Текст книги "Террористка Иванова"

Автор книги: Эдуард Володарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Иван Витальевич молчал, смотрел на Полину, потом сказал:

– Что случилось, то случилось. Плетью обуха не перешибешь, а мы люди маленькие…

– Маленькие?! – сверкнула глазами Полина. – Букашки, да? С нами что хочешь делать можно, мы все стерпим? Не-ет, шалите, граждане начальники… я человек другой! Я не маленькая! Я просто – человек! И со мной нельзя, как с букашкой.

– Что ты задумала? – уже строго спросил Иван Витальевич.

– Отомстить хочу, – вдруг сказала Полина, все так же глядя в окно.

– Кому?

– Всем этим гадам. – Она выпустила густую струю дыма. – Нет, всем не получится… Но хоть одному гаду я отомщу.

– Век воли не видать? – насмешливо спросил Иван Витальевич.

– Век воли не видать… – задумчиво повторила Полина.

– И что делать будешь?

– Думаете, расскажу вам? Не дождетесь.

– Ты только помни – кроме тебя, у Витьки никого нет.

– А вы? Или вы уже загодя от него отреклись? – резко спросила Полина.

– Что ты мелешь? – обиженно ответил Иван Витальевич и даже голос повысил. – Тебе не стыдно?

– Да не стыдно, Иван Витальевич, нисколько не стыдно! Вы и раньше-то, когда Саша жив был, не очень-то меня и Витьку жаловали, а уж теперь… – Она махнула рукой, снова закурила.

– Неправда это, Полина… Впрочем, что с тобой спорить? – он тоже выразительно махнул рукой. – Ты всегда так ко мне относилась.

– Как же это, интересно?

– Не любила ты меня…

– Да и вы меня не любили. Терпели ради Саши, я же все видела, я же не слепая.

– Неправда, – упрямо повторил Иван Витальевич.

– Правда, Иван Витальевич, в том-то и дело, что самая натуральная правда. И вы сами это прекрасно знаете. А вот у меня и вправду никого нет…

– А у меня есть?

– Вы сами для себя живете, а я так не умею. После смерти Саши в душе так пусто… – она со слезами в глазах смотрела в окно. – Для себя жить не хочется… понимаю, грех это, не по-христиански рассуждаю, но… не хочется, и все. – Согнутым пальцем она утерла слезу в уголке глаза, шмыгнула громко носом.

– Это пройдет. Надо потерпеть. Время лечит, – дежурно и даже равнодушно ответил Иван Витальевич.

– Ох, папа… Что это вы так вздрогнули? Ах да, верно, я никогда вас папой не называла, – сквозь слезы усмехнулась Полина. – Хотя по закону – вы мне тоже… папа. Ох, папа, если б вы знали, какие идиотские слова говорите! – Слезы текли по ее щекам, размывая тушь вокруг глаз. – Потерпеть… время лечит… Какой вы хладнокровный философ, папа! Знаете, кто такие истины произносить любит? Слабые, никчемные люди! Когда им в душу наплюют, по стенке размажут, они утираются и бормочут: надо терпеть, время лечит. Бог терпел и нам велел. Мы люди маленькие. А я не хочу утираться и терпеть, понятно? Я – человек не маленький!

– Прекрати истерику, Поля! Смотреть противно! – вдруг жестко проговорил Иван Витальевич. – Когда умерла Сашина мама, мне тоже не хотелось жить. Или думаешь, у тебя душа, а у всех балалайка? Но я вытерпел! Ради Саши! Я его вырастил, на ноги поставил!

– Хватит! Эту муру собачью я уже слышала! – Она ладонью утерла слезы, еще больше размазав тушь, погасила окурок в пепельнице и взяла сумочку, висевшую на спинке стула. – Пока! Я позвоню!

Иван Витальевич услышал, как тяжело бухнула деревянная дверь.

Рынок был необъятный – множество похожих на улицы рядов, где продавалось все: от детских игрушек до телевизоров последних поколений с огромными экранами. И везде сновал народ, под матерчатыми тентами молодежь пила кофе, коку-колу и пиво из жестяных банок.

Полина некоторое время бродила по торговым рядам, разглядывая рекламу и указатели, и наконец увидела то, что ей нужно. Это был большой киоск, где продавалась самая разная пиротехника – петарды, салюты, бенгальские огни, взрывающиеся хлопушки. За прилавком суетились двое парней.

Недалеко от прилавка стоял Валера Чистов, тот самый мужчина, который застрелил в номере гостиницы Юрка Табиева. Надвинув бейсболку на глаза, он внимательно наблюдал за тем, как идет торговля.

Подошла очередь Полины.

– Что желаете? – спросил продавец. – Петарды, салюты? Для каких целей? Свадьба? День рождения? Могу предложить вот этот салют. Многоцветный, сразу дает четыре букета, высота – до пятнадцати метров. Очень красивый, не пожалеете!

Чистов остановил взгляд на Полине. Молодая женщина невольно привлекла его внимание.

– Нет, это не то… мне нужно… как бы вам сказать? Мне просто взрывчатка нужна.

Услышав слово «взрывчатка», Валера встрепенулся и с еще большим интересом стал смотреть на Полину.

– Какая взрывчатка? – не понял сначала продавец, потом стрельнул глазами по сторонам и проговорил тише: – Вы чё, дамочка, дури обкурились? Мы этим делом не торгуем. Вы чё, ментам меня подставляете? Так я сейчас сам ментов позову! Проходите давайте, проходите, я вас не видел и не знаю… Вы что желаете, молодой человек? Петарды? Вот могу предложить последнюю конструкцию. Замечательная вещь. На десяти метрах взрывается вертящееся многоцветное колесо…

Полина отошла в сторону, вид у нее был обескураженный. Она медленно пошла вдоль киосков. Валера двинулся следом за ней, незаметно поглядывая по сторонам.

Полина вышла на улицу, вновь остановилась в раздумье. И вдруг услышала за спиной веселый голос:

– Взрывчаткой интересуетесь, гражданочка?

Она вздрогнула и обернулась. На нее смотрел улыбающийся молодой мужчина лет тридцати с небольшим, худощавый, но плечистый, и руки большие, сильные. И бейсболка надвинута на хитрые глаза.

– Какая взрывчатка? О чем вы? – пробормотала Полина и не спеша направилась к остановке автобуса, лавируя между встречными прохожими. Чистов двинулся за ней.

– А для каких таких надобностей взрывчатка понадобилась? На террористку вы не похожи. Рыбу, что ли, глушить собрались? – Он насмешливо смотрел на нее.

– Вот именно, рыбу, – ответила Полина. – Вы что, из милиции?

– Упаси господи, – суеверно перекрестился Валера. – Просто интересуюсь… Не верите?

– Не верю. – Полина подошла к автобусной остановке.

– А зря. Был бы я мент, я бы с вами не заговорил. Я бы последил за вами… – сказал Валера.

– Слушайте, отстаньте вы от меня.

– Но ведь взрывчатка-то нужна? – продолжал улыбаться Валера.

Полина не отвечала, смотрела на проезжающие мимо машины.

– Гадину-разлучницу подорвать собрались? – вновь спросил Чистов.

Полина взглянула на него, усмехнулась и вновь не ответила.

– Опять не угадал? Неужели с изменником мужем счеты свести хотите? Решительная вы женщина.

– Ваша жена не такая? – глянула на него Полина.

– Мне до жены еще жить да жить. Но такую, как вы… нет, не надо!

– Что так? – уже внимательно посмотрела на него Полина.

– А зачем такая? Еще застрелит сгоряча. Или мину в постель подложит, – он коротко рассмеялся.

– Если любит – не подложит.

– Но вам-то вот подложить понадобилось? – подмигнул ей Валера. – Вы меня здорово заинтриговали…

В это время подошел автобус. Несколько ожидавших пассажиров вошли в него. Последней к двери подошла Полина.

– Ладно, потрепались и хватит. Прощайте.

Она вошла в автобус, и двери закрылись. Валера помахал рукой отъезжающему автобусу и быстро пошел обратно к рынку, сел в свой «лендровер», быстро отъехал назад, выровнял автомобиль и помчался за уходящим по улице автобусом.

Посетителей в химчистке было мало. Полина приняла у полной пожилой дамы два светлых пиджака с винными пятнами на груди, выписала квитанцию.

– Я надеюсь, будет в срок готово? – скрипучим голосом спросила дама.

– Все надеются, – ответила Полина. – Надежды всех людей питают… не только юношей.

– Мы уезжаем отдыхать, и пиджаки очень нужны.

– На отдыхе нужны не пиджаки, а плавки, – улыбнулась Полина.

– Послушайте, если пиджаки в срок не будут готовы…

– Вы уволите меня с работы, и я поеду с вашим мужем отдыхать, а вы встанете на мое место и будете работать приемщицей!

Валера уже давно вошел в химчистку и стоял у дверей, с улыбкой наблюдая за Полиной.

– Неуместные шутки! – вспылила дама. – Я действительно накатаю на вас жалобу. Кто у вас здесь за старшего?

– Я за старшего. Хозяин будет только к вечеру.

– Черт знает что! – пряча квитанцию в сумочку, сказала дама. – Живем давно при капитализме, а работаем до сих пор по-советски!

– У нас зарплата советская, – парировала Полина. – Когда будет капиталистическая – тогда и работать будем по-капиталистически.

Валера Чистов снова улыбнулся, уже с интересом глядя на Полину. Дама вышла, со злостью хлопнув стеклянной дверью.

– Аккуратней, дамочка! – крикнула вслед Полина. – А то за разбитую дверь платить придется по рыночным ценам! – Она подняла глаза на Валеру. – Что у вас?

Чистов улыбнулся, сдвинул бейсболку козырьком назад и, подняв спортивную сумку, лежавшую на полу, поставил ее на стойку.

– Веселая вы женщина!

– Опять вы? – Полина вскинула на него удивленные глаза. – Откуда вы взялись?

– Спокойно, гражданочка. Я пришел по делу.

Валера вынул из сумки меховую куртку. Верх был тонкий, из шелковистой золотистой замши, а внутри – коричневый, отливающий серебром мех. Дорогая куртка.

– Хорошая… такая тысяч пять баксов стоит, – рассматривая пятна на замше, сказала Полина. – А то приносят ширпотреб за десятку, а требуют, чтобы им конфету из говна сделали. Ненавижу всех этих…

– Кого «этих»? – разглядывая Полину, спросил Чистов.

– Да этих – новых русских, будь они неладны. Денег куры не клюют, а за копейку удавятся.

– Милая моя… как вас, кстати, зовут?

– Ну, Полиной.

– А меня Валерой. Милая моя Полина, новые русские лично в химчистки не ходят.

– Как вы меня нашли? Наверное, на машине за автобусом ехали?

– Угадали.

– Зачем? – чуть улыбнулась Полина.

– Понравились вы мне…

– Хорошая куртка… – Полина будто не услышала его слов. – Пятна какие противные… ладно, попробуем… постараемся…

– Очень прошу – курточка мне дорога как память… – И Валера вдруг спросил тихо: – А все-таки… может, я вам помочь смогу?

– Что? – не поняла Полина. – В чем помочь?

– Ну… кому отомстить собрались?

– Есть один такой… сволочь… – Она посмотрела Валере в глаза. – Вот не поверите – рука не дрогнула бы.

– Может, помочь? – опять тихо спросил Валера и смотрел уже без улыбки, серьезно.

– А что, можете?

– Такой замечательной женщине чего ж не помочь?

– Вы что, киллер? – улыбнулась Полина.

– Не похож?

– Ой, да ну вас! – махнула рукой Полина и отложила куртку. – Ладно, попробуем почистить. Получится, надеюсь. Тут главное, чтобы замша не пожухла… ломкой не стала. Очень качественная замша – жалко испортить. Но стоить будет… Денег не жалко?

– Не жалко, – кивнул Валера. – Я ж говорю, дорога как память.

Звякнула дверь, и в приемную вошла старушка с большой хозяйственной сумкой. Валера бегло взглянул на нее и сказал тише:

– Может, обсудим?

– Что? – Она отодвинулась от прилавка.

– Ну, ваши проблемы… А вдруг и вправду смогу помочь?

– Ой, да ну вас в самом деле! Вы что, серьезно?

– Совершенно серьезно, – Валера приложил руку к сердцу.

– Вы за кого меня принимаете?

– Принимаю за прекрасную женщину, которую кто-то очень сильно обидел… или обманул… нет, скорее всего, обидел. Я не ошибся?

– Нет, не ошиблись, – медленно ответила Полина, внимательно глядя на него.

– И вы горите желанием отомстить?

– Слышь, милая, посмотри у меня вот платьице – нельзя ли чего сделать? – заверещала старушка, копаясь в своей сумке.

– Сейчас, бабуля, сейчас, – и Полина принялась торопливо выписывать квитанцию.

– Вы когда работать заканчиваете?

– Через час…

– Я подожду вас.

– Не надо.

– Я подожду вас, – твердо повторил Валера.

И он действительно ждал ее у дверей химчистки. У обочины тротуара стоял «лендровер», и дверца была распахнута.

– Давайте до дома подвезу? – предложил Валера. – Поговорим. Ничего личного, только о деле… Да не бойтесь вы, садитесь.

Полина секунду помедлила и села рядом с водителем.

– Итак, что мы имеем? – говорил Пилюгин, оглядывая своих сотрудников.

Каждый сидел за своим столом, слушал майора и одновременно занимался своим делом. Тулегенов смотрел в компьютер и редко постукивал по клавишам, Голубев чистил пистолет – детали лежали на газете, Тимонин просто глазел в окно.

– Паспорт у этого Табиева настоящий, прописан в Нальчике. Экспертиза пыли в шкафу гостиничного номера показала наличие гексогена. О чем это говорит?

– Взрывчатку привез на продажу – однозначно, – ответил Тулегенов, продолжая смотреть в экран компьютера. – Кстати, эксперты также обнаружили на двери платяного шкафа в номере следы нитроглицерина.

– Чего-чего? – встрепенулся Пилюгин. – Нитроглицерина?

– Ну да. Анализы час назад принесли.

– Нитроглицерин, значит, – задумчиво сказал Пилюгин. – Товар по нынешним временам неходовой… Что с отпечатками?

– Других отпечатков пальцев, кроме Табиева, в номере нет, – ответил Тулегенов.

– Есть, – поправил Голубев. – Уборщица, дежурный администратор, официант из ресторана, привозивший в номер обед…

– Да-да, знаю, – раздраженно отозвался Пилюгин. – Что будем делать? Какие предложения?

– Пробить связи этого Табиева в Нальчике. Очень подробно. Надо кому-то туда съездить. Откуда взрывчатка?

– Откуда? – переспросил Голубев. – С какого-нибудь военного склада армии, МВД или МЧС. Их на Северном Кавказе знаешь сколько?

– Значит, будем искать связи. И здесь тоже… Но в первую очередь надо связаться с МВД Кабардино-Балкарии, отработать все склады взрывчатых веществ. Работы по ноздри, но другого выхода нет. Усекаете?

– Усекаем, что на нас повис еще один «глухарь», – улыбнулся Тулегенов. – Нам не привыкать.

– Одиннадцать висит, этот двенадцатый будет. Дюжина! – весело подхватил Голубев.

– Ну, хватит зубы-то скалить, – поморщился Пилюгин.

– На рекорд Гиннесса идем, – сказал Тимонин, и все негромко рассмеялись.

– Товарищ майор, кого в Кабардино-Балкарию пошлете? – спросил Тулегенов. – Надо двоим ехать, не меньше.

– Сначала покопаем здесь, – ответил Пилюгин. – Отработаем всю нашу агентуру… Анализы экспертов у тебя?

– Про взрывчатку?

– Ну да.

Пилюгин подошел к столу, и Тулегенов протянул ему два листка с печатями и строчками, написанными от руки. Майор долго читал заключение, приговаривая вполголоса:

– Интересно… очень интересно…

«Лендровер» пылил по проселочной ухабистой дороге. Полина курила, стряхивая пепел в открытое окно.

– Мое дело, конечно, телячье, но все-таки любопытно… – сказал Валера, глядя на дорогу. – На кой хрен тебе эта бодяга?

– На тот самый… который в огороде растет, – ответила Полина, тоже глядя вперед.

– Ладно, молчу… заказчик всегда прав.

– Ты лучше в других местах молчи, – усмехнулась Полина. – Со мной можно.

– Когда покупатель продавца учит – это смешно. – Валера покосился на нее. – Хочешь совет?

– Давай.

– Тебе лучше с тем гадом рассчитаться… ну, из-за которого твой сын без руки остался. Вот уж кто заслужил, так это он… как ты говорила, его звать? Муравьев? Сосед по дому?

– Сосед по дому, – вздохнула Полина.

– Вот с ним от души советую разобраться, – сказал Валера.

– Долго еще мы ехать будем?

– Ты всегда такая нетерпеливая? – Валера с усмешкой посмотрел на нее. – Знаешь, что нас всех губит?

– Что же, интересно?

– Неумение ждать.

– И догонять, – засмеялась Полина.

Джип свернул с проселка, с шумом и треском стал ломиться через густой кустарник и скоро выехал на большую поляну.

– Вот он, мой полигон, – сказал Валера.

Они вышли из машины. Полина стояла и смотрела, как Валера вынул из багажника пневматическое ружье, бинокль и небольшой пузырек, завернутый в тряпку.

– Ну, сейчас покажем тебе фокус Копперфильда, – усмехнулся Валера и пошел через поляну.

В самом конце поляны стоял высокий пень. Вокруг него были разбросаны пустые консервные банки, виднелись здесь и там старые заросшие воронки от взрывов.

Валера водрузил пузырек на пень и неторопливо пошел обратно.

– Ты лучше ляг… – сказал он, беря ружье. – С этим товаром лучше не шутить. Ляг, кому сказал.

Полина нехотя легла в траву и стала смотреть в бинокль на высокий пень. Валера вскинул винтовку, прицелился и нажал спусковой крючок. Выстрел прозвучал – тугой и негромкий, и через мгновение грохнул короткий взрыв, взметнулось белое пламя, полетели куски земли и щепки. Пень был разворочен почти до основания – неведомая сила буквально расщепила его.

– Ну как, понравилось? – весело спросил Валера, посмотрев на Полину. – В четыре раза мощнее тротила и в два – гексогена. Устраивает?

– Вполне, – ответила Полина, поднимаясь.

– Сколько нужно? – укладывая ружье в машину, спросил Валера.

– Ну, литр, наверное…

– Ты что, Госдуму взорвать собралась? Да там и пол-литра за глаза хватит.

– Значит, пол-литра, – ответила Полина.

– Две штуки баксов будет стоить.

– Хорошо.

– Н-да-а, видно, здорово ты его ненавидишь…

– Ненавижу.

– Ты хоть понимаешь, какую цену заплатишь? – серьезно спросил Валерий. – Если жива останешься – тюрьма будет… на долгие годы. Стоит ли свою жизнь губить?

– Ты что, отговаривать меня собрался? Зачем? Тебе же товар продать надо.

– Товар я и так продам… А тебе еще раз говорю: ты хорошая женщина – подумай, потом поздно будет… и страшно…

– Ты прямо как соловей распелся. Лучше поехали.

– Ладно, садись.

Джип переваливался по лесной дороге, потом выехал на шоссе. Полина курила, смотрела перед собой и молчала. Валера покосился на нее, спросил:

– Может, я все-таки за это дело возьмусь?

– Нет. Справлюсь сама.

– Бесплатно, – сказал Валера. – Без следов… и без свидетелей.

– Не надо. Я хочу, чтобы он знал – кто его и за что.

– Н-да-а… – покрутил головой Валера. – Я был уверен, такие женщины давно не водятся. Пожалуй, я бы все-таки на тебе женился.

– А я бы за тебя не пошла.

Он повернул голову и долго смотрел на нее.

– Вперед смотри – в кювет улетим, – сказала Полина.

Джип мчался по шоссе, и впереди уже маячили громады высотных домов-новоделов.

Они остановились у метро. Валера протянул Полине клочок бумаги.

– Больше, думаю, не увидимся. Тут мой телефон. Звони только в случае крайней необходимости. Чем могу – помогу, – медленно говорил Валера, не глядя на нее. – Хотя тебе теперь вряд ли поможешь… Ладно, прощай. Удачи.

– И тебе. – Полина выбралась из джипа, взяла из-под сиденья кожаную спортивную сумку и захлопнула дверцу. Помахала Валере рукой, улыбнулась и неторопливо пошла к метро.

Валера хмурился и смотрел ей вслед.

Войдя в квартиру, Полина сразу же заглянула в детскую. В углу на просторной кровати спал мальчик. Она закрыла дверь и прошла на кухню. Заварила себе чаю и села за стол. Отрезала от батона два ломтя. Пила чай и ела пустой хлеб. Выпила чашку, налила еще. Потом встала, достала из сумки пол-литровую бутылку с мутной белесой жидкостью и осторожно поставила ее на стол. Потрогала пальцем бутылку, потом затянулась сигаретой, выпустила густую струю дыма, подошла к окну и стала смотреть на многоэтажки напротив, на двор с детской площадкой…

…А увидела стены тюремной камеры, выкрашенные в бурый цвет, и мужа, сидящего напротив нее за столом, и на запястьях у него были наручники.

– Лавров Артем с Иваном Саблиным заезжали. Толкачев Юрка – он подполковника получил… – рассказывала Полина.

– Подполковника? – улыбнулся муж. – Молодец мужик – ему же тридцать два всего. Глядишь, к сорока генералом станет.

– Они все говорили, что деньги на операцию соберут.

– Не надо, – перебил муж.

– Но, Саша…

– Никаких денег у них брать не смей, поняла? Мужики сами едва концы с концами сводят… И на хрен нужна эта операция? Кому она когда помогала? Я еще в Ханкале, в госпитале, у мужиков спрашивал – кому-то полегче стало, а кто-то все равно загнулся через несколько месяцев. Перебьемся и без операции, Поля. Ну протяну еще полгода… ну, год… То-то прокурор расстроится – полный срок не досидел, небесная амнистия вышла. А вдруг выживу? Да еще освободят по амнистии – из любой западни всегда есть выход. Живы будем – не помрем. – Он натянуто улыбнулся.

– Не шути так, Саша, не надо… – покачала головой Полина, куря сигарету. – Адвокат сказал, нужно обязательно апелляцию подавать.

– Да не нужно никакой апелляции, Поля. Адвокату лишние деньги сорвать хочется, а где они у нас? И так, небось, все из сберкассы забрала?

– Ну забрала, и что?

– А жить на что будешь?

– Мне без тебя жизни не будет, Саша…

– Выбрось эти мысли из головы, Поля. У нас Витька растет, тебе сейчас о нем думать надо, а ты… Без руки парень, ты что, не думаешь об этом? Не надо, Поля… Ну, не повезло, что поделаешь? Сильно не повезло. В Чечне сколько провоевал – всегда везло, пуля не брала, а тут… на ровном месте, можно сказать… видно, судьба мне такая вышла.

– Какая судьба? Это все майор этот, Пилюгин. Сволочь. Я убью его, гада… – сказала с ненавистью Полина.

– Да я же сам виноват, Поля.

– В чем ты виноват? – вскинула голову Полина. – Что этого гада хотел убить? Да я бы сама его придушила… голыми руками!

– Не надо было к нему ходить… и не пойти не мог – обида всю душу сжигала. Он же, сволочь, нас за людей не считает. Помнишь, он извиняться приходил? Извиняется, а сам улыбается, да еще так брезгливо. Наворовал денег, сука, и в упор нас не видит. Они все такие… богатеи наши… Я тут в камере все думаю, на хера я в этой Чечне уродовался? Кого защищал? Вот приказал бы наш комдив – я бы их лично стрелял, и рука не дрогнула бы…

– Не надо об этом, Сашенька… таких, как мы, больше.

– Бедных всегда больше, – усмехнулся муж.

– Ну и ладно… и пропади они пропадом, сволочи эти…

Квадратное окошко в двери открылось, показалась физиономия сержанта:

– Закругляйтесь, граждане… пора!

– Люблю я тебя, Поля… – вдруг после паузы проговорил муж, и кадык на его заросшей шее дернулся вверх-вниз. – Так соскучился по тебе… так соскучился… Засну, а мне все снится, как мы с тобой… ну, сама понимаешь… – Он оглянулся на окошко в двери.

– И мне снится, Саша, – чуть улыбнулась Полина и согнутым пальцем коснулась уголков глаз. – Я тебя так люблю… мне без тебя – смерть, Саша… даже Витька не нужен… Мне, кроме тебя, никто не нужен…

– Ну-ка, прекрати это! Чтоб больше не слышал, – зло прервал муж, и его взгляд чуть ли не прожег Полину насквозь – она даже откинулась всем телом назад, испуганно посмотрела на него. – Витька и так калекой стал – ему теперь твоей заботы вдвое больше надо.

– Саша… Саша… я люблю тебя… – шептала Полина, и по ее лицу текли слезы. – Я без тебя жить не смогу, Саша…