Текст книги "Антология сатиры и юмора России XX века. Том 19"

Автор книги: Эдуард Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 46 страниц)

Глава шестая
Продолжение утра в интуристовской гостинице

Скоро горничный принес завтрак на подносе и газету «Сельская жизнь».

Дедушка позавтракал, прочитал новости с полей и из-за рубежа. Он сделал зеркальный пульверизатор и напылил себе зеркало на внутренней стороне шкафа. Побрился. Спустился вниз в озелененный вестибюль.

За стойкой администратора сидела вчерашняя кипящая ненавистью дама. За прошедшую ночь она не стала очаровательнее.

– Уважаемая, – обратился к ней дедушка. – Вы не отметите мне командировку?

«Уважаемая» даже не подняла на него глаза.

– Мне только надо печать поставить здеся. Что я прилетел вчера.

– Не знаю, когда вы прилетели… И к кому прилетели. И никакой печати «здеся» ставить не намерена.

«Если бы злость притягивала пыль, из этой дамочки получился бы отличный пылесос», – решил про себя дедушка и вышел на улицу.

Солнце заливало город прохладным золотом. Прохожие никуда не торопились. Все были веселые и добродушные. И доброметр в кармане дедушки не тикал, не верещал, а весело так позванивал:

– Дзинь! Дзинь! Дзинь! Дзинь!

И каждый раз дедушка останавливался на звонок и расспрашивал прохожих:

– Что это за здание, уважаемые?

– Это родильный дом. Дети рождаются.

– Дзинь! Дзинь!

– А что здеся расположено за зеленью?

– Здесь детский сад пивоваренной фабрики. Вон дети прыгают. К ним машина пришла с мороженым.

И снова:

– Дзинь! Дзинь! Дзинь!

– А это что за здание такое, уважаемые?

– Это сама пивоваренная фабрика.

– А вот скажите: чему здеся так радуются?

– Здеся зарплату дают… А ты что, дед, интурист, что ли? Из Рязанских Соединенных Штатов? Или ты, дед, с луны упал? Откуда ты?

– Да почти што с луны, можно сказать. А как вы, уважаемые, догадались?

– Да все ты звенишь да спрашиваешь. Звенишь да спрашиваешь.

И тут пластмассовый дедушка закричал сам себе: «Стой! Стой!». Прямо перед ним стояла огромная доска с фотопортретами:

ЛУЧШИЕ ЛЮДИ ГОРОДА

Константин Михайлович подошел и стал внимательнейшим образом изучать всю доску. Он запоминал лица лучших людей, фамилии и места их работы. Люди были такие:

Владимир Удинцев. Кандидат технических наук – научный руководитель кругосветной экспедиции на корабле «Витязь».

Академики Булкин и Бутылкин. Преподователи Московского государственного университета.

Товарищ Бетономешалкин. Контролер-испытатель Центрального кефирного завода.

Гладков Геннадий Игоревич. Член Союза Композиторов СССР.

Сергей Залогуев. Комсомолец, сборщик высшего разряда Завода Секретной Радиоаппаратуры.

Григорий Борисович Карцев. Инженер Завода Секретной Радиоаппаратуры.

Это был сын тети Паши. Уборщицы из Московского метрополитена.

Глава седьмая
Инженер Карцев ломает голову
(при помощи Сережи Залогуева)

На заводе секретной радиоаппаратуры все знали инженера Карцева. Он был молодым специалистом-общественником. Что-нибудь организовать, возглавить, на что-нибудь отозваться – он умел лучше всех. Он обожал в едином строю выходить на сбор металлолома или делать так, чтобы рабочие все как один осваивали садовые участки.

А в секретной радиоаппаратуре он не больно шибко разбирался. Еще в институте, когда он был студентом, он не столько учился, сколько занимался общественной работой. Организовал концерты художественной самодеятельности, походы за бесценной макулатурой, массовые протесты «против» или наоборот единодушные одобрения «за». И на изучение техники и аппаратуры времени не оставалось.

Вот сейчас сидел он в своем общественном кабинете на заводе и ломал голову над этой загадочной щеткой. Как она летает? Почему? И можно ли ее починить?

Видел он радиопередатчики, радиолокаторы, радиолампы, но радиолетающих щеток не видел никогда.

Сын тети Паши – Григорий Борисович снял телефонную трубку и позвонил в сборочный цех самому молодому и способному сборщику Сереже Залогуеву:

– Слушай, Залогуев. Дорогой мой человечек! Дело есть, чрезвычайной государственной важности. Зайди ко мне.

Залогуев быстро пришел. Григорий Борисович встретил его на пороге:

– Дорогой мой человечек! Славный мой Залогуев. Вот это нам из генерального штаба передали. Захватили у империалистов. Летающее устройство для шпионов. Год над ним в генеральном штабе бились – не могли починить. Теперь по общественной линии нам передали. Чтобы мы в нерабочее время в порядке шефской работы щетку отремонтировали.

Залогуев внимательно слушал и на щетку смотрел. В отличие от тетипашинского сына, он отлично разбирался в технике. И абсолютно ничего не понимал в общественных линиях и империалистах.

– Ну что, Загогулин, сделаем? – спрашивал Карцев. – Выручим генеральный штаб нашей славной генеральной армии?

– Попробуем, – сказал Залогуев. – Можно я ее в цех заберу?

– Ни в коем случае. Там среди комсомольцев могут оказаться шпионы. Будем работать здесь. В послерабочее время и совершенно секретно.

Глава восьмая
Почему Володя Удинцев
не хотел брать ведро транзисторов

Почему? Почему?

Да потому, что он считал, что эти транзисторы краденые! Только не надо шуметь. Надо все по порядку. А то скоро все запутаются. В ведрах, транзисторах и Володях.

Дело в том, что Володя очень нуждался в деньгах. Ему необходимо было заплатить за два месяца за квартиру, плюс за кооперативный гараж, плюс за телефонный разговор с Островами Зеленого Мыса, плюс за пять телеграмм в пять разных заграничных портов о том, что у него все в порядке, плюс выделить деньги на ремонт цветного телевизора «Юность-707». Телевизор проработал недолго, но зато стоил дорого.

На Володином карманном компьютере все это выглядело так:

156.80 + 8.00 + 227.30 + 008.50 х 5 + 225.00 =

А у Володи в наличии было всего 200.00. Родители на этот срок вообще-то оставили ему 250.00. Но Володя купил незапланированную оранжевую майку, чтобы можно было без опаски ездить на велосипеде по вечернему шоссе. Да и сам незапланированный велосипед в комиссионном магазине. А тут еще объявился незапланированный ремонт телевизора «Юность-707».

Володя включил компьютер на столе в кабинете отца и изложил ему свои проблемы. На экране компьютера появился ответ: «Возьмите деньги в банке!»

После этого Володя взобрался на раковину в кухне и снял с верхней полки большую стеклянную банку с надписью «Деньги». В банке был один рубль.

Выход для Володи Удинцева был только один – самому починить цветной телевизор.

Это был хороший выход. С одной стороны. А с другой – нехороший. Для ремонта нужны были транзисторы. И они были. Сосед Удинцевых по лестничной площадке Иосиф Сергеевич Залогуев принес Володе их целое ведро. Кажется, все прекрасно… Но дело в том, что транзисторы он унес с Завода Секретной Радиоаппаратуры. (Где он работал вместе со своим сыном комсомольцем Сережей Залогуевым.) И они были краденые, ворованные, что ли… Поэтому собака Астра сердито косилась на Залогуева.

– Чудак ты! – успокаивал мальчика старый сосед. – Эти штучки не ворованные.

– Как не ворованные?

– А так. Там их целая свалка на заводе. Когда приборы испытывают на долговечность, на температуру, их после испытания разбирают на части и смотрят, как что работало. А потом разобранные части на заводскую свалку везут. Я их на свалке и подобрал. Так что, они не ворованные, милок. Это ведро ворованное. Я с завода все время ведра выношу.

– Почему ведра? Как ведра?

– А так. Я или краски наберу полное ведро и иду как маляр. Или земли с цветами возьму и шагаю будто я садовник, милок. Сторожа меня и пропускают. А потом я краску вылью, а ведро продам. Я ведь, милок, пьяница.

Взгляд у собаки Астры смягчился.

Во время этого сложного психологически-воспитательного разговора раздался звонок.

Володя открыл дверь и увидел пластмассового дедушку.

– Здравствуйте, уважаемые, – сказал Константин Михайлович. – Скажите, уважаемые, Удинцев В. здеся проживает?

– Здесь, – сказал мальчик. – Это я.

– Мне, наверное, нужен ваш родитель. Взрослый Удинцев.

– Это мой папа. Они с мамой в плаваньи. Еще не скоро вернутся. Но вы проходите.

Увидев, что пришел гость, Залогуев Иосиф Сергеевич тихонько удалился, высыпав транзисторы из ведра на журнальный столик.

– Эва! Да тут есть неисправные! – сказал дедушка. – Сейчас мы их отсеем. – Он стал отбрасывать плохие триоды в сторону. Причем определял неисправность на ощупь, без приборов. – Бывалишные проводники. Старинушка, – добавил он. – У нас такие только на раскопках находят.

– А вы кто? – спросил мальчик. – Вы откуда?

– Я с космоса, – ответил дедушка. – Прилетел по делам. Охота познакомиться. Мы в Брошенных Шариках живем.

Володя сразу притащил большой звездный атлас.

– А где ваши Шарики расположены?

– Вот здеся, по соседству.

– Так это же Стожары. Такое созвездие.

– По-вашему выходит Стожары, по-нашему Брошенные Шарики.

– Вам никто не поверит, что вы оттуда, – заявил мальчик.

– Почему еще?

– Потому что даже свет оттуда идет несколько тысяч лет.

– Так он, может, не спешит никуда. А я, может, очень торопился, к примеру.

– А почему вы так разговариваете странно?

– Как странно?

– Будто вы – деревенский.

– А я и есть деревенский. Брошенные Шарики – это ж деревня такая в космосе. Городского типа.

– И там все так разговаривают?

– Нет, мы разговариваем не так. У нас ультразвуковое наречие. Тр… тр……!!! Ясно?

– А где вы учились по-земному разговаривать? По-русски?

– По-русски? В селе Троицком под Переславом. Я там был на прахтике. Я будто бы студент заграничный был. Из булгахтерского института. И два месяца картошку собирал.

– И никто не догадался, что вы из космоса? – спросил Володя.

– Никто. Я еще окрашен был в синий цвет. Будто я из Африки булгахтер. Меня туды на летающем блюдце забросили. А после через два месяца в обрат взяли.

– А можно спросить?

– Спрашивай, не жалко. Меня от этого не убудет.

– Зачем вы в этот раз на Землю прилетели?

– Я же толковал. Познакомиться охота. Дружбу установить с населением местности. Чтобы вы знали, что мы рядом живем. Что – суседи.

– Хорошо, – сказал мальчик. – Только мой папа вам ни за что не поверит. Он всю жизнь сигналы из космоса ловит. У него весь корабль «Витязь» радиоаппаратурой набит. И радиотелескопы есть, и электронные ловушки. Он любой сигнал заметит. Но если к нему домой придет гражданин и скажет: «Здравствуйте, я из космоса. Из Стожар», – он будет считать, что его разыгрывают.

– А что, если я сделаю так? – спросил дедушка.

Он замер на стуле, уставил глаза в стенку и загудел. Из его глаз, как из кинопроектора, полились на стену два пучка белого света. На стене они слились в одно овальное пятно. И как на экране телевизора стали возникать четкие-пречеткие картины.

Сначала вид на Стожары из космоса. Потом постепенный наезд. Вид одного из ста жарких стожаровских солнц. Дальнейший наезд. Вид одной из планет. И все цветное…

Планета из шарика превращается в глобус. Из глобуса в громадный шар. Вот один из материков в зеленом океане. Вот один из городов…

И все цветное. Двигающееся, куда-то торопящееся…

Вдоль и поперек, вверх и вниз двигались разные машины. Всюду шастали прохожие на космических везделетных щетках. Странные летающие звери паслись на зеленых летающих клумбах. Велись грандиозные спортивные соревнования. Стояли очереди за газированной водой. Люди, звери, птицы, деревья, цветы, грибы. Как только появились грибы, собака Астра сказала: Бах! Бах! Бах-бах!

Никакой «Клуб кинопутешествий» не смог бы сравниться с этим зрелищем. И я, ребята, оставляю одну чистую страницу, чтобы вы сами, а еще лучше, чтобы ваши знакомые взрослые художники нарисовали бы вам это потрясающее и любопытное зрелище.

ЗДЕСЬ ВЫ РИСУЕТЕ САМИ

А ЗДЕСЬ ПУСТЬ РИСУЮТ

ВЗРОСЛЫЕ ХУДОЖНИКИ

– Ну что? – спросил гордый пластмассовый дедушка. – Какое впечатление?

– Изумительно, – ответил Володя. – Я такого никогда в жизни не видел. Только ученые вам все равно не поверят.

– Почему?

– Потому что они чудики. Они решат, что вы гипнотизер, парапсихолог, кто угодно. Только не космический пришелец.

– Не понимаю.

– Они уже взрослые. Они уже все знают и обо всем по-своему судят. Даже о том, чего вовсе не знают.

– Изумительно! Действительно чудики!

Володя Удинцев увидел, что космический гость не очень ему верит, и поменял тему.

Он накормил дедушку обедом. Потом они оба взялись за цветной телевизор «Юность-707». Просто мигом починили его. Обменялись телефонами и расстались.

– Спасибо, уважаемый! Спасибо, молодой юноша! – говорил Константин Михайлович, спускаясь по лестнице.

– Звоните в любой день! Приходите! – кричал сверху владелец и исправленного телевизора «Юность-707», и большей половины целого ведра транзисторов.

Глава девятая
Муж тети Паши лично убирает номер

Ж-ж-ж-ж-ж!

«Этот клиент из двадцать четвертого номера не иначе как колдун! – думал начальник отдела кадров тов. Карцев, он же муж тети Паши, он же горничный на шестнадцатом этаже. – Вот здесь в ковре была дырка. Сейчас ее нет». Ж-ж-ж-ж-ж!

«В ванной раковина отваливалась. Теперь стоит как влитая. Диван не скрипит. И радио, и вентилятор, и шторы – все работает». Ж-ж-ж-ж-ж!

«Ну просто нечистая сила здесь поселилась!»

– Ж-ж-ж-ж-ж!

И под жужжание пылесоса он принял решение быть очень и очень осторожным!

Глава десятая
Про лучшего человека товарища Бетономешалкина

Тов. Бетономешалкин – работник кефирного завода – был хороший человек. Его все любили – дети, лифтерши, сотрудники.

Он был такой глазастый, толстый, приветливый. До тех пор, пока его не назначили лучшим человеком города. Вот тогда-то и начались его неприятности. Его все стали узнавать.

Стоило ему чуть-чуть опоздать на работу, вахтерша говорила:

– Что это? Товарищ Бетономешалкин, вы – лучший человек, а опаздываете.

Дочь Катерина постоянно делала замечания:

– Папа! Вот ты – лучший человек, а ботинки не почистил! И даже соседка по дому сказала однажды:

– Очень странно! Вот вы – лучший человек, на доске висите, а ваша собака мою Пальму искусала!

В конце концов Бетономешалкин взорвался и прилетел в горсовет. К самому председателю горсовета:

– Снимите меня с этой проклятой доски!

– Не имеем права! Это решение коллектива.

Председатель горсовета был железный человек. Он решений не менял. Тем более решений коллектива. И фамилия у него была такая современная: товарищ Съездов.

– Я не лучший человек! – бушевал Бетономешалкин. – Я ботинки не чистил. Я деревья не посадил. Я маму из деревни не выписал. Моя собака Пальму покусала.

Председатель горсовета обнял Бетономешалкина и сказал:

– Ну, что же это вы? Лучший человек города, а так на себя наговариваете.

– Ах, так! – закричал Бетономешалкин. – А это вы видели?

Он вытащил из карманов бутылку кефира, четыре пакета молока и пять новеньких творожных сырков с изюмом.

– Это я с производства унес! Утащил! Мне их дали испытывать, и я забрал!

– Сегодня?

– Вот именно. Сегодня, когда мы все должны воспитывать нового человека!

– Стало быть, кефир сегодняшний, – продолжил председатель горсовета. – Свежий. Вы не возражаете, если я его у вас отниму? Жена велела купить, а у меня ну ни минуты свободного времени нет. В магазин выйти.

У Бетономешалкина пошли шары перед глазами. Он повернулся и вышел из горсовета, проломив собою дверь.

Глава одиннадцатая
Композитор Гладков Геннадий Игоревич
играет на гитаре

Известный композитор Геннадий Игоревич был в это время в жутком настроении. Он лежал на жутком диване под жутким пледом с жуткой температурой 45 °C, но не расстраивался. Он играл на гитаре жуткий старинный гусарский романс про любовь:

 
Ля-ля. мур-мур.
Ля-ля. мур-мур.
Ля-ля-ля-ля-ля-ля.
Мур-мур…
 

Почему он так странно пел? Потому что романс был французский, а из всего французского языка он знал лишь одно слово L'amour (ля мур).

Глава двенадцатая
Секретный пункт в списке дел
пластмассового дедушки

Со временем секретные чернила меняли свои свойства. Секретность из них выветривалась, а текст проявлялся. Он был таким:

5. Выяснить, не появлялись ли на Земле агенты из злого черного созвездия Минус Миллиард? Или все неприятности, которые случаются на Земле, имеют земную основу?

Глава тринадцатая
Теория относительности иногда действует

– Эва как! – кипел пластмассовый Константин Михайлович. – Прилететь сюды из космосу невозможно! Быстрее света ничего не летает! Забили им головы!

Это он переживал после разговора с Володей Удинцевым.

– Теория относительности! Ерунда какая-то! Быстрее света, к примеру, летает яркий свет! А как быть с антисветом? А кто скажет, с какой скоростью летает темнота? Она в этом смысле поповаднее будет. Устарела ваша теория.

Тут он увидел горсовет.

– Эва! Надо отметить командировку!

Он прошел к кабинету председателя горсовета товарища Съездова. Секретарша бросилась к нему наперерез.

– Вы к кому?

– К вашему начальнику, уважаемая. Охота командировку пометить. Он здеся?

– Нет, его здесь нет. Он на совещании в министерстве.

Дедушка вытащил коробочку и проглотил пилюльку. Посмотрел на дверь кабинета, и она в минуту прояснилась. Стала прозрачной. Стало видно, что за столом сидит крепкий дядька лет шестидесяти и что-то пишет.

– Уважаемая, – сказал дедушка, – вы сообщили, что его нет. А он здеся находится.

– Понимаете, относительно кабинета и стола он здесь. А относительно посетителей его нет. Он на совещании в министерстве.

– Почему?

– Чтобы ему не мешали работать. Ему надо решить, что делать с карандашной фабрикой. Видите, как коптит небо. Всем нам жить мешает. И вам тоже, дедушка.

Константин Михайлович посмотрел в окно. Труба дымила.

– Так что никому не говорите, что его видели. А вы, наверное, фокусник, иллюзионист?

– Относительно вас я фокусник, – согласился дедушка. – А вообще-то, относительно космосу деревенские мы. Аккурат сельские.

Он раскланялся и вышел.

Глава четырнадцатая
Сережа Залогуев ломает голову
(при помощи инженера Карцева)

Сережа Залогуев все удивлялся на империалистов – как далеко ушли! У него от одной маленькой батарейки пять часов работал микропаяльник, а батарейка и не думала садиться. (То есть ослабевать.)

– Ну что, дорогой мой человечек? Скоро полетим, милый ты мой Загогулин? – говорил инженер Карцев. – Из генерального штаба все звонят. Спрашивают.

И действительно все время раздавались звонки. Один важнее другого.

– Слушаю, товарищ генерал. Так точно, товарищ генерал. Еще не обедали. Все трудимся. Колбасы купил, товарищ генерал. Любительской 300 грамм и сыра. А вы мне на картошку денег не давали, товарищ гвардии генерал. Это пусть маршал покупает… А я тут при чем? Если ваш маршал по вечерам не является, вы ему на работу в генштаб жалобу накатайте. А то и просто мокрой тряпкой его, товарищ генерал, пару раз огрейте. Это дисциплинирует.

– Ну как, починим? – спрашивал он после разговора у комсомольца.

– Раз из генерального штаба спрашивают, – отвечал Залогуев, – значит, починим. Я пока не понимаю, как она устроена. Я только чувствую, что это хорошая вещь. И все присоединяю, как было.

Он паял. Младший Карцев приводил в порядок справки про металлолом. И время шло.

Когда работаешь, время незаметно летит и ничего не помнишь. Час прошел, еще час… Еще сколько-то времени, не помню сколько. Еще чего-то прошло. За окном высунулись и обратно засунулись звезды, и тут комсомолец сказал:

– Все готово. Будем пробовать.

Он взял щетку, как берут деревянного коня, нажал выключатель и немедленно перекувыркнулся в воздухе. Потом рванулся вверх и выскочил из пиджака. И носило его и мотало по комнате не хуже, чем тетю Пашу в свое время.

– Стой! – кричал тов. Карцев. – Стой, чертов комсомолец! Я сейчас тебе руки-ноги пообломаю, дорогой мой человечек!

– Не могу! Не умею останавливать! – кричал в ответ Залогуев.

– Не надо было включать! – вопил Григорий Борисович, бегая за ним.

– Куда?! Куда?! – завопил он во весь голос, когда увидел, что Сережа нацеливается вылететь в окно.

– В генеральный штаб! Работу показать!

– Я тебе покажу показать! Какой такой штаб?! Не дам! – он ухватил Сережу Залогуева за пролетающую штанину. – Назад!

Но получилось не назад, а вперед. Неведомая страшная сила подхватила его, вытащила в окошко вместе с комсомольцем Сережей и понесла над крышами города…

Глава пятнадцатая
Куда девался тов. Бетономешалкин
и откуда взялся Батономахалкин

Пластмассовый дедушка отошел от справочного бюро, держа в руках бумажку с адресом тов. Бетономешалкина:

ПРОЛЕТАРСКИЙ РАЙОН, УЛ. ИМЕНИ ОБРАБАТЫВАНИЯ МЕТАЛЛОВ, ДОМ 1100, КОРП. 1200, КВ. 1350.

Константин Михайлович сел в такси и отправился на эту улицу. Найдя среди всех домов дом 1100, а среди всех корпусов корпус 1200, он позвонил в квартиру 1350. Дверь открыл глазастый упитанный мужчина.

– Здравствуйте, уважаемый. Мне охота увидеть товарища Бетономешалкина. Он кефир испытывает.

Глазастый мужчина сказал:

– Это я.

Он открыл дверь, стоя на четвереньках. Так он и стоял, чуть-чуть приподнявшись. На нем верхом сидела девочка. В руках он держал тряпку. Очевидно, он протирал пол. Работал телевизор. Что-то патриотическое играл приемник. Что-то народное лилось из проигрывателя.

Из квартиры так и плеснуло теплом и уютом. Нет, не зря все так любили товарища Бетономешалкина. Очень он был родной и обаятельный.

– Мы живем по суседству, – сказал дедушка. – Я из космоса. Давайте знакомиться.

– А почему вы ко мне пришли?

– Как же. Вы ведь, к примеру, – лучший человек города.

– С чего вы это взяли?

– С доски Почета.

– Вы все перепутали, – возразил Бетономешалкин. – На этой доске Почета меня нет.

– Как так нет?

– А так как нет. Проходите в квартиру. Он провел дедушку в дом.

– Куда мне одежину повесить? – спросил дедушка.

– Никуда. Вы ненадолго.

Он вывел дедушку на балкон в кухне и снял большой бинокль с гвоздика.

– Смотрите.

Космический делегат взял бинокль и провел по панораме города, пока бинокль не уперся в доску Почета.

Волосы на голове пластмассового дедушки встали дыбом. Вместо веселого глазастого Бетономешалкина на доске висел мрачный дядя с усами, выходящими за рамки. С бородой. И фамилия у него была другая – Батономахалкин.

И работал он уже не на кефирном, а на кофейном заводе. Ничего себе!

Константин Михайлович растерялся, раскланялся и ушел.

– Ну, что? – спросил товарищ Бетономешалкин у дочки Катерины. – Правильно мы сделали, что все перерисовали? Теперь нам никто замечаний делать не станет.

– Папа, – сказала верховая девочка, – вот ты – лучший человек в городе, а по ночам по клумбам ходишь и к портретам усы подрисовываешь и бороды, и фамилии исправляешь.

– Караул! – тихо сказал Батономешалкин, нет – Бетономешалкин с кефирного, вернее с кофейного завода.

– А он сказал, что он из космоса, – продолжала дочка. – Это откуда?

– Наверное, пионерлагерь такой. Или кинотеатр. Выступать для них надо.

– Некогда нам выступать, – сказала девочка, – у нас полы не везде еще достаточно сверкают!