Текст книги "Антология сатиры и юмора России XX века. Том 19"

Автор книги: Эдуард Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 46 страниц)

Глава шестнадцатая
Обед раздраженного космического гостя

Пластмассовый дедушка был раздражен.

– Они не доверяют, что я из космоса. Они думают, что я обманщик какой.

Он позвонил по телефону Володе Удинцеву:

– Алло, это кто? Кто разговаривает?

– Это я – Володя.

– А это я – Константин Михайлович беспокоит. С космосу. Больно поговорить есть охота.

– А вы приезжайте, – пригласил Володя.

– Лучше вы приезжайте. Мы здеся пообедаем. Поедим, то есть. Володя расспросил поподробнее – где они собираются обедать. Надел оранжевую майку и выехал в сторону центральной гостиницы.

Дедушка сидел за столиком и ждал. Никто к нему не подходил. За соседним столом сидели два толстых господина и обедали. Им все время что-то подавали. На столе у них стояли полувялые астры. У дедушки на столе ваза была пустая.

Константин Михайлович достал таблетку из папочки, проглотил и внимательно посмотрел на вазу. И постепенно в ней стали прорисовываться темные прутья. Потом зеленые листья и красные бутоны.

В вазе появились сверхсовершенные полиэтиленовые розы. Совершенно как настоящие. Не отличишь. Только лучше.

Когда картина была дорисована, к столику подошла строгая заведующая и спросила:

– Постоялец, вы откуда приехали?

– Сюда?

– Ну да, сюда. К нам в гостиницу.

– С Переславу-Залесского.

– Вам цветы не положены.

Она взяла вазу и понесла на другое место. Но чем дальше она отходила от дедушки, тем больше розы теряли цвет. И когда она поставила вазу на отдельный маленький спецстолик, розы совсем исчезли. Ваза стояла, а роз не было.

Заведующая вытаращила глаза и пошла обратно. Цветы стали появляться. Она поставила вазу на место, бросила на стол к дедушке меню и ушла, ничего не поняв, но оставшись очень раздраженной.

Вошел оранжевый Володя Удинцев. Он сел к дедушке. И оба стали ждать.

А вокруг маленького спецстолика кипела жизнь. Туда принесли салфетку, вилки, ложки. Поставили разные тарелки.

– Быстрее, быстрее! – говорила заведующая официанткам. – Сейчас он придет.

– Он сейчас придет, а мы уже здеся! – сказал Константин Михайлович.

И вот, когда очередная официантка бежала к столику с очередным подносом, одна тарелка затормозила, остановилась в воздухе и приземлилась на дедушкин столик. И каждый раз то бутылка с водой, то жареная картошка с мясом, то подливка задерживались на месте, словно спотыкались и прыгали на стол к Володе и к пластмассовому Константину Михайловичу.

«Охота узнать, – думал дедушка, – кто это придет? И что так ему служат?»

– Здесь, наверное, будет обедать какой-нибудь важный иностранец, – сказал Володя. – Посол или президент. А может быть, африканский вождь.

Но вошел небольшой очкастый Карцев. (Начальник над кадрами гостиницы, тетипашин муж.) И все еще больше забегали. Даже Володя заметил:

– Такой маленький, а все его боятся.

Все боялись Карцева, а он совершенно ясно опасался пластмассового дедушку. Он даже поклонился ему два раза издалека. И один раз на всякий случай Володе.

Тотчас же официантка бросилась к их столику.

– Что будете заказывать?

– Уже ничего, милая. Уже благодарствуем. Разве мороженое для мальчишки.

– Какое будете брать – апельсиновое, шоколадное, клубничное, сливочное, фруктовое, молочное, пломбированное, крем-брюле?

– Вот это, – остановил ее дедушка. – Крем в руле.

Через минуту «крем в руле» был водворен на стол.

– Слушайте, молодой юноша, что я вам растолкую.

– Константин Михайлович, – попросил Володя, – можно, я мороженое съем. Оно меня отвлекает.

– Ради бога! Ради бога! Вы ешьте. Кушайте. Я погожу.

Пока он ест мороженое, можно прочитать главу № 17.

Глава номер семнадцать
Необитаемый остров в центре города

Летающая щетка несла комсомольца Залогуева и инженера Карцева над городом. Они пролетели мимо спящего небоскреба гостиницы для интуриста. (Слава богу, что мимо!)

Их пронесло над широкой трубой карандашной фабрики. Оттуда шел густейший черный дым. Из струи дыма они выбрались как два самых черных трубочиста.

Врезались они в стаю воюющих галок и ворон. И вылетели с карманами, набитыми воронами и галками.

И вдруг их швырнуло на какую-то огромную зеленую поляну.

– Ура! – закричал Карцев. – Да здравствует! Приземлились!

Но радовался он рано. Лужайка была нарисована на крыше какого-то чрезвычайно массивного высокого здания. Именно нарисована для маскировки.

И тогда Карцев понял, что это было за здание. Это и был генеральный штаб. На крыше стояли зенитки, замаскированные под яблони. Лежали ящики со снарядами, замаскированные под ящики с яблоками.

Все чердачные двери были заперты и опломбированы.

А сами Карцев и Залогуев сильно смахивали на двух негритянских шпионов из Америки. Им даже не очень хотелось кричать и привлекать к себе внимание.

– Все ясно! – сказал Григорий Борисович Карцев. – Это необитаемый остров. Я – Робинзон. А ты – мой Пятница.

Комсомолец Залогуев изучал пломбы и ящики.

– Но если судьба не выкинула сюда несколько бочек с провизией, людоедом буду я, – закончил свою тираду Карцев.

А вокруг закипел город. Ходили маленькие автомобильчики, и в опломбированные бинокли можно было видеть окна всех домов.

В том числе окна гостиницы для иностранных туристов.

Глава шешнадцатая
Продолжение после того,
как Володя съел мороженое

– Итак, слушайте, молодой юноша, что я вам растолкую, – сказал Константин Михайлович… И он растолковал буквально по буквам Володе следующее.

На свете есть созвездие Стожары. Жители этого созвездия несут в мир добро. Их знак «+».

Но в космосе есть Черная Дыра. В ней живут существа со знаком «-». Иногда они вылезают из Дыры, сеют кругом зло, зависть, гордыню, эгоизм.

Если встречается два космосца… нет, космосчанина… или космича… в общем, если встречаются два жителя космоса с разными знаками, получается грандиозный взрыв. Какой произошел в 1911 году на Тунгусской межкосмической конференции.

Теорию Черной Дыры на Земле разработали два академика – Булкин и Бутылкин.

По-научному теория сводится к одной формуле:

Ж = Q^Q.

А по-простому формулируется так: «Добро тянется к добру, а зло к злу».

(Например, противный и вредный человек Карцев собрал в своей гостинице очень вредный обслуживающий персонал. Проще говоря, негодяев. А хороший человек капитан Б. Удинцев (Володин папа) собрал у себя на корабле просто самых замечательных ученых и матросов.)

В задачу созвездия Брошенные Шарики входило оттаскивание Зеленой Юлы, то есть Земли, от Черной Дыры.

Для первых контактов и разъяснений и был на нее брошен пластмассовый дедушка Константин Михайлович.

Володя Удинцев был потрясен.

Глава восемнадцатая
Маршал получает тряпкой по шее

В этот вечер Карцев-старший – «маршал», с одной стороны, и Карцев-младший – «шеф генерального штаба», с другой стороны, во все глаза следили за пластмассовым дедушкой. Тетипашин муж – в замочную скважину, тетипашин сын – в бинокль (военный, ночной, 120-кратный).

Константин Михайлович не подозревал о слежке. Он был занят важным делом – выходил на связь с родными Стожарами.

Достал коробочку-папку, вынул золотую таблетку, проглотил и стал вырисовывать в пространстве перед собой контуры радиосветотемнотопередатчика сверхдальней связи.

На голове у него возникли наушники с короткими дырчатыми антеннами, перед ним выстроился пульт настройки со всякими стрелками и лампочками, сбоку постепенно возник из ничего платино-серебряный трансформатор для преобразования электрической энергии в космическую.

«Ну и техника! – думал Карцев-младший, лежа на животе на крыше генерального штаба и глядя в 120-кратный бинокль. – Чистый космос! Фантастика!»

«Ну и бесовщина! – считал Карцев-старший, стоя на четвереньках и глядя на выросшие рога через замочную скважину. – Просто бесовщина какая-то. Нечистая сила!»

Константин Михайлович сосредоточился, включил ручки пульта и стал передавать в космос сигналы. Это был почти свист, почти вой. Звуки понеслись над городом.

«Точно! Космическая связь!» – понял Карцев-младший, инженер, на своей крыше.

«Вот и завыл по-бесовски!» – решил Карцев-старший за своей замочной скважиной.

И в это время сначала в гостинице, а потом во всем городе погас свет.

Когда снова стало светло, можно было подвести итоги. Они были таковы:

1. Трест Горэнерго недосчитался многих тысяч киловатт электроэнергии.

2. В гостинице перегорели все предохранители, и очень многие постояльцы в темноте перепутали свои комнаты. А многие долго сидели в лифтах.

3. Тетипашин муж в темноте надел чужое женское пальто. За что и схлопотал мокрой тряпкой по шее от разгневанной тети Паши.

4. Константин Михайлович из космоса получил выговор за то, что он до сих пор не отметил на Земле командировку. В Брошенных Шариках дисциплина была строгая.

5. Все телевизоры в районе 10 минут не работали.

Глава девятнадцатая
Ночь, полная решений

В эту темную ночь было принято много важных решений.

Карцев-старший и Карцев-младший по отдельности решили во что бы то ни стало раздобыть эти чертово-космические пилюли.

Космический дедушка Константин Михайлович принял решение закончить пребывание на Земле и начать отбывание в холодную родную бесконечность.

Железный человек – председатель горсовета принял решение убедить горсовет закрыть к чертовой матери карандашную фабрику, чтобы она не коптила город и народ. А все грамотное население перевести на авторучки или пишущие машинки.

Такое решение скоро и было принято горсоветом.

Володя Удинцев принял решение готовиться к поездке в Брошенные Шарики. А отсюда вытекло решение усилить занятия математикой. А отсюда еще одно – принять участие в главной городской математической олимпиаде.

Автор этой книги принял решение начать жизнь заново и стать другим человеком. Хватит!

Глава двадцатая
Где зимуют академики

Константин Михайлович ходил от одного киоска «Горсправки» до другого и «сумлевался»:

– Я так про себя думаю, что я за человек? Всю жизнь протрудился, а толку никакого нет. Особливо здеся, на Земле. До сих пор дружбу не наладил. Командировку не отметил. Про ненавистников из Черной Дыры ничего выведать не сумел.

В первом же киоске он получил адрес композитора Гладкова Геннадия Игоревича. С адресами академиков Булкина и Бутылкина выходила какая-то ерунда. Их категорически не выдавали.

– СПРАВОК НЕ ДАЕМ!

– Ну почему?

– Такая инструкция.

– Дайте мне ее посмотреть, уважаемая.

– Ни в коем случае. Она закрытая. Для сотрудников. Клиентам ее читать нельзя. Можно только соблюдать.

Но дедушка уперся. Он ходил от ларька до ларька и добивался правды.

– Нам не рекомендуют, – ответил пятый пожилой ларек.

– Уважаемый, почему?

– Из-за того, что женщины академиками очень интересуются. И шпионы.

– Какие женщины? Какие шпиены?

– Женщины наши, а шпионы иностранные.

– Почему? Для чего? Зачем? – сыпал дедушка, как пятилетний малыш на экскурсии.

– Потому что они очень много знают и очень много зарабатывают.

– Я, уважаемый, не шпиен и не женщина, – доказывал Константин Михайлович. – Я, может, просто ихний сродственник.

Интеллигентный пожилой ларек пошелестел бумажкой:

– Про родственников ничего не сказано. Но раз вы родственник, вы и так должны знать адрес.

Константин Михайлович был сражен этим доводом. Он и отошел бормоча: «может, мы потерялись сызмальства», «дескать, нас какая-то сила развела», «а что если, к примеру, нас война разбросала».

Тут человек из ларька закричал вслед:

– Товарищ Булкин! Товарищ Бутылкин!

Дедушка сообразил, что это ему, раз он «сродственник». И вернулся.

– Я вам вот что посоветую.

И пенсионный ларек объяснил дедушке. Что все академики, простые и военно-секретные, летом живут за городом. В академическом поселке Мозженка около Звенигорода. Ехать на пятом автобусе от станции Перхушково до остановки Военные ракеты.

– Поезжайте туда в субботу или в воскресенье. Обязательно застанете.

– Благодарствую, уважаемый. Чего мне надо заплатить?

– Десять копеек. Потому что адрес областной.

Человек взял у дедушки гривенник и дал бумажку с адресом. Любой шпион иностранной державы дал бы за эту бумажку много иностранных денег. Потому что остановка Военные ракеты наводит на размышления.

Глава двадцать первая
Карцев-старший подбирается к…

Пока пластмассовый дедушка доставал адреса лучших людей, начальник над кадрами гостиницы искал человека со стороны для одного очень важного дела.

Товарищ Карцев-старший задумал пробить из подсобного помещения шурф в стенной шкаф Константина Михайловича. Чтобы можно было ночью просунуть в шкаф руку и пошарить по карманам загадочного постояльца. До этого шкафа был метр бетона. Своих звать не следовало. И нужен был человек со стороны.

Он должен был обладать следующими качествами.

Первое – быть прекрасным мастером. (Надо разобрать панель. Пробить ход шлямбуром. Не разворотить всю стенку. Заштукатурить края. И снова поставить панели на место.)

Второе. Человек должен плохо соображать. Дело чреватое и странное – дыра в соседний номер и прямо в шкаф?!!! К чему бы это?

Третье. Человек должен дешево стоить. Карцев не любил сорить деньгами. С каждым рублем он расставался как с жизнью. (Или как с любимой. Или как с любимой жизнью.)

Где же можно найти такого необыкновенного человека – хорошего мастера, глупого как пробка и не берущего больших денег? Только среди пьяниц.

И Карцев вышел в поиски на улицу. «Чем краснее нос, тем нужнее человек!» – считал он. И надо же! Прямо на него шел с работы сам Иосиф Сергеевич Залогуев.

Сразу было видно, что он умелец. Большой красный нос, возраст и общая доброжелательность в лице.

Старший Карцев ринулся навстречу ему в потоке и взял за руку.

– Кошмар! Наш отель строили югославы. Они забыли в дымоходе две бутылки водки. Рядом. Они дребезжат. Что с ними делать? Разбить кирпичом сверху?

– Нет! – закричал пожилой Залогуев голосом Бориса Годунова из такой же оперы. – Ни в коем случае!

– Но до них почти метр бетона!

– Ну и что? Достанем. Я сейчас за зубилом сбегаю.

И он побежал. А Карцев бросился в магазин. Надо было в шкафу у бесовского постояльца поставить две посуды. Чтобы к ним пробивал микрометрополитен тов. Залогуев-старший.

Карцев решил сэкономить. Поставить две четвертинки.

– А то выпьет литр и отравится. Человека жалеть надо. Даже пьяницу. Человек – это звучит гордо.

А литр стоит дорого!

Глава двадцать вторая
К. Геннадий Гладков не любит церемоний

Почему К. Геннадий Гладков? Да потому что композитор.

Так вот К. Геннадий Гладков открыл дверь и увидел дедушку.

– Вы на меня не серчайте, что я к вам не позвонивши пришел, – сказал Константин Михайлович. – Я давеча хотел ваш телефон узнать, а они не дали.

– Кто они? Враги? – спросил Гладков.

– Нет, эти. Со справочного киоску.

– Ну и бог с ними. Со звонками. Давайте без церемоний. Запросто. Я их не люблю. Вы на гитаре играете?

– Нет. Не доводилось мне.

– А из дерева рубите? Предметы культа?

– Тоже не доводилося.

– Ну и не расстраивайтесь. Чепуха! Я вас научу.

– Может быть, после? – неуверенно сказал дедушка. – Потому что я не просто так пришел. Я ведь с космосу. Приехал познакомиться. Дружбу наладить. У нас созвездие Брошенные Шарики. Понимаете?

– Конечно, понимаю. Что ж тут непонятного? Ну и как у вас там в Шариках, все в порядке? Все здоровы?

– Здоровы. Слава богу.

– А как дела со снабжением?

– Ничего, не жалуемся. Снабжают, Геннадий Игоревич.

– А как у вас с нотами, с песенками? С книжками?

– У нас нет книжек. У нас книжки в таблетках все.

Дрынь-дрынь-трень. Это гитара выпала.

– Как долго аккорд держит! До ужина будет звенеть. Ничего, пусть лежит. И что, их в аптеках продают?

– Кого в аптеках продают?

– Таблетки книжные.

– Зачем в аптеках? В магазинах таких таблеточных. Чай не за деньги. Просто бери сколько хошь.

– А что? Это неплохо. Таблетку проглотил и все стихи Пушкина у тебя в животе. Сиди и переваривай «Бориса Годунова», например. Так, что ли?

– Выходит, что так.

– Как аккорд держит! Мы уйдем, а она звенеть останется. А музыка тоже в таблетках?

– Почему в таблетках? Музыка в шариках. В горошинах то ись. Их надо в уши положить.

– Как в уши положить?! – вскричал К. Гладков.

– Просто. Положишь в уши и слушаешь. Эта горошина поет.

– Танцевальная музыка в горошине, я понимаю. Но Бах!

К. Гладков поднял гитару и взял несколько аккордов:

– Белая гвардия всех сильней!.. Алгебра в таблетках, ради бога! Геометрия – сколько угодно! Поэзия – с трудом, но понимаю. Но музыка в горошинах!.. Что-то вы, папуля, не дотумкали. Не додумали, проще говоря.

– Вишь, это вы не додумали. Я, уважаемый, вот уже цельный день не могу адреса двух людей получить.

– Каких же людей?

– Обнакновенных. Академиков Булкина и Бутылкина.

– Зачем же говорить, что они академики? Надо быть, ненормальным, вы бы еще, папуля, сказали, что они из правительства. Нет, так у нас не пойдет. Так мы к коммунизму не придем.

– А как пойдет? – спросил Константин Михайлович.

– А так. Надо спрашивать адрес двух товарищей – Булкина и Бутылкина. Без титулов. Обычные рядовые граждане. Можно даже через справочное по телефону. Вот, попробуйте.

Дедушка стал набирать номер справочного.

– Что-то фамилии знакомые, – сказал Геннадий Игоревич. – Где-то я встречал эти созвучные имена. Они в футбол не играют?

Пока Константин Михайлович бился с телефоном, Гладков вспоминал – откуда он помнит эти фамилии.

Вскоре выяснилось, что гражданин Булкин живет на улице имени Академика Бутылкина. Дом 15, квартира 3. А гражданин Бутылкин живет на улице имени Академика Булкина. Дом 3, квартира 15.

И еще выяснилось, откуда композитор Гладков знает эти столь удачно сочетающиеся фамилии.

– Вот, смотрите, – он протянул гостю серую бумажку. На ней было напечатано:

«Уважаемый К. Геннадий Игоревич!

К сожалению, не знаем Вашего отчества. Просим Вас принять участие в торжественном заседании в честь закрытия городской олимпиады города. В награждении победителей Вашими пластинками и песнями.

На встрече будут присутствовать академики Булкин и Бутылкин.

Встреча состоится в любое удобное для вас время в четверг в 16.00, в университете.

Исполняющий обязанности ученого секретаря – электрик Василий Васильев».

НА ДВА ЛИЦА

– Хотите быть вторым лицом? – спросил Геннадий Игоревич.

– Благодарствую. С охотою посмотрю на молодое поколение города.

Они договорились о встрече через четыре дня.

К. Геннадий Гладков пошел провожать пластмассового дедушку до остановки.

– Уважаемый Игоревич, – спрашивал дедушка, – как же мне отметить командировку. Никто не желает отмечать!

– Да, суньте вы ее в этот ящик! И все! – сказал Гладков.

Константин Михайлович сунул бумажку в автомат, пробивающий путевки шоферам автобуса. Автомат клацнул. И на командировке появилось число, месяц, год и точное городское время – 15 часов 49 минут.

Дедушка ахнул и записал это в свой огромный космический опыт.

Глава двадцать третья
Понемногу обо всех

Внутренняя газета типа последних известий

ВЫПУСК I

О Залогуеве-старшем

Товарищ Залогуев показал себя как настоящий ударник. Он со страшной силой врубался в японский бетон. И продвигался вперед миллиметр за миллиметром.

А товарищ Карцев-старший в это время открыл дежурным ключом номер Константина Михайловича и поставил на полку стенного одежного шкафа две «японские» четвертинки саке.

Скоро товарищ Залогуев пробьется к ним.

И заберет их с собой.

Об Удинцеве В. – мальчике

У него раздался телефонный звонок и пластмассовый дедушка сказал:

– Если вам, к примеру, надо поехать в Звенигород для какого-то дела, как вы поедете?

– До станции Перхушково на электричке, а там на велосипеде. Я там часто бываю, – ответил Володя.

– Мне не больно хорошо ехать одному. Я бы вас попросил поехать туды со мной. Можно это?

– Конечно, – сказал Володя.

Они договорились назавтра встретиться утром на Белорусском вокзале. Оба должны были приехать «туды» на велосипеде.

О Карцеве Григории Борисовиче и Залогуеве-младшем

…Григорий Борисович целыми днями наблюдал в бинокль за всем, что происходит. И чуяло его сердце: что что-то важное может пройти мимо, а он так и просидит на засекреченном необитаемом острове, питаясь засекреченными консервами и залетными голубями.

– Загогулин, дорогой ты мой человечек, придумай что-нибудь.

– Давайте в консервные банки записки класть, – придумал комсомолец.

Но высотный сильный ветер подхватывал секретные банки и уносил их далеко за город. К остановке «Военные ракеты».

И там удивленные военные читали:

«Мы сидим на крыше генерального штаба. Снимите нас».

– Кто-то с ума сошел! – думали суровые военные.

Про академиков Булкина и Бутылкина

…Академик Булкин, исполняющий обязанности ректора университета, и академик Бутылкин, исполняющий обязанности председателя ученого совета, сидели на даче в Мозженке и думали. Ломали головы. (В конце-то концов за это им и деньги платят.) Потому что капитан Удинцев прислал с корабля «Витязь» сведения о неизвестном космическом теле, пролетевшем над океаном с небывалой скоростью в направлении Тихий океан – Перхушково.