Текст книги "Купол над бедой (СИ)"
Автор книги: Эгерт Аусиньш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]
Пора было идти. Улла наверняка уже оставила машину в условленном месте. Я зайду в туалет супермаркета, начну краситься перед зеркалом, напевая песенку без слов. И мое отражение сперва подернется дымкой, потом станет четким, и я увижу девушку с невыразительными чертами лица, блеклую, с сероватыми волосами и нездоровым цветом кожи. А потом я щелкну пальцами, и снова погаснет свет. Будет легкая паника, долгие разборки с настраивавшими систему... Вот чего не будет – это записи, как я входила и выходила. Впрочем, на это никто не обратит внимания. Как всегда.
А потом будет Питер. И там будут они. Саалан.
Примерно в это же время того же дня в неприметной однушке на севере Петербурга заканчивался разговор на похожие темы.
Хозяин спросил:
– Я вот все думаю, когда придут нас звать перейти на другую сторону?
– Ну, начнем с того, что даже если нас оплачивать по минимальной оценочной стоимости, наместнику мы уже не по карману, хотя бы этого мы добились, – ответила гостья. – А что до идей... То, что они предлагают, как-то удручающе похоже на попытку назвать хорошим то, что у них получается, тупо за неимением лучшего. Так что звать не будут. Будут убивать. Чтобы мы им прекрасный вид не портили. Который есть, тот и прекрасный.
– Когда-то ты называла это нормированием, кажется... – вздохнул мужчина.
– Ну да, это оно и есть, – кивнула женщина.
– И что теперь?
– Пока что связываться с музейщиками и прятать все, что относится к экспозициям двадцатого века. А то будет как с Эрмитажем. И в городе не держать, переправлять сразу в область не ближе Волосово, Киришей, Чудова... как-то так. И лучше не в города.
– Поля, а оборотни?
– Я же говорю – припрятать. Законсервировать и убрать так, чтобы даже если дом сгорит полностью, цинк остался целым. На сейфы я не надеюсь.
– А рулить этим кто будет?
– Юрик, я не верю, чтобы в городе не нашлось людей из рекона, которым не все равно.
– Ясно. Поищем.
Навязав своих людей достопочтенному для расследования причин срабатывания системы самоуничтожения в особняке, в котором досточтимые держали похищенных детей, Дейвин планировал всего лишь еще раз напомнить Академии, кто здесь власть. До окончания расширенных полномочий наместника оставался короткий местный год, и маг собирался использовать его с максимальной пользой. Однако именно решение вмешаться в ход расследования принесло ему самый большой подарок.
В ту июньскую ночь граф уже закончил дела, но еще не решил, считать светлое марево за окном уже утром и отправляться в город или взять пример с местных и отправиться спать на все оставшиеся часы. Но как раз тогда в дверь постучал Гьюр, и вопрос решился сам собой. Маг принес флешку с коротким видео с камер наблюдения, восстановленным то ли чудом, то ли неимоверным везением, и пачку листов с расшифровкой, как именно сработала система самоуничтожения и как это отразилось в Потоке и ближайшем Источнике. А еще идею.
На видео не было ничего особенного: человек с рюкзаком – кажется, девушка – стоит и смотрит на дом. Потом поправляет волосы или платок на шее, разворачивается и уходит. И все бы ничего, только она входила в дом с пустым рюкзаком, а вышла с полным. И из списка, предоставленного досточтимыми, однозначно следовало, что ничего интересного или достаточно необычного, чтобы заинтересовать местных, в особняке не было. И узнать после пожара и всего, за чем именно пришла гостья, возможным не представлялось.
– Смотри, мастер Дейвин, – тем временем говорил маг. – Она входит в ноль четырнадцать, с пустым рюкзаком. Выходит после всех, в ноль двадцать девять, и, как видишь, рюкзак уже полный. И вот она останавливается, оборачивается и смотрит на особняк. Только я посекундно проверил – система самоуничтожения запустилась позже, там не на что было смотреть и нечего слушать.
Дальше Гьюр подробно рассказал, как и куда он смотрел и что именно делал. И получалось, что систему самоуничтожения очень аккуратно активировали снаружи, точно рассчитав, что после взрыва и пожара следов вмешательства не останется, а те, что будут, сойдут за случайные помехи. Именно так и было бы, но запись с камеры наблюдения спутала расчеты нападавших. Или нападавшей. Эта запись натолкнула мага на мысль перепроверить все еще раз. Так и нашлись следы чужого вмешательства, причем в достаточном количестве для опознания автора. Более того, Гьюр не только обратил внимание на нюансы и особенности, с которыми, как уже было очевидно, эта девушка-маг взаимодействовала с Потоком, но и составил карту расхождений с привычными практиками саалан.
Дейвин внимательно выслушал Гьюра, поблагодарил за работу и пообещал, что его усердие и старания не останутся без награды от князя, а пока пусть отдохнет ближайшие три дня и погуляет как следует. Гьюр выглядел действительно неважно: синяки под его глазами виднелись даже из-под слоя консилера, а общий цвет лица был настолько тусклый, что не спасал и тональный крем.
Когда маг вышел, граф подошел к сейфу, набрал местный код, погасил охранные заклинания, открыл дверь и достал металлическую коробку с замком. Из нее он вынул ту самую пластинку с пирса напротив ЛАЭС, найденную несколько лет назад, и папку. Пролистав ее содержимое, достал лист и положил рядом с тем, на котором Гьюр обвел в мешанине линий и цветов элементы, позволяющие идентифицировать колдуна, и, сравнив, откинулся в кресле, глядя на экран, на котором так и застыл стоп-кадр с девушкой, смотрящей на особняк.
– Вот, значит, как, – сказал Дейвин и потянулся к комму. – Вот ты, значит, кто.
Спать сегодня не придется не только ему. Будет князю подарок, а его команде – работа. Эту тварь придется брать живой.
Корзинка новинок. Лужских, кузьмоловских, кронштадтских и других.
Вот летний крем для век, половину которого составляет желированный отвар цетрарии, а остальное я не буду называть, сплошь органика, и он пахнет свежесрезанной яблочной шкуркой. То есть он может спасать от «засветки» глаз солнцем или солярием. Прямо через веко. Если, конечно, до ожога роговицы дело не дошло.
Вот крем «от всего» – начиная с периферической венозной недостаточности и заканчивая суставными болями. На лицо тоже можно, помогает от легкого насморка.
Вот глиняный пластырь для лечения рожистого воспаления. Облитерирующий артрит тоже берет, но на открытые язвы его не стоит, для них есть отдельный гель, он на следующем фото.
Вот растворимый чай – тонизирующий безалкогольный напиток на самом деле – из сока листьев зеленого чая. Он вздергивает не хуже баночных энергетиков. Их-то к нам больше не возят.
Есть еще коробочка с таким составом: глицин, глютаминовая кислота, таурин, глютатеон, экстракты ламинарии и эхинацеи. Кому надо, те уже поняли.
Вот лимонадик с гиалуронкой, порошковый. «Просто добавь воды». Шипучка туда уже встроена, прямо в порошочек. Одно саше – один стакан. Кожа, суставы и все такое.
Вот «обед курьера», этот батончик весит сорок граммов, и на нем можно бегать по городу пешком от четырех до шести часов.
Вот конфетка, на вкус точь в точь фруктовый ирис. А на деле – комплекс с энтерококком и бифидофлорой, способный жить в холодильнике полгода, не теряя активности содержимого. Его можно сожрать хоть банку за раз, ничего страшного не будет. Но девяти таких драже в день в течение трех недель достаточно, чтобы полностью привести в порядок брюшко любой степени запущенности, не считая, пожалуй, гепатита В и С. То есть если его есть в дополнение ко всему остальному, что обычно прописывают. Две больницы в городе из пяти оставшихся живыми это включают в курс лечения уже лет пять. Теперь оно будет в свободной продаже на портале.
Вот капли в нос от мигрени. Да, сумамигрен теперь не достать, но по две капли в каждую ноздрю из этого пузырька вполне заменят волшебные таблетки.
Вот лимфодренажные капли. Пять капель в полстакана воды за полчаса до еды – и никаких отеков даже в известные дни или в самое кошмарное утро.
Вот снотворное. Хмель, боярышник, мелисса, пустырник и багульник. Курс десять дней, привыкания не вызывает, с ним безразличны даже публичные высказывания гостей.
Остальное обещанное будет через месяц.
Ежемесячный анонс новых товаров на главной странице «Ключика от кладовой» за июль 2023 года.
Выгрузив в новости сайта пакет отменных заманух, Полина выключила компьютер и начала готовить рабочее место. Стационарная лупа, диодная лампа, окуляры, дремель, граверный бор, карандаш и пилка по металлу. А, еще книга стихов о войне и книга стихов послевоенной лирики.
"Господи, как же не хочется, – подумала она. – И почему-то не остановиться".
На осколках и гильзах ей приходилось гравировать и раньше, такие памятные знаки она делала походя и отдавала желающим, не задумываясь. Но это было совсем другим делом. Впрочем, иной возможности проявить уважение к покойным землякам дорогие гости просто не оставили.
Шлифовальная насадка пошла легко, открыв светлый охристый, почти оранжевый цвет гладкой поверхности. Когда удалось выровнять край, стало понятно, что размер пластинки будет небольшим – меньше двух сантиметров в длину и около полутора сантиметров в ширину. Полина сполоснула руки, глотнула воды и взялась за книгу. Страница с короткими строчками открылась сама, в глаза прыгнуло: "энская высотка, малый бугорок". Да, видимо, вот это и будет. Еще и оба отточия поместятся, и кавычки встанут. Насчет кавычек, впрочем, видно будет позже. Она на всякий случай протерла насухо глаза, села к столу, надела окуляры и взяла карандаш.
Подземная железная дорога – это очень просто. И не имеет никакого отношения к метрополитену. Все хорошее, как известно, украдено до нас, надо просто как следует покопаться в источниках. Марина нужные источники знала на отлично, как и любую другую часть истории борьбы людей за свободу. Самой сложной частью организации процесса с этой стороны Атлантики было найти старых опытных туристов, хорошо знающих юг области, то есть, пардон, края, и не имеющих при этом открытых отношений с копателями, чтобы серые братья не сели на хвост группе. Анархисты тут очень мало чем могли помочь, потому что они гнездились в основном по Вуоксе и на малых скалах у Приозерска. За малые скалы на обоих наместников народ был зол отдельной строчкой, потому что маршруты и полигоны остались, но их целиком обсидели красавчики, которые при своих далеко не субтильных габаритах лазали до обидного прилично. Включая Самого, который из интереса на пальчиках и босиком поднялся по маршруту «четыре-б», в просторечии именуемом «гроб», с очень формальной страховкой. Закончив подъем, он сказал что-то вроде: «Миленько, почти как дома у мамы». Хорошо хоть волосы подобрал перед проходом. Скальники все равно обиделись, но присутствие красавчиков и их таланты местным пришлось проглотить. Вместо калош «гости» использовали свои национальные кожаные тапочки, размачивая их перед подъемом в ведре с водой, чтобы натянуть на стопу. Местные с ними на маршрутах старались не пересекаться: сравнивать результаты не хотелось. Зато сплавляться саалан не умели, и немногие из заинтересованных тоже старались выбираться на пороги тогда, когда никого из местных нет, во избежание лишнего стыда. А юг области, то есть края, представлял собой за пределами сел, полей и огородов сплошные болота, передвижение по которым требовало отдельных умений, не сочетаемых с навыками, необходимыми для водного и скального спорта. Все, что не было ни болотами, ни сельхозугодьями, было в карантине из-за оборотней.
Туристы неожиданно нашлись совсем не в турклубе, и туристами они вовсе не были. Гнездились нужные люди, как выяснилось, в большом Университете, в Педагогическом университете и в Лесотехнической академии. И вот эти-то одуванчики, отнюдь не божьи по характеру, спокойно и деловито поделили маршруты, наметили стоянки, четко сказали, чего и сколько нужно для оборудования летних и зимних лагерей, каким должен быть разумный размер сопровождаемой группы и как организовать прием группы при переходе через границу края с другой стороны. Когда Марина показала смету проекта, Полина ее обняла и сказала: "Ты у меня гений". По расчетам выходило, что с мелкими детьми на руках от выхода из дома до пересечения границы края проходило как раз два месяца.
Пацаны Эмергова на первых же переговорах растопырились: мол, с момента пересечения беженцами границы они все, ну вот вообще все, берут на себя, и пусть у Сопротивления голова не болит. И добавили, что женщины и так делают больше, чем могут и чем женщинам вообще положено. Про весеннюю пальбу на трассе и гибель одного из лидеров мирной оппозиции они были в курсе довольно подробно, вероятно, от родителей переправленной в Московию малышни. Полина не вникала, как они вычислили, что из лидеров осталось в живых и у дел четверо, из которых две женщины и один глубокий инвалид, практически не покидающий дома. Узнали – вот и молодцы. Белорусы были спокойнее и более уважительно относились к самостоятельности северян, так что в Невеле обосновалось несколько эмигрантов из края, готовых участвовать в первичной адаптации беженцев. Батька, впрочем, не возражал и готов был принять всех, способных натурализоваться и выучить язык. В результате основной поток должен был пойти все-таки в Московию, в три раза меньший – в Беларусь, и примерно каждая пятнадцатая семья, по аккуратным опросам Марины и ее группы, готова была выбрать Латвию и Эстонию с прицелом на переезд в Европу. "Кондуктора" – проводники групп, покидающих край, – уверенно сказали, что с начала августа можно отправлять первый "поезд", и были готовы взять восемь человек на каждого "кондуктора". Раньше августа начинать отсоветовали, красавчики нервно относились к перемещениям по зеленке в белые ночи.
В назначенный князем день донор Дейвина приехал рассказывать Димитри то, что сам определил как «очень личные темы, неизбежно влияющие на публичность». Князь принимал его во внутренних покоях, в малом кабинете: тема не предполагала беседы в публичном пространстве. Евгений начал с того, что положил на чайный столик несколько журналов. Димитри взял один, перелистнул несколько страниц, приподнял бровь и с интересом посмотрел на сидящего напротив мужчину. Евгений кивнул:
– Да, именно это. И твое положение обязывает тебя знать это и уметь делать на порядок лучше нас самих.
Князь взял чашку с кофе, подвинул кофейник и вторую чашку собеседнику:
– Объясняй.
Евгений налил себе кофе и начал.
– Личная жизнь публичного человека, если он женат, здесь интересна только в том плане, насколько хорошая легенда этот брак. Если брак на легенду не тянет, публичность тоже под угрозой. Если ты не планируешь афишировать брак, о нем лучше вообще не упоминать.
Он взглянул на князя, и Димитри кивнул ему, предлагая продолжить. Евгений развил тему.
– Если публичный человек свободен, то это другое дело. В этом случае он выглядит как хорошая цель, которую достаточно иметь, но вовсе не обязательно ее добиваться. И если его обаяние безупречно, ему простится если не все вообще, то очень и очень многие неудачные решения. Для этого нужно быть готовым нравиться многим и никому не принадлежать.
Димитри снова приподнял бровь, Евгений утвердительно кивнул:
– Для большинства говорящих тебе комплименты и провожающих восхищенными взглядами, это именно так. Им вовсе не нужен такой партнер рядом, с ним слишком много сложностей. Он слишком много времени занят, часто устает, его время не принадлежит ему полностью, отдых в любую минуту может быть прерван, уединение с ним может быть разрушено деловым звонком или явлением подчиненных с очередным форсмажором, он не хочет слушать о мелких заботах и радостях, ему бы судьбы мира снять с головы на пять минут... в общем, публичные люди в частной жизни скучны и непозитивны. Но восхищаться ими издалека всем приятно. И как публичное лицо, ты должен быть постоянным предметом восхищения.
Димитри отреагировал на эту тираду понимающей задумчивой улыбкой и продолжил слушать.
– Публичный человек может быть интересен как партнер двум категориям людей: тем, у кого жизнь размеренная и спокойная, и в ней не хватает непредсказуемости и сюрпризов, и тем, кто хочет завоевать мир. К первым хорошо возвращаться – с победой или поражением, неважно. А вторые делятся на тех, кто считает, что получив тебя, весь мир они положат в карман без проблем, и тех, с кем можно идти в разведку.
Князь кивнул и вздохнул, вспомнив Асану. Евгений улыбнулся одними глазами в ответ:
– Со вторыми уйма сложностей, они имеют привычку умирать раньше тебя только затем, чтобы ты дошел до конца пути. С первыми скучновато. Им нужен не ты, а возможность покрасоваться рядом. Такие у тебя все равно будут, но ты выбирай хотя бы хорошеньких. Тут они еще не кончились, правда.
Димитри еще раз молча приподнял бровь и через минуту уже радовался тому, что ничего не сказал. Тема побежала, как таящерица, в неприятную густую тень местной светской жизни.
– Болтать о тебе, точнее, о том, что ты такое в частной жизни, будут все равно. И больше всего о тебе будут рассказывать именно те, кому нужно чем-то подтвердить, что удалось тебя заинтересовать хотя бы на один вечер. И чем больше твоих мелких секретиков удастся предъявить подружкам, тем достовернее факт: у тебя с ней было. Подружкам захочется тоже подержаться за хвост пробегающей мимо славы, и они понесут дальше... так что через неделю после неудачного выбора половина города будет знать, что у тебя стоит на каминной полке, какой марки твой комм и какого цвета белье ты носишь. Есть вариант этого избежать: выбирай тех, кто не надеется обратить на себя твое внимание. Эти случаи занимают чуть больше времени на подходе, зато они надежнее. Там будет и забота, и понимание, и уважение к твоим секретам. И их можно предъявлять, не опасаясь неприятных сюрпризов.
Это было новым для князя решением. И было в нем что-то странное. Не вполне достойное. Как в огнестрельном оружии этого мира. Впрочем, как и в том, что Евгений сказал минутой позже.
– Но если ты все же обнаружил в своей постели случайного человека, у тебя проблемы сразу. Потому что все, что ты не успел убрать от чужого взгляда, станет достоянием любопытных очень быстро. Проверка партнера – это часть истории отношений, которую тут называют "конфетно-букетным периодом", он за этим и нужен. Негодный партнер должен отвалиться до его окончания. В этот период две вещи должны быть в идеальном порядке: жилье и белье, как постельное, так и нательное. Жилье, находящееся в порядке для посторонних глаз, – это не то жилье, в котором ты сам живешь постоянно. Это надежное место, съемное или твое собственное, которое используется только для встреч. В идеале, съемное жилье лучше менять после окончания романа. Если у тебя нет такой возможности, то перед визитом партнера, в котором ты не уверен, с виду должно быть убрано все, что говорит о тебе больше, чем ты хочешь рассказать. Но лучше не пускать в свою постель людей, в которых ты не уверен. Ну или иди в чужую постель, этот вариант при соблюдении определенных условий вполне безопасен... для тебя, раз ты маг.
– А для остальных? Для тебя? – спросил Димитри.
По лицу Евгения пробежала тень.
– Снотворное в вине. Афродизиаки в кофе. Разумеется, без предупреждения. Фото спящего не в той постели во всех соцсетях и новостных лентах. Рассказы о том, где и с кем была жертва, всем, кто захочет слушать. Право являться к жертве поперек планов без предупреждения в любое время, лучше при свидетелях. Конечно, без согласия. И вообще бесцеремонность всех сортов и видов, ее тут много и разной. Это только поверхность, может быть и еще хуже. Украденные пароли от комма, счетов и аккаунтов, переписанные данные паспорта, выданные на эти документы обязательства... да мало ли что можно сделать с человеком, пока он отвернулся или спит. А для тебя вариант вреда остается только один: сплетни. Будь уверен, что все твои шрамы пересчитают и опишут, и твои белье и парфюм тоже обсудят в подробностях. Любая женщина, которая была с тобой, попадет в фокус самого пристального внимания, и все, что она не расскажет сама, у нее выспросят. Остальное зависит от твоих умений, но шрамы и белье – это тема для обсуждения. И если шрамы ты никуда не можешь деть, то выбрать белье и подобрать парфюм к коже надо так, чтобы любой рассказ о том, что у тебя под одеждой, был тебе рекламой. Тогда ночь с тобой не станет поводом претендовать на тебя в дальнейшем – пока ты сам не захочешь.
– А иначе? – князь смотрел стилисту прямо в лицо, но тот был прозрачен, как льдинка. Ни в его словах, ни во взгляде не было ни намека на предложение личного общения. Парень был на работе, он рассказывал клиенту сложную тему и был воплощением деликатности и умеренно дружественного отношения – такое и определялось содержанием вопроса.
– А иначе твоя судьба очень незавидна. Неудачный парфюм тебе еще простят, но неудачное белье сделает тебя смешным в интимной ситуации. Для публичного человека это неприемлемо. Одна такая оплошность – и весь город будет знать, что под одеждой у тебя нечто неудобосказуемое и, значит, твое спокойствие напускное, а твое личное достоинство – только иллюзия. После этого любую твою связь попробуют подать так, как если бы это ты нуждался в близости и просил о ней, а не к тебе пришли с предложением. Даже если было наоборот. Если ты не допустишь ошибок, такое просто не удастся сделать. Но для этого ты в белье должен выглядеть так же хорошо, как в полном костюме, понимаешь? И это довольно непросто, потому что белье – это единственное пятно цвета на теле, и нужно суметь подчеркнуть им фигуру, а не перечеркнуть. Если тебя раздеть полностью, ты хорош, как... у нас сравнивают с античными статуями, но ты лучше, пропорциональнее. С такими данными надо подбирать белье особенно внимательно, совершенство требовательно к акцентам.
Димитри еще раз посмотрел на Евгения. Нет, человек, который говорит комплименты как частное лицо, так не выглядит. Он просто рассказал то, что видит. А сейчас будет предлагать решения задачи. Вот и начал. Протянул руку, открыл глянцевый журнал и сказал:
– Давай теперь посмотрим каталог. Модели с низкой посадкой не для тебя, они тебе укоротят ноги, это некрасиво. Модели с высоким вырезом по бедрам тоже не твои, тебе не нужно создавать дополнительное впечатление, ты и так... При твоем росте верхнюю часть бедра вообще лучше прикрыть, чтобы сохранить пропорции. Итого, твои варианты – эти три модели вот в этом каталоге и все, что на них похоже. Такое и заказывай.
То, на что указал стилист, выглядело как вторая кожа или плотная татуировка от талии до конца верхней четверти бедра. Это было привлекательно даже на вид. Стоило попробовать в этом походить. Евгений продолжал говорить. На его вопросы Димитри отвечал движениями головы, листая каталог.
– Парфюм у тебя местный или с родины? И как, запах не изменился в другом климате? Считаешь, что хуже не стало? А подтверждения от других людей есть? Проверь еще раз и поменяй, если есть сомнения.
Димитри отложил журнал.
– Откуда ты знаешь это все?
Евгений улыбнулся:
– Мир глянца. Я там поработал. И вот еще что важно, князь. Ни с кем из местных, кто у тебя работает, никаких близких отношений не планируй и не допускай. У вас от этого работа не портится, а у нас – без вопросов. Передерутся, работать не будут, начнут делить твое внимание... В общем, проблем не оберешься.
Димитри задумчиво поблагодарил его и положил на чайный стол конверт. В подобранных этим парнем пособиях оплату уроков такого свойства рекомендовалось оформлять именно так. Евгений принял конверт, не заглянув в него, – точно по протоколу встречи – и поблагодарил. Оставалось что-то еще. А, рукопожатие. Вот теперь встреча закончена.
Димитри вздохнул, глядя на закрывшуюся дверь малого кабинета. Учитывая внимание достопочтенного к Асане и ее девочкам, ему оставалось только искать счастья во время нечастых встреч в городе. Да, нужно заказать себе нательное в местном стиле. Да и идея плавать просто так, для удовольствия, тоже хороша. Дейвин, конечно, заикался и жевал слова, рассказывая о своем опыте, – но ничего. К хорошему привыкнуть нетрудно.
Заказ из Германии, даже настолько частного характера, пришел за сутки или двое, но проверить рекомендации Евгения Димитри не успел. Точнее, успел, но не в Озерном крае. Император вызвал его с докладом, и после встречи во дворце князь, перед тем как отправиться обратно, зашел к одной из старых подруг повидаться, а заодно и спросить ее мнения об этом новшестве. Прощаясь, он обещал обязательно устроить ей возможность приехать в Озерный край и приобрести себе нательное по моде новой колонии. При первом же удобном случае. Возвращаясь в край, Димитри думал об устройстве закрытого водоема без ядовитых обитателей в саду своего южного дома на Кэл-Алар. Это была очень приятная мысль. Жаль, что далекая.
По другую сторону звезд от родины его ждали привычные и надоевшие неприятности, вроде осеннего заявления Эмергова, что ни он, ни его холеные мальчики на дорогих мотоциклах к инциденту около Адмиралтейства никакого отношения не имеют, и пусть будет стыдно тому, кто так поступил. В его сочувствие князь тогда не поверил ни на миг, но оно, по крайней мере, значило, что авторы этой дурацкой шутки не москвичи. Тогда это было важно, а сейчас Димитри и без него уже знал детали настолько точно, насколько вообще возможно. Трюк с дроном, замаскированным под конкретную ворону, мог проделать только талантливый маг. Так что москвичей на дорогих мотоциклах и паркетных внедорожниках временно оставили в покое, было не до них. По всему краю искали эту рыжую дрянь. До тех пор, пока князь не узнал, что имеет дело с магом, он чувствовал к ней что-то вроде уважения. Теперь он не знал, как к ней относиться. Еще не решил.
Несколько человек подверглись обстрелу рядом с зданием Адмиралтейства, сообщает агентство Рейтер со ссылкой на пресс-службу наместника. Точной информации о количестве пострадавших пока нет. Наш источник в силовых структурах сообщил, что стрельба может быть ответом террористического подполья на уничтожение ячеек, готовивших акцию, аналогичную диверсии на Красногорском шоссе в мае прошлого года.
Народные новости, 16.08.2023.
Поезд на Хельсинки уходил через два часа. Мы сидели в кафе у Финляндского вокзала и пили пиво. Когда-то, еще до Вторжения, здесь был КофеХаус, ну а сейчас – просто забегаловка, где можно съесть сосисок да выпить что-нибудь горячее на дорогу.
Я уезжала с одной сумкой. Сидела в пышечной на бывшей Желябова, теперь Большой Конюшенной, и вдруг поняла, что домой совсем не хочу, даже вещи забрать, а хочу сесть на "Аллегро" и поехать в Хельсинки. Ну и что, что Эгерта там нет, что он меня не ждет. Мир большой. И сегодня как раз вторник, в следующий раз экспресс будет в четверг, а потом в субботу.
Теракт на железной дороге стал последней каплей. Мне надоело. Чем мы отличаемся от пришельцев с их баронами, имеющими право на все в своих владениях, их наемниками, их бандитами, берущими, что им понравится, и их отношением к нам, дикарям? Этим летом вообще все было не так и неправильно.
Купив билет, я разослала сообщения знакомым, еще оставшимся в городе, и устроила что-то похожее на прощальную вечеринку. Они оставались, чтобы драться до конца, а я... Я их бросала. И всех дел в городе у меня было теперь на час – выпить пива, сказать то, что не доверишь мессенджеру, да обняться напоследок.
На улице раздался какой-то непонятный шум, я обернулась посмотреть, и вдруг кожу обожгло, словно по всему телу прошлись наждачкой. Сперва даже не поняв, что случилось, рефлекторно потянулась к ближайшему Источнику и поняла, что не вижу его. И Поток больше не чувствую. Совсем.
Дернулась было к дверям, но там уже стояли люди из личной охраны наместника, перекрывая выход. А у меня с собой – ничего, потому что нельзя в поезд оружие... И магии, на которую я привыкла полагаться, чувствуя себя неуязвимой, тоже нет.
Вдруг охрана расступилась, и в забегаловку у вокзала, с дешевым пивом и вкусными сосисками, вошел Димитри, имперский наместник Озерного края собственной персоной. За моей спиной что-то упало и разбилось. В голове дурацким спиннером вертелась мысль: откуда здесь наместник? Он же утром в Москву улетел...
Я никогда до этого не видела его вблизи, избегая появляться рядом с одним из самых сильных магов империи Саалан. А сейчас мне ничего не оставалось делать, кроме как рассматривать его. Очень высокий, выше любого из них. Одет в свое национальное: короткие мягкие сапоги, прямые свободные брюки чернильного цвета, заправленные в обувь, темно-синяя облегающая куртка, едва прикрывающая пояс, поверх нее широкий плащ-накидка выше колена цвета океанской воды. Длинные волосы собраны в хвост. Плащ не скреплен, из-под куртки видна сааланская рубашка без воротника цвета ржавчины и на ней – васильковый шейный платок. Никак, стилиста из местных завел, первый год одевался в то, что само из шкафа выпало, а потом чем дальше, тем лучше. Сейчас, вон, и ненакрашенный – натуральная икона стиля. На поясе, конечно, короткий меч: взрослому человеку из саалан неприлично без него... И спокойный такой, даже расслабленный. Самый яркий и самый привлекательный внешне из всех пришельцев. Самый безразличный к своему внешнему виду, если так можно сказать про представителя народа, полагающего нормальным выглядеть на боевом дежурстве как картинка из книги сказок. За ним пяток мальчиков в его цветах и в дневном мейке по всей программе – мордочки ровные, хоть сейчас на камеру. Прям, блин, валинорский эльф. Убьет сейчас и не будет спрашивать, как меня зовут.
– Добри дэнь, Алиса, – сказал он. – Поехали, поговорим. Познакомимся.
Я улыбнулась, вставая из-за стола, и с силой сломала планшет о колено. Как в глупом фильме: то, что нужно им, все равно восстановят, но и не ломать нельзя.
– Похоже, я принесла вам неприятности, – кивнула друзьям, смотревшим на Димитри и меня широко распахнутыми глазами, и пошла к наместнику. Поток исчез, а он появился. Не похоже на случайное совпадение. Саалан знали, что делают, и от этого было жутко, но только слегка.
За обычной девочкой из Сопротивления такая бы делегация не пришла. Обычную девочку из Сопротивления сбили бы с ног, скрутили руки за спиной и обыскали, пиная по почкам для острастки. Хотя, с веяниями последнего года – скорее, расстрел на месте, и все на этом. Ни выдачи тела родственникам, ни посмертного суда. Был человек – и нет человека. А меня даже обыскивать толком не стали. И наручники не надели.
