Текст книги "Террористка Иванова"
Автор книги: Эдуард Володарский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Какой Ельцин, милый? Тогда Ленин царем стал. А после Сталин был… – разволновался старичок. – А потом еще Хрущев был… вот уж проходимец, прости господи…
Стоявшие в очереди переглядывались, улыбались.
– Ты не волнуйся, дедуля, а то еще плохо станет. Ладно, тыщу баксов дам я тебе за это серебряное ведро! Согласен?
– Это сколько же в рублях будет?
– Двадцать пять тыщ, дедуля, богачом станешь!
– Согласен, внучек, согласен, – закивал старичок.
– Паспорт давай. Оформлять будем!
Полина катила тележку по супермаркету и брала почти все подряд – копченую, вареную и ливерную колбасу, скумбрию и селедку, ветчину и сыр… Гора продуктов в тележке быстро росла.
– Смотри, вон твоя мама идет! – Галка первая увидела Полину, идущую через двор к подъезду. В руке у нее тяжелая спортивная сумка.
– Ты чего так долго, мама?! – Витька побежал навстречу, отобрал у матери сумку и чуть не выронил: – Ого, тяжелая какая! Что у тебя там?
– Все, что нам надо! – радостно ответила Полина, и глаза ее блестели. – Мясо, колбаса, сыру купила, шашлык! Мишке смеси купила, памперсы! Картошки, луку, масла… еще чего-то, уже и не помню! – Полина подхватила сумку, и они пошли к подъезду. На ходу Полина спрашивала:
– Мишу кормили?
– Последнюю бутылочку доел, – ответила Галка.
– Не плакал?
– Наоборот – лыбится все время! Мы с ним играли, – сказал Витька.
– Ай, молодцы какие! – похвалила Полина. – Отец с работы голодный придет, а мы ему такой шикарный ужин соорудим!
И началась большая жарка-парка. Витька мыл картошку, Галка нарезала ломтиками ветчину и колбасу, аккуратно раскладывала на большой тарелке. В кастрюле булькала вода – там варился цыпленок. Полина чистила селедку, резала лук.
– Галка, у вас блюдо для селедки есть? Где оно?
– Мам, цыпленок, кажется, того… сварился…
– Ничего, пусть поварится – бульон будет наваристей.
– Ой, тетя Поля, а ветчина такая вкуснющая!
– Аппетит перебиваешь, Галка, потом есть не будешь.
– Еще как буду! А как вы паштет делаете, тетя Поля?
– У меня свой рецепт: ливерная колбаса, жареный лук, потом накрошим туда вареных яиц, тщательно перемешаем – будете есть, за уши не оттащишь! – говоря это, Полина разминала в миске ливерную колбасу с жареным луком. – Витька, яйца сними с плиты, уже сварились. И бульон снимай. И картошку попробуй…
Пилюгин позвонил в дверь. В квартире никто не отозвался. Он позвонил еще два раза, потом порылся в кармане пиджака, достал ключ и открыл дверь. В прихожей было темно.
– Галка! – позвал Пилюгин. – Ты где? Полина Ивановна! Витька! Есть кто-нибудь?
Он обошел комнаты, заглянул на кухню и остолбенел. За столом, уставленным яствами, сидели Полина, Галка и Витька. В центре стола стояла бутылка вина.
– Ура-а! – завопила Галка, и все захлопали в ладоши.
– Во что это вы тут играете? – растерянно спросил Пилюгин. – Откуда все это?
– В карты выиграли! – ответила Галка. – Папка, неужели ты не голодный?
– У меня от голодухи голова кружится. – Пилюгин жадными глазами оглядывал стол. – С ума сойти… скатерть-самобранка… а вы что, сами еще не ели?
– Тебя ждали, папка!
– Ну, тогда поехали, – Пилюгин торопливо стянул пиджак, сел за стол.
– А руки мыть кто будет? – сказала Галка.
– Ну, ты прямо как мать, честное слово… – развел руками Пилюгин и пошел в ванную.
Через несколько минут на кухне воцарилась тишина – все четверо молча и сосредоточенно ели, подкладывая себе на тарелки то селедку с картошкой, то колбасу и ветчину, то паштет, изготовленный Полиной. И бутылка сухого вина была наполовину выпита. Наконец Пилюгин насытился, взял бутылку, налил в два бокала – себе и Полине – и спросил:
– А теперь скажи честно, Полина Ивановна, откуда деньги?
– Да какое это имеет значение? – махнула рукой Полина.
– Имеет. Для меня имеет.
– Ну, достала… в долг взяла.
– Много взяла?
– Много, – улыбнулась Полина. – В тюрьму сяду – отработаю и отдам. Там ведь платят, если работаешь?
– Платят… но так, что особо не разгуляешься. Сколько же ты взяла в долг, Полина Ивановна?
– Восемьдесят тысяч.
– Ого! Кто же такой у тебя богатый, что такие суммы в долг дает? Сочиняешь, Полина Ивановна. Я так думаю, что-нибудь в ломбард снесла. Кольцо какое-нибудь фамильное или другую драгоценность? Хотя нет… погоди… Шуба у тебя есть? Каракулевая или норковая? Угадал?
– Ну, угадал, угадал! – уже со злостью ответила Полина. – Чего ты пристал? Всем нам праздник портишь. Ох, и правду говорят: как мента ни корми, он все равно в Уголовный кодекс смотрит…
– Что, съел? – торжествующе проговорила Галка и показала отцу язык. – Так тебе и надо!
– Значит, в ломбард шубу сдала? – не обращая внимания на реплику дочери, спросил Пилюгин.
– Ну, сдала… Нам ведь надо с Витькой на что-то жить?
– Квитанция есть? Отдашь мне.
– Послушай, Михаил Геннадьевич, давай не будем в благородство играть, ладно? Такие мы благородные, такие справедливые, такие честные, что даже подташнивать начинает…
– Полина Ивановна, ты… ты чего-то заговариваешься… – Пилюгин смущенно поглядывал на дочь и Витьку. – Я ни во что не играю. А насчет честности и справедливости – это да, стараюсь. Профессия, видишь ли, обязывает.
– Плохо получается, Михаил Геннадьевич, – усмехнулась Полина.
– Да пока не жаловался… и угрызений совести не испытывал.
– Зря. Впрочем, какой мент когда-нибудь испытывал угрызения совести?
– Я понял, почему ты все время меня оскорбить хочешь, – сказал Пилюгин и поставил бокал с вином на стол. – Застрелить духу не хватило, так теперь решила поиздеваться от души? Нехорошо, Полина Ивановна.
– И я считаю, нехорошо, тетя Поля, – вдруг сказала Галка. – Мой папка не мент, он – честный опер.
Полина и Пилюгин заулыбались.
– Слышала? – сказал майор. – Обсуждению не подлежит. Дай мне квитанцию.
– Нет, не дам, – покачала головой Полина.
Пилюгин хотел что-то сказать, но из соседней комнаты донесся плач младенца, и Полина в ту же секунду вскочила, выбежала из кухни.
– Он, наверное, проснулся в темноте, испугался и плакать стал, – Галка тоже поднялась и быстро вышла.
Витька тоже хотел было пойти за ней, но Пилюгин остановил его:
– Сиди, Витька, ешь. Это женские заботы – с дитем возиться, мужикам там делать нечего.
Витька сел, оглядел блюда на столе и спросил:
– Можно, я еще поем?
– Ешь, конечно, – поспешно сказал Пилюгин. – Это же мама твоя купила. Продукт, выходит, твой – рубай!
– Нет, она же всем купила… – покачал головой Витька. – Это для всех. – Но кусок ветчины он, тем не менее, взял и положил себе на тарелку.
– Нравится тебе у нас жить? – вдруг спросил Пилюгин.
– Нравится, – ответил Витька, старательно пережевывая ветчину. – Только я вам, наверное, мешаю?
– Кто сказал? – удивился Пилюгин. – Наоборот, ты нам помогаешь малыша растить. Да мы без тебя, как без рук, Витька!
– Это вы без моей мамы, как без рук, – ухмыльнулся Витька.
– Ну, ты, брат, как боксер! Сказал и – нокаут, – нахмурился Пилюгин.
– Почему? Я правду говорю…
– Да не всегда правду говорить надо, понял ты, шнурок? Иногда правда хуже всякой лжи.
– Значит, врать лучше? – Витька запихнул в рот еще кусок ветчины.
– Не знаю, Витька, – Пилюгин задумался. – Бывает, что и лучше…
Разговор прервался, потому что на кухню вошла Полина, держа на руках младенца Мишку. Следом шла улыбающаяся Галка.
– Папаша, не желаете пообщаться с сыном? А он желает! Ручки тянет, смеется…
– Смеется? – Пилюгин встал, осторожно взял малыша на руки. – Ты смотри, и вправду смеется.
Он смотрел на улыбающееся личико малыша, беззубый ротик, веселые, искрящиеся глазки. Мишка тянул к отцу пухленькие ручки, и выражение лица у Пилюгина было совершенно идиотским. Он боялся шевельнуться. Полина и Галка негромко рассмеялись. Пилюгин очумело повел на них глазами, сказал хрипло:
– Это же чудо какое-то, а, Полина?
– А я такая же была, пап? – спросила Галка.
– Да уже и не помню… подзабыл. Да, конечно, такая же… только орала громче…
– Если я на тебя обижусь, папка, мало не покажется, – пригрозила Галка.
– Ему гулять перед сном пора. Кто пойдет? – Полина забрала малыша из рук отца.
– Давай я погуляю, – сказал Пилюгин.
– Тебе отдохнуть после работы надо, – ответила Полина. – А то сейчас позвонят, и поскачешь какой-нибудь труп осматривать. Витька, Галка, собирайтесь… Витя, тебе домой к нам придется съездить, я тебе напишу списочек – привезешь. А Галчонок погуляет с братиком, а?
– Конечно, куда мне деваться? – передернула плечами Галка.
– А я сегодня, с разрешения Полины Ивановны, сачкую! – Пилюгин с улыбкой развел руками.
Валерий Чистов поднялся по лестнице на второй этаж, позвонил в дверь. Открыла пожилая женщина.
– Здравствуйте. Вас, если не ошибаюсь, Марьей Антоновной зовут?
– Ну да, я – Марья Антоновна.
– А я по объявлению. У вас комната сдается?
– Сдается. – Марья Антоновна, шаркая шлепанцами, пошла в глубь темной прихожей, толкнула дверь и отошла, пропуская вперед Валерия:
– Вот, гляди. Тебе надолго?
– На пару месяцев, может, и побольше. Сколько стоят такие хоромы?
– Пятьсот.
– Чего пятьсот? – не понял Валерий.
– Долларов, чего ж еще? За месяц вперед.
– Н-да, – усмехнулся Валерий. – Не слабо. Ладно, как говорится, за неимением лучшего…
– Паспорт покажи, – потребовала Марья Антоновна.
– Валерий достал паспорт и бумажник, отсчитал пятьсот долларов и протянул ей.
– Вы одна проживаете?
– Покудова одна. Муж хворает, у сына живет, – она сунула деньги в карман фартука и долго рассматривала паспорт. – Могу еду тебе готовить. За отдельную плату. Белье постирать, убраться… Только девок не водить и пьянки-гулянки не устраивать.
– Никаких девок и гулянок не будет, – улыбнулся Валерий. – Я человек серьезный, много работаю и дома отдыхать привык.
– Ну и отдыхай на здоровье. Чай пить будешь? Я как раз собралась. Сериал погляжу и чайку попью. Так что присоединяйся. – Она вернула Валерию паспорт.
– Попозже, Марья Антоновна. Мне еще по делам ненадолго съездить надо. У вас второго ключика нету? Чтоб вас не беспокоить, если поздно вернусь.
– А ты лучше беспокой, не бойся. Я чутко сплю, звонок всегда услышу.
Валерий рассмеялся и пошел к двери.
Он приехал во двор дома Полины и посмотрел на окна – в квартире было темно. Валерий включил приемник и стал ждать. Он курил, закрыв глаза, и вспоминал…
…Они сидели в кабине крытого грузовика. За рулем Валерий, рядом – его напарник Богдан, мощный парень одного примерно с ним возраста. Только у него были еще вислые «хохляцкие» усы. На них форма сербских добровольцев – пятнистые куртки с зелеными погонами и нашивками на рукавах.
– За эту ходку нам по две тыщи баксов обломится, так? – весело спрашивал Богдан.
– Не кажи «гоп», пока не перепрыгнул, – усмехнулся Валерий.
– Да тут осталось, Валера, с гулькин нос! Полсотни километров! Скидываем оружие – и гуляй, рванина, жуй опилки, я директор лесопилки! – засмеялся Богдан. – Может, на Мальдивы рванем? Или на Кипр лучше? А чего? Оторвемся по полной! У меня двадцать штук баксов в загашнике! Как говорил товарищ Шукшин в «Калине красной»: «Мне деньги жгут ляжку!»
– Смотри, кажись, боснийцы! – Валерий нахмурился. – Откуда они здесь взялись, суки?
– Это простой патруль. Валить их надо, Валера! – Богдан повертел головой по сторонам. – Дорога пустая, завалим и – в проселок, попетляем – на другую шоссейку выскочим. До Пардубиц тридцать километров осталось! – и Богдан потянул из кобуры пистолет.
Впереди показался военный открытый джип. Боснийский офицер стоял у кромки шоссе, жестом приказывая остановиться. Двое солдат в камуфляже сидели в джипе, надвинув кепи на глаза.
Грузовик стал медленно тормозить, и тут Богдан выскочил из машины. Сухо треснули два выстрела, и офицер, обхватив руками живот, ткнулся лицом в мокрый асфальт. В следующую секунду Богдан прыгнул вперед, целясь в солдат, сидящих в джипе. Раздались еще два выстрела, за ними еще два. По ветровому стеклу разбежались извилистые трещины, один солдат вывалился из джипа и замер, но другой, уже смертельно раненный, нашел в себе силы поднять автомат и дал очередь по Богдану. Тот упал на бегу, перевернулся несколько раз, но тут же вскочил и побежал обратно к грузовику. Перед машиной он снова упал и уже не шевелился. Валерий выскочил, подхватил Богдана и потащил к кабине…
Глава 8
Валерий вел грузовик по глухим проселкам, продираясь сквозь заросли кустарника, переваливаясь на буграх и колдобинах. Время от времени он посматривал на лежащего рядом Богдана. Напарник тяжело дышал, на губах пузырилась кровавая слюна, на груди расползлись три кровавых пятна. Полузакрытые глаза безучастно смотрели в пространство. Вдруг он что-то прохрипел, и Валерий резко затормозил, склонился над товарищем.
– Что, Богдан, что? Пить хочешь?
– Мою долю себе забери… – прохрипел Богдан. – Жалко… на Кипр хотели… а Сербия хорошая страна… прощай… – и он закрыл глаза.
На поляне Валерий вырыл неглубокую могилу, уложил туда Богдана, сложив ему руки на груди. Потом постоял, опершись на черенок лопаты и опустив голову. По лицу стекали капли дождя, и в лесу шумел дождь…
Валерий очнулся от воспоминаний, посмотрел по сторонам и увидел Витьку, идущего к своему подъезду. За спиной у него был пустой школьный рюкзачок. Валерий закурил новую сигарету и стал ждать.
Уже стемнело, зажглись редкие фонари, и в домах засветились окна. Наконец из подъезда вышел Витька. Его рюкзачок раздулся и, судя по всему, сильно потяжелел.
Валерий сделал крутой разворот и последовал за Витькой. Он увидел, как мальчик сел в автобус и, проехав несколько остановок, свернул во двор со спортивной площадкой. Валерий выбрался из джипа, медленно пересек двор и вдруг остановился. Под козырьком крайнего подъезда на лавочке сидела Полина и какая-то девочка, покачивавшая детскую коляску. Витька стоял перед ними и что-то говорил, размахивая рукой. Все трое засмеялись. И вдруг скрипнула дверь подъезда – вышел Пилюгин. Он заглянул в коляску, что-то сказал Полине. Чтобы расслышать, о чем они говорят, Валерий подошел поближе, хотя это было опасно – его могли заметить.
– Так вот, гражданин майор, в ваших интересах как можно дольше затягивать следствие – иначе вашего сыночка нянчить будет некому.
– Я ведь и так стараюсь, Полина Ивановна, – весело отвечал Пилюгин. – Мне уже два раза взбучку устраивали, почему не заканчиваю дело? Я отбрыкиваюсь, как могу!
– Отбрыкивайся, папочка, отбрыкивайся! А то дочка твоя вырастет полным неучем – меня грозились из школы исключить за непосещаемость, – так же весело проговорила девчонка.
Валерий медленно отошел подальше и быстро направился к машине.
Приехав «домой» – так Валерий окрестил снятую комнату, – он закрыл дверь на щеколду, улегся на диван и застыл, глядя в потолок и закинув руки за голову. Он пытался понять, что происходит… Громко тикали часы, висевшие на стене. Это так раздражало, что Валерий встал и остановил ходики. Потом вынул из сумки пакет из плотной бумаги и достал несколько паспортов. Они были разного цвета и с разными гербами, но с фотографий глядело одно лицо. Лицо Валерия Чистова.
Торговля в магазинчике шла бойко. Сичкин и его напарник Леха бегали от стеллажей к прилавку, поднося товар. Запаренный Сичкин торопливо объяснял очередному покупателю достоинства той или другой петарды или фейерверка, получал деньги, отсчитывал сдачу и вновь бежал к стеллажам. Но время от времени он бросал молниеносный взгляд на капитана Тулегенова, который стоял у соседнего ларька, торговавшего радиоаппаратурой, и рассматривал видеокамеру. Иногда они встречались взглядами. Старший лейтенант Голубев стоял у журнального стенда, пролистывал глянцевые журналы с фотографиями красавиц и тоже посматривал в сторону Сичкина и Лехи.
А напротив длинного ряда ларьков в небольшом, столиков на десять, кафе сидел Валерий, пил кофе и увлеченно листал толстый иллюстрированный журнал «Автомобили и цены».
Два китайца, Николай и Семен, появились неожиданно. Они были невысокие, но плечистые, крепкого сложения, одеты в темные костюмы, застегнутые на все пуговицы, и белые рубашки.
– Здравствуй, – с легким акцентом поздоровался Николай. – Все в порядке?
– В порядке. Пошли… – и Сичкин мотнул головой на дверцу в подсобное помещение. Одновременно он кинул взгляд в сторону Тулегенова, и тот все понял, отложил видеокамеру, поправил джинсовую куртку и сделал шаг в сторону магазина пиротехники.
Голубев увидел движение Тулегенова и пошел за ним. И еще двое парней, стоявших с безразличным видом в стороне, медленно двинулись к прилавку Сичкина. Все это не ускользнуло от взгляда Валерия, сидевшего за столиком.
Семен стоял у прилавка чуть в стороне, чтобы не мешать покупателям, а Николай с Сичкиным ушли в подсобку. С клиентами теперь работал один Леха.
Вдруг дверь в подсобку резко распахнулась, оттуда выскочил Николай, что-то крикнул по-китайски и ринулся к выходу. В ту же секунду Тулегенов рванулся к Семену, заломил ему руки за спину и попытался надеть наручники. Голубев выхватил пистолет и направил его на Николая:
– Стоять! Кому говорю, стоять!
Покупатели шарахнулись в сторону. Раздался женский визг. Николай вдруг резко подпрыгнул, сделал в воздухе сальто и перемахнул через прилавок, одновременно выдернув из кармана пистолет. Прогремел выстрел. Китаец нырнул в толпу покупателей и, прячась за их спинами, бросился бежать. Голубев и двое молодых парней-оперативников ринулись за ним, натыкаясь на людей. Слышались остервенелые крики Голубева:
– С дороги! Прочь с дороги!
А Тулегенов продолжал бороться с Семеном. Он уже успел защелкнуть один браслет наручников, но китаец вывернулся и ударил капитана ногой в пах. Тулегенов скорчился от боли, а Семен прыгнул вперед, увернувшись от оперативника, поспешившего на помощь Тулегенову, и стремительно ринулся по проходу, сбивая людей с ног.
Валерий спокойно наблюдал за схваткой. Потом погасил сигарету в пепельнице, медленно допил кофе и вышел из кафе.
Оперативники сидели в кабинете полковника Судакова возбужденные и мрачные.
– Ну, как стрелять-то? – говорил Голубев. – Там народу столько…
– Подготовленные ребята, – все еще морщась от боли, сказал Тулегенов. – Карате с детства знают – сразу видно.
– Значит, Сичкин сказал ему про вас? – спросил Судаков.
– Клянется, что ничего не говорил, что этот китаец Николай сам все понял. Он же Сичкина ножом ударил, – ответил Тулегенов.
– Выживет?
– Врач сказал, должен выжить. Он ему печень поранил, – сказал Пилюгин.
– Короче говоря, с заданием не справились – китайцы развели вас, как последних лохов. Карате они с детства знают – это что, оправдание? Ну, знают, черт бы вас побрал! На то они и китайцы! Голубев, у тебя ведь тоже черный пояс, кажется? Есть или я ошибаюсь? – кипятился полковник.
– Ну, есть… – неохотно ответил Голубев.
– Я думаю, ты этот черный пояс получил так же, как у нас многие водительские права получают, – съязвил Судаков.
– Ну, зачем вы так, Олег Андреевич? – обиделся Голубев. – Я его догнать не смог – прохожие мешали…
– А не надо было догонять, – перебил полковник. – Брать раньше надо было! Когда они только появились!
– Так мы же в лицо их не знали, – сказал Тулегенов.
– А вы много китайцев там видели?
– Кроме них, ни одного… – вздохнул Тулегенов.
– Так брать надо было, как только они к этому магазину подошли! А вы от Сичкина подтверждения ждали! И результат – налицо! Н-да, ребята, с вами не соскучишься! Полный облом! – полковник с досадой махнул рукой и подытожил: – А вообще-то, ты, Пилюгин, виноват – надо было самому на захват ехать.
– Да они и более сложные захваты делали, слава богу, не первый год работают, – оправдываясь, проговорил Пилюгин. – Накладка вышла, товарищ полковник…
Оперативники удрученно молчали.
– Ладно, хватит пеплом головы посыпать, – прихлопнул Судаков ладонью по столу. – Вы, наверное, уже подумали, как быть дальше? Слушаю предложения. Давай, Голубев, с тебя начнем.
– Я думаю, нужно продолжать наблюдение за магазином, – заговорил Голубев. – По-любому они должны туда вернуться. Неужели столько товара бросят? И выручку они не взяли.
– Бросят, – возразил Тулегенов. – Все концы обрубят. Новый магазин откроют, на другом рынке. Или у них уже есть такой, и даже не один. Ну, понесли убытки – со временем восполнят. Думаю, они попытаются убрать Сичкина и его напарника. Для страховки – мало ли чего они еще знают?
– Охрану в больнице поставили? – спросил полковник.
– Да, дежурят круглые сутки, – ответил Пилюгин.
– Говорить этот Сичкин может?
– Врач сказал, может. Ранение не тяжелое, нож по касательной прошел.
– Надо немедленно с ним поговорить. Не допрашивать, а именно поговорить. Наверняка он нам не все сказал. Не потому, что сознательно хотел что-то скрыть, а просто на какие-то вещи не обращал внимания. А теперь может вспомнить… если по-умному с ним побеседовать.
– Хорошо, сейчас же поеду, – сказал Голубев.
– Пусть лучше Тулегенов поедет. И с его напарником… с Лехой… тоже поговорить надо… подробненько. Это единственные концы, за которые вы еще можете потянуть, – добавил Судаков. – И, конечно, поискать их точки на других рынках.
И вновь они сидели в комнате для допросов напротив друг друга – Полина и Пилюгин.
– Ну, вроде бы, все, Полина, отмучились мы с тобой, – сказал Пилюгин, перелистывая страницы дела.
– Это ты отмучился, а мои мучения только начинаются, – усмехнулась Полина.
– Думаешь? – Пилюгин закурил, встал и заходил по комнате. – Нет, не могу понять, почему все так по-дурацки складывается? Почему мы не познакомились, как все нормальные люди?
– Перестань. Как познакомились, так и познакомились… как Господь управил, так тому и быть, и не будем распускать слюни. Да все у тебя будет нормально. Через годик Мишку в ясли отдавать сможешь. А через три-четыре года Галка твоя совсем взрослая будет – заменит маму братику. Она у тебя девчонка умная… хорошая… Так что все будет путем, Михаил Геннадьевич.
– Да я не про себя говорю, ты что, не поняла?
– Не поняла…
– Я о нас с тобой говорю, – громким шепотом сказал Пилюгин, подойдя к ней вплотную. – Про тебя и про меня, и больше ни про кого, понимаешь?
– Не надо про меня, Михаил Геннадьевич, – сухо ответила Полина.
– Я же… полюбил тебя, Полина! Я взрослый мужик и отвечаю за то, что говорю…
– У меня впереди другая жизнь и другая дорога… без тебя, Михаил Геннадьевич, – глядя ему в глаза, проговорила Полина.
– А у твоего Витьки какая будет дорога? – так же шепотом спросил Пилюгин. – Я понимаю, ты думаешь об этом, но… реально представь, что с ним может быть…
– Ну, присмотри за ним, если сможешь. Очень буду благодарна. У него дедушка есть. Надеюсь, и он его не бросит… очень надеюсь…
– Ты не баба… ты железная леди какая-то… – пробормотал Пилюгин.
– Неужели такая старая? – рассмеялась Полина.
– Нет, не старая… – усмехнулся Пилюгин и сразу спросил: – Значит, человека, продавшего тебе взрывчатку, ты по-прежнему отказываешься назвать?
– Я не отказываюсь. Я его не знаю.
– Ну и ладно. На том и закончим… – прихлопнул ладонью по папке Пилюгин.
Пилюгин постучал в дверь кабинета и вошел. Главный прокурор района, сухощавый человек лет тридцати с небольшим, в очках в тонкой золотой оправе, в белой рубашке с галстуком, сидел за столом и что-то писал. Голубой прокурорский мундир с погонами висел на спинке кресла.
– Здравствуй, Пилюгин, – поздоровался он, не отрывая глаз от бумаги. – Присаживайся, я сейчас… Что у тебя?
– Дело террористки Ивановой. Закончил, можно передавать в суд.
– Посмотрим… – ответил прокурор, открывая папку и проглядывая страницу за страницей. – У кого купила взрывчатку, она так и не сказала?
– Не сказала, Евгений Сергеевич.
– Не смог, значит, добиться? – прокурор продолжал листать страницы дела.
– Не смог…
– По одной этой причине я буду больший срок для нее требовать. Сказал ей об этом?
– Сказал. Ее это не впечатлило.
– Не впечатлило, говоришь? – усмехнулся прокурор. – Ладно, посмотрим, как она на суде запоет, когда услышит, какой срок я потребую.
– Много потребуете? – спросил Пилюгин.
– А ты услышишь…
– Кто судьей будет, Евгений Сергеевич?
– Кажется, Блинкова Алевтина Петровна. Каменная баба – поблажек от нее ни один преступник не дождался, – усмехнулся прокурор. – Скорее наоборот… У тебя еще есть вопросы, Пилюгин?
– Вопросов больше нет, Евгений Сергеевич. – Пилюгин встал и пошел к двери.
Витька ждал Галку недалеко от ее школы, в скверике. У школьных дверей прогуливался пожилой, но крепкого сложения охранник в черной форме с желтой нашивкой на рукаве.
Скоро двери распахнулись, и на улицу повалили ученики. Малыши орали и колотили друг друга портфелями, старшеклассники, чуть отойдя, закурили и стали громко обсуждать свои дела. И вот вышла Галка, попрощалась с подругами и быстро пошла навстречу Витьке.
– Привет.
– Привет. У тебя раньше уроки кончились? – спросила Галка.
– Я убежал с последнего.
– А с Мишкой твоя мама сидит?
– А кто же еще-то? Дядя Миша на работе.
– Отлично! Тогда давай в кино? «Властелин колец» посмотрим. У меня деньги есть – из копилки взяла.
– Не получится, – нахмурился Витька. – Мама велела пораньше прийти – ей по какому-то делу надо.
– Мой братик уже начинает меня доставать, – шумно вздохнула Галка.
– Рановато что-то, – сказал Витька. – Нам с ним знаешь сколько сидеть, чтобы в дневные ясли взяли? Я узнавал – еще четыре месяца. А в детский сад его возьмут только через два года.
– Не слабо, – покачала головой Галка и вдруг спросила испуганно: – А кто же с Мишкой будет сидеть, если твою маму… в тюрьму посадят?
– Не знаю… А ты думаешь, ее посадят?
– Папка говорил – да… – опустив голову, отвечала Галка. – Он сказал, что ничего сделать не может.
– Значит, я тоже один останусь, – вздохнул Витька.
– У тебя же дедушка есть.
– Да он что есть, что его нету – один хрен, – мрачно ответил Витька. – У меня от него крыша едет и зубы болят. Телевизор смотреть не дает, только общеобразовательные передачи.
– Нам что, школы мало? Прикольный у тебя дедушка…
– Он не прикольный. Просто старый дурак.
Разговаривая, они подошли к автобусной остановке.
Оперативники распрощались у здания райотдела.
– Значит, ты сейчас к этому Лехе и мотай из него душу, пока он все не выложит, – распорядился Пилюгин.
– Понял. Уже еду, – ответил Голубев.
– Тулегенов, ты в больницу – поговори с Сичкиным. По душам поговори – может, он еще что-то про этих китайцев знает.
– Понял, Михаил Геннадьевич.
– Вас завтра на работе-то ждать, товарищ майор? – спросил Голубев.
– А почему я не должен завтра быть на работе? – насторожился Пилюгин.
– Ну-у… ведь сын маленький, – смутился Голубев. – Мы тут с ребятами посоветовались… можем дежурство установить, за сыном вашим смотреть.
– Посидеть с ним, погулять, в магазин сходить… ну, там всякое… – подал голос лейтенант Тимонин.
Пилюгин ядовито усмехнулся:
– Ты только посмотри на них, какие гуманные, сердобольные ребята – чего только не придумают, чтобы только от работы отлынивать.
– Да мы от всей души, Михаил Геннадьевич… – протянул Голубев.
– Марш на задания, комсомольцы-добровольцы! – рявкнул Пилюгин. – И чтобы я больше о моем сыне звука не слышал! Ишь, сачки…
Когда оперативники разошлись, Пилюгин достал мобильник и набрал номер:
– Полина, ты? Ну да, я это… несчастный папаша… Как там дома? С Мишкой все нормально? Ну и ладушки… Ребятки из школы не пришли? Ах пришли? – Пилюгин заулыбался. – Пожрать там чего-нибудь для них найдется?.. Тебе это надо? А хочешь, вместе поедем? Я зачем? Ну, за компанию. Да не буду я тебя третировать, поговорим спокойно… Ну ладно тебе брыкаться! Давай вместе сгоняем, лады? Хочу наедине с тобой побыть, без ребят, без маленького Мишки… просто поговорить… Спасибо, Полина Ивановна. Я подъеду. А ребятам скажи, что я приказал сидеть с малышом и – ни шагу в сторону!
– Когда сказала, что уходишь по делам, базара не было? – спрашивал Пилюгин, крутя баранку.
– Да нет… хотя, мне кажется, Галка напряглась.
– То есть? – глянул на Полину Пилюгин.
– Она устала быть нянькой, – сказала Полина. – Реально устала. И ее можно понять – ведь так много хочется. В кино хочется, на дискотеку… с подружками погулять… но есть маленький братик, с ним нужно быть каждую минуту и поэтому от всего другого нужно отказываться.
– Нет, Галчонок у меня девчонка правильная, она все понимает. Ее бабка покойная воспитывала.
– Как же она ее так особенно воспитывала?
– Да ничего особенного. Просто с пеленок ей внушала, что самое главное в жизни человека – это семья: мать, отец, братья и сестры. Семья, понимаешь? Мы же совсем другие, а раньше… Бабка всех своих родственников, даже самых дальних, по именам и отчествам знала. Перед каждым праздником кучу открыток покупала и садилась писать поздравления.
– За ребенком ходить – не открытки писать, Михаил Геннадьевич. А когда меня не будет, все ведь на Галкины плечи ляжет – тогда она точно долго не выдержит…
– Что значит «тебя не будет»? – резко спросил Пилюгин.
– Это значит, что после суда я должна буду отбывать срок наказания… далеко отсюда. Так что, звони в Питер, умоляй сестру, чтобы приехала. Иначе пропадешь, майор.
– Ты меня хоть бы раз по имени назвала, что ли? Без отчества и звания, – буркнул Пилюгин.
– Думаешь, легче станет?
– Мне теперь легче никогда не станет…
Они свернули в проулок между высотными домами и неторопливо направились к дому Полины, не заметив, что с другой стороны спортплощадки стоял джип, в котором сидел Валерий Чистов. Он курил и наблюдал за Пилюгиным и Полиной.
Они уже подходили к дому, когда во дворе появился Муравьев со своей новой собакой. За его спиной маячил охранник Заур. За несколько шагов Муравьев, узнав Пилюгина, заулыбался, громко сказал:
– Рад встрече, майор.
– Новая собака? – спросил Пилюгин.
– Новая, – с гордостью ответил Муравьев. – Уже натаскиваю с кинологом. Мощная псина. Нравится? Боец будет не хуже прежнего!
– Почему без намордника? – спросил Пилюгин.
– Молодой совсем, а смотри, какие клыки, – Муравьев двумя пальцами приподнял брылья собаки, обнажив два длинных и острых, как ножи, бело-сахарных клыка.
– Почему без намордника, я тебя спрашиваю? – повысил голос Пилюгин.
– Чего-о? Не борзей, майор, не надо. Собака на поводке, – Муравьев разогнулся, с улыбкой оглядел Полину. – Роскошная пара. Следователь и подследственная… А вы, я вижу, уже полюбили друг друга?
Полина молчала, с ненавистью смотрела на Муравьева.
– Я спрашиваю, почему собака без намордника? – едва сдерживая ярость, вновь спросил Пилюгин.
Из-за спины Муравьева вышел Заур:
– Какие проблемы, начальник?
Не обращая на него внимания, Пилюгин вырвал поводок у Муравьева. Тот оторопело смотрел, как Пилюгин подвел собаку к детской площадке и привязал к столбику у детского теремка. Увидев идущего по двору участкового, подозвал его. Лейтенант подошел с недовольным видом, но когда Пилюгин сунул ему под нос удостоверение, козырнул:
