Текст книги "Шайтан Иван 7 (СИ)"
Автор книги: Эдуард Тен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Глава 5
Наконец добрались до базы, до дома. Поздний вечер. Вроде и срок не такой большой, а стены стали родными. Задавил краткий переполох на корню. Ни каких торжественных построений, ни каких ломаний режима, всё по распорядку. После помывки у меня в доме собрался весь ком состав базы. В дверь зашёл прапорщик со смутно знакомым лицом.
– Здравия желаю, командир! – поприветствовал меня прапорщик.
– Андрейка! – узнал я своего крестника.
– Так точно, он самый. – Улыбался Андрейка Сомов. Я обнял парня.
– Ну, молодец, не подкачал. Прапорщика получил. – расхваливал я покрасневшего Андрея.
– Как закончил, Пётр Алексеевич и сразу к вам, еле пробился у атамана. Пришлось сказать, что вы мне место хорунжего держите.
– И что, уступил атаман?
– А куда денется. Уступил, только в батальоне меня и Муравина детьми поставили командовать. – Покосился Андрей на князя.
– Обиделись на меня за это, Пётр Алексеевич. – Уточнился есаул.
– А, что поделать, Андрей, кому сейчас легко. Приказ надо исполнять. – Грустно добавил я. Покомандуете мальцами, временно, обещаю. Как только проведём организацию подразделения, так и определим вас по должностям.
После сели ужинать и старались не говорить о делах в батальоне. Не получилось. Угомонились далеко за полночь. Утром, во время общего подъёма, с трудом заставил себя подняться и во главе своих ухорезов побежал вокруг базы. Длительный расслабон сказался с первых метров бега. Стиснув зубы, преодолевал свою леность. Интенсивная зарядка. Заметил на краю плаца кучку подростков с интересом наблюдавших за нами. После завтрака в штабе обстоятельно переговорили о первостепенных задачах. Первая сотня ушла в патрулирование и тренировку, на трое суток.
– Решили мальцов пока не гонять. Пусть откормятся малёха, а то кожа да кости. – Доложился Егор Лукич.
– Согласен, одеть в полёвки, обуть, папахи укороченные пошить. Должны ещё подвезти сирот, ну и наши. Будем полусотню воспитанников формировать.
– Пётр Алексеевич, с нашими понятно, а аманат зачем нам сдался. – Спросил Трофим.
– Зачем говоришь, – потянул я. – Хочу чтобы вообще упразднили подобный институт. Ничего хорошего это нам не даёт, да и исполнение нашими военными данного мероприятия просто ужасное. Себя толком обиходить не могут, да ещё этот аманат. Пусть горские подростки живут и воспитываются среди нас, но содержатся достойно. Нам необходимо воспитывать и внушать им основные законы существования батальона. Они должны стать одними из нас, полностью лояльные Российской империи. В последующем, при достижении шестнадцать лет, будем определять их в батальоне. Мы должны вдолбить им в мозг, батальон превыше всего. Немного узко и однобоко, но в данное время только так. Воинское братство, один за всех и все за одного. Пластуны не сдаются. Каждый из них должен знать это, как отче наш. Национальность, вероисповедание не имеют значения, как и социальное положение. Не уставайте твердить об этом и сами не забывайте. Всем всё ясно!
Смотрю на каждого присутствующего
– Так точно, командир! – не сговариваясь гаркнули все.
– Теперь, Андрей, в мяч играете?
– Бойцы играют, а я как-то не до этого. – замялся он.
– Найти мяч поменьше, обучить мелюзгу и пусть гоняют мяч, пока дурные мысли не пришли на ум. Начинайте обучать грамоте и счёту. Не как в кадетке, по упрощённой схеме. Что бы они были заняты постоянно. Всё понятно?
– Так точно! – встали оба вольнопёра.
– Чего стоим, выполнять.
– Так, Егор Лукич и ты, Анисим, срочно одеть и организовать питание для них отдельно. Выделите отдельную кухню. Не морщись, Егор Лукич, сколько скажешь, столько денег выделю, из гос казны.
– Так это другое дело, командир, – расцвёл зампотыл.– В таком разе, за ваши деньги, сообразим и выполним.
– Вместо ранцев пошить им вещь мешки, котелки и фляги, обязательный набор и ножи с ножнами. Аслан, принеси вещь мешок.
Продемонстрировал всем, как пользоваться этим девайсом. Оказывается все знакомы с ним, в разных вариантах.
– Добро, – заметил Анисим. – Сделаем командир.
Разгребая завалы батальонных проблем, я наконец добрался до наших оружейников. Тихон и Илья, зайдя в штаб, молча уселись напротив и уставились на меня выжидающе.
– Чего мнёмся и молчим? – подтолкнул я их к разговору.
– Да чего говорить-то, командир? Всё давно уж готово, – развёл руками Тихон.
– Трубы для бомбомётов получили?
– Так точно, три штуки. Плюс капсюли, взрыватели к бомбам и новая форма для литья вышибного заряда, – оживился Илья.
– Что сделано?
– Все пять первых бомбомётов приведены в боеготовность. Изготовили семь десятков бомб. Про мерочные стрельбы не проводили – тебя ждали.
– Ну, так чего ждём? – я потер ладони, едва сдерживая нетерпение. – Поехали пробовать, замеры делать!
На оружейном фургоне мы выдвинулись подальше от базы. На месте стрельб быстро собрали бомбомёт, практически шестидесяти миллиметровый миномёт. Я с трепетом осматривал его, буквально по сантиметру прощупывая каждый изгиб, покручивая винты наводки. Тихон притащил два ящика с бомбами. Андрей и Миша с виду спокойно, но тоже с немалым интересом наблюдали за приготовлениями.
– Командир, первые десять бомб – без взрывателей. Будем мерить расстояние и выставлять метки на угломере, – доложил Илья.
– Дай-ка мне, – я взял увесистую мину.
– Видишь вон тот белый камень? – Подсказал Тихон. – Первая метка – двести шагов. Правее – триста, далее четыреста, пятьсот, шестьсот, и так до тысячи.
– Выставляй первую метку! – скомандовал я и, затаив дыхание, опустил мину в ствол.
Бух… шшш… Бум! Бомба вылетела из ствола с заметной паузой.
– Чёрный порох… Вылетает с задержкой. Этот факт нужно всегда учитывать, а то спустишь в ствол вторую мину и… ага… – мысленно отметил я про себя.
– Чуть больше двухсот шагов, – зафиксировал Илья.
Мы расстреляли все десять бомб, выставив приблизительные метки.
– Давай теперь снаряжённую! – снова скомандовал я. Вывел прицел на пятьсот шагов. Опустил бомбу…
Бах… шшш… БУМ! Мина вылетела и разорвалась рядом с меткой пятьсот шагов.
Я опустился на траву. Волна чистой, детской радости накрыла с головой. Так и подмывало закричать на всю округу. Тихон и Илья, глядя на мою реакцию, тоже расплылись в улыбках.
– Тихон, а почему одни мины с пояском медным, а другие без?
– Вишь, командир, ты говорил медный поясок для более плотного прилегания в стволе. Мы помаялись с этим подгоном, мороки больно много с медью. Чуть форму для отлива бомбы исправили, ободок сразу чугунный отлили, а потом на станке токарном шлифанули, аккурат под размер и всё. Работает, разницы особо нет, а возни меньше. Вона бомбы, без взрывателя, так сделаны.
– Молодцы, получите премию, каждый. Бомб надо наделать много.
– Сделаем, командир. Только порох дороговато выходит. Мы заказ сделали, гранулированный, особый, и дырки в вышибном заряде под углом сделали, вроде работает. Свёрла тонкие, ломаются часто. Надо заказ Захарычу сделать, а то наши скоро изведутся. Отливки батя сделает, плати деньгу и всё будет.
– Получишь деньги у Егора Лукича, закупай, что надо и остальные бомбомёты доделай. Будем артиллеристов готовить.
На базе нас ждал очередной подарок в виде восьми подростков из четвёртой и пятой сотен и семь сирот из наших станиц. Итого сорок два воспитанника. С сиротами приехал приказный из сотни Веселова.
– Здравия желаю, командир, приказный Рудаков прибыл по приказу сотника Веселова, в ваше распоряжение. Без радости на лице, хмурый и недовольный.
– Чего такой смурной? – Спросил я.
– А чего радоваться, как я понял с сиротами маяться придётся. – Буркнул он.
– Чеченский знаешь?
– Чеченский ведаю и аварский. Мать у меня чеченка. – Вздохнул он.
– Как зовут?
– Руслан.
– Так вот, не прав ты Руслан, в настроении своём. Тебе я доверяю воспитание нашего пополнения. Да именно пополнение батальона. Ты должен сделать так, чтобы они стали нашей частью, настоящими пластунами. Не палкой вколачивать, а добром, в самый мозг, в самое сердце. Чтобы они чувствовали себя как дома, чтобы были уверенны в своих братьях по оружию. Как ты, сам то веришь в то, что я сказал?
– Верю командир и знаю, что это так. – Проникся Руслан.
– Вот и славно, иди и начинай работать, но помни, что они ещё дети. Осторожней с ними. Пока они в нас видят врагов. Скажешь прапорщику Сомову, что я послал тебя им в помощь. Аманаты многие плохо говорят и понимают по-русски. Добром и лаской, Руслан, но строго, по воински. Пусть привыкают. Пока не переоденут, особо не напирайте. Сначала подкормим хорошенько. Мяч пусть гоняют. Сам то умеешь играть?
– А то… – улыбнулся Руслан.
Трофим доложился о сообщении Дауда и тревоге Дасенруховцев. Вести действительно тревожные. Сели с Андреем думать, что предпринять.
– Я думаю командир надо ударить с упреждением. Скорее всего они нападут в августе. Подножный корм, припасы таскать не надо и пограбить есть что. У хаджи Али есть осведомители за дальним перевалом, узнаем что они там затевают. По последним данным перевал проходим. В крайнем случае подорвём оба перевала. По нашему перевалу спустимся и у Дасенруховцев устроим засаду. В случае необходимости пойдем на помощь Хайбуле. Хорошо бы с линии ударили тоже с упреждением, а мы, как раз, с тыла, во фланг, пойдём гребёнкой. Казаков сборный отряд возьмём с собой. Соединимся с нашими сотнями и до упора, на сколько хватит сил. Согласовать с генералом Мазуровым и совместный план разработать.
– Вполне хороший план, Андрей, – отозвался я, рассматривая самодельную карту. Вполне жизнеспособный.
– Я думаю турки особо лезть на армянскую область и в сторону Тифлиса не будут, не полезут большими силами. Основное у нас будет происходить. Дагестан, Чечня, малая Чечня. Главное– это Абдулах-амин. Ему нужно вернуть веру людей в его дело. – Размышлял вслух Андрей
– И опять ты прав, Андрей. Хайбула уверен, что бить будут во многих местах одновременно, чтобы растащить наши силы. Сейчас начало июня. Месяца полтора, два, у нас есть, хотя полностью уверенными быть нельзя.
– Слушай, командир, в штабе линии наверное должны знать больше чем мы?
– Всё верно, должны, но не значит, что знают. Затевать что-то крупномасштабное они не могут. Сил не хватает, да и выучка у войск на низком уровне. Мазуров всё понимает и правильно оценивает ситуацию. Он не хочет рисковать лишний раз. – Размышляю вслух.
– Тоже верно. Что тогда делать будем?
– Думать, Андрей, ещё раз думать, ваше сиятельство. – После недолгого раздумья сказал я. – Давай отталкиваться от твоего плана. Ты предлагаешь нанести упреждающий удар. Одно дело, выдвинуться к селениям Хайбулы. Он нам лоялен, и мы можем быть уверены, что он в спину не ударит. Но если мы пойдём в сторону Чечни, оставив за спиной приграничные чеченские аулы… тут уж такой уверенности не будет.
Да, есть селения, принявшие российское подданство, но чем они дышат? Недовольство и озлобленность, вот что там сейчас присутствует. Бесчинства военной администрации, незаконные поборы, аманат… И, конечно, память о жёстких мерах усмирения генерала Ермолова, которого мы уважаем, но он для них – палач.
– Ты что на меня так смотришь, Андрей? – перебил я его немой вопрос. – Во многом именно его политика и стала причиной нынешних бунтов и неповиновения. Если уж следовать его методу до конца, так надо было выжигать силой оружия, выдавливать их с этих земель и заселять казаками, крестьянами. Начать-то он начал, но не довёл до логического конца. Как водится, остановились на полпути. Ни туда, ни сюда. В итоге – получили головную боль и чирей на заднице.
– Не совсем понимаю, командир, поясни? – растерянно спросил Андрей.
– Чего тут непонятного? – Я вздохнул с досадой. – Начали давить силой, сурово, а потом вдруг решили добром да уговорами. Вот горцы и задумались: им чего ждать? Не верят они нам. В таких условиях посеять смуту – пара пустяков, особенно среди этих горных орлов. Они тебе не наши крестьяне, которые всё молча стерпят. Равнинная Чечня соседствующая с нашей линией это житница зерновых для многих в этой области. Местные чеченцы не склоны к разбою и менее воинственные по сравнению с горными сородичами. Если получится договориться миром с теми чеченцами, кто проживает на границе с Дагестаном, показать остальным, что Россия держит слово и поможет отбить нападения желающих пограбить их, это будет совсем другая история. А такой пример уже есть, Хайбула. Дальше объяснять, ваше сиятельство?
Андрей надолго задумался.
– К большому сожалению ты прав, Пётр. Придётся идти длинным путём… Послушай, командир, – вскинулся Андрей. – Так ты поэтому забрал аманат чеченце аккинцев и аварцев?
– Всегда восхищался вашим умом и прозорливостью, ваше сиятельство. – усмехнулся я.
Не стал говорить ему о совершенно случайной встрече с аманатом в Синявино. Пусть лучше думает, что я такой умный и дальновидный стратег.
– Ты, что издеваешься, командир? – нахмурился Андрей.
– Самую малость. Ты не задумывался, Андрей, почему я полковник, а ты есаул?
– Издеваешься…. – вздохнул князь.
* * *
Апрель 1842 года. За месяц до отъезда полковника Иванова-Васильева из Петербурга.
После долгих и тяжких раздумий граф Васильев решился просить аудиенции у генерала Бенкендорфа. Результатом сего свидания стало приглашение на закрытую беседу с самим императором, в присутствии шефа жандармов.
– Добрый вечер, ваше императорское величество, – почтительно склонился в придворном поклоне Васильев.
– Здравствуйте, граф. Присаживайтесь. Я слушаю вас, Дмитрий Борисович, – молвил государь, указывая на кресло.
– Ваше величество, не смею утомлять ваше внимание мелкими подробностями нашей работы в Иностранной коллегии по восточному вопросу. Осмелюсь сказать лишь, что граф Нессельроде проявляет недопустимую близорукость и поразительное легкомыслие в оценке кавказских дел.
Император нахмурился, но кивком разрешил продолжать.
– Позвольте изложить вам соображения и планы полковника графа Иванова-Васильева, кои он намерен привести в действие по прибытии к месту службы. Решился доложить о сем, ибо усматриваю в них существенную пользу для Отечества.
Подписание мирного договора с аварским ханом Хайбулой есть не просто успех, но важнейшая предпосылка к усилению нашего влияния. Сие событие уже побуждает иные туземные общества последовать сему примеру. Однако деятельность полковника наталкивается на непреодолимые препоны: отсутствие достаточных полномочий, необходимость испрашивать согласие у каждого начальника и чиновника, кои, как вам известно, пекутся более о собственной корысти, нежели о государственном интересе. Сие не только становится для него каменной стеной, но подчас и прямой угрозой для жизни.
Между тем, его стремление привести горские народы к мирному сожительству с нашим населением уже имеет зримые плоды – в лице мирного соседства с князем Баташевым. Создание общей с казачеством торговой зоны втягивает в сферу русского влияния не только ближние, но и дальние селения. Спорные вопросы решаются миром, ибо война ныне невыгодна никому, кроме разбойников. Даже совместное отбитие набегов дополнительно скрепляет сие взаимодействие.
Как итог: на линии соприкосновения с землями князя Баташева практически прекратились враждебные действия, а на землях хана Хайбулы – резко пошли на убыль. Торговля оживилась, благосостояние населения, пусть и медленно, но растёт, что обеспечивает стабильное пополнение казны податями. Правда, здесь требуется усилить контроль за законностью налогообложения принявших подданство туземцев, дабы пресечь грубейшие злоупотребления чиновников военной администрации, кои зачастую и являются причиной волнений и бунтов.
Ныне, после наведения относительного порядка в Кавказском корпусе и в округе в целом, открывается редкая возможность утвердить в сём крае прочный и долговременный мир на выгодных для России условиях. – граф Васильев замолчал, переводя дыхание.
– Дмитрий Борисович, а почему полковник сам не изложил мне свои мысли и планы?
– Ваше величество, вы прекрасное знаете полковника. Его ответ на такой же вопрос с моей стороны был прост: Скажи что ты верблюд, тебе добавят груза, а питаться продолжишь колючками. Бороться с чиновниками хлестая их ремнем по заднице, дело пустое. Я не собираюсь биться с каждым чиновником доказывая, что он вор. Если я плюну на них, они утрутся, а если они вместе плюнут на меня, я утону. Ну и как прикажете разговаривать с ним. У меня просто не нашлось аргументов против него.
– Ни чего сказать не могу, за словом в карман не полезет. – Улыбнулся император. – Я услышал вас, Дмитрий Борисович. Я обязательно обдумаю данный вопрос.
– Благодарю вас ваше величество, за то что приняли и выслушали меня – граф Васильев поклонился и вышел из кабинета.
– Что скажите, Александр Христофорович? – произнёс задумчиво император, когда граф вышел из кабинета.
– Ваше величество, роль полковника Иванова во многих случаях исключительна. Он стал важной фигурой на Кавказе. Дарование ему специальных полномочий от вашего имени значительно усилит его позиции и даст дополнительные возможности в осуществление его планов и замыслов. А они действительно практичны и вполне осуществимы. Со своей стороны я постараюсь оградить его от давления со стороны администрации на него и препятствования ему. Естественно его полномочия будут ограничены, но дадут ему определённую свободу действий. И наградить его, с вашего позволения, золотым знаком. Это значительно усилит его положение. Подотчётность исключительно вам и мне. Полковник умён решителен и непредсказуем в своих действиях. Уверен, он поймёт меру ответственности наложенную на него.
– Решено, так и поступим. Подготовьте указ.
– Слушаюсь, ваше величество.
Глава 6
В который раз я горько пожалел, что посоветовал прапорщику Сомову занять воспитанников игрой в мяч. Внедрённый мной футбол, обозвал игрой в мяч. Придумал правила, кожаный мяч плотно набитый овечьей шерстью. Игра стала очень популярной. В неё играли не только пластуны и станичники. Она молниеносно распространилась по всей линии и охватила многие селения горцев. И вот эта орущая кричащая толпа воспитанников просто глушила всё в округе около плаца, где они играли. Наше поле находилось за стенами базы, рядом с полигоном. Подростков пока туда не пускали, у многих не было обуви и обмундировки. Одели только старший десяток, четырнадцать лет. По моему приказу десятки формировали без учета национальности. Мальчишки всегда останутся мальчишками. Были конечно ссоры, конфликты, потихоньку притирались к друг другу, но наказание, отчисления из полусотни воспитанников, останавливало горячие головы. Почувствовав заботу о себе, хорошее питание и самое главное, перспективу быть зачисленными в батальон, хорошо мотивировала всех. Горские подростки по началу сомневающееся в выполнении командованием обещаний, перестали осторожничать и не смогли устоять перед соблазном погонять мяч и стать воинами. О чём ещё может мечтать настоящий мужчина. Правда их сильно давила дисциплина и необходимость жить по команде, но после разъяснения Русланом всех неписанных законов и правил батальона, они осознали и смирились с этой необходимостью. Андрей и Костя, разделив десятки, стали учить грамоте, счёту и языку, тех, кто плохо владел русским. Но, как водится, материться умели все и выговаривали слова очень чисто. Игра в мяч после обеда не давала возможности спокойно говорить. Егор Лукич только посмеивался на нами, теми, кто работал в штабе.
– Как только обуете этих гавриков, час строевой подготовки, час физ. подготовки и марши, всем. – Ворчал есаул.
К вечеру в штаб заглянул прапорщик Сомов.
– Разрешите, господин полковник?
– Проходи, что случилось. Проблемы?
– Да командир, воспитанники задают вопросы на которые я не могу ответить.
– Понятно. Когда ужин?
– В семь часов.
– Так, два часа есть – глянул я на свой хронометр.
– Ну пошли, прапорщик.
Мы зашли в старую казарму.
– Встать. Смирно. – скомандовал Костя.
– Господин полковник, воспитанники для беседы собраны, докладывает вольноопределяющийся Муравин.
– Вольно. На будущее. В данный момент эта банда не является воспитанниками. Кандидаты. Воспитанниками станут после принятия клятвы. – Сел на лавку напротив кучи настороженно смотрящих на меня подростков.
– У кого есть вопросы? Я слушаю.
– Если я не хочу быть пластуном. Спросил рослый подросток лет четырнадцати на чеченском. Руслан переводил.
– Сначала нужно представиться.
– Байсар Магоев.
– Ранее я говорил. Силой никого не держим. Тебя доставят к месту твоего прежнего пребывания.
– Я не хочу обратно, я хочу здесь остаться. – пробурчал он.
– Байсар, чтобы остаться здесь, ты должен принять клятву воспитанника и по достижении шестнадцати лет, можешь уйти из полусотни. А до той поры строгое выполнение устава службы. Становиться пластуном необязательно. Тем более в пластуны будут приняты только воспитанники с хорошей успеваемостью и сдавшие норматив. Вам потом объяснят, что это такое.
– Ты всё понял, Байсар?
– Да! – его лицо просветлело.
Потом посыпались куча разных вопросов. Самые главные: дадут ли им оружие, кормить будут так же хорошо, в самом конце поднялся горский подросток и спросил тихим голосом, можно ли им видеться с родными. Было видно, как важен для них этот вопрос.
– По желанию, всем, будет дан отпуск двадцать пять дней, с убытием к желаемому месту проведения отпуска, с последующим обязательным прибытием к месту учёбы. В случае опоздания на следующий год он лишается такого права.
Горские подростки стали громко переговариваться взволнованные моим ответом.
– На сегодня довольно. У меня к вам просьба, не орать так сильно вовремя игры в мяч. Я поднялся со скамьи.
– Встать. Смирно. – Скомандовал Андрей.
– Командир, а что за клятва воспитанника? – спросил Андрейка, когда мы вышли из казармы.
– Андрюха, целый прапорщик? Завтра, чтобы клятва была у меня. Всё понятно, вольнопёры?
– Так точно, – вздохнул Андрейка.
– И не надо изображать умирающего лебедя, вам не идёт, господин прапорщик. Вернитесь к исполнению службы, а то эти гаврики учудят что-нибудь.
Дома, после ужина, собрал дальнюю разведку. Эркен, Азим и Халид.
– Вот что, бойцы. Завтра выходите в разведку. Пойдёте через перевал, далее Картах. Зайдёте к Хайбуле и в сторону малой чечни. Сбор всех доступных сведений. Халид, заедешь к родне. Ты говорил с ними о моей просьбе?
– Да командир. Дядя часто бывает в Чечне. Моя тётя чеченка из Делан —юрта. – Ответил Халид.
– Замечательно. Сведения обо всём. Через неделю буду ждать вас у Хайбулы.
Азим и Халид стали своими, пластунами, да ещё разведчиками. Лазутчики из них, под руководством Эркена, получились отличные.
Мои интересы не распространялись дальше Дагестана и пограничных селений чеченцев аккинцев, многие из которых, особенно равнинной части, состояли в Российском подданстве. Селения предгорных районов составляли самостоятельные сообщества, соседствовавшие с кумыками и аварцами. Именно про них говорил Хайбула. Ауховцы находились под сильным давлением Абдулах–амина. Налог зерновыми и сельхоз продукцией, и самое неприятное, воинами, становился непосильным для них. За долгие годы войны они понесли значительные людские потери. Поэтому, видя пример Хайбулы, они ищут выход на меня, не доверяя военной администрации. Возникла насущная необходимость встречи с ними. Нужно было ехать к Хайбуле. Следующим днём собрал большое совещание командного состава батальона. Выслушав все службы об их состоянии и боеготовности, стал раздавать поручения.
– Начальник штаба и оружейники, неделю вам на формирование батареи из четырёх стволов, запас бомб по пятьдесят штук, больше лучше. Уделить внимание к подбору наводчиков, командиров расчёта бомбомёта, всего три человека. Продумать снаряжение в походе. Транспортировка на фурах и лошадях. Что у вас прапорщик? – Спросил я у мнущегося Сомова.
– Как приказывали господин полковник, клятва воспитанника. – протянул он исписанный лист. Внимательно прочитал написанное. Всё упомянуто, коротко и ясно.
– Молодец прапорщик, оформить красиво и готовь кандидатов к присяге. Как только оденете, обучите передвижению в строю и построения, принимайте клятву. Андрей Владимирович, проследите и организуйте. Если меня не будет, примите клятву вы.
– Слушаюсь, – вздохнул князь.
– Ты куда собрался, Пётр? – спросил князь когда мы остались одни.
– Поеду к Хайбуле. Дело намечается, важное.
– Не скажешь о чём?
– Чеченцы аккинцы с предгорий. Будем встречаться и слушать чего хотят.
– Возьми ещё двоих. У Веселова шалят горцы. Мало ли что. – проявил заботу Андрей.
– Веселов всё равно отрядит из своих. Так что управимся. Андрей, бомбомётчики, самое важное сейчас.
– Понял, командир, сделаем.
* * *
– Ты чего грустный такой, Костя? – спросил Андрейка. – О Марьяне думаешь?
– Ну почему о ней…., хотя о ней. Не выходит, не думать. – смутился Костя
– Так чего мучиться. Знаком ведь. Пришёл, пригласил погулять, спросил у неё, что надо и все дела.
– Чего спросил? – не понял Костя.
– Ну чего обычно спрашивают. Костя, ты как будто в первый раз девку обхаживаешь.
– Дело в том, что я не знаю, как это происходит у вас. – рассердился Константин. – Полно об этом.
– Ну, нет, так нет. Кстати, у Марьяны день Ангела. Точно не помню, но кажется после завтра. Чем не повод навестить?
– Надо наверно подарок какой-то? – воспрял Костя. – А что девушкам дарят?
– Колечко, серьги или украшение какое, ткань наверное. Давай завтра на Базар махнём. Деньга то, есть?
– Деньги есть Андрей, только что брать в подарок не знаю.
– Да нет, Андрей, не пойдёт так. Ежели такое девушке дарить, то на сватовство смахивает. – остановился Андрей. – Вот, что я тебе скажу Костя, определись по началу, чего ты хочешь? Если по-серьёзному, это одно, если так, побаловаться, тут я тебе не товарищ. Сам решай. А лучше выкинь её из головы. Не ровня вы друг дружке. Так спокойней для всех будет. Отпросись у командира и в Пятигорск мотанись.
– Наверное ты прав, Андрей. Так лучше для всех будет – решительно заявил Костя.
А в казарме их ждал неприятный сюрприз. Посреди прохода стояли Байсар с наливающимся фингалом под глазом и Степан, с разбитыми губами и носом. Остальные воспитанники сбились в испуганную кучу, молчаливо уставившись на вошедших Андрея и Костю. В наступившей гробовой тишине хорошо был слышен каждый шаг.
В этот момент в дверь вошёл Руслан.
– Так, – обвёл он взглядом воспитанников, – а я к повару заглядывал. Дядька Захар только что из печи целую гору лепёшек вынул, с мёдом собрался вас угощать.
Ужас на лицах подростков достиг вселенских масштабов. Перспектива остаться без тёплых, хрустящих лепёшек и душистого мёда, была страшнее любого наказания. Она буквально парализовала их волю.
– Что будем делать, господин прапорщик? – тихо спросил Руслан.
– Драка между своими – серьёзнейшая провинность, – с суровой важностью изрёк Костя. – По уставу положено строгое наказание. В первый раз можем обойтись без доклада господину полковнику, но наказать провинившихся обязаны. Тем более, виновные – старшие десятков.
– Мы ведь не все дрались? – робко прозвучал чей-то голос из плотно сбившейся группы.
– Забыли главную заповедь? – холодно и строго перебил его Андрей Сомов. – Один за всех, и все за одного. Ваши десятки наказаны. Лишаетесь дополнительного питания. Остальным, построиться в колонну по двое и следовать в столовую. Руслан, веди.
Степан и Байсар, потупившись, виновато опустили головы. Они молча сносили на себе полные тоски и упрёка взгляды товарищей, которые, старались не смотреть на тех, кто строился и покидал казарму.
Позже, Захар, узнав о наказании, сделал вид, что не замечает, как самые шустрые воспитанники проворно прятали за пазуху тёплые, завёрнутые в тряпицу лепёшки, чтобы отнести своим пострадавшим товарищам.
– Пластуны своих не бросают. – С одобрением подумал старый казак.
