Текст книги "Шайтан Иван 7 (СИ)"
Автор книги: Эдуард Тен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Глава 9
Уже совсем поздно, за полночь встретился с разведкой. Докладывал Эркен.
– Да, командир, все подтверждают подготовку к набегу. Абдулах-амин бросил клич. По рассказам добровольцы есть, но их не так много.
– Мои родственники говорят, что многие не хотят участвовать в набеге и молча не исполняют волю Абдулах-амина. Горные вольные тухумы тоже не откликнулись на его призыв. Они понесли большие потери в последней стычке с нами. Добровольцы конечно есть, но в основном чеченцы, кумыки, лезгины. Очень Абдулах-амин надеется на черкесов с побережья и наёмников с Турции. – добавил Халид.
– Молодцы, моя благодарность вам. Завтра выйдем домой.
Тронуться утром, как планировалось, не вышло. Едва я умылся и оделся, как в комнату постучал слуга хозяина дома.
– Господин, Хайбула просит вас к себе, – почтительно сообщил он.
Я застал Хайбулу в гостевой комнате, где пахло деревом и воском. Он сидел за низким столиком, на котором дымились две чашки крепчайшего кофе.
– Ассаламу алейкум, Пётр, – его приветствие было тёплым, но в глазах читалась серьёзность. – Садись, друг.
Дождавшись, когда я сделаю первый глоток горьковатого напитка, он продолжил:
– Помнишь, я как-то рассказывал тебе об аккинцах?
Я молча кивнул, всем видом показывая, что весь во внимании.
– Сейчас у меня гостит их посланник, старший сын Сулай бека, старейшины из Акин-Ауха. Речь о четырёх селениях в предгорьях. И они хотят говорить не с русским чиновником, а именно с тобой, – Хайбула усмехнулся, – с Шайтан-Иваном. О тебе ходят легенды. Они видят, что наш мир – не просто бумажка, и верят твоему слову. Но не верят твоей же администрации. Их сородичи, живущие у Линии, постоянно жалуются на поборы и притеснения со стороны мелких начальников. Они хотят заключить мирный договор с тобой, лично, надеясь, что ты проследишь за честным исполнением договора со стороны администрации.
Меня будто обухом по голове ударило. Ситуация была чудовищно сложной. Они предлагали мне роль, на которую у меня не было ни полномочий, ни ресурсов. Как я смогу обуздать алчные руки тыловых чиновников и пыл местных военачальников? И кто, в свою очередь, поручится за самих аккинцев?
– Хайбула, – начал я, тщательно подбирая слова. – Ты знаешь, я всем сердцем за такое дело. Но я не всесилен. Есть вещи, которые решаются далеко отсюда, в высоких кабинетах. Этот вопрос… он требует высочайшего одобрения.
– Я понимаю тебя, Пётр, – мягко отозвался Хайбула. – Но так же понимаю и их. Ты ведь сам когда-то сказал мне в минуты моих сомнений. Даже самые великие дороги начинаются с первого шага. Разве не с этого мы начинали с тобой?
– Кто они вообще, эти аккинцы? – спросил я, желая оттянуть время на раздумья.
Хайбула откинулся на подушки, задумался.
– Когда-то давно, с разрешения аварских ханов, они спустились с горных ущелий Акки на эти равнины. Платили ясак, пахали землю. История у них… непростая. Сначала они были среди самых ярых сторонников Абдулах-амина. Их селения не раз грабили и разрушали, но они, как трава после дождя, возрождались вновь. Их хлеб кормит многие аулы. Сейчас они устали. Устали от бесконечной войны, от того, что лучших их юношей убивает чужая вражда. Я думаю, они будут просить у тебя не только мира, но и защиты от предстоящего набега.
Он помолчал, давая мне осознать тяжесть его слов.
– Я не склоняю тебя ни к какому решению, Пётр. Ты волен поступить так, как велит тебе долг и совесть. Посланник ждёт в гостевом доме. Если не готов говорить с ним – не надо. Я найду слова, чтобы деликатно отказать.
Хайбула замолчал, его тёмные, проницательные глаза были прикованы ко мне, выжидая моего ответа, который мог изменить судьбу целого сообщества.
– Что делать? – Мучительные колебания отразились на моём лице.
– Послушай, друг, говорить не значит обещать. Выслушай их, а потом думай. Если ты откажешь, они поймут. Они знают, что Шайтан Иван слов на ветер не бросает и если обещает, то всегда держит своё слово. – ненавязчиво подольстил Хайбула.
– Хорошо, давай посланника, – вздохнул я.
Дверь отворилась бесшумно, и в комнату вошёл молодой мужчина. Его фигура, подтянутая и жилистая, говорила о привычке к седлу и горным тропам, меньше всего напоминала мирного пахаря. Иссиня-чёрная, ухоженная борода оттеняла бледный овал лица. Лет ему было не больше тридцати. Он совершил традиционный поклон, его движения были полны собственного достоинства.
– Адам, полковник согласился выслушать тебя, – представил его Хайбула.
– Я просил встречи с Шайтан-Иваном, уважаемый Хайбула, – мягко, но настойчиво произнёс он, его взгляд скользнул по мне, не задерживаясь.
Хайбула тихо рассмеялся.
– Ты смотришь на него, Адам. Это и есть Шайтан-Иван.
Взгляд молодого чеченца впился в меня с внезапным, обжигающим любопытством. В его тёмных глазах читалось изумление, недоверие и мгновенная переоценка всего, что он знал обо мне. Он ожидал увидеть свирепого воина, а перед ним сидел офицер в походном обмундировании.
– Прости, Иван… я не знал, – его русский был чёток, с гортанным, певучим акцентом, но абсолютно понятен. В его голосе послышалось смущение.
– Не извиняйся, Адам. Я слушаю тебя, – сказал я, жестом приглашая его говорить.
– Уважаемый… э-э… – он запнулся, подбирая обращение.
– Полковник, – подсказал я. – Зови меня полковник.
– Уважаемый полковник. Я – Адам, сын Расула, старейшины Акин-Ауха. Он и старейшины ещё трёх селений… приглашают вас в наше селение. Они хотят говорить с вами о мире. Договориться, если вы согласны. Мы даём слово – ваша безопасность. мы поручаемся своей честью. Вы будете нашим гостем.
Время для такой встречи было выбрано крайне неудачно. Но шанс, представившийся сейчас, мог и не повториться.
– Ты просишь не в самое подходящее время, Адам, – заметил я, мысленно просчитывая сколько это поездка займет времени. – Сколько пути до твоего селения?
– Верхом – день и ещё половина следующего. Если гнать коней без отдыха и не спать – можно успеть за один день.
Риск был огромен, но и потенциальная выгода – мир для четырёх сёл – того стоил. Медлить было нельзя.
– Хорошо, – кивнул я, принимая решение. – Выезжаем сейчас же.
– Пётр, возьми Гасана с пятеркой лучших воинов, – тут же предложил Хайбула, но я покачал головой.
– Нет. Моих людей будет достаточно. Адам, собирайся. Через полчаса у ворот.
Я вышел к своим бойцам, уже ожидавшим у коновязи. Коротко объяснил новую задачу. Ни у кого в глазах не мелькнуло ни удивления, ни страха – лишь мгновенная собранность и готовность. В считанные минуты оседланные кони были готовы к выступлению. Как только Адам вскочил в седло, наш небольшой отряд покинул гостеприимное подворье Хайбулы,
уносясь в сторону предгорий.
Мы продвигались быстро, но без суеты, давая лошадям передохнуть. К вечеру, когда солнце стало угасать за гребнями гор, окрашивая небо в багровые тона, Адам указал на темневшие впереди развалины.
– Вот здесь и остановимся. Это остатки боевой башни, а дальше – совсем брошенное селение. Давным-давно тут жили чеченцы-аккинцы. Не знаю, что заставило их покинуть эти места, но здесь спокойно. Если с рассветом тронемся, к полудню будем в Акин-Аухе.
Ночлег решено было устроить в развалинах башни. Площадка в сорок квадратных метров была обнесена полуразрушенными стенами, по грудь человеку, – вполне надежное укрытие от ветра и посторонних глаз. Мы быстро развели костер, и вскоре по округе поплыл сытный запах дымка и кулеша, закипевшего в походных котелках. Распределив дежурство, улеглись спать. Первым заступил Халид. Устроившись за старой стеной спиной к догорающему костру, он прислушался к ночным шорохам, всматриваясь в сгущающиеся сумерки.
К полудню следующего дня, как и предсказывал Адам, мы уже подъезжали к Акин-Ауху. Селение оказалось относительно большим. По пути нам встретились обширные поля, засеянные злаками, и ухоженные огороды, где трудились сельчане. Наш небольшой отряд проследовал к просторному дому, у которого нас уже ожидала делегация из пяти почтенных горцев. Седобородые, с посохами и в высоких папахах, они стояли неподвижно и с достоинством.
Я соскочил с коня и вместе с Адамом направился к ним.
– Ассаламу алейкум ва-рахмату-Ллахи ва-баракатух, уважаемые, – произнёс я, слегка склонив голову и приложив правую руку к сердцу.
– Ва-алейкум ас-салям, – твёрдо ответил крепкий мужчина лет пятидесяти, с проседью в чёрной как смоль бороде. Он был явно старшим среди собравшихся. – Прошу, будь нашим гостем, – широким жестом он указал на дверь.
В дом вместе со мной вошёл Халид в качестве переводчика, все присутствующие, как выяснилось, свободно владели аварским. Когда расселись по мягким кошмам, тот же старейшина, который представился как Сулайбек, начал речь.
– Мы рады приветствовать тебя, полковник, в нашем селении. Мы искали этой встречи, чтобы обсудить вопросы, от которых зависит сама наша жизнь.
Взглядом я скользнул по собравшимся и с удивлением заметил среди них Джоху. Он почтительно поклонился, встретившись со мной глазами.
– Здесь собрались старейшины не только Акин-Ауха, но и ещё трёх селений: Адиль-Отара, Туслара и Мант-Отара. Все мы – тейп Акин-Аух, – Сулайбек сделал паузу, и его лицо омрачилось. – До недавнего времени мы могли выставить три сотни воинов. Теперь же едва наберётся полторы сотни. Ты понимаешь, в каком положении мы оказались.
Он обвёл взглядом всех собравшихся, ища поддержки, и продолжил:
– Совсем недавно у нас были люди Абдулах-амина. Они требуют ещё зерна для своих отрядов, они готовятся к набегу на ваши земли, и всех воинов, которых мы можем дать. Но все мы понимаем: этот набег не принесёт ничего, кроме нового горя. Вы разгневаетесь на потери, ответите нам карательным походом, и пострадаем мы, пострадают другие мирные селения. Наши сородичи, что живут у Линии, уже жалуются на притеснения от ваших начальников: уничтожают посевы, отбирают скот, сгоняют с земель, чинят всяческие безобразия, обвиняя в поддержке мюридов. Мы просим у них защиты, но к нам присылают малочисленные отряды, что стоят две, три недели и уходят. А потом Абдулах-амин обвиняет нас уже в предательстве интересов Имама и веры.
Сулайбек умолк, а его молчание было красноречивее любых слов.
– Что нам делать, полковник? Ты можешь помочь нам, как помог Хайбуле. Мы живём по соседству и видим, как в его землях воцарился относительный мир, а ваша администрация не нарушает условий мирного договора. Скажи, возможен ли такой договор с нами? У нас нет ни князей, ни ханов. Нашу волю определяют старейшины родов и сёл. Мы готовы договариваться с тобой, но мы должны быть уверены, что нас не станут притеснять и силой заставлять принять российское подданство. Не сейчас. Возможно, потом, когда мы сами убедимся, что это – лучший путь для жизни в мире. Ну и самое главное, ты можешь помочь нам защититься в случае нападение отрядов Абдулах-амина, как ты помог Хайбуле? Мы знаем, что нападение Султана отбил ты со своими воинами и казаками. Сам Хайбула не устоял бы.
– То, о чём вы просите, уважаемые, выполнимо. Но свершиться оно не может быстро и просто. Мирный договор с Хайбулой готовился почти год и был подписан самим государем императором. Такой же договор можно заключить и с вами. Для сего надлежит, чтобы ваши старейшины, кои имеют на то полномочия, собрались и обсудили все пункты договора с военной администрацией в Пятигорске или Грозной, а затем он будет отправлен в Петербург на высочайшее одобрение. Все стороны должны ручаться за строгое его соблюдение. Вы, верно, знаете, что по воле государя была проведена строгая ревизия злоупотреблений чиновников на Кавказе. Многие были сурово наказаны за казнокрадство и обман. Но нет уверенности, что те, кто пришёл им на смену, не возьмутся за старое. Я не всесилен и не могу единолично решать вопросы войны и мира, но я могу стать вашим ходатаем и содействовать заключению мирного договора.
– А зачем ты забрал к себе аманат? – внезапно спросил один из седобородых старцев.
– К глубочайшему моему сожалению, аманата пока существует. Я увидел, в каких условиях содержались мальчики, и счёл долгом взять их под свою опеку. У нас тоже хватает нерадивых служак. Я уже подал прошение на имя командующего Отдельным Кавказским корпусом о полной отмене сей практики. Надеюсь на милостивое решение, и аманат будет отменён вовсе. А до того времени они останутся у меня. Джоха был на моей базе и видел ваших мальчиков; он может поведать вам обо всём подробно.
Глава 10
Фарух-ага уже неделю мотался по территории, которую Абдулах-амин с гордым упрямством величал Северо– Кавказским имаматом. На деле от этого «имамата» осталось лишь жалкое подобие – последние неудачи отбросили его в горы, и земли его существенно поредели.
Встреча с самим Абдулах-амином оставила на душе тяжёлый, горький осадок. Предводитель мюридов пребывал в сквернейшем расположении духа. Череда поражений за прошедший год сделала его желчным, раздражительным и до крайности вспыльчивым. Вся беседа свелась к тому, что Фарух-ага «почтительно» выслушивал бесконечные упрёки в адрес Порты – в мнимом предательстве, в недостаточном финансировании, в скудных поставках оружия и ещё в десятке грехов.
Оружие, доставленное Флетчером, вызвало у Абдулах-амина лишь кривую, презрительную усмешку.
– Что мне твоя сотня ружей и жалкая толика пороха? – сдержанно ярился он. – Мне нужно куда больше! Мне нужны пушки!
Четыре разнокалиберные пушки, отбитые когда-то у русских, были каплей в море. Правда, Абдулах-амину удалось разыскать пушкарей – среди пленных и дезертиров – и сколотить из них подобие батареи, способной вести огонь. Собрана пехотная рота в количестве двухсот человек и отдельная сотня из поляков. Это уже было хоть что-то. Во всём остальном дела обстояли из рук вон плохо. Ему удалось собрать под своим знаменем около тысячи двухсот воинов; ждали ещё тысячy наёмников. Для серьёзного удара по русским – катастрофически мало. Но Фарух-аге такого удара и не требовалось. Его задачей было лишь сподвигнуть Абдулах-амина на активные действия, раздуть огонь новой смуты. Конечный результат этой авантюры его не волновал ни с какой стороны. Лишь бы началось. Как только набег будет запущен, он, Флетчер, немедленно отбывает на турецкий берег – переждать, составить подробный отчёт и наконец-то выторговать себе спокойную отставку.
Дела, в общем, шли не то чтобы плохо. Фарух-ага передал Абдулах-амину турецкое золото и серебро (не забыв и о своём проценте), а также оружие и боеприпасы. После этого настроение предводителя мюридов заметно улучшилось. Он сразу оживился, с новым рвением кинувшись обсуждать со своими мудирами и наибами детали осенней кампании. Проводить набег летом сочли нецелесообразным.
Распрощавшись с имамом, Фарух-ага попытался договориться с чеченцами-аккинцами, но его поездка не принесла плодов. Аккинцы отвечали вежливо, уклончиво, не говоря ни «да», ни «нет». Ссылаясь на неурожай и уже выплаченный в полном объёме закят, они отказались выделять зерно сверх оговоренного. Посланец Абдулах-амина лишь бессильно поскрипел зубами, понимая, что открытый скандал лишь усугубит положение.
Флетчер, предложил выкупить провиант, но чеченцы смогли выделить лишь ничтожно малую часть. Недовольный, но сдержанный посланец забрал и это. Продовольствия катастрофически не хватало. А содержать ненадёжных наёмников полуголодными было себе дороже – озлобившись, они первым делом начали бы грабить лояльные имаму аулы, что грозило полным крахом и без того шаткого авторитета Абдулах-амина.
Флетчер переместился на небольшой хутор, где проживала большая семья кумыков, которая была относительно надёжной. Его люди под командованием Арди разбили лагерь в версте от поселения, оставаясь невидимым резервом. Здесь подполковник ожидал своих связных – братьев Ефима и Игната, некрасовских казаков, проживавших в Турции. Почти десять лет они служили у него верой и правдой. Смелые, находчивые и абсолютно преданные, братья были ценнейшими агентами. Они одни из немногих знали главного резидента в лицо и поддерживали с ним прямую связь. Единственные, кому он доверял.
– Сахиб, к тебе человек. – Доложил Кумар.
– Приветствую тебя Фарух ага. – вошли Ефим и Игнат одетые в темные черкески из грубой ткани, в кожаные сапоги не крашеной кожи и мохнатые папахи. Бородатые, неопределённого возраста. От них несло конским потом и дорогой. Флетчер поморщился, но быстро подавил в себе недовольство.
– И я приветствую вас. Какие новости принесли на этот раз?
– Новости плохие. Алтын (кличка агента, золотой) сильно встревожен. Он не может достать никаких сведений. Просил передать чтобы пока, не тревожили его. Он попробует наладить отношения с новым обер-интендантом. Если что-то получиться он даст знать. Ещё, через знакомого чеченца узнали новость, что у чеченцев в Акин – Аухе находится Шайтан Иван, по приглашению старейшин.
– Что ты сказал⁈ – Флетчер встрепенулся, услышав новость. – Ефим, повтори, что ты сказал! – подполковник подскочил к своему связному. Он не мог поверить в услышанное. Неужели удача улыбнулась ему. Невыполнимая просьба агента могла осуществиться так просто и без предварительной подготовки.
– Ещё раз повтори, что ты сказал!
Ефим едва заметно усмехнулся. – В Акин – Аух приехал Шайтан Иван со своими людьми. Он и шесть человек сопровождения. Зачем он приехал мой знакомый не знает. Завтра он уедет.
– Точно завтра?
– Я не знаю, так сказал знакомый. – Ефим продолжал внимательно следить за Фарух агой.
– Как его можно захватить?
– Напасть в селении не получиться, чеченцы не дадут, он их гость. В полу дне от Акин-Ауха есть старое брошенное селение, ему не миновать его на обратном пути. Нужно посадить в засаду человек тридцать в развалинах селения. Пропустить их вперёд и напасть со стороны дороги. Окружить и уничтожить, а Шайтан Ивана взять в плен.
– Ефим, за голову мертвого Шайтан Ивана я заплачу сто золотых. За живого ещё сто. Кумар извести Арди, чтобы он немедленно пришёл.
Флетчер нетерпеливо ходил по комнате.
– Фарух ага, мне нужно пять золотых. По два золотых мне и брату, один вестнику, он знает в лицо Шайтан Ивана.
– Хорошо, Флетчер достал кошель и отсчитал пять золотых лир. По десять каждому если принесёте голову Шайтана, помимо ранее оговоренных. Ефим кивнул в знак согласия.
Наконец в комнату вошёл встревоженный Арди.
– Слушай приказ Арди. Завтра, рано утром. Сколько от сюда добираться до места? – обратился он к Ефиму.
– Два часа быстрого хода. – ответил он.
– Завтра, как только начнёт светать, вместе с ним, отправишься со своими людьми. Куда, он покажет. Устроите засаду и принесёте мне голову Шайтан Ивана. Он с шестью воинами будет возвращаться из Акин – Ауха. Если сделаете всё как надо, получите сто золотых.
Глаза Арди блеснули алчным светом.
– Сделаем хозяин. – усмехнулся он.
– Не подведите меня, если доставите живого Шайтана, добавлю ещё сто золотых.
– Тем более, радостно оскалился Арди.
* * *
Переговоры завершились к обоюдному удовлетворению. Мы договорились, что в начале декабря старейшины прибудут к месту, которое я им заранее назначу, предварительно обсудив между собой все пункты будущего мирного договора.
Попрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы в сопровождении Адама и Джохи тронулись в обратный путь к Хайбуле. Они вызвались проводить нас до развалин старого селения.
Всю дорогу я обдумывал предстоящее соглашение с чеченцами-аккинцами. Казалось бы, особых трудностей быть не должно – у меня на руках именной указ императора, дающий мне право заключать мирные договоры от его имени. Но не всё так просто. Командир Отдельного Кавказского корпуса с правами наместника, начальники Сунженской линии, множество чиновников – все они так или иначе будут вовлечены в этот процесс.
Мало договор заключить – важно обеспечить его неукоснительное соблюдение обеими сторонами. Как и в случае с Хайбулой, за выполнением каждого пункта нужно будет бдительно следить. Но договор с Хайбулой имеет высочайшую силу – он ратифицирован самим государем. Именно такой статус нужно придать и этому соглашению. Только будучи скреплённым подписью императора, оно позволит мне реально влиять на ситуацию, принимать меры в случае нарушений и добиваться исполнения. Осознание масштаба работы – сколько ещё людей предстоит подключить, скольких убедить – ложилось на плечи тяжёлой, но необходимой ношей.
– Командир! – встревоженный голос Эркена заставил меня вздрогнуть.
Мы как раз миновали разрушенное селение и приближались к знакомым развалинам боевой башни. Эркен молча указал рукой вперед. Метрах в двухстах, перекрывая дорогу широкой дугой, замерло не менее пяти десятков всадников. Прорваться сквозь этот живой барьер было практически невозможно.
– Может, кто и прорвётся… – мелькнула было мысль, но я тут же отбросил её.
– Командир, сзади! – крикнул Азим.
Я обернулся. Со стороны развалин, смыкая кольцо, вышла ещё одна полусотня всадников. Нас взяли в клещи.
– Засада, – констатировал Паша удивительно спокойным голосом. – Не прорвёмся. Положат всех.
– Это не наши, не нохчи, – гортанно проговорил Джоха, всматриваясь. – Чужак. Одежда другой.
Мозг лихорадочно проигрывал варианты прорыва. Шансы были ничтожны.
– Быстро в башню! Занять оборону! Выполнять! – скомандовал я.
Мы рысью подскакали к развалинам, стоящих в метрах сорока, и начали спешно сгружать поклажу. Паша, к моему удивлению, принялся расседлывать своего коня.
– Это зачем? – не удержался я.
– А пусть будет, седло хорошее, удобное, привык я к нему, – невозмутимо ответил он.
– Адам, Джоха, – обратился я к проводникам. – Поезжайте к себе. Вас трогать не должны. Это за мной пришли. Кто-то сдал нас.
– Нэт, зачем так говоришь? – возмутился Джоха, выхватывая из чехла длинное ружьё. – Мы будем с тобой драться.
Адам молча, уже достав своё оружие, всем видом показал, что остаётся. Бойцы тем временем отогнали наших лошадей прочь. Животные, почуяв недоброе, помчались от нас быстрой рысью. Противники, видя нашу подготовку, неспешно подъехали метров на сто и остановились, не решаясь пока на штурм.
Мои ребята, молча распределив сектора обстрела, хладнокровно готовились к бою.
– Патронов сколько?
– У всех по пятьдесят, в патронташах десяток, к пистолетам по двадцать, гранат по две, – отчеканил Савва.
– У меня шесть десятков и три гранаты, – добавил Эркен.
– У меня пять бомба, – буркнул Аслан.
– Живём, командир! Дня три продержимся, – хрипло рассмеялся Паша. – Дуру сваляли, что не перестреляли нас из засады. Теперича всё – хер им, а не пряник.
– Живым хотят взять, командира, – зорко следя за противником, сказал Савва.
– Похоже на то, – согласился Эркен. – А я всё гадал, с чего это с утра живот прихватило. Никогда такого не было.
– Так остался бы, потом нагнал бы и с тыла вдарил, – усмехнулся Паша.
– Отпустило. Видать, чуйка о беде предупреждала.
Халид и Азим заняли позиции с тыльной стороны.
– Адам, Джоха, будете с ними, – указал я на Азима и Халида. – Аслан – тоже. Мы на этой стороне. Дальше – война план покажет. Гранаты – только в крайнем случае и не все разом.
Достал подзорную трубу и вместе с Саввой принялся изучать всадников.
– Точно не горцы. Разве что один в папахе…
– Похожи на башибузуков, в прошлом разе, в армянской области, точно такие были. – произнёс Эркен рассматривая всадников в трубу.– Один выехал.
– Эй, русский! Шайтан Иван давай, другой резать не будем. Ходи домой целый. Золото давать будем. – Переговорщик демонстративно потряс кошелём.
– Сколько деньги даёшь? – крикнул я в ответ.
– Сто золотой давать буду. – оживился переговорщик.
– Врёт, – заявил Паша. – Он удавиться за такие деньги.
– Эркен, попадёшь?
– Обижаешь, командир, – насупился он, прицеливаясь.
– Распределить цели. Бей!
Грохнул залп. Трое всадников завалилось в седлах. Переговорщика отбросило назад. Он откинулся на круп, выронив кошель на землю.
Мгновение замешательства – и все оставшиеся всадники обрушилась на нас с диким визгом, отвечая нестройными, поспешными выстрелами. Со спины уже били наши – Аслан и другие. Грохот, пыль, топот.
– Гранаты! По одной! Бей!
Чёрные овалы, чертя дымным следом, понеслись навстречу атаке. Я нырнул за стену. Воздух взорвался серией оглушительных хлопков.
– Отходят! – крикнул Паша.
Обернулся. Атакующие откатывались, разворачивая взмыленных коней. Ветерок рванул дым в сторону, резко запахло кислым и горелым. Я перебежал на другую сторону. Всадники отхлынули, но не ушли. Зловещее кольцо блокады осталось.
Тишина после боя была густой и звенящей, давящей на уши. Воздух, напоённый едкой вонью пороха и свежей крови, казалось, не шевелился.
– Одиннадцать завалили, – нарушил молчание Савва, быстрым взглядом осмотрел поле боя перед нами. – Ещё двоих лошади унесли, волоча в стременах.
– Шесть убитый, одын ранэтый, кричит, – уточнил Аслан, не отрывая от поля боя прищуренных глаз. – Ходыть не может.
– Может, добить? – спросил Савва, чисто машинально проверяя своё ружьё.
– Чего патроны тратить, – хрипло усмехнулся Паша. – Сам окочурится. Не жилец.
– И то верно, – согласился Савва, доставая подзорную трубу и методично осматривая окрестности, где затаился враг.
Эркен, с любовью и нежностью протиравший ствол своего ружья, не глядя на остальных, изрёк своё веское слово:
– Да не полезут они, покуда не очухаются. Потом ругаться начнут. Я, наверно, ихнего главаря завалил. Будут решать, кто теперь старший. На штурм в лоб не захотят – место открытое, до нас шагов двести. Мы ещё многих положим. Так что: либо переругаются и уйдут, либо ночи ждать будут, чтоб по-тихому, в темноте, резать полезут.
– Всё ты знаешь, Эркен, – с лёгкой усмешкой сказал я. – Прямо как дед вещун. С тобой неинтересно.
Я взглянул на хронометр. Стрелки показывали без четверти два. Адреналин постепенно отступал, уступая место глухой усталости.
– Аслан как раненый?
– Малчит уже, – коротко и исчерпывающе ответил горец.
В стороне, прислонившись спинами к прохладным камням древней кладки, сидели Адам и Джоха. Они уже отстрелялись, и теперь в них читалась та особенная, молчаливая усталость, что накатывает после смертельной схватки. Они просто молча наблюдали.
– Джоха, не знаешь, кто это на нас напал? – спросил я, поворачиваясь к нему.
Тот отрицательно мотнул головой, не отводя взгляда от Эркена чистящего ружьё.
– Нэт, полковник, чужие. Раньше не видел. К нам не хадыли.
Тишина снова сгустилась, став ещё более зловещей. Мы знали, что они там, а они знали, что мы здесь. Ожидание нового штурма было лишь вопросом времени.
Однако тлела и слабая надежда. Башибузуки, при всей их ярости, редко отличались упорством в лобовых штурмах укреплённых позиций. Они – стервятники, предпочитающие лёгкую добычу. Мы же доказали, что нас с налёта не взять. Нанесли им чувствительные потери, выкосили едва ли не четверть их банды. Теперь вопрос был в том, кто кого пересидит: наша выдержка – их ярость. Исход этой тихой битвы на истощение был неизвестен, но наш козырь – стены башни – был весомее.
