Текст книги "Террористка Иванова"
Автор книги: Эдуард Володарский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
– Ты тоже в прошлом году был меньше, чем сейчас. Видишь, хвостом виляет – он с тобой здоровается… Только не вздумай его ничем кормить. Чужих собак кормить нельзя – сосед рассердится. Подойди и погладь его, не бойся.
– Нет… – мальчик отступил назад. – Не хочу.
– Джек! – позвал Иван Витальевич. – Иди ко мне, Джек!
Собака решительно пошла на веранду, чуть не оттолкнув Витьку с дороги, и встала перед Иваном Витальевичем, а тот стал гладить ее, трепать по холке, приговаривая:
– Хорошая собака… очень хорошая собака…
Витька оглянулся на них и не спеша побрел по дорожке к калитке. Выйдя с участка, он остановился, достал из кармана записку матери и вновь прочитал: «Любимый сыночек, дружок! Привыкай жить один… Целую, мама». Он сунул записку обратно в карман и быстро пошел по узкой улочке между дачными заборами.
Он пришел на станцию как раз, когда подкатила электричка. Прошел в вагон и сел на свободное место у окна. Яркое солнце било в глаза, вагон покачивало, и за окном мелькали полустанки, дачные поселки с красивыми домами. Витька смотрел в окно…
Керим Тулегенов и Андрей Голубев сидели за своими столами и явно скучали. Голубев лениво раскладывал в компьютере пасьянс и курил, Тулегенов листал глянцевый журнал с многочисленными фотографиями знаменитых артистов и шоу-звезд, время от времени причмокивая языком и качая головой, когда фото были особенно пикантны. Три других стола в комнате были пусты.
Через зарешеченное распахнутое окно доносился шум улицы. С первого этажа, из дежурки, доносились громкие голоса. Иногда звонил телефон, и офицеры по очереди брали трубку.
– Капитан Тулегенов слушает. О, привет, привет. А когда едете? Завтра? Нет, не смогу. Дежурю. Ладно, в другой раз. Пока.
И снова звонок.
– Возьми трубку, Андрей, твоя очередь, – сказал Тулегенов.
– Старший лейтенант Голубев, – нехотя произнес старлей. – Гражданка, по этому вопросу к своему участковому обращайтесь, здесь занимаются серьезными делами. Какими? Убийствами, вот какими! – Он положил трубку, чертыхнулся и вновь защелкал «мышкой», перекладывая карты.
– О, анекдот хочешь? – оживился Тулегенов. – Мужик говорит бабе: «Зина, выходи за меня замуж». А она ему: «Ты утром протрезвеешь и передумаешь». «Нет, Зина, клянусь, нет», – говорит мужик. «Не передумаешь?» – спрашивает Зина. «Не протрезвею», – отвечает мужик. – Керим Тулегенов громко захохотал.
Голубев лишь улыбнулся. Тут зазвонил мобильный, и старлей поднес его к уху:
– Да, слушаю. Ну сказал же, не могу раньше. В шесть освобожусь, в шесть. Если какого-нибудь ЧП не будет. Я перед выездом позвоню. Ну, пока, обнимаю.
– Ты отчет закончил? – спросил Тулегенов.
– Еще вчера. Смотри, Пилюгину не ляпни. А то он еще что-нибудь на меня повесит.
И снова в комнате наступила тишина.
– Странная какая-то пятница, – произнес Голубев. – Ни одного вызова, а уже скоро по домам сваливать…
– Смотри, не сглазь, – ответил Тулегенов.
Витька шел по улице, но шаги его становились все медленнее, и наконец он остановился, в мучительной растерянности оглядываясь по сторонам. Достал мобильный телефон, быстро набрал номер.
– Тетя Клава? Здравствуйте, это Витя Иванов говорит. А мамы на работе нету? Да, знаю, что выходная, я думал, может, просто так зашла… Да я чего-то беспокоюсь… да не знаю… ладно. Да, пока. – Витька сунул мобильник в карман джинсов, снова посмотрел по сторонам.
Женщина с черной сумкой в это время вошла в здание районного отдела милиции, проследовала по узкому коридору. За большим окном сидели дежурные – один что-то записывал в толстый журнал, другой пил чай. Оба не обратили на нее никакого внимания, и женщина быстро прошла мимо окна на лестничную площадку и стала подниматься по узкой лестнице на второй этаж.
В комнату, где сидели опера, вошел старлей Игорь Тимонин с тяжелым целлофановым пакетом в руке.
– Орлы, по бутылю пива и пирожки с капустой, годится?
– Он еще спрашивает! – Тулегенов отбросил журнал. Через несколько секунд все трое с аппетитом ели горячие пирожки и прихлебывали пиво.
– Класс! – промычал Голубев. – И все-таки странная сегодня пятница – ни одного вызова… А что, Пилюгина совсем не будет?
– Не знаю. В роддом поехал – жена рожать должна, – ответил Тулегенов. – Хотя сказал, обязательно к концу рабочего дня заглянет.
– Еще сорок минут – и конец рабочему дню, – усмехнулся Голубев.
Дверь без стука открылась – на пороге стояла женщина. Тонкими длинными пальцами она сжимала ручку большой черной сумки.
– Вам чего, гражданка? – спросил Тимонин.
– Майор Пилюгин здесь? – спросила Полина без всякого выражения.
Его сейчас нет. Может, я могу вам… – начал было Голубев, но она перебила:
– Когда будет Пилюгин?
– Трудно сказать, гражданка. Он поехал куда-то по службе, но, может, кто-то из нас…
– Я его подожду, – сказала Полина.
– Подождите в коридоре.
– Я здесь подожду. Это его стол? – Полина прошла через всю комнату и села за стол в углу у окна, поставив сумку на колени.
– Здесь ждать нельзя, гражданка.
– Госпожа Иванова, – представилась женщина. – Полина Ивановна. Можно просто Полина.
– Вот что, Полина Ивановна, я уже сказал вам, подождите Пилюгина в коридоре.
– Я подожду его здесь, – сухо ответила женщина. – И вы вместе со мной подождете.
– Слушайте, Полина Ивановна… – Голубев решительно направился к ней, но она вдруг сунула руку в карман пальто и вынула револьвер.
– Я хорошо стреляю. Сядьте на свое место. И вы тоже. Слышали?
Тулегенов, Голубев и Тимонин переглянулись и замерли.
– Оружие ваше ко мне на стол положите, – приказала женщина. – Или я буду стрелять.
– Ты что, больная, да? – начал Тулегенов. – Ты соображаешь, что делаешь?
– Положите пистолеты на стол, – повторила Полина. – Тебя застрелю первого, – она навела револьвер на Тулегенова. – Быстро!
Она взвела курок и держала револьвер обеими руками, твердо и умело. Тулегенов медленно подошел к столу и, достав пистолет из кобуры, положил его на стол.
– Отойди. Теперь ты. – Она навела револьвер на Голубева. – Быстро, я сказала!
Голубев посмотрел на Тулегенова, потом на Тимонина и тоже медленно подошел и положил свой пистолет рядом с пистолетом капитана.
– Ты! Быстро! – Дуло револьвера уставилось на Тимонина.
Тот растерянно посмотрел на товарищей, подошел и положил свой пистолет. Полина выдвинула ящик стола, сгребла со стола оружие – оно с глухим стуком упало на дно ящика.
– Телефон поставь мне на стол. И мобильники свои тоже сюда положите.
Тимонин взял аппарат, перенес его на стол, за которым сидела Полина, достал из кармана кителя мобильный телефон.
– И вы тоже! – Полина глянула на Голубева и Тулегенова.
Двое оперов молча исполнили приказание.
– Дальше что, Полина Ивановна? – спросил Тулегенов.
– Дальше? Когда придет Пилюгин, я убью его, – коротко и спокойно ответила женщина.
– За что? – спросил Голубев.
– Это не важно.
– Что ты затеяла? – вдруг свирепо зарычал Тулегенов. – Ты понимаешь, что уже заработала десять лет?
– Ничего, что мое – то мое, – ответила Полина. – Но и эта подлюга Пилюгин должен получить свое. Он посадил моего мужа.
– Вспомнил! – сказал Голубев. – Иванов Александр…
– Иванович, – добавила Полина.
– Верно, Александр Иванович.
– Да, он умер неделю назад в тюрьме, – вновь спокойно сказала женщина.
Опера переглянулись. Потом Тулегенов спросил:
– А майор-то здесь при чем? Суд ведь был… Майор, что ли, твоему мужу семь лет дал?
– Пилюгин состряпал ему дело. Он и ответит.
– Но у нас работа такая! – нервно проговорил Голубев. – Ты что, не понимаешь? Пилюгин собрал железные улики – покушение на убийство с заранее обдуманным намерением! Твой муж сам признал все. Сказала бы спасибо, что семь, а не червонец!
– Спасибо… Саша был болен. Майор знал это, когда арестовал его. Он уже тогда подписал ему смертный приговор. Вот за это он и ответит – я убью его, как он убил моего мужа.
– На выстрел сюда сбежится весь участок. Думаешь, ты выберешься отсюда?
– Меня это не колышет, старлей. Мне без Саши жить незачем.
– Я тебе не верю, – сказал Тулегенов.
– Чему не веришь? Что я хочу убить Пилюгина? Или что я застрелю первого, кто захочет мне помешать? – спросила Полина.
– Не верю, что у тебя настолько поехала крыша, чтобы стрелять. А я пошел, у меня дела. – Тулегенов направился к двери.
– Ты никуда не пойдешь! – Она навела на него револьвер.
– Нас здесь трое. Ты можешь убить меня, но тебе придется стрелять очень быстро и очень метко, чтобы убить троих.
– Я убью всех троих, капитан, не переживай.
– Андрей, когда она выстрелит в меня, бросайся на нее – ты успеешь прикрыть Игоря. А Игорь успеет ее обезоружить. А ты, Полина, лучше сделай, как я говорю – когда я выйду, сматывайся отсюда сразу. Ребята тебя не станут задерживать, – проговорил Тулегенов и подошел к двери.
– А мне не надо стрелять ни в тебя, ни в них, – вдруг сказала Полина. – Я в сумку выстрелю – там у меня бутылка с нитроглицерином. Разнесет весь дом в куски, мало никому не покажется. Вот так, господа менты.
Рука Тулегенова уже легла на ручку двери, но тут же застыла. Он медленно повернулся к Полине.
– Да пургу она несет, товарищ капитан! – нервно крикнул Голубев. – Какой нитроглицерин? Откуда?
– От верблюда, – ответила женщина. – Лучше сядь на свое место, капитан. Будем вместе ждать майора. Если хотите живыми остаться. А чтобы вы не сомневались – смотрите…
Полина осторожно поставила сумку на стол, расстегнула молнию и показала операм поллитровку с тягучей жидкостью. Поставила бутылку обратно и достала небольшой пузырек, осторожно открыла его и на вытянутой руке наклонила над полом. Выкатилась капля, раздался громкий щелчок, похожий на пистолетный выстрел. Офицеры вздрогнули, посмотрели на пол – в полу зияла круглая плешина от сгоревшего линолеума, а под ней – небольшое углубление в бетоне.
– Вот так, – сказала Полина, убирая пузырек и ставя сумку обратно себе на колени. – Чтобы вы не сомневались… так что никому не советую ко мне соваться.
Людмила лежала в большой, светлой палате на двоих. Столик рядом с кроватью был завален фруктами – в большой вазе яблоки, груши, гроздья винограда. На подоконнике в банке стоял букетик полевых цветов.
Пилюгин и Галка сидели у кровати. Людмила была в домашнем халате, причесанная и жизнерадостная.
– Врач сказал, все хорошо, Миша, ты не переживай…
– Я переживать не буду, когда ты мне пацана родишь, – улыбнулся Пилюгин.
– А если девка?
– Радости, конечно, меньше, – чуть нахмурился Пилюгин. – Но все равно буду счастлив выше крыши. Главное, для твоей мамочки дело будет, а то она…
– Я тоже мальчика хочу, – с достоинством сказала Галка.
– А сестренку тебе плохо? – глянула на нее мать. – Вся в папу.
– И так же страстно любит твою мамочку, – улыбнулся Пилюгин, обнимая дочь.
– Все, про мою маму больше ни слова, – остановила его Людмила. – Ты ее тоже, между прочим, достаешь по-черному.
– Я? – искренне изумился Пилюгин. – Да я вообще, когда она нарисовывается, в мертвеца превращаюсь – молчу и не дышу. Галка, скажи, а?
– Папа очень любит бабушку, – с хитрой улыбкой сказала Галка. – Он мне сколько раз говорил. Он меня так не любит, как бабушку.
– Ой, да ну вас! – махнула рукой Людмила. – Ты смотри, пока меня нету, двоек не нахватай. Мне потом в школу ходить объясняться будет некогда. У меня твоя сестричка на руках будет.
– Братик, – поправила ее Галка. – Ты от двух девчонок с ума сойдешь, мамочка.
– А от двух мужиков? – резонно спросила мама.
– Ну, мама! Ты стала такая же спорщица, как бабушка! – всплеснула руками Галка.
Пилюгин отодвинул рукав пиджака, посмотрел на часы:
– Пора мне, Люда, не сердись… завтра приеду, – он встал, наклонился и поцеловал жену в губы, и она встрепенулась, обвила рукой его шею, и поцелуй получился долгим и страстным. Галка старательно смотрела в окно.
– Ты рожай поскорее, – прошептал Пилюгин, вновь целуя жену. – Ох, мы и погуляем… по полной программе, Люда-а-а…
– Рожай скорее, мамочка, – сказала Галка, поднимаясь со стула. – Мы с папой поспорили – если будет пацан, он мне компьютер подарит.
– Интересно, Полина Ивановна, где же ты нитроглицерин раздобыла? – спросил капитан Тулегенов, сидя за своим столом и дымя сигаретой.
– Да на Даниловском рынке, – за Полину ответил Голубев. – Там его как подсолнечное масло продают.
– Шутники… – презрительно хмыкнула Полина.
– А все же, если не секрет, где? – повторил вопрос Тулегенов.
– Где надо, там и раздобыла. Вам там не продадут.
На столе перед Полиной зазвонил один из мобильников, потом второй. Опера встрепенулись, только Полина безучастно смотрела на большой плакат с женщиной в рабочей спецовке и красной косынке. Она строго смотрела с плаката, внизу красовалась надпись черными буквами: «Не болтай!» Телефоны, прозвонив несколько раз, замолчали.
– Не иначе как на химкомбинате, куда из вашей химчистки одежду отправляют, верно говорю, Полина Ивановна? – сказал Тулегенов.
– Догадливый… – усмехнулась Полина Ивановна.
– А чего ты Пилюгина в виноватые записала, Полина Ивановна? Мы ведь законы не пишем. Пилюгин только арестовал твоего мужа, а судил его суд – вот с судьи и спрашивать надо.
– Я знаю, с кого спрашивать, – огрызнулась Полина, с ненавистью посмотрев на Тулегенова. – Вас бы всех пострелять, ментов поганых.
– Суровая ты женщина, Полина Ивановна, – вздохнул Тимонин. – Беспощадная.
– Чья бы корова мычала, да ваша молчала, – парировала Полина. – Мастера уголовные дела стряпать! Суки! – Рука, державшая револьвер, устала, и Полина переложила его в левую руку.
– Какие это мы дела стряпали? Что ты мелешь? – вскинулся Голубев. – Говори, да не заговаривайся.
– Ты меня на глотку не бери, не из пугливых. Ты лучше своего начальника Пилюгина спроси, как он умеет дела шить. Да ты и сам, небось, давно научился – по тебе сразу видно, из молодых да ранних.
– Ну конечно, твой муженек ангелом был, ему бы крылышки прилепить, а его менты повязали. Да ты вспомни лучше, за что твоего мужа посадили? Забыла? Напомнить? Он в человека в упор стрелял, не было этого, да?
– Ранение-то пустяковое было, так, чуть кожу на боку царапнуло, – перебила Полина. – В результате – он живой, здоровый, а мой муж в могиле.
– Да он случайно этого мужика не убил, понимаешь, случайно! – Тулегенов повысил голос.
– Ты не ори, мент, побереги нервы. Этот мужик моего сына калекой сделал!
– Собака, а не мужик, – сказал Тулегенов.
– Его собака! Его! Он собаку на моего сына натравил! – теперь Полина дошла до крика.
– Что натравил, в деле этого не было.
– В ваших делах много чего не бывает! Кто больше заплатит – вот ваше дело! А муж мой за сына покалеченного отомстил этому жирному гаду! – Она уже не говорила, а огрызалась, сама в этот момент похожая на разъяренную собаку.
– Муж за сына отомстил, а теперь, значит, ты за мужа отомстить собралась? – сказал Голубев.
Неожиданно дверь в комнату отворилась, и на пороге возник капитан Деревянко, парень лет тридцати, в расстегнутом мундире и рубашке без галстука.
– Привет, мужики! А Пилюгина нету? – Деревянко заметил револьвер в руке Полины, потом растерянно посмотрел на оперов, снова на женщину и револьвер в ее руке. – Во что это вы играете?
– А ты заходи, с нами поиграешь, – жестяным голосом проскрипела Полина, наведя на него револьвер. – Ну, быстро! Или стреляю!
– Зайди, Володя, – сказал Тимонин. – Не надо гражданку Иванову нервировать.
– Госпожу Иванову, – резко поправила его Полина.
– Ничего не понимая, Деревянко зашел в комнату и закрыл за собой дверь.
– Садись, дорогой, гостем будешь, – сказал Тулегенов. – Пирожков с капустой хочешь?
– Кончайте вы дуру гнать, – проговорил Деревянко. – Что случилось-то?
– Мы заложники… а теперь и ты тоже, – объяснил Голубев.
– Это кто ж нас захватил? – ехидно начал Деревянко, но перехватил ледяной взгляд Полины и все понял.
– А вот… террористка Иванова Полина Ивановна, – весело ответил майор Тулегенов.
– Ты, как тебя? Володя? Оружие и мобильный телефон на стол положи, – приказала Полина.
Деревянко посмотрел на Тулегенова, потом на Голубева и Тимонина.
– Клади, Володя, клади, – сказал Тимонин. – Мы свои положили.
– У нее в сумке пол-литра нитроглицерина, – добавил Голубев.
Деревянко достал пистолет, положил на стол перед Полиной, спросил:
– Чего она хочет-то?
– Она хочет Пилюгина застрелить, – ответил Тимонин.
– Заткнитесь! – зло крикнула Полина. – Надо будет, я и вас всех перестреляю!
А вы проверяли? – спросил Деревянко. – Может, у нее в сумке пол-литра подсолнечного масла?
– Госпожа Иванова нам продемонстрировала действие нитроглицерина, – ответил Голубев. – Вон, ямку в полу видишь? От одной капли!
– А я как раз на шум и пришел. Подумал, кто-то у вас в комнате выстрелил, – сказал Деревянко. – Думаю, разошлись чего-то мужики… Слушай, гражданка…
– Госпожа!
– Ну, хорошо – госпожа Иванова, может, поговорим по-хорошему? – Голос Деревянко сделался проникновенным и сердечным. – Я сейчас не о нас, я о тебе думаю. Ты хоть понимаешь, что это такое – пожизненное в «Черном лебеде» отбывать? Там самые крутые мужики через год сами смерти просят! Тебе это надо?
– Заткнись, я сказала! – оборвала его Полина и закурила новую сигарету.
– Ну хорошо, заткнулся, – сказал Деревянко. – Долго так сидеть будем? Сейчас все управление переполошим.
– А мне плевать. Я хоть все управление взорву, – ответила Полина.
– Вместе с собой?
– Вместе с собой.
– Во дает госпожа Иванова! – хлопнул себя по коленям Деревянко. – Прямо шахидка!
– Ну-ка, подойди к двери, – приказала Полина и наставила на Деревянко револьвер. – Защелкни замок на собачку.
Деревянко повиновался.
Глава 3
– Вот и хорошо, – сказала Полина. – Теперь сюда никто лишний не войдет. И не выйдет. А если кто постучит, ты, капитан, спрашивай кто, понял? И если это Пилюгин – я сама подойду к двери с бутылкой.
– А если он не придет? – спросил Тулегенов.
– Как это не придет? – От неожиданного вопроса женщина даже поперхнулась дымом. – Ты же сказал, он обязательно придет!
– Ну, сказал. А может и не прийти. Он – начальник, перед нами не отчитывается. У него другие дела могут появиться. Что тогда делать будешь, госпожа террористка? – Тулегенов смотрел на Полину с видом победителя.
Полина долго молчала, курила, но ее глаза по-прежнему внимательно следили за операми, перескакивая с одного на другого, и рука все так же сжимала револьвер.
– Может, все-таки договоримся по-хорошему, Полина Ивановна? – заговорил Голубев. – Оставляете сумочку и револьверчик и спокойно уходите. А мы даем честное слово, что не будем заводить уголовного дела… это в наших силах. Правильно говорю, товарищ капитан? – Голубев посмотрел на Тулегенова.
– Думаете, я вам поверю? Ошибаетесь, ментяры позорные! – Ярость клокотала в голосе Полины. – Вместе здесь взорвемся! На мелкие кусочки вас разнесу, поняли?
– Ты же Пилюгину отомстить хотела? – проговорил Тимонин. – Мы-то при чем?
– А при том! Вы за него мне ответите! Считайте, Пилюгину повезло, а вам нет! Что молчите, офицеры? Не нравится вам такая перспектива?
– Конечно, не нравится, – простодушно согласился Голубев. – Мы же не похожи на чокнутых, а, Полина Ивановна?
– А раз не похожи, то сидите и молите Бога, чтобы Пилюгин пришел, – прошипела Полина. – Я же звонила вам в два часа дня? Тебе звонила, капитан, как тебя? Тулегенов? Спросила: мне очень нужен майор Пилюгин, могу я поговорить с ним? И ты ответил: Пилюгина сейчас нет, будет через час. Я спросила – это точно? Точнее не бывает, майор Пилюгин никогда не опаздывает. Было так, капитан?
– Было, ну и что?
– Вот теперь за базар и отвечай!
– Я же правду сказал… – Тулегенов поднялся и шагнул к столу, за которым сидела Полина. – И вообще, почему мы должны отвечать за Пилюгина?
– Не подходи! – Полина направила на него револьвер.
Тулегенов остановился, сжав кулаки, молча посмотрел на женщину, прохрипел:
– Отдай револьвер!
– Как же, разбежалась… – усмехнулась Полина. – В отличие от вас я за базар отвечаю. Как сказала, так и сделаю. Мне это сделать легче, чем вам. У вас у всех – будущее, жены, невесты, у Пилюгина жена второго ребенка родить собралась, а у меня – сын калека… и мужа нету теперь… какое у нас будущее?
– Мать-отец есть? – спросил Голубев.
– Мать умерла в прошлом году от рака. Отец дальнобойщиком был… заснул за рулем и трейлер свалился в пропасть. Даже труп не нашли… десять лет назад… – Щека у женщины нервно дернулась. – Брат сидит третий год, еще три осталось… Сыну десять лет, однорукий… Вот и все, что у меня есть. Как видите, на разных планетах живем, и мне умереть совсем не страшно…
– А может, все-таки лучше жить? – сказал Деревянко. – О сыне позаботиться… тем более что калека… Теперь самое время о сыне думать.
– Заткнись! – взвизгнула женщина. – Я лучше майора застрелю! Сын меня поймет и простит! А если попытаетесь меня схватить, я брошу сумку на пол – тогда всем кирдык!
– Какая вы кровожадная, гражданка Иванова, – покачал головой Деревянко.
– Госпожа, сколько раз говорить можно? – яростно посмотрела на него Полина.
– Но вы же гражданка Российской Федерации?
– В гробу я видела твою федерацию. Мне от твоей федерации одни гадости в жизни достаются. И хватит об этом – слушать противно.
– Ну, а не придет он? – вдруг спросил Тулегенов.
– Кто? – не поняла Полина, но тут же спохватилась, поискала в пачке сигарету, не нашла и нервно смяла пачку. – Ты за него переживаешь или за себя?
– За всех нас переживаю.
– Я уже тебе сказала, капитан. Если он придет – убью его одного, не придет – все на тот свет отправимся. Других шансов у меня нет.
– Вы сумку лучше на стол положите, Полина Ивановна, – сказал Деревянко.
– Зачем это?
– Да вы так ручками размахиваете, чего доброго спихнете ее на пол – и всем кирдык, как вы говорите. Раньше времени кирдык получится… – Деревянко изобразил на лице улыбку.
Полина еще раз взглянула на него, потом осторожно левой рукой подняла сумку и осторожно поставила ее на стол. Потом схватила пустую пачку из-под сигарет, вновь помяла ее в пальцах и бросила на стол. Правая рука продолжала сжимать рукоятку револьвера. Теперь ствол его почти упирался в сумку.
Неожиданно зазвонил телефон.
– Капитан, возьми трубку, – сказала Полина. – Но если ты хоть полслова скажешь про меня, я сразу стреляю.
Тулегенов медленно подошел к столу, за которым сидела Полина, и взял трубку:
– Капитан Тулегенов слушает… Да, товарищ подполковник. Нет, срочных вызовов пока нет, работаем на месте. Пилюгина нет. Должен скоро быть, ждем. Так точно, Вадим Леонидович, сразу же. Слушаюсь. – Он положил трубку, взглянул на женщину.
– Между прочим, меня скоро искать начнут, – сказал Деревянко. – И сюда придут. Я же сказал своим в отделе, куда пошел.
– Ничего, места тут всем хватит, – ответила Полина и вновь схватила пустую пачку, потискала в пальцах и бросила на стол.
Тулегенов вынул сигареты.
– Курить хочется? Кури…
– Спасибо. – Женщина одной рукой достала из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой, сильно затянулась. Револьвер она продолжала держать направленным на сумку с бутылью.
Вновь зазвонил телефон, на этот раз мобильный. Оперативники вскинули головы.
– Это мой, – сказал Тулегенов.
– Никто разговаривать по мобильным не будет, – сказала женщина, дымя сигаретой.
– А вдруг это Пилюгин звонит? – спросил Голубев.
– Ну и что? Позвонит и придет.
Мобильник смолк. Некоторое время все сидели в тягостном, напряженном молчании. Оперативники переглядывались, но сказать друг другу ничего не могли, косились на Полину, дымившую сигаретой…
Это действительно звонил Пилюгин. С дочерью Галкой они сидели на открытом воздухе в кафе под полосатым тентом. Галка с удовольствием ела мороженое, перед Пилюгиным стояла чашка кофе и пепельница. Он курил и слушал по мобильнику длинные гудки.
– Не отвечают твои сослуживцы? – спросила Галка, поедая мороженое.
– Странно, Галчонок, ни один не отвечает. И в отделе телефон молчит. Что за дела?
– Пятница – они все по домам давно разбежались, – улыбнулась девочка.
– Ты меня просто пугаешь своей проницательностью.
– Вырасту – пойду в милицию работать.
– А на «фабрику звезд» не пойдешь?
– Ну, я же не полная крейзи, – поморщилась Галка.
– И манекенщицей не хочешь? Даже если пригласят? – искренне удивился Пилюгин. – Ты меня пугаешь, Галчонок.
– Стану опером. Мне это больше нравится.
– То-то ты все время детективы читаешь, – усмехнулся Пилюгин.
– Потому что интересно. Так что придется тебе меня в свой отдел взять.
– Господь милостив – он не допустит этого… Ну, разбежались работнички – ладно, но почему мобильники молчат?
– Чтобы ты их не доставал в свободное от работы время. Надоел ты им, значит. Неужели это не понятно, папка? Ты меня удивляешь. – Галка укоризненно посмотрела на отца.
– Я бы с тобой согласился, Галчонок, но раньше-то отвечали… Нет, видно, что-то случилось. Наверное, на вызов полетели. Но почему все? Сразу несколько вызовов? Но почему все-таки мобильники не отвечают? – вслух размышлял Пилюгин, отпивая глоток кофе. – Ладно, Галчонок, отвезу тебя домой и придется в отдел заглянуть.
– Я лучше с тобой.
– Кому лучше? – спросил Пилюгин.
– Мне. Надоело торчать одной дома. И детективы читать надоело. Я не буду тебе мешать.
– А может, дома посидишь? Телевизор… в интернет сползай, початишься там с кем-нибудь, а? Или в игры поиграешь, – неуверенно предложил Пилюгин.
– Не хочу, надоело. Ты, между прочим, обещал меня в зоопарк свозить.
– Ну, ты даешь, Галина Михайловна, – покачал головой Пилюгин. – Зоопарк скоро закроется. Поедем в воскресенье с утра, лады?
– Опять обманешь… – вздохнула Галка. – Тогда сейчас с собой бери. Тебе что, скучно со мной?
– Что ты, Галчонок, очень весело, – поспешно заверил дочку Пилюгин и вновь набрал номер на мобильнике: – Алло, это майор Пилюгин беспокоит. Вера, это ты?
– Я это, я, Пилюгин, – с легким раздражением отвечала молодая женщина. – А где мой благоверный? Куда ты его услал, он даже по мобильному не отвечает.
– Да никуда я его не посылал. Звоню в отдел, звоню ему – не отвечает.
– Значит, по бабам пошел, – заключила Вера. – Или поддает где-нибудь с товарищами по службе.
– Когда это он у тебя по бабам ходил, Вера? Наверное, и впрямь поддают где-нибудь, гады – у Голубева и Тимонина мобилы тоже не отвечают. Ну, я им по первое число выдам!
– А ты матери Тимонина не звонил? – спросила Вера. – Он ей всегда отзванивает, если что… Через каждые полтора-два часа – мамуля, у меня все в порядке, не волнуйся. Позвони ей. Кажется, ее зовут Марина Сергеевна. Потом мне перезвони.
– Хорошо, – ответил Пилюгин и отключился. В ту же секунду мобильник зазвонил. Пилюгин тихо чертыхнулся:
– Алло! – послышался женский голос. – Товарищ Пилюгин, это вы? Вас беспокоит мама Игоря Тимонина…
– Это я, Марина Сергеевна, здравствуйте. Вы, наверное, сыном интересуетесь? На звонки не отвечает?
– Ну да! Звоню, звоню. У нас торжество сегодня, вся семья его ждет. И брат его приехал, и сестра с детьми…
– А что за торжество? – спросил Пилюгин.
– Ну, как же! У деда день рождения! Семьдесят исполнилось. Вы его никуда не услали, товарищ Пилюгин?
– Никуда не услал, никуда. Приедет он на день рождения. У него в телефоне, наверное, батарейка села. – И Пилюгин, отключив мобильник, пробормотал: – Детский сад какой-то… ну куда они все подевались?
– Ну подумайте, Полина Ивановна, чего вы добьетесь, если убьете Пилюгина? – горячась, спрашивал Тулегенов.
– Я отомщу за мужа, – ответила Полина.
– Простите, Полина Ивановна, его нет в живых! Я понимаю ваше горе, но ему, вашему мужу, теперь все равно, отомстите вы за него или нет.
– Зато мне не все равно.
– Лучше о сыне подумайте!
– Уже подумала. Не пропадет… ему по инвалидности пенсию платить будут.
– Да какая вы мать после этого? – возмутился молчавший до сих пор Деревянко.
– Заткнитесь, я вам сказала! На себя лучше посмотрите, уроды!
Опера сидели каждый за своим столом, и только Деревянко примостился у стола Голубева и смотрел, как старлей раскладывает на экране компьютера пасьянс.
Вернее, они делали вид, что заняты пасьянсом – на самом деле напряженно слушали разговор. Тимонин рисовал на листе бумаги чертиков и тоже слушал.
– Вот подумайте, Полина Ивановна, подумайте – если бы ваш муж был жив, да? Ну, предположим такое. И вы бы сказали ему, что хотите отомстить за него ценой своей жизни. Застрелить мента, который его посадил, и погибнуть самой… потому что сесть на пожизненное – все равно что погибнуть.
– Почему обязательно на пожизненное? – вдруг возразила Полина. – Могут и лет пятнадцать-двадцать дать… а может, и десять?
– Не дадут, не надейтесь! В лучшем случае – пятнадцать. Это что, разве не смерть? Только медленная.
– Пусть медленная смерть… – медленно проговорила женщина.
– А если Пилюгин не придет, вы взорвете всех нас и себя?
– Вас и себя… взорву…
– Но ведь Пилюгин тогда останется жив! – крикнул Тулегенов. – Тот, который посадил вашего мужа, которому вы хотели отомстить, останется жив, а вы погибнете… А сын в детском доме расти будет! Ну, и чего вы добьетесь? Кому хуже сделаете?
– Вам всем, – медленно отвечала женщина. – Наконец-то за свой беспредел ответите.
– Да кто ответит-то? Пилюгин как раз и не ответит!
– А ты весь такой белый и пушистый? Тебе отвечать не за что? Или ему, – она ткнула рукой в сторону Голубева, а потом – в Тимонина и Деревянко. – Им тоже не за что отвечать?
– Может, и есть за что, – обозленно ответил Голубев, – только не тебе спрашивать.
– А почему бы и не мне? Раз уж так получилось.
– Железная логика, – развел руками Голубев. – Против лома нет приема!
– У вас и против лома приемы находятся, – парировала Полина.
– Это какие же приемы? – спросил Тулегенов.
– А то ты не знаешь! – хмыкнула Полина. – Деньги!
– Какие еще деньги?
– Любые! Зеленые, синие, красные – лишь бы деньги. Вы за них мать родную в тюрьму засадите и любого вурдалака от тюрьмы отмажете.
– Ты… – Тулегенов задохнулся от злости, вскочил со стула, сжав кулаки. – Я тебе за такие слова…
– Ты сиди, сиди, капитан, не дергайся, – остановила его Полина, направив на капитана револьвер. – А то раньше времени на тот свет отправишься.
Тулегенов молча посмотрел на вороненый ствол револьвера, медленно сел. Голубев, Тимонин и Деревянко напряженно молчали, готовые ринуться на женщину. После паузы Голубев сказал хрипло:
– Не обращай внимания, Керим, она тебя провоцирует.
– Больно надо, – усмехнулась Полина. – Ишь, как обиделись! Будто взяток никогда не брали. Тоже мне, целки… обхохочешься…
Вновь зазвонил на столе служебный телефон, и все опять встрепенулись. Полина достала из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой. Телефон прозвонил несколько раз и замолк.
– Так-то лучше… – сказала Полина и посмотрела на часы. – Что-то не идет ваш начальник. – Она выпустила густую струю дыма. – Ну, тем хуже для вас…
