Текст книги "Вскрытые вены Латинской Америки"

Автор книги: Эдуардо Галеано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Грохот буров только что умолк, рабочие выжидали, когда прозвучит очередная серия взрывов – они только что заложили в шурфы 20 зарядов динамита. Иногда рудник проявляет «милосердие», убивая горняков быстро и шумно. Для этого бывает достаточно неправильно подсчитать количество взрывов, или же такое происходит, если бикфордов шнур горит дольше, чем ему полагается. Случается, что и просто череп размозжит упавшим сверху куском породы. Или же рудник вдруг принимается изрыгать металл, отлитый в пули – так случилось в зловещую Иоаннову ночь в 1967 г. Впрочем, это был лишь один из многочисленных случаев массовых расстрелов горняков, учиненных пригнанными в горы войсками. Заняв позиции на склонах, на рассвете солдаты обрушили лавину смертоносного огня на горняцкие поселки, где еще полыхали костры по случаю праздника[25]. Но тихая и медленная /214/ смерть – это, так сказать, «фирменное блюдо» рудника. О приближении ее возвещают кровохарканье, глубокий кашель, ощущение свинцовой тяжести в спине и непереносимое стеснение в груди. После первого обследования у врача начинаются странствования по бюрократам, которым не видать конца. Больным дают 3 месяца на то, чтобы освободить свое жилье для здоровых.

Грохот буров давно смолк, все мы ожидали, когда взрыв вскроет ускользающую жилу, имевшую форму змеи, начиненную породой кофейного цвета. У каждого рабочего под щекой вздувался комок коки, по подбородку стекали струйки зеленоватой жидкости. Мимо деловито прошел, шлепая по грязи вдоль рельсов, один из горняков. «Это новичок, —сказали мне. – Видели? Он еще после армии форменные брюки не сносил, да и свитер новый, цвет желтый можно различить. Недавно поступил, вот и старается. Ловко пока двигается. Еще не прочувствовал, что у нас за работа».

Технократы и бюрократы от силикоза не умирают, но живут припеваючи благодаря во многом этой болезни. Генеральный директор Боливийской горнорудной корпорации (КОМИБОЛ) получает жалованье в сто раз большее, чем рабочий. С края пропасти, почти отвесно обрывающейся в реку, с самого конца улицы Льяльягуа, видна пампа /215/ Марии Барсолы. Так назвали эту часть высокогорной степи в честь профсоюзной активистки, которая 30 лет назад шла со знаменем Боливии в руках, возглавляя рабочую демонстрацию, – пулеметные очереди буквально пришили полотно знамени к ее телу. А сразу же за пампой Марии Барсолы можно разглядеть самое шикарное поле для гольфа в Боливии: на нем развлекаются инженеры и высокопоставленные служащие, приезжающие сюда из Катави. Б 1964 г. диктатор Рене Баррьентос наполовину сократил и без того нищенскую зарплату горняков, одновременно с этим повысив жалованье квалифицированным специалистам и служащим. Суммы, получаемые руководителями рудников, являются государственной тайной. Кроме того, выплачиваются они в долларах. Создана всемогущая группа советников, в которую входят специалисты из Межамериканского банка развития, «Союза ради прогресса» и иностранных банков, предоставляющих кредиты. На их рецепты и ориентируется национализированная горнорудная промышленность Боливии, причем настолько беспрекословно, что КОМИБОЛ, ставшая своего рода государством в государстве, являет собой живой пример того, как не следует национализировать что бы то ни было на свете. Власть старой олигархии, которую боливийцы называли «роска», теперь заменила власть многочисленных представителей «нового класса», посвятивших всю свою энергию саботажу государственных интересов в горнорудной промышленности, лишь номинально являющейся государственной. Эти инженеры не только торпедировали все попытки и проекты, направленные на создание национальной оловоперерабатывающей промышленности, но всячески способствуют тому, чтобы государственные рудники продолжали действовать лишь в старых рамках владений Патиньо, Арамайо и Хохшильда, хотя эти месторождения быстро и вконец истощаются. Между концом 1964 г. и апрелем 1969 г. генерал Баррьентос со скоростью звука провернул передачу ресурсов боливийских недр иностранному капиталу, причем опирался он при этом на открытое пособничество местных специалистов и администраторов. В одной из своих книг Серхио Альмарас поведал историю про то, как отвалы отработанных оловянных руд были переданы в концессию «Интернэшнл майнинг просессинг компани» [26]. Это предприятие со столь звучным /216/ наименованием и ничтожным начальным капиталом в 6 тыс. долл. подписало контракт, который позволил ему получить прибыли на сумму более 900 млн. долл.

Железные челюсти сжимают горло Бразилии

Железная руда, добываемая Соединенными Штатами в Бразилии или Венесуэле, обходится североамериканцам много дешевле, чем полученная в собственных недрах. Но не это – главная причина отчаянного стремления США поставить под свой контроль максимальное число железорудных месторождений за пределами их границ. Покупка таких залежей за границей или установление над ними контроля является не только делом бизнеса: в еще большей степени это диктуется своего рода императивом, обусловленным интересами национальной безопасности США. Как мы уже отмечали, недра этой страны иссякают. Без железа сталь производить невозможно, а 85% всей промышленной продукции Соединенных Штатов в той или иной степени сталь содержит. Когда в 1969 г. сократились поставки железа из Канады, немедленно было отмечено повышение его импорта из Латинской Америки.

Гора Боливар в Венесуэле настолько богата железом, что «Юнайтед стейтс стил корпорейшн» грузит взятую из нее породу прямо в трюмы судов, направляющихся в США. Склоны горы изъедены бульдозерами, подножие ее уже почти исчезло. По расчетам корпорации, стоимость содержащегося здесь железа составляет около 8 млрд. долл. Лишь за 1960 г. «Юнайтед стил» и «Бетлехем стил» получили больше 30% прибыли на вложенный ими в разработку железорудных месторождений в Венесуэле капитал, а сумма доходов, распределенная среди пайщиков обеих корпораций, оказалась равной сумме налогов, которую они заплатили венесуэльскому государству за 10 лет, с 1950 г.[27] Поскольку обе компании продают добытую ими железную руду своим же металлургическим предприятиям, расположенным в Соединенных Штатах, им невыгодно поднимать на нее цены; напротив, они заинтересованы в том, чтобы сырье для их металлургии было как можно более дешевым. Цены на железную руду и железо на мировых рынках, стремительно и резко падавшие между 1958 и 1964 гг., стабилизировались в последующие годы и теперь застыли /217/ на месте, в то же время цены на сталь неуклонно повышались. Ибо сталь производят в богатых странах, а железо – на бедных окраинах; сталелитейная промышленность хорошо платит своей «рабочей аристократии», в то время кик железодобывающая платит своим ровно столько, чтобы они не умерли с голоду.

Благодаря информации, добытой и распространенной еще в 1910 г. собравшимся в Стокгольме Международным геологическим конгрессом, деловые люди в Соединенных Штатах впервые получили возможность узнать о размерах природных богатств, таящихся в недрах ряда стран. Одними из наиболее соблазнительных, пожалуй, оказались те, что имеются в Бразилии. Много лет спустя, в 1948 г., при посольстве Соединенных Штатов в Бразилии была создана новая должность атташе по минеральным ресурсам. У этого дипломата сразу же оказалось не меньше работы, чем у военного атташе или советника по вопросам культуры: работы было так много, что вскоре вместо одного «минерального» атташе назначили двух[28]. Спустя немного времени «Бетлехем стил» получила от правительства президента Дутры прекрасные месторождения марганца в Амапа?. В 1952 г., согласно подписанному между США и Бразилией военному соглашению, последней запрещалось продавать сырье стратегического значения – в частности, железо – социалистическим странам. Именно это условие стало одной из причин трагического конца президента Жетулио Баргаса, который осмелился нарушить такой запрет, дав разрешение на продажу Польше и Чехословакии в 1953 и 1954 гг. железной руды по ценам более высоким, чем платили Соединенные Штаты.

В 1957 г. «Ханна майнинг корпорейшн» скупила за 6 млн. долл. большинство акций британской фирмы «Сент-Джон майнинг корпорейшн», которая еще с давних времен, когда Бразилия была империей, добывала золото в штате Минас-Жерайс. Теперь «Сент-Джон» разрабатывала крупнейшее в капиталистическом мире месторождение железа в долине Параонеба, запасы которого в денежном исчислении оцениваются в 200 млрд. долл. Английская фирма не имела права эксплуатировать на законных основаниях это баснословное богатство, да и у «Ханны» такого права не было, если исходить из совершенно четких /218/ конституционных установлений, подкрепленных действующими законами, которые Дуарте Перейра перечисляет в своей книге, посвященной этой теме. Тем не менее сделка была заключена. Она стала настоящей сделкой века.

Директор-президент «Ханны» Джордж Хэмфри занимал в те времена важные посты в правительстве Соединенных Штатов – он был секретарем казначейства и директором «Эксимбанка» – официального органа, координирующего финансирование операций внешней торговли США. «Сент-Джон» запросила у «Эксимбанка» кредит, но не получила его до тех пор, пока «Эксимбанку» не удалось установить свой контроль над этой фирмой. С того момента сменявшие друг друга правительства Бразилии стали испытывать все более и более яростное давление. Директора, юрисконсульты и советники «Ханны» – Лукас Лопес, Жозе Луис Бульоэш Педрейра, Роберто Кампос, Марио да Силва Пинто, Отавио Гоувейа де Бульоэш – были также членами правительства, причем весьма высокопоставленными; они в разное время занимали посты министров, послов, директоров разных управлений. «Ханна» подобрала себе недурной штаб из представителей местных политических кругов. С каждым днем нажим на правительство, чтобы «Ханне» было предоставлено право эксплуатировать железорудные богатства, которые, строго говоря, принадлежали лишь государству, становился все более мощным. 21 августа 1961 г. президент Жанио Куадрос подписал декрет, аннулировавший незаконное разрешение, данное ранее «Ханне», и возвращавший месторождение железа в Минас-Жерайс нации. Четыре дня спустя министры вынудили Куадроса отказаться от поста главы государства. «Против меня поднялись неодолимые темные силы...» – говорилось в манифесте президента об отставке.

Народное движение, поднятое в Порту-Алегри Леонелем Бризолой, положило конец начавшемуся тогда военному путчу; в результате пост главы государства, согласно конституции, занял Жоао Гуларт, бывший при Куадросе вице-президентом. Но когда в июле 1962 г. один из его министров попытался на практике применить злосчастный декрет, направленный против «Ханны» (кстати, напомним, что при публикации в официальном вестнике «Диарио офисиал» он был соответствующим образом сокращен), посол США в Бразилии Линкольн Гордон направил Гуларту телеграмму с выражением гневного протеста против покушения со стороны бразильского правительства на /219/ экономические интересы североамериканского предприятия. Верховный суд страны подтвердил законность декрета, по Гуларт все еще колебался. Между тем Бразилия предприняла первые шаги для самостоятельного вывоза железной руды, собираясь через порты Адриатики поставлять сырье в Европу как капиталистическим, так и социалистическим странам. Подобная попытка торговли напрямую, без посредников, была воспринята крупными монополиями США, диктовавшими свои цены на мировом рынке, как вызов. Бразилии так и не удалось наладить столь выгодную для себя торговлю, но ряд ограничений националистического толка, несколько умерявших аппетиты иностранных компаний и сдерживающих возможности их обогащения, все же были введены. Они сыграли роль детонаторов в и без того взрывоопасной политической ситуации страны. К тому же и декрет Куадроса продолжал висеть словно дамоклов меч над головой «Ханны». Наконец в последний день марта 1964 г. произошел государственный переворот, который начался как раз в Минас-Жерайс – штате, который далеко не случайно был своего рода яблоком раздора из-за находящихся там месторождений железной руды. «Для „Хаппы”, – писал год спустя журнал „Форчун”, – происшедший прошлой весной переворот в Бразилии был вроде того неожиданного и чудесного спасения, которое происходит в кино, когда вдруг на экране появляется всемогущий герой»[29].

Вице-президентом Бразилии стал один из людей «Ханны», а его коллеги заняли в новом правительстве три министерских кресла. В тот самый день, когда начался путч, газета «Вашингтон стар» опубликовала редакционную статью, ныне выглядящую пророческой. «Вот вам пример ситуации, – подчеркивалось в статье, – при которой хороший и эффективный государственный переворот, совершенный в добром старом стиле лидерами военных консервативного толка, может послужить интересам всего Американского континента»[30]. Еще Гуларт не отрекся от власти и находился в Бразилии, а уже Линдон Джонсон, не справившись с нетерпением, послал получившую широкую известность поздравительную телеграмму президенту бразильского конгресса, который в качестве временного главы государства взял в руки бразды правления. /220/ «Народ Соединенных Штатов, – говорилось в ней, – с большим вниманием наблюдал за политическими и экономическими трудностями, переживаемыми Вашей великой страной, и не скрывает своего восхищения той решительностью, с которой бразильское общество разрешило трудную проблему, придерживаясь в то же время рамок конституционной демократии и не доводя дело до гражданской войны»[31]. Спустя месяц с небольшим после этих событий посол Линкольн Гордон, в радостном возбуждении объезжавший бразильские казармы, заявил в своей речи в Высшей военной школе, что победа заговорщиков во главе с Кастело Бранко «вместе с планом Маршалла, срывом блокады Берлина, разгромом коммунистической агрессии в Корее и решением ракетного кризиса на Кубе может быть причислена к наиболее важным моментам в истории середины XX века»[32]. Позже стало известно, что один из членов военной миссии США в Рио-де-Жанейро предложил заговорщикам материальную помощь еще до того, как они решились на выступление против законного президента[33], а сам Линкольн Гордон дал им понять, что, если в Сан-Пауло будет образовано правительство, выступающее за автономию штата и способное продержаться хотя бы 2 дня, Соединенные Штаты признают его[34]. Нет смысла приводить здесь другие свидетельства того, какое значение имели для развития событий и их окончательного результата экономическая помощь Соединенных Штатов, о которой мы еще будем более подробно говорить ниже, а также поддержка, оказанная заговорщикам в самых разных формах, в том числе в армии и в профсоюзах[35]. /221/ Устав бросать в костры или на дно бухты Гуанабара книги таких «опасных» русских авторов, как Достоевский, Толстой и Горький, выслав в изгнание, упрятав за решетку или отправив на тот свет огромное число бразильцев, зловещая диктатура Кастело Бранко принялась за главное дело: она стала передавать США железо и все прочее. 24 декабря 1964 г. был издан специальный декрет, по которому «Ханна» получила все, чего добивалась. Такой подарок к рождеству предусматривал и всяческие гарантии компании не только при эксплуатации месторождений в Параопеба, но и поддерживал проекты «Ханны», включавшие расширение собственного порта, расположенного в 60 милях от Рио-де-Жанейро, и строительство специальной железной дороги для транспортировки туда руды. В октябре 1964 г. «Ханна» образовала с «Бетлехем стил» консорциум для совместной разработки железорудных месторождений, полученных в концессию. Такого рода объединения, весьма распространенные в Бразилии, в самих США считаются противоречащими действующим в этой стране антитрестовским законам и категорически запрещены[36]. Неутомимый Линкольн Гордон довел до конца свое дело, все были рады и счастливы, бывший посол вернулся на родину, где стал ректором университета в Балтиморе. Его преемником в апреле 1966 г. Джонсон назначил Джона Татхилла – многомесячную задержку при решении этого вопроса президент объяснил тем, что на посту посла в Бразилии нужен опытный экономист.

Но и «Юнайтед стейтс стил» не осталась в накладе. С чего бы ей было не урвать и свой кусок пирога? Прошло немного времени, и она образовала консорциум с государственной горнорудной компанией «Вале-ду-Риу-Дусе». В новом концерне бразильское название превратилось в своего рода псевдоним, так как ничего бразильского в «объединенной» компании фактически не осталось. Таким образом, «Юнайтед стейтс стил», владея всего 49% акций, согласилась принять в концессию железорудные залежи Каралеас, расположенные в Амазонии. Запасы этого месторождения, по оценке специалистов, равнозначны тем, которые эксплуатируют совместно «Ханна» и «Бетлехем» в Минас-Жерайс. И, следуя давним привычным правилам, правительство Бразилии объяснило предоставление этой /322/ концессии нехваткой капиталов, не позволяющей самому государству разрабатывать национальные горнорудные богатства.

Нефть: проклятие и прибыли

Нефть вместе с природным газом является главным топливом, движущим современным миром, сырьем, имеющим первостепенное и постоянно возрастающее значение для развития химической промышленности, стратегическим материалом для любой военной индустрии и вооруженных сил: в целом. Никакой другой магнит не притягивает к себе с такой силой иностранные инвестиции, как «черное золото», и нет на свете более выгодного помещения капиталов. Нефть – наиболее монополизированное богатство в капиталистической системе. Среди всех дельцов, которые имеют политическое влияние всемирного масштаба, первое место занимают заправилы крупных нефтяных корпораций. «Стандард ойл» и «Шелл» ставят у власти и свергают королей и президентов, финансируют дворцовые интриги и государственные перевороты, прибегают к услугам бесчисленных генералов, министров и джеймсов бондов, решающих на самых разных языках судьбы народов во всех уголках капиталистического мира. «Стандард ойл компани оф Нью-Джерси» («Эксон») – крупнейшее индустриальное предприятие в этом мире. За пределами Соединенных Штатов нет индустриальной монополии более могущественной, нежели «Ройял датч-Шелл». Их филиалы продают сырую нефть своим филиалам, которые очищают ее и в свою очередь продают собственным филиалам для продажи потребителям. Ни одна капля не утекает из закрытой системы сообщающихся сосудов этого нефтяного картеля, который к тому же владеет своими нефге– и газопроводами, а также большей частью нефтеналивного флота на всех морях. Эти же компании манипулируют ценами в масштабах всего мира, делают все, чтобы платить меньше налогов, получать больше прибылей, в результате чего цены на сырую нефть растут всегда медленнее, чем на нефть переработанную. Разница в этом случае складывается примерно один к десяти: из 11 долл., в которые обходится производство одного барреля сырой нефти, на долю самых крупных экспортеров наиболее важного в мире сырья приходится лишь около 1 долл. /223/ Такое возможно потому, что прибыль стран-производителей начисляется только на первоначальные затраты, то есть расходы на добычу нефти и налоги на нее, в то время как в развитых странах капиталистического мира, где расположены штаб-квартиры нефтяных корпораций, с каждого барреля получают в десять раз больше благодаря сложной системе таможенных пошлин и налогов, а также прибыли от затрат на транспортировку, очистку, переработку и распределение, которые тоже монополизированы крупными компаниями и в десять раз превышают соответствующие расходы в странах-производителях[37].

Нефть, бьющая из скважин Соединенных Штатов, продается по довольно высокой цене. Высока и заработная плата североамериканских рабочих-нефтяников, а цены на нефть, добываемую в Венесуэле и на Среднем Востоке, с 1957 г. и на протяжении всех шестидесятых годов неуклонно падали. Баррель венесуэльской нефти, например, в 1957 г. в среднем стоил 2,65 долл., а сейчас, в конце 1970 г., когда пишутся эти строки, он стоит 1,86 долл. Правительство Рафаэля Кальдеры заявило, что в одностороннем порядке установит новую, более высокую цену. И все же в любом случае она, как свидетельствуют приводимые специалистами данные, и хотя неприятностей из-за этого у Венесуэлы наверняка будет много – не достигнет той, которая существовала в 1967 г.

Соединенные Штаты одновременно являются основными производителями и в то же время потребителями нефти в капиталистическом мире. В те времена, когда большая часть сырой нефти, продаваемой североамериканскими концернами, добывалась из недр США, цены на нее держались на высоком уровне; во время второй мировой войны, когда Соединенные Штаты стали получать извне основную часть перерабатываемой нефти, картель начал проводить иную политику цен, в результате чего они стали из года в год падать. Странные причуды «законов свободного рынка»: цены на нефть падают, хотя спрос на нее во всем мире возрастает по мере того, как возникают новые заводы, появляются новые машины, строятся новые теплоэлектростанции. И еще один парадокс: хотя цены на нефть падают, повсеместно поднимаются цены на все виды /124/ топлива и горючего из него, которые вынуждены платить потребители. Между ценой сырой нефти и ценой нефтепродуктов существует явно неестественная диспропорция.

Но вся эта цепь абсурдов имеет вполне прозаическое объяснение; чтобы понять их, вовсе не надо искать какие-то сверхъестественные причины. Дело в том, что, как мы уже отмечали, весь нефтяной бизнес и капиталистическом мире находится в руках всемогущего картеля. Начало ему было положено в 1928 г., в одном из замков на севере постоянно окутанной туманами Шотландии, где собрались хозяева «Стандард ойл оф Нью-Джерси», «Шелл» и «Бритиш петролеум», пришедшие к соглашению о разделе сфер влияния на всей планете. Позже (к этому первоначальному ядру всемирного картеля присоединились «Стандард ойл оф Нью-Йорк», «Стандард ойл оф Калифорния», «Галф» и «Тексако»[38]. «Стандард ойл», основанная семейством Рокфеллеров в 1870 г., разбилась в 1911 г. на 35 разных предприятий, чтобы не подпасть под действие антитрестовского закона Шермана (закон, принятый в США с целью не допустить образования крупных трестов, монополизирующих те или иные отрасли хо¬зяйства и сводящих на нет законы рыночной экономики. На прак¬тике этот закон можно обойти при помощи самых разнообразных средств. – Прим. ред.). Старшей сестрой в многочисленном семействе «Стандард» в наши дни является та, что «оф Нью-Джерси». Если суммировать продажи ею нефти с продажами еще двух «Стандард» – «оф Нью-Йорк» и «оф Калифорния», – то окажется, что на их долю приходится половина продаж всего картеля в наши дни. Принадлежащие группе Рокфеллера нефтяные предприятия настолько могущественны, что на их долю приходится ни много ни мало треть всех прибылей, выколачиваемых в мире всеми североамериканскими монополиями, чем бы они ни занимались. «Джерси» представляет собой типичную транснациональную корпорацию, получающую большую часть своих прибылей за границей. В Латинской Америке она получает доходы большие, нежели в Соединенных Штатах и Канаде, причем к югу от Рио-Гранде на каждый вложенный доллар она получает в четыре раза больше, чем на родине[39]. Филиалы «Стандард ойл оф Ныо-Джерси» в Венесуэле в 1957 г. получили больше половины всех прибылей, добытых корпорацией во всем мире, в том же году венесуэльские филиалы «Шелл» обеспечили этой корпорации треть ее прибылей, получаемых на всем земном шаре[40]. /225/

Эти транснациональные корпорации (их часто ошибочно называют также многонациональными, хотя они вовсе не принадлежат тем многим странам, в которых они действуют) являются именно транснациональными, в том смысле, что, не признавая границ, загребают отовсюду нефть и доллары в угоду основным центрам власти капиталистического мира. Им нет даже нужды экспортировать капиталы, чтобы финансировать свою деловую экспансию: прибыли, фактически похищенные у бедных стран, не только напрямую идут в те немногие города, где обитают основные пайщики корпораций, стригующие купоны, но и частично вновь вкладываются в международную сеть картеля, чтобы еще больше укреплять и расширять его. Сама структура картеля требует его присутствия и контроля во многих странах, глубокого проникновения в правительства этих стран, нефть «обволакивает» президентов и диктаторов, усиливает структурные деформации в обществе и в экономике, все подчиняет своим интересам. Боссы монополий картеля, стоя с карандашом в руках у карты мира, решают, какие районы подлежат сейчас эксплуатации, а какие следует «заморозить» на завтра; они определяют, по каким ценам будут продавать нефть производители, а по каким – платить потребители. Захватив естественные богатства Венесуэлы и других нефтедобывающих латиноамериканских стран, ставших жертвами грабежа и беззастенчивого выкачивания из них сырья, концерны подчиняют их политику своим интересам, обрекая на социальную деградацию. Это длинная история прибылей и проклятий, бесчестия и оскорблений.

В свое время Куба обеспечивала – хотя и косвенными путями – жирные дивиденды «Стандард ойл оф Нью-Джерси». Дело в том, что кубинский филиал «Джерси» покупал сырую нефть у венесуэльского филиала, рафинировал ее и затем продавал на острове, при этом «Джерси» диктовала на каждом этапе те цены, которые были наиболее выгодными для компании в целом. В октябре 1959 г., в момент, когда Куба была охвачена горячим энтузиазмом после победы революции, государственный департамент США направил Гаване официальную ноту, в которой выражал озабоченность будущим североамериканских капиталовложений на острове. К этому моменту кубинскую территорию уже начали бомбить таинственные самолеты-«пираты» без опознавательных знаков, прилетавшие с севера; отношения между обеими странами стали весьма /226/ напряженными. В январе 1960 г. Эйзенхауэр объявил о сокращении квоты на ежегодную закупку США кубинского сахара. В феврале того же года Фидель Кастро подписал торговый договор с Советским Союзом, договорившись об обмене сахара на советскую нефть, другие товары и оборудование по ценам, устраивавшим Кубу. В ответ на это «Джерси», «Шелл» и «Тексако» отказались перерабатывать советскую нефть на своих заводах, расположенных на Кубе. Тогда кубинское правительство в июле установило над ними свой контроль, а затем и национализировало без выкупа или компенсации. Нефтяные монополии, возглавляемые «Стандард ойл оф Нью-Джерси», объявили Кубе экономическую войну. Квалифицированные специалисты, оставшиеся на бывших североамериканских заводах, принялись бойкотировать революционную власть, к тому же США прекратили поставлять необходимые запасные части для нефтеперерабатывающего оборудования, отказались предоставлять кубинцам суда для перевозок морем. Суверенитету революционной Кубы был брошен открытый вызов, но Гавана с честью вышла из этого испытания[41]. Она не только отказалась быть замаскированной колонией США, но и не пожелала больше оставаться винтиком в хорошо смазанной машине «Стандард ойл».

За 20 лет до этого Мексика тоже испытала на себе последствия международного эмбарго, которое организовали против нее «Стандард ойл оф Нью-Джерси» и «Ройял датч-Шелл». Все началось с того, что президент Лacapo Карденас национализировал их предприятия. В ответ картель на протяжении 1939—1942 гг. организовал бойкот мексиканского экспорта нефти, наложил эмбарго на поставку запасных частей и оборудования, необходимых для эксплуатации скважин и нефтеочистительных заводов. Нельсон Рокфеллер, защитивший в 1930 г. ученую степень экономиста (он написал диссертацию, в которой расписывал достоинства принадлежащей ему «Стандард ойл»), лично ездил в Мексику, чтобы добиться подходящего для картеля соглашения, но Карденас не поддался давлению и не уступил. «Стандард ойл» и «Шелл», разделившие до этого мексиканскую территорию (первой досталась северная ее часть, а второй – южная), не только отказывались /227/ признавать решения Верховного суда Мексики, обязывавшие их выполнять мексиканское трудовое законодательство, но и самым хищническим образом истощали с невероятной алчностью и скоростью запасы так называемого знаменитого «Золотого пояса», заставляя при этом мексиканцев в Мексике платить за собственную нефть цены много более высокие, чем запрашивали за нее же в Соединенных Штатах и Европе[42]. За несколько месяцев экспортная лихорадка привела к опустошению многих скважин, которые при надлежащей эксплуатации могли бы продолжать давать нефть в течение 30—40 лет. «Они лишили Мексику, – писал О'Коннор, – самых богатых месторождений, оставив взамен несколько устаревших нефтеочистительных заводов, истощенные нефтяные поля, нищие трущобы в городе Тампико и самые дурные воспоминания о себе». Менее чем за 20 лет добыча нефти сократилась в стране на одну пятую. Мексике досталась после национализации устаревшая и слабая нефтяная промышленность, ориентированная только на экспорт, в которой было занято 14 тыс. рабочих. Специалисты уехали, транспорт был выведен из строя. Но Карденас, превратив борьбу за нефть в дело национальной чести, сумел преодолеть критическую ситуацию, проявил незаурядные находчивость и смелость. Сегодня «Пемекс» (так называется государственная компания по первым словам ее испанского наименования «Мексиканская нефть»), созданная в 1938 г., чтобы обеспечить контроль над добычей и переработкой «черного золота», – крупнейшая в Латинской Америке организация такого рода, находящаяся под национальным контролем. Благодаря прибылям, полученным «Пемексом», мексиканское правительство с 1947 по 1962 г. сумело выплатить зарубежным монополиям огромный выкуп за экспроприированное имущество, хотя, как писал Хесус Сильва Эрцог, по существу, «Мексика не должник пиратских компаний, а их кредитор; именно они обязаны были бы выплатить ей долги, если строго придерживаться /228/ закона»[43]. Даже много лет спустя после национализации, в 1949 г., «Стандард ойл» наложила вето на кредит, который Соединенные Штаты собирались предоставить «Пемексу», а спустя еще годы, когда, казалось бы, в результате щедрого выкупа США должны были забыть старые обиды, «Пемексу» по той же причине отказал в кредите Межамериканский банк развития.

Уругвай – это страна, где впервые в Латинской Америке был построен свой нефтеочистительный завод. Национальная администрация топлива, спиртов и портланд-цемента (АНКАП), созданная еще в 1931 г., занималась главным образом переработкой сырой нефти и ее продажей. Так эта страна ответила на нескончаемую череду бесцеремонных афер, которые иностранные тресты творили за ее счет на берегах Ла-Платы. Одновременно с созданием АНКАП правительство Уругвая заключило с советским правительством соглашение о покупке у СССР нефти по весьма выгодным для себя ценам. Нефтяной картель тут же начал яростную кампанию клеветы против государственной компании Уругвая, защищавшей национальные интересы; на нее стал оказываться грубый нажим, ее руководителей откровенно шантажировали. Уругвайцам внушали при этом, что они не смогут закупить соответствующие машины и оборудование, что Уругвай в конце концов вообще останется без сырой нефти, что государство в принципе не может справиться с этим делом, так как ему не по зубам столь сложный бизнес. От дворцового переворота, совершенного в 1933 г. Габриэлем Терра, за версту разило запахом нефти: пришедшая к власти диктатура первым делом аннулировала выданную ранее АНКАП лицензию на импорт нефти из СССР, а в январе 1938 г. были подписаны секретные соглашения с нефтяным картелем, позорные соглашения, остающиеся до сих пор в силе, о которых уругвайская общественность узнала лишь четверть века спустя после их заключения. В соответствии с ними страна обязывалась покупать 40% нефти там, где укажут ей «Стандард ойл», «Шелл», «Атлаптик» и «Токсако», причем по тем цепам, которые они назовут, и у тех предприятий, которые они перечислят. Кроме того, государство, за которым сохранялась монополия на переработку нефти, обязывалось оплачивать все расходы этих /229/ предприятии, включая идущие на рекламу, на высокие жалованья их служащих и даже на роскошную обстановку офисов[44]. «Без „Эксон" пет прогресса», – твердят денно и нощно по уругвайскому телевидению, рекламируя продаваемую иностранными компаниями нефть. И такая усиленная обработка потребителей в Уругвае не стоит «Стандард ойл» ни единого цента. А департамент по связи с общественностью этой компании отдан на откуп юрисконсульту «Банка Республики»: таким образом, этот юрист получает от государства два жалованья.