Текст книги "Террористка Иванова"
Автор книги: Эдуард Володарский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
– Орал потому, что у него памперсы были мокрые.
– Ну да… я только потом смекнул, что мокрые… А он орет и орет. Ну, упертый пацан!
– Еще какой упертый, – заулыбалась Галка.
– Такой же, как ты.
– Конечно, он же мой брат.
– Ладно, пойду… – вздохнул Витька.
– Значит, завтра придешь?
– Отец ругаться не будет?
– А почему он должен ругаться? Ты же нам помогаешь.
На лестничной площадке хлопнула дверь лифта, потом щелкнул замок в двери, и в прихожую вошел Пилюгин.
– Ну, здорово! – он протянул Витьке руку. – Вы еще не подрались?
– А почему мы должны подраться? – обиженно спросила Галка.
– Потому что ты любишь на всех набрасываться, – усмехнулся Пилюгин. – Как малыш?
– Спит. Полдня орал, недавно наконец поел и заснул, – сказала Галка и тут же переспросила: – Это почему я люблю на всех набрасываться?
– Тебе виднее. – Пилюгин прошел в комнату, склонился над спящим малышом и вдруг спросил шепотом:
– А что у него физиономия такая красная? Температуры нет?
– Да нормальный он, пап, ты чего? – Галка тоже наклонилась над коляской. – Он всегда такой, – она потрогала лоб малыша. – И температура нормальная. Давай без паники, ладно?
– Ладно. Пойду пожрать что-нибудь себе сварганю… – Пилюгин на цыпочках вышел из комнаты и сказал Витьке: – Матери передай: завтра жду ее на официальную встречу. В два часа дня. Повестку оформлю на месте.
– Хорошо… – опустив голову, ответил Витька.
Глава 7
На столе в беспорядке лежали исписанные бумаги. Допрос начался давно, и Пилюгин уже говорил устало и без напора:
– Поймите, Полина Ивановна, ведь это прежде всего в ваших интересах – сказать, у кого купили взрывчатку. Это будет означать, что вы пошли на сотрудничество со следствием, искренне раскаялись в содеянном, что вы…
– Что я такая хорошая и меня нужно освободить прямо в зале суда? – перебила его Полина.
– Опять вы за свое? Действительно, идиотская ситуация – мне надо бы закончить дело и передать его в суд, а я вас уговариваю, как… Зою Космодемьянскую какую-нибудь!
– Зою Космодемьянскую не уговаривали, – усмехнулась Полина. – Ее пытали.
– Ну, у нас есть такие уроды, которые и пытать могут. Ваше дело такому уроду передать?
– Как хотите… но я не знаю человека, у которого купила нитроглицерин.
– Врете! – заорал Пилюгин и ударил кулаком по столу.
– Нет, не вру!
– А я говорю, врете! – Пилюгин вскочил. – Вы знаете его! Никто не продаст нитроглицерин незнакомому человеку! Выдавать не хотите? А то, что этот тип продаст взрывчатку каким-нибудь отморозкам и они настоящий теракт устроят, вы об этом думали? Вы преступника укрываете! Это еще одна статья в обвинительном заключении, это вам понятно? Говорите, кто он?! Где познакомились?! Как его зовут?!
– Не знаю…
– Врешь! – пуще прежнего заорал Пилюгин. Могилу себе роешь! Дура!
– Не знаю… – тихо повторила Полина, опустив голову.
– Я тебя снова в камеру посажу, ты меня уже довела! До суда будешь сидеть! – майор взял себя в руки, утер ладонями мокрое от пота лицо, проговорил нарочито спокойно: – Ладно, начнем сначала. Расскажите подробно, не торопясь – где вы с ним познакомились.
– На Даниловском рынке.
– Вы говорили, на Крестовском, – перебил Пилюгин.
– Разве? Не помню. Я встретила его на Даниловском рынке.
– Как встретили? Он что, сам к вам подошел?
– Нет. Мы оказались у одного прилавка.
– Что покупали? Ананасы? – усмехнулся Пилюгин.
– Нет, я выбирала оливковое масло. Там очень много сортов было, и я раздумывала, какое купить. И он посоветовал – берите вот это, отличное масло. Я посмотрела бутылку на свет. А он вдруг говорит – очень похоже на нитроглицерин. Я спросила, конечно, в шутку: а вы что, нитроглицерином торгуете? Он засмеялся и говорит: торгую, купить желаете? Я ему: желаю, не продадите? Он говорит: только мое маслице подороже этого будет. Я говорю: сколько? Он говорит: полторы тысячи баксов.
– И он не спросил, зачем вам это масло… то есть нитроглицерин?
– Спросил. Я сказала – одного гада подорвать хочу. Он опять засмеялся. Ладно, говорит, меня это не касается…
– И он ни разу не назвался?
– Нет. А зачем?
– Ладно, давайте дальше…
– А что дальше? Мы встретились на следующий день. Я привезла деньги.
– Где встретились?
– Там же. Недалеко от главного входа.
– Он пришел пешком?
– Нет, приехал на машине.
– На какой машине?
– Я не очень разбираюсь. Джип какой-то… – пожала плечами Полина.
– Какая на нем была эмблема?
– Не помню.
Пилюгин взял лист и нарисовал эмблемы «тойоты», «нисана», «мерседеса», «субару», «фольксвагена», подвинул лист к Полине, спросил:
– Может, какая-нибудь из этих?
– Нет… таких не было, – неуверенно ответила Полина. – Точно, не было.
– Может, он «рейндж-ровер» назывался? – допытывался Пилюгин.
– Да, кажется так… хотя, нет, не помню, – замотала головой Полина.
Майор внимательно смотрел на нее, молчал. Полине вдруг сделалось неловко.
– Почему вы не сказали, что у вас жена умерла?
– А почему я должен вам об этом сообщать?
– Ну, все-таки… не чужие… – несколько растерялась Полина.
– С чего это вы решили? Чужие… как раз получается – совсем чужие люди… хотя сначала я думал по-другому. Выходит, ошибся. – Пилюгин подвинул к себе лист, стал рассматривать эмблемы автомобилей. – Судьба нас столкнула случайно и скоро разведет в разные стороны. Вот так, гражданка подследственная Иванова.
– Это верно, от судьбы не уйдешь, – чуть улыбнулась Полина.
– Потом о судьбе, Полина Ивановна. Давайте о деле продолжим…
И вдруг в кармане пиджака Пилюгина заверещал мобильный телефон.
– Слушаю. Да понял я, понял, что это ты… Что? Опять кричит? Горячая? Ты с ним гуляла? Не знаю, что делать! Не надо было тетю Нину прогонять, черт бы тебя побрал! А теперь ревешь! «Скорую» вызывай… Хорошо, сейчас приеду! Все, кончай реветь! – Пилюгин отключил телефон. – Придется прерваться, Полина Ивановна, мне срочно уехать надо.
– Сын заболел? – спросила Полина. – Может, я с вами съезжу? Посмотрю…
– Да что вы там смотреть будете? – Пилюгин поднялся. – Впрочем, поехали, может, действительно чем поможете. Умотал меня ребенок, не выдерживаю…
В машине Полина молчала, изредка поглядывая на Пилюгина.
– Как же ваша дочь в школу ходит?
– Да не ходит она в школу… сначала ходила через день, а потом вообще перестала. Уже учительница приходила. Мы, говорит, ее отчислим. Ну, отчисляйте, говорю, что я могу сделать? А няньку нанять – денег нету. Не знаю, что делать… не знаю… жизнь дурацкая! Ты не знаешь, у нас какие-нибудь ясли существуют? Для грудных детей?
– Не знаю… Платные, наверное, есть.
– За деньги лучше домой пригласить. Только денег – кот наплакал, – поморщился Пилюгин. – И так зарплаты едва-едва хватает.
– Жена работала?
– Работала, конечно. Тогда мы нормально жили, даже на машину накопил. Неожиданно все произошло… как снег на голову…
– Несчастья всегда приходят неожиданно.
– Это верно. Пришла беда – отворяй ворота.
– А меня с работы выгнали, – сказала Полина.
– Как выгнали?
– Очень просто. Хозяин про меня в газете прочитал и на дверь показал.
– Не имеет права, сволочь! – выругался Пилюгин.
– Может, прикажете мне с ним судиться?
– А как же ты? На что жить-то будешь?
– До суда проживу. А там государство кормить будет, – усмехнулась Полина. – Так что мое будущее обеспечено – тревожиться не о чем.
– Тьфу ты, черт! – выругался Пилюгин. – Вот видишь? А ты упрямишься, сама себе жизнь усложняешь.
– Хватит об этом, а? О своих делах думай…
Когда они пришли в квартиру, врач, молодая женщина в белом халате, уже закончила осматривать маленького Мишку и складывала в чемоданчик стетоскоп, какие-то трубочки и маленькие бутылочки. Рядом с ней стояла заплаканная Галка. А на кровати лежал уже завернутый в простынки и одеяло Мишка.
– Я так понимаю, вы отец мальчика? – спросила врач.
– Правильно понимаете, – ответил Пилюгин. – Что с мальчиком?
– Да ничего страшного. Простуда. Небольшая температура. Я там оставила лекарства, жаропонижающее и от простуды, и вашей дочери все объяснила – сколько принимать и когда. Мальчик хороший, крепкий, через пару дней будет здоровенький.
– Спасибо, доктор, – с облегчением произнес Пилюгин и посмотрел на Галку. Вид у девочки был измученный.
– Если что – звоните. Телефон я оставила.
– Спасибо, доктор, – повторил Пилюгин.
– Спасибо, доктор, – сказала Полина и сама смутилась своих слов.
– А если он опять плакать будет? – спросил Пилюгин.
– Не будет. Я ему жаропонижающее дала. У него от температуры головка болела, вот он и плакал. Вы давно грудью его не кормите? – обратилась врач к Полине.
– Я? – растерялась Полина. – Да я…
– С рождения не кормит, – поспешно сказал Пилюгин. – У нее молоко пропало.
– Смесями не перекармливайте. Он часто отрыгивает?
– Часто, – сказала Галка.
– Потому что перекармливаете.
– А если он плачет, просит? – спросила Галка.
– Ничего, потерпит. Соску дайте – он сразу успокоится. Пусть как следует проголодается.
– Гулять с ним можно? – спросила Галка.
– Почему же нельзя? Только оденьте потеплее, – улыбнулась доктор. – Ну, до свидания.
– Еще раз спасибо огромное, доктор, – сказал Пилюгин, закрыл за врачом дверь и посмотрел на Галку: – Ну что, Галчонок, натерпелась?
– Да уж… – буркнула Галка и пошла на кухню.
– Она с ним гуляла? – тихо спросила Полина.
– Галка, ты с ним погулять не успела?
– Когда? Он с утра орать стал, – отозвалась Галка из кухни.
– Тогда я, может, погуляю? – предложила Полина.
Она сидела на лавочке, курила и задумчиво смотрела на спортивную площадку, огороженную невысоким деревянным забором. Уже темнело, но подростки все еще играли в баскетбол, с криками носясь по площадке.
Полина достала мобильник.
– Витя, это мама. Ты где? Дома? Ты знаешь, я тут задержусь немного… Ты себе приготовь что-нибудь. Там яйца в холодильнике лежат, колбаса… Ну, я тут… у Пилюгиных… ну да, с маленьким Мишкой гуляю. Чего ты смеешься, дурной? Надо же помочь людям. Ты же помогал, а теперь мне вот пришлось. Когда я тебя ругала? Перестань, Витя, любишь ты над матерью издеваться… Куда? Сюда? К Пилюгиным? Ну, не знаю… Ну ладно, приезжай… вместе потом домой поедем… Да не буду я ругаться, почему я должна ругаться? Ладно, хватит, приезжай!
Полина заглянула в коляску. Малыш спокойно спал. Она долго смотрела на него, улыбаясь, потом села на лавку и глубоко задумалась. Из подъезда вышли две пожилых женщины, уселись рядом, молча оглядели Полину, но ничего не сказали.
После ужина они играли в карты. В углу светился экран телевизора, но звук был выключен.
– Ходи, Галка, чего ждешь? – нетерпеливо говорил Пилюгин.
Галка положила карту, Пилюгин тут же накрыл ее своей, следующей бросила карту Полина. Витька замешкался. Ему было неудобно держать все карты в одной руке, и он разложил их в ряд на столе и теперь открывал одну за другой, соображая, какой пойти. Култышкой он придерживал карты, пытаясь правой рукой подцепить нужную. Остальные терпеливо ждали. Витька наконец взял карту, перевернул ее и положил на остальные.
– Моя взяла! – обрадовалась Галка и сгребла взятку, подвинула к себе.
– Я не ту карту положил… – потупившись, сказал Витька.
– А глаза у тебя для чего? – вскинулась Галка. – Не видел, чем ходил?
Витька обиженно посмотрел на мать, потом на Пилюгина и вдруг выронил карты. Они рассыпались по полу, и Витька полез под стол собирать.
– Ой, Вить, какой ты косорукий! – воскликнула Галка.
– Ты думай, когда вякаешь… – тихо сказал Пилюгин.
– А чего я такого сказала? – обиделась Галка.
Витька, пыхтя, вылез из-за стола, бросил карты на стол, сказал:
– Извините, я не буду играть. У меня не получается, – и быстро ушел из комнаты.
– В кого ты такая грубая, Галка? – спросил Пилюгин. – Тебе обидеть человека ничего не стоит.
– Он что, на меня обиделся? – удивилась Галка.
– Нет, на меня. У него же руки нет, ему трудно с картами разбираться, тебе непонятно, да?
– Но я совсем не хотела его обидеть, папа! Я же нечаянно, Полина Ивановна, – чуть не плача, отвечала Галка.
– За «нечаянно» бьют отчаянно, – сухо проговорил Пилюгин. – Иди и приведи его обратно, слышишь? Не то я на тебя обижусь. Серьезно обижусь.
– Ой, да пожалуйста! – Галка встала и вышла из комнаты.
А Валерий Чистов прогуливался возле дома, где жили Полина и Витька. Стоял уже глубокий вечер, и многие окна светились тепло и уютно, но окна Полины были черны.
Валерий посмотрел на часы, закурил новую сигарету и снова медленно пошел вдоль дома, опустив голову и пиная ногой камушек. Неподалеку у обочины тротуара стоял его джип. Валерий забрался в машину, откинул сиденье, вытянул ноги и закрыл глаза…
Полина спала в одной комнате с маленьким Мишкой. Вернее, не спала, а лежала в кровати, глядя в потолок. Рядом стояла коляска, в которой сопел малыш. Время от времени Полина приподнималась в кровати и заглядывала в коляску.
В комнате Галки спал на раскладушке Витька… Но вот Галка открыла глаза, слезла с кровати и, как была, в пижаме, босиком вышла в коридор. На цыпочках она подошла к двери в комнату, где находились Полина и маленький Мишка, присела и посмотрела в замочную скважину. И так же на цыпочках вернулась к себе.
А в гостиной за столом сидел Пилюгин, курил и смотрел на экран телевизора. Шел какой-то боевик, но Пилюгин ничего не видел и тяжело думал совсем о другом…
Утром они быстро завтракали. Пилюгин посмотрел на часы:
– У меня полчаса есть – могу довезти до школы.
– Классная на меня орать будет, – сказала Галка. – Я ведь уже две недели не была.
– Я записку написал. Отдашь ей, – Пилюгин протянул дочери сложенную пополам бумажку.
Галка допила чай, сунула записку в карман джинсов, глянула на Витьку:
– Ты идешь? Папка подвезет нас.
– А нам в разные стороны, – Витька тоже поднялся и пошел в комнату Полины.
Мать сидела на кровати и из маленькой бутылочки кормила малыша. Она была растрепана, в халате и улыбнулась, увидев Витьку:
– Позавтракали?
– Да. Мам, у меня денег ни рубля. Еще за мобильник заплатить надо, а то отключат.
Полина смутилась.
– Подожди. Подержи его… И бутылочку придерживай… – Она осторожно передала сыну завернутого в простынку малыша.
Тот звучно чмокал губами и смотрел на Витьку большими серьезными глазами. Витька улыбнулся.
Полина ожесточенно рылась в сумке, нашла две смятые десятирублевки, поморщилась и, подняв голову, увидела стоящего в двери Пилюгина. Он подошел к Витьке, взял у него из рук малыша и бутылочку. Мишка сразу захныкал.
– Сейчас-сейчас… чуть что реветь начинает… какие мы капризные, – забормотал Пилюгин, вставляя бутылочку обратно в рот младенца. Тот сразу успокоился, зачмокал с еще большим усердием.
– Подержи-ка его, – Пилюгин протянул Полине малыша. – Пойдем, Витя, поговорить надо.
В прихожей Пилюгин достал из кармана сторублевку, протянул мальчику:
– Держи, за телефон заплатишь и порубай что-нибудь в школе. Хватит сотни?
– Не, я не возьму, – Витька спрятал руки за спину. – Мама ругаться будет.
– Возьми. Я сказал, – строго проговорил Пилюгин. – Я что, тебя, мужика, уговаривать должен? Бери, бери, сочтемся…
Витька взял деньги:
– Спасибо, дядя Миша…
– Витька, ну где ты там?! – закричала с лестничной площадки Галка.
– Иду, иду! – и Витька заторопился из прихожей.
Пилюгин вернулся в комнату. Полина продолжала кормить младенца. Когда она подняла голову, майор заметил, что по щекам ее ползли слезы.
– Что случилось, Полина? – опешил Пилюгин.
– Зачем вы ему деньги дали? – шмыгнув носом, спросила Полина. – Я сама ему дам… я достану… Я вам завтра же отдам.
– Ну конечно, отдашь, кто спорит? – улыбнулся Пилюгин. – Слушай, когда подследственная деньги следователю дает – это взяткой называется, да? А когда следователь подследственной деньги дает, как это называется?
– Дурдом называется, – ответила Полина.
– Точно! – Пилюгин оправил пиджак и сказал: – Ладно, мне тоже пора.
– Когда мне на допрос явиться? – спросила Полина.
– Пока не надо, я скажу когда. До вечера… – и он вышел из комнаты. Чуть позже Полина услышала, как хлопнула входная дверь.
– Ну что, Мишаня, поел? Теперь гулять нам пора… И жратвы в доме нету, и денег нет… А ты лыбишься? Доволен? Ну, пошли. Мы совсем выздоровели и должны гулять…
Полина положила младенца на кровать и стала пеленать его. И вдруг увидела рядом с сумкой две бумажки по пятьсот рублей.
– Ну и черт с тобой, ну и потрачу, – сказала Полина.
– Так кто же привозит товар, Сичкин? – спрашивал Тулегенов, сидя на столе почти вплотную к продавцу.
– Я их только по именам знаю – Николай и Семен. Они привозят всю пиротехнику и документы. Я только продаю.
– Еще есть на рынке ларьки, которые торгуют такой пиротехникой?
– На этом рынке вроде я один.
– А твой напарник знает этих ребят?
– Да нет. Откуда? Он даже не знает, где я деньги прячу. И вся документация у меня.
– Выручку каждый день сдаешь? – спросил Тулегенов.
– Раз в десять дней.
– А бабки где хранишь, если от напарника прячешь? Бабки ведь не малые, – спросил Тимонин, что-то записав на листе бумаги.
– Там же храню, в ларьке. У меня там тайник есть.
– Кто за деньгами приезжает?
– Те же ребята приезжают – Николай и Семен.
– Русские?
– Нет, китайцы.
– Ах китайцы! – улыбнулся Тулегенов. – А зовут Николай и Семен? И где же они проживают? В Китае?
– Зачем? Под Москвой где-то…
– А точнее? Ты напряги память, Сичкин, от души советую – меньше срок получишь.
– За что срок-то? Я только продавал. Откуда мне знать, что это контрабанда?
– Это даже не контрабанда, Сичкин, это контрафактная продукция. Ее здесь, в России, производят. И при этом используется ворованная взрывчатка и другие ворованные компоненты. Тут статья посерьезней светит, – говорил Тулегенов, заглядывая парню в глаза. – Я тебе не понты гоню, а реальную перспективу рисую.
– Да я, ей-богу, не знаю, где они все это делают… – на лбу у Сичкина выступил пот, глаза сделались несчастными и перепуганными.
– Когда эти китайские Николай и Семен за бабками последний раз приезжали?
– Позавчера… – Сичкин судорожно сглотнул, трясущимися пальцами достал пачку сигарет, долго не мог прикурить. – Да, точно позавчера, в одиннадцать вечера приезжали…
– Значит, сделаем так, – хлопнул себя по коленям Тулегенов. – Если хочешь облегчить свою участь, то поступишь по-умному, а если…
– Я по-умному поступлю, гражданин капитан, по-умному, – торопливо перебил его Сичкин. – Я же только продавал пиротехнику, это законом разрешено, а что касается ворованной взрывчатки или там чего другого – я совсем не при делах… и отвечать за это совсем не желаю… Я их спрашивал, они мне – все законно, продукция из Китая… суки косоглазые!
– А вот межнациональную рознь тут сеять не надо, Сичкин. Значит, первое: вот твой мобильник, звони напарнику и скажи ему, что скоро будешь на месте. Мол, задержали, документы проверяли, теперь все в порядке. Звони давай.
Сичкин набрал номер:
– Леха, ты? Ну, я это, я. Да вот замели менты – бумажки проверяли… ну да, таможенные… вроде порядок, скоро буду. Как там, все нормально? Ну жди… – Сичкин отключил мобильник, отдал его Тулегенову.
– Теперь второе: сейчас сядешь за стол и напишешь все, что нам рассказал. И третье: мы тебя отпустим, а ты явишься, как ни в чем небывало, на рынок и продолжишь торговлю. Будешь ждать своих инкассаторов-китайцев. Когда они должны объявиться?
– Через восемь дней, – улыбнулся Тимонин.
– И смотри, Сичкин, если финтить вздумаешь, предупредишь их или сам решишь когти рвануть, тогда поймаем и разговор уже другой будет. Категорически другой. До суда много здоровья потеряешь. А тебе здоровье беречь надо, на зоне оно очень понадобится для честного и самоотверженного труда… Ты мозги включай, Сичкин, включай!
– Я уже… включил… – Сичкин глотнул дым и закашлялся.
– Ну, тогда пиши роман, – и Тулегенов, спрыгнув со стола, подвинул Сичкину несколько чистых листов бумаги и авторучку.
Сичкин подвинул стул поближе к столу, взял ручку и задумался. Тулегенов подмигнул Тимонину, и они вышли из комнаты.
– Ювелирная работа, – восхищенно прошептал Тимонин. – Супер!
– Фирма веников не вяжет, – усмехнулся Тулегенов.
Витька явился из школы первым. Полина открыла дверь и очень обрадовалась, увидев сына.
– Хорошо, что ты пришел! Ну, как в школе? Все нормально?
– Нормально. А Галка еще не пришла?
– Нет еще. Ты посиди с маленьким, а мне по делу съездить надо.
– Куда съездить?
– Я же сказала, по делу. Скоро вернусь. Я его только что покормила, погуляла с ним, он спит сейчас. В холодильнике яйца есть – свари себе парочку. А все соберутся – мы ужинать будем. Договорились?
– Договорились…
– Ты за мобильник заплатил?
– Заплатил.
– Я позвоню.
Полина схватила с вешалки сумку, открыла дверь и выскочила на лестничную площадку. Витька вздохнул, сбросил на пол рюкзак с книжками и пошел в комнату, где спал малыш.
Полина приехала к себе, бросила в прихожей сумку, открыла платяной шкаф и вынула свою норковую шубу. Встряхнула ее, осмотрела, подойдя к окну. Потом завернула в простыню и запихнула сверток в матерчатую спортивную сумку.
Валерий Чистов притормозил у спортивной коробки. Отсюда был хорошо виден дом, в котором жила Полина. Двор был пуст, даже старичков на лавочках у подъездов не было видно.
И вдруг из подъезда вышла Полина с пузатой спортивной сумкой. Она явно куда-то торопилась.
Валерий надвинул на глаза бейсболку и включил двигатель. Он медленно ехал за Полиной на довольно приличном расстоянии.
У подъезда с вывеской «Ломбард. Скупка» Полина остановилась. Когда она открыла дверь, Валерий услышал мелодичный звук колокольчика.
Приемщик тщательно осмотрел шубу, взъерошивая мех, несколько раз встряхнул и снова принялся осматривать, потом спросил:
– Паспорт есть?
– Есть, – ответила Полина и полезла в сумочку.
– Ну, что же… шестьдесят тысяч могу дать…
– Как шестьдесят? Она двести тысяч стоит, – растерялась Полина.
– Стоила… – улыбнулся приемщик. – Вы когда ее покупали? Лет шесть назад?
– Три… – Полина подумала, вспоминая. – Да, три года назад.
– Хорошо, три. Вы ее носили, правильно?
– Да я за три года ее три раза надела!
– Да неважно сколько раз, гражданочка. Мех живой, он тоже стареет, понимаете? Значит, эта вещь уже не стоит столько, сколько вы за нее заплатили, понимаете? А еще через год она будет стоить еще меньше, понимаете?
– Ну, хоть тысяч девяносто дайте, – попросила Полина. – Я же ее выкуплю… я ее обязательно выкуплю…
– Да не выкупите вы ее, гражданочка, – усмехнулся приемщик. – Все так говорят, когда вещь сдают, а потом поминай как звали. А мне реализовывать. А за девяносто у меня ее никто не купит. Значит, я на бабки попаду, так или не так? Я и так все время рискую… Шестьдесят и ни рубля больше. Не согласны, обратитесь в другой ломбард, может, там больше дадут.
В очереди стояли еще двое – молодой парень, явно алкоголик, в потертой куртке и засаленных джинсах и пожилой пенсионер в сильно поношенном костюме. Пиджак застегнут на все пуговицы, в руке облезлый кожаный портфель. Они терпеливо слушали разговор и молчали. Слева от стойки, за которой стоял приемщик, сидели двое здоровых парней в темных куртках с нашивками на рукавах. Парни скучали.
И вдруг позади них с тем же мелодичным звуком колокольчика открылась дверь, и вошел Валерий. Он медленно подошел к стойке. Полина даже отшатнулась от неожиданности.
– Здравствуйте, Полина Ивановна, – сказал Валерий и протянул руку к приемщику. – Ну-ка, дай глянуть.
– Зачем? – спросил приемщик, прижав шубу к себе.
– Дай, – уже ледяным тоном потребовал Валерий. – Это моя шуба. Я ее купить хотел, а гражданка с моей ценой не согласилась, тебе принесла.
– Сколько же она хотела? – спросил приемщик. – Гражданка принесла вещь ко мне, и мы с ней уже договорились. Она в залог ее оставляет.
– Я сказал, дай сюда, – повторил Валерий. – Или я ментов позову.
– Зови, – улыбнулся приемщик.
Двое охранников молча поднялись и медленно направились к Валерию.
– Отдайте мою шубу! – неожиданно громко потребовала Полина. – Вы слышали?
– Гражданка, вы-то чего нервничаете? Вы хотели девяносто? Я заплачу девяносто.
– Ничего я не хочу. Отдайте мою шубу, – вновь потребовала Полина.
– А может, она ворованная? – улыбнулся приемщик. – Вы что, в паре работаете?
Охранники встали вплотную за спиной Валерия. Он молниеносно развернулся, и ствол пистолета уперся в живот одному из них, высокому и годами постарше.
– Не рыпаться, – процедил Валерий. – Или дырку сделаю. И тебе тоже, – он глянул на второго охранника, потом обернулся к приемщику: – Отдай шубу. Быстро, барыга хренов, или плохо будет.
Приемщик молча протянул Полине шубу. Она схватила ее, затолкала в сумку и пошла к двери. Валерий оттолкнул от себя охранника.
– Не рыпаться, я сказал. Расстанемся друзьями. Или я вас всех тут уделаю…
Когда охранники выскочили на улицу, они увидели отъезжающий на большой скорости джип. Через несколько секунд он влился в поток машин и пропал из виду.
– Какого черта ты лезешь в мои дела? – раздраженно говорила Полина. – Ты что, теперь меня преследовать будешь? Ты маньяк, что ли? Я же тебе все сказала! Не понял, да? Могу повторить! Оставь меня в покое!
Валерий смотрел вперед и молчал с каменным лицом.
– Ну, что молчишь? Знаешь, о чем я жалею?
– Что этого мента подорвать хотела? – нарушил молчание Валерий.
– Нет, что с тобой познакомилась! Зачем ты ко мне прицепился? Влез в мою жизнь… зачем? Что тебе от меня надо? Боишься, что тебя следователю выдам? Не бойся, не выдам! Только исчезни от меня, пожалуйста, очень тебя прошу! Исчезни!
– Ты совсем без денег? Не на что жить? – спросил Валерий.
– Это не твое дело! Это мои дела, и я как-нибудь сама с ними справлюсь! Без тебя, понимаешь?! Без тебя! Да, мне нужны деньги! Меня с работы уволили, когда суд будет – не знаю, и мне с сыном не на что жить. И я хотела продать шубу! Это моя шуба! Мне ее муж подарил! Боевые за Чечню получил и подарил! И это не твое дело, понятно?! – Полина уже кричала, на глазах у нее выступили слезы.
– Не продавай шубу… не надо, – глухо проговорил Валерий. – Прошу тебя, не продавай.
– А я прошу тебя – оставь меня в покое! – Полина ладонями утирала слезы и вдруг спросила жалобно. – Ты в меня влюбился, что ли?
– Действительно… – глядя вперед, ответил Валерий и повторил: – Действительно.
– Я серьезно говорю – оставь меня в покое, – вздохнула Полина.
Валерий неожиданно круто свернул к обочине, завизжали тормоза. Полину бросило вперед, она чуть не ударилась лбом о ветровое стекло.
– Знаешь, я бы давно тебя положил… если бы… – сказал Валерий и замолчал.
– Если бы что? – поежилась от страха Полина.
– Если бы не твой муж…
– Ах, вот оно что! Братская солидарность товарищей по оружию? – нашла в себе силы улыбнуться Полина. – Но вы ведь вместе не воевали. Вы не знали друг друга.
– Мы хлебали одно дерьмо с кровью… и в Афгане, и в Чечне… жаль, он в Сербии не был… И над этим не шути, не то… – он не договорил, но угрожающе нахмурился, и желваки напряглись под скулами.
– Я не собираюсь шутить, – замотала головой Полина. – Я только не пойму… ты, вообще, кто?
– Как кто? Человек, – серьезно ответил Валерий.
– Все мы человеки… Какой человек?
– Я – минер… и живу на минном поле. Все мы живем на минном поле…
Зазвонил мобильный телефон в кармане у Полины, но она не ответила. Телефон замолк, а Валерий заговорил снова:
– Почему я искал тебя? Верно, хотел найти и… Свидетель мне не нужен. Но теперь… я… Эх, если бы знал, кому нитроглицерин продаю, я бы себе руки отрезал!
– Теперь поздно… И не вини себя – я сама купила, за хвост никто не тянул.
– Если тебя посадят, я его завалю, – прошептал Валерий.
– Что? Что ты сказал? – испуганно переспросила Полина.
– Если тебя посадят, я его убью, – громко и отчетливо повторил Валерий.
– У тебя крыша поехала, Валера? – она отшатнулась к дверце машины, смотрела на него со страхом.
– Может быть, но я это сделаю. Даже если ты меня выдашь и меня возьмут, я его все равно завалю…
Галка медленно катила коляску, Витька шел рядом. Остановились возле скамейки за спортплощадкой.
– Может, твоя мама к себе домой пошла? – спросила Галка.
– Да нет, сказала, скоро будет. Звоню – чего-то не отвечает.
– Есть хочется ужасно…
– Картошку будешь? – спросил Витька. – Я сбегаю.
– У тебя же денег нету.
– На картошку хватит!
Витька дошел до ближайшего ларька, купил два пакета с жареной картошкой и бутылку пепси. Через минуту они бодро хрустели картофельными лепестками, запивая их по очереди.
– У тебя школа хорошая? – спрашивала Галка.
– Нормальная…
– У нас много старшеклассников на машинах в школу приезжают. Директриса перед ними на цыпочках ходит.
– Буржуи вонючие, – равнодушно обронил Витька, жуя картошку.
– Их предки приличные бабки на школу отваливают, так они вообще не учатся. В школу приезжают, чтобы прикиды друг другу показывать. У одного мобильник пятнадцать тысяч баксов стоит! Весь из золота, в бриллиантах и сапфирах, представляешь?
– Нет, – ответил Витька, выгребая из пакета остатки картошки.
– Чего нет? – не поняла Галка.
– Не представляю…
– А у Юльки Кухляевой сапоги из шкуры кенгуру. Пять тысяч баксов стоят, представляешь?
– Да на хрен я себе это представлять буду? – ответил Витька. – А кто у нее папашка?
– Он двумя свалками владеет. Туда мусор со всего Северного округа свозят.
– А деньги у него откуда? – вытаращил на нее глаза Витька.
– Как откуда? Я же тебе говорю, у него две свалки. Тупой ты какой-то, Витя!
– Разве мусор чего-то стоит?
– Точно, тупей самого тупого, – махнула рукой Галка.
– Я тебя не выдам, – говорила Полина. – Ты такой храбрый, а все равно боишься. Ты же профессионал – свидетеля надо убрать, я это знаю. Но ты этого не сделаешь…
– Почему? – Валерий смотрел на нее, губы его кривились, словно их сводила судорога.
– Не сделаешь… Ты же не хочешь мне зла, Валера? Я вижу…
– Не хочу, но…
– Все-таки боишься? – в упор спросила Полина. – Господи, тогда почему ты не сделал этого раньше?
– Не знаю… – криво усмехнулся он. – Рука не поднималась. Я ведь не киллер, я – солдат. Такой же солдат, как и твой муж…
– Тогда отпусти меня. И я буду тебе всей душой благодарна. И мой покойный муж скажет тебе спасибо… Я пойду?
Он молчал. Полина открыла дверцу, взяла сумку с шубой и пошла по улице, опустив голову. Валерий смотрел ей вслед, потом ткнулся лицом в руль. Раздался длинный сигнал.
Полина зашла в другой ломбард, встала в конец очереди. Старичок сдавал древний самовар со множеством отчеканенных медалей на боку.
– Ты смотри, весь серебряный… – удивленно говорил приемщик, молодой толстяк лет двадцати пяти. – Зачем такую хорошую вещь сдаешь, дедуля?
– Жить не на что, внучек. А вещь и вправду хорошая, еще мой дед из нее чай пивал. Этот самовар аж до революции сделали…
– До какой революции? – не понял толстяк.
– Как до какой? До Октябрьской…
– Это когда Ельцин, что ли, президентом стал?
