Текст книги "Шайтан Иван 7 (СИ)"
Автор книги: Эдуард Тен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Глава 3
Не стал задерживаться у Хайбулы и через день поехали на базу третьей сотни. Савва и сотник ехали со мной в карете.
– Командир, а на кой-тебе аманат сдался? Мы их у себя содержать будем? – спросил Савва.
Веселов заинтересовался и уставился на меня.
– Ты, что, Пётр Алексеевич, аманат собрался себе забрать? – не выдержал он.
– А подумать⁈ – раздражённо ответил я. Сам пока толком не решив, что делать с этим аманатом. Но то, что оставлять, в нынешнем виде, содержание заложников, однозначно нельзя.
– Ну…– задумались Савва и Веселов.
– Ну, я думаю, чем на них тратиться, так лучше казачьих сирот собрать и кормить. А эти, сколько волка не корми, а он в лес смотрит. – Уверенно закончил Савва.
– Точно, командир, верно толкует Савва. – поддержал Савву сотник. Их простое и незатейливое понимание проблемы стало искрой, от которой стал складываться чёткий план. Обрывки мыслей, беспокоившие меня с момента встречи с детьми заложниками в Синявино, выстроились в стройную, железную логику.
– Казачьи сироты, десяти лет, заложники, одеть, кормить, учить грамоте и счёту. Физ подготовка и прикладные предметы. Психологический настрой: верность государю и отечеству. Верховая езда, фехтование. Воспитанники пластунского батальона. В шестнадцать лет, при хорошей успеваемости и физ.подготовке, зачисление в батальон. Адаптация горских подростков в нашей среде и зачисление в батальон на равных условиях. Возможность посещения родных в отпусках. Родственники не беспокоится о своих детях. Хорошая аргументация при разговоре с военной администрации. В крайнем случае именной указ Императора. – Построил я логическую цепь своих действий.
– Бодрый вид, форменная одежда и снаряжение воспитанника, лучшее доказательство хорошего содержания. Возможно, это подтолкнет многих определить своих детей к нам. Нет, создавать учебное заведение не по силам. Без государственного финансирования не потянем и забот слишком много. Начнём пожалуй с аварцев и чеченцев аккинцев. Хорошего понемногу.
Глубоко задумавшись, я вдруг заметил терпеливо ожидавших моего окончательного вердикта Савву и Веселова. Тяжело вздохнув, я коротко изложил им суть. Они выслушали и молчали с минуту, переваривая.
– Ежели так… то я согласен, – первым нарушил молчание Веселов. – Толк действительно может быть. Ты же сам, командир, говаривал: ежели человеку с утра до ночи талдычить, что он свинья, так он в итоге и захрюкает. – Он хитро рассмеялся.
– В принципе, ты прав, – улыбнулся я, – но сравнение в данном случае не совсем… корректное.
– Опять ты за своё, командир, словами непонятными бросаешься, – с комичным вздохом пожаловался сотник.
– «Не корректное» – значит не совсем уместное, не подходящее, – уточнил я.
– Так бы сразу и сказал, чего мудрить-то! – оживился Веселов. – Ладно, другой вопрос назрел: а ежели родичи какого-нибудь мальчишки бунтовать вздумают или к тому имаму подадутся, что тогда с воспитанником делать станешь?
– Действительно, что тогда? – тут уж задумался я. – Не знаю, братцы, ей-богу, не знаю. Пожалуй, нужно вовсе прекратить эту практику – брать заложников. Особой пользы от неё нет, одно озлобление.
– Наверное, ты прав, командир, – неожиданно серьёзно сказал Савва. – В старину, слышал я, хоть и брали аманатов, но смысл был не только для острастки. Их растили почти как своих. Человек волей-неволей перенимал обычаи, становился своим для тех, у кого в заложниках жил. Вот и мы… вроде – заложники, а по сути то, будем растить из них пластунов. Своих.
Я с удивлением посмотрел на Савву.
– Силён вахмистр, молодец Савва. В самую суть смотришь, на перспективу.
– Да ладно, командир, мальцов жаль. Мытарят их как взрослых. Забирать надо и сирот собирать. Эт ты, командир, всегда всё по уму делаешь. Небось давно уже всё продумал, а нас проверяешь.
– Не без этого, – усмехнулся я. – К сожалению, не я такой умный. Древние греки и римляне так с детьми варваров поступали, когда в заложники брали. Так что готовь фургон, Ерёма, воспитанников перевозить будем. Проедусь я в четвёртую и пятую сотни. У них в станицах наверняка сироты есть вот и до них доведём что воспитанников собираем.
– Дело, командир, у нас в станицах есть. – сказал Веселов.
– Ерёма, ты не особо разворачивайся, по началу постарше ребят набирай, мальцов если круглый сирота. Скажем пять мальцов. – остудил я его настрой.
– Понял командир, сделаю как надо.
После осмотра третьей сотни, посетил четвёртую сотню, сотника Юшкина Филимона и пятую, сотника Колоды Фрола. В отличие от Веселова им пришлось строить укрепления с нуля. Строилось укрепление на подобии нашего, Пластуновского. Трёх метровый земляной вал, хорошо укреплённый, ров глубиной два метра, крепкие ворота. Вокруг укрепления стали селиться казаки, крестьяне. Служба неслась исправно. Стычки с отдельными мелкими отрядами горцев и мелкими бандами случались намного чаще чем у нас. Округа патрулировалась, и постепенно горцы вытеснялись от линии. Сообщил сотникам о наборе сирот определив им квоту пять человек. По пути прихватив фургон у Веселова, заехал в Крестовск. Здешнее укрепление имело вид немного лучше, ухоженное и подготовленное. Солдаты, стоявшие на посту, имели вид более презентабельный.
– Доложи, братец, начальнику, полковник граф Иванов Васильев прибыл по его душу.
Меня, в сопровождении Паши и Саввы, провели внутрь, к штабу. При входе меня встретил капитан в пехотном мундире и поручик.
– Господин полковник, комендант военного укрепления Крестовск, капитан Билов Илья Иванович.
– Поручик Замков.
– Здравствуйте господа! Мы можем поговорить?
– Прошу вас, – указал капитан на вход. Спартанская обстановка в штабе. Мы расселись за столом. Бойцы остались во дворе.
– Скажите капитан, у вас находится аманат горцев?
– Да, в количестве двенадцати человек, младшему одиннадцать, старшему четырнадцать. – насторожился капитан.
– Дети чеченских старшин?
– Не только, двое ингушей, кумык и двое аварцы. – Всё не мог понять меня Билов.
– А как вы содержите их?
– Обычно, живут в отдельном доме, всем скопом. Питаются с солдатского котла.
– И всё? – Удивился я.
– А с чего брать остальное? Денег на их довольствие не выделяют, никому нет дела до них. Выход за ворота запрещён, привлекаются на уборку и хозяйственные работы. – доложил нахмуренный капитан.
– Я забираю их всех с собой. – заявил спокойно и равнодушно.
– То есть как, забираете, господин полковник? – Оторопел капитан.
– Просто, капитан, принимаю по списку и везу к себе.
– Но вы не можете, вот так, просто, без приказа, без бумаг… ну я не знаю, без чего ещё.
– К сожалению могу, имею полномочия. Оставлю вам рапорт, в котором укажу, что я, под свою ответственность, забрал заложников к себе на базу отдельного пластунского батальона, командиром которого я являюсь. Если вас что-то не устраивает господа, оставьте аманатов себе. Поверьте, я не горю особым желанием обременять себя подобным довеском. Но в таком случае, вы напишите бумагу, в которой укажите, что вы, капитан, отказались передать заложников мне. Простите, но я должен бумажкой прикрыть свой зад от гнева моего начальства.
– Господин полковник, ради Бога, заберите их всех, но как-то всё это действо, выглядит странным. Никогда до сих пор не преходилось сталкиваться с подобным.
– Простите, господин полковник, а что вы с ними собираетесь делать? – поинтересовался поручик.
– Ничего, будут сидеть у меня на базе.
– Не понимаю? – запутался он.
– А вам не надо понимать, господин поручик, идите и подготовьте аманатов к дороге, – строго скомандовал капитан. – Прошу вас, господин полковник, напишите мне рапорт о вашем деянии, пожалуйста. Списки аманатов сейчас подготовят. На них необходимо поставить подписи. Сдал и принял.
– Конечно капитан, дайте бумагу и перо.
Мы вышли во двор, где солдаты вывели двенадцать подростков сбившихся в кучу. Худые, некоторые с узелками, смотрят насторожено. Выглядели они не так затрапезно, как в Синявино.
– Вы все поедите со мной, в пластунский батальон. Бегать от меня не стоит, провинившиеся будут наказаны. Подробно узнаете позже. Вашим родным будет сообщено где вы проживаете. При хорошем поведении вам будет предоставлен отпуск и позволено навестить родных.
Эркен перевёл на аварский. Подростки слушали молча, не выказывая ни каких эмоций. Взгляды не детей, а взрослых, познавших жизнь с нехорошей стороны. – Грузите, выступаем. – отдал команду.
По дороге в Синявино остановились на ночёвку. Аслан приготовил кулеш в котле. Деревянные ложки купили, разнобойные деревянные миски у всех были свои. Как они ели… пришлось прикрикнуть на них. Аслан объяснил, чтобы они не торопились. Всем дадут добавку. Сытые и счастливые они, осоловевшие, сидели у костра, тихо переговариваясь. Эркен подсел к ним с кружкой фруктового отвара.
– Дядя, куда нас везут? Там тоже так вкусно кормить будут. А зачем нас забрали?… – и ещё множество вопросов.
– А ну, молчать! Вы же будущие воины, а болтаете словно старухи у колодца. Привыкайте вести себя как воины – пластуны.
Все подростки с удивлением и недоверием слушали Эркена.
– Нам даже оружие дадут? – раздался вопрос.
– И оружие и обмундирование, и снаряжение, наверное.
– Но мы не русские, мы аманаты? – новый вопрос.
– А вы на меня посмотрите? Я похож на русского? У нас в батальоне служат разные люди, но все мы пластуны. Нам без разницы кто ты, русский, аварец, чечен… и вообще, кем ты был раньше. Если ты стал пластуном, значит ты наш.
– А если я не хочу быть русским пластуном? – спросил самый старший из подростков.
– Не знаю, точно, как командир решит. Скорее всего вернут обратно. Сиди дальше, если не хочешь быть пластуном.
– Всё ты врёшь, – со злостью сказал тот же подросток.
– Пластуны не врут, – нахмурился Эркен. – Всё всем спать, завтра рано вставать.
Все в пол глаза присматривали за подростками.
Веселов, как всегда, сумел удивить. По прибытии на его базу перед нами предстала шеренга подобранных по станицам мальчишек. Рослые, лет десяти-четырнадцати, и – словно запятая в конце предложения – один махонький, лет семи, весь перемазанный, с двумя струйками у носа.
– Ерёма, я вроде бы говорил – от десяти, – голос мой прозвучал сухо.
– Так он круглый сирота, командир, у старого дядьки прозябал, – оправдывался Веселов.
Высокий парнишка с колючим взглядом, стоящий рядом, вызвался пояснить:
– Это Лукашка. Сирота круглый. Тётка его поспешила сбагрить, когда прослышала, что сирот в приют собирают.
– А ты кто? – вклинился Савва, его строгий голос прорезал воздух.
– Я Стёпка…
– Со званиями не знаком? Докладывай по уставу!
Парень выпрямился в струнку: «Степан Зыков, господин вахмистр, из станицы Гремлиновки!»
– Вот так-то лучше. Привыкайте. Отныне вы – воспитанники пластунского батальона. Зыков, ты у них, временно, старший, отвечаешь за всех, – отчеканил Савва.
Я оставался в тени наблюдая. И увидел, как Степан, подведённый к группе горских аманатов, вдруг застыл, будто наткнулся на невидимую стену.
– Я с ними – ни за что! – вырвалось у него, и младшие, словно цыплята, инстинктивно потянулись к нему, ища защиты.
Я велел всем присесть. Веселов, Савва, Паша, Аслан рядом, пластуны – позади, а в центре – два десятка судеб, переплетённых войной.
– В чём причина, Степан? – спросил я, уже догадываясь.
– Они отца моего зарубили, – прорычал он, не сводя горящих глаз с неподвижных горских мальчиков. В его взгляде стояла та самая, старая и страшная правда Кавказа.
Воздух стал густым и тяжёлым.
– Они ли? Или их отцы? – спросил я тихо.
– Какая разница? – голос его сорвался на шепот. – Они – их кровь. Не зря их здесь держат.
Я поднялся, обращаясь ко всем, к каждому:
– Слушайте все! Эта война принесла много горя. И им – тоже. – кивок в сторону аманатов. – У нас, в батальоне, вы либо станете товарищами, либо вам не место среди нас. Законы пластунов – один за всех и все за одного. Вам придётся забыть о личной мести, только интересы батальона. По прибытии в батальон, вам подробно расскажут о наших законах. Насильно никого не берём. Решайте. Час на раздумье.
Тишину нарушило лишь шарканье босых ног. Ко мне подобрался тот самый мальчонка, Лука.
– Дяденька… возьмите. Я буду служить, – в его глазах стояла такая бездонная тоска и надежда, что-то ёкнуло внутри.
– Справишься? – присел я перед ним.
– Справлюсь. Я сильный. Только есть очень хочется.
– Вижу. Но сначала, Лука, не мешало бы тебе умыться. Паша, приведи этого воина в божеский вид.
– Есть, господин полковник. Пойдём, аника воин, – с доброй ухмылкой сказал Паша, уводя его.
– Веселов! – окликнул я сотника. – Котёл нам второй нужен, смотри, сколько ртов. И дроблёнки подбрось.
– Уже, командир! Мясо парни погрузили, хлеба… в дорогу хватит.
Ровно через час колонна тронулась. Отказников не было.
Глава 4
Обоз с воспитанниками под началом Эркена и возчиков тронулся в путь, к базе. Мне же пришлось вернуться в Пятигорск, требовалось доделать неотложные дела. Первым делом я навестил штаб линии, дабы отметиться и нанести визит вежливости. Сначала генералу Мазурову, а затем и подполковнику Александру Константиновичу Шувалову.
– Здравствуйте, Пётр Алексеевич! Вы прямо как ясное солнышко, – приветствовал он, поднимаясь из-за стола.
Я не мог не заметить на его груди новую награду, Анну третьей степени, но уже без мечей.
– Поздравляю с Анной, Александр Константинович.
– Вашими молитвами, Пётр Алексеевич, исключительно вашими стараниями, – отозвался Шувалов. – Если признаться откровенно, все мои награды получены при вашем непосредственном участии. Так что уж будьте добры, дайте знать, когда задумаете очередное дело! – рассмеялся он.
Но его улыбка мгновенно исчезла, когда я перешел к сути визита:
– Вы получили секретную депешу от начальства?
– Так точно, получил, – Шувалов сразу стал серьёзен. – Позвольте спросить, Пётр Алексеевич, это ведь ваша инициатива?
– После некоторых вскрывшихся обстоятельств стало ясно, в наших рядах завелся предатель, и находится он на весьма высоком уровне. Полагаю, что где-то в штабе Кавказского корпуса.
– Согласен. Я, для верности, уже проработал наших генштабистов. Их не так много – всего четырнадцать человек, включая меня. Надеюсь, моей лояльности вы доверяете? – вопросительно посмотрел на меня подполковник.
– Вы упускаете одну важную деталь, Александр Константинович. Вам и всем выпускникам Академии штаба линии, недоступна полная информация о движении тыловой службы Кавказского округа. А у предателя она имеется!
– Я тоже пришёл к такому выводу и провёл профилактическую проверку своих людей. Знаете, удалось выявить нескольких офицеров, потенциально склонных к нежелательным поступкам. Пока не стану называть имён, но ваше стремление прояснить этот вопрос более чем понятно.
– Кто у вас по вашей линии в штабе Кавказского корпуса? – поинтересовался я.
– Полковник Желтов, – сразу ответил Шувалов. – Офицер чрезвычайно грамотный и толковый. Провёл на Кавказе больше шести лет, так что, в отличие от меня, обзавёлся обширной сетью осведомителей и лазутчиков. Уверен, он и сам уже ведёт разработку по этому вопросу.
– Вам известно, каких успехов он достиг? Было бы крайне полезно встретиться и обменяться сведениями. – спросил я.
– В таком случае, вам прямая дорога в Тифлис, чтобы обсудить всё с Желтовым с глазу на глаз, – заключил подполковник.
– Согласен, но несколько позже. Простите, Александр Константинович, вынужден вас покинуть – дела не ждут.
Покинув штаб, я направился к Ашоту. Следовало поторопиться.
– Вай, дарагой джан! Какая радость! – Его лицо озарила искренняя, широкая улыбка. – Проходи, садись, настоящим гостем будешь!
Каким-то чудом его слуги уже минут через пятнадцать накрыли богатый стол. Пока мы ели, о делах не было сказано ни слова – таков был закон кавказского гостеприимства.
– Ну, как твои дела, Ашот? – спросил я, когда трапеза была окончена.
Его лицо сразу потемнело.
– Тяжело, друг. Потерял один караван… Времена настали лихие. Все договорённости забыты, грабят и режут без разбора. Пришлось приостановить крупные перевозки. Прогоняю лишь мелкие караваны через дальний перевал, на твоём участке. Шапсуги, слава Богу, пока слово держат.
Немного развеселившись, он добавил:
– Зато транспортная компания процветает, спасибо тебе за совет! Пассажиров всё прибавляется. Уже восемь карет на линиях, и две из них – люкс. Желающих – хоть отбавляй!
Заметив, что я молчу и жду продолжения, Ашот горько усмехнулся.
– А с той стороны новости нехорошие. У самой границы кучкуются небольшие отряды наёмников. Приграничные деревни, где армяне жили, совсем опустели. Люди потянулись на нашу сторону, стараются уйти за линию, подальше от греха. Ходят упорные слухи о большом летнем набеге. Люди Абдуллах-амина даже не скрывают своих приготовлений.
В гостинице меня навестил владелец обувной мастерской, Горюнов. Радостный и довольный он почтительно вошёл в номер.
– Здравствуйте, ваше сиятельство, покорнейше прошу извинить меня за вторжение, но узнав, что вы в городе, не мог чтобы не выразить своего почтения.
– Что-то из такого далека заходишь, любезный, или случилось чего? – насторожился я.
– Что вы, ваше сиятельство. Мастерская работает, запустил в оговоренные сроки. По сравнению с прежней наловчились в два раза больше продукции выпускать. Да и заказы ваши хорошо помогают. Так что ещё раз благодарствую, ваше сиятельство. Ваша доля исправно перечисляется, не беспокойтесь на этот счёт. Всё согласно договору.
– Вот и славно, для меня лучшее подтверждение вложения, это твоё процветание. Тебе хорошо, значит и я не в накладе. На будущее, не нужно встречать меня каждый мой приезд. Повторяю, лучший ответ на мою помощь, твое благоденствие.
– Понял, ваше сиятельство. – Горюнов вышел кланяясь. Не люблю подобного проявления подобострастия.
– Аслан, к Лобову едем.
Лобов встретил меня почтительно сдержанно.
– Всё в порядке, ваше благородие. Все ваши распоряжения выполнили.
– Что с Потапом?
– Да всё хорошо, развернулись изрядно. Фургонов больших не хватает, заказали ещё пять у ваших, ждём. Да Потап сам доложиться, послал за ним.
В дом вошёл Потап с сыном Митяем.
– Здравы будьте, ваше благородие – поздоровались они усаживаясь за стол. Потап подробно рассказал о всех делах и криминальной обстановке в городе. Митяй доложил об успехах транспортной компании. Проблемы, возникшие с частниками, решили мирным путём. Предложили работу в компании. Все согласились, за исключением единиц. Криминал на контроле Татарина. Крупных банд нет, давятся в зародыше. Периодически происходят стычки с залётными чужаками. Торговый люд почувствовав стабильность платит исправно, тем более сумма вполне подъёмная и не обременительная. Ну, а, с мелким ворьём сами справляются.
Перед самым отъездом я нанес визит подполковнику Булавину. Застал его в его казённом кабинете, заваленном бумагами и рапортами.
Максим Сергеевич встретил меня с привычной, немного усталой сердечностью.
– Пётр Алексеевич! Здравствуйте! Какими судьбами? Рад вас видеть. Ну, рассказывайте как Петербург? Надеюсь, все те замысловатые недоразумения, что возникли вокруг вашей персоны, благополучно улажены?
– Всё улажено, Максим Сергеевич, – кивнул я. – Как видите, я на свободе и даже вернулся к делам.
– Тем более кстати ваш визит! Вы не поверите – ваше предложение о создании дорожно-строительных арестантских рот обрело плоть и кровь. Мои записки полковнику Баровичу возымели действие. Теперь наши любезные казнокрады и воры всех мастей не томятся в безделье, а с великим усердием искупают вину на строительстве дорог. И вот что… У меня к вам огромная просьба. Не смогли бы вы продать в роту две полевые кухни и инструмент? Ваш инвентарь здесь в большом почёте. Все хвалят ваши лопаты, топоры, кирки… Выделки ваших мастеров! Согласитесь, лучше один раз потратиться на качество, чем каждый месяц выбрасывать деньги на новое дерьмо.
– Мудрая мысль, – согласился я. – Помогу, конечно. Составьте список, я распоряжусь, чтобы ваш заказ выполнили вне очереди.
– Прекрасно! Пока писарь составляет бумаги, давайте выпьем по чашке чаю, а вы мне расскажете о столице. Признаться, соскучился по ней. Три года, как не был – начальство не отпускает, будто без меня здесь всё рухнет.
Пригубив из чашки темный ароматный чай, я спросил:
– Максим Сергеевич, всё забываю спросить: как поживает ваша невеста?
Он потупил взгляд, и на его лице мелькнула тень.
– Послушался вашего совета, расстались, – он горько усмехнулся. – А нового счастья что-то не видно. Не будем о грустном! Меня самого, знаете ли, «наградили»: повесили организацию и оснащение тех самых арестантских рот. Вот я и кручусь как белка в колесе, пытаясь перенять у вас лучшие решения.
– Выходит, наказали инициатора идеи – воплощением инициативы в жизнь? – заметил я.
Булавин громко рассмеялся, и его уныние словно рукой сняло.
– Отличный каламбур, Пётр Алексеевич! Точно в цель. Надо запомнить!
* * *
Князь Андрей и Егор Лукич, выйдя из штаба, застыли в изумлении. На территорию базы, громыхая колёсами, въезжал необычный обоз: большая карета и два фургона. Из них, понуро и озираясь с испуганным любопытством, начали вылезать подростки – в основном горской наружности, но мелькали и славянские лица. С коня стремительно соскочил Эркен и направился к офицерам.
– Здравия желаю, господин есаул!
– И тебе не хворать, Эркен. Что за балаган? – спросил князь Андрей, с недоумением окидывая взглядом нежданных гостей.
– Командир, объезжая третью, четвёртую и пятую сотни, собрал по станицам сирот и аманат забрал. Приказал доставить на базу. Вам, Егор Лукич, велел обустроить, вымыть и разместить на ваше усмотрение. По прибытии, командир даст дополнительные указания. Сказал также, чтобы были готовы принять ещё человек двадцать, двадцать пять подростков.
– Вот тебе и командир, учудит, так учудит. Не знаешь, плакать али смеяться, – растерянно развёл руками Егор Лукич.
Подростки, сбившись в робкую кучку у фургонов, настороженно поглядывали на командиров. Внезапно из группы отделился малец лет семи, босой, в драной одежонке. Неловко приставив ладонь к виску, он бойко отрапортовал:
– Дяденьки, воспитанник Лукашка приехал на службу! А когда кормить будут?
Кто выдержит такое? Князь Андрей и Егор Лукич не сдержали смеха. К небывалому зрелищу уже начали подтягиваться свободные от нарядов пластуны.
– Что делать-то будем, Андрей Владимирович? – озадаченно спросил Егор Лукич.
– Дежурный! Кликни-ка сюда вольнопёров. Обоих!
– Слушаюсь! – дежурный рванул с места ко второй сотне.
Первым подошёл Анисим. Оценивающим взглядом окинул он толпившихся ребят.
– А это что за банда?
– Да вот, командир всех сирот неприкаянных по станицам собрал, да ещё и аманатов привёз, – вздохнул Егор Лукич.
– Ну а чего? Дело богоугодное. Чего голову-то ломать? Командир знает, что творит. Старших, оденем, переобуем, а вот с мальцами да с обувкой для них… это вряд ли сыщем, – задумался Анисим.
Появились Андрейка и Костя, щегольски отдавая честь.
– Вольноопределяющиеся Сомов и Муравин по вашему приказу прибыли!
– Вот что, голуби сизокрылые, отдаю под ваше начало эту…ээ… команду. Обустроить, вымыть, накормить. Выполнять!
– Господин есаул, но мы не… – начал было Андрейка.
– Отставить! Не могу и не хочу слушать. Ваши внутренние сентенции меня не волнуют. Приказ ясен? – резко прервал его князь.
– Так точно, господин есаул!
– Выполнять.
К штабу подошли Трофим с Михаилом.
– Не перестаю удивляться нашему командиру. Что он на этот раз затеял? – С досадой проговорил Андрей, когда они расселись за столом.
– Как я понимаю, горские подростки – это аманаты? – уточнил Михаил.
– Верно понимаешь. Вот что у него на уме⁈
– Командир дня через два-три прибудет и всё растолкует, – рассудительно произнёс Трофим.
В штаб вошёл Эркен.
– Командир приказал собрать сирот и по нашим станицам. От десяти лет и старше. Человек десять, не больше.
– Н-да… – многозначительно промычал князь.
Андрейка, Костя и Эркен стояли перед кучкой подростков. Костя выглядел совершенно растерянным.
– Слушайте все! – твёрдо начал Андрейка. – Сейчас вас разместят, накормят и вы помоетесь. Несёт от вас, скажем прямо, знатно. Все поняли? Я назначен вашим временным командиром.
Эркен перевёл на аварском. В толпе прошелестело понимание.
– С сегодняшнего дня начинаете учить русский! Всё обучение будет на русском языке. Подробности узнаете, когда прибудет командир батальона, полковник граф Иванов-Васильев. Я, прапорщик Сомов Андрей Григорьевич. Это мой заместитель, Муравин Константин Борисович. Вопросы будут потом!
К группе подбежал помощник Егора Лукича.
– Приказали бан… воспитанников разместить в старой казарме!
– Ну, вы слышали? Пошли! Строем вести вас не получится, – скомандовал Андрейка, указывая направление.
