с палец.
– Обольстительная картина, – дрогнувшим голосом сказал Тимофей. – Я всегда был о женщинах, гм… высокого мнения. Такие зубы – это достижение. В спорте бы им цены не было, особенно в моем… Леха, ты как там?
Из заднего отделения послышалось бодрое мычание:
– Мм!
Очевидно, браток близко к сердцу принял совет Вигалы не открывать рта в присутствии кого-нибудь из эльфов. Чему Тимофей был искренне рад.
Слава богу, до мэрии от дома Лехи было не так уж далеко. Больше никаких сюрпризов Им не встретилось – и к мэрии они подкатили в полном порядке.
Пока ехали, небо потемнело уже полностью. Двухэтажное здание на фоне темного неба сияло огнями на крыше. Над главным входом горели во всю мощь два прожектора – и полыхало цифровое табло, по которому бежали цифры. Время было семнадцать ноль два. И температура – плюс одиннадцать. Следы величия человеческих начальников – прожектора на башне, табло над входом…
Лепота, словом. А неподалеку, как раз из-за здания мэрии, торчал забитыми сваями остов заброшенной стройки. Лет пятнадцать назад собирались построить детский театр – да так и не достроили, поскольку денег хватило только на тогдашний горком партии, нынешнюю мэрию.
Тимофей вслед за Мриф вылез из машины. Начал накрапывать мелкий осенний дождик, на улице было зябко. Мриф в своем легком платьице, сутулясь, побежала вперед. Тимофей, не оборачиваясь на вальяжно вылезавшего из машины Леху, быстренько догнал эльфессу, набросил ей на плечи и голову свою куртку. Мриф, чуть обернувшись, поблагодарила его дрожащей улыбкой, перейдя с бега на скорый шаг.
И в результате пошла рядом с ним – плечо в плечо.
Дождик кропил тело, но Тимофей его не замечал. Порывы ветерка доносили аромат незнакомых цветов с левой стороны. Слякотный прохладный вечер вдруг стал казаться ему до ужаса романтичным…
– Тимофей!! – рявкнул кто-то спереди.
Резвых сразу сбился с ноги – и с романтического настроения. Затем заморгал, пытаясь рассмотреть кричавшего сквозь капли, заливающие лицо. Прожектора, как назло, светили ему сейчас прямо в глаза.
Оказалось, они уже почти дошли до площадки перед зданием мэрии, на которой оставили своего летающего дракона Эскалибура в компании с неизвестным серебристо-голубым драконом. Метрах в трех виднелся плечистый силуэт. Эльф. Фигура таких форматов не могла быть никем другим. Если прибавить сюда знакомый голос, сердито прооравший его имя…
– Где болтались?! – до ужаса ласково рыкнул эльф, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.—
У нас уже все готово. Как у вас говорят – хлопцы стоят запряженные!
– Ну да, – зябко потирая ладони, сказал Тимофей, – хлопчики-дракончики…
Два дракона, широко разложив крылья и закрыв ими немалую площадь, высились в свете прожекторов на другом конце площадки, имевшей размер небольшого футбольного поля. А здесь, у края площадки – теперь Тимофей это разглядел – запоздавших людей и Мриф встречало несколько эльфов.
Именно эльфов. Этих ребят ни с кем не спутаешь. Их стати он знал теперь достаточно хорошо – и понимал, что настоящие эльфы совсем не походили на сказочный волшебный народец, состоящий сплошь из маленьких зеленых человечков. Ростом по колено Большому Брату…
А ведь как ему помнилось, именно в такой вид эльфов так долго и давно верили в Ирландии. Но увы, с обаятельными крошками, способными за кувшинчик сливок в одну ночь стачать лаковые сапожки тому, кто поставил магарыч, истинные эльфы имели до обидного мало общего. Что по росту и могучим плечам, гм… что по привычкам, в которых не наблюдалось и тени услужливости в людской адрес (а также любви к сливкам и их непосредственным делателям). Это обстоятельство при определенном развитии событий могло возыметь самые нехорошие – точнее до слез печальные, последствия для всей людской расы.
Из косых столбов света, заливавших площадку, выступил один из них. И, стащив с плеч плащ, протянул его эльфессе.
Мриф взяла плащ одной рукой, другой продолжая поддерживать на себе куртку Тимофея. Эльф галантно помог даме облачиться в его плащ, затем принял из ее рук куртку. И шагнул с нею к Тимофею, вступив при этом в полосу света.
Галантным эльфом, как и следовало ожидать, оказался сам король Михраэль. Тимофей скривился. Все было логично. Кто бы еще посмел с такой небрежной лаской касаться плеч спутницы самого Главы волшебного народа?
И к тому же августейшего появления при отправлении их троицы следовало ожидать прямо-таки с непреложностью. Как говорится – в аэропорту их торжественно провожали руководящие товарищи, в том числе и королевские особы…
Тимофей с некоторой сумятицей в душе вгляделся в лицо его величества – нет ли на нем неудовольствия? Или, что было бы еще хуже для его мужского самолюбия, насмешки?
Но нет. На лице короля эльфов царило все то же непрошибаемое спокойствие, каким часто любил щегольнуть Вигала. Тимофей поразмышлял несколько секунд – едва не споткнувшись при этом на очередном шаге, потому что Вигала решительными взмахами продолжал гнать их по направлению к драконам – и решил, что у эльфов такое выражение морды лица могло считаться чем-то вроде хорошего тона. Вполне возможно, если поискать в эльфийской культуре хорошенько – найдется в ней и этакий комплекс бусидо, своего рода свод правил для каждого истинного воина-эльфа… Сохранение всегда и везде спокойствия на лице традиционно бывало одним из первых правил таких кодексов.
Тимофей одернул себя. Успокойся, мол, и не нервничай по поводу возможных дипломатических осложнений. Что из того, что он предложил куртку девушке? Нормальный жест воспитанного мужика…
«Да, но эльфы-то как раз не являются воспитанными мужиками», – печально возразил он сам себе, переставляя ноги по направлению к Эскалибуру. И у них могли быть совершенно иные взгляды на то, как и при каких обстоятельствах следует предлагать девушкам прикрытие от дождей и непогоды.
Тут сзади его нагнал Леха и тихонько, этак ласково, шлепнул кулаком пониже лопаток. Тимофей покачнулся, едва не рухнув от этого толчка с ног. И печальные мысли о том, что можно и чего нельзя, разом оставили его голову.
Король Михраэль, шедший рядом, кивнул, не глядя на людей. Кивок подчеркнуто предназначался одному Вигале.
Тимофей тут же с каким-то мелким злорадством отметил про себя, что серебряная грива эльфийского владыки сейчас слиплась от дождя и представляла собой ручейки потемневших от влаги волос, густо облепившие плечи и лицо. Так что величественного и напутственного помахивания роскошной королевской гривой по ветру, как это было в прошлый раз, когда они впервые отправлялись на поиски Ларца, сейчас не получилось.
– Удачи тебе в этом деле, брат, – ровно, в тон монотонному стуку дождевых капель по асфальту, напутственно изрек его величество, – Теперь, гм… теперь тебе придется проверять Ларец прямо на Эллали. Чтобы в очередной раз не привезти подделку.
– Это может быть очень опасно для самой Эллали, – так же ровно ответил на это Вигала. Фраза прозвучала утверждением, а не вопросом.
Лицо короля Михраэля, продолжавшего идти рядом с ними, попеременно освещали полосы света – лучи прожекторов, прорезанные тенями от шей и зубчатых гребней на спинах драконов. И в этих лучах видно было, как он нерадостно оскалился.
– Эллали обречена на вымирание. И ты это знаешь, и я. Шансы на счастливое существование в том мире есть только у города магов. Но нам Земля дороже – и драконы, кстати, тоже требуют от нас решительных действий. А мы не можем не учитывать их мнение. Для них эта планета – священная родина, которую они наконец-то обрели вновь…
– Можно вскрыть Ларец за стенами города, – сказал шедший впереди Вигала, не оборачиваясь. Голос из-за шума дождя звучал глухо. – Город магов окружен защитными заклятиями. Я бы даже сказал, засунут в них, как в сферу. Если Ларец будет вскрыт за пределами этой сферы – у города есть шансы уцелеть.
Михраэль задумчиво хмыкнул:
– Если сумеешь, брат. Ведь надо еще вытащить оттуда Ларец, выйти самим… Но запомни одно, в случае неудачи – плюй на все и открывай Ларец там, где стоишь. Главное – интересы Земли. Это приказ, Вигала. И к тому же… – Михраэль слегка замялся, потом не самым радужным голосом сообщил: – Если после открытия Ларца начнутся бури и прочие бедствия, вам станет легче улизнуть оттуда. Что-то мне подсказывает, что вас постараются не отпустить с Ларцом в руках…
– Да, король, – просто проговорил Вигала, останавливаясь и разворачиваясь к своим спутникам.
Они дошли до своего багрово-черного дракона. Михраэль тоже остановился, вздохнул и с искаженным тоской лицом посмотрел через плечо Вигалы. Туда, где высился в лучах прожекторов серебряно-голубой дракон, устало пускавший сейчас густой пар из ноздрей.
– Подожди немного с отлетом, Вигала. Я… я хочу еще раз подойти к нему. Напоследок.
Вигала кивнул и застыл темной мокрой статуей у самого бока своего Эскалибура. Тимофей, промокший До нитки, встал поближе к эльфу и приготовился ждать. Он уже представлял в общих чертах, какую участь выбрал для себя серебряно-голубой Диаун. Хотя механизм того, что собирался сделать с собой состарившийся дракон повелителя эльфов, был ему по-прежнему неясен. Зато ясно было, что делалось все это с единственной целью – дать им троим вместе с Эскалибуром возможность выйти в мире Эллали поблизости от города магов. Готовящееся самоубийство дракона должно было совершиться во имя Земли, священной родины Энфан Тсанде. Именно так называли сами себя драконы. Энфан Тсанде – сиречь Дети Грома.
Если бы им удалось с первого раза обнаружить истинный Ларец, этого бы не понадобилось. Если бы они не торопились, если бы знали, что его сначала следует проверить… Если, если…
Сколько ни повторяй «если», оно от этого не превратится вто, что надо. Серебряно-голубой Диаун не имел лично к нему никакого отношения. И все равно Тимофей ощущал, как что-то тяжелым камнем набухает у него в груди – тяжесть, печаль, сожаление…
Мриф, давно отставшая, стояла на противоположном конце площадки вместе с другими эльфами. Подошел Леха, звучно поскрипывая своей намокшей кожаной курткой и ежась от воды, текущей за шиворот. В этот момент Эскалибур рыкнул и своим сочным басом проревел:
– Поближе придвиньтесь…
Сверху с шорохом наползла черная тень – дракон прикрыл их всех от дождя своим крылом. Сквозь перепонки лучи прожекторов просвечивали слабым сиренево-красным отблеском. Тело дракона заслоняло от взгляда Тимофея и соседнего дракона, и короля Михраэля. Но сквозь неумолчный шорох мелко моросящего дождя доносились негромкие слова, срывающиеся то ли на шипение, то ли на рыдающие вздохи.
Как-то неожиданно слова закончились. Михраэль выступил из-за бока Эскалибура, опять неся на лице все ту же непрошибаемую личину.
– Пора. – Кивок короля на этот раз предназначался уже всем. – Удачи. Зеленой удачи вам всем.
Вигала залез первым, за ним Леха и Тимофей. Они загрузились на холку Эскалибура под внимательными взглядами стоявших вдалеке эльфов. Отступивший вбок Михраэль смотрел в этот момент в сторону, на своего Диауна. И Тимофею совершенно не хотелось почему-то встречаться с ним взглядом… Хоть разумом он и понимал, что в предстоящем его вины нет. Или почти нет.
Что это будет – самосожжение? Или распад на молнии, под занавесью которых и происходит открытие Врат из одного мира в другой?
До ужаса неприятно было садиться на мокрое сиденье на спине дракона. Он поежился. Вигала впереди один раз коротко обернулся, проверяя взглядом, все ли уселись. И тут же сиденье ударило снизу коротким мощным толчком – дракон поднимался на лапы. Вот и все. И никаких тебе эпохальных речей или значительных слов. И никакого «поехали»…
Эскалибур бежал по площадке, короткими стремительными рывками быстро набирая скорость. Последний толчок. И серовато-черное, забранное дождливыми тучами вечернее осеннее небо вобрало их в себя с торопливым судорожным ускорением, словно бы заглотнуло.
Они сделали круг над мэрией. Снизу, слабо поблескивая серо-голубым в свете прожекторов, вслед за ними в небо поднимался второй дракон. В отличие от их багрово-черного, Диаун не стал тратить время на круги над городом. Он шел прямо вверх, тяжело взмахивая крыльями и по пологой прямой уходя в небо. В последний раз, насколько Тимофей понимал…
Первая молния ударила как-то неожиданно. Резвых закусил губу и, морщась от дождевых брызг, закинул голову.
Прямо над ними в высоте парил серебряно-голубой дракон. Странное сияние облекало его тело, чисто-белое и пронзительное, стекая колючими яркими искрами на кончиках крыльев, хвоста, лап и удлиненной морды. Снизу, подсвеченный этим сиянием, Диаун до ужаса напоминал древнего динозавра, к которому по случайности приляпали крылья.
Мысль была совершенно неподходящей для этого момента. Тимофей с некоторым трудом ее отогнал и стал наблюдать.
Сияние усиливалось, разгораясь, как лампочка по мере увеличения напряжения в сети. На Диауна уже больно было смотреть. А потом он разорвался на тысячи молний, рванувшихя к земле огненным водопадом. И тут же Эскалибур двумя гребками громадных крыльев вышел из круга – и влетел в этот водопад, вытянувшись стрелой и заложив назад крылья. Тимофей вжал голову в плечи, вцепился судорожно скрюченными пальцами в спинку сиденья перед собой. «Сгорим!» – истошно вопил кто-то маленький и перепуганный, сжавшийся в глубине его тела. Такого слабого тела, так легко обгорающего, так быстро обугливающегося…
Ужас, охвативший его, отступил не сразу. И не сразу он осознал, что все в порядке. Тело было цело, и ничего не болело. Нигде.
Хотя совсем рядом – буквально в полусантиметре от него и бока дракона – струились толстые и слегка шершавые нити, подрагивающие от напряжения. И сияющие расплавленным почти электрическим светом. Молнии обтекали их, уносясь вниз слегка искривленными струями. Эскалибур еще раз с натугой, с полным замахом ударил крыльями. Тимофея даже подбросило на сиденье.
И все пропало. Они плыли в чистом, слегка зеленоватом небе Эллали. И прямо перед ними высилась громада города магов, сложенная, как из детских кубиков, из разноцветных домов.
Дракон под ними сложил крылья и устремился вниз. Вот и прибыли.
Все было так, как и раньше – и даже стража в странноватых одеяниях прохаживалась у ворот, кидая на них заинтересованные взгляды.
Дракон опустился на камень, которым была вымощена площадь перед воротами. Поскольку Тимофей залезал на Эскалибура последним, то спускаться ему пришлось первым. Он прополз вдоль ряда сидений, цепляясь ногами за ряд скоб, растущих все из того же бока пониже сидений. Добрался до скоб лесенки и на подрагивающих ногах спустился вниз.
Голова Эскалибура возвышалась на фоне неба, похожая на багрово-черный пилон таинственного строения. Сооруженного из неизвестно какого камня. Резвых слегка помялся, потом твердым шагом подошел поближе.
Дракон задумчиво смотрел куда-то вдаль, полуприкрыв просвечивающими веками выпуклые темные глаза.
– Эскалибур… – Он собрался с силами, стараясь, чтобы в голосе не прозвучала растерянность, а были только сожаление и сочувствие, полагающиеся в таких случаях. – Мне очень горько: Диаун, он…
Эскалибур шевельнул головой, и сэнсэй замолчал. Дракон рокочущим глухим басом неожиданно весело сказал:
– Он умер прекрасно. В небе родины, на собственных крыльях. Я – завидую! А как ты, человек?
– Э-э… – пробормотал Тимофей, отступая немного назад и понимая, что вот до такого радужного героизма ему ой как далеко. – Боюсь, что нет.
– И напрасно! – провозгласил дракон, с гулким шорохом собирая на спине раскинутые по площадке крылья. – Как это у вас говорят – в жизни каждого есть место подвигу!
– Боюсь, что… – Он опустил глаза, потому что дракон смотрел, казалось, прямо ему в душу – веселыми, влажно поблескивающими тарелками глаз. – Боюсь, что мы нечасто способны на такое.
– Лучше редко, чем никогда! – рявкнул дракон и брякнул по камням костистым наконечником хвоста.
И Тимофей, неловко поклонившись напоследок, поспешно отошел назад, к Лехе и Вигале. Трудно простому человеку стоять лицом к лицу с чистой и героической натурой – к примеру, вот такой, как этот дракон. Стоять и не испытывать сильного смущения за некоторое несовершенство собственной эгоистичной натуры…
Вигала, прищурясь, оглядывал кучку стражников у ворот. Поза была откровенно выжидающая – словно бы верзила эльф то ли кого-то высматривал, то ли кого-то поджидал с той стороны. Леха стоял, невинно щурясь на местное солнышко. Тимофей притулился с краю могучей парочки. И тоже поглядел на ворота.
В группе стражников явно что-то происходило. Парни в средневековых одежках кучковались в слаженный кружок вокруг кого-то невидимого в центре. А потом быстро построились в полукруг, нацелясь наконечниками пик в сторону вновь прибывших.
– Ага, – удовлетворенно произнес Вигала, – вижу, нам уже подготовили теплую встречу. Значит, в наше отсутствие в городе магов произошло нечто. Нечто оч-чень интересное…
– А нам об этом сообщат? – радостно спросил Леха, продолжая щуриться на зеленоватое небо с нимбом радужного свечения вокруг эллалийского солнышка.
– Непременно, – подтвердил Тимофей.
И усилием воли подавил в себе желание дать великовозрастному братку ласковый подзатыльник– чтобы не спрашивал о глупостях.
– Вон уже и посол доброй воли вышел…
Комитет по встрече продолжал стоять с пиками
наперевес. Но из-за спин стражников появился субъект, разряженный понаряднее прочих стражников, и неторопливо пошел в их сторону.
Причем ноги и руки у визитера двигались с особой плавной мягкостью. Эта была не та обманчивая мягкость, что иногда встречается у хорошо тренированных людей. Это была скорее мягкость неживая, словно вместо костей и связок внутри тела прятались стальные канаты, управляемые чем-то более весомым, чем простые нервы.
– Маг-оружейник. – Вигала приподнял бровь и чуть повернул в сторону Тимофея мужественное лицо.
Тимофей и сам уже видел золотые цепочки, обвивающие руки и ноги субъекта. Цепи притяжения чар, непременная деталь гардероба мага-оружейника…
– Здорово, эльф. – На лице у мага была глубоко пропечатана недовольная мина, – До ужаса охота спросить поприличнее – зачем почтенный эльф вернулся? А на ум все подворачивается одно – чего приперся-то?
– Рано утром гость нежданный, день и ночь так долго жданный… – радостно бухнул Леха.
И мага аж повело – до такой степени, что лицо страдальчески сморщилось. Словно уксусу хлебнул, болезный…
– Не утро, а полдень. И никто вас тут не ждал.
Молчавший до этого Вигала шагнул вперед, привлекая к себе внимание:
– Уважаемый маг-оружейник, мы пришли с миром.
– А зачем пришли? – буркнул маг-оружейник, разглаживая слегка отогнувшийся под ветром воротничок своего камзола. – Сейчас времена тяжелые, опасные. Ходят и летают всякие, тюрем на них не хватает…
