Текст книги "Вскрытые вены Латинской Америки"

Автор книги: Эдуардо Галеано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Легенда утверждает, что в церкви Носса-Сеньора-дас-Мерсес-и-Мизерикордия в Минас-Жерайс мертвые рудокопы до сих пор в холодные дождливые ночи слушают мессу и, когда священник оборачивается, воздевая руки у алтаря, видно, что вместо головы у него голый череп. /93/

Примечания

1. J.H.Elliott. La Espana imperial. Barcelona, 1965.

2. L. Capitan у Н. Lorin. El trabajo en Am?rica, antes у despu?s de Col?n. Buenos Aires, 1948.

3. D. Vidart. Ideolog?a у realidad de Am?rica. Montevideo, 1968.

4. L. N. D'Olwer. Cronistas de las culturas precolombinas. Mexico, 1963. Адвокат Антонио де Леон Пинело посвятил два тома доказательству того, что Эдем находился в Америке. В своей книге (“El Para?so en el Nuevo Mundo”. Madrid, 1656) он поместил карту Южной Америки, в центре которой можно видеть Эдемский сад, орошаемый водами Амазонки, Рио-де-ла-Платы, Ориноко и Магдалены. Запретным плодом в этом саду был банан. На карте указывалось точное место, откуда во время всемирного потопа отправился в плавание Ноев ковчег.

5. J. М. Ots Capdequ?. El Estado espa?ol en las Indias. M?xico, 1941.

6. E. J. Hamilton. American Treasure and the Price Revolution in Spain (1501—1650). Massachusetts, 1934.

7. G. Fern?ndez de Оviedо. Historia general у natural de las Indias. Madrid, 1959. Это объяснение положило начало своеобразной традиции. Я с удивлением прочитал в последней книге французского специалиста Репе Дюмона (R. Dumоn. Cuba, est-il socialiste? Paris, 1970) следующий пассаж: «Индейцы не были полностью истреблены, их гены продолжают существовать в хромосомах кубинцев. Последние чувствуют такое отвращение к напряжению, необходимому для постоянного труда, что нередко кончают жизнь самоубийством, не желая прилагать усилий для выполнения навязанной им работы...»

8. G. V?zquez Franco. La conquista justificada. Montevideo, 1968; J. H. Elliоtt. Op. cit.

9. Рассказы очевидцев-индейцев, записанные братом Фернан-диио Саагунским и воспроизведенные в «Флорентийском кодексе» (М. Lооn-Portilla. Vision de los vencidos. Mexico, 1967).

10. Эти удивительные совпадения породили гипотезу о том, что боги индейских религий были на самом деле европейцами, попавшими на эти земли задолго до Колумба (R. Pineda Y??ez. La isla у Col?n. Buenos Aires, 1955).

11. J. Hawkes. Prehistoria. – In: Historia de la Humanidad UNESCO. Buenos Aires, 1966.

12. M. Le?n-Portilla. El reverso de la conquista. Relaciones aztecas, mayas e incas. M?xico, 1964.

13. M. Le?n-Pоrtilla. Op. cit.

14. G. A. Otero. Vida social en el coloniaje. La Paz, 1958.

15. Анонимные авторы из Тлателолко и очевидцы, записанные Саагуном (М. Le?n-Роrtilla. Op. cit.).

16. D. Ribeiro. Las Am?ricas у la civilizati?n. – In: La civilizati?n occidental у nosolros. Los pueblos testimonio. T I, Buenos Aires, 1969.

17. M. Le?n-Pоrtilla. Op. cit.

18. Ibid.

19. Чтобы восстановить эпоху расцвета Потоси, автор использовал следующие источники: P. V. Ca?ete у Dom?nguez. Potos? colonial: gu?a hist?rica, geogr?fica, pol?tica, civil y legal del gobierno e intendencia de la provincia de Potos?. La Paz, 1939; L. Capo-che. Relaci?n general de la Villa Imperial de Potos?. Madrid, 1950; N. de Mart?nez Arzanz y N. de Vela. Historia de la Villa Imperial de Potos?. Buenos Aires, 1943; V. G. Quesada. Cr?nicas potosinas. Paris, 1890; J. Molins. La ciudad ?nica. Potos?, 1961.

20. Е. J. Наmilton. Op. cit.

21. Ibid.

22. Цит. по: G. A. Otero. Op. cit.

23. J. H. Elliott. Op. cit.; E. Hamiltоn. Op. cit.

24. Maurice Crouzet. Historia general de las civilizaciones. – In: R. Mousnier. Los siglos XVI у XVII. Т. IV, Barcelona, 1967.

25. J. Viсеns Vives. Historia social у econ?mica de Espa?a y Am?rica. Т. II, III, Barcelona, 1957.

26. J. Abelardo Ramos. Historia de la naci?n latinoamericana. Buenos Aires, 1968.

27. J. H. Elliott, Op. cit..

28. Этот род не вымер. В конце 1969 г. я открыл в Мадриде газету и прочитал: скончалась донья Тереса Бертран де Лис-и-Пидаль-Гороуски-и-Чико де Гусман, герцогиня Альбукеркская и маркиза де лос Альканьисес-и-де лос Бальбасес, которую оплакивает овдовевший герцог Альбукеркский дон Бельтран Алонсо Осорио-и-Диес де Ривера Мартос-и-Фигероа, маркиз де лос Алькапьисес, де лос Бальбасес, де Кадрейта, де Куэльяр, де Гума, де Монтаос, граф Фуэнсалданья. де Грахаль, де Уэльма, де Ледесма, де ла Торра, де Вильянуэва де Каньедо де Вильяумброса, трижды гранд Испании.

29. J. Lynch. Administraci?n colonial espa?ola. Buenos Aires, 1962.

30. Е. Мandеl. Tratado de econom?a marxista. M?xico, 1969.

31. E. Mandel. La teor?a marxista de Ja acumulaci?n primitiva y la industrializaci?n del Tercer Mundo. – “Amaru”, № 6, Lima, 1968.

32. P. Baran. Econom?a pol?tica del crecimiento. M?xico, 1959.

33. С. Furtado. La econom?a latinoamericana desde la conquista ib?rica hasta la revoluci?n cubana. Santiago de Chile, 1969; M?xico, 1969.

34. J. Веaujеau-Gаrnier. L'?conomie de l'Am?rique Latine. Paris, 1949.

35. S. Вag?. Econom?a de la sociedad colonial. Ensayo de historia comparada de Am?rica Latina. Buenos Aires, 1949.

36. A. von Humboldt. Ensayo sobre el Reino de la Nueva Espa?a. M?xico, 1944.

37. S. Вag?. Op. cit.

38. A. Gundеr Frank. Capitalism and Underdevelopment in Latin America. New York, 1967.

39. A. Alоnsо-Вarba. Arte de los metales. Potos?, 1967.

40. G. Adоlfо Otero. Op. cit.

41. F. Carmona. Pr?logo. – In: D. L?pez Rosado. Historia y pensamiento econ?mico de M?xico. M?xico, 1968.

42. D. J. Ribera Ben?rdez, C. Santiago de la Laguna. Descripci?n breve de la muy noble y leal viudad de Zacatecas.– In: G. Sa1inas de la Torre. Testimonios de Zacatecas. M?xico, 1946. Кроме этой работы и очерка Александра Гумбольдта, aвтор использует также: L. Сh?vеz Оrоzсо. Revoluci?n industrial– Revoluci?n pol?tica. M?xico, s. f.; L. M armolejo. Efem?rides guanajuatenses, o datos para formar la historia de la ciudad de Guanajuato. Guanajuato, 1883; M. L. Mora. M?xico y sus revoluciones. M?xico, 1965. Современные данные почерпнуты из работ: La econom?a del Estado de Zacatecas y La econom?a del Estado de Guanajuato. – In: Serie de investigaciones del Sistema de Bancos de Comercio, M?xico, 1968.

43. J. Collier. The Indians of America. New York, 1947.

44. Соответствующие данные из работ Г. Ф. Добинса. П. Томпсона и других авторов приведены в кн.: D. Ribеirо. Op. cit.

45. Е. Romero. Historia econ?mica del Per?. Buenos Aires, 1949.

46. E. Finot. Nueva historia de Bolivia. Buenos Aires, 1946.

47. Ibid.

48. A. Gerbi. La disputa del Nuevo Mundo. M?xico, i960; D. Vidart. Op. cit.

49. L. Hanke. Estudios sobre fray Bartolom? de Las Casas y sobre la Lucha por la justicia en conquista espa?ola de Am?rica. Caracas, 1968.

50. J. Соllier. Op. cit.

51. D. Vа1с?rсе1. La rebeli?n de T?pac Amaru. Mexico, 1947.

52. А. vоn Humboldt. Ansichten der Nalur. – In: A. Mayer-Abich y otros. Alejandro do Humboldt (1769—1969). T. II, Bad Godesberg, 1969.

53. Т. Halperin Donghi. Historia contempor?nea de Am?rica Latina. Madrid, 1969.

54. E. Gruening. Mexico and its Heritage. Nueva York, 1928.

55. A. Aguilar Monteverde. Dial?ctica de la econom?a mexicana. M?xico, 1968.

56. Последние индейцы из племени чарруа, которые до 1832 г. еще жили, воруя скот, в диких местах на севере Уругвая, испытали на себе коварство президента Фруктуосо Риверы. Выйдя из густых зарослей, где они были в безопасности, индейцы спешились и бросили оружие, поверив фальшивым обещаниям дружбы. Место, где их расстреляли, называется Бока-дель-Тигре, то есть «Пасть тигра». «Горнисты протрубили сигнал к расправе, – рассказывает писатель Эдуардо Асеведо Диас (газета «Ла Эпока», 19 августа 1890 г.). – Толпа в панике заметалась, и сильные отважные молодцы стали падать один за другим, как быки, которых молотом ударили по затылку». Погибло несколько касиков. Горстка индейцев, которым удалось прорваться сквозь кольцо огня, вскоре отомстила за своих. Преследуемые братом Риверы, они устроили ему западню и изрешетили копьями и его самого, и его солдат. Касик Ceпe «приказал извлечь из трупа сухожилия и обмотать ими свое копье». В аргентинской Патагонии в конце века солдатам платили определенную сумму за отрезанные у убитого индейца половые органы. Роман Давида Виньяса «Хозяева земли» (Буэнос-Айрес, 1959) открывается сценой охоты на индейцев: «Убивать – все равно что насиловать. Что-то приятное. Ему нравилось: нужно было бежать, можно было кричать, вспотеешь, проголодаешься... Выстрелы звучали все реже. Наверняка где-то здесь лежат трупы удавленных индейцев с темными пятнами между ляжками...»

57. Т. К. Turner. M?xico b?rbaro. M?xico, 1967.

58. A. Bonilla S?nchez. Un problema que se agrava: la subocupaci?n rural. – In: Neolatifundismo v explotaci?n. De Emiliano Zapala a Anderson Clayton & Co. M?xico, 1968.

59. R. Dumont. Tierras vivas. Problemas de la reforma agraria en el mundo. M?xico, 1963.

60. Е. Gа1еаnо. Guatemala, pa?s ocupado. M?xico, 1967.

61. Майя-киче верили в единого бога, соблюдали пост, приносили покаяние и исповедовались; они верили во всемирный потоп и конец света – в христианстве для них не оказалось особой новизны. Колонизация положила начало распаду их традиционной религии. Католицизм воспринял некоторые магические и тотемические элементы религии майя в безнадежной попытке подчинить верования туземцев идеологии завоевателей. Искоренение местной культурной традиции открыло дорогу синкретизму, и, таким образом, в настоящее время обнаруживаются свидетельства регресса по отношению к достигнутому когда-то высокому уровню духовного развития: «Дону Вулкану хочется хорошо прожаренного человеческого мясца» (С. G. Вockler у J.-L. Herbert. Guatemala: una interpretaci?n hist?rico-social. M?xico, 1970).

62. «Бандейрас» из Сан-Паулу представляли собой разные по численности мобильные вооруженные отряды. Их экспедиции по завоеванию внутренних земель сыграли серьезную роль в колонизации Бразилии.

63. С. Furtadо. Op. cit.

64. С. Furtadо. Formaci?n econ?mica del Brasil. M?xico, 1959.

65. С. R. Boxer. The Golden age of Brasil (1695—1750). California, 1969.

66. A. do Lima J?nior. Vila Rica de Ouro Preto. Sintese his¬t?rica e descritiva. Belo Horizonte, 1957.

67. C. R. Boxer. Op. cit.

68. С. R. Boxer. Op. cit.

69. J. F. dos Santos. Memorias do Distrito Diamantino. R?o de Janeiro, 1956.

70. A. dе Lira a J?nior Op. cit.

71. А. К. Manchester. British Preeminence in Brazil: its Rise and Fall. Carolina del Norte, 1933.

72. C. Furtado. Op. cit.

73. A. de Lima J?nior. Op. cit.

74. R. С. Simonsen. Historia econ?mica do Brasil (1500—1820). Sao Paulo, 1962.

75. E. Ruas. Ouro Preto, Sua historia, seus templos e monumentos. R?o de Janeiro, 1950.

Король-сахар и другие аграрные монархи

Плантации, латифундии и судьбы

Стремление найти золото и серебро было, конечно, основной движущей силой конкисты. Но во время своего второго путешествия Христофор Колумб вывез с Канарских островов ростки сахарного тростника и посадил их на землях, ныне занимаемых Доминиканской Республикой. К великой радости адмирала, саженцы принялись и быстро пошли в рост[1]. Сахар, который культивировался в небольших количествах на Сицилии, на островах Зеленого Мыса и на Мадейре и приобретался за большие деньги на Востоке, был у европейцев в такой цене, что даже входил в состав приданого невест королевской крови. Его продавали в аптеках, развешивая на граммы[2]. В течение почти трех веков после открытия Америки для европейских купцов не было сельскохозяйственного продукта ценнее, чем сахар, производившийся на землях Южной Америки. Сахарные плантации быстро распространились по влажному и жаркому побережью Северо-Востока Бразилии, а затем тростник перекинулся на острова Карибского моря – Барбадос, Ямайку, Гаити и Доминику, Гваделупу, Кубу, Пуэрто-Рико, – на земли возле Веракруса и на перуанские берега, оказавшиеся прекрасным местом для добычи «белого золота» в гигантских масштабах. Несметные полчища рабов прибывали из Африки, дабы дать Его Величеству Сахару нужную ему огромную и даровую рабочую силу, человеческое топливо для его котлов. Широчайшие земельные площади расчищались для этого нахального растения, заполнявшего Новый Свет, изводя леса, истощая плодородные почвы, высасывая из них естественные удобрения, накопленные веками. Долгий «сахарный период» принес Латинской Америке убийственно /94/ высокие доходы, такие же, какие принесла и неистовая серебряная и золотая лихорадка в Потоси, Оуру-Прету, Сакатекасе и Гуанахуато. Одновременно был дан – прямо или косвенно – сильный толчок промышленному развитию Голландии, Франции, Англии и Соединенных Штатов.

Развитие плантационного хозяйства, порожденное спросом на сахар в Европе, было обусловлено стремлением хозяев к наживе и подчинено законам мирового рынка, которым заправляла Европа. Однако это хозяйство обладало многими чертами, присущими феодализму, поскольку значительная часть его продукции шла на удовлетворение внутренних потребностей. Кроме того, оно базировалось на рабском труде. Таким образом, три разных исторических этапа – товарное хозяйство, феодализм, рабовладение – сливались в одно социальное и экономическое единство, и все же основой основ плантационной системы с самого начала был мировой рынок.

Именно от колониальной плантации, подчиненной иностранным интересам и, как правило, финансируемой извне, ведет прямая дорожка к латифундии наших дней. Эти их унаследованные черты являются основным препятствием экономическому развитию Латинской Америки и способствуют обнищанию ее народных масс. Современная латифундия, достаточно механизированная для того, чтобы создать избыток рабочих рук, располагает огромными резервами дешевой рабочей силы. Она уже не зависит ни от импорта африканских рабов, ни от индейской «энкомьенды» и вполне довольна нынешним положением: платит за труд смехотворные гроши, или расплачивается натурой, или пользуется бесплатным трудом в обмен за предоставляемый в аренду клочок земли. Она крепнет за счет размножения минифундий, порождаемых ее же собственной экспансией, а также за счет постоянной внутренней миграции массы работников, которые, спасаясь от голода, кочуют во время сафры от одних плантаций к другим.

Как функционировало плантационное хозяйство со своей сложной структурой, так же функционирует и латифундия – наподобие сита, процеживающего природные богатства. Включаясь в мировой товарооборот, каждый регион переживал пору подъема, а затем в результате конкуренции с замещающими продуктами, вследствие истощения земель или освоения других зон с более благоприятными условиями наступала пора упадка. /95/ Сельско-хозяйственная культура, не спасающая от нищеты, экономика, обусловливающая жалкое существование и застой, – такова цена, в которую по прошествии многих лет обошелся нашим странам первоначальный сахарный бум. Северо-Восток некогда был самой богатой зоной Бразилии, а сегодня это самый бедный район; Барбадос и Гаити – ныне муравейники, кишащие людьми, приговоренными к нужде. Сахар стал отмычкой Соединенных Штатов к овладению Кубой, которая сделалась страной монокультуры и вконец истощенных земель. Но так было не только с сахаром. Аналогична история какао, ставшего источником огромных богатств олигархии Каракаса; история производства хлопка в Мараньяне, блистательный взлет которого завершился стремительным падением; история каучуковых плантаций в Амазонии, ставших кладбищами для рабочих с Северо-Востока, прельщенных мизерными заработками; история вырубленных лесов кебрачо на севере Аргентины и в Парагвае; история хенекеновых посадок на Юкатане, где из-за них индейцы яки были буквально обречены на вымирание. Такова и история кофе, который в своем победном шествии оставляет за собой пустынные земли; история фруктовых плантаций в Бразилии, в Колумбии, в Эквадоре и в горемычных странах Центральной Америки. Так или иначе, каждый сырьевой продукт становится судьбой (иной раз – преходящей) стран, областей и людей. Подобный же перечень легко составить и для зон, богатых полезными ископаемыми. Чем больше тот или иной продукт ценится на мировом рынке, тем больше бед он приносит тому латиноамериканскому народу, который, жертвуя собой, его производит. Ла-Платский регион, менее других пострадавший от этого железного закона и вначале лихо кидавший шкуры, а затем шерсть и мясо в чрево мирового рынка, также не смог избежать западни слаборазвитости.

Убийство земель на Северо-Востоке Бразилии

Испанские колонии прежде всего стали поставщиками металла. В них сразу же были найдены несметные сокровища и богатейшие жилы. Сахар, ждавший своей очереди, вначале стал культивироваться в Санто-Доминго, затем в Веракрусе, позже – на перуанском побережье и на Кубе. Бразилия же, напротив, с самого начала и до середины XVII в. была крупнейшим мировым поставщиком /96/ сахара. Одновременно эта португальская колония в Америке была главным «потребителем» рабов. Индейцев, использовавшихся в качестве рабочей силы, насчитывалось немного, к тому же они скоро вымерли от непосильного труда, а сахар требовал огромного количества рабочих рук для очистки и подготовки земельных площадей, посадки, рубки и перевозки тростника, для его перемалывания и получения чистого сока. Бразильское колониальное общество – этот «субпродукт» сахарного производства – процветало в Баие и Перпамбуку, пока открытие золота не привлекло весь цвет общества к Минас-Жерайс.

Португальская корона предоставляла земли в пользование своим «первопроходцам», делая их первыми крупными землевладельцами Бразилии. «Геройские» дела завоевателей должны были сочетаться с налаживанием производства всевозможной продукции. Всего лишь 12 «капитанов» получили во владение необъятные колониальные земли, чтобы использовать их для нужд королевского двора[3]. Однако предприятия финансировались в основном голландцами и в итоге оказывались больше фламандскими, чем португальскими. Голландские фирмы не только участвовали в создании сахароварен и в приобретении рабов, они, помимо всего прочего, закупали в Лиссабоне неочищенный сахар, рафинировали его и сбывали в Европе, получая трехкратную прибыль[4]. В 1630 г. «Датч Вест-Индия компани» вторглась в Бразилию и захватила ее северо-восточное побереяжье, установив прямой контроль над производством сахара. Но надо было увеличивать число сахарных плантаций, чтобы множить источники доходов, и компания предоставила англичанам на Барбадосе все привилегии, чтобы стимулировать выращивание тростника на Аптилах. Она привозила в Бразилию колонов с островов Карибского моря, чтобы здесь, на ее процветающих плантациях, они набирались, так сказать, необходимых производственных навыков и организационного опыта. Когда голландцы были, наконец, изгнаны в 1654 г. из северо-восточных бразильских областей, на Барбадосе у них уже была подготовлена прекрасная база, чтобы составить Бразилии опаснейшую конкуренцию. На Барбадос заранее были доставлены негры и /97/ тростниковые саженцы, там уже были построены сахарные заводы, оснащенные всем необходимым оборудованием. К концу XVII в. бразильский экспорт сахара сократился вдвое и одновременно наполовину снизились цены. В то же время за какие-то два десятилетия негритянское население Барбадоса увеличилось в десять раз. Добавим, что Антильские острова расположены ближе к европейским рынкам, что Барбадос еще располагал нетронутыми землями и в производственном отношении был лучше оснащен. Бразильские почвы истощились. Огромный размах повстанческого движения бразильских рабов и открытие золота на юге страны, вызвавшее отлив рабочей силы с плантаций, также ускорили кризис на сахаропроизводящем Северо-Востоке. Этот кризис стал необратимым. Словно заражая один век за другим, он продолжается до наших дней.

Сахар загубил Северо-Восток. Прибрежная полоса, орошаемая частыми дождями, имела чрезвычайно плодородные земли, насыщенные гумусом и минеральными солями, покрытые лесами от Баии до Сеары. Эта область тропических лесов превратилась, по свидетельству Жозуэ де Кастро, в область полупустынь[5]. Созданная самой природой для производства продуктов питания, она стала районом голода. Там, где все цвело и зеленело, сахарная латифундия, эта губительная, порабощающая сила, оставила голые камни, тощие земли, эрозированные почвы. Вначале тут пытались разбить апельсиновые и манговые плантации, но «из этой затеи ничего не вышло – от них остались лишь небольшие сады, окружающие дом сахарозаводчика и радующие взор семейства белого плантатора» [6]. Пожары, освобождавшие от леса место для сахарного тростника, уничтожали флору, а вместе с ней гибла и фауна: исчезли олени, кабаны, тапиры, кролики, бразильские свинки-пак? и броненосцы. Природный зеленый покров, флора и фауна были принесены в жертву, брошены на алтарь монокультуры – сахарного тростника. Его экстенсивное производство быстро калечило землю.

К концу XVI в. в Бразилии было не менее 120 сахароварен, приносивших прибыль в размере около 2 млн. фунтов стерлингов, но их хозяева, владевшие лучшими землями, не производили никаких других продуктов питания. /98/ Продукты импортировались, как импортировался широкий ассортимент предметов роскоши, которые ввозились из-за океана вместе с рабами и мешками соли. Обилие и процветание немногих обычно шли рука об руку с нищетой большинства населения, жившего в состоянии хронического недоедания. Животноводство отступило в глубинные засушливые районы, так называемые сертаны, где на каждый квадратный километр приходилось по паре коров, дававших и продолжающих давать очень мало жесткого и безвкусного мяса.

С тех далеких колониальных времен на Северо-Востоке Бразилии утвердился обычай – бытующий и в наше время – есть землю. Недостаток железа в организме вызывает анемию. Инстинкт побуждает детей жевать землю, имеющую в своем составе те неорганические элементы, которые отсутствуют в их обычном рационе, то есть в лепешках из маниоки и в бобах, если не считать случайного кусочка вяленого мяса. В прежние времена маленьких детей наказывали за этот «африканский порок», завязывали им рот или подвешивали в плетеных люльках высоко над землей[7].

В настоящее время Северо-Восток Бразилии является самой слаборазвитой областью Западного полушария[8]. Огромный концентрационный лагерь на 30 млн. человек страдает ныне от губительного наследия монокультуры – сахара. На землях Северо-Востока зародилось самое прибыльное сельскохозяйственное производство Латинской Америки колониальной поры. А сейчас менее одной пятой части влажной зоны Пернамбуку отдано сахарному тростнику, остальные площади пустуют[9], ибо хозяева крупных сахарных заводов, одновременно являющиеся /99/ владельцами самых обширных тростниковых плантаций, могут позволить себе предать остальные земли запустению, превратить гигантские латифундии в непродуктивные хозяйства. Однако неверно думать, будто более всего люди голодают в засушливых и полузасушливых внутренних зонах Северо-Востока. Да, в сертанах, этих каменистых пустынях с редким кустарником и чахлой растительностью, бывают очень голодные времена: когда приходят засухи, солнце выжигает землю, превращает земной пейзаж в лунный, заставляет людей обращаться в бегство и усеивать крестами обочины дорог. Однако именно на влажном побережье царит эндемический голод. Там, где роскошь наиболее роскошна, там скудость оказывается наиболее скудной – такова эта область, полная контрастов. Прибрежная полоса, избранная самой природой для производства всех продуктов питания, не производит ни одного и, словно в насмешку, все еще продолжает носить название «Лесная зона» – в память о далеком прошлом и во славу убогих и хилых рощиц, переживших «сахарные столетия». Сахарная латифундия, это явно нерентабельное хозяйство, до сих пор не может обойтись без ввоза продовольствия из других зон, прежде всего из центрально-южной области страны, к тому же по все возрастающим ценам. Стоимость жизни в Ресифе самая высокая в Бразилии. Фасоль на Северо-Востоке более дорога, чем в Ипанеме, этом районе богачей, живущих на берегу столичной бухты. Цена полкило муки из маниоки равна дневному заработку взрослого рабочего на сахарной плантации, гнущего спину от зари до зари; если рабочий осмелится протестовать, надсмотрщик-капатас шлет за плотником, чтобы снять с бедняги мерку для гроба. Во многих областях еще сохраняется «право первой ночи» для хозяев или управителей. Треть населения Ресифе влачит жалкое существование в лачугах; в районе Саза-Амарела более половины рождающихся детей не доживают до года[10]. Детская проституция (девочки 10—12 лет продаются своими родителями) – частое явление на Северо-Востоке. Дневной заработок на иных плантациях ниже самых низких заработков в Индии. В отчете ФАО в 1957 г. утверждалось, что в местности Витория – неподалеку от Ресифе – нехватка протеинов вызывает у детей /100/ потерю веса, на 40% большую, чем в среднем отмечается по Африке. Многие плантации еще имеют свои тюрьмы, «но те, кто несет ответственность за преступления голодающих людей, – говорит Рене Дюмон, – там не сидят, потому что именно они хранят ключи от таких тюрем» [11].

Пернамбуку дает сейчас менее половины сахара, производимого всем штатом Сан-Паулу, и с каждого гектара там получают самый низкий доход, однако Пернамбуку живет за счет сахара, за счет него живут все его жители, густо населяющие влажную зону, хотя в штате Сан-Паулу расположен самый мощный промышленный центр во всей Латинской Америке. На Северо-Востоке даже прогресс не является «прогрессивным», ибо его двигатель – кучка земельных собственников. Пропитание меньшинства оборачивается голодом для большинства. Начиная с 1870 г. сахарное производство заметно модернизировалось, построены большие сахароваренные заводы, и тогда «быстрота поглощения земель латифундиями приняла угрожающие размеры, усиливая продовольственный кризис в этой зоне»[12]. В пятидесятые годы нашего века подъем индустриализации вызвал рост потребления сахара в Бразилии. Производство Северо-Востока получило сильный толчок, хотя прибыль с гектара не увеличилась. Под тростниковые плантации пошли новые земли, хотя и худшего качества, а сахар снова пожирал те немногие площади, которые еще оставались для производства продуктов питания. Превратившись в поденщика, крестьянин, ранее сам обрабатывавший свой крохотный участок, отнюдь не стал жить лучше, так как ему не хватает заработанных денег на покупку тех самых продуктов, которые он производил[13]. Как уже бывало, сахарная экспансия породила экспансию голода.

Галопом по островам Карибского моря

Антилы стали «Sugar Islands» – сахарными островами. Последовательно включаясь в мировой товарооборот в качестве производителей сахара, Барбадос, Подветренные острова, Тринидад и Тобаго, Гваделупа, Пуэрто-Рико и Гаити, остров Санто-Доминго, на котором расположены /101/ Доминиканская Республика и Гаити, так и остались прикованными к сахару вплоть до наших дней. Пленники тростниковой монокультуры, которую латифундии выращивают на обширных истощенных землях, эти острова страдают от безработицы и нищеты; сахар тут выращивается везде, на всем здесь лежит проклятие сахара. Куба тоже продолжает в известной мере зависеть от экспорта сахара, но после аграрной реформы 1959 г. на этом острове начался интенсивный процесс диверсификации экономики, положен конец безработице. Кубинцы работают теперь не какие-нибудь 5 месяцев в году, лишь в периоды сафр, а круглогодично имеют работу. При этом они заняты отнюдь не простым делом построения нового общества.

«Вы, может быть, полагаете, господа, что производство кофе и сахара является природным призванием Вест-Индии. Двести лет тому назад природа, которой нет никакого дела до торговли, совсем не выращивала там ни кофейных деревьев, ни сахарного тростника»[14]. Международное разделение труда было создано не по воле и милости святого духа, а усилиями самих людей или, точнее сказать, в ходе развития мирового капитализма.

По правде говоря, Барбадос был первым островом Карибского моря, откуда сахар начали вывозить в большом объеме уже с 1641 г., хотя в нынешней Доминиканской Республике и на Кубе испанцы стали выращивать сахарный тростник гораздо раньше. Как было сказано выше, именно голландцы первыми разбили сахарные плантации на Барбадосе; в 1666 г. на этом маленьком британском острове было уже 800 плантаций и более 8 тыс. рабов. Рождающаяся латифундия вширь и вглубь овладевала Барбадосом, уготавливая ему не лучшую судьбу, чем Северо-Востоку Бразилии. До этого хозяйство острова было многоотраслевым: там выращивались, хотя и в малых количествах, хлопок, табак и апельсины, было развито животноводство и свиноводство. Сахарный тростник задавил прочие сельскохозяйственные культуры, плантации уничтожили густые леса ради триумфа, оказавшегося эфемерным. Весьма скоро обнаружилось, что земли острова истощены, нечем кормить население, а производство сахара на экспорт становится убыточным[15]. /102/ А сахар уже перебрался на другие острова – на Подветренные и на Ямайку, а также на континент – в тогдашние Гвианы. В начале XVIII в. на Ямайке рабов было в десять раз больше, чем белых колонов-батраков. И ее почвы тоже истощились за короткое время. Во второй половине века лучший в мире сахар шел с рыхлых почв равнинного побережья Гаити, бывшего тогда французской колонией. Север и запад Гаити кишели рабами: сахар упорно требовал рабочих рук. В 1786 г. в эту колонию прибыло 27 тыс. рабов, а на следующий год – 40 тыс. Осенью 1791 г. там вспыхнул мятеж. Только в одном месяце – сентябре – огонь превратил в пепел 200 тростниковых плантаций. Восставшие рабы продолжали поджоги и так рьяно сражались, что сумели прижать французские войска к самому океану. Корабли отчаливали, увозя с собой все больше французов и все меньше сахара. В ходе войны кровь лилась ручьями, плантации опустошались. Война оказалась затяжной. Хозяйство дотла сожженной страны было парализовано, к концу века производство сахара почти прекратилось. «В ноябре 1803 года вся ранее процветавшая колония превратилась в одно большое кладбище, в прах и мусор», – пишет Лепковский[16]. Гаитянская революция совпала по времени с Великой Французской революцией, и Гаити на собственной шкуре пришлось испытать последствия блокады Франции силами коалиции европейских монархов, поскольку Англия властвовала на морях. А затем Гаити пришлось пережить – по мере того как все яснее становилось, что она готова бороться до конца за независимость, – блокаду и со стороны самой Франции. Уступив французскому нажиму, конгресс Соединенных Штатов наложил в 1806 г. эмбарго на торговлю с Гаити. Лишь в 1825 г. Франция признала независимость своей старой колонии, но потребовала огромную денежную контрибуцию. В 1802 г., вскоре после захвата Туссена-Лувертюра, вождя армии рабов, генерал Леклерк писал с острова своему шурину Наполеону: «Мое мнение относительно этой страны таково: ликвидировать всех негров, засевших в горах, – и мужчин, и женщин, за исключением детей младше двенадцати лет; уничтожить половину негров на равнинах. И не брать в колониальное войско ни единого мулата»[17]. Тропики отомстили Леклерку, он умер от «черной рвоты», несмотря на все /103/ магические заклинания Полины Бонапарт[18], так и не сумев привести в исполнение свой план. Однако денежная контрибуция тяжким бременем легла на спины независимых гаитян, переживших кровавые бани, которые устроили им несколько военных карательных экспедиций. Страна восстала из руин, по так и не смогла до конца оправиться: поныне она остается самым бедным государством Латинской Америки.