Текст книги "Летописец 2 (СИ)"

Автор книги: Егор Буров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

По телевизору я видел, как профессиональные змееловы доили гадюк. Но у меня под рукой нет стеклянного стаканчика, так что даже не представляю, к чему прижимать пасть аспида? Прикладывать к кинжалу почему-то не хотелось, так как ранее эта вязкая жидкость почти прожрала кольчужную перчатку. После подобных экспериментов хороший клинок придется выбрасывать, а я не сказать что жадный, просто не люблю расставаться с полезной в хозяйстве вещью. Хотя, зачем мне яд змейки? Не проще ли отрезать ей голову?

– Вот и все, а ты боялась… – произнес я, отсекая верхнюю часть от основного извивающегося тела. – Даже платье не помя… твою ж дивизию!

Оказывается, демону нужен был любой импульс смерти от его подопечных, так что скорлупа треснула, и из яйца выполз змей размером с питона, а вместо головы у него было туловище с руками. Эдакая медуза Горгона с поправкой на мужской пол. Судя по размерам его тела, он никак не мог сидеть в яйце. Один торс был гораздо больше, чем внутренний объем баскетбольного мяча. Однако выяснять его секрет я не стал, потому что наг попытался напасть на спящую блондинку и знахарку.

Честно сказать, никогда не любил змей. Не боялся, как некоторые, а просто опасался. Да, они красивые, гибкие, но по большому счету редко атакуют людей, если конечно не трогать их кладку и не дергать за хвост. Сам факт, что маленькая змейка способна отправить тебя, как минимум в больницу, вызывал во мне кучу негативных эмоций. Сейчас, глядя на эту тварь, мне почему-то показалось, что мое относительно нейтральное отношение к змеям, перерастет в стойкую неприязнь. Вспомнить хотя бы шестирукую змею марилит Шаю. Она даже в истинном облике выглядела красавицей. Можно сказать милашка, только очень быстрая и смертельно опасная. А когда превратилась в человеческую женщину, так вообще стала секс бомбой. Да, я не питал иллюзий на ее счет, но на Шаю, по крайней мере, смотреть приятно, а наг он и есть наг – мерзкий и склизкий. Видимо в яйце все-таки присутствовала какая-то жидкость, наподобие белка.

– Я Ш-ширкар, – прошипел он. – Я вас проглочу-у!

Атака нага оказалась стремительной, но он бросился не на меня, а на Миду, которая пыталась оттащить полуэльфийку в сторону. Я выругался и понял, что не успеваю прикрыть знахарку. В правой ладони я сжимал кинжал, а в левой продолжал держать голову маленькой змейки. Именно ее я и кинул в нага. Причем сделал это рефлекторно, так как мне нужно было освободить руку, чтобы оттянуть Миду за плечо. Мой рывок откинул знахарку на несколько метров назад, а так как она продолжала держать блондинку, то и бессознательное тело девушки откатилось в сторону.

Наг замер, так как головка змейки с магическим узором оказалась в его когтистом кулаке. Он рассмотрел ее со всех сторон и, громко зашипев, вынул из пространственного кармана глефу. Это оружие можно описать как широкая сабля на двухметровом древке. Разумеется, есть и более правильное определение, но мне, по большому счету неважно. Я повел себя, как идиот, и собственноручно вооружил нага. Да, мне удалось выиграть пару мгновений для спасения знахарки, но успеет ли она сбежать? А учитывая то, что старая женщина продолжала оттягивать бессознательное тело девушки в сторону, мне почему-то кажется, что жить нам осталось очень недолго.

Глава 5

Наг свернул змеиную часть тела в кольца и теперь его глаза находились на уровне моих. Надо сказать, что человеческие черты лица, покрытые змеиной кожей, вызывали во мне стойкое отвращение. У марилит Шаи в истинном облике мелкочешуйчатая шкурка красивая, и цвет пусть слегка темноватый, но вполне естественный, а у нага, что туловище, что рожа, полностью серая с каким-то странным узором. К тому же игольчатые зубы в пасти не имеющей губ, две точки вместо носа и самое противное – постоянно выскальзывающий из рта раздвоенный язык. Возможно, у своего вида он и считался красавчиком, но у меня вызывал омерзение.

– Боиш-шься? – прошипел Ширкар на демоническом языке. – Бойся!

Наг положил голову змейки себе в пасть и, взявшись за глефу двумя руками, начал крутить ее во всех плоскостях. Я смотрел на эдакий пропеллер и поглядывал на кинжал в правой руке. Мой меч-клеймор лежал в трех метрах от меня, так как я отложил его в сторону, когда пытался разорвать змейку-браслет. У некоторых великих воинов есть небольшой пунктик – победить врага в честном поединке. Для этого они могут позволить противнику подготовиться и взять оружие в руки, мол, они и так справятся. Однако наг, не посчитал нужным проявлять благородство и слегка сместился в сторону, чтобы мне никак не удалось добраться до клеймора. Демон видел, что некоторые ванны пытаются повернуть короб с десятком дротиков для выстрела, но это длительный процесс, так что времени у него было много. Видимо Ширкар решил не затягивать бой и стремительно нанес рубящий удар.

Мне сильно повезло, что перед тем, как снимать змейку-браслет с шеи полуэльфийки, я насытил мышцы энергией. Если бы не это, глефа разрубила бы меня много раз подряд. Я с большим трудом уклонялся от размашистых ударов. Кое-какие уколы парировал кинжалом. Однако все равно пропустил несколько касаний, во время обратного хода лезвия глефы. Повезло, что кольчуга крепкая, а панцирь из шкуры варана оказался надежной защитой, так что ран пока не было, хотя после боя, доспехи придется починить…

«Какой я, оказывается оптимист, – подумалось вдруг. – Мне хотя бы минуту продержаться, чтобы Мида успела уйти. С такой скоростью он меня гораздо раньше разделает. И ложное отступление не применишь, чтобы знахарку не подставить. И ведун, пенек замшелый не торопится меня спасать. Жаль, так хорошо все начиналось, но как там говорилось? «Спасение утопающих…»».

– Ш-шустрый двуногий! – зашипел наг и слегка подполз ко мне, тем самым отдалившись от меча. В этом я увидел шанс как-то отсрочить смерть. Вместо того чтобы отступить, я резко кинул в него кинжал и пока он отмахивался, перекатом проскользнул под глефой в сторону клеймора. Мгновение мне потребовалось для того чтобы ладонь обхватила рукоять и я подставил клинок под рубящий удар. Очередной перекат и теперь Ширкар вынужден был повернуться спиной к знахарке, потому что я начал крутить меч над головой из импровизированной стойки «бык», вращая кистями длинный клеймор. Я такой прием видел в экранизации романа «Трудно быть богом», там какой-то барон раскручивал двуручный клинок, уподобляясь лопастям вертолета. Смотрится эффектно, но пользы от таких движений мало. Однако сейчас я был быстрее чем обычно, и если демон прозевает момент, то можно сократить дистанцию и нанести горизонтальный рубящий удар. Ширкар снова зашипел и обрушил на меня град ударов. Учитывая длину глефы, он мог колоть, выкидывая древко вперед, оставаясь при этом на безопасном расстоянии. Я положил левую ладонь приблизительно посередине меча, и отбивал атаки нага, словно шестом, в основном используя ту часть клинка, которая расположена ближе к перекрестью. Постоянно отступая под напором, я оттягивал демона подальше от Миды, и заманивал его под деревья. Честно сказать, я утомился отбиваться, потому что этот гад решил поскорее со мной закончить, и видимо ускорился. Если так будет продолжаться, то моя кольчуга превратится в лохмотья. За время противостояния я не совершил ни одного атакующего удара, в то время как наг был похож на швейную машинку, постоянно нанося уколы. Одна радость, мне удалось дойти до деревьев, и он перестал рубить, делая скупые экономные тычки в разные уровни. Наконец он решил, что пора со мной заканчивать. Демон, уколов в очередной раз, слегка отпустил древко, чтобы оно как по направляющей проехало по его ладони значительно дальше, чем обычно.

Уж не знаю, откуда у меня дар пророчества, но я словно знал, что он собирается делать, и вместо того чтобы отступить, зажал лезвие глефы между клинком и перекрестием, которое направлялось под небольшим углом в сторону противника. Конечно «рога» клеймора выступали не так сильно как у даги – кинжала-мечелома, но если слегка повернуть рукоять вокруг собственной оси, то можно придержать клинок противника. Конечно, обезоружить нага у меня не получилось, но он отвлекся на рывок, чтобы вернуть глефе подвижность, и мне удалось сократить дистанцию, чтобы «скользящим ударом» отсечь пальцы на левой руке демона. Он отшатнулся и правой рукой замахнулся для «рубящего удара», но глефа зацепилась за низко растущую ветку и пока наг пытался исправить положение, я сделал рывок и нанес «гневный укол». Клинок пронзал грудь демона и кислотная кровь зашипела. Он вцепился левой рукой в меч и попытался вынуть его из раны, но учитывая недокомплект пальцев, нормально ухватиться у него не получилось. Уж не знаю, каких трудов мне стоило не отступить назад и продолжать давить на меч. Ширкар нанес удар глефой. В этот раз он не колол, а просто отмахивался и я, оставив на рукояти клеймора правую руку, левую подставил под оружие демона, попутно перехватывая древко. Рывок и глефа отлетает в сторону, а к моему лицу несется сжатый кулак нага. Наверное, он от природы правша, так как после соприкосновения твердых костяшек пальцев с моей челюстью, я окунулся во мрак…

Звуки возвращались постепенно. Рядом послышались шаги и голос ведуна:

– Кхе-кхе. И долго ты собираешься лежать?

– Я умер?

– А ты торопишься? – узнал я своеобразную манеру общения знахарки.

– Нет.

– Хм, правильно. Да и мне в Зале героев делать нечего, – хмыкнула Мида.

– А почему я не могу пошевелиться и открыть глаза? – спросил я.

– Я предупреждал, что нельзя долго сражаться под ускорением, – проворчал ведун. – Я же до вас добежать не успел, а ты его на клинок насадил. Сложно было дождаться помощи?

– Это ты так пошутил? – спросил я. – Я от него постоянно бегал и если бы задержался хоть на мгновение, он бы из меня нарезку сделал. Если бы не твой совет насытить мышцы энергией из источника, я бы погиб.

– Хорошо, что ты понимаешь всю ценность наставника. А то «пенек» или как ты там меня называл? «Лихо»? Ох, неблагодарная нынче молодежь пошла.

– Это да, – подтвердила Мида. – Ноют и ноют и вместо того чтобы поблагодарить за науку и лечение, вечно капризничают.

– Эй, когда это я капризничал? – возмутился я.

– А хоть сейчас. Чем ты недоволен? Подумаешь, повязка на глазах смотреть мешает, – фыркнула знахарка. – У тебя же они сейчас красные, все сосудики полопались. Вот и лежи, да помалкивай. Тебе, в твоем возрасте на печи валяться, да в носу ковыряться, а ты носишься как оголтелый, и всяких змеюк на ножичек накалываешь. Отдыхать тебе надобно. Спи, коршун ты наш стремительный.

– А что с демоном стало? – поинтересовался я.

– Он как тебя приголубил, так ты шагов на пять отлетел и с деревом встретился, – сообщила Мида. – Этот злыдень твою ковырялку из груди вынул и хотел тебе кочерыжку оттяпать, но тут ведун подоспел и дубинкой ему по темечку тюкнул. Тот слегка подрыгался и затих.

– То есть я проиграл, – констатировал я.

– А чего ты хотел? – послышался смешок ведуна. – Ты же впервые на таких скоростях действовал. Я уж думал, все связки порвал и загнулся от внутренних повреждений. Но ты хорош. Чуть богам душу не отдал, но как-то выкарабкался.

– Это плохо, – сказал я. – Мне почему-то показалось, что у меня есть шанс на победу, а на деле, если бы не ты, то привет загробный мир.

– Ты не ной, – строго приказал старик. – Мастера такую скорость годами нарабатывают, а ты впервые ускорился и сухожилия в разнос пошли. Полежишь декаду другую, а Мида тебя мазями обмажет…

– Ты хочешь сказать, что я так долго лежать буду? – удивился я. – А как же тренировки? Мне нельзя расслабляться, а то очередной гость из Бездны меня точно на ленточки порежет.

– Ты, давай не умничай, – проворчала Мида. – Отвоевался ты. Скажи спасибо, что головы не лишился. Наг – гаденыш, шустрым оказался…

– Вы хотите сказать, что теперь я не смогу сражаться мечом? – с ужасом спросил я. – И кому я такой нужен?

– Хм, эту ковырялку можно только в переплавку, – хмыкнула Мида. – Твой длинный меч ржа пожрала. Там где клинок с кровью соприкоснулся, считай, что сгнил.

– А как же я буду без меча?

– Да не ной ты, – произнес ведун. – Подлечишься, и снова будешь изображать из себя, как ты там говорил: «рыцарь без страха и упрека»?

– Не помню, кажется да.

– И кольчугу знатно посекли, – сообщил старик. – Если бы не шкура земляного дракона, то демон бы тебя несколько раз проткнул. Но ничего, скоро кузнец ее подлатает, и будет, как новенькая.

– Слушай, а ведь клинок был со знаком паладина, – вспомнил я. – Почему он испортился? Ведь его ковали специально для боя с демоном…

– Так именно он тебя спас, – ответил ведун. – Другими мечами мы шкуру нага пробить не смогли. Хотя, если навалиться всем телом, тогда да, но кто ж в бою тебе позволит делать такое? Наг очень резвый. Если бы не ты, порубил бы он ваннов. Так что теперь отдыхай, защитник ты наш.

Я лежал с закрытыми глазами и размышлял. Если я лишусь возможности сражаться – это катастрофа. Кому я буду нужен? Меня в первом же поселении прибьют, просто так, потому что чужак. Да, победитель земляного дракона и укротитель гнедого жеребца, но тут ценят только сильных людей, а я без меча слабак. Огненные шары я делать не научился, так что защитить себя не смогу. Короче балласт, от которого принято избавляться. Меня конунг быстро прикопает, так сказать: во избежание. Как то все слишком не радужно получилось. Хотя, честно сказать, я сам виноват в случившемся. Если бы я змейке голову не отрезал, демон не получил бы импульс смерти и остался в яйце. Потом бы мы его вместе с ведуном быстро прибили. А ведь я ему собственноручно оружие в руки дал. Но как говорится: «поздно пить Боржоми».

Положа руку на сердце, могу сказать, у меня сложилось впечатление, будто одноглазый старик не верит в то, что я смогу восстановиться. Он, вроде изображает оптимизм, но в голосе никакой радости не слышно. Наверное, списал меня в утиль. Надеюсь, хоть добивать не станет, чтобы я не мучился. А то у ваннов были подобные случаи, когда герой не хотел оставаться калекой. Но, пока я не разобрался в собственных ощущениях, торопиться не буду. Руки на себя всегда успею наложить.

И вот лежу я себе под деревом. Рядом что-то пованивает, вероятнее всего кровь нага, а так ничего. Тишина, благодать, костерок с одного бока согревает. Можно сказать хорошо валяюсь. Как парализованный инвалид. Даже нос почесать не могу. А может я позвоночник сломал? Мог я об ствол дерева приложиться и хребет покалечить? Думать об этом не хочется, но теоретически человек ниже шеи ничего чувствовать не должен, а я тепло костра ощущаю. Значит позвоночник целый. Хоть какая-то радость, а то провести оставшуюся жизнь на лежанке страшно, аж жуть…

– Эй, защитник наш резвый, как тебе лежится на сырой земле? Не холодно?

– Холодно, – сообщил я.

– Это хорошо, – сказала знахарка. – Значит, жить будешь. Давай-ка я под тебя шкуру подложу, а то подхватишь воспаление и от жара загнешься.

– Мида, а чем ты руки протирала и раны смазывала? – спросил я.

– Так настойкой специальной, – ответила она.

– Дай нюхнуть, – попросил я.

– Зачем?

– Надо.

– На, – и поднесла к носу небольшую бутылочку. Запахло спиртом и какими-то травами. Я лизнул и решил, что пить вроде можно, но только слишком крепкая штука. – Эй, ты что творишь?

– А можешь с водой разбавить?

– Зачем?

– Ну, что ты упрямишься? – проворчал я.

– Зачем настойку мешать? Она же всю ценность потеряет.

– Я глотнуть хочу, – объяснил я.

– Ты нормальный? Она же гореть может, – воскликнула знахарка.

– Ну, совсем чуть-чуть. Скажем так, для профилактики.

– Я тебе сейчас такую лактику устрою, – рыкнула Мида. – Мало ему порванных сухожилий, так он себе дыру в животе сделать хочет. Даже не думай!

– Ну, пожалуйста!

– Я те дам, пожалуйста, – проворчала знахарка. – Приготовься, сейчас под тебя шкуру подсуну, и чтобы больше не умничал. Ишь, что удумал, настойку ему подавай. Я тебе такую лактику устрою, мало не покажется.

– Мне можно. Я больной.

– Видать демон тебя сильнее, чем я думала, приложил. Головушка и повредилась, – заявила Мида. – До такой дурости и ведун не додумался.

– Мида, а Мида, накапай мне пару капелюшек. Я дома похожую настойку пил и как видишь, пока живой, – продолжал уговаривать я.

На самом деле никакой необходимости пить не было, но слушать возмущенные причитания знахарки весело и я упорно уговаривал ее, пытаясь выжать из Миды спирт, как водку из кошки в анекдоте: «Киса, еще сто грамм».

Эти переругивания подняли мне настроение. Теперь я перестал себя жалеть, прекрасно понимая, что если бы знахарка не была уверена в том, что поставит меня на ноги, то она бы исполнила последнее желание умирающего. Получается, будем жить, а вот насколько долго и счастливо зависит от меня.

Я пролежал под деревом до утра, а когда портал отключился, ведун распорядился перенести меня в центр полянки. Упорная медитация творит чудеса. К следующему рассвету я мог пошевелиться и перевернулся на бок. Мида меня обругала и помогла раздеться. Я вроде как на Земле закалялся, но тут-то управляю телом мага Костóнтиса, который жил в мире без резких перепадов температур, так что организм сразу замерз и начал дрожать. Пришлось снова медитировать.

Знахарка обмазала меня какими-то мазями, и я вновь поднял тему «пары капелюшек». В этот раз она не стала остро реагировать на мои просьбы и предложила мечтать молча. На закате ведун привел двоих воинов, и они помогли мне подняться на ноги. Я покачивался, как лист на ветру, но, в конце концов, смог забраться в лодку. Подъем на холм выжал из меня последние соки, и я отключился.

Надо сказать, что если бы такой казус с порванными мышцами произошел на Земле, то я, с вероятностью девяносто процентов стал инвалидом. Однако тут за меня взялась лучшая знахарка западных ваннов. Через две декады я смог самостоятельно передвигаться, а чуть позже вспомнил о конных прогулках. Тренироваться мне пока рано, но можно покататься на гнедом Буране или вороном дестирэ Вороне. Мида запретила совершать резкие движения. Мне приходилось ее слушаться, потому что оказывается, она умела скручивать уши. Однако от такой воспитательной практики знахарка отказалась в первый же день, так как я уж на что лежачий инвалид, но стоило ей схватить меня за ухо, и из моей груди послышался глухой рык. Мида заглянула в мои глаза и с усмешкой развела руки в стороны. Честно сказать, я так и не понял, что произошло. Просто в области сердца начало жечь, а во рту появился привкус железа. Иногда во мне пробуждалось это чувство, особенно в моменты ярости, так что я грешу на дух мага Костóнтиса, чье тело сейчас использую. Уж не знаю, был ли этот достойный представитель элиты чародеев оборотнем, но то что я все чаще и чаще с огромным аппетитом ел сырое мясо, это факт. Я слышал, у некоторых людей в организме не хватает каких-то микроорганизмов, вот они и восполняют недостаток таким своеобразным способом. Не знаю, чего не хватает мне, но я начал отказываться от традиционной пищи. И что самое любопытное, такое меню у меня появилось совсем недавно, после моей, так называемой болезни.

В общем, организм восстанавливался ударными темпами и мне никто не мешал и не капал на нервы. Насколько я понял, на второй день после равноденствия, ведун дал распоряжения воинам и, забрав Цуц-йорда, Фаю и полуэльфов, отправился в город на доклад конунгу. А вот ближе к началу зимы ведун прискакал на коне и сказал:

– Мих-Костóнтис, собирайся. Пора тебе отправляться в озерный край.

Глава 6

Я, ведун и знахарка передвигались верхом и первым делом завернули к домику Миды. Там на хозяйстве осталась Эйтелина – моя бывшая невольница, а ныне помощница и ученица знахарки. В очередной раз у меня случилось дежавю. Стоило нам подъехать к дому, как во дворе мы увидели несколько всадников. Одним из воинов оказался Уль-найденыш. Он что-то говорил Эйтелине, и она, прижавшись к двери, активно отвечала. Судя по ее невербальным жестам, она готовилась скрыться за дверью и забаррикадироваться.

– Эй, Уль – крикнул ведун, – ты давно вернулся? А то я никак тебя в городе застать не могу. А ну иди сюда, есть разговор.

– Ведун, знахарка, – слегка побледнев, поприветствовал уважаемых свободных ваннов Уль-найденыш. – О чем ты хотел поговорить?

Мы въехали во двор, огороженный жердями, но сходить на землю не торопились. Эйтелина сразу приблизилась к дестирэ и, придерживая повод, начала общаться с Мидой. О чем они говорили, я не слушал, потому что мое внимание было сосредоточено на спутниках найденыша.

Ванны с уважением поглядывали на ведуна, но стоило им посмотреть на меня и во взглядах проскальзывало презрение. Прошло всего два месяца с тех пор, как слухи о том, как летом я улепетывал от демона-набассу, перестали распространяться по землям ваннов. Как говорится, некто «вырвал фразу из контекста» и рассказал о противостоянии с Ич-Харилом всего один кусочек, тем самым выставив меня трусом. Да, я действительно бежал к реке, чтобы заманить демона в ловушку, но о том, что я разрубил ему лапу и крыло никто не упоминал. Я тогда так расстроился, что хотел уйти на юг, но обстоятельства изменились. Некий Юрга-шаман, после настоятельной рекомендации ведуна, дал опровержение слухам, но видимо не все слышали правду или, вероятнее всего некоторые ванны не пожелали ее услышать. Именно на этих представителей я сейчас и смотрел.

– Ты что уставился, кусок коровьей лепешки? – обратился ко мне один из воинов. – Беги отсюда, а то убью…

Вот странные они люди, эти ванны. Когда воины общались с убеленным сединами сородичем, то их манеры оказывались на высоте, но стоило им увидеть старца из другого народа, тон становился резким и презрительным. Теоретически я должен бросить ему вызов на поединок, но мне не удалось обдумать правильность построения фраз. Моя рука жила собственной жизнью и меч-каролинг, притороченный к седлу гнедого оказался обнажен. Резкий взмах и голова наглеца слетела с плеч. Я стряхнул кровь с клинка и демонстративно вставил его обратно в ножны.

Кони, почувствовав запах крови, начали волноваться и отходить в разные стороны. Ворон, на котором сидела Мида, флегматично взглянул на отсеченную голову и почти не шелохнулся, – как-никак дестирэ обученный для боя, его не волнуют подобные мелочи. Жеребец под ведуном начал пританцовывать, но старик умелой рукой его успокоил, а я гнедого Бурана частично научил и теперь он шумно вдыхал запах свежей крови, но кроме фырканья, никаких капризов не последовало. Остальные всадники не смогли справиться с возбужденными лошадями, и двое вывались из седла. Уль-найденыш прекрасно знал, чем чреваты подобные падения и сразу выпрыгнул из седла и спрятался за конем.

Трое ваннов, которые остались верхом, пытались обнажить оружие, но Уль-найденыш крикнул:

– Мечи в ножны! Прекратить!

– Он обезглавил Хродвига, – возмущенно воскликнул один из воинов. – Это убийство. Такое нельзя прощать. Подлый удар.

– Я сказал, мечи в ножны! – повторил Уль. – Хродвиг его спровоцировал.

– Он должен был вызвать его на личную битву, – продолжал кричать ванн.

– Я вызываю тебя на поединок здесь и сейчас. Хочешь верхом, хочешь пешком, – произнес я и задумался: а что со мной происходит? Почему я опять перестал трезво обдумывать ответы и теперь постоянно жажду убивать врагов? Очень странно. Может вернулся мой режим самоубийцы? Весной я постоянно влезал в разные неприятности, словно искал смерти, провоцируя сильных врагов. Со временем мне удалось обуздать эмоции, но сейчас я вновь сначала действую, а потом думаю, что же я такого наделал? Разглядывая моих потенциальных противников, я начал анализировать ситуацию. В принципе верхом я их быстро перебью, а вот если нам придется спешиться, то мне нужен двуручный меч, к которому я привык.

К величайшему сожалению ведун заставил меня отказаться от меча паладина и верный клеймор остался возле древних камней. Изначально старик утверждал, что кровь нага испортила сталь, но мне удалось вывести его на откровенный разговор. Ведун сообщил, что решил оставить клинок паладина, потому что он хорошо рубит демонов, в то время как обычные мечи ваннов делают это с большим трудом.

Сейчас у меня меч-каролинг – одноручный, прямой с широким долом, некоторые люди по незнанию называют так называемое ребро жесткости канавкой для стока крови. Клинок имеет двустороннюю заточку и рассчитан на рубящие и колющие удары. Перекрестие короткое и в конце рукояти так называемое «яблоко», специальный противовес. Таким оружием на Земле сражались и викинги, и рыцари приблизительно до середины XII века.

Крикливый воин, кряхтя слез с коня и, обнажив клинок, прикрылся круглым щитом. Остальные ванны так же ступили на твердую землю, но мечи оставили в ножнах. Я подъехал к ним и, перекинув ногу через шею, спрыгнул вниз. Щита у меня не было, но для меня это не проблема, так как от обстрела лучников прикрываться не нужно. Ведун чинно выбрался из седла и спросил:

– Ты осознаешь, что пока не восстановился?

– Да, – кивнул я. – А ты предлагаешь стерпеть оскорбление?

– Нет. Не играйся с ним. И учти, Уля убивать нельзя. Если понадобится, я сам ему голову откручу, – ведун говорил громко и найденыш шумно сглотнул. Всем жителям этой страны было известно, что старик хоть и одноглазый, но пока никому не удалось победить его в поединке. – Начинайте.

Я не стал ускоряться, а действовал осторожно, потому что привычной кольчуги на мне не было, да и панцирь из кожи варана тоже отсутствовал. Однако без дополнительного веса доспехов я оказался слегка быстрей, чем раньше. Два проверочных укола, отклонение его меча собственным клинком и толчок плечом в щит. Ванн отставил правую ногу и сделал упор на левую. Я развернулся вокруг правого плеча и слегка сместившись, оказался за его спиной. Укол в область поясницы, как раз под нижнюю часть импровизированного панциря. Очередной толчок и рубящий удар по голове. На весь поединок ушло от силы десять секунд.

Краем глаза я следил за оставшимися ваннами, но никто не хватался за меч или топор. Все замерли, удивившись скорой расправе над умелым воином. Один из них икнул и, повернувшись к Улю-найденышу, спросил:

– Ик, так это он твой десяток летом положил? А почему говорили, что он трусливо убегает?

– Если бы мы все на него напали, он бы побежал, – пояснил найденыш и с горькой усмешкой добавил: – Мы бы погнались и он бы нас перебил. Он у Кора-иверга несколько людей зарубил. Говорят, одним ударом три головы смахнул…

– Врешь, нельзя три головы срубить, – заявил икнувший воин.

– У него тогда длинный меч был, – сморщился Уль. – Он им гораздо лучше орудует, так что я верю ивергам. Они на него до сих пор злые.

– Уль-найденыш, мы с тобой так и не договорили, – прервал их дискуссию ведун. – Мих-Костóнтис, надеюсь, ты больше никого вызывать на поединок не будешь? Ну тогда займись лошадьми. А вы что встали? Грузите павших на коней и скоро Уль вас догонит.

Ванны выполнили команду и вскоре уехали. Найденыш поглядывал им вслед и затравленно озирался. Он понимал, что не справится со мной, а уж с ведуном и подавно. Бегающие глазки стреляли во все стороны, выискивая выход из сложившегося положения. Осознав, что бежать не получится, он сжался и поплелся за стариком. Ведун начал вещать, а я слышал начало монолога:

– Дошли до меня слухи о неуемной похоти одного человечка. Говорят, он служанку королевы удавил за то, что она предложила ему развлечься. Нехорошо. Так неправильно. А еще говорят, что он Фае что-то непотребное предлагал. Хотел, чтобы она его, как жреца порадовала. А знаешь, чем закончил тот жрец? Получил стрелу в затылок. Повезло ему. Вот я считаю, что те, кто обижает чужих жен, тем более носящих дитя в чреве надо медленно на кол сажать. Чтобы они сполна ощутили всю прелесть, как в них проникает толстая штука. Но я человек милосердный, а вот ежели за насильника Мида возьмется, то она и выпотрошит, и залечит, и может даже в живых оставит. Но к чему такая жизнь, когда человечек на культяпках ползает и мечтает о том, как бы поскорее сдохнуть. Ты вот что Уль, расскажи-ка мне, кто знает о том, что произошло с Фаей весной во время похищения. Укажи мне этого неразумного. Только честно укажи, а то я узнаю, если солгать захочешь. И сам подумай над своим поведением, неужто остаток жизни хочешь в корыте сидеть и под себя гадить? Нет? Я так и думал…

Надо признать, что меня удивила эта речь. Не замечал я за Мидой таких зверств. Вот ведун да, он точно может выпотрошить и руки-ноги оттяпать, а знахарка вроде людей лечит. Хотя весной Уль хотел Эйтелину изнасиловать и Мида к его шее ножик приставила. И судя по взгляду, легко могла сонную артерию перерезать. А что такого? Анатомию она знает, нож всегда под рукой, так что в случае чего, почему бы не пустить его в ход? Но вот сможет ли она пытать? Хотя, в прошлый раз допросом Уля-найденыша именно она занималась, и сильный воин выглядел запуганной мышкой, пытающейся схорониться под веником. Вполне возможно, что она могла напугать беднягу. Осталось выяснить, как к этим откровениям стоит относиться мне? А никак. Я отсюда очень скоро уеду, и вернусь ли? Пока неизвестно, так что пусть делает, что хочет.

Вскоре Уль забрался в седло и уехал догонять приятелей, а знахарка пригласила нас в дом. Мы сытно поужинали, и я нахваливал кулинарные таланты Эйтелины. Моя бывшая невольница зарделась, но Мида строго прервала мои хвалебные оды и заявила, что ночевать я буду на сеновале. Один. Совсем один. А ведь так хочется тепла и ласки. Для чародея Костóнтиса такое длительное воздержание было равносильно трагедии. Шестидесятилетнему жителю Земли это более привычно, но все равно более пяти месяцев без женщин, как-то уж чересчур долго. Это раньше, когда я усиленно тренировался и, с трудом доползая до кровати, не думал о слабой половине человечества, но после осеннего равноденствия организм почти восстановился. Я понял, что здоров, когда утром снова ощутил легкий дискомфорт в узких штанах. Ах, мечты. Но будем надеяться, что некоторым вдовушкам захочется проверить, насколько силен Мих-Костóнтис.

Увы и ах. Именно так можно охарактеризовать интерес ко мне со стороны противоположного пола. Никто не пожелал познакомиться со мной, а ведун не стал заходить во дворец. Мы проехали прямиком к его домику-лачуге. Более полугода назад я провел тут ночь. С тех пор почти ничего не изменилось, за одним исключением – в прошлый раз тут было чисто, а сейчас слой пыли в труднодоступных местах говорил о том, что здесь не хватает женской руки. Возможно, старик иногда сам проходился тряпкой по полкам, но это происходило не регулярно, и поэтому создавалось впечатление запущенного жилища.