Текст книги "По запутанному следу: Повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска"

Автор книги: Эдуард Хруцкий

Соавторы: Анатолий Безуглов,Александр Кулешов,Сергей Высоцкий,Александр Сгибнев,Юрий Кларов,Иван Родыгин,Виктор Филатов,Валерий Штейнбах
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Хорошо! А как с Клышиным?

– Все сделал! – доложил Колесников. – С Голубевой говорил, на работе у него был, запрос в Минск послал: пусть там дядьку его расспросят о племяннике: зачем приезжал, почему уехал. Наверное, к концу недели ответ придет. Что-то должно проясниться.

– Володя, я займусь Васиным, а ты сходи к родителям Шалимова, поговори.

– Быть может, лучше дождаться, пока из Тулы архивное дело придет? Тогда и предлог для посещения семьи легче будет придумать.

– Что ж, так и сделаем.

18

В отделении милиции по месту жительства Васина никаких материалов на него не было. Даже участковый Мельник, работающий на участке лет семнадцать, не знал его. Заместитель начальника отделения по розыску Гостев приветливо встретил Алтаева.

– Помогать или проверять?

– Сам за помощью. Один человек на вашей территории живет. Меня интересует его прошлое.

– Судился раньше? Давно у нас живет? Как фамилия? – сыпал вопросами Гостев.

– Васин.

– Что-то не слышал такого. Молодой?

– Двадцать шесть лет. Не судим. Я с ребятами из опергруппы уже разговаривал – не знают о нем ничего.

– А что он натворил? Какие у тебя на него материалы есть?

– Материалов мало. Раньше билетами спекулировал около кинотеатра, – ответил Игорь и добавил: – Когда поменьше был.

Гостев иронически улыбнулся:

– Да, хорошие материалы!

– Мы его проверять сами начали: организовали посещение военкомата, там посмотрели, наши сотрудники по прежним местам его работы поехали, нашли архивы десятилетней давности по Фрунзенскому району, где он билетами торговал, – рассказывал Игорь.

– Слушай, Алтаев, вам что, делать нечего? Вы его в спекуляции билетов изобличить хотите?

– К сожалению, нет. Он в убийстве подозревается.

Гостев серьезно посмотрел на Игоря:

– Что у вас есть конкретнее?

– Конкретного мало. У нас убийство есть шестьдесят девятого года. Основная версия – спекулянт билетами, а Васин у «Художественного», где убийство произошло, регулярно билеты продавал, приметы с убийцей сходятся: рост, волосы темные…

– Он там один билетами спекулировал? – язвительно перебил Гостев.

– Конечно, не один. – Игорь не обратил внимания на насмешку. – Но других почти всех проверили.

– Хорошо, Алтаев, я дам указания, посмотрим. Так говоришь, не работает он сейчас?

– Да. Недавно уволился. Сказал, ездить далеко. Сейчас на другой завод устраиваться хочет.

– Если не работает, предлог для вызова будет. В общем, я тебе позвоню.

– Ты в любом случае звони, – попросил Игорь.

– Понимаю, – сказал Гостев. – Припекает? Больше уже ничего в запасе нет?

– Есть кое-что, но тоже зыбкое все. Так не забудь, позвони.

– Позвоню, не беспокойся.

19

Алтаев и Колесников потихоньку шагали к Петровке.

– Игорь, уголовное дело на Шалимова из Тулы прислали. Я вечером в канцелярии был и забрал. Он квалифицированную кражу совершил из комиссионки. Вещей взяли тысяч на семь.

– А ты фото Шалимова в деле видел? – спросил Алтаев. – Похож по приметам?

– Похож немного, но куртки твоей злополучной на нем нет и не было. Я все протоколы обысков внимательно прочитал, да и к сапожникам он никакого отношения не имеет.

20

– Вот он. Шалимов Николай Борисович, 1952 года рождения, до ареста проживал в Большом Власьевском переулке, – прочитал Колесников на прикрепленной к делу справке. – Отбывает наказание в колонии усиленного режима.

Алтаев заглянул в дело. С фотографии на него смотрел стриженный под машинку парень лет двадцати пяти, со скучным серым лицом, бесцветными глазами.

– Игорь, почему всегда больше интересуются теми, кто далеко, а не теми, кто рядом? Например, Васина мы не до конца проверили, а Шалимова или Клышина, который в командировке, изучаем детально? Наверное, чтобы не сразу отрицательный ответ получить, чтоб подольше надежды не лопались, как мыльные пузыри, да?

– Может, и так, – согласился Алтаев. – Хотя этих двоих, которые с Шалимовым и Васиным билетами спекулировали, не проверяли еще, а они далеко где-то.

– Это мы на закуску оставим, – сказал Валера. – Когда уже ничего другого не будет. Надо приготовить запросы на них, чтобы заранее знать, где они сейчас, и, когда с этими кончим, не ждать, тюка ответы придут. Я приготовлю.

– Правильно, нужно всегда запасной выход иметь, на всякий случай.

– Это и не выход, а щель узкая, – ответил Колесников. – Игорь, пока ты дело читаешь, я к родителям Шалимова схожу, скажу, что с сыном вместе сидел.

– Колесников, как ты думаешь, что Гостев узнал про Васина? – спросил Алтаев.

– Ничего я не думаю, позвони и узнай.

– Ты чего сегодня серьезный такой? – удивился Игорь.

– Так просто. – Колесников закрыл дверь кабинета. – Звони давай, но все равно Гостева на месте не будет, Васин скоропостижно скончается, Шалимов во время убийства окажется в другом городе, а те двое – бывшие спекулянты, которые неизвестно где, за границу убежали.

– Ты чего это такие мрачные прогнозы выдаешь? С девушкой поругался?

– Не с кем мне ругаться. Не везет нам, и все!

– Ты можешь по-человечески сказать, что случилось? – не выдержал Алтаев.

– Клышин у меня был. Из командировки вернулся. Ты вчера раньше ушел, а я задержался. Пришли вдвоем – вместе с Голубевой. Наташа, после того как я ее вызывал, узнала, где Клышин живет, попросила его родителей: «Пусть, как приедет, позвонит». Он приехал, она ему в лоб: «Ты Вовку убил?» В МУР вместе явились. Я обомлел, когда из бюро пропусков позвонили. Часа три беседовали. Не Клышин убил. Наташа заплакала, любит она Женьку, разводиться с мужем собирается. Ушли вместе, рука об руку. Я, значит, в дополнение ко всему и семью разбил.

– Ты смотри, как получилось?! А почему ты убедился, что не он убил?

– Почти, как мы думали, получилось. Семнов действительно шантажировал Клышина, все время грозился сказать Наташе про билеты, ревновал ее. Ну и Клышин избил как-то приятеля. Но в тот вечер на самом деле он не видел Семнова, клянется, явно не врет. Клышин дня за два до убийства говорил Семнову: «Если не замолчишь, то тебя мои ребята замолчать заставят». У него были друзья, голубятники, разговор этот во дворе многие слышали. А когда он узнал, что Семнов убит, испугался: думал, друзья расскажут про угрозу. Он говорил – заставят молчать, то есть побьют, а получилось… Когда его допрашивали, ничего об этом не сказал: боялся милиции.

– Значит, он отпадает, – сказал Игорь.

– Безусловно! На сто процентов не он. Так врать нельзя. Кстати, его еще до меня Голубева допрашивала с пристрастием. Все-таки хорошо, что двое любящих соединились, а то без нас жили бы каждый в своей скорлупе и прошли бы мимо своего счастья.

– Кто кого любит – установили. Теперь нужно установить, кто убийца, – сказал Алтаев. – У нас на сегодняшний день остались Шалимов, Васин и двое, которые неизвестно где…

– И все, – закончил Колесников. – Извини меня, Игорь, но я займусь другим делом.

– А с убийством все? Может, в архив сдать?

– Зачем сразу в архив? Подождем.

– А тебе про Васина неинтересно узнать? – Игорь уже второй раз набирал номер телефона Гостева. Телефон был занят.

– Умер Васин! – отрезал Колесников. – Предчувствие у меня есть.

– Язык у тебя длинный есть, это точно, – рассердился Игорь.

И снова набрал номер телефона.

– Гостев? Алтаев говорит. Добрый день. Что там у вас? Так, так… Да?.. Да… Точно? Когда? Да… да… Спасибо. – Игорь повесил трубку.

– Ты нарочно так говорил: «да… да…», – передразнил Колесников, – чтоб я не понял, что там случилось?

– Заинтересовался, значит? Это я из педагогических соображений, – объяснил Алтаев. – Васин устроился не на завод, как говорил, а грузчиком в речной порт. Он сказал, что далеко ему до прежней работы ездить, а эта вообще у черта на рогах. Да и не по специальности устроился, и получать здесь меньше будет. А уволился он с того завода по желанию администрации, а не по своему собственному. За прогулы и пьянку на производстве. Такой вежливый на первый взгляд…

– А что, вежливые не пьют? – начал Колесников. – У меня был случай однажды. Приехал я…

– Ладно, потом расскажешь! – Игорь начал одеваться. – Пока! Я в тюрьму поехал: нужно там одного мальчика допросить.

– Ага! Ты тоже отступать начал, своими делами занимаешься! – заметил Колесников.

– У меня все дела мои: и старые, и новые. А если мы будем сидеть и ждать ответы на наши запросы, нас всей группой живьем съедят за «раскрываемость».

21

В последние два месяца у алтаевской группы было много работы. Старым делом почти не занимались: ждали ответов на свои запросы. Перед самым Днем Победы пришел наконец ответ из колонии, где отбывал наказание Шалимов.

«Бумаг они много прислали», – подумал Алтаев и сел читать. Характеристика на осужденного Шалимова ему не понравилась. Очень хотелось понять, что за человек Николай Шалимов. А по этой характеристике трудно было составить определенное мнение. Ну, что можно сказать о человеке, который ни в чем предосудительном не замечен, но и хорошего особенно ничего не делает? Слава богу, норму выполняет и нарушений дисциплины нет.

Посмотрев другие бумаги, Алтаев открыл копию списка вещей, присланных в передачах на имя Шалимова. Когда прибыл в колонию, куртки голубой не было, нет и сейчас. Игорь стал внимательно читать этот список: валенки, носки шерстяные, свитер, еще носки, ага – вот пиджак. Какого цвета неизвестно. «А пиджак при чем тут? Вот наваждение! Нет и не было у него таких вещей, которые мне нужны. Хотя, почему ему должны обязательно куртку в колонию прислать, может, и не было у него ее, а может, есть, дома лежит, ждет возвращения».

Переписка дала мало. «Все-таки предлог будет родителей вызвать. Что-нибудь придумать нужно, а то разговора не получится».

Через несколько дней мать Шалимова получила повестку, предлагавшую ей явиться 14 мая в отдел колоний.

– Вот не знаю, вызывали зачем-то, – Шалимова протянула Алтаеву повестку.

– Садитесь, пожалуйста. У нас небольшое недоразумение получилось: сотрудник, который вас приглашал, срочно выехал. Я с вами побеседую, чтоб вам сюда лишний раз не ходить.

– Да, уж увольте, сроду не ходила.

– Неприятно, конечно, ходить, – согласился Алтаев. – Но что поделаешь!

– У сына что-нибудь случилось? Я письмо получила, вроде все у него в порядке было.

– Мы проверяем на выборку правильность содержания осужденных. Как кормят их, все ли вещи передают и так далее. Чтоб права осужденных не нарушали. – Игорь вытащил список. – Вы помните, какие вещи сыну в колонию посылали? Ему, кажется, не все отдали?

– Сам он жаловался? – Шалимова недоверчиво посмотрела на Алтаева. – Не думаю. Мне он как раз писал, зачем вещи лишние прислала.

– Вот список вещей, которые вы ему посылали. Помните?

– Помню. Валенки ему посылала, носки, свитер, пиджак…

– А какой пиджак, новый?

– Не очень новый, ношеный, голубой.

– А материя какая? – Игорь посмотрел в список. – У меня не указано какая.

– Вельветовая материя. Сама я пиджак этот шила. Вы думаете – краденый он? Если малограмотная, то думаете, не понимаю, куда клоните? С чего бы это вещи проверять? Столько лет сидел, не интересовались, а сейчас – на тебе. Да вы и не в тюремном ведомстве работаете.

– Это почему же? – удивился Алтаев.

– Да так, видно!

– Но почему!

– Список вещей из кармана достали, а у вас кабинет, стол, ящик вон железный стоит. Вы домой, что ли, список носили? Сразу видно, гость вы здесь.

– Наблюдательная вы, мамаша. Правильно заметили, действительно в краже сын подозревается. Значит, подтверждаете, что ваш пиджак?

– То-то, милый, подтверждаю, а то вздумал обманывать!

– Вот бумага, напишите подробно про пиджак.

Шалимова села за пустой стол. Писала она медленно, долго обдумывая каждую фразу.

– Готово, возьмите. Я сама этот пиджак шила, красивый был. Только мало его сын носил: посадили.

– Кто же виноват, что посадили? Сам, больше некому. А дружил он с кем?

Но Шалимова опять замкнулась:

– Не знаю. Выйдет вот скоро, а вы ему новое дело готовите?

– Нет. Вы ведь правильно написали, что пиджак у него за год до ареста появился?

– Стара я врать. Ну, мне идти можно?

– Идите. До свидания!

«Опять куртка, вернее, голубой вельветовый пиджак!»

Алтаев постучал в соседний кабинет:

– Спасибо, ребята, я закончил. Извините, что временно оккупировал вашу территорию.

– Ладно. Узнал что-нибудь?

– Кое-что есть!..

22

– Пиджак появился! – с порога крикнул Алтаев.

– Пиджак – это что-то новое, – сказал Колесников. – Ты, по-моему, раньше больше куртками интересовался.

– Это, кажется, одно и то же, из голубого вельвета. Вот! – Игорь помахал листом бумаги. – Мать Шалимова сама написала, что куртку, вернее, пиджак она ему за год до ареста сшила. По времени с убийством сходится. А это уже кое-что значит: и куртка, и приметы.

– Надо срочно в колонию телеграмму дать, – сказал Зимин. – Все равно мать ему напишет, что ее вызывали.

Запрос был кратким: «Срочно получите объяснение Шалимова вопросами: присылали ли ему в колонию голубую куртку (пиджак), где она сейчас? Материал телеграфом».

– Игорь, а зря ты мне не разрешил пойти тогда к Шалимовой. Раньше бы все узнали, – сказал Колесников.

– Ничего бы из этого не вышло. Знаешь, как она меня «расколола»? Сказала, что я не из отдела колоний.

– Ну?! – в один голос воскликнули Зимин и Колесников.

– Она тебя раньше в МУРе видела?

– Нет. Она говорит, вы список вещей из кармана вынули: он пополам согнутый. А если бы вы в кабинете этом сидели, то в столе или в сейфе держали. Вот так! Логично? Это лишнее доказательство, что надо хорошенько детали продумывать. Конкретно в этом случае: в главном все верно, и предлог вызова, и инсценировка, а мелочь чуть было все не испортила.

– Ты думаешь, она знает об убийстве? – взволновался Колесников.

– Вряд ли. Если б знала, она бы мне никаких показаний не дала. Думает, что в краже сына подозреваем.

– Вы точно уверены, что Шалимов убийца? – спросил Зимин.

– Почти точно. Так же как в свое время были уверены, что убил Фокин.

Ответ на телеграмму пришел под вечер. «Шалимов от дачи показаний отказался. Другие заключенные куртки или пиджака голубого цвета у Шалимова не помнят». Лица у всех стали серьезными. Почему не говорит? Почему никто не видел у него куртки?

– Вероятно, решил молчать, чтоб не запутаться. Знает же, что не он нам, а мы ему доказывать обязаны, вот и отказался отвечать. Его право, – заметил Зимин.

– Да, вероятно, так и есть. – Алтаев собрал все материалы. – Пойду к начальству, буду просить, чтоб этапировали Шалимова в Москву или меня отправили в командировку в колонию.

23

– Садитесь, Игорь Николаевич. Что у вас? – как всегда, глядя в стол, проговорил Колганов.

Алтаев доложил.

– Интересно получается. Давайте посоветуемся. Что у вас на Шалимова есть?

Игорь начал перечислять:

– Первое – спекулировал билетами у кинотеатра «Художественный», где произошло убийство…

– Погоди-погоди, – перебил Колганов, – давай-ка я тебе сразу буду контрдоводы выдвигать, так мы скорее до истины доберемся.

– Пожалуйста, Сергей Аксенович. Я сказал, что Шалимов спекулировал билетами у кинотеатра «Художественный».

– Он один там спекулировал? Нет? Мне тоже думается, что не один. – Колганов, хитро прищурившись, посмотрел на Алтаева. Весь его вид говорил: «Видишь, как я быстро тебя разбил?»

– Шалимов схож по приметам с убийцей.

– А я тебе на это скажу, что многие схожи. И потом, с чего это ты решил, что имеющиеся приметы обязательно убийцы? А если это приметы совсем постороннего прохожего?

– У Шалимова была голубая куртка.

– Ну, это совсем несерьезно. У моего соседа тоже голубая куртка есть.

– А почему Шалимов отказался говорить про куртку? – спросил Игорь.

– Это серьезный вопрос. И ответить на него не раздумывая может только Шалимов, а я подумать должен. И вот что я тебе хочу сказать: слишком много у тебя этих «вероятно», «может быть»… Ты законы лучше меня знаешь. Колганов, подняв палец вверх, процитировал: – «Всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого». А тут одни сомнения, значит, все в его пользу. Адвокат твои доказательства вдребезги разобьет, камня на камне не оставит. – Колганов сел, забарабанил пальцами по столу и уставился в бумаги.

– Я, Сергей Аксенович, сам с такими доказательствами дело в суд не отдам, еще много работать надо. Так на этапирование мы получим разрешение или в командировку собираться?

– Не даст нам прокурор разрешение на его перевозку в Москву. Шалимов в колонии не на плохом счету, расконвоирован, а тут уголовное дело возобновлять надо, опять его в МУР, в камеру. За что? Мало, мало материалов. Решим так: собирайся, поедешь в колонию. Поговори с ним, с осужденными. А я подумаю, что дальше делать. Ясно?

– Все ясно. Разрешите идти?

– Идите.

24

– Игорь, пришел ответ из адресного бюро насчет тех пропавших спекулянтов билетами. Один живет в Курске, другой – во Львове.

Алтаев посмотрел на протянутые Зиминым справки:

– Это, Володя, потом, когда с Шалимовым ничего не выйдет. Я совсем пессимистом стал. Давайте обсудим, что дальше делать.

– Я знаешь чего боюсь, – начал Зимин. – С большим трудом докажем мы ему, что был он в голубом вельветовом пиджаке; признается он, что действительно был в этом самом пиджаке. Ну, а дальше что? Никто из свидетелей опознать его не сможет, даже ни одного вещественного доказательства нет. Был нож единственный и тот потерян. Чем доказывать его вину, я не представляю.

– Все равно нельзя бросать дело. Мы и раньше знали, что нечем доказывать, что ж, вообще не надо было начинать? – спросил Колесников. – Будем крупицы собирать, косвенные доказательства, противоречия.

– Правильно! Вы работайте, а я домой пошел, – сказал Алтаев. – Собраться надо: там, наверное, еще холодно. Завтра, как только командировочные получу, сразу поеду.

25

В колонию Алтаеву выехать не пришлось. Командировка состоялась, но… в Тулу.

Ночью пришла телеграмма: «Шалимов в 8.30 вышел на работу вне зоны колонии, откуда совершил побег. Примите меры к розыску и задержанию».

– Что будем делать? Куда он отправился? В Москву? – спросил Зимин. – А может, в Тулу, его ведь там сажали, связи в городе, наверное, остались?

– Хорошо, что архивное дело не отослали. Валера, посмотри, где его в Туле задержали.

Колесников начал листать дело.

– Нашел! На квартире у Акимушкиной Ларисы Петровны, Московская улица, 14…

– Я пошел к Аксенычу. – Игорь вышел.

– Задержат, конечно, Шалимова, к нам привезут и этапировать не надо, – грустно сказал Колесников, – но, если и он к убийству никакого отношения не имеет, а просто опять совпадение, к черту такая жизнь, уйду в пожарную охрану.

– Давно пора! – заметил Зимин.

В кабинет быстро вошел Алтаев.

– Колганов приказал немедленно выехать в Тулу. Я поеду сегодня. Шалимова кроме нас и другие искать будут, но задержать его должны мы: ведь мы виноваты, что он убежал.

– В чем, интересно, мы виноваты? – обиделся Зимин. – Что телеграмму в колонию дали, попросили поговорить? Это там должны были его после телеграммы никуда из зоны без конвоя не пускать, а ему, как обычно, разрешили на работу выйти.

– А почему они должны были его не выпускать? Мы же им не написали, что он в убийстве подозревается.

– А нам и писать нечего было. До сих пор на основании чего он подозревается? Потому что показания не дал или потому что убежал?

– Бросьте вы спорить! – вмешался Колесников. – Кто виноват – колония или мы – не все ли равно? Задерживать нужно Шалимова. По-моему, он убийца, понял, что знаем что-то, и бежал, ему ведь сидеть совсем мало осталось.

– Ладно, я поехал на вокзал, а вы тут все сделайте, чтоб, перехватить этого «путешественника».

– Ни пуха ни пера!

– К черту!..

– Ну что, Валерий Михайлович, отличимся, поймаем Шалимова? – спросил Зимин.

– Нужно поймать! Может, Игорю в Туле повезет. Но вообще, пусть его кто угодно ловит, лишь бы взяли, а то он, зная, что за спиной убийство и побег еще, может таких дел натворить, что вовек не рассчитаешься. Только он не обязательно в Москву или в Тулу поедет. Что у него, в других местах никого нет? Поедет куда-нибудь в Казахстан – ищи его потом. Все-таки нам классически не везет! Третьего человека проверяем, почти все сходится, а в конце – на тебе… – Валера вздохнул. – Меня, Володь, сомнение гложет: вдруг не он убийца? Раз так много совпадений, значит, не он. Такая уж у нас судьба!

– Где же много совпадений? Против него, кроме куртки, ничего нет. Признается он нам, что был в этой куртке, а бежал просто так – сидеть надоело, и останемся мы с этой курткой алтаевской. – Зимин махнул рукой.

– Я поеду к его матери, может, что-нибудь новое узнаю… – Валерий вышел из комнаты.

26

В пять часов вечера начальник управления собрал оперсостав на совещание.

– Итак, что у нас есть? – начал полковник, когда все уселись в его просторном кабинете. – Бежал Шалимов, его фотографии и словесный портрет у всех присутствующих имеются. Бежал без какой-либо видимой подготовки, почти сразу же после его вызова для беседы о том, был ли у него голубой вельветовый пиджак. Весьма вероятно, что Шалимов совершил убийство Семнова в 1969 году, но не исключается, что он непричастен к убийству, а вопрос о голубой куртке у него связан с другим преступлением, о котором мы ничего не знаем. Ясно одно – преступление это серьезное, очень серьезное, если только из одного подозрения он пошел на побег, отбыв почти весь срок. Но это мало вероятно. Скорее всего, он убийца Семнова. Алтаев уже должен быть в Туле, – полковник посмотрел на часы, – работу он там организует, а нам нужно сделать все, чтобы Шалимов, если появится в Москве, не ушел. Из колонии сообщают, что одет он в темно-серую рубашку, черные брюки заправлены в кирзовые сапоги. Денег и документов у него, естественно, нет. Связи родственные в Москве, есть знакомые в Туле и знакомства по колонии в других городах. Вот данные о двух бывших заключенных, которые отбывали наказание вместе с Шалимовым и находились с ним в приятельских отношениях. Один живет в Новгороде – телеграмму туда уже дали, другой москвич – им займется группа Алтаева. Зимин, останьтесь после совещания, я вам передам сведения об этом человеке. Все отделения милиции проинформированы о побеге. Поисковые группы в районе колонии стараются особенно. У них ушел, им и искать больше всех надо. Есть предложения провести ряд других мероприятий. Прошу каждого высказать свое мнение.

Совещание затянулось. Когда был выработан единый план работы всех служб милиции по розыску, стало темнеть. Зимин вышел из кабинета начальника управления, держа в руках небольшой листок бумаги.

– Вот, Валера, Дронов Николай Сергеевич, 1939 года рождения, проживает в Четвертом проезде Марьиной рощи, трижды судим за кражи, освобожден три месяца назад, в колонии вел себя замкнуто, не нарушал режим. Как думаешь, примет у себя такой человек бежавшего, зная, что за укрывательство может новый срок получить?

– Ну, примет или не примет – неизвестно, а что нам не скажет, если Шалимов приедет, это наверняка, – ответил Колесников.

– На самолет у Шалимова денег нет, а сколько поезд до Москвы оттуда идет?

– 32 часа.

– Значит, будет он в Москве, если сразу же выехал, через сутки. В Москву поезд оттуда прибывает один раз в день, в 6.43.

Алтаев вернулся из Тулы через три дня. Вместе с местными сотрудниками он проверил старые связи Шалимова. Безрезультатно. Девушка, у которой его арестовали, сейчас замужем. Проверка ничего не показала. Шалимов в городе не появлялся.

– А у вас что?

– У нас точно так же, как и у вас, – ответил Колесников. – Мать спокойно сидит дома, видно, не знает, что сын убежал. – Парень, который с Шалимовым вместе сидел, работает сейчас, живет в коммунальной квартире.

– У Шалимова мать конспиратор. Она, может, вида не подает, а знает, где сын. Ему же деньги нужны, а мать живет хорошо, должен он к ней за деньгами прийти или нет?

– Может, ворует где-нибудь в Угличе или Ярославле, где у него ни связей, ни родственников.

– Может, конечно, быть и такое, – согласился Игорь, – только он не «специалист». Когда первый раз его судили, он в группе был, неквалифицированную работу выполнял, на этом много не «заработаешь».

– А зачем ему много? На водку и еду хватает, и ладно, – сказал Зимин. – Но в Москву он должен приехать: всех бежавших домой тянет. Знают, что опасно, а тянет.

27

На шестой день после побега Шалимова пришла телеграмма из Новгорода. В ней говорилось, что в горотдел милиции явился гражданин Алферов и заявил, что у него в гостях был его товарищ Шалимов, вместе с которым он отбывал наказание. Шалимов рассказал, что его освободили досрочно, а в Новгороде он проездом, хотел поехать в Москву. Приходил управдом и просил его прописаться, но он отказался. Алферову это показалось странным, он спросил у Шалимова, в чем дело. Тот ответил, что утром даст паспорт на прописку, но вечером ушел и не вернулся.

– Всплыл все-таки! – Алтаев уже набирал номер Ленинградского вокзала.

– Из Новгорода в Москву только один поезд. Отправляется в 23.30, прибывает в 14.12, – ответили в справочной.

– А времени уж больше часа! – воскликнул Валера. – Поехали на вокзал: вдруг приедет!

На вокзал приехали в половине второго. Вышли на перрон. Зимин договорился с начальником железнодорожного отдела, и на перроне в этот час было много работников милиции.

– Кто-нибудь да увидит, так, Володя? – сказал Алтаев стоявшему рядом с ним Зимину.

Колесников пошел к хвосту поезда. Время тянулось медленно.

«Еще поезд опаздывает, – думал Игорь. – Ну, пусть хоть к вечеру прибудет, лишь бы Шалимов приехал…»

Показался первый вагон. Мерно стуча колесами и тяжело отдуваясь, поезд подходил к перрону. Вот и Колесников. Даже букет цветов где-то достал, вон как ходит по перрону, во все вагоны заглядывает, волнуется – девушку встречает, а она – непростительная рассеянность! – в телеграмме помер вагона забыла указать, вот и ходи по всей платформе, ищи ее! – казалось, было написано на его физиономии.

На перроне царила обычная суета. Кто-то кричал, кто-то целовался, одни смеялись, другие, важно подхватив свои портфели и чемоданы, торопились поскорее выйти в город.

К Алтаеву подошел старшина вместе с носильщиком.

– Товарищ начальник, Гаврила Степанович говорит, что похож один на фотографию, которую ему ваш работник показывал.

– Где?

– Я в четвертый вагон заходил, там у одного гражданина вещей много. Смотрю, стоит гражданин: вещичек-то нет совсем, а не торопится выходить. Давайте, говорит, я вам помогу. Ну, не мне, конечно, а этому, с вещами. Я ему в ответ, что нечего, мол, не его это дело, я сей момент тележку привезу и сам управлюсь, а он промолчал. Я за тележкой пошел, а теперь обратно иду.

– А карточку где видели? – спросил Алтаев, направляясь вместе с носильщиком к вагону.

По дороге к ним присоединился Колесников с букетом. Зимин стоял где-то в хвосте поезда, его не было видно.

– Всем нашим показал фотографию. Высокий такой, в плаще черном, – ответил Гаврила Степанович.

«Зимин! – понял Игорь. – Успел показать, когда договаривался насчет усиленного наряда».

Четвертый вагон. Первым вошел носильщик, за ним Алтаев с Колесниковым.

– Я уж волноваться стал, долго вы как! – сказал пассажир.

– А мне что – бегом бежать за тележкой? – Носильщик взял вещи.

За ним по узкому вагонному коридору шел невысокий мужчина в синем спортивном свитере и сапогах.

«Шалимов», – сразу узнали Алтаев и Колесников.

– Гражданин! – Колесников загородил ему дорогу. – Документы есть?

Шалимов резко повернулся и увидел стоявшего немного позади Алтаева.

– Вы чего от меня хотите?

Алтаев подошел и взял его под руку, Колесников – за другую руку.

– Шуметь не надо, народ кругом.

Шалимов начал сопротивляться:

– Не пойду я, отстаньте!

– Тихо! – сказал Колесников. – Уголовный розыск.

Шалимова вывели из вагона и повели в комнату милиции. «Вон он какой, Шалимов, я почему-то другим его представлял», – подумал Колесников, крепко держа его руку.

– Да не сбегу я, не бойтесь, – сказал задержанный.

– А чего нам тебя бояться! Ты небось боишься?

– А мне тоже нечего бояться.

– Ну, раз нечего, так иди спокойно и не пытайся руку вытащить, все равно не получится, а если будешь сильно крутить, она сломаться может, – предупредил Колесников.

В комнате милиции во время личного обыска документов у задержанного не оказалось.

– Как фамилия? – спросил Алтаев.

– А вы не знаете?

– Мы-то знаем, но лучше вы нам скажите.

– Шалимов моя фамилия. Значит, Алферов сказал, что еду в Москву?

– Потом разберемся, кто что сказал. – Игорь внимательно смотрел на Шалимова. – Бежали?

– Бежал. Надоело сидеть и бежал.

– Я еще не спрашивал почему.

– Все равно когда-нибудь спросите.

– Спросим, – согласился Алтаев. – Поехали в МУР.

Машина въехала во двор управления. Зимин и Колесников отвели Шалимова в камеру предварительного заключения. Алтаев пошел к Колганову докладывать.

Колганов был доволен.

– Работу организовали правильно. Очень хорошо, что Зимин догадался показать носильщикам фотографию. Дальше вот что будем делать. Дайте в колонию телеграмму, что задержали беглеца. Надо дактилокарту сверить. Это в КПЗ сделают. А вы, Алтаев, возбудите дело по статье 188 за побег из мест лишения свободы и сами ведите расследование. Понятно?

– Понятно. Но может, следователь возбудит?

– Ничего страшного, мы орган дознания, имеем право сами дело вести, вот вы и ведите, заодно и по убийству поработайте.

Алтаев вышел из кабинета Колганова. В коридоре его ждали Зимин и Колесников. Направились к себе. Из-за неплотно прикрытой двери соседней комнаты доносились звуки музыки. Оттуда выглянул Арсенян из второго отдела:

– Привет, орлы! Говорят, бежавшего взяли, заходите к нам, гостями будете! – Он широко распахнул дверь. На столе стоял магнитофон.

– Вы в гости приглашаете по-настоящему? – заулыбался Колесников. – Музыку я вижу, а вот остальное…

– Остальное за вами, вы ведь отличились. А музыку не видеть, а слышать надо, – наставительно сказал Арсенян. – Мы вчера группу взяли: кражи магнитофонов. Интересные есть песни. Гитара просто волшебная.

– Гитару я люблю, – сказал Алтаев, – научиться бы играть на ней! Только слуха у меня нет. Ни одну мелодию не могу запомнить. – Игорь посмотрел на часы. – Ну, давай послушаем немного, а завтра утром засучим рукава и…

28

Утром Алтаев вызвал Шалимова на первый допрос. Отпустив конвой, Игорь представился:

– Старший инспектор Московского уголовного розыска капитан Алтаев. Я буду вести ваше дело о побеге. – Он развернул чистый лист протокола допроса. – Итак, Шалимов Николай Борисович, 1952 года рождения, уроженец Москвы, до ареста проживал… – Игорь заполнил первый лист с анкетными вопросами. – Все пока правильно?

– Все. Но почему пока? У меня вообще все правильно будет. Чего тут скрывать? Взяли чисто, раз я должен был в колонии сидеть, а оказался на Ленинградском вокзале. Чего тут формальности разводить: побег и все, до трех лет вроде полагается?