Текст книги "Шайтан Иван 7 (СИ)"
Автор книги: Эдуард Тен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 13
Адъютант Мазурова, не мешкая, пропустил нас в кабинет генерала.
– Здравия желаю, ваше превосходительство! – чётко отрапортовал я. – Прибыл по вашему приказанию.
– Здравствуйте, Пётр Алексеевич, – сухо ответил Мазуров. – Николай Леонидович, я полагаю, проинформировал вас о тех затруднениях, что возникли вследствие ваших самовольных действий?
– Так точно. И в связи с этим прошу пригласить в кабинет генерала Зубарева и подполковника Шувалова. Мои объяснения касаются и их непосредственно.
Мазуров молча кивнул адъютанту. Офицеры прибыли быстро. Поздоровавшись с присутствующими, они вопросительно посмотрели на меня. Я не спеша достал из кожаного тубуса аккуратно свернутый лист – заверенную копию указа, изготовленную для меня в канцелярии Его Величества, – и протянул её Мазурову.
Генерал, надев пенсне, внимательно прочёл документ, его лицо стало непроницаемым. Без слов он передал бумагу атаману. Указ молча, по очереди, изучили все присутствующие.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом бумаги.
Наконец Мазуров снял пенсне и обвёл взглядом собравшихся.
– Наличие данного указа, подкреплённое именным жетоном, наделяет вас, Пётр Алексеевич, весьма серьёзными полномочиями, – произнёс он весомо. – Надеюсь, вы полностью отдаёте себе отчёт в уровне ответственности, который на вас возложен?
– Господа, – я поднялся с места. – Не стану лукавить: с положением аманатов я столкнулся случайно, во время своей остановки в Синявино. Генерал Ермолов применил институт аманатов, как средство сдерживания и контроля. Он подразумевал, что за нарушения договорённостей горцы будут платить жизнью своего заложника. Но что мы видим теперь?
Я сделал паузу, глядя в глаза собравшимся.
– Их содержат хуже, чем скот. Они голодают, одеты в лохмотья, медленно умирают от болезней. И вы полагаете, что вид этого жалкого существования пугает горцев? Нет! Он оскорбляет и озлобляет их. Этот институт безнадёжно устарел. Он не приносит нам ничего, кроме всеобщей ненависти, усугубляемой нашим же нерадением.
Я выдержал паузу, позволив моим словам прозвучать.
– Я намерен ходатайствовать о полной отмене аманатов и выйду с подробным докладом на имя Его Величества. Пока же вопрос находится на рассмотрении, я собрал заложников у себя. Их обули, одели, лечат и учат русской грамоте и языку. Моя цель – не запугать их, а вовлечь в сферу нашего влияния. Показать, что под скипетром Российской империи жить лучше, чем под властью кого бы то ни было. Я пытаюсь завоевать их умы, а не сломать их дух. Существует много поклонников жестких и решительных мер по отношению к местному населению. В таком случае нужно идти до конца по этому пути.
– Что вы подразумеваете под этим путём? – спросил Мазуров.
– Полное приведение всех в российское подданство, не согласные истребляются под корень. Как это проводит Англия в своих колониях. Да, их кузены, в Америке, тоже не особо придают значение методам приведения аборигенов в повиновение. Тактика выжженной земли и заселение освободившихся мест лояльным населением. Но нам выгоден другой путь. Горцы воинственные и не покорятся, если с ними поступать таким образом. Проще и выгодней для нас, это мирное существование, втягивание в сферу наших интересов с выгодой для них. Пример с ханом Хайбулой. Мирный договор, это первый шаг, он понимает что не устоит без нашей помощи. Следующий шаг принятие Российского подданства. Но нужно сделать так, чтобы он сам хотел этого и просил нас об этом. Довожу до вашего сведения, что чеченцы-аккинцы вышли на меня с подобным предложением. Сами просили о встрече, на которую я ездил. Существует предварительная договорённость со старейшинами, что они приедут в конце ноября в Пятигорск заключать мирный договор. Но они требуют непосредственного моего участия, так как не доверяют военной администрации и чиновничеству. Множество примеров обмана и не соблюдение договорённостей, отталкивают их от мирного договора. Только сильное давление и поборы со стороны Абдулах–амина вынуждают их искать мира с нами. Упустить такую возможность с нашей стороны, будет большой глупостью. Я верю в ваш здравый ум, Станислав Леонтьевич, и в ваше умение решать задачи подобного масштаба, – подбросил я леща в его адрес. – Мирный договор с Хайбулой наглядно показал это.
Мазуров с непроницаемым лицом выслушал меня.
Все сидели молча ожидая решения Мазурова, или хотя бы услышать его мнение.
– Я склонен согласиться с вам, Петр Алексеевич. Решение проблемы с местными мирным путем видится мне более выгодным.
– Ваше превосходительство, аварцы, черкесы, чеченцы и другие народы, отважные воины. Обучить, вооружить и направить их активность в нужное русло, куда как полезнее чем воевать и уничтожать их. Но здесь важно проследить за выполнением договорённостей с нашей стороны. Последние события показали насколько беспринципным и наглым может быть наше чиновничество. Подобные действия подрывают авторитет власти. Бездумное применение силы и жестокость озлобляет аборигенов. Я не спорю, порой необходимо применение жёсткости, но не жестокости. Они уважают силу. Слабый для них жертва. Чеченцы– аккинцы предгорий просят у меня помощи. Вот сейчас нужен ваш военный подход к назревающей проблеме, ваше превосходительство, – обратился я к Мазурову и Зубареву. Абдулах-амин не скрывает своих планов совершить набег на наши оборонительные линии. Вопрос… Когда? И где? Он нанесёт удары. Ко мне поступили сведения что основной удар он нанесёт по чеченцам-аккинцам, если слухи о переговорах с нами достигнут его, и Хайбуле. На это направление он планирует бросить наёмников, а сам во главе других отрядов атаковать нашу оборонительную линию. По моему мнение и другим косвенным признакам, он ударит по новой сунженской линии. Многие станицы находятся в стадии формирования, укрепления и посты не достроены. Они вряд ли смогут оказать организованное сопротивление. В этом случае мы понесём большие потери. На нашей линии он надеяться на нападение черкесов с побережья. Приблизительно так мне видеться осеняя компания.
Зубарев и Шувалов, внимательно слушая меня, смотрели на карту, прикидывая и сопоставляя мою информацию со своей.
– Думаю во много ваши предположения вполне объективны. – Согласился со мной Зубарев. – И данные, собранные подполковником, укладываются в общее канву, но, сегодня, Сунженская линия отделена от нас и подчиняется новому начальнику левого фланга, генерал-майору Головину. К сожалению, я не знаком с ним лично. – Зубарев посмотрел на Мазурова.
– Согласен с вашими доводами, господа, – решительно заключил Мазуров. – Ситуация не терпит отлагательств. Все собранные сведения необходимо без промедления довести до сведения генерала Головина. Нам требуется скоординировать с ним наши действия и, само собой, представить полный доклад командиру корпуса генералу Галлеру, в штаб. Олег Сергеевич, – он обернулся к Зубареву, – прошу вас заняться этим лично и в срочном порядке. Затем его взгляд обратился ко мне.
– Пётр Алексеевич, продумайте ваши действия с Николаем Леонидовичем и доложите мне завтра, после обеда. Вы правы, если наша линия устоит, то надёжность Сунженской линии под вопросом. Всё господа, жду вас завтра в четыре после полудня.
* * *
Генерал-майор Головин, получивший так долго ожидаемый генеральский чин находился в приподнятом настроении. Окрылённый этим несомненно важным событием, вот уже месяц пребывал в своей новой должности, начальника вновь образованной Сунженской линии. Она являлась передовой, центрального участка Кавказской оборонительной линии. Он сам и его штаб находились в крепости Грозной. Пять станиц и два новых поста были в стадии формирования. Добровольных переселенцев в станицы было очень мало. В основном первыми жителями становились казаки различных войск распределяемые по разнарядке. Они, как никто, понимали всю опасность грозящую первым переселенцам. На их основе планировалось организовать Сунженский казачий полк пяти сотенного состава. Однако на сегодня было переселено двести двадцать три хозяйства, которые могли выставить сто семьдесят казаков призывного возраста, без выделения по очередям. Два военных поста с ротными гарнизонами не полного состава. Старая линия состояла из Терского казачьего полка, четырёх сотенного состава, расположенного в четырёх станицах и третьей пластунской сотни отдельного пластунского батальона, штаб которой находился в Пластуновке. В случае необходимости, командир Терского полка мог привлекать её. В остальном, сотня подчинялась командиру отдельного батальона. Эскадрон Тверских драгун, два линейных пехотных батальона и второй батальон Лучанского пехотного полка, гарнизон Назрани. Гарнизонная артиллерия и конная батарея. Туземная милиция, восемьдесят сабель, состоящая из ингушей и кабардинцев, осетин. Вот таким разношёрстным войском командовал Головин. Он не стал вникать во все тонкости подчинения и структуру своего воинского формирования, на то есть начальник штаба и другие службы. Он осуществлял общее руководство и все почувствовали жёсткую руку нового начальника.
– Умение провести свою волю, заставить подчинённых добросовестно выполнять приказы, вот залог успешной службы. – Так думал Головин работая в своём кабинете.
– Ваше превосходительство, прибыл вестовой с пакетом из штаба генерала Мазурова.
Адъютант положил на стол пакет.
' Ваше превосходительство' – Головин ещё не привык окончательно к своему новому обращению и оно каждый раз ласкало его слух.
Вскрыв пакет, он погрузился в чтение. По его прочтении, вызвал адъютанта.
– Пригласи начальника штаба и капитана Лесникова.
Начальник штаба и его заместитель прибыли незамедлительно уже зная нетерпеливый характер генерала. Кивнув на приветствие подчинённых, Головин указал им на стулья.
– Ознакомьтесь, господа, из штаба генерала Мазурова. Он передал донесение полковнику.
– Ваше мнение? – Дождался генерал, когда начальник штаба ознакомился с ним.
После некоторого раздумья полковник подошел к карте.
– Наверняка лазутчики горцев уведомили своих о неготовности новых станиц и военных укреплений к обороне. Особенно станица Зуевка. Там всего тридцать шесть семей, да и в Черниговке немного больше. Военный пост, Пятёрка, только начал обосновываться, девяносто штыков.
– Вам не, кажется, полковник, что мы придаём слишком большое значение бандам бунтовщиков. Сам генерал Мазуров, со своим штабом, изволят предупреждать нас об опасности ожидающей нас в ближайшем будущем. Если мятежники имеют наглость напасть на нас или даже помыслить о подобном, необходимо калёным железом выжигать подобную крамолу.
Лицо Головина покраснело от его праведного гнева. Он смотрел на подчинённых взглядом вершителя судеб, они в полной мере оценили величие своего начальника.
– Запомните, господа. Ни какой пощады бунтовщикам. Карать без жалости. Эти туземцы понимают только язык силы.
Полковник Савин и капитан Лесников стояли, благоразумно храня молчание, пока генерал Головин, чуть больше месяца, как прибывший на Кавказ и принявший командование над передовой Сунженской линией, изрекал свои напутствия.
Вступая в должность начальника штаба, Савин отчётливо понимал, в какую переделку попал он сам и его только сформированный штаб. Он не мог взять в толк, как командовать такой горячей точкой могли поручить человеку, для которого Кавказ – лишь недавно увиденная на карте точка. Половина офицеров его штаба вела себя так, словно находилась на увеселительной прогулке, зачастую манкируя службой. В подразделениях – множество новобранцев, катастрофическая нехватка унтер-офицеров. Снабжение было отвратительным, а то, что было, – некомплект или непригодное барахло.
Савин с тоской прогонял тяжёлые мысли, не отрывая глаз от разглагольствующего генерала.
– Слава Богу, хоть капитан Лесников, – с облегчением думал полковник, – не первый год здесь служит, в стычках с горцами бывал. Отлично ориентируется во всех особенностях этой службы. Награждён Анненским оружием. Прекрасный офицер. Единственная его проблема, неумение скрывать чувства. – Савин заметил, как кривились губы капитана в ответ на особо пафосные пассажи генерала.
Головин, прибывший из столицы, попросту не представлял, что такое сотня горцев в набеге. Яростные и безжалостные, они появлялись внезапно, сея хаос и смерть, и так же внезапно исчезали. Бороться с ними нужно было умеючи. Что могла противопоставить им пехотная рота в поле? Если только, при условии, что она обучена, хорошо вооружена и командует ею толковый офицер, рота могла противостоять врагу. Это в идеале. Но где же взять всё это, здесь и сейчас?
Наконец генерал выговорился, завершив свою пространную речь:
– Полковник, ваша задача – проверить, продумать и исполнить всё в наилучшем виде. И не дай Бог вам упустить что-либо из приказанного! Всё должно быть под вашим неусыпным контролем. Вы свободны, господа, – резко бросил Головин, даже не пытаясь скрыть своё испорченное настроение.
Глава 14
Поместье Ильино, в двадцати верстах от Петербурга.
Княгиня Констанция Борисовна Оболенская перебралась в имение в конце февраля – живот стал уже слишком заметным. Она не скрывала своего положения, но и не афишировала его. Если первые месяцы давались ей относительно легко, то последний превратился в сплошное мучение. Непомерно тяжёлый живот мешал во всём: сидеть, лежать, просто найти удобное положение. Доктор, навещавший её, уверенно предрекал двойню. Констанция ждала девочек близняшек – ей этого ужасно хотелось.
Сейчас она полулежала в постели и с тоской разглядывала в зеркале своё отекшее лицо. Тяжкий вздох сорвался с её губ, когда она попыталась перевернуться на бок. В дверь постучали, и в комнату робко заглянула служанка.
– Ваше сиятельство, батюшка ваш прибыли. Спрашивают, можете ли принять?
– Пригласи, – безразличным тоном ответила Коста.
В спальню вошёл князь Юсупов.
– Здравствуй, милая! Ну, как ты? – Он приблизился к кровати и нежно поцеловал дочь в лоб. Увидев её усталое, осунувшееся лицо, князь ободряюще улыбнулся. – Потерпи, осталось совсем немного. Доктор говорит, к концу месяца должна разрешиться. Я выписал лучшего акушера из столицы – через неделю он будет здесь и останется до самых родов.
Он присел на край кровати, стараясь быть повеселее.
– Весь Петербург только и говорит что о тебе. Все с превеликим нетерпением ждут, кем же ты разрешишься. Об отце детей уже и не вспоминают – устали строить догадки.
– Надеюсь, батюшка, вы держите слово? – тревожно спросила Коста.
– Разумеется, дитя моё. Только молчание и самое невинное недоумение в ответ на нескромные расспросы, – успокоил её князь.
Он принялся рассказывать свежие и не очень, но забавные светские новости, пересказывать сплетни при дворе императрицы. Больше всего, конечно, говорили о ней. Неоднократно о её здоровье осведомлялась и графиня Иванова-Васильева, передавая самые тёплые пожелания.
– Папенька, как вы думаете… он рассказал жене? – робко проговорила Коста.
– Сомневаюсь, душенька. Мне кажется, он сам и не подозревает, что вскоре вновь станет отцом.
Когда князь впервые узнал о беременности дочери и кто является отцом ребёнка, он, видя её панический страх, спросил прямо: не принуждал ли её граф Иванов? Не совершил ли насилия? В таком случае граф горько пожалеет о содеянном. Коста расплакалась и призналась, что никакого насилия не было – она сама согласилась на близость. Её страх был в другом: рядом с ним она теряла волю, рассудок, саму себя. Она не могла ему противиться и готова была исполнить любое его желание. Именно этой тотальной зависимости, этого рабства собственных чувств она боялась больше всего. И как ни старалась, не могла от них избавиться.
Князь слушал, и в его душе боролись самые противоречивые чувства. Он так и не смог решить, как же ему относиться ко всей этой истории.
* * *
Жизнь в столице кипела, но теперь это было кипение тревожное, подспудное. Прошедшие чистка и аудит в Кавказском корпусе наделали много шума. Последовавшие за ними суды и суровые наказания виновных заставили многих притаиться и в страхе замереть, поспешно свернув свои тёмные дела.
Во всех ведомствах со страхом ожидали своей очереди на проверку – то, что она неминуемо настанет, не вызывало сомнений ни у кого. Император был потрясён размахом казнокрадства. По городу упорно ползли слухи, что он намерен учредить новый тайный орган в составе жандармского корпуса – Департамент по борьбе с экономическими преступлениями. Многие были уверены, что именно его тайные агенты, уже проникшие во все государственные учреждения, и провели то самое расследование о хищениях. Чиновничья братия содрогнулась и лихорадочно искала способы противостоять этой новой, всесильной и пугающе невидимой организации. В том, что она уже существует, почти никто не сомневался.
В это самое время генерал Бенкендорф готовился к еженедельному докладу государю. Перед ним лежал доклад Дубельта о создании единого разведывательного центра: примерная структура, смета на содержание. Суммы, к его удивлению, требовались не такие уж и большие: денежное довольствие сотрудников, аренда и обустройство помещений, содержание инфраструктуры.
«Дьявол кроется в деталях» – мысленно процитировал Бенкендорф одно из любимых изречений графа Иванова. «А чего стоит его блестящая идея – пустить слух о создании этого департамента! Хотя, – задумался генерал, – а ведь наличие такого ведомства и впрямь не помешало бы».
Размышляя над отчётом, он ловил себя на мысли: «А не перевести ли нам графа Иванова в Петербург? Назначить его начальником Разведывательного центра и Службы специальных операций… да сделать куратором этого нового департамента по борьбе с экономическими преступлениями. Человек, который фонтанирует блестящими идеями, слишком ценен, чтобы оставаться на Кавказе. Как же не хватает толковых людей. Не просто умных, а инициативных, решительных и самое главное преданных престолу ».
Неожиданно в кабинет ворвался адъютант
– На императора совершено покушение!!! – Буквально прокричал он.
* * *
Император Николай 1, после утомительного совещания в сенатской комиссии по различным вопросам, спустился к выходу. Совещание длилось больше трёх часов и изрядно утомило государя. Выйдя из здания он остановился, чтобы подышать свежим воздухом. С правой стороны вышла молодая женщина и направилась к нему.
– Ваше величество, ваше величество… – она махала рукой привлекая его внимание. Император сделал знак рукой охране давая понять, что он намерен выслушать просительницу. Шагов за восемь, девушка остановилась, достала из плетёной сумочки небольшой, двухствольный пистолет с криком: ' Умри тиран" – выстрелила дважды в императора. Николай застыл столбом глядя в дула пистолета и видел искажённое гримасой ярости лицо девушки. Мелькнула тень заслонившая его от убийцы. Слева и с права его закрыли своими телами охранники. Одновременно прозвучал выстрел. Девушка упала с прострелянной головой. Всё произошло так быстро, что император не смог ничего понять, как оказался в карете, которая с места рванула в сторону Зимнего дворца. Какое-то время люди находившиеся рядом с местом покушения стояли в растерянности. Охранник оставшийся со своим погибшим товарищем и казак из наряда сопровождения.
– Ты глянь ещо разок. Можа живой? – спросил он у охранника.
– Да нет, смотрел. В самое сердце попала, сука. – сквозь зубы проговорил он. Началась собираться толпа любопытствующих. Из здания сената выбегали люди в разных мундирах, что-то громко говорили, махали руками. Свистя в свои свистки, сбегались городовые. Казак и охранник отгоняли любопытных от места происшествия. Подключив городовых и ещё двух полицейских, они оттеснили толпу.
Через некоторое время к месту подъехала карета с подполковником Бекасовым и полковником Лукьяновым. Они подошли к месту, где лежали убитые. Охранник коротко поведал о происшедшем, ответил на уточняющие вопросы. Полковник Лукьянов слушавший охранника, мысленно благодарил бога, графа Иванова – Васильева, который успел создать и подготовить отряд личной охраны. Теперь отпали все вопросы о необходимости и целесообразности существования подобного формирования. Жалко конечно охранника, но у него такая служба и он выполнил свой долг честно. К ним подошёл полицейский подполковник. Начальник следственной части департамента полиции подполковник Рябов.
– Подполковник, убитая террористка ваша. В кратчайший срок установить личность, собрать все сведения касающиеся её. Повторяю, всё, не пропуская ничего.
– Слушаюсь, господин полковник. Кому подать докладную?
– Начальнику штаба жандармского корпуса, генерал-майору Дубельту.
Император по возвращении во дворец пребывал в глубоком шоке. Перед его глазами стоял застывший, полный ненависти и злобы взгляд убитой девушки. Он не мог избавиться от этого наваждения. Напряжение медленно отпускало, и по телу пошла мелкая, предательская дрожь, а виски сдавила тупая, ноющая боль.
– Ваше величество, вам нехорошо? – раздался встревоженный голос Бенкендорфа. Государь даже не заметил, как тот вошёл в кабинет. Его большое, могучее тело вдруг сотрясла сильная дрожь. Бенкендорф мгновенно исчез и так же быстро вернулся со стаканом и серебряной фляжкой крепкого бренди, подарок графа Иванова – Васильева.
– Выпейте, ваше величество, – тихо, но настойчиво сказал он, протягивая на половину наполненный стакан.
Николай машинально принял его, залпом выпил, почти не чувствуя вкуса. Огненный комок вспыхнул где-то в глубине желудка и тут же распространил по жилам благотворное, согревающее тепло. Император тяжело откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
– Может быть, вам прилечь, ваше величество? – с участием спросил Бенкендорф, не сводя с государя внимательного взгляда. – Лейб-медик уже вызван.
– К чёрту лейб-медика, – тихо, но внятно проговорил Николай. – Налей ещё, Александр Христофорович. И никого не впускать. Скоро… скоро отпустит.
После второго стакана лицо императора слегка порозовело, а дыхание стало ровнее и глубже. Он сидел неподвижно, с закрытыми глазами, и казалось, наконец погрузился в забытьё. Прошло минут десять и Николай открыл глаза. Взгляд его был осмысленным и ясным. Бенкендорф незаметно выдохнул.
– Александр Христофорович, собрать все доступные сведения, вечером ко мне на доклад.
– Слушаюсь ваше величество. Может пригласить медика? – осторожно поинтересовался Бенкендорф.
– Оставьте, Александр Христофорович. Да, проконтролируйте прессу и газетные издания. Не допустить всяческие слухи и кривотолки. Дайте официальное сообщение и оценку происшедшего события. Я в полном порядке.
Бенкендорф поклонился и вышел из кабинета.
Николай откинулся на спинку кресло. В очередной раз смерть прошла совсем рядом, обдав холодным дыханием. Липкие, холодные щупальца страха вновь пытались схватить разум и сжать сердце, но император встряхнулся отгоняя наваждение.
– Всё позади. Я жив и цел.
Но память услужливо развернула картину лежащего охранника. Он не увидел его лица, только со спины. Быстрые картинки последующего мелькали калейдоскопом.
– Он без раздумий отдал свою жизнь в обмен на мою. – Боль сдавила тисками виски на краткий миг и отступила.
– Ваше величество… – Лоренц не успела договорить, в кабинет ворвалась императрица. Бледная, с испуганными глазами она подбежала к императору.
– Николя, Николя…. – она не могла сказать другого., тревожно оглядывая и щупая мужа. Пытаясь убедиться, что с ним всё в порядке. Только после этого она выдохнула и покачнулась. Император подхватил жену и осторожно усадил в кресло.
– Успокойся, дорогая, со мной всё в порядке. Не стоит так сильно волноваться. Со мной была охрана, она предотвратила нападение. Прошу тебя, иди к себе. У меня много дел, очень много. Мы обязательно поговорим вечером.
– Что за запах о тебя, Николя? – поморщилась императрица.
– Это успокоительное. Медик заставил выпить. Всё дорогая ко мне посетитель.
Лоренц деликатно хмыкнул.
Ещё раз взглянув на мужа, императрица покинула кабинет.
Император пришёл в себя, отбросив все переряживания и волнения.
– Император Российской империи, изволь соответствовать. – шёпотом приказал себе Николай. Застегнул все пуговицы и, отдернув мундир, развернулся на шум в приемной. В кабинет ворвался Александр. Он буквально подбежал к Николаю и быстро осмотрев его, не выдержал, бросился в объятия отца.
– Отец, – Александр, обняв отца, не мог говорить. Слова застревали в горле, предательские слёзы потекли по лицу.
– Ну полно, сын, всё обошлось. – Николай порадовался том, что успел привести себя в порядок. – Он взял за плечи сына и отстранив его от себя, посмотрел ему в глаза. Александр смущаясь своей слабости тихо сказал. – Я очень испугался за тебя, отец.
– Я знаю, Александр, а сейчас соберись, не время проявлять эмоции.
– Да, я понимаю. – Александр глубоко вздохнул, пытаясь вернуть себе самообладание. – Не зря, ваше величество, граф Иванов настаивал на усилении личной охраны и вы напрасно пренебрегали его советами.
– Опять, это граф Иванов. – Вздохнул император. – Он словно тень стоит за нашими спинами. Я ощущаю его незримое присутствие даже когда он за тысячу вёрст.
– Кто бы он ни был, но он или его участие, не первый раз спасает нас.
– С этим не поспоришь. Согласен с тобой. Ты можешь приблизить его к себе и опираться на его службу в будущем.
